Глава 12

Эллери проснулась утром с ощущением песка в глазах, ее тело гудело, а на сердце была свинцовая тяжесть. Лучи южного солнца пробивались в окна, а вдали тысячами бриллиантов сверкал Неаполитанский залив.

Мир продолжал жить.

Она посидела какое-то время на кровати, опустив голову, переживая то, что была отвергнута, чувствуя боль потери, потом загнала все эти мысли как можно глубже.

Она тоже продолжала жить.

В джинсах и шерстяной рубашке и с уложенной сумкой Эллери быстрым шагом вошла в гостиную.

Лоренцо был уже выбрит и одет. Он скользнул взглядом по ее одежде, ее сумке, ее решительному лицу и отвернулся. Эллери налила себе чашку кофе и сделала пару глотков. Лоренцо захлопнул свой мобильный телефон:

— Я вызвал тебе такси.

Эллери поставила чашку. Она чувствовала себя хуже чем любовница, она чувствовала себя проституткой.

— Спасибо, но этого не нужно. Я сама смогу добраться.

Глаза Лоренцо потемнели.

— Я забронировал тебе рейс в Лондон. Первый класс. Ты пересядешь в Милане.

— И это тоже, — ответила Эллери сухо, — совершенно не нужно.

Теперь она поняла, что выражало лицо Лоренцо — нетерпение.

— Эллери, тебе не стоит настаивать на своем. Ты не сможешь купить билет на самолет…

— Да нет, смогу, — холодно оборвала его Эллери, — с учетом того, что стала на десять тысяч фунтов богаче.

— Разве эти деньги не должны пойти на дом? — спросил Лоренцо.

— Я не думаю, — холодно сказала она, — что ты должен давать мне советы.

Лоренцо нетерпеливо вздохнул, а Эллери потянулась за своей сумкой. Тот факт, что у нее было разбито сердце, а он выглядел просто усталым и нетерпеливым, привел ее в ярость.

— До свидания, Лоренцо, — холодно сказала она и, не взглянув на него, вышла.


Эллери взяла самый дешевый билет до Лондона. При этом ей предстояло сделать три пересадки и потратить на дорогу двадцать четыре часа. К тому времени, как Эллери вышла наконец в Хитроу note 6, она совершенно выбилась из сил, а ведь ей предстояло ехать дальше.

Она доехала поездом до Бодмина, а там взяла такси, чтобы добраться до коттеджа ее матери возле Пэдстоу. Анна Данант работала библиотекарем и снимала скромный дом на окраине города. За полгода, прошедших с тех пор, как ее мать уехала из Мэддок-Манора, Эллери была здесь всего один раз. Сейчас она оглядела аккуратный сад, приветливый коврик перед дверью, вазу с цветами в окне и обрадовалась тому, что ее мать наладила свою жизнь вдали от поместья. Вдали от воспоминаний.

Мать открыла дверь еще до того, как Эллери успела постучать, и порывисто обняла ее:

— Я так рада, что ты приехала.

— Я тоже, — сказала Эллери. Это было неожиданное решение, которое она приняла за долгие часы своего бесконечного возвращения из Италии.

— Проходи. Я приготовила чай.

— Спасибо. Я совершенно выдохлась.

— Не сомневаюсь. Чего ради тебя понесло в Италию?

Ее мать, все еще элегантная в свои пятьдесят, в джинсах и рубашке, двигалась по крошечной кухоньке. Здесь мало что напоминало простор и монументальность Мэддок-Манора в дни его расцвета, но Эллери знала, что маме здесь неплохо.

Совсем неплохо.

— Я проводила там своего рода отпуск, — сказала она и после паузы добавила: — С одним мужчиной.

Анна замерла с чайником в руке.

— Перспективным? — спросила она, и Эллери грустно улыбнулась:

— Нет.

— Жалко. — Анна налила чай и принесла его в гостиную, примыкающую к кухне. — Меня волнует то, что ты живешь совершенно одна. — Она грустно улыбнулась. — Я знаю, что ты хочешь сохранить этот дом, Эллери, но…

— Все в порядке, — улыбнулась ей в ответ Эллери и отпила чай. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты разрешаешь мне оставаться в доме. Я же понимаю, что, если бы ты его продала, ты могла бы устроиться гораздо комфортнее…

Анна замахала руками:

— Эллери, у меня все прекрасно! И разве я могу продать единственный дом, который ты помнишь? Это твое наследство. Я не могу продать то, что не принадлежит мне.

Эллери кивнула, сжимая кружку в руках.

— Спасибо… Мне необходимо пожить там какое-то время. Мне нужно кое о чем подумать. И… надо было уехать, чтобы выработать план на будущее.

— Удалось? — спокойно спросила Анна.

— Да. — Эллери кивнула и поставила кружку. — Да, удалось. Это было нелегко, но я сделала это. И хотела бы обсудить с тобой некоторые идеи.

Анна улыбнулась:

— Горю нетерпением услышать.


Когда такси свернуло на вычищенную дорогу, ведущую к Мэддок-Манору, Эллери в шоке беззвучно разинула рот. Все лужайки были оккупированы съемочными группами с их сложным снаряжением, а на гравийной дорожке перед домом были припаркованы лимузин и трейлер.

— Что-то происходит, голубушка? — спросил водитель, подвозя ее.

Эллери достала несколько фунтов из кошелька.

— Похоже на то, — сказала она и вышла из машины.

Когда такси исчезло из вида, Эллери увидела, как из-за угла дома вышла Амелия, закутанная в искусственные меха и с мобильным телефоном у уха. Увидев Эллери, она выключила телефон и сложила губы в фальшивую улыбку:

— Дорогая! А мы все думали, когда же вы вернетесь?

— Я была в Корнуолле, навещала свою мать, — натянуто сказала Эллери. — Что тут происходит?

— Фотосессия, конечно. — Амелия взяла Эллери под руку, обдав нестерпимо сильным запахом духов. — Нам надо успеть сделать все до Рождества.

— А если бы я не вернулась? — не выдержав, спросила Эллери. Самонадеянность Амелии была невероятной.

— О, я знала, что вы вернетесь, — проворковала Амелия, ведя Эллери к ее собственной двери. — После всего куда бы вы делись?

Это было сказано беззлобно, и Эллери не посчитала нужным реагировать.

— Не откроете ли дом? — спросила Амелия, подталкивая Эллери. — Мы снимаем снаружи, но нам нужно войти внутрь.

— Амелия, я только что вернулась. Это не совсем удобно…

— Поверьте мне, дорогая, десять тысяч фунтов стоят некоторого неудобства.

Эллери недоверчиво покачала головой. Даже сейчас Амелия вела себя так, словно была владелицей этого дома. Но почему-то это не злило Эллери. И она, улыбнувшись, открыла дверь перед Амелией.


Следующие два дня Эллери отсиживалась в своей спальне, проводя все время за ноутбуком, в разговорах по мобильному телефону и улаживая свои дела. Время от времени она спускалась вниз, чтобы перекусить и посмотреть, как гримируют моделей в кухне. Выглядывая в окно, она видела проводимые в отдалении съемки. И только в последний день съемок она поняла, почему Лоренцо остановил свой выбор на Мэддок-Маноре. Она пока не заходила в те комнаты, где шли съемки, но тут из любопытства заглянула в гостиную.

Какая-то модель распласталась перед камином. Но самое ужасное было то, что комнату переделали! Бутафорская паутина свешивалась с люстры и книжных полок, и все вокруг было покрыто бутафорской пылью и грязью. Занавески на окнах, хоть и потрепанные, но в приличном состоянии, были заменены какими-то лохмотьями.

Дом выглядел трухлявой развалиной, каким его и считала Амелия. Это был какой-то дом с привидениями, лачуга.

— Разве это не великолепно?

Эллери резко повернулась. На нее смотрела Амелия со счастливой улыбкой на лице.

— Как прекрасно сделана паутина! Мы наняли специального художника-оформителя. Посмотрите, как прекрасно выделяются на этом фоне платья!

Эллери посмотрела на девушку с невыразительным лицом в роскошном платье цвета фуксии на фоне выпачканного сажей мрамора. Эллери обладала достаточным вкусом, чтобы оценить красоту этого кадра. Красавица и Чудовище.

Но это был ее дом! Место, которое она пыталась поддерживать прошедшие полгода, а эта фотосессия выглядела злой насмешкой над тем, что ей удалось сделать, над ней самой.

И Лоренцо знал об этом все это время!

Эллери сделала глубокий вдох и снова выдох. Она подумала о деньгах и о том, куда они пойдут, и повернулась к Амелии с холодной улыбкой:

— Да, очень талантливо. Сегодня последний день?

Амелия нагло потрепала ее по щеке:

— Мы удалимся отсюда еще до времени чаепития, дорогая. Обещаю.


И они удалились. Эллери наблюдала за тем, как фотографы убирали свои камеры и вагончики, как мрачные модели садились в поджидающий их лимузин. Они убрали все атрибуты разрушения, и Амелия даже пригласила профессиональных уборщиц, чтобы те привели комнаты в прежний, «великолепный» вид. Если в ее голосе и была какая-то насмешливая ирония, Эллери этого не услышала.

Амелия была, кроме всего прочего, профессионалом.

Эллери отвернулась от окна и пошла на кухню, чтобы приготовить себе такую необходимую сейчас чашку чаю. Дом казался теперь совершенно пустым, и она была рада, что скоро опять уедет.

— Привет, Эллери!

Эллери, стоявшая у раковины и наливавшая воду в чайник, резко повернулась. Лоренцо стоял в дверях кухни. В открытую дверь ворвался порыв холодного воздуха.

— Что ты тут делаешь? — с трудом произнесла Эллери. Она не могла наглядеться на него. Ее взгляд задержался на его кудрявых волосах, сверкающих глазах, на легкой тени на подбородке. На нем был шерстяной плащ, а в руке он держал кожаные перчатки. Его щеки покраснели от холода.

— Можно войти?

Эллери услышала, что из крана все еще льется вода, и закрыла его.

— Да, конечно… Почему ты здесь, Лоренцо?

— Я приехал, чтобы вручить тебе чек.

— А-а-а…

Было глупо чувствовать себя разочарованной. На какой-то миг, увидев его, она воспрянула духом, а сердце забыло всю причиненную ей боль.

Теперь она все вспомнила. Эллери схватила чайник и поставила на плиту.

— Ты мог отправить его по почте.

— Я не хотел, чтобы он затерялся. Это большие деньги.

— Не для тебя.

— То, что у меня много денег, вовсе не означает, что я их не ценю.

— Ну, хоть что-то ты ценишь.

Эллери закрыла глаза, все еще стоя спиной к Лоренцо. Она сказала это слишком язвительно, а ей этого не хотелось. Она продолжала жить дальше, забывая Лоренцо, забывая глупые надежды, которые когда-то питала…

— Спасибо, тем не менее.

Она быстро повернулась и протянула руку.

Лоренцо не шелохнулся. Их взгляды встретились, но он ничего не сказал. Ничего не сказала и она.

— Мне жаль, — наконец тихо сказал он, — что все так произошло.

Словно это была какая-то случайность, поворот судьбы, а не его хладнокровное решение закончить все так бессердечно, отнестись к ней не более как к любовнице, которой она все время и была.

Эллери холодно улыбнулась:

— Чек, пожалуйста, Лоренцо.

— Эллери…

— Зачем ты приехал? На что рассчитывал? Между нами ничего нет, Лоренцо. И никогда не было. Ты довольно ясно дал это понять, когда освободил меня от своего присутствия…

— Это не так…

— Именно так! А каково мне было вернуться сюда и увидеть организованную тобой фотосессию? Превратили мой дом в какое-то трухлявое посмешище… Амелия объяснила все это…

— Это просто фотосессия, Эллери, и я знаю, что эти деньги…

— Черт побери эти деньги! И черт побери это твое просто! Это не просто фотосессия, или просто слово, или просто короткий роман. Для меня — нет! — Ее голос задрожал. — Наверное, тебе это помогает держать дистанцию: для тебя все просто.

— Перестань!

— Не перестану. С меня хватит! Я думала какое-то время, что люблю тебя. Или, по крайней мере, что смогла бы полюбить. Поэтому я так испугалась в тот вечер, когда попросила тебя ответить на телефонный звонок: подумала, глупая, что ты собираешься признаться мне в любви, и испугалась. Боялась испытать боль.

Лоренцо поджал губы, но ничего не сказал. Она сделала глубокий вдох. Теперь ей бояться было нечего.

— Мне всегда было трудно доверять мужчинам, а после того, как я узнала о двойной жизни своего отца, тем более. Вход в мое сердце был запрещен.

— Иногда, — тихо сказал Лоренцо, — это к лучшему.

— Я была уверена, что ты именно так и скажешь. Мы одинаково думаем. — Она грустно засмеялась. — И это один из вопросов, по которому наше мнение совпадает. — Она протянула руку: — Давай сюда чек.

Лоренцо медленно извлек конверт из нагрудного кармана.

— Что ты будешь с этим делать? — спросил он. — Снова постригать лужайки или чинить нагреватель?

— Я уже справилась с этим, — ровным голосом сказала Эллери. — Я продала «роллс-ройс».

— Продала «Серебряную зарю»?..

— Да. — Эллери пересекла кухню и взяла конверт, не дотронувшись до руки Лоренцо, и сунула конверт в карман своей рубашки. — Эти деньги пойдут на благотворительность.

Лоренцо застыл с открытым ртом:

— Что?!

— Я продаю Мэддок-Манор, — сказала она. — Время пришло.

— Но это твой дом…

— Такой же дом, как твое пустое палаццо? — Эллери покачала головой. — Я так не считаю. — Она помолчала. — Говорят, что твой дом там, где твое сердце, — тихо сказала она, — а оно не здесь.

Лоренцо уловил двойной смысл этих слов, потому что кивнул в знак согласия.

— До свидания, Эллери, — сказал он, повернулся и вышел из кухни.

Оставшись одна, Эллери поняла, что это был поворотный момент. Они расстались. И оба по-прежнему как были одиноки, так ими и останутся.

Загрузка...