Семья волшебников. Том 2

Глава 23

Майно и Лахджа рассматривали круги вызова, которыми Вероника исчертила всю детскую. Всего за один вечер. Откуда? Как?

Небрежная рисовка и много помарок. Контуры в половине мест не замкнуты, из-за чего гохеррим без проблем вышел и даже смог напасть на призывателя. Однако эти каракули все-таки его ограничивали, затрудняли демоническое воздействие… и облегчали бы запечатывание, умей Вероника что-то подобное.

— Откуда ты все это узнала, ежевичка? — терпеливо спросил папа.

Вероника доверчиво показала книжку Фурундарока. Папа взял ее сначала недоуменно, но раскрыл — и глаза у него полезли на лоб.

Он потряс ее, подергал за переплет… нет, это настоящая обложка, собственная.

— Она же все время с ней таскалась! — вспомнила Лахджа. — Ты что, ничего не замечал?!

— Я думал, это детская книжка! Тут на обложке заяц с барабаном!

— Да, и я думала, это ты ей подарил!

— А я думал, ты!

Вероника переводила взгляд с мамы на папу. Она не понимала, из-за чего все эти крики, но чувствовала, что опять где-то виновата. И еще у нее забрали книжку, а она хотела посмотреть, где ошиблась, когда призывала гохеррима.

— Мозя мне книзьку? — робко спросила она.

— Нет, — отрубил папа.

У Вероники задрожала губа. Это же ее книжка. Это же ей подарили. Нельзя забирать подарки!

— Хатю маю книзьку! — захныкала она.

Книга с розовым зайцем испарилась из рук Майно и возникла в руках Вероники. Родители ошалело на это уставились.

Корониевый браслет по-прежнему висел на тоненьком запястье.

Майно шумно задышал. Короний, конечно, не блокирует магию стопроцентно и абсолютно, какие-то капли все равно просачиваются. Могущественные чародеи способны его перебарывать, особенно когда его так мало. Оперативные агенты Кустодиана проходят специальные тренировки, чтобы использовать корониевые наручники, не лишаясь магии самим.

Но чтобы трехлетняя девочка?..

— Может, книжка проклята? — предположил Майно, пока Лахджа снова отнимала ее у Вероники, одновременно убеждаясь, что браслет не расстегнулся.

— Возможно… — вздохнула демоница. — Вероника, скажи маме, откуда у тебя эта книжка? Кто тебе ее дал? Кто этот добрый человек, который хотел, чтобы мы все умерли?

— Сетки призыва очень хорошие и специализированные, — заметил Майно, когда книгу снова удалось отнять. — Тут не просто основы, это высшая демонология. У таких гримуаров всегда псы на обложках… а тут заяц с барабаном!

— Наверняка Инкадатти, старый драуг, — проворчала Лахджа. — Или твой дружок Вератор.

— Шутки Вератора язвительные, а не опасные для жизни. И даже Берде Инкадатти не настолько еще свихнулся, чтобы давать такое ребенку… и она снова ее призвала.

Книга опять оказалась в руках Вероники. Майно тяжко вздохнул и пошел за взрослым браслетом.

Он не хотел до этого доводить. У многих волшебников в глубинах секретера хранится корониевый наручник — просто так, на всякий случай, — но это вам не детский браслетик, который весит двадцать песчинок. Взрослый — тяжелый и неудобный, Вероника будет похожа на каторжника.

Но выбора нет, ситуация становится все напряженнее. Детской, вон, теперь нужен ремонт, шкаф и стены посекло гохерримским клинком… про какую еще детскую можно такое сказать?

Пока Майно ходил за кандалами, Лахджа провела обыск. Она считала непедагогичным и просто непорядочным копаться в вещах детей, но в этот раз переступила через свои принципы и тщательно обшарила ящики стола. Убедиться, что там нет чего-то похуже учебника юного демонолога.

Но там были только обычные детские игрушки. Карандаши, пластилин, какие-то стеклянные шарики, фигурки оригами, дохлые насекомые в банках, световая чашка, кукольный театр, змеиная шкурка, хвост скорпиона, мозаика, детские цимбалы, сумочка-игралочка, ритуальный ножик…

— О, вот где мой нож! — обрадовался вернувшийся папа. — А я искал!

На ноге хнычущей Вероники застегнули взрослый корониевый браслет. Ручной, вообще-то, но с ее ручки он спадал. У Лахджи сердце кровью обливалось при виде ее маленькой ежевички, подволакивающей ножку с этой железной блямбой.

Но по крайней мере теперь она перестала призывать книжку. Такой массы корония все-таки хватило.

Дегатти смотрел на это со смешанными чувствами. С одной стороны, безумно жаль ребенка, с другой — он был зол на нее, потому что она раз за разом подвергает смертельной опасности себя и окружающих.

А с третьей… он испытывал нешуточную гордость. Это его девочка! Плоть и кровь Дегатти! И даже короний над ней не властен!.. до определенного предела.

Сколько же в ней магии?..

— Она не могла найти эту книжку в домашней библиотеке? — уточнила Лахджа, плюхаясь в кресло.

— У меня такой точно не было, — покачал головой Майно. — Я бы запомнил.

— А у твоих родителей ее быть не могло?

— Вряд ли, они подобным не занимались, но… тля, мы же проводили ревизию…

— Может, проглядели? У них там столько книг было…

— Даже если бы у родителей было… кстати, у деда спросим, когда он вернется из Шиасса… почему тут заяц-то на обложке?!

— Для маскировки, — пожала плечами Лахджа. — От любопытных глаз… и кстати о любопытстве. Вероника, какие еще у тебя есть секреты?! Признавайся! Если есть еще что-то — говори по-хорошему!

— Кайтоска… — неохотно созналась Вероника, дергая браслет на ноге.

— Что картошка? — не поняла мама.

— Воть, — показала Вероника. — Лаитъя.

Майно и Лахджа посмотрели на гнилую картофелину, лежащую в центре стола. Они как-то не обращали на нее внимания, потому что в сравнении со всем остальным это было сущей мелочью. И в первый момент они даже не поняли, о чем толкует их дочь, что еще за лаитъя… а потом вдруг поняли.

— Да ладно?! — схватил картофелину волшебник.

— Там что, правда ларитра?! — повисла у него на плече демоница.

— Это моя кайтоска, — повесила нос Вероника. — А помидой яздавился…

Майно просто крутил картофелину в руках, и его лоб все сильнее шел морщинами. О такой магии он ничего не знал. Запечатать демона в… овощ?.. Такое разве что Локателли может. Или Прандаксенгид.

— Это ненормально, — произнесла Лахджа.

— Это абсолютно ненормально, — донеслось из картофелины. — Подаю прошение на освобождение. Гражданка Лахджа, выпустите меня, и мы забудем об этом недоразумении.

— Она злая! — предупредила Вероника. — Она меня съесть хотела! Я запитатила!

— Конечно, хотела, это же ларитра! — фыркнула мама.

— Но закон!.. — запротестовала девочка.

— Какой еще закон?!

— Котоий пьизывают! Я пьизывала закон!

Майно и Лахджа переглянулись, пытаясь понять, о чем она говорит. Это какая-то игра, что ли?..

— Ладно, с ларитрой мы разберемся позже, — обернул картофелину в бумагу и убрал в шкатулку Майно. — Сейчас… надо разобраться с этой книгой. И для начала надо допросить свидетелей.

Когда Астрид вернулась из рейда, облепленная снегом и сияющая от счастья, у нее первым делом отняли арбалет. Потребовали покляться, что она никого из него не убила, и Астрид с пренебрежением сказала, что ей не нужны игрушки смертных, чтобы кого-то убить. Они просто стреляли в мишень.

— Что было мишенью? — спросил настырный папа.

— Чучело, — процедила Астрид. — В поле.

— А что это от тебя кровью воняет? — принюхалась мама.

— Ладно, может быть, мы подстрелили зайца…

— Только зайца?

— Да, только зайца.

— Тогда ладно.

— Чо, и все?! — опешила Астрид.

— С тем зайцем — все, — сказал папа. — А что ты знаешь об этом?

На стол рухнула книга, и Астрид уставилась на розового зайца с барабаном. Она знала, что однажды из-за него будут неприятности, только не предполагала, что у нее.

Она тут при чем вообще?! Книжку даже не ей подарили!

Это она возмущенно и высказала родителям.

— Ты старшая сестра, — укорила Лахджа. — Ты должна заботиться о ее безопасности. Как ты можешь быть такой беспечной?

— А он — ее дядя! — выпалила Астрид. — То есть не ее, а мой, но дядя же!.. Ему можно, значит?!

Воцарилась тишина. Несколько секунд Майно и Лахджа напрягали дедукцию, а потом все стало настолько очевидно, что они даже удивились, что не сообразили сразу.

— Значит, книжку подарил Фурундарок, — подытожила Лахджа. — Ожидаемо. Вот от него — ожидаемо. Очень в его стиле.

— Он что, хотел, чтобы она убила сама себя? — подпер щеку кулаком Майно. — Если да — план почти удался.

— Никаких прогулок, вы обе наказаны, — распорядилась Лахджа. — Из школы сразу домой. Никакого дальнозеркала и ноутбука.

— Никакого фехтования, — добавил Майно. — И арбалет больше не трогай, это фамильная реликвия.

Астрид была в ярости и негодовании. Наказание она восприняла как абсолютно несправедливое, а еще сильней его усугубило то, что завтра первый день зимних каникул! Сегодня закончился первый семестр, да еще и выпал первый снег, так что Астрид уже предвкушала, как целых пятнадцать дней будет играть в снежки, лепить снеговиков и штурмовать ледяную крепость Таштарагиса!

И вот, глупая мелкая сестра наплевала ей в компот. А теперь ходит, подволакивает ногу и ревет, дура. Сама во всем виновата, а ревет.

— Не реви! — прикрикнула Астрид на сестру, прекратив колотиться головой о стену.

Вероника заревела еще громче. У нее не получалось призвать книжку. И посох. И вообще ничего. Вещи стали теряться. До каждой приходилось идти.

Это невыносимо! Так невозможно жить!

— Так все живут! — прикрикнула Астрид. — Я ничего не призываю, и у меня все хорошо!.. было!.. до тебя!..

Вероника забилась в уголок, сжалась в комочек и принялась всхлипывать. Астрид стало ее жалко. Родители все-таки злые и жестокие, не понимают, что нельзя лишать живых существ их внутренней сути.

Вот если бы она папу лишила магии, виски и дивана? Или маму — ее превращений, вскрываний трупов и сада камней? Что бы они сказали? Поплясали бы, небось, поумоляли бы, повалялись в пыли! Сказали бы: прости, Астрид, мы были неправы, а ты умная и справедливая!

Астрид вздохнула, дернула Веронику за ногу, внимательно осмотрела кандал, немного его погрызла и сбегала за маминой отверткой.

— Тихо сиди, сейчас открою, — сказала она. — Мы тебя освободим и сбежим, а потом начнем Пятое Вторжение. Ты призовешь миллион миллионов демонов, а я буду ими командовать. Стегать их Лучом Солары.

— Дя, — радостно кивнула Вероника, глядя на сестру заплаканными глазками.

— Только ты меня во всем слушайся. Тогда мы все сделаем правильно и построим справедливое общество, где у каждого будет… ну… шоколад, например.

Астрид захотелось шоколада.

План был не самый надежный, но все же он был хорош. Астрид решила доработать его по ходу дела, а сначала освободить своего лучшего прихвостня.

— Давай сбежим в Империю Зла, — предложила она, ковыряясь отверткой в замочке. — Хотя нет, тогда я не смогу командовать…

— Неть, — отказалась Вероника.

— Да, ты права. Лучше сбежим…

— Астрид, не освобождай сестру! — прикрикнул вошедший в гостиную папа.

Он не отобрал отвертку. Просто включил дальнозеркало и уселся в кресло с газетой и трубкой.

— Я с тобой не разговариваю, злой колдун, — буркнула Астрид, продолжая вскрывать замок.

У нее не получалось. Но Вероника перестала плакать, с надеждой следя за сестрой. Папа попыхивал трубкой, пускал красивые кольца, которые сразу растворялись в вентиляционной гексаграмме, и читал газету, словно вовсе не было ему дела до того, что Астрид вот-вот освободит того, кто приведет в этот мир легионы демонов.

Фу, не кури в доме! Я же беременна!

Ты на кухне.

Я чувствую! Я все слышу!

А ты слышишь, что наши дети планируют побег?

Да?.. Пусть мусор захватят!

С отверткой у Астрид ничего не получилось. Она раздраженно посмотрела на этот продукт земных технологий, закусила губу и зашептала, когда папа ушел курить на веранду:

— Ладно, Вероника, меняем план. Я донесу тебя до Радужниц, там мы найдем доброго кузнеца, который раскует тебя!

— Дя, — согласилась Вероника.

Астрид нахлобучила на сестру шапку, помогла надеть сапожки, усадила ее на плечи и побежала… побрела по хрустящему снежку. Вероника оказалась тяжелее, чем казалась.

— Я же демон, я должна быть сильной… — злилась Астрид. — Сильной, я сказала!.. а-а-а!..

Потом она вдруг сообразила. У Вероники кандал всего на одной ноге. Она может ходить сама!

Но это было как-то неинтересно. Недроватично. И надрыва никакого нет. В сказках, которые Астрид рассказывали говорящий попугай, дедушка-призрак и гном из «Слова волшебства», всегда был надрыв. Там если одна сестра тащила другую, то у этой другой либо ножки были переломаны, либо еще что-то плохое случалось.

— Давай, мы тебе ноги сломаем… а, нет, тупая идея, — тут же спохватилась Астрид.

— Дя! — сердито крикнула ей в ухо Вероника.

— А вообще, зря ты призываешь всяких демонов, — подумала вслух Астрид, дотащив Веронику до изгороди. — Они тупые все.

— Я ни хатю, они сами ногда пьизываются, — попыталась объяснить Вероника. — Я хотела пьизвать закон, сьтобы он все яссудил, но пьизвалась кайтоска, воть.

Астрид сочувственно подумала, что вот, пройдет зима, начнется весна, Веронике исполнится целых четыре годика, а она все еще не выговаривает столько букв. Она точно отстает в развитии, Астрид в ее возрасте была гораздо умнее.

— Ой, моя книська! — обрадовалась Вероника, хлопая Астрид по голове чем-то твердым.

Астрид замерла. Да ну!..

Вероника была безжалостно ссажена с закорок, и Астрид уставилась на книгу с розовым зайцем на обложке. Перевела взгляд на лодыжку сестры — браслет на месте, он не соскользнул и не расстегнулся.

А это значит…

— Ма-а-а-а-ам, она опять призвала книжку-у-у-у!.. — провыла Астрид, таща Веронику обратно домой.

— Пьидательница! — упрекала ее сестра, то и дело спотыкаясь.

Астрид возмущенно фыркнула. И ничего она не предательница! Она собиралась спасти Веронику, снять с нее кандал и убежать на поиски приключений! Но теперь оказалось, что она даже в кандале призывает, так что и не надо с нее ничего снимать!

Это Вероника предательница и обманщица, а не Астрид!

— Ты пьидательница! — повторяла Вероника. — Уходи отсюда!.. Пр-р-ризываю гохер-р-р-римов!.. Пр-р-ризываю Фур-р-рундар-р-рока!.. Пр-р-ризываю Пр-р-рипир-р-руна!..

В Астрид будто холодной водой плеснули. Она испуганно втянула голову в плечи… но ничего не произошло. Никто не призвался. Даже дух Припирун, который почему-то напугал Астрид сильнее всех остальных.

И сама она никуда не улетела… хотя это, может, благодаря Засидевшемуся Гостю.

Но призваться точно никто не призвался. Значит, кандал все-таки работает.

А почему тогда книжка призвалась?..

Астрид не успела додумать мысль, потому что их уже заловили мама с папой. Папа тут же проверил застежку, мама принялась утешать Веронику, гладить и называть своей бедной сироткой. А та вцепилась в книжку и рыдала, обзываясь на Астрид плохими словами.

— Я не предательница! — обиженно засопела та.

В одну ладонь ткнулась голова Снежка, в другую — Тифона. Астрид обняла фамиллиаров и отвернулась от противной сестры, которую хотела спасти, и противных родителей, которые сами тут нарожали всяких Вероник, а теперь не знают, что с ними делать.

— Ничего не понимаю, — произнес папа, поднимаясь на ноги, пока мама продолжала отнимать книгу с зайцем. — Браслет в порядке. Как?..

— Думаю, нам нужно сделать корониевую комнату, — вздохнула мама.

Вероника наконец выпустила книжку и с подозрением уставилась на маму. Она не знала, что такое корониевая комната, но ей не понравилось, как это звучит.

— Там будет корониевая кровать, корониевый шкаф, корониевая посуда… — стала перечислять мама.

— А представляешь, во что это обойдется? — спросил папа. — Короний самую малость дешевле золота…

— Тебе жалко денег на тюремную комнату для дочери? Вот мы, демоны, в таких случаях не скупимся!

— Это не смешно.

— Что не смешно — твоя скупость? Ну да, она не смешна. Она печальна.

— Да она и так не может никого призвать! — великодушно вступилась за сестру Астрид. — У нее не получилось — ни гохерримов, ни дядю Фурундарока!

Родители переглянулись, их лица немного просветлели. Значит, даже феноменальным силам Вероники все-таки есть пределы.

— Ладно, графини Монте-Кристо, идемте чай с тортом пить, — повела дочерей домой мама.

Проведя несколько экспериментов, Майно с Лахджой убедились, что взрослого корониевого браслета для Вероники достаточно. В нем она бессильна и ужасно этим раздосадована. Обладавшая этими способностями, вероятно, с самого рождения, без них девочка чувствовала себя так, будто ей отрубили руки.

И однако книгу она каким-то образом призвала. Или…

— Видимо, дело все-таки в самой книге, — сделал вывод Майно. — Она и правда проклята.

— А по ауре нельзя определить?..

— Не все проклятые предметы шибают скверной на вспашку. Многие успешно прикидываются совершенно обычными вещами. Думаешь, я бы позволил Веронике таскаться с детской книжкой, если бы видел по ауре, что это проклятый гримуар?!

— Да-да, я поняла.

После недолгого совещания было решено книгу уничтожить. Попросив Астрид чем-нибудь занять сестру, Майно и Лахджа растопили сауну, сожгли книгу в печи, а потом долго парились, пока снаружи тихо падал снег.

Когда они, распаренные и расслабленные, вошли в дом, то увидели Веронику, листающую книгу с розовым зайцем на обложке. Та совершенно не выглядела сожженной.

— Она моя!.. — запротестовала Вероника, увидев родителей. — Моя!..

— Вероника, это ты ее призвала? — устало спросил папа.

— Неть.

— Она не может, она вся в коронии, — напомнила Астрид. — Книжка сама приползла.

После короткой борьбы и нового приступа детского возмущения Лахджа отняла книгу у дочери и улетела к морю. Она специально отмахала еще километров десять и утопила книгу на большой глубине.

Но это она сделала уже скорее для очистки совести и не особо удивилась, когда по возвращению увидела книгу лежащей на ковре. Мокрую и с водорослями между страниц, но эти водоросли тут выглядели жуткой закладкой. Словно кто-то на океанском дне почитал этот гримуар, а потом вернул… или до сих пор ее ищет.

— Это книга Фурундарока, — произнес Майно. — Величайшего Господина. Конечно, ее нельзя уничтожить так легко. Она сопротивляется.

— Не сопротивляйся, — зашептала книге Лахджа. — К чему все это? Существование бессмысленно, а жизнь полна страданий. Все в мире повторяется, нет ничего нового.

— Я сейчас сам в петлю полезу, — проворчал Майно. — Прекрати.

— Не слушай меня, — отмахнулась Лахджа. — Лучше вообще уйди подальше. Итак, книга… зачем ты борешься? Чего ты добиваешься, книга? Все мы живем в бессмысленном круговороте событий, тщетно борясь со вселенской энтропией. Выйди из порочного круга прямо сейчас, книга.

Она применяла демоническую силу. Воздействовала на гримуар гипнотически. Тот, конечно, не был живым, но некоторой злой волей обладал, и этого было достаточно, чтобы попытаться его уговорить.

Увы, сопротивляемость подарка Фурундарока оказалась выше чахлых способностей Лахджи. Гримуар вначале потускнел, а потом по нему прошла искра, и он резко раскрылся… на неприличной картинке.

— Вот так вот, значит, да? — сухо произнесла Лахджа. — Эта книга меня совсем не уважает.

— Я просто ее запру, — забрал томик Майно.

Он отнес его в библиотеку и положил в стеллаж для… особой литературы. Тут хранились книги, которые не должны по случайности попасть в руки детей. Книги о магии, о нечистой силе… и еще кое-что, что иногда любила читать Лахджа.

— Замок — чтобы не лазили снаружи, — пояснил Майно. — Печати — чтобы ничего не вырвалось изнутри.

Действительно, из запертого стеллажа книга вырвалась не сразу. Целые сутки она лежала там тихонько, а Вероника ходила и дулась.

А потом из библиотеки донесся грохот. Прибежавшая на шум Лахджа увидела рухнувший стеллаж и кучу рассыпанных книг.

Стеллаж со скрипом тащился по полу. Он царапал дверцами паркет, оставляя за собой длинную полосу.

— Суть Древнейшего, нет, только не паркет!.. — взвыла Лахджа.

Прибежавший енот схватился за голову и начал костерить своих людей и демонов на все лады.

Минут через десять стеллаж подняли, а гримуар из него извлекли и усадили рядом Веронику, потому что рядом с ней зловредная книга успокаивалась. Но трогать запретили.

— Какой бардак, — вздохнула Лахджа, глядя на разбросанные по всему полу книги. — Майно, это была твоя идея.

Муж не ответил, он сверлил раздраженным взглядом гримуар. Енот своими бытовыми чарами заживлял царапины в паркете. Лахджа тоже решила поколдовать и провозгласила:

— Ну-ка, книги, все по полкам, а не то вас брошу волкам!

Книги ее презрительно проигнорировали. Тогда Лахджа сосредоточилась и использовала демоническую силу. Для простого телекинеза ее хватало, но это было просто как невидимая удлинившаяся рука.

Она подняла одну, поставила. Вторую. Третью. Поняла, что проще делать это физической силой, чем демонической.

Вот были же когда-то могущественные Предтечи. Органы Древнейшего. Они колдовали без магии, без демонической силы, им не нужно было жрать души — они колдовали просто потому что могли. Куда все делось?

Енот посмотрел на Лахджу с некоторым превосходством. Его магия обычно не выглядела магией. Он просто стряпал, стирал, убирался. Да, поднимал и передвигал вещи, которые обычный енот поднять и передвинуть не сможет, и да, иногда явно ускорял время, но это проходило как-то незаметно, за кадром.

Но он был превосходным бытовым фамиллиаром и владел кучей мелких полезных фокусов. Сейчас он просто застрекотал, зацокал — и книги взмыли в воздух единым роем, принялись разлетаться по полкам в строгом порядке. Сделал то самое, что безуспешно пыталась сделать Лахджа.

— Это не соревнование, — немного уязвленно сказала она. — Мы тут все взаимосвязаны, триумф одного — это общий триумф.

— Не получится у нас ее не уничтожить, ни запереть, — вздохнул тем временем Майно. — Книга проклята, она от Вероники не отстанет.

— Может, тогда ее очистим? — предложила Лахджа. — Как с помойкой мэтра Кацуари. Покастуйте там всякого со Снежком, и Астрид тебе поможет… Астрид, детонька, посветишь на плохую книжечку своими зайчиками?..

— Мам, мне давно не четыре года, — с отвращением произнесла Астрид. — Мне восемь лет и четыре луны.

— Ладно, девочка, которой восемь лет и четыре луны, шибани по гримуару Лучом Солары.

— Это ща!.. — засучила рукава Астрид. — Разойдитесь, челядь, дорогу Астрид Царственной!

— Не поможет, — сказал Майно, который даже не шевельнулся. — С Черными Книгами методы в лоб не срабатывают, а если срабатывают — становится только хуже, потому что проклятия растекаются в эфире и последствия бывают непредсказуемыми. У нас такие уничтожать обычно даже не пытаются, а просто хоронят на Еке Фе Фонсе.

— А оттуда они не сбегают? — усомнилась Лахджа.

— На Еке Фе Фонсе мощные древние чары. Это как Карцерика, только не для магиозов, а для Черных Книг.

— Ну так и давай отнесем ее туда! — обрадовалась Лахджа.

— На Еке Фе Фонсе есть иссё такие?.. — заинтересовалась Вероника. — А де она?.. Туда мозя пойти завтъя?..

— Маленьким девочкам нельзя на Еке Фе Фонсе, — строго сказал папа. — И вообще никому нельзя, кроме уполномоченных лиц.

— А я уполномотьная пузя, — серьезно сказала Вероника. — И иссё ёдинка на нозьке. Де Еке Фе Фонсе?

— Дочь моя, почему ты так стремишься всех нас убить? — снова вздохнул папа.

— Я хотю не убить, а испьявить! — попыталась объяснить Вероника.

— Что исправить?

— Я не знаю… — поникла девочка.

На следующий день Майно Дегатти прямо с утра полетел в Валестру. Он понял, что своими силами тут не справиться, так что нужна консультация специалиста. И не соседа Кацуари, который только лиценциат, а лучшего в Мистерии знатока проклятий.

С началом каникул занятия в Клеверном Ансамбле прекращаются, но для преподавательского состава работа есть всегда. Школяры с долгами, бумажная работа, научные изыскания… по-настоящему КА пустеет только на летних каникулах, да и то не на всем их протяжении.

Но все же на каникулах ректор Детримента не так загружен, и Дегатти он принял сразу же. Крохотного роста черный гном с окладистой бородой бросил один-единственный взгляд на книгу Фурундарока и сказал:

— Высшее демоническое. Еще и тайное. Фу, какая гадость.

Дегатти восхитился тем, насколько наметан у Хараббы глаз на такие вещи. Сам-то он эту злосчастную книжку видел раз десять и ничего не подозревал, а великий порченик сразу все определил. И это при том, что на нем непроницаемо-черные очки — Харабба носит их, чтобы не проклинать людей нечаянно.

— Вот где ты берешь все это дерьмо? — спросил Харабба, надевая плотные кожаные перчатки. — Хватит якшаться с демонами, Дегатти.

— Дочка нашла где-то, — неопределенно ответил Майно. — Снять-то можешь?

— Придется поработать… — принялся листать книгу Харабба. — Дочка у него нашла… Дегатти, ты детей на Еке Фе Фонсе выгуливаешь? Ты смотри, я по-хорошему должен в Кустодиан доложить, что у тебя тут такой гримуар.

— Сколько?

— Десять орбов.

— Да ты не окирел ли?!

— Одиннадцать. А кроме меня такое не снимет никто.

Майно Дегатти поджал губы. Да, во всем, что касается проклятий, Харабба — лучший. Он бы, возможно, уже получил Бриара второй степени, не будь у него серьезных проблем с самоконтролем. В своих круглых очках он похож на слепца, но без них Хараббе просто нельзя смотреть на окружающих — его взгляд опасней, чем у василиска.

— Десять орбов, хорошо, — скрепя сердце, согласился Майно. — Но по результату.

— Одиннадцать.

— Десять, мэтр Харабба, побойтесь Гушима.

— Я ктототамец, — проворчал гном, отворачиваясь от посетителя и снимая черные очки. Вместо них он ввинтил в один глаз лупу ювелира и принялся изучать проклятье, как внутренний механизм часов.

Десять орбов. Зараза. А ведь Харабба, вообще-то, состоит в дружбосети Вератора. Майно мог просто вызвать его на дом и получить услугу условно-бесплатно. Просто ее потом пришлось бы отрабатывать, а Харабба, будучи ректором и лауреатом, идет по высокому тарифу, так что Майно решил сэкономить и наведаться к нему лично, слетать в Валестру.

Сэкономил.

Даже не знающему себе равных порченику пришлось повозиться с проклятьем демолорда. Битых четыре часа Харабба расплетал нити темного эфира и развязывал бесчисленные узелки-закрепы. Параллельно они с Майно поболтали, выпили кофе с ромом, обсудили последние сплетни. Харабба поделился свежим анекдотом о Локателли и Хаштубале, причем рассказал его с таким смаком, что Майно заподозрил, что он сам его и придумал.

Харабба — на редкость желчный, сварливый и недоброжелательный тип. Втайне он ненавидит все живое, и никто не видел, чтобы он занимался другой ипостасью Детримента — благословениями. Он исключительный порченик, в самом худшем понимании этого слова.

— Ну все, готово, — сказал он, стряхивая с книги эфирную пыль. — Я все почистил, убрал эмоциональную зависимость и снял эффект преследования. Но привязка на лицо осталась, слишком глубоко внедрена.

— Ну и что мне с этим делать? — возмутился Майно. — Харабба, я думал, ты все снимешь. За десять орбов.

— За одиннадцать. Я снял все, что может нанести вред. Все, что является проклятьем. Но там еще есть глубинная структура, завязанная на… подарочности, скажем так. Ну ты знаешь. Как личное пожелание в открытке. Чтобы убрать это — обращайся к тому, кто подарил.

— К Фурундароку?!

— Что?..

— Что?..

— Я не ослышался?..

— Это неважно, это все неважно, — торопливо сказал Майно, забирая книгу и кладя на стол десять тяжелых монет.

— Одиннадцать, — постучал пальцем гном. — Дегатти, знаешь, после того, как ты связался с демонами, ты стал таким мутным… и жадным… проклятье от Фурундарока, да?.. я, может, все-таки сообщу в Кустодиан.

— Да подавись ты своей монетой, — добавил еще орб Майно.

— Это не с монетой связано, Дегатти. Ты слишком спелся с демонами. От тебя теперь жди беды.

— Разве похоже на то, что я ними спелся?! — возмутился Майно. — Я пришел с проклятой вещью!

— Это разве проклятье?.. Нет, сложное, конечно, но демолорд мог наградить тебя таким, что и я бы не распутал. Причем злым, вредным для здоровья. Постепенно убивающим. Превращающим тебя в стеклянную статую или еще какое дерьмо. А это что?.. Демолорд дарит ему личную книгу… призывов демонов… книгу, которая всегда последует за хозяином, служит только ему…

— Это просто справочник сеток призыва! — отчеканил Майно. — Точно такие же есть в школьной библиотеке! Просто вразброс и не так структурировано! Доступ ограничен, конечно, но это не запрещенное!

— Ну да. Твой приятель демолорд подарил тебе не запрещенную книгу… ты мне отвратителен, больше не приходи.

Майно хлопнул дверью. Ничего нового, конечно, Харабба — злобный завистливый мизантроп даже по меркам черных гномов, которые ни разу не славятся доброжелательностью. Кто еще бы стал настолько высококлассным порчеником?

Фамиллиарщиком вот не стать без любви к животным. Словеснику необходима хорошая память. Целители почти всегда сострадательны. Пироманты вспыльчивы. Творческому магу нужен музыкальный слух или иные соответствующие навыки. А в порченики идет кто? Типусы вроде того же Инкадатти… странно, кстати, что он не поступил на Детримент.

— …Есть хорошая новость и есть плохая, — сказал Майно, вернувшись домой. — Хорошая — все самое негативное Харабба вычистил, хотя недешево. Плохая — книга все равно привязана к Веронике, потому что это демонический дар, который она приняла добровольно. Чтобы это устранить, нужен сам Фурундарок, который заберет назад свой дар.

Лахджа представила выражение лица Фурундарока, которого призовут в этот дом в пятый… да, уже в пятый раз. Она бы предпочла слетать к нему сама, чтобы не так выводить из себя, но путешествия в Паргорон ей все еще заказаны.

— Однажды Фурундарок вручал мне право призыва, — припомнила она. — Мне нужно было просто позвать погромче — и он являлся. Он мне тогда жизнь спас… ну, почти. Было очень мило с его стороны.

— Угу, но он же его потом отозвал? — уточнил Майно. — Сейчас ты же не можешь его призвать?

— Не могу. Ты сможешь?

— Я брал факультативы в Апеллиуме, призывать умею… — задумался муж. — Но демолорда… пока что я не призывал никого крупней Совнара… Но ладно, думаю, с твоей помощью справлюсь.

— А еще мы можем просто расковать Веронику, — предложила Астрид, высовываясь из-под стола.

— Ты давно там сидишь? — осведомилась мама.

— Да я там живу с тех пор, как вы нас посадили под арест. Я графиня Монте-Кристо из Подстолья.

Майно приподнял скатерть. Под их парадным обеденным столом места было столько, что уместился бы весь класс Астрид, но сейчас там сидела только одна девочка. Астрид притащила в свое Подстолье подушку, одеяло и ноутбук, выстроила шеренгой своих принцесс-волшебниц, поставила рядом с ними Пырялку и сказала, не обращая внимания на отца:

— Сейчас я проведу конкурс красоты. Самая красивая станет моей любимицей и получит подарок.

— Что за подарок? — спросил папа.

— Я буду с ней чаще всех играть, — пожала плечами Астрид. — Лучший подарок — это мое внимание.

— С-суть Древнейшего… — прошептала Лахджа. — Астрид, твой домашний арест прекращен. Иди в лес и убей что-нибудь, а то у тебя тут крыша протечет.

— Чего протечет?.. — не поняла Астрид. — А, можно идти?! Можно я на зайца с арбалетом?!

— Нет.

— А на кабана?!

— Тем более нет.

— Зачем мне Совершенная Меткость, если мне нельзя стрелять?!

Арбалет ей не дали, и Астрид пришлось удовольствоваться пращой, которую она сама сделала из тряпки. В руках демоненка и такая штука становится смертельным оружием.

Глядя, как дочь улепетывает, Лахджа думала, что уж лучше пусть она бегает в лесу и охотится, как фархерримы, чем будет вести себя как… этот отвратительный тип.

— Только обязательно смотри, во что целишься! — крикнула ей вслед мама.

— …адна!.. — донеслось уже снаружи.

— Ну, если она все-таки случайно прибьет Инкадатти, я плакать не буду, — сказал Майно. — Так что мы решили? Призовем демолорда сами или попросим помощи у нашей трехлетней дочери?

Когда с Вероники сняли корониевый браслет, она засветилась от счастья и обняла маму так крепко, что у той защемило сердце. Браслет ведь вернется на место, как только дочь выполнит свою задачу. И ее восстановившееся было доверие к матери снова разобьется на осколочки.

— Ты поняла? — строго спросила мама. — Призываешь дядю Фурундарока. Только его и больше никого. И только когда мы скажем, что можно.

— Мозьна!.. — обрадовалась Вероника. — Пр-р-ризываю Фур-р-рундар-р-рока!..

Майно, который активировал еще не все печати, так и сел в кресло. Дом содрогнулся, с потолка посыпалась каменная крошка, все скрылось в зловещей тьме, и раздался раскатистый бас:

— КТО ПРИЗВАЛ… а, это опять вы.

Фурундарок сдул ту паргоронскую мглу, что всегда сопровождала его появление, скривил младенческую рожицу и сказал:

— Господа Дегатти, вы начинаете меня утомлять. Я вот на столечко близок к тому, чтобы стереть с лица Парифата ваше землевладение.

— Мы тебя надолго не задержим, — заверила Лахджа. — Просто забери свой подарок.

Фурундарок уставился на гримуар с розовым зайцем. Недовольная гримаса сменилась счастливой ухмылкой. Величайший Господин откинулся назад, закинул ногу на ногу и протянул:

— А это не мое! С чего вы взяли, что оно принадлежит мне?

— Да, технически это теперь Вероники… — кивнул Майно.

— Дя! — подтвердила Вероника.

— …Но все равно. Забери свой подарок.

— Вот еще, — фыркнул Фурундарок. — Подарки не отдарки.

— Тогда хотя бы сними проклятье! — взмолилась Лахджа.

— Проклятье не расклятье, — ухмыльнулся Фурундарок.

— О, хочешь с детских пеленок вырастить гениального демонолога, который потом сделает тебя мальчиком на побегушках? — с иронией спросила Лахджа. — Ну хорошо, тогда оставь ей эту книгу.

— Я понимаю, чего ты добиваешься, — снисходительно произнес демолорд. — Психология от противного. Думаешь, что сейчас я спохвачусь, схвачусь за голову и воскликну: ой, как же так, глупый я Фурундарок, сам себе могилу рою!.. так?..

— Да ну что ты такое говоришь… — нарочито фальшиво протянула демоница. — Ты, я так понимаю, надеялся, что она погибнет…

— Нет, что ты, разве же я мог бы? — поднялся в воздух и завис рядом с доверчиво глядящей Вероникой Фурундарок. — Утю-тю-тю-тю, какая гадость. Дети. Отвратительно.

— Мозьна мне мою книзьку? — с надеждой попросила девочка.

— Конечно, — улыбнулся Фурундарок. — Может быть, еще чего хочешь? Не стесняйся, проси.

— Пастилы!

— Вот, держи, — еще шире улыбнулся Фурундарок, протягивая Веронике пастилу. — Кушай на здоровье. А вам, горе-родители, я вот что скажу. Избавиться от этой книги очень легко, для этого вам не нужен я. Ее просто должна выкинуть или уничтожить сама Вероника. Если она добровольно от нее откажется, связь исчезнет.

— Неть!.. — ужаснулась Вероника.

— Правильно, девочка. У меня хорошие подарки. Твоя мать этого совершенно не ценит. Мозгов-то ей Древнейший не дал, а матку, чтоб детей рожать — дал. И яичников двойной комплект.

— Фурундарок, это же невозможно, она не откажется от книги добровольно, — процедил Майно.

— Я знаю.

— И мы не хотим, чтобы она призывала все новых демонов, у нас и так много проблем, — сказала Лахджа. — А что касается тебя, то лучше бы ты просто заходил в гости, а не был… призван…

Зачем ты такое говоришь?!

Какая разница? Он здесь уже столько раз был, и никогда ничего плохого не делал!

Это пока что!

Да он не самый плохой гость!.. из всех, что у нас были. С ним просто надо уметь общаться, и тогда он просто душка! Вон Астрид какое Ме подарил!

— Ладно, может, ты и не такая безмозглая, — снисходительно посмотрел на Лахджу Фурундарок. — Но я изложил, как обстоят дела. Если девочка откажется от книги — ваша проблема решена. И да, я как-нибудь зайду в гости. Просто так. Раз уж теперь могу.

С этим он и откланялся. А папа с мамой принялись уговаривать Веронику кинуть книгу в огонь. А девочка, уяснив, что против ее воли никто книжку не уничтожит, отворачивалась и недовольно пыхтела. Подлый Фурундарок, конечно же, убедился, что Вероника слышит и понимает его слова.

— Неть, — надула щеки девочка. — Маё.

— Ежевичка, мы тебе взамен другую книжку подарим, — увещевал папа. — Две.

— Неть.

— С картинками, и тоже с зайцами.

— Неть.

— Там внутри будут только зайцы, и не только с барабанами, но и с литаврами!

— Неть.

— Да почему?!

— Власть.

Вероника прямо посмотрела на отца, и он аж похолодел внутри. Его младшая дочь всегда была чересчур серьезной для своего возраста, буквально начиная с младенчества, но сейчас из ее глаз как будто смотрело что-то другое.

— Вероника, зачем тебе эта книжка сейчас? — лениво спросила мама. — Ты же даже читать пока не умеешь. Ты теряешь большую часть информации, и в итоге все получается наперекосяк.

— Напеи… косяк?..

— Плохо. Не так. Власть — это же когда тебя слушаются и не вредят. И не обманывают.

Вероника задумалась. И правда, от одних только картинок проку чуть, а прочитать то, что вокруг них написано, она не может.

— Надо научиться сложным правилам, — сказала мама. — Читать, писать и считать. А уж потом… власть. Это у всех так.

— Лядна, — согласилась Вероника. — Я ситяс книзьку отдам, а вы миня титать… и титать.

— И браслет пусть снимут! — подсказала вернувшаяся с охоты Астрид.

— Нет, — отрезала мама. — Она не слушается, браслет мы не снимем.

— И бьяслет! — потребовала Вероника. — Тизёлый! Сними!..

— А ты не слушаешься, не буду.

Вероника демонстративно захромала прочь, припадая на одну ножку так, что у папы сердце облилось кровью. Но мама осталась холодна, потому что видела — дочь манипулирует, причем плохо.

Не умеет еще. Нахваталась у Астрид, но использовать пока толком не умеет, да и вообще это не в ее характере. Именно в Веронике подлинной демонистости пока особо не заметно.

— Мы снимем его, если ты будешь хорошо себя вести, — сжалился отец. — И вернем обратно, если ты начнешь призывать демонов… без нашего разрешения.

Когда Вероника лишилась браслета, ее книга легла на дно ящика стола, а маленькая хозяйка дала торжественное обещание не открывать ее, пока родители не позволят. Утомившись за день, она мгновенно уснула, немного спихнув Астрид, которая до последнего следила, чтобы родители действительно освободили сестру, но в результате задрыхла прямо на ее постели.

— Смотри, спят как ангелы, — умилилась Лахджа.

Еще с минуту полюбовавшись посапывающими дочерями, Майно и Лахджа уселись за кухонным столом. Снаружи валил снег, уже стемнело, и они откупорили бутылку вина.

— Я не понимаю… — подпер щеку кулаком Майно, когда бокалы опустели. — Почему она с таким упорством призывает демонов?

— У нее странные таланты, которые она воспринимает как обыденность, — пожала плечами Лахджа. — Она с рождения воспринимает это как норму. И ты сам говорил, что все лучшие волшебники — чудаки.

— Но не с детских же пеленок. Их такими делает ма… ох.

— Вот-вот.

— Выхода нет, — вздохнул Майно. — Нам придется самим обучить ее основам демонологии.

— Трехлетнюю девочку?..

— Ей будет четыре через четыре луны.

— А, ну это все меняет…

— Ну а что ты предлагаешь? — стал раздражаться муж. — Либо мы учим ее правильно использовать способности, либо необратимо повреждаем ее психику, держа в кандалах до самой школы.

— Ладно, — пожала плечами Лахджа. — Снимем кандалы с ребенка. Но ты ее балуешь. Ты слишком мягок.

— Я хотел быть лучше отца, — мрачно произнес Майно. — И вот я обсуждаю с женой, что мы балуем ребенка, снимая с него кандалы.

— Призови отца, спроси совета.

— Ты думаешь, он даст хороший совет?!

Вино закончилось. Майно покатал в бокале последнюю рубиновую каплю и сказал:

— Я завтра с утра снова слетаю в Валестру. Куплю кое-что из учебных пособий… особого рода.

— Давай, — кивнула Лахджа. — А я на море слетаю, искупаюсь.

— Зима же.

— Я в моржа превращусь.

— Не сможешь, ты беременна.

— В беременную моржиху.

Никуда она, конечно, не полетела. Вместо этого она назавтра села на хвост мужу, прихватив и обеих дочерей.

Денек в Валестре всем пошел на пользу. Дети побывали в театре живых кукол, на гладиаторских боях немтырей и на представлении мима из Сканикуса, который в одиночку играл за целую труппу. Лахджа прошвырнулась по магазинам, пополнив запасы волшебной косметики и фармацевтики, накупив кучу полезных мазей и эликсиров. А Майно заглянул к паре знакомых из Апеллиума, сходил в библиотеку Клеверного Ансамбля, а в конце наведался в лавку Артуббы.

— Добро пожаловать, Майно, добро пожаловать, — оскалился великий запечатыватель. — Продаешь или покупаешь? У нас сегодня отличный выбор аппонцев.

— Артубба, никому не нужны твои аппонцы даже бесплатно, — подошел к стойке Дегатти. — Лучше скажи, что дашь за эту картошку.

Артубба уставился на гнилую картофелину и вежливо спросил:

— Майно, ты совсем чокнулся?

— Приглядись, — положил картофелину на стол Дегатти.

Артубба с подозрением зыркнул на своего ушлого приятеля, неохотно надел асбестовую перчатку, взял картофелину, поднес к глазам, присмотрелся…

— Ого, — вскинулись кустистые брови. — Ларитра?.. А как это вы?.. в смысле?.. я такого еще не видел ни разу.

— Освободи меня, смертный, — донеслось из картофелины. — Или хотя бы пересади в менее унизительный сосуд.

— Немного позже, мэтресс Корнеплод, — пообещал Артубба. — Хороший товарец, Майно, давай обсудим цену… только учти, что переместить ее оттуда будет непросто.

— Ничего, я в тебя верю, — спокойно сказал Дегатти.

Торговля была ожесточенной, Артубба бился за каждую монету, но в конце концов Майно Дегатти вышел из лавки с позвякивающим мешочком. Он заработал восемьдесят пять полновесных орбов и аж светился от радости.

— Надо было позволить ей посадить того гохеррима в помидор, — хмыкнул он, убирая добычу в кошель. — Артубба бы еще сильнее окирел.