Сердце Моего Монстра

Глава 13

Саша

Тяжелый вес покоится на моем теле.

Но вместо того, чтобы быть бременем, он на самом деле успокаивает. Я утыкаюсь носом в подушку, и мои ноздри наполняются запретным ароматом глубокого леса и кедра.

Возможно, я все это выдумала?

Это единственное объяснение этой сенсорной перегрузки или того, почему я прижимаюсь ближе к источнику.

Тепло охватывает мое тело и распространяется на грудь и сердцевину, поэтому я двигаюсь дальше, нуждаясь в большем.

Мои движения приостанавливаются, когда что-то твердое упирается в мой живот, тыкаясь в меня через одежду.

— Ммм.

Знакомый глубокий голос заставляет меня открыть глаза.

Пожалуйста, скажите мне, что это мое воображение…

Нет.

Не-а.

Это определенно реальность. Я действительно заперта в объятиях Кирилла, мое лицо покоится на его шее, и я почти чувствую вкус его геля для душа на своем языке. Я с ужасом понимаю, что именно этот запах я ощущаю с тех пор, как проснулась.

Наши тела прижаты друг к другу, а то, что упирается в мой живот? Это его эрекция.

Ох, и еще одна вещь.

Он голый.

Что дает ему право прикасаться ко мне? Держать меня, словно я ему принадлежу?

Как он смеет?

Я отстраняюсь, вынуждая его руку упасть с моей талии.

Кирилл ворчит, так как это его травмированная рука. Мои глаза встречаются с его арктическими, и, судя по сосредоточенному взгляду, он, вероятно, проснулся гораздо раньше меня. А может, он вообще не спал.

Я перебираюсь на другую сторону кровати, стараясь не смотреть на его покрытые чернилами грудь и руки. В утреннем свете, проникающем через окна и балкон, его татуировки кажутся темнее. И угрожающими. Как и все в нем.

Я не могу не смотреть на два шрама от пулевых ранений на его груди. Они скрыты новой замысловатой татуировкой и были бы незаметны для того, кто не очень присматривается. Однако я могу найти их, даже если бы ослепла.

После всего, что произошло, мысль о том, что он чуть не умер в России из-за меня, все еще вызывает у меня раздражение.

Ты играешь в опасную игру, Саша. Ты сочувствуешь монстру, который без колебаний уничтожил бы тебя.

Он садится, и одеяло опускается ниже его пупка, обнажая V-образную линию, ведущую к...

Я возвращаю свое внимание к его лицу и поджимаю губы, когда вижу, что он ухмыляется.

— Доброе утро, жена. Ты хорошо спала?

— Нет, не очень.

О, подожди. На самом деле да.

Мой рот приоткрылся. У меня не было никаких кошмаров прошлой ночью. Или снов.

Ничего не было. Впервые за очень долгое время я просто делала что-то нормальное и спала.

— Это из-за матраса? — он прижимается к нему, потом к одеялу. — Подушки? Самой кровати?

— Скорее, в кровати, — бормочу я себе под нос.

— Это говорит твой защитный механизм, но это нормально. Я могу подождать.

— Подождать чего?

— Того дня, когда ты снова станешь моей женой.

— Я никогда не была твоей женой, Кирилл.

— Нет, была. Ты сказала «да» и в ту же ночь взяла мой член, как очень хорошая жена. Кроме того, у меня есть свидетельство о браке, чтобы доказать это.

— Это не считается, так как мы разводимся.

Его неизменная ухмылка исчезает, но выражение лица остается легким, даже игривым, но это не выглядит естественным.

— До тех пор ты все еще моя жена.

— Неохотно.

— Законно.

Я вздергиваю подбородок.

— Временно.

— В настоящее время.

Этот ублюдок получает удовольствие от любой войны, которую я пытаюсь начать. Если я хочу чего-то добиться в этой ситуации, мне нужно прекратить подпитывать его извращения.

Я скрещиваю руки на груди, и его взгляд падает на мою грудь, вспыхивая и заставляя мое тело нагреваться. Я прочищаю горло.

— Когда ты собираешься освободить Антона?

— Как только удостоверюсь, что ты сдержишь свое слово.

— Я здесь, не так ли?

Его прозрачные глаза медленно скользят к моему лицу.

— Не полностью.

— И что это значит?

— Ничего, что стоило бы объяснять.

— Ты не можешь просто продолжать держать его в заложниках.

— Именно это я и планирую делать.

— И ты думаешь, что это заставит меня принять тебя?

— Я не верю, что что-либо из того, что я сделаю, заставит тебя принять меня на данном этапе, поэтому могу создать некоторые рычаги влияния в виде твоего брата.

— Ты чертов мудак.

Его губы подергиваются.

— Ты знаешь, что я люблю, когда ты делаешь мне комплименты.

— Это была полная противоположность комплименту.

— Не от тебя.

Я издаю раздраженный вздох.

— По крайней мере, своди меня к нему.

— Пока нет.

— Почему?

— Он наслаждался твоей компанией в течение двух месяцев после того, как имел наглость забрать тебя у меня, — его голос становится глубже с каждым словом, пока по моей коже не поползли мурашки.

— Он мой брат.

— Это не оправдывает его действий. Единственная причина, по которой я удерживаю себя от того, чтобы разрубить его на куски, — это ты, так что не испытывай мое и без того иссякающие терпение.

— Твое терпение иссякающее? Твое? Ты сейчас шутишь? Мое терпение должно иссякать. Не твое!

Он смотрит на меня с минуту, его брови опускаются.

— Это твоя попытка перенять чрезмерное эмоциональное поведение Карины?

Я бью его в грудь. Черт. Это было приятно.

— Еще раз назовешь меня эмоциональной, и я испорчу твое лицо.

Он ворчит и массирует грудь своей здоровой рукой.

— Ты уверена? Я думал, тебе нравится мое лицо, и ты находишь его, цитирую, «великолепным».

— Это было до того, как я поняла, какой ты манипулятор. Ни одно из моих прежних чувств не считается.

— Это мы еще посмотрим. Кроме того, вчера вечером ты узнала, что я не женился на Кристине, а воссоединил ее с любовником, которым оказался Константин. Так что твои причины ненавидеть меня недействительны.

— Но ты все равно действовал за моей спиной и стоял с ней у алтаря.

— Брак никогда не должен был состояться. Это все было показухой.

— Тогда почему ты не сказал мне об этом?

— Ты бы согласилась, если бы я сказал?

Я поджала губы.

— Вот, — он вскидывает руку в моем направлении. — Твой ответ.

— Сейчас это не имеет значения. Кроме того, речь идет не только о браке. Дело в том, что ты послал кого-то уничтожить мою семью и меня после того, как понял, что мы были последними живыми членами организации, уничтожение которой ты замышлял.

— Я говорил тебе, что это неправда, но ясно, что ты не готова быть непредвзятой и рассмотреть эту точку зрения.

— Тогда… скажи мне. Вчера вечером ты упомянул о возможности предателя в моей семье. Кто это? У тебя есть доказательства?

— Кто знает? Мне нужно подождать, пока я не удостоверюсь, что ты не планируешь использовать меня для получения информации, а потом выбросить.

— У тебя уже есть Антон как рычаг давления.

— Не помешает приобрести дополнительный, — он протягивает руку к моему лицу и целует в макушку.

Движение настолько быстрое и внезапное, что я понимаю это только после того, как он это сделал.

Я толкаю его в грудь с такой силой, что мы оба чуть не падаем.

Он ударяется поврежденным бицепсом об изголовье кровати и стонет.

Черт.

У него разошлись швы?

Я скрещиваю руки, в моем голосе звучит чувство вины.

— Я же просила тебя не прикасаться ко меня.

— Я буду прикасаться к своей жене, когда, блять, захочу, — он встает, и я проваливаюсь с головой от великолепного вида его обнаженного тела. Он даже не пытается спрятать свой полуэрегированный член.

Но кое-что еще, кроме его бесстыдной наготы, привлекает мое внимание. Он стал гораздо стройнее, чем в последний раз, когда я его видела. Это более значительно, чем после того, как его подстрелили в России.

Я смотрю в другую сторону, не желая попадаться в эту паутину.

— Ты не можешь надеть какую-нибудь одежду?

— Почему я должен одеваться, находясь перед своей женой? Кстати говоря, не хочешь снять стояк, вызванный тем, что ты постоянно терлась об меня?

— Я… не делала этого.

— Мой член хотел бы уважительно не согласиться. Его состояние — физическое доказательство домогательств, какими бы непреднамеренными они ни были.

— Я не виновата, что ты извращенец.

С его губ слетает негромкий смешок, звук разносится в моей голове, а затем он взъерошивает мои волосы.

— Вот тут ты ошибаешься, solnyshko. Это полностью твоя вина.

Я отталкиваю его руку и смотрю на него, стараясь не обращать внимания на его член, который находится слишком близко к моему лицу.

Он опускает руку, его юмор угасает.

— Иди, переоденься. Я принес тебе одежду прошлой ночью и положил в шкаф.

Прежде чем я успеваю ответить, он направляется в ванную.

Мой взгляд задерживается на его мускулистой спине, упругой заднице и сильных сухожилиях бедер, которые напрягаются при каждом движении. Татуировки, покрывающие их, кажутся одушевленными.

Кирилл останавливается на пороге и с ухмылкой оглядывается, как будто знает, что я глазею.

Я вскакиваю с кровати и откидываю одеяло. Здесь слишком жарко.

По пути к шкафу я мельком взглянула на кольцо на своем пальце. Зеленый драгоценный камень сверкает под утренним светом. Кирилл также застегнул браслет на моем запястье. Я не могу справиться со смесью эмоций, которые проносятся через меня. Часть меня всегда оплакивала потерю этих двух предметов, но теперь я боюсь, что все вернется на круги своя.

Внутренне качая головой, я пишу Максиму.

Саша: Ты не знаешь, где Кирилл держит Антона?

Когда от него не приходит ответ, я отправляю еще одно сообщение.

Саша: Пожалуйста, скажи мне, что Виктор не несет личной ответственности за его заключение. Этот бык убьет его за то, что он посмел предать Кирилла.

В голову приходит еще одна, более мрачная мысль.

Саша: Только не говори мне... что это ты? Макс, я знаю, что Антон может быть сволочью, и он не имел права держать тебя взаперти и пытать все это время, но ты лучше его, понимаешь? Пожалуйста, не делай того, о чем потом пожалеешь. Ответь мне, как только получишь это сообщение.

Моя грудь сжимается, когда я смотрю на экран и не получаю ни ответа, ни доказательств того, что он это прочитал.

Пожалуйста, будь лучшим мужчиной, Макс. Пожалуйста.

Я оставляю телефон на столе и иду к шкафу. Конечно, там бесчисленное множество платьев, брюк, рубашек и даже джинсов. Все новое и моего размера.

Кирилл положил их вместе с моей старой одеждой, которая все еще там. Наверное, он распаковал сумку, которую я отнесла в подвал, и положил сюда костюмы и мужскую одежду.

У меня запершило в горле, когда я обнаружила, что мое свадебное платье висит в дальнем конце среди старой одежды. Фата задрапирована вокруг него, а самодельная корона из цветов, которую я сделала, лежит на коробке с моими туфлями.

Наплыв эмоций обрушивается на меня, и я беру первую попавшуюся вещь и захлопываю дверцу.

Это оказывается платье с модными длинными рукавами. Но я, наверное, буду выглядеть в нем странно.

Поэтому я кладу его на место и выбираю джинсы и белую футболку.

После того как Кирилл заканчивает принимать душ, он подходит к шкафу и бросает полотенце в дверном проеме. Мне приходится выбегать, чтобы он мог переодеться. Кажется, он не стесняется раздеваться при каждом удобном случае, как будто ему нравится играть со мной.

Когда я выхожу из шкафа, он просто улыбается и качает головой.

Через несколько минут он появляется, будучи одетым в один из своих обычных чарующих черных костюмов, подогнанных по фигуре.

Я заставляю себя сосредоточиться на его лице.

— Ты поручил Максиму охранять Антона?

— Кто знает?

— Хватит издеваться надо мной. Как ты мог это сделать?

— Как твой драгоценный брат мог мучить Максима? Он сбросил много веса и потерял всю свою искру, я почти не узнал его, когда он вернулся. Разве ты не думаешь, что он заслуживает завершения?

— Ты только нагнетаешь обстановку и делаешь все намного хуже, чем есть.

— Я лишь играю роль темной лошадки правосудия. Ничего больше. И ничего меньше. Кроме того, я запретил Виктору пытки. Будь уверена.

Я не уверена. Он расслаблен, что никогда не является хорошей новостью для того, кто против него.

— А теперь пошли. Мы опаздываем на очень важное объявление.

— Какого рода объявление?

— Ты скоро узнаешь.

Он начинает тянуть меня к себе, но я вырываюсь из его рук.

— Тебе нужно серьезно прекратить попытки дотронуться до меня.

— Почему я должен прекращать прикасаться к своей жене?

— Для начала, твои прикосновения вызывают у меня отвращение.

— Правда? — он склоняет голову набок. — А разве не наоборот?

Я упираюсь указательным пальцем ему в грудь.

— Ты больше ничего для меня не значишь.

Он сжимает мою руку и уже собирается поцеловать тыльную сторону, когда я отдергиваю ее.

— Перестань прикасаться ко мне. Я серьезно.

Кирилл поднимает руки, как бы сдаваясь, но этот жест в лучшем случае насмешливый.

Мне кажется, или за два месяца он стал в десять раз более раздражающим?

Как только мы попадаем в главную гостиную, я замираю. Все, и, я имею в виду всех до единого членов охраны, стоят возле двери, во главе с самим горой Виктором.

Ну, все, кроме Максима.

Неужели Кирилл действительно назначил его охранником Антона?

У меня нет возможности думать об этом, поскольку я также вижу членов персонала, стоящих на противоположной стороне, с Анной на переднем плане.

Константин, Кристина и Карина сидят на диване, и даже Юля там, которая, как всегда, скрестила руки и выглядит недовольной миром.

Как только она замечает нас, выражение ее лица меняется на полное отвращение.

— Что значит эта…

— Сядь, мама, — прерывает он ее.

— Я не позволю тебе указывать мне, что делать, ты, дьявол. Как ты смеешь требовать, чтобы твой жестокий человек приводил меня сюда силой? Ты знаешь, с кем имеешь дело?

— Я догадываюсь. Но ты точно узнаешь, с кем имеешь дело, если сейчас же не сядешь. Я не буду повторяться дважды.

Карина вздрогнула и придвинулась ближе к Константину, когда капли брызнули из ее чашки с кофе. Она всегда была такой несчастной и нервной рядом со своей матерью.

Я действительно ненавижу эту женщину.

Она мерзкая, бессердечная и нанесла своей собственной дочери непоправимый вред. Черт, она поступила так же с Кириллом, только, наверное, гораздо хуже. Было бы гораздо лучше, если бы у них никогда не было матери.

Прекрати. Ты жалеешь его, хотя это должно быть последним, что должно быть у тебя на уме.

Константин берет Юлю за руку, и тогда она неохотно садится обратно.

Я стараюсь и не могу не обращать внимания на выражение лиц охранников. Они, должно быть, шокированы преображением, хотя формально я та же Саша, которую они знают уже много лет.

— Я собрал вас всех здесь, чтобы объявить о чем-то чрезвычайно важном, — властный голос Кирилла приковывает внимание всей комнаты.

Даже моя собственная спина выпрямляется, прежде чем я успеваю остановить себя.

Глупые старые привычки.

Кирилл скользит рукой по моей спине и сжимает мое бедро. По моей коже пробегают мурашки, хотя нас разделяют слои одежды.

Я уже собираюсь оттолкнуть его, но тут он говорит.

— Саша — моя жена. С сегодняшнего дня вы будете уважать и защищать ее так же, как и меня.