Сердце Дракона. Восьмой Том. Часть 2

Глава 700

Глава 700

Скрывшись в овраге, лежа на земле, Хаджар смотрел в подзорную трубу на происходящее на равнине. И то, что видел Хаджар, ему не очень нравилось.

Вернее — совсем не нравилось.

— Держи, — он протянул Эйнену окуляр.

Островитянин, приложив его к левому глазу, прищурил правый и всмотрелся. Видел он тоже самое, что и Хаджар недавно.

Вся равнина была буквально усеяна трупами люди и животных. Не только ведь у Гурта и Хаджара имелись “боевые питомцы”. Кстати по последней — Азрея, все еще зализывавшая раны, сейчас преспокойно лежала около пасущейся гнедой.

Каким-то чудом, но тигрица и Пустынная Лошадь умудрились подружиться. Теперь они куда спокойнее относились друг к другу.

— Двести шестьдесят… двести девяносто три…

Эйнен считал трупы.

Хаджар же подозревал, что кто бы не нашел, случайно или нет, ключ от гробницы Декатера, радовался не очень долго.

Скорее всего, Хаджар даже знал, какая именно судьба их ждала.

В самом центре равнины, в луже все еще кипящей кислоты, постепенно исчезали несколько бронепластин. Все, что уцелело от “везунчиков”.

Битва же за Ключ, в которой все бились против всех, не стихала, судя по всему, целую ночь. Равнина была сплошь усеяна остаточными явлениями от сокрушительных техник.

Ледяные иглы соседствовали с огненными завихрениями. Вспенившая земля с проросшими ядовитыми растениями. Озера кислоты и вихри режущего ветра. Металлические конструкции и огромные копии оружия, созданные из самых разных материалов.

Начиная все тем же металлом и заканчивая чем-то, напоминающим кости.

Когда-то давно, еще будучи простым офицером Лунной Армии Лидуса, Хаджар любил помечтать о том, как выглядит война настоящих адептов.

И то, что он видел перед собой сейчас, нисколько не вдохновляло. Скорее пугало. Осознанием того, что подобная битва могла бы натворить даже не в землях смертных, а в том же самом Лидусе.

— Как думаешь, когда закончили? — Эйнен протянул трубу обратно. В общей сумме он насчитал больше четырех сотен трупов.

Подумать только — четыре сотни истинных адептов. Раньше Хаджару и представить такое количество было тяжело, а теперь он воспринимал произошедшее лишь как небольшую, местную стычку.

— Не больше получаса, — Хаджар сложил трубу и убрал её обратно в пространственный карман.

— Согласен, — “кивнул” островитянин. — Будь это дольше, то остатки от техник уже бы исчезли в Реке Мира.

Все, что видели пред собой друзья, в ближайшее время должно было исчезнуть. Энергия, оформленная в технику, не могла существовать слишком долго.

Исключение, на памяти Хаджара, было лишь одно — невидимый мост, ведущий от древа Арва’Лон, к обители Грэвэн’Дор.

Все же остальное, созданное из энергии, в течении получаса распадалось и возвращалось в Реку Мира.

— Куда нам? — спросил Эйнен.

Хаджар задумался, а потом нехотя ответил:

— Надо спуститься. Отсюда следов мне не найти.

Островитянин знал об опыте Хаджара в следопытстве и именно поэтому спрашивал о направлении дальнейшего маршрута.

Вот только перспектива спускаться в место, где совсем недавно бушевала битва, ему не очень нравилась. Как, собственно, и самому Хаджару.

Правда выбора у них не было.

Коротко свистнув, Хаджар привлек внимание Азреи. На пальцах он попросил ей охранять гнедую и не высовываться.

Тигрица ответила недовольным фырчанием, сразу после чего она вернулась к зализыванию ран.

Хаджар понятия не имел, почему пушистая вредина до сих пор не разговаривает. Потому как в интеллекте, сравнимым с человеческим, ей отказать было попросту невозможно.

Проклятье, иногда Хаджару вообще казалось, что Азрея знает и видит больше, чем он сам. Только молчит.

Аккуратно, ползком, Хаджар с Эйненом отправились в низ по склону. Им то и дело приходилось замирать и, прикрываясь плащом из Черного Тумана, пережидать.

К равнине то и дело подъезжали группы учеников. Разглядывая поле битвы в течении нескольких минут, они разворачивались и мчались в разных направлениях.

Все они старались поскорее нагнать новых обладателей Ключа. Ну а еще, разумеется, не хотели столкнуться с такими же, как они сами, искателями.

В принципе, Хаджар и Эйнен обладали достаточным количеством сил, чтобы не прятаться. Вот только в длительной перспективе это бы равнялось самоубийству.

— Помоги…

Хаджар замер. Он, как ему показалось, переползал через ноги трупа. Процесс не самый приятный, но пройдя через несколько военных операций, Хаджар перестал воспринимать трупы как останки человека.

Относился к ним так же, как к камням или деревьям. То есть — без особого внимания.

Юноша, лет семнадцати, невидящими, выплавленными глазами, “смотрел” в небо. На его животе зияла огромная, рваная рана.

Такую меч бы не оставил. Скорее секира или боевой топор.

Внутренности, запекаясь на солнце, распространяли не самые приятные ароматы. А различные земные гады, личинки, муравьи и маленькие змеи, уже постепенно начинали в них копошиться.

При всем при этом, юноша, ученик одной из крупных школ, все еще дышал. С трудом. С перерывами. Но дышал. Цеплялся за жизнь. Не желал уходить к праотцам, так и не добившись перед этим силы и славы.

Ведь подавляющему большинству адептов, идущих по пути развития, именно и была нужна — слава. Чтобы о них веками слагали легенды и пели песни. Чтобы называли в их честь детей.

Чтобы, даже после смерти, не исчезнуть в бесчисленном множестве таких же адептов.

Хаджар повернулся к Эйнену. Тот, показательно, смотрел в другую сторону.

Островитянин был пиратом.

Он не был солдатом…

— Как зовут твою маму, боец? — прошептал Хаджар.

— Тесея, — прохрипел, булькая кровью, мальчишка.

— Расскажи мне про неё, — Хаджар достал из-за голенища разделочный кинжал.

Стараясь совершать как можно меньше лишних движений, он подполз к юноше и лег рядом с ним. Вместе они смотрели на поднявшееся в зенит солнце. Глаза истинного адепта могли выдержать подобно любование дневным светилом.

— У неё… каштановые… волосы.

Хаджар, по привычке, нежели из-за необходимости, прочел молитву Дергеру. Чтобы тот сопроводил воина к дому праотцов и те приняли потомка с почестями, как павшего в бою воина.

— Она печет… вкусные… пироги… со… сметаной. И пахнет… пахнет…

— Как она пахнет, боец?

— Как… весеннее… поле.

Кинжал Хаджара тихо и бесшумно перерезал горлу недобитому в битве адепту.

Хаджар не пытался прикрыть тому веки. Это только в песнях бардах герои поступают так с умершими. В реальности же после смерти труп так дубел, что ему и пальцы-то разогнуть не каждый силач смог бы. Не то, что веки опустить.

Вытерев кинжал о броню добитого адепта, Хаджар вернулся к Эйнену. Сохраняя молчание, они поползли дальше. За полчаса пути, Хаджару пришлось добить еще четверых.

Все они, продолжая цепляться за жизнь, просили о помощи. Вот только не помощи выжить, потому как, в лучшем случае, остались бы калеками, лишенными пары конечностей и возможности к развитию.

Нет.

Они просили о достойной смерти. С оружием в руках и чести в сердце. Так, чтобы с гордостью посмотреть в глаза праотцам и выдержать их суд.

Временами, Хаджар скучал по простой жизни солдата. Когда не нужно было вникать в интриги, а лишь бороться за собственную жизнь и жизнь тех, чьи плечи стояли рядом с тобой.

Но лишь временами…

Хаджар ненавидел войну.