Серебряный лебедь

10

Анабелла сидела одна в артистической уборной. Время для нее тянулось безумно медленно. Поначалу в уборную заглядывали актеры, воздыхатели актрис, в общем, обычная публика, но и они давно уже ушли, и театр, похоже, совсем опустел.

Ей вспомнился день, когда она впервые встретила Колина, вспомнились его соблазнительные поцелуи. Она провела пальцем по губам. Поцелует ли он ее еще когда-нибудь? А если он потребует больше чем поцелуй? В этом случае выбор у нее окажется весьма ограниченным – либо Колин, либо король. Сейчас ей казалось, что Колин представляет меньшую опасность. Может быть, он поможет ей, не требуя оплаты?

Анабелла безрадостно усмехнулась. После того, как она публично оскорбила его, следует почесть за счастье, если он вообще согласится помочь. За любую цену.

Раздался стук в дверь, и в уборную стремительно вошла Чэрити.

– Здесь никого нет? – она огляделась по сторонам. – Это хорошо. Я привела его светлость.

– Слава Богу, – выдохнула Анабелла.

Увидев Колина, она замерла. Никогда еще он не казался ей таким красивым. Волосы золотой мантией спадали ему на плечи; зеленые глаза источали холод; хорошо сшитый камзол подчеркивал мужественность его фигуры; тонкие чулки облегали мускулистые икры.

– Оставь нас одних, – приказала она Чэрити.

– Итак, мадам, что заставило вас просить моей помощи? – Колин ледяным взглядом посмотрел на Анабеллу. – Хотите уточнить рецепт изготовления «чая»? Или испытываете нужду в деньгах и решили получить кольцо?

– Я понимаю, что заслужила такое обращение, – тихо ответила Анабелла. – Я не имела права называть вас ублюдком, я не знала, что вы незаконнорожденный, иначе бы я никогда…

– Оставьте свои сожаления при себе. Я свыкся со своим происхождением, и меня оно не беспокоит. Но ваша выходка стала последней каплей в целом ряду обид, начиная с «чая», которым вы пытались меня напоить. Впрочем, я здесь по другому поводу. Расскажите, зачем вы меня искали, и я не стану утомлять вас своим присутствием.

Анабелла протянула ему принесенный Рочестером конверт. Прочитав письмо, Колин все тем же холодным взглядом посмотрел на нее.

– А при чем тут я? Вы, может быть, хотите посоветоваться, что надеть по такому случаю?

Анабелла вздрогнула, словно от удара, но нашла в себе силы спокойно ответить:

– Я не хочу идти, Колин. Не могу. Пожалуйста, помогите мне избежать этого.

Хэмпден был явно удивлен.

– Не хотите идти? Но почему? Половина лондонских актрис отдала бы собственный зуб за возможность согреть королевскую постель.

Анабелла принялась нервно теребить оборку платья.

– Я понимаю, это может показаться странным, но я не хочу.

– Почему?

Как объяснить ему, не срываясь на тон перепуганной девственницы, дрожащей перед первой брачной ночью? Собственно, таковой она и была. Анабелла решила испробовать совсем иной аргумент:

– Я не хочу быть замешанной в дворцовые интриги. Я совсем в этом не разбираюсь, и…

– Не говорите глупостей, Анабелла. Королю всего-навсего захотелось покувыркаться, его совершенно не интересует ваше поведение при дворе. Если он не сделает вас своей постоянной любовницей – что маловероятно, – то, получив желаемое, тут же отошлет с каким-нибудь подарком или просто даст денег и больше не станет вас беспокоить.

Она поморщилась. В его описании все выглядело похожим на отношения проститутки и клиента, хотя скорее всего он был прав. Анабелла все же не могла открыть ему настоящей причины нежелания идти на королевский «ужин» и придумала следующее:

– Мне кажется, я не смогу доставить удовольствие Его Величеству.

На щеках Колина заиграли желваки.

– Ну, уж тут я ничем не могу вам помочь. Мне не нравится читать лекции на подобную тему тому, кто использует мои рекомендации на радость других.

Уязвленная холодностью, с какой были произнесены эти слова, Анабелла вспылила:

– Черт побери! Колин, вы хотите, чтобы я легла с королем?

Он сжал кулак, смяв королевскую записку.

– Нет. Я не хочу, чтобы вы даже приближались к Карлу. Возможно, во мне говорит гордость, я боюсь, что он растопит ваше сердце, в чем я сам потерпел неудачу. В любом случае, я этого не хочу.

Анабелла отметила про себя, что какое-то чувство к ней у него все же сохранилось.

– Тогда помогите мне. Я верю, что вы сумеете что-нибудь придумать. У нас осталось около трех часов. Вы должны помочь мне.

Лицо Колина смягчилось, он некоторое время наблюдал за Анабеллой: грудь ее вздымалась от частого нервного дыхания, пальцы теребили оборку.

– Теперь честно признайте истинную причину, по которой вы не хотите «ужинать» с королем, – не сводя с нее глаз, вполголоса предложил он.

Глаза ее широко распахнулись.

– Какую причину? – пролепетала она.

– Конечно, не из тех, которыми вы пытались прикрыться. Я не верю, будто вас пугает, что вы не сумеете доставить удовольствие королю. Не верю и тому, что вы боитесь оказаться причастной к придворным интригам. Причина гораздо проще, и она все объясняет – вы девственница.

Анабелла совсем растерялась, но проговорила:

– Не понимаю, с чего вы это взяли? – она привлекла на помощь все свое актерское мастерство, стараясь изобразить записную кокетку, но это ей не удалось. – Я такая же девственница, как и вы.

– Речь сейчас не обо мне. Пожалуйста, не изображайте при мне разгульную особу. Со мной этот номер не пройдет, – Колин иронично прищурился. – Вы улыбаетесь как девственница, ваша походка… да все, что бы вы ни делали, кричит о вашей невинности. Именно это и притягивает к вам всех лондонских хлыщей. – Голос его посуровел. – Потому они и вьются вокруг вас: им не терпится грязными лапами схватить ваше нежное тело. Наш король, разумеется, не составляет исключение.

Не смея взглянуть ему в глаза, Анабелла с напускным легкомыслием отозвалась:

– Вы, конечно, не обращаете внимания на сплетни, иначе вам было бы известно, что все считают, будто я достаточно свободно веду себя со своими избранниками.

Впервые с того момента, как он вошел в актерскую уборную, на губах Колина появилась улыбка и в зеленых глубоких, словно океан, глазах засверкали веселые искорки.

– Прошу вас раз и навсегда запомнить, что я не похож на безмозглых придворных олухов. Я сам мастер по созданию слухов и тонких намеков. Отточив свое мастерство во Франции и Голландии, теперь я моментально замечаю любую фальшь, чем бы ее ни прикрывали. И для меня яснее ясного, что вы говорите неправду.

– Зачем же злым языкам понадобилось распускать обо мне подобные слухи? – прошептала она, стараясь не выходить из роли кокетки.

– Обычно слух появляется, если он кому-то нужен. В данном случае вам, – Анабелла явно испугалась, и Колин вновь улыбнулся. – Естественно, вы его и распространили. Иначе вы не стали бы опаивать снотворным снадобьем своих ухажеров или связываться с таким балбесом, как Сомерсет. А вот зачем это вам понадобилось… этого я пока не знаю.

«Черт бы побрал его проницательность», – подумала Анабелла.

– Вы можете думать о моем целомудрии все, что вам заблагорассудится, а я оставляю за собой право вести себя так, как сочту нужным. Своего мнения я не изменила и по-прежнему не желаю встречаться с Его Величеством. Возьметесь ли вы мне помочь?

Она робко подняла глаза и увидела по его лицу, что в душе Колина борются гордость и великодушие. Анабелла затаила дыхание.

– Разрази меня гром, если я вам не помогу! – воскликнул вдруг Колин. – Я не позволю возложить невинное создание на кощунственный алтарь нашего правителя.

У Анабеллы вырвался вздох облегчения.

– Спасибо, Колин, – она хотела поцеловать его, но не решилась, испугавшись, что он может превратно понять ее порыв.

– Не спешите с благодарностями. Моя помощь имеет свою цену, и вы об этом знаете, не так ли?

Дрожь охватила Анабеллу.

– Вы получите все, что пожелаете, – прошептала она, гордость не позволила ей сказать большего.

Оценив смысл ее обещания, Колин пристально посмотрел на нее и ответил:

– Ваше предложение соблазнительно, но боюсь, я не в состоянии его принять. На самом деле мне вовсе не нужна ваша проклятая невинность.

Изумленная Анабелла несколько секунд не могла подобрать слов.

– Тогда… тогда чего же вы хотите?

– Хочу услышать правду. Если я избавлю вас от развратных королевских поползновений, вы должны будете рассказать мне все – и почему вы прикидываетесь распутницей… и зачем приехали в Лондон… и почему мой интерес так вас настораживает.

Анабелла резко отвернулась и еле слышно прошептала:

– Я предпочла бы, милорд, чтобы вы удовольствовались моей невинностью.

В ответ раздался довольный смешок:

– Не сомневаюсь! Что ж, возможно, я получу в придачу и это. Поживем – увидим.

В порыве негодования Анабелла обернулась, но, не дав ей произнести ни слова, Колин продолжил:

– Однако, мой очаровательный лебедь, я не хочу получить вашу невинность в виде платы или благодарности за какую-либо услугу. Я намерен завоевать вашу любовь. Высоко ценятся только добровольные дары.

В его глазах сквозили уверенность и вызов.

– Похоже, вы не сомневаетесь, что получите желаемое.

– Там будет видно, – Колин с фатовской усмешкой прислонился к стене и спросил: – Итак, дорогая Анабелла, вы согласны на сделку? Я обещаю вам помощь в обмен на вашу тайну.

Анабелла отошла к окну и, глядя на улицу, задумалась над его предложением. Она не хотела рассказывать ему всего, пока не поймет, на чьей он стороне. Может быть, ей удастся утолить его любопытство пустяками и сохранить в тайне самое главное?

Понимая, что выбора у нее все равно нет, девушка со вздохом ответила:

– Хорошо. Я согласна.

– Тогда приступаем к действиям. Нам нужно поспешить. Мой друг леди Фолкхем ждет меня в своей карете перед театром. Думаю, я смогу убедить ее, чтобы она отвезла нас к вам домой и помогла одурачить короля.

Анабелла видела в окно одинокую карету, стоящую в конце переулка, но не смогла разглядеть, кто в ней сидит.

– Леди Фолкхем, – как можно небрежней заметила она, – это новая женщина в вашей жизни?

Как она ни старалась, в ее голосе прозвучала обида.

Смех Колина еще больше усугубил досаду Анабеллы.

– Только не говорите мне, что в ледяном сердце лебедя есть место для ревности.

Анабелла склонила голову и, по-прежнему уставившись в окно – она боялась выдать взглядом свою ревность, – ответила уже более спокойно:

– Нет, я просто подумала, как мало времени вам понадобилось, чтобы заменить один объект воздыхания на другой.

Она не успела продолжить, Колин быстро пересек комнату, повернул ее лицом к себе и, сурово сверкая глазами, воскликнул:

– Послушай, моя остроязыкая красавица! Я не позволю себе даже прикоснуться к руке графини Фолкхем без разрешения ее мужа. Она добросердечная леди и скорее всего поможет вам выпутаться из сегодняшних неприятностей. Поэтому прошу вас обращаться с ней миролюбиво и не обижать ее своими дерзостями.

Девушка сразу почувствовала, что он говорит правду, и ее щеки запылали от стыда. В то же время она непроизвольно сравнила глубокое почтение, которое он испытывал к леди Фолкхем, с легким пренебрежением по отношению к ней самой, и ей стало обидно.

– Прошу прощения, – прошептала она, – обещаю вести себя почтительно.

Глядя на нее, Колин постепенно успокаивался, и в его глазах стала просыпаться страсть. Сейчас он впервые прикоснулся к ней после сцены в доме Ривертона.

Он чувственно погладил плечо Анабеллы и взял девушку за подбородок. Прикосновение его пальцев к пылающей коже обожгло ее ледяным холодом, но глаза Колина горели ярче разгоревшегося костра.

– У меня разрывается сердце, когда вы на меня так смотрите, – тихо произнес он. – Как я хотел бы знать, что за страдания таятся в вашем взгляде!

– Иногда лучше не знать подобных вещей.

Он вздохнул и направился к двери, бормоча на ходу:

– Может быть… может быть…

Но Анабелла почувствовала, что он с ней не согласен.

К радости Анабеллы, леди Фолкхем оказалась умной добросердечной женщиной, которая общалась с ней без аристократической заносчивости. По дороге Колин ввел миледи в курс дела. К тому времени, как они добрались до дома Анабеллы, леди Фолкхем уже оживленно обсуждала с Колином план спасения девушки от короля. Было решено, что Анабелле следует прикинуться больной.

– Я приготовлю мазь, от которой ее кожа запылает, – сказала леди Фолкхем. – Мы разотрем бедняжку этой мазью. Все будут считать, что у нее лихорадка. На самом же деле мазь совершенно безвредна. Если, конечно, правильно ее приготовить.

Колин настороженно прищурился:

– А если неправильно, Мина?

Однако леди Фолкхем продолжала, словно и не слышала его замечания:

– Действие этого снадобья длится недолго. Можно использовать рвотное. Тогда мы добьемся еще большего эффекта.

– Нет, – перебил ее Колин, взглянув на Анабеллу. – Не думаю, что мы должны прибегать к столь мучительным средствам.

– В любом случае, это будет менее мучительным, чем «ужин» с королем, – вмешалась Чэрити.

Колин наградил ее сердитым взглядом.

– Ваши средства меня не пугают, – заявила Анабелла, которой надоело, что о ней говорят так, словно ее здесь нет. – Если бы это спасло меня от короля, я согласилась бы подцепить и настоящую лихорадку.

– Настоящая лихорадка нам ни к чему, – возразила леди Фолкхем, – мы и так сумеем обвести Его Величество вокруг пальца. Ладно. Давай приступать к делу. Я обеспечу тебе жар и рвоту. Остальное – кашель, боли, озноб – тебе придется изобразить самой, – она улыбнулась Анабелле. – Судя по тому, что я видела в театре, милочка, тебе нетрудно будет это сыграть.

Анабелла польщенно зарделась.

– Да, да, моя хозяйка, если захочет, превосходно сыграет все что угодно, – с гордостью вставила Чэрити.

Взгляды Колина и Анабеллы встретились, и она поняла, что он вспоминает о предыдущем визите к ней домой.

– Могу подтвердить, – сухо произнес он, – Анабелла действительно одна из самых тонких актрис среди всех, кого я когда-либо видел.

Подавив желание парировать его выпад, Анабелла перевела взгляд на леди Фолкхем:

– Думаю, я справлюсь. Леди Фолкхем перестала расхаживать по комнате.

– Итак, решено. У Анабеллы будет лихорадка, – она бросила быстрый взгляд на Колина и добавила: – Обязательно используем рвотное. Мы же не знаем, кого пришлет за ней Его Величество, но скорее всего не слугу. Анабелла сказала, что записку ей принес Рочестер. А кому будет поручено доставить ее в Уайтхолл? Так что все должно выглядеть убедительно. Вплоть до последней мелочи.

– Нам на пользу будет еще одно обстоятельство, – перебил ее Колин. – Мина, всей знати известно, что ты прекрасная целительница, поэтому Его Величество скорее поверит в болезнь Анабеллы, если его посыльный обнаружит тебя у ее постели. Помните, никто не должен усомниться в истинности ее болезни. Если до короля дойдет хотя бы намек на то, что его обманули, он может, конечно, посмеяться, но скорее всего сочтет себя оскорбленным и прикажет отчислить Анабеллу из герцогского театра. А ей это вряд ли придется по вкусу.

– О нет, что вы! Мне страшно об этом даже подумать, – призналась Анабелла.

– Ну, еще бы! – с издевкой подхватил Колин. – Где, кроме театра, может собраться толпа сладострастников, которая будет, роняя слюни, пялиться на ваши ножки?

Не успела Анабелла дать ему ответ, как в разговор вмешалась леди Фолкхем:

– Не обращай на него внимания, дорогая. Он в последние дни стал довольно утомителен. Похоже, Колин полагает, что мужчинам должно быть дозволено танцевать, веселиться и плодить внебрачных детей, а женщины обязаны тихо сидеть дома и ждать, пока их бедные пьяные повелители соизволят явиться и уделить им капельку внимания.

– Вот уж неправда, – возмутился Колин, – и ты сама это прекрасно знаешь. Кстати, Мина, откуда у тебя такие мысли? Что-то я не видел, чтобы ты разрешала лондонским селадонам увиваться за собой.

– Ничего удивительного, ведь мой муж не пьяница и не дурак. Гаррет… – она невольно улыбнулась, вспомнив о муже, – он тонкий человек и верный супруг. Правда, узнай я, что он рассеивает свои семена не на моем поле, я бы первым делом разнесла его плуг, а затем незамедлительно обзавелась бы длинным хвостом любовников.

– Ты безжалостная амазонка, – рассмеялся Колин. – Ладно, если когда-нибудь твои интересы выйдут за пределы дома, постарайся вспомнить обо мне.

– Непременно! Я всю жизнь мечтала присоединиться к полусотне несчастных женщин, надеявшихся завладеть твоим сердцем.

Колин нахмурился, украдкой взглянув на Анабеллу, отошел к окну и оттуда проворчал:

– И вовсе их не было так много.

Леди Фолкхем в ответ расхохоталась:

– Злые языки утверждают, что их не меньше сотни. Скажи спасибо, что я не люблю преувеличений.

Колин деланно засмеялся:

– Ладно, все это не имеет отношения к происходящему. Нам надо спасать девушку от затейника, который и вправду имел сотню женщин. А может, и гораздо больше.

Анабелла обменялась с леди Фолкхем понимающими улыбками. Приятельница Колина ей очень понравилась. Она впервые увидела человека, способного парировать ядовитые высказывания Колина.

При этом Анабелла завидовала дружбе леди Фолкхем с Колином. Она все отдала бы за то, чтобы он относился к ней с таким же уважением. Увы, леди была аристократкой, а она…

«Ты и сама дворянка», – напомнила она себе.

Да так оно и было: ведь ее мать – дочь дворянина, а отец – настоящий аристократ. Правда, сама Анабелла не чувствовала себя ни дворянкой, ни, тем более, аристократкой. В театре стирались классовые различия, и она уже не понимала, кем ей себя считать: падчерицей сквайра? дочерью графа? актрисой? или, может быть, шлюхой? У нее было столько ролей, что среди них почти затерялась неискушенная Анабелла из Норвуда.

Оставалось только мечтать, что когда-нибудь она вновь станет самой собой.

– Долго мы будем впустую тратить время?! – нетерпеливо воскликнул Колин, отвлекая ее от раздумий. – Если мы хотим добиться успеха, следует поторопиться. Не понимаю, чего вы все дожидаетесь.

Сразу же после его слов леди Фолкхем развила бурную деятельность. Она послала Чэрити в аптеку за составляющими для изготовления мази и чемерицей, отвар которой должен был послужить рвотным средством. Колина она отправила разыскать посыльного, чтобы тот предупредил графа Фолкхема, что его жена немного задержится после театра.

Колин вернулся примерно через час, когда Мина заканчивала изготовление мази.

– Гаррет, наверное, будет взбешен, когда я заявлюсь домой, – заметила леди Фолкхем, увидев входящего Колина.

– Можешь быть в этом уверена. Но тебе хватит одного поцелуя, чтобы усмирить его ярость. – Колин присел к столу, на котором миледи готовила мазь, и покосился на Анабеллу.

Она деловито соскребала ложкой со стенок камина сажу, чтобы изобразить болезненную черноту под глазами.

– А где Чэрити? – поинтересовался Колин.

– Она пошла к жене хозяина дома, чтобы пожаловаться на плохое самочувствие госпожи, – объяснила Анабелла. – Мы решили, что это добавит правдоподобия нашей затее.

– Готово, – возвестила леди Фолкхем, вытирая руки тряпкой. – Анабелла, теперь надо натереть тебя этой ужасной смесью.

– Неужели придется мазать все тело?

– Нет, только то, что может обнажиться, когда ты в приступе рвоты свесишься с кровати – спину, шею, ноги, руки и верхнюю часть груди.

Колин заинтересованно улыбнулся:

– А мне можно будет на это посмотреть?

– Ни в коем случае, – в один голос возразили женщины.

А Анабелла добавила:

– Сидите здесь и ведите себя прилично.

Они ушли в спальню, где Анабелла разделась до рубашки и, немного волнуясь, легла на постель.

Леди Фолкхем тоже волновалась.

– Конечно, ты могла бы натереться и сама, – мягко сказала она, – но здесь важно довольно точно определить количество мази. Слишком мало – не подействует, слишком много – может обжечь до волдырей. Гораздо безопасней, если это сделаю я.

Анабелла изобразила безмятежную улыбку:

– Превосходно. В театре я привыкла, что меня видят полуодетой.

Но при этом подумала, что пока еще никто, кроме Чэрити, не видел ее полностью обнаженной.

Леди Фолкхем нанесла мазь на ее руки, шею и грудь и попросила Анабеллу перевернуться на живот.

Не успела Анабелла подумать, что миледи не должна видеть ее спину, как та приспустила рубашку и громко охнула.

Колин тут же появился на пороге спальни. Анабелла моментально перевернулась на спину, прекрасно зная, что напугало леди Фолкхем. Анабелла давно не вспоминала о следах на ее спине, оставленных розгами отчима, и не подумала о том, что следовало бы как-то предупредить леди Фолкхем.

– Что случилось? – строго спросил Колин. – Мина, надеюсь, твое снадобье не причинило ей вреда?

Анабелла посмотрела на леди Фолкхем, взглядом заклиная ее не отвечать. Она не хотела, чтобы Колин узнал об этой тайне, иначе он окончательно замучает ее вопросами.

Леди Фолкхем вняла ее бессловесной мольбе и, принужденно улыбаясь, сказала:

– Ничего страшного, я просто ударилась коленкой о кровать.

Колин пристально посмотрел на Анабеллу, затем на Мину, молча пожал плечами и вернулся в гостиную.

– Спасибо, – как можно тише прошептала Анабелла.

Леди Фолкхем предупреждающе кивнула в сторону открытой двери. Анабелла читала вопрос в ее взгляде, но знала, что не сможет на него ответить. Хотя такой женщине, как леди Фолкхем, несомненно, можно было доверять, но Анабелла не хотела рисковать, помня, что та дружила с Колином.

Через несколько минут все было готово. Колин вышел из дома и устроился в карете, поставленной на другой стороне улицы, чтобы оттуда наблюдать, кто приедет за Анабеллой. Чэрити изображала верную служанку, ухаживающую за тяжелобольной хозяйкой. Леди Фолкхем была готова сразу же дать «больной» рвотное, как только королевский посланец ступит на лестницу.

Всем оставалось только ждать.