Семь цветов любви

Глава двенадцатая

В первую ночь они так и не смогли оценить кулинарные изыски из ресторана. На их горячих телах было слишком много тайных мест, которые стоило открыть, слишком много чувственных территорий, чтобы исследовать.

Конечно, они ели — экспромтом, в полночь, на огромном балконе, продолжающем его спальню. Три дня и три ночи. Они совершали набеги на холодильник, который заполняла продуктами миссис Крейг, кормили кошку, вполне довольную новым местом жительства, бездельничали около бассейна или брали напрокат лодку у соседей — наконец-то нашлось то, чем он не владеет, подумала Кри — и устраивали пикник на воде. Затем они возвращались в огромную постель и наслаждались друг другом.

За исключением обещанного ужина в ресторане под названием «Дикий огонь» — Себ сказал, что там она не будет чувствовать себя напуганной, — они игнорировали внешний мир, что льстило Кри. Она хотела Себа только для себя. Она хотела смаковать каждый час, дарованный им, потому что, несмотря на слово «отношения», произнесенное им в первый день, девушка знала, что все хорошее когда-нибудь заканчивается. Так пусть же эти несколько дней принадлежат только им.

Конечно, романтическое сердце Кри не могло не надеяться на связь «навеки, пока смерть не разлучит нас», но умом она осознавала невозможность этого. Только не тогда, когда их положение в обществе настолько разное и когда большая часть его жизни окутана тайной. Не тогда, когда у него нет ни малейшего представления, что Кри — импульсивная, податливая Кри — может стать кем-то большим, чем любовница, дарующая удовольствия и развлечения.

В последнюю ночь перед отлетом Себа в Англию и ее возвращением в Пленти Кри проснулась в постели одна. Приподнявшись на локте, она обвела комнату сонным взглядом и заметила неясный силуэт на фоне окна. Неподвижность, отдаленность — чувство, предвещавшее начало конца.

О нет, только не сейчас. Есть еще несколько драгоценных часов, которые я не согласна уступать судьбе.

Кри спустила ноги с кровати, подхватила с пола рубашку и прошлась по пушистому ковру. Мужчина почувствовал ее приближение — она видела, как мускулы на плечах напряглись, — но не повернул головы. Почти болезненная сладость обуяла ее, когда она прижалась обнаженным телом к его спине и поцеловала плечи. Она просто хотела впитать в себя запах его тела, запечатлеть в своей памяти нежный шелк кожи. Теперь Кри сознавала с болью и горечью, что любит этого мужчину.

— Не можешь спать? — прозвучал в тиши глубокий тембр его голоса.

Большие загорелые руки накрыли ее кисти, прижали их к теплой, покрытой волосами груди. Под ладонью она почувствовала биение его сердца и испугалась, что ее собственное может не выдержать.

Их сцепленные руки скользнули вниз по его грудной клетке, вдоль плоского живота, и тут же последовала незамедлительная реакция — реакция мужчины на прикосновение женщины.

— Я собиралась спросить тебя то же самое, — беззаботно сказала она, пряча эмоции за непринужденностью. Надо побороть чувства и вспомнить, что их отношения несерьезны и недолговечны. Завтра все может закончиться. — Ты приучаешь себя к лондонскому времени?

— Похоже.

Себ с тоской смотрел, как она надевает рубашку и выходит на балкон. Он хотел чтобы она оставалась обнаженной и чтобы эти маленькие нежные руки ласкали его тело; он хотел, чтобы она опустилась на колени и заставила его забыть о Лондоне и о семье стервятников, которые налетят на него, как только он появится в Хитроу.

Несмотря на игривый тон Кри, Себ чувствовал изменения в ее настроении, напряжение в теле. Видимо, как и он, Кри испытывала сожаление по поводу отъезда и неуверенность в завтрашнем дне. Или она действительно просто радовалась и отдыхала? Возможно, лишь его одолевают тяжкие мысли.

— Ты абсолютно такая же, как в Пленти, — осторожно заметил Себ, усаживаясь рядом с ней в шезлонг. — Это значит, что ты сумела побороть свое отвращение к моему дому?

— Я никогда не говорила, что мне не нравится твой дом.

— Ты сказала, что чувствуешь себя здесь испуганной.

Женщина медленно повернула голову и посмотрела в его глаза, очень честные и проницательные.

— Ты пытаешься поссориться, Себ?

Поссориться? Нет, он сам не знает, что пытается сделать.

— Что ты думаешь о моем доме? — настойчиво повторил он.

Она взглянула вверх и указала рукой на небо.

— Впрочем, то, что мне действительно не нравится, так это звезды.

— Что не так со звездами?

— В городе небо недостаточно темное. Ваши звезды не такие, как наши, они тусклые.

Как легко она угадала его настроение… но нельзя позволять женщине управлять чувствами. Покачав головой, он начал указывать Кри на недостаток логики в ее суждениях, когда краем глаза заметил отблеск в черноте неба.

— Смотри, падающая звезда! Около Пояса Ориона.

— Где? Я не вижу! — Кри глядела в указанном направлении.

— Уже упала. У тебя замедленная реакция.

— Кажется, ты меня обманываешь. Думаю, не было никакой падающей звезды.

— Тогда тебе не стоит беспокоиться об исполнении желания.

— Хорошо, — протянула она разочарованно. — Где находится пояс, о котором ты упомянул?

— Пояс Ориона? — Себ наклонился ближе, чтобы она могла увидеть цепочку звезд. Так он мог вдыхать аромат ее кожи. — Видишь форму песочных часов вон там?

— Знаешь, я не очень знакома с данной формой.

Себ покачал головой: она шутит? Она думает, что ее фигуре не хватает совершенства? Он взял ее на руки и усадил к себе на колени. Теперь он может ощущать ее формы.

— Смотри три яркие звезды в ряд. Они формируют пояс песочных часов. — Он провел рукой по ее талии. — Видишь?

— Итак, Орион — это песочные часы?

— Орион — это охотник. — Себ рассмеялся и прижал подбородок к ее макушке.

— Ну, пусть будет охотником. — Кри подняла вверх руку. — А что это за яркая звезда?

— Сириус. А видишь ту, ржаво-оранжевую? — Он уткнулся носом в ее пламенно-рыжие локоны и глубоко вдохнул аромат духов. — Это звезда Бетельгейзе, А вон там Пропион, — у тебя еще много сюрпризов? — Она плотнее прижалась к мужским бедрам, не удивляясь его возбуждению. — Как так случилось, что ты много знаешь о звездах?

— Я вырос за городом. У нас тоже были яркие звезды.

— Честно? — Кри повернулась, чтобы посмотреть на него через плечо. Ее грудь коснулась стальных бицепсов. — Ты что, гений астрономии?

Женщина так искренне восхищалась, что Себу не захотелось разочаровывать ее.

— Однажды на Рождество мне подарили телескоп. Разве это делает меня гением астрономии?

— Возможно, хотя я и не представляю тебя наблюдающим за звездами и созерцающим вселенную. Даже когда ты был ребенком.

— И каким же ребенком ты меня представляешь?

— Серьезным, смышленым и сосредоточенным. Одним из тех, которые делают работу над ошибками сразу же после контрольной.

Себ улыбнулся, уловив разочарование в ее голосе.

— Думаю, ты жил в доме с лучшими английскими традициями, — продолжала Кри, — вместе с папой банкиром и мамой — настоящей леди, с сестрами и братьями, чье заветное желание было походить на тебя. — Кри бросила быстрый взгляд через плечо. — Ну, как?

— За исключением братьев и сестер, все правильно.

— Ты единственный ребенок в семье?

Он молчал, и в этой нерешительности Кри почудилось нежелание продолжать разговор.

Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста, поделись со мной своими тайнами.

— Меня воспитывали как единственного ребенка, — осторожно сказал Себ.

Кри облизала пересохшие губы. Наконец она решилась спросить напрямик:

— Это значит, что у тебя были брат или сестра, которые умерли?

— Это значит, что у меня были единокровные братья и сестры, о существовании которых я даже не догадывался.

Кри так удивилась, что ей захотелось заглянуть в его глаза, но, уловив ее попытку повернуться, Себ крепко прижал женщину к груди.

— Как это произошло? — спросила она.

— Мои приемные родители молчали о родных братьях и сестрах, пока мне не исполнилось восемнадцать, — холодно объяснил он.

— А ты встречался с ними… со своими братьями и сестрами? — От образовавшегося в горле комка голос звучал хрипло и надорвано.

— Я хотел узнать, откуда появился, кто я и есть ли у меня родные.

— Итак, ты нашел своих биологических родителей?

— Да. — Себ горько усмехнулся. — Я нашел свою биологическую мать и целый выводок братьев и сестер, которые не желали меня знать, пока не проведали, что у меня есть талант к бизнесу.

— И теперь они хотят получить кусок от твоего состояния. — Кри вспомнила отрывки их разговоров, намеки, которые только теперь стали ей ясны. Оказывается, и его жизнь была не проста. Открытие, сделанное в восемнадцать лет, перевернуло его упорядоченную жизнь. — Вот почему ты помешан на контроле. Потому что после того, как обнаружил свое усыновление, ты почувствовал себя потерянным, дрейфующим по волнам судьбы? Или из-за того, что пустился в разгул, а потом пришлось заново налаживать нормальную жизнь?

— Я не нуждаюсь в психотерапии, — резко оборвал Себ.

— Нет? А мне показалось, что нуждаешься.

— Есть единственная терапия, которая мне нужна от тебя.

Да, об этом ей хорошо известно. Зачем бередить прошлое, если можно наслаждаться ее телом. Конечно, Себ, я знаю, что ты хочешь от меня, но неужели это все, что тебе нужно?

— Иногда человек сам не знает своих желаний, — прошептала Кри, прижимаясь губами к его руке, чтобы почувствовать на языке вкус его кожи.

— Я знаю, чего хочу, Кри. И я знаю, чего хочешь ты… — Его пальцы не знали стыда. — И в чем нуждаешься.

Сладкая пелена медленно застилала сознание женщины.

— Это не то, в чем я нуждаюсь.

— Нет?

— Я нуждаюсь в тебе, — выдохнула она, поддаваясь магическим чарам его прикосновений и выпуская наружу из своего сознания женщину, древнюю богиню любви и сладостных утех. Новый виток наслаждения. — Мне нужно, чтобы ты любил меня, Себ. — Она опустила веки, замирая в ожидании приближающегося восторга. Затем выпрямилась и с вызовом посмотрела ему в глаза. Она прикасалась к нему с той же смелостью и отчаянием, что и он, а потом с уверенностью произнесла: — И тебе нужно, чтобы я любила тебя.

— Это не любовь, Кри, — сквозь зубы процедил Себ. — Но это то, что я хочу и не…

На этот раз она заставила его замолчать, прижавшись губами к его губам, слизывая с языка слова, которые не желала слышать. С глухим рычанием он схватил ее за бедра и прижал к себе. Но нет, теперь все будет согласно ее сценарию. Кри толкнула его рукой в грудь, опрокинула на спину. Удивление мелькнуло в темных глазах, когда она, проведя пальцем по животу, сказала:

— Нет, Себ. Сегодня я буду играть ведущую роль. Позволь мне любить тебя.

Медленно, очень медленно она принялась целовать его тело. Ее губы, язык, казалось, не знали усталости. Она рвалась к нему, к его сердцу, душе.

— Позволь мне превратить твою мечту в реальность, Себ, — прошептала девушка. — Позволь мне просто любить тебя.

Никогда Себу не доводилось испытывать большего удовольствия, нежели сейчас, когда он отдался на волю ее губ и рук. Во тьме под звездами она нашла его ладони и прижала к бокам. Губы, язык дразнили, выписывая непонятные иероглифы на его теле. Греховная гармония соединения.

Это лишь вожделение, уговаривал он себя, в то время как ее голубые глаза молили о большем. К черту контроль, когда твоя душа рвется к звездам. В горле клокотало, дыхание обжигало легкие.

— Тебе только кажется, что ты можешь контролировать ситуацию и играть ведущую роль, — выдохнул Себ.

Но Кри лишь улыбалась, загадочно и сладострастно. Теперь она знала, что может подчинить его, заставить потерять голову, отбросить в сторону мысли о дисциплине и контроле. Себ подхватил ее, сжимая сильными руками бедра, и они слились в древней борьбе, борьбе мужчины и женщины, в которой нет победителей и побежденных.

— Ты не можешь контролировать все на свете, Себ, — прошептала Кри. Теперь она уже не улыбалась. — Ты не можешь контролировать меня и те ощущения, которые сам даришь мне. — Она начала двигаться, принуждая его подчиниться ритму. Ее глаза ни на секунду не отрывались от его глаз. — Ты не можешь контролировать то, что происходит между нами, как не можешь изменить ни место своего рождения, ни дату, как ты не в силах остановить полет звезды в темно-синем небе.

Больше Себ не собирался терпеть. И в ту секунду, когда она начала отстраняться, он сильнее прижал ее к себе, вознося к звездам, все выше и выше. Контролируя ее, контролируя себя.

Так ему казалось, но, когда Кри пробормотала у самых его губ, что у нее своя звезда, свой охотник, своя любовь, он понял, что пропал, пропал навсегда в пучине страсти, проникающей в кровь, в сердце. И тогда его голова откинулась назад, а тело разорвалось на тысячу метеоритов — маленьких частиц счастья.

А потом он нес Кри в кровать. Ее легкое тело прижималось к нему, голова покоилась на груди, и в каждом стуке сердца она слышала отголоски его сопротивления. Она знает, что не хочет слышать то, что он собирается сказать. Поэтому подносит пальцы к его губам в беспомощной попытке заставить его молчать. Но он не замечает ее жеста.

— Я могу контролировать себя, Кри. — И она чувствует эти слова кожей прежде, чем они раздаются в предрассветной тишине. — И я не позволю никому и ничему властвовать над собой.

На следующее утро он не попросил Кри остаться и проводить его в аэропорт. Ей потребовались титанические усилия, чтобы сохранить веселый, беззаботный вид, сидя за завтраком и затем собирая вещи и относя их в машину. И теперь, когда все готово к отъезду, остается только прыгнуть в «тыковку» и помахать рукой на прощание.

Она в силах сделать это с улыбкой. Они прощаются, но не навсегда: через две короткие недели он вернется в Пленти, проблемы салона разрешатся, и она сможет поставить вопрос о дальнейших отношениях.

Кри решительно захлопнула дверцу со стороны пассажирского кресла и обошла автомобиль. Себ наблюдал за ней. Знакомый темный костюм, темные глаза… и то же самое чувство самодостаточности и отдаленности, которое она ощутила, когда проснулась ночью и увидела его на балконе.

Кри боролась со своими эмоциями. Любая надежда на улыбку, на добрый прощальный взмах руки исключается. Она вспомнила ночные забавы, и тоскливое предчувствие накатило на нее: как хладнокровно он может выбросить из своей жизни женщину, с которой еще недавно занимался любовью.

Кри распрямила плечи. Черт бы его побрал, это еще не конец. После такой ночи — нет! Не теперь, когда она поняла причину его сдержанности и знает, что может предложить ему нечто большее, чем только веселое времяпрепровождение. Себ нуждается в ее любви.

Она подошла к нему и дотронулась рукой до груди, прямо там, где сердце.

— Мне лучше уехать сейчас и дать тебе возможность спокойно собрать вещи.

Мужчина кивнул. Короткий, холодный кивок.

— Если с банком появятся проблемы, звони мне. — Он достал из внутреннего кармана две визитные карточки и вручил ей.

Женщина пристально посмотрела на карточку.

— Этот Майкл — помощник, который занимался оформлением моих бумаг?

— Нет, но он в курсе дел твоего салона.

Кри нахмурилась. Почему какой-то Майкл должен знать о ее бизнесе? Но прежде чем она успела спросить, Себ взял ее за руку — прикосновение теплое, ласковое, которое и в сравнение не идет с мрачным выражением лица и убийственно сухим тоном.

— До Нового года Майкл в отпуске. Так что на всякий случай я хочу, чтобы ты взяла это. — Он что-то вложил ей в руку.

— Деньги? — Она уставилась на толстую пачку банкнот. — Ты хочешь, чтобы я взяла деньги?

— Да, я хочу и поэтому даю их тебе.

Еще до того, как он договорил до конца, Кри отрицательно покачала головой. Она начала засовывать банкноты в карман, туда, откуда они появились. Но это оказалось не так просто.

— Я не хочу твоих денег, Себ. Неужели ты не понимаешь?

— Я не понимаю тебя, — тихо сказал он. — Они тяжело тебе достаются.

— О, на тебе я заработала легко. Слишком легко, — попыталась пошутить Кри.

— Я не говорю о сексе.

Сердце заходило ходуном, она взглянула в напряженное мрачное лицо и облизала губы.

— Тогда о чем ты говоришь?

— Как трудно заставить тебя взять что-нибудь. Я могу позволить себе давать деньги, Кри. Почему ты такая упрямая, взбалмошная и почему отказываешься от моей помощи?

— Потому что все мое детство было одной сплошной благотворительностью, — спокойно ответила она. — Я больше не приму подачек, Себ.

— Это не благотворительность, — раздраженно возразил он. — Назовем это кредитом, который ты хотела получить у банка. Финансированием.

— Я говорила тебе, что не нуждаюсь в твоей помощи. — Кри повысила голос, чтобы предотвратить любые попытки воздействовать на нее. — Салон — мой бизнес, Себ, моя независимость.

В воздухе повисла тишина. Себ провел пальцем по ее маленькому шраму над бровью. Он спросил о нем однажды ночью в постели. Тогда Кри сказала, что шрам — отметина детства, недостаток внимания родителей и следствие незашитой раны.

— Я хотел как лучше. — Себ притронулся губами к шраму, затем ко лбу женщины.

Ах, Себ, ты просто не умеешь плыть по течению. Ты привык контролировать свою жизнь. И как ей только удалось подвергнуть строгой критике все его постулаты — добраться до сердца и выудить наружу мужчину, свободного от предрассудков, улыбающегося, открытого, идеального любовника, каким он был все эти дни.

Пряча внутрь тупую боль отчаяния, Кри поднялась на цыпочки и поцеловала вытянутую линию его губ. Затем провела по ним пальцем и отступила назад.

— Мною ты не можешь управлять, Себ. Только я могу контролировать себя.

Затем она поспешила сесть в машину. Возможно, он мог бы облегчить боль в сердце, если бы любил ее, если бы заставил почувствовать себя такой же сильной, особенной и желанной, какой она чувствовала себя прошлой ночью, занимаясь с ним любовью под звездным небом…

— Если тебе понадобится помощь, Кри, позвони мне или Майклу. — Себ стоял у машины, ожидая знака закрыть дверцу. Настоящий джентльмен. — Хорошо?

— Да, хорошо. — Она смягчилась и, когда повернула ключ зажигания, сумела выдавить из себя некое подобие улыбки. Мотор завелся с полоборота. «Тыковка» не всегда вела себя покладисто, однако маленькая машинка была первым предметом ее имущества, первым вложением денег и первым автомобилем, любовно реставрированным золотыми руками брата — гения механики. — Передавай привет Тори и остерегайся своих родственников, зарящихся на твои деньги. Возможно, их ты тоже не можешь контролировать.

Скулы напряглись, но Себ ничего не сказал, только коротко бросил на прощание:

— Увидимся через две недели.

Машина тронулась с места. Кри избегала смотреть в зеркало заднего обзора, не желая видеть одиноко стоящую фигуру на фоне огромного белого особняка.

— Да, Гизмо, — обратилась она к кошке, — знаю, я — дура. Знаю, мне следовало принять то, что он предлагал, и быть благодарной. Но в этот раз я не продаю себя задешево. В этот раз мои чувства дороже денег.