Семья напрокат, или Младенец по завещанию

Глава 20

Мирослав

— Мирослав Данилович, я надеюсь, мы с вами поняли друг друга, — произнес худой мужчина в возрасте, постоянно покашливая.

— Я уже ответил вам положительно, Борис Глебович, — слегка нервно ответил Мирослав своему клиенту, — не вижу смысла заверять вас в этом повторно. Я сделаю все, что в моих силах. Но, увы, я не всемогущ.

Соколовский взял с колен тканевую салфетку и вытер ей губы, пытаясь намекнуть тем самым собеседнику, что разговор закончен.

Игнатьев был неприятным скользким типом, который чуть не попался на крупной махинации. Несусветная глупость со стороны мужчины с таким положением и с таким количеством врагов, которые каждый раз пытаются заглянуть тебе через плечо, дыша при этом в затылок. Мирослав мог выправить всю документацию, но времени у него на это было в обрез. Так же как и желания.

— Вы сегодня приступите?

— Нет. — Соколовский поднялся из-за стола, — На сегодня мой рабочий день уже закончен. О стоимости моих услуг вы в курсе. Если хотите, чтобы я потратил на вашу документацию свое личное время, то и оплата будет совершенно другой. Мой секретарь может выслать вам новую информацию, если желаете.

— Несносный ты мальчишка. — все же не сдержался старик и хохотнул, — я к тебе два дня пробивался, и ты опять заставляешь меня ждать.

— Борис Глебович, давайте и дальше придерживаться деловых рамок в общении. — Мир поджал губы, он устал от затянувшейся беседы и очередного хозяина жизни, который возомнил себя самым умным, а по факту мог разориться в два счета.

Соколовскому хотелось быстрее забрать Ласку из салона и отвезти девушку домой, накормить ее, уложить в кровать и если не трахать, то хотя бы просто не выпускать из объятий.

— Ты даже не боишься… — уже без налета улыбки протянул собеседник.

— Потому что я прекрасно знаю, что у вас нет времени на поиски еще одного компетентного человека. И с желанием прижать меня потом, — цыкнул Мир, — вы тоже справитесь. Ведь не можете не понимать, что у меня всегда есть страховка.

— Ты чертовски на него похож, — выплюнул Игнатьев и поднялся с места, откидывая полы пиджака, словно те ему мешали, на самом же деле мужчине было тяжело справиться с собственной нервозностью.

— Я даже понимать не хочу, кого вы имели в виду. Хорошего вам вечера, Глеб Борисович. Мой секретарь свяжется с вашим помощником.

Мирослав кивнул и повернулся к Игнатьеву спиной. Несомненно, старик в этот момент хотел его придушить.

Соколовский иногда сам не понимал, почему он получал от этого такое ненормальное удовольствие — доводить таких, как Игнатьев, до грани и в то же время ставить на место, заставляя понять, что они ничего не смогут ему сделать. Мирослав прекрасно осознавал, что однажды он мог доиграться до такой степени, что его тихо устранили бы — и все. Но с каждой такой незаконной подработкой он копил информацию, и каждый такой заказчик, желающий избавиться от Соколовского, становился ему же невольным покровителем, всячески стараясь защитить собственные интересы, а следовательно, и жизнь Мира.

В салоне Ласки не оказалось, и Мирослав ощутил досаду: он соскучился по девушке. Прошло всего полдня, а ему уже хотелось потрогать ее мягкие, шелковистые белоснежные волосы.

Бред какой-то. Тоже, млин, инстинкт защитника включился. Иначе происходящее охарактеризовать он просто не мог. Не видел других причин, почему его так вставляло от Огневой. Да, она была красива. Да, его к ней физически тянуло, но это все второстепенно. Самой странной потребностью для него была именно необходимость защитить Славу от всего, желательно и от него самого.

По пути домой Соколовский, пока стоял в пробке, позвонил в ресторан, находящийся в его доме, и заказал ужин. Худоба Ласки ему тоже не очень-то и нравилась.

— Да что же это такое?

Мирослав отбил пальцами дробь по рулю, ловя себя на мысли, что еще чуть-чуть — и превратится в заботливого папашку.

В квартире стояла тишина. Мир прошелся по первому этажу, но Ласку не нашел. Мужчина поднялся наверх, ожидая найти пропажу в своей комнате, но Славы не оказалось и там. Если бы он не увидел кеды девушки на пороге, то решил бы, что ее вообще здесь не было.

Но нет. Где-то Ласка да пряталась.

Соколовский оказался прав: Слава нашлась на первом этаже, в его кабинете. Мужчина привалился к дверному косяку, сложил руки на груди и с ухмылкой начал наблюдать за тем, как Огнева, сидя за его столом, перебирает кучу бумаг и смешно хмурится.

Интересно, она и правда пыталась таким образом что-то о нем узнать?

— Знаешь, Ласка, — тихо произнес Мирослав, но Слава вздрогнула и подняла свой перепуганный взгляд на мужчину, — я, конечно, слышал, как говорят: «Хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место», но не до такой же степени. Кабинет? — усмехнулся он. — Ты серьезно рассчитывала здесь что-то найти?

Мирослава прикрыла глаза и, сжав руки в кулаки, часто задышала. Соколовский закатил глаза: ну вот, кажется, он ее напугал. Мужчина оттолкнулся от дверного проема и медленно направился к девушке, обошел стол и встал за спиной у Ласки, положил ладони ей на плечи и, крепко их сжав, тихо произнес:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Может, тебе подсказать, где надо было искать?

Девушка тут же подскочила, а Мир пнул в сторону кресло, внезапно ставшее между ними преградой, затем он прижал Славу к себе, скрестил ладони на ее животе и положил подбородок на ее правое плечо.

— Так быстро? — шепнул он и подул на белоснежные волосы. — Я еще не сказал, где надо искать, а ты уже туда направилась.

— Соколов, — уверенно произнесла Ласка, и на этом терпение мужчины закончилось. Он быстро развернул девушку, усадил ее на стол и вклинился между ее широко разведенных ног. Уперся ладонями в стол и практически с рычанием произнес:

— Соколовский, Ласка. Неужели так трудно запомнить?

— Нет, я… — Слава шумно вздохнула и сложила свои маленькие ладошки на его грудь. Она не отталкивала и не гладила. Она словно обозначила линию дозволенного, пунктирную границу, над гибкостью которой сама еще раздумывала. Ведь стоило Мирославу чуть-чуть наклониться ближе, так и ладони девушки пришли в движение, по-прежнему невесомо лежа на его груди.

— Ты меня боишься, Ласка? — серьезно спросил Соколовский и все же, не удержавшись, провел носом по девичьей скуле.

— Нет, — ответила она, и ресницы на ее глазах чуть дрогнули.

— Ну хоть что-то. — Мир тяжело вздохнул и обнял Ласку, прижимая ее к себе вплотную. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, выступая единственной преградой между ними. — Я тебя сейчас поцелую, — спокойно и очень четко произнес Мир, ожидая реакции.

— Что? — Слава распахнула пушистые черные ресницы, ее зрачки расширились, и глаза словно стали темнее.

— Я сказал, что сейчас тебя поцелую, — шепнул Соколовский, наклоняясь к манящим губам.

— То есть ты не спрашиваешь? — проговорила она ему в самые губы, соприкасаясь с ними.

— Нет, — хрипло ответил Мир, — я не спрашиваю…

Он ее поцеловал. Наконец-то.

Целые сутки ни о чем другом думать больше не мог. Лишь такое желанное тело и мягкие сочные губы. Сладкое дыхание и уносящий непонятно куда запах. Мужчина запустил ладонь в гладкие волосы и толкнулся языком глубже, Слава пустила его. Приоткрыла рот шире и тут же начала с не меньшей страстью отвечать на поцелуй. Ее ручки, лежащие на его груди, пришли в движение и теперь обнимали мужчину за шею.

А все, о чем мог думать Мирослав, — это как при таком манящем искушении, сидящем на его столе, ему взять себя в руки. Не поторопиться, не спугнуть, а вовремя остановиться?

Как?

Ласка простонала что-то ему в рот, и у Мира в груди прострелило от щемящей нежности и какой-то ненормальной потребности сжать девушку еще крепче.

Чуть-чуть… Совсем чуть-чуть… Он проведет языком по ее губам, ладонью по торчащим позвонкам и остановится… он обязательно остановится.

Еще чуть-чуть насладится ее теплом — и остановится…

