Семья

Глава 14

Во время осады нашего замка казалось, что англичане разрушили его почти полностью. Особенно страшной картина виделась из внутреннего двора: уничтоженная до основания арка, разрушенные внутренние стены, валяющиеся повсюду куски кирпича, зола и битое стекло. Не то чтобы наш дом выглядел не подлежащим восстановлению, но очень было на то похоже.

Однако на деле всё оказалось не так уж и страшно. Да, всё, что окружало внутренний двор, требовало полной перестройки, но в остальных частях замка можно было ограничиться ремонтом. А кое-где и он не требовался — моя комната, например, вообще не пострадала, если не считать разбитых окон.

А вот покои бабушки были разрушены почти полностью, зато кабинет отделался довольно легко — в нём лишь осыпалась штукатурка да треснули стены. Но даже стёкла остались целыми и дверь запертой — защита от физического урона сработала на отлично. Конечно, если бы англичане поставили себе задачу — проникнуть в кабинет княгини Белозерской, они бы это сделали, хоть и не сразу; но, похоже, такой цели у них не было.

Они пришли за Великими артефактами и сконцентрировались исключительно на том, чтобы их добыть. И надо признать, почти добились успеха — неизвестно сколько бы мы ещё могли продержаться, не прибудь на помощь Вильгельм Пятый и сразу за ним наши маги.

С раннего утра Ристо занялся ремонтом. И если ещё в девять часов наш замок походил на поле боя, что было, в общем-то, и логично, то уже к полудню это была большая стройплощадка. Где и как бабушкин помощник раздобыл так много строителей за такое короткое время, для меня осталось загадкой, но всё происходящее в замке теперь напоминало стройку века: люди в рабочей униформе сновали по всей территории нашего дома, отовсюду был слышен шум работающих инструментов, а строительная техника всё подъезжала и подъезжала.

Первым делом восстанавливали жилые помещения и укрепления, ну и, разумеется, доделывали защитный купол над источником. Стёкла в моей комнате поставили буквально за двадцать минут, после чего горничная быстро провела уборку, и зрительно в моей спальне уже ничего не напоминало о ночной атаке.

Всё, что можно было восстановить быстро, восстанавливали в первую очередь, чтобы прислуге, охране и всем прочим обитателям замка было где ночевать. Для тех, чьё жильё было разрушено сильно или полностью, организовали временные места жительства в уцелевших флигелях замка.

В полдень по указанию княгини Белозерской во дворе собрали всех, кто находился в замке с ночи, и тех, кто вернулся утром. А вернулись почти все, даже дети — все хотели помочь восстанавливать замок.

Большой двор был заполнен более чем наполовину. Пришли все: гвардейцы, охрана, работники замка, прислуга. Многие с детьми. Я смотрел в лица этих эльфов и ни в одном из них не заметил страха или даже волнения — все были спокойны, все были уверены, что всё будет хорошо. Будто ничего и не случилось.

Бабушка, подождав минут пять, пока подойдут опаздывающие, вышла перед собравшимися и громко объявила:

— Мы победили! Мы отстояли наш дом и наш источник! Те, кто на нас напал, будут наказаны!

После этого княгине Белозерской пришлось взять паузу, так как эльфы начали аплодировать.

— Огромное спасибо всем, кто помог нам продержаться до прибытия подмоги, — продолжила бабушка, когда шум аплодисментов стих. — К сожалению, не все из них смогли дожить до того момента, когда враг позорно бежал. Жертв среди наших бойцов немного, но они, к сожалению, есть. И я не буду сейчас говорить, что память об этих героях навсегда останется в наших сердцах, а их семьи никогда ни в чём не будут нуждаться. Это вы и без меня знаете. Как знаете и то, что всем как-либо пострадавшим будет выплачена компенсация. Я скажу другое. Скажу спасибо нашим героям за то, что они сделали. И вы скажите. И сейчас, и когда в очередной раз будете у нашего источника, тоже скажите. И вспомните тех, кому мы обязаны тем, что этот источник остался цел. И ещё я хочу вам сказать, что мы отомстим. Мы обязательно отомстим, это я вам обещаю. Потому что мы семья. Прошлой ночью мы доказали это сами себе в очередной раз!

Бабушка сделала ещё одну паузу, и я заметил, как сильно она нервничает. Но это было логично: всё, что она говорила, шло от самого её сердца: погибшие эльфы действительно были частью нашей большой семьи. И я видел, как сильно княгиня Белозерская переживает потерю каждого члена этой семьи. Каждого в отдельности. И я понимал, что мстить она будет тоже за каждого.

Потом бабушка перешла к насущным делам: рассказала собравшимся о правилах, которые будут действовать в замке на время глобального ремонта, о том, к кому обращаться за помощью и компенсациями, и выдала ещё много разной полезной информации.

Разошлись все примерно в двенадцать сорок пять, а к часу во двор привели пленных финнов. Надо сказать, я про них вообще забыл во время штурма замка и, как мне кажется, не только я. Но с другой стороны, а что мы могли с ними сделать? Они находились в магической заморозке и словно брёвна хранились в подвале тюрьмы. Размораживать их, чтобы они могли спастись? Но кто мог дать гарантию, что часть из них не примется помогать англичанам? Перетащить в безопасное место? Так на это не было времени.

Пришлось их оставить в подвале. Но, надо сказать, финнам повезло — та часть замка, где находилась тюрьма, почти не пострадала. Жертвы среди пленных, конечно, были, но совсем мало — единицы. И вот их всех разморозили и привели во двор — удивлённых, ничего не понимающих.

— Вы, вероятно, удивлены тому факту, что вы всё ещё живые и невредимые, учитывая, что я обещала превратить вас всех в зомби, — обратилась бабушка к пленным на карельском языке, так как они его довольно неплохо понимали. — Но живы не все из вас. Присмотритесь, многих ваших товарищей, тех, с кем вы сюда пришли, нет рядом. Они погибли. Вчера.

Финны начали озираться, оглядывать друг друга и переговариваться.

— Прошлой ночью на наш замок было совершено нападение. На нас напали те, кто в своё время отправил сюда вас — англичане, — продолжила бабушка. — Вы видите, во что они превратили наш замок. Многие из них уже поплатились за это своими жизнями, остальные ещё поплатятся. Но вернёмся к вам. Вас отправили сюда не воевать, вас отправили погибать, так как англичане знали, что у вас нет ни единого шанса против меня и моего внука. Но вы не погибли. Вас взяли в плен, и вы должны были пробыть в нашей тюрьме до окончания войны. Той, что ещё даже не началась толком. То есть, довольно долго. После чего я собиралась принять решение о вашей дальнейшей судьбе. Вы не знали об этом, и об этом не знали ваши родные, которые уже давно считают вас погибшими либо превращёнными в зомби.

С каждым словом княгини Белозерской лица пленных становились всё грустнее и грустнее, а бабушка продолжала свою речь:

— Во время нападения на замок англичане частично разрушили и тюрьму, часть ваших товарищей при этом погибла. Признаюсь, я думала, что жертв будет больше — едва ли не половина из вас. Но обошлось — защита, наложенная на тюрьму, сработала. Но всё же, жертвы есть. Не правда ли, удивительная ирония, господа? Во время нападения на наш замок вы не понесли никаких потерь. Ну практически. А вот вчера ваши друзья были готовы уничтожить вас просто потому, что вы попались под горячую руку.

Финны стояли нахмурившись, некоторые осуждающе качали головами, и нетрудно было догадаться, кого они осуждают. Бабушка немного помолчала, наблюдая за реакцией пленных, а потом заявила:

— Оценивая случившееся, я подумала и решила, что ваши товарищи, погибшие ночью, искупили вашу общую вину. Я отпускаю вас. Считайте это проявлением моей доброй воли!

Удивительно, но финны молчали, они вообще никак на это не среагировали — видимо, не могли так сразу поверить в своё счастье.

— Но я хочу вас предупредить! — сказала бабушка. — Прежде чем отпустить вас, мы соберём все ваши биометрические данные, и они будут переданы в базы всех российских спецслужб. И если вы вернётесь в Россию с оружием в руках и попадёте в плен, то будете убиты. Без суда и следствия. Просто по факту возвращения. Даже если не успеете ничего натворить. Приезжайте через пару-тройку лет — туристами. Будем рады. Раньше не стоит.

И тут финнов прорвало: они наперебой принялись благодарить княгиню Белозерскую и обещать, что больше никогда не приедут в Россию. Когда их увели, я спросил бабушку:

— Думаете, они не вернутся?

— Ну разве что очень малая часть, — ответила та. — Самые глупые или самые отчаянные. Но куда было деваться? Я не могу их больше здесь держать. Есть вероятность ещё одного штурма, который эти бедолаги вполне могут и не пережить. Такой грех на душу я брать не хочу. Пусть уходят.

— Я не заметил среди них барона Бойе и Пальмена. Неужели они оба погибли?

— Живы-живёхоньки, но с барона и с Пельменя спрос иной — они так просто не отделаются. С утра их отправили в Новгород вместе с пленными англичанами. В столице и тех и других будут судить по всей строгости закона.

— Полагаю, ничего хорошего их не ждёт.

— Терроризм, вооружённое нападение в составе организованной группы, организация этой самой группы, использование боевой магии против мирных жителей, незаконное пересечение государственной границы… Да там перечислять и перечислять. Пельмень, скорее всего, уйдёт на пожизненное, а вот остальные, думаю, получат по полной.

— А разве пожизненное — это не по полной? — удивился я. — Разве в России не отменили исключительную меру наказания?

— В гражданском суде — да, — ответила бабушка. — Но этих деятелей будет судить трибунал. По законам военного времени.

— Тогда им не повезло. Очень не повезло.

— Ну небольшой шанс выкрутиться у них есть. Они все богатые и влиятельные, не думаю, что накануне войны таких пустят в расход. Романов неглупый человек, он явно попридержит их на случай возможного обмена или ещё для чего. Но меня это уже мало волнует. Я не особо кровожадная, как ты, надеюсь, уже успел заметить. Мне бы Гарри башку оторвать, и я успокоюсь.

— А как же в Лондон на танке? — поинтересовался я.

— Это обязательно, — бабушка улыбнулась. — Но это другое!

К пяти часам вечера мы прибыли на переговоры в столицу, в администрацию кесаря. На этих переговорах должна была решиться судьба Британской империи; ну, по крайней мере, те, кто прибыл в Новгород, ставили себе такую задачу.

Вильгельм Пятый предложил провести эту встречу в Потсдаме, но Александр Петрович категорически отверг такой вариант — кесарь выступал за то, чтобы антибританская коалиция была создана именно в российской столице. На этом и остановились.

Состав участников переговоров был следующим: от России — Романов, Воронцов и Каменский; от Священной Римской империи — Вильгельм Пятый; от Тюркского каганата — Дана, как регент кагана Алихана, от Лиги арабских государств — король Иордании Абдалла Третий и его сын — принц Хуссейн. Мы с бабушкой официально не были участниками переговоров, так как не занимали никаких государственных должностей, но, разумеется, были на них приглашены, так как предстоящее противостояние с Британией и, в частности, с герцогом Эджертоном было трудно представить без нашего участия.

Поглядывая на присутствующих в зале, я ощущал себя не в своей тарелке. Вроде привык уже участвовать в разных важных мероприятиях и хорошо знал всех, кроме Абдаллы Третьего, но всё равно волновался — трудно не волноваться, когда тебе восемнадцать лет, а ты чуть ли не на равных сидишь за столом с влиятельнейшими персонами, с сильнейшими мира сего.

Но я был единственным, кто в этом мире обладал двумя Великими артефактами, и, скорее всего, мне предстояло играть не последнюю роль в предстоящей войне или как минимум в противостоянии с Эджертоном. Так что я имел полное право присутствовать на этих переговорах. Но всё равно нервничал.

Сначала мы обсудили нападение англичан на наш замок, после чего пришли к логичному выводу, что такое наглое нарушение всех мыслимых и немыслимых правил и законов нельзя оставить без ответа. После чего начали обсуждать варианты этого самого ответа и почти сразу пришли к заключению, что Британии следует объявить войну уже в ближайшие дни.

— Думаю, мы сделаем это завтра, — сказал Романов.

— Я жду лишь вас, чтобы соблюсти протокол, так как планирую вступить в войну в качестве вашего союзника, — произнёс в свою очередь Вильгельм Пятый.

— Мы тоже вступим в войну сразу же после того, как вы её объявите. На основании нашего межгосударственного соглашения, — вступила в разговор Дана.

После этого все посмотрели на короля Иордании.

— Мы не можем объявить войну Лондону, так как формально являемся частью Британской империи, как Египет, Кувейт и Ирак, — сказал Абдалла Третий. — И в нашем случае быть частью империи — это действительно формальность, так как мы не ощущаем в связи с этим никаких проблем и не испытываем ограничений. По сути, мы независимы — англичане не лезут в наши дела, а их генерал-губернатор практически не покидает своего дворца. Объявить полную независимость мы могли давно, но зачем? Вся власть и так принадлежит мне, а британская армия хоть и не самый надёжный союзник, но всё же их военная база на нашей территории останавливает саудитов, которые решили объединить весь арабский мир. Разумеется, под своим началом и на своих условиях.

— Но тем не менее вы прибыли сюда, — заметил немецкий император.

— Да, прибыли, — согласился король. — Потому что в последнее время репутационный урон от нахождения, пусть и формального, в составе Британской империи для нас кажется слишком большим, и пришло время изменить ситуацию. Ну и к тому же мы видим, к какой катастрофе толкают англичане весь мир, и хотим этому воспрепятствовать. Но, должен вас сразу предупредить, что толку с нас будет мало. Во-первых, нас самих не так уж и много, а во-вторых, не все семьи королевства меня поддержат, не все отправят своих сильнейших магов на эту войну. Другое дело — Ирак! С Ираком совсем иная ситуация. Его англичане, можно сказать, выдаивают полностью. В Ираке нет иного руководства, кроме британского генерал-губернатора. И эту страну сложно назвать частью Британской империи. Это оккупированная англичанами территория, жители которой все до единого мечтают о свободе и ненавидят англичан. Иракцам есть за что бороться и отдавать свои жизни. Я общался с лидерами их сопротивления, они с радостью выступят на нашей стороне.

— Насколько им можно доверять? — поинтересовался Воронцов.

— Смотря, что Вы подразумеваете под доверием, — ответил Абдалла Третий. — Я уверен, что большинство иракцев, вне зависимости от расы и социального статуса, выступят против захватчиков: и простые жители, и аристократы; и одарённые, и не имеющие дара. Здесь я в них уверен. Но я не знаю лидеров их сопротивления настолько хорошо, чтобы быть уверенным в каждом и гарантировать, что среди них нет предателей. Поэтому я не стал бы делиться с ними особо секретной информацией — например, сообщать о начале боевых действий или ещё какие-либо секретные детали. Достаточно договориться с ними, что они подключатся в процессе. И они подключатся. Но нужно будет пообещать им независимость после крушения Британской империи.

— Это не проблема. Независимость получат все британские колонии, — сказал Александр Петрович.

— Почти все! — поправил Вильгельм Пятый, который, похоже, имел некоторые виды на часть британских владений.

— Почти все, — согласился Романов.

— С Ираком всё понятно, а что с остальными арабскими странами? — поинтересовался Воронцов.

— Трудно предугадать лишь поведение саудитов, — ответил Абдалла Третий. — Они могут, как поддержать Британию, так как имеют с ней договор о дружбе и военной помощи, так и попытаться урвать от неё кусочек. Но первое глупо, а второе бесполезно, поэтому, скорее всего, Саудовское королевство сохранит нейтралитет, как и остальные свободные арабские страны. Кувейт формально поддержит нас, но у него нет армии, а вот Египет сразу же примется возвращать под свой контроль Суэцкий канал и прилегающие к нему территории. И если англичане сразу же не оставят канал, то часть их сил будет переброшена туда.

— А Иордания? — Вильгельм Пятый задал королю не самый удобный вопрос. — Вы планируете выступить против Британии?

— Мы, к сожалению, не можем похвастать большой и сильной армией, — ответил Абдалла Третий. — У нас в стране сильно клановое разделение. Для защиты Иордании все роды поставят в строй своих сильнейших магов, а вот война с Англией — это совсем другое дело. Как я уже сказал ранее, на такое пойдут не все. Что касается королевской гвардии, она малочисленна. Главное наше оружие — песчаные воины. Но у них при всей их мощи есть два существенных минуса: им нужен песок, и они созданы для обороны.

Король Иордании выдержал небольшую паузу и добавил:

— Но у нас есть вариант их использования в войне с Британией.

— И какой же? — поинтересовался Романов.

— Я могу привести своих бабочек в Новгород, Москву или Петербург, — произнёс вступивший в разговор Хуссейн. — Немного песочка придётся завезти для них, но это не проблема. Бабочки будут оборонять ваши города так же, как обороняют Амман. Это позволит тебе не держать в столицах большое количество магов и использовать их в других местах.

— Идея неплохая, — согласился Александр Петрович. — И много надо песка?

— Не очень, — уклончиво ответил иорданец.

— Ну что ж, видимо, пришло время соорудить очень большой песчаный пляж на берегу Волхова, — улыбнувшись, сказал кесарь. — Договорились! И, как я понимаю, с Ближним Востоком мы разобрались. А что у нас на Востоке Дальнем и в Средней Азии?

— Мы договорились с Китаем, — сказала Дана. — Англичане обещали китайцам помощь в возврате Восточного Туркестана в обмен на отказ Китая от Тайваня. Но мы все знаем, что населённый китайцами Тайвань намного важнее для Поднебесной, чем населённый уйгурами Восточный Туркестан. Это в принципе несравнимые вещи. Китайцы мечтают вернуть Тайвань уже почти двести лет, но они не настолько сильны, чтобы идти против Британии.

— А вот здесь я бы поспорил, — возразил Александр Петрович. — Они достаточно сильны. Но они не настолько глупы, чтобы идти против Британии в одиночку.

— И это тоже, — согласилась Дана. — Мы подписали с Поднебесной соглашение. Каганат с союзниками помогает Китаю вернуть Тайвань, а Китай навсегда отказывается от претензий на Восточный Туркестан.

— У китайцев своё понимание слова «навсегда», — заметила бабушка, до этого молчавшая. — Иногда это значит «до лета».

— Согласен с Вами, Екатерина Александровна, — сказал Романов. — Но нас устроит и до лета. Главное — чтобы Китай сейчас не выступил на стороне Британии.

— Не выступит, — заверила Дана.

— Это хорошо, — сказал кесарь. — Персия и Япония в конфликт не полезут; Турции просто не до того; европейские страны, надеюсь, тоже все будут держать нейтралитет.

— Это я вам гарантирую, — пообещал Вильгельм Пятый.

— Получается, что из крупных игроков с сильными армиями остаются лишь Индия, хранящая непонятую преданность британской короне и Ацтлан, — заметил Воронцов.

— С Индией всё сложно, — вздохнул Абдалла Третий. — Мы пытались наладить контакт, но ничего не вышло.

— И мы пытались, — сказала Дана. — Но там действительно всё очень сложно. В Индии невероятно жёсткая клановая система, завязанная, помимо всего прочего, ещё и на касты. Народ и армия там беспрекословно выполняют приказы элит, а элиты куплены Лондоном. Поэтому договариваться там просто не с кем. Верхи не перекупить, а в низах нет никакого сопротивления. Есть несколько революционных националистических организаций, но они разобщены.

— Но они есть! — заметил Воронцов. — Не исключено, что в нужный момент они сыграют роль пятой колонны.

— Будем на это надеяться, — сказал Романов. — Но рассчитывать на это не стоит. Поэтому мы должны исходить из того, что у Британии будет хотя бы один сильный союзник с большим количеством высокоуровневых боевых магов.

— Не стоит забывать про Канаду, Австралию и Южную Африку. Они тоже выделят боевых магов, — сказал Каменский.

— Но все эти маги вместе не будут стоить и десятой, а то и двадцатой мощи Ацтлана, — заметил Воронцов.

— Сотой части, — добавил Вильгельм Пятый. — Один Хосе Второй многократно превышает по своей силе всех боевых магов той же Австралии. Кстати, он мне звонил сегодня утром.

Все присутствующие с удивлением и интересом посмотрели на немецкого императора, а бабушка спросила:

— Звонил? У тебя получилось наладить с безумным мексиканцем настолько хорошие отношения?

— Не настолько хорошие, — ответил Вильгельм. — Едва я вернулся под утро в Потсдам, в мой дворец прибыл поверенный в делах Ацтлана в Империи, исполняющий функции посла, и попросил о телефонном разговоре с Хосе. Конечно же, я согласился поговорить. Поверенный тут же связался со своим императором, и у нас с Хосе состоялся небольшой разговор.

— Насколько он секретен? — поинтересовалась бабушка.

— Ни насколько. Император Ацтлана заявил, что не имеет никакого отношения к выходке Эджертона, что не знал о ней и даже не догадывался. Сказал, что осуждает эту ночную атаку, что это не по-мужски: нападать на дом женщины, когда есть так много врагов мужчин.

— Не по-мужски, — согласилась княгиня Белозерская. — Но чего это вдруг он решил оправдываться?

— Видимо, потому, что не очень красиво получилось, — высказал предположение Романов. — Хосе передал нам информацию о планах Эджертона, можно сказать, притупил нашу бдительность, потому как у всех после этого сложилось мнение, что атаку стоит ожидать позже. И тут вдруг такое.

— Соглашусь с Вами, — произнёс Воронцов. — Очень похоже, что мексиканец заодно с англичанами, но, увидев, что те потерпели фиаско прошлой ночью, Хосе решил дистанцироваться от Британии.

— Значит, мы должны исходить из того, что у Лондона два сильных союзника, — резюмировал Романов. — И лучше мы ошибёмся, чем недооценим силы врага.

— Но тот факт, что Хосе звонил Его Величеству, всё же говорит о том, что мексиканец пытается сохранить для себя пути выхода из ситуации. Иначе он не пытался бы сохранять контакт, — сказал Воронцов.

— Сегодня не только он пожелал со мной контактировать, — слегка усмехнувшись, произнёс Вильгельм Пятый. — Утро было богато на желающих пообщаться. С моим секретарём связался тайный представитель Виктории Второй, она тоже хотела со мной поговорить.

— Хотела? — переспросила бабушка. — Но не поговорила?

Вильгельм утвердительно кивнул.

— Но почему не поговорила? Что-то этому помешало?

— Я помешал, — ответил император. — Мне не о чем с ней разговаривать. Особенно за сутки до того, как Священная Римская империя объявит войну Британской империи.

— Видимо, она догадывается о таких перспективах и очень хочет всё это предотвратить, — предположил Романов. — Хочет спасти свою империю.

— Скорее всего, — согласился Вильгельм. — Но у меня нет задачи спасать её империю, поэтому разговор не состоялся.

— Повезло тебе, — улыбнувшись, неожиданно произнесла бабушка. — А вот до меня она дозвонилась.

Перехватив на себе удивлённые взгляды присутствующих, княгиня Белозерская пояснила:

— Ну не до меня, а до помощника, но это было так неожиданно, что я растерялась и согласилась поговорить с ней.

Не знаю, как остальные, но я не поверил, что моя бабушка способна растеряться в такой ситуации — явно согласилась на разговор с английской королевой, чтобы насладиться тем, как та паникует. А Виктория однозначно паниковала — другой причины для этого звонка я не представлял.

— И чего же она хотела от тебя? — поинтересовался Вильгельм Пятый.

— Выразить своё возмущение действием Эджертона и заявить, что Британская империя не имеет к этому никакого отношения.

— Это как? — искренне удивившись, спросил Воронцов. — Как это не имеет? Мы столкнулись у Вас с сильнейшими английскими магами.

— Действительно, странно, — добавил Каменский. — Премьер-министр Её Величества вместе с сильнейшими магами империи напал на ваш замок, но империя не имеет к этому никакого отношения?

— Ага, — усмехнувшись, произнесла бабушка. — Именно так и звучит официальная версия королевы. Это была частная инициатива Гарри. И ни Виктория, ни вся остальная Британия здесь не при делах.

— Вот чем меня поражают англичане, так это умением перевернуть всё с ног на голову и делать вид, что ничего не произошло, что всё так и было, — с некоторой ноткой уважения в голосе произнесла Дана. — После нашего противостояния на границе и боя с английскими магами, поддерживающими Карима, нам пришло из Лондона официальное поздравление с тем, что мы сбросили узурпатора и восстановили на троне официального наследника Абылая.

— Это да, — согласился Романов. — Это талант.

— Но если это была частная инициатива Эджертона, то, что мешает тебе в частном порядке разрушить до основания Букингемский дворец? — спросил у бабушки Вильгельм. — А Александр Петрович потом скажет, что официальный Новгород здесь ни при чём.

— Мысли мои читаешь, — улыбнулась бабушка.

А я вдруг вспомнил, что в своё время уже разрушил в центре Лондона два здания. По большому счёту, мы тогда тоже всё свели к тому, что это была частная инициатива. Но, всё же, причина у нас была иная: мы пришли освобождать незаконно удерживаемых в заключении Ольгу и её мужа. Мы пришли спасать своих и не пришли бы, если бы англичане не похитили сестру и зятя Милы. А вот нападение на наш дом, если считать его частной инициативой, было чистым вооружённым разбоем и попыткой завладения чужим имуществом.

— Но она ведь не только ради того, чтобы выразить возмущение, звонила? — спросил Романов.

— Не только, — ответила бабушка. — Ещё просила защиты.

— Переживает, что мы заставим Её Величество отвечать по всей строгости за действия её премьера? — уточнил кесарь.

— Нет, Александр Петрович, она просила защиты не от Вас.

— А от кого?

— От Эджертона. Совсем говорит, от рук отбился, не слушается, что хочет, то и творит.

— И как, по её мнению, Вы должны её от него защитить? — поинтересовался Романов.

— Не знаю, — бабушка развела руками. — Я не стала выслушивать до конца. Лишь посоветовала ей использовать беруши, когда мимо Букингемского дворца будут проезжать танки. Сильно уж шумят.

Похоже, бабушку сильно задел тот факт, что Эджертон притащил танки к нам во двор. И теперь я окончательно понял, что она не шутила, когда обещала проехать в танке по Лондону. Мне даже стало завидно — в таком возрасте княгиня Белозерская сохранила в себе юношеский задор.

— Похоже, Виктория Вторая всерьёз опасается за свою жизнь и очень хочет её сохранить, — сказал Воронцов.

— Она очень хочет сохранить свою империю, — поправил главного московского орка немецкий император. — Сейчас она будет выставлять Эджертона узурпатором, захватившим власть в Британии и отстранившим королеву от власти. И стремящимся к мировому господству. А она, разумеется, не такая.

— Ну по большому счёту, так оно и есть, — заметил Романов. — Но есть нюанс: Эджертон власть не захватывал, Виктория сама её ему отдала.

— Ну мы не знаем, насколько он был настойчив, когда просил это сделать, и какие аргументы приводил в свою пользу, — сказала бабушка.

— Не знаем, — согласился кесарь. — И не хотим знать, если уж честно. Но Виктория сейчас активизируется. Она не дура и поняла, что Эджертон растерял почти всех союзников, и что отказаться сейчас от него — единственный способ сохранить Британскую империю. Она сейчас будет готова на любые компромиссы, будет искать тех, кто поможет избавиться от Эджертона. Объявит его диктатором и начнёт борьбу за освобождение страны от него.

— Согласен с Вами, — произнёс король Иордании. — Она сейчас будет готова скинуть любой балласт, лишь бы корабль «Британия» не пошёл ко дну.

— В общем, с Викторией всё понятно — она хочет сохранить свою империю, — резюмировала бабушка. — Мне интересно другое: кто-нибудь ещё хочет, чтобы Британская империя осталась на карте мира?

Все красноречиво промолчали, Романов не удержался и улыбнулся, а Вильгельм Пятый сказал:

— Поэтому и я отказался встречаться с её представителем. Судьба Британии предрешена. И это Гарри решил судьбу своей страны — не мы! Мы лишь делаем своё дело — защищаем наши страны и ликвидируем угрозы, встающие перед ними. Не наша вина, что Британия под руководством премьер-министра Эджертона стала угрозой. Угрозой для всего мира.

— Она всегда была угрозой, — заметил Александр Петрович. — Но всем приходилось с этим мириться. Потому что она всегда была сильна, могущественна, богата, и у неё было много союзников. Сейчас же она уязвима как никогда.

— Да уж, Гарри постарался, — усмехнулась бабушка. — Но в любом случае победить Британию будет непросто. А если мы ставим перед собой задачу не просто её победить, но и, скажем так, расформировать Британскую империю, то это будет ещё сложнее.

— Так, никто и не говорил, что будет легко, — заметил Романов. — Но надо придумать, как этого всего добиться малой кровью.

— Придумаем, — уверенно произнёс Вильгельм Пятый. — Для того и собрались.