Глава 6

Никс застыла, ее реальность раскололась надвое. Одна половина мозга сосредоточилась на здесь и сейчас: запахе мужчины, стоявшего рядом с ней, звуке его уверенного дыхания.

И, значит, он не впервые направляет пистолет на женщину.

Другая часть Никс вспомнила тренера по самообороне. Он был человеком, и она вышла на него в тренажёрном зале. Боевые уроки начались ради разнообразия в тренировках, но чем большему она училась, тем больше ей нравилось понимание, что она способна постоять за себя. Никс многое узнала от своего тренера, и он постоянно вдалбливал в нее основу: когда возникнет необходимость постоять за себя, у тебя не будет времени на раздумья. Единственное что спасёт тебя — это выработанный навык, потому что когда адреналин возьмёт верх над лобной долей и твоим разумом, у тебя в распоряжении останется только механическая память.

Никс сделала длинный медленный вдох.

А потом она двигалась быстро как никогда в жизни.

Она вскинула фонарик, направляя луч света в глаза нападавшему и ослепляя его. Потом она отклонилась, убирая торс в сторону на случай, если он выстрелит. Затем крутанулась, хватая мужскую руку и запястье, удерживавшие пистолет. Пнула его ботинком по коленной чашечке.

Когда он рванул вперед, Никс едва не выпустила пистолет, рука соскользнула с дула на рукоять. А потом мужчина преодолел свое удивление ее молниеносной реакцией, схватив ее за косу и рывком лишая равновесия.

И тогда раздался выстрел.

Звук прогремел в эхокамере, скорее отдаваясь в мозгу, чем в ушах. Уворачиваясь на рефлексах…

Внезапно хватка на волосах разжалась, и свобода была столь неожиданной, что Никс полетела по инерции лбом вперед. Упираясь руками в саркофаг, она развернулась… и поражённо выдохнула.

В ходе схватки фонарик выпал и сейчас валялся в стороне.

И луч света был направлен на лицо нападающего.

Точнее то, что от него осталось.

Пуля влетела в его челюсть, и свинец прошил череп под углом. Пуля вышла через левый глаз, прихватив вместе с собой хороший шмат мяса.

Разрывная пуля, подумала Никс, когда скрутило ее желудок.

Из остатков рта раздалось хлюпанье, и блестящая красная кровь потекла из развороченного отверстия, образуя лужу на пыльном каменном полу. Конечности конвульсивно подрагивали, но даже не имея медицинского образования Никс знала, что этот товарищ уже никогда не встанет.

Содрогнувшись, Никс прислонилась спиной к саркофагу, ее лёгкие судорожно качали воздух неглубокими вдохами. Когда тело охватило онемение, голова закружилась, а зрение закоротило, как плохую лампочку.

Контроль дыхания, сказала она себе. Медленно, легко. Восстановить кислородный баланс в крови.

Справиться с паникой помогло только то, что она практиковала со своим тренером по самообороне, и первым, что пришло в норму, были ее глаза. Потом отступила дрожь и странный паралич, пришедший с панической атакой… пока она избегала смотреть на труп. Что было сложно сделать. Тело постепенно прекращает дёргаться, смерть планомерно предъявляла права на когда-то живую плоть так, словно поглощала ужин… кусочек за кусочком.

Смахнув волосы с лица, хотя в глаза ничего не лезло, Никс осмотрелась по сторонам. Никто не бежал на подмогу охраннику. Не было слышно взрывов. Ни грохота снаружи склепа.

Наклонившись, чтобы подобрать фонарик, Никс осознала, что держит в правой руке пистолет. Надо же.

Боже, она ненавидела запах свежей крови, и какая-то часть ее, в глубине души, даже хотела плакать, хотя вопрос стоял ребром — или ее жизнь или его. Она должна принять произошедшее. Заставляя себя подойти к трупу, Никс обыскала тело и обнаружила целый клад, который стоил борьбы с рвотным рефлексом. Ключи. Коммуникатор. Электронный пропуск без фотографии и имени, только с магнитной полоской. Три дополнительных обоймы к пистолету.

Это был охранник из какой-то организации. Должно быть, она близко к тюрьме.

Никс растолкала найденное по карманам и в рюкзак, и выпрямилась с фонариком в руке. Включая все чувства, прислушалась к тихим звукам и сделала глубокий вдох, изучая запахи возле и над мужчиной, которого она…

Убила.

Она не знала, стоит ли прятать тело. Люди сюда не попадут, но могли прийти парни вроде него. Вдруг она спровоцировала некий сигнал тревоги? Или он просто делал свой плановый обход? Он появился с той стороны, но это ни о чем не говорило, потому что он, очевидно, дематериализовался…

Вереница невысоких ступеней привела ее взгляд к прорези у пола. Железная решётка была высотой в два фута и три в длину, и, судя по потёртостям перед ней, тот претранс выбрался именно отсюда. Чтобы замести следы он, наверняка, вернул решётку на место, пусть его и выдавал смазанный слой пыли.

Подойдя к ней, Никс присела, отложила пистолет и фонарик и обхватила прутья. Она потянула решётку на себя, и та поддалась с пронзительным скрипом. Никс застыла. Когда возле нее никто не нарисовался с оружием наперевес, она снова задышала, потом взяла фонарик и посветила внутрь.

Примерно в пяти футах была небольшая зона, но она сомневалась, что стоит дематериализовываться туда, неизвестно, что ее там ждет. Большое слепое пятно. Огромное.

Наклонившись чуть ниже, она подумала, что, возможно, это ее единственный вариант…

Раздалось тихое пиканье, а потом жужжание.

Развернувшись, она обхватила пистолет стражника и направила его за саркофаг, на панель, которая отъехала в сторону. В свете фонаря перед ней открылся коридор, серый, узкий и… пустой.

До поры до времени.

Положив решётку на место, она встала и посмотрела на убитого. Спустя секунду подошла к нему и засунула девятимиллиметровый за пояс.

— Простите… сэр.

Сэр? К чему вежливость с парнем, который хотел убить ее? П.С.: и который окочурился, а?

— Просто, эм, расслабься.

Так, она сходит с ума.

Наклонившись, Никс взяла его за лодыжки и потянула мертвую тушу… ха-ха… по полу. Лестница — та еще задача. Она тащила его вверх, каждый раз морщась от стука черепа по ступеням.

— Ой, ой, ой, — приговаривала Никс.

Оказавшись на жарком воздухе ночи, она сделала глубокий вдох. Потом протащила мужчину между двумя метками, покрытыми лишайником, и бросила на траву, перемежающуюся с плющом. Посмотрев на небо, попыталась вспомнить прогноз погоды на сегодня. Солнечно. Значит, завтра тоже будет солнечно?

Один луч солнца и тело исчезнет, на листве останется только выжженное пятно.

Никс снова ускорилась и влетела в склеп, вспоминая сцену из «Клана Сопрано», где Тони убил Ральфи Чифаретто. В кино, по ТВ… как правило… убийство выглядит красиво. Все движения выверены и скоординированы. В настоящей жизни? Кто-то вроде Тони получит заряд перцового баллончика в лицо, пока пытается навалять тому, кто дурно обращается с животными.

Вот ей, например, пришлось оставить потайную дверь распахнутой настежь, пока она тащила свою первую жертву из гробницы.

Снова оказавшись внутри, Никс убедилась, что поблизости ни души, и только после этого вошла в проем в стене. Крошечный красный огонёк моргнул сбоку от двери, и когда она подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть его, раздался бип, и панель закрылась.

Нахмурившись, она достала пропуск охранника из кармана ветровки. Когда она понесла его к красной лампочке, панель снова отъехала, и потом Никс повторным движением закрыла ее. Значит, там есть ещё один карт-ридер? Неважно, у нее были проблемы важнее. Пара занятий по самообороне и одно удачное сражение не помогут устоять перед толпой профессионально обученных полицейских в заведении с хорошим уровнем системы безопасности.

Представив лицо Жанель, она повернула налево и двинулась дальше. На ее пути постоянно загорались лампы с датчиками движения на потолке туннеля, и она бы прекрасно обошлась без них. Да только фонарик все равно бы ее раскрыл.

Она шла на носочках, чтобы ее не выдал топот, но ничего не могла поделать с громко бьющимся сердцем. Ощущение, что она выбрала рыбу не по зубам, сдавливало шею словно удавкой, но, по крайней мере, было легко отслеживать, чтобы за ней никого не оказалось.

Она оглядывалась назад через каждые три фута.

А потом перед ней выросла крепкая металлическая стена. Достав пропуск, она махнула им возле мигающей красной точки и сместилась в бок, прячась, когда панель отъехала назад.

Она отшатнулась, учуяв запах сырой земли.

По другую сторону панели располагалась голая скала.

Не следовало делать это, подумала Никс. Мне нужно повернуть назад, прямо сейчас.


***


Тот век, что Шакал провёл в Улье, он изучал стражников. Их состав и смены. Кто стоял в парах, а кто — соло. Их участки в тюремном комплексе. Он знал их глаза и волосы, кто был рассеянным, а кто — жестоким. Знал тех, кто запустил себя, и тех, кто был сильным и мускулистым. Он проследил, откуда они заходили в общие коридоры, покидая территорию Надзирателя.

Он видел, как они продают наркоту узникам. Занимаются с ними сексом. Раздают заслуженные тумаки и пытают тех, кто не соблюдал правила. Он знал их тайны и пороки, слепые места и то, что было в поле их зрения

Он действовал осторожно, чтобы его не застукали. Это было не сложно: здесь слишком много заключённых.

Одно из многих недоступных вещей под землёй — это часы, но стража помогла ему с этим. Учитывая регулярное расписание и маршруты, они служили метрономом, способом измерять течение времени. Если он будет держать свой шаг в одном размере и ритме, то сможет отслеживать и предугадывать смены, их территории и, следовательно, циклы дней и ночей.

Надзиратель убедился, чтобы народ выполнял свои обязанности безукоризненно.

И поэтому сейчас Шакал понял, что что-то не так.

Опустив глаза, он окинул взглядом самодельные кожаные тапочки на ногах. Походка была правильной, чувствовалось лёгкое напряжение бедра в суставе, да и скорость была верной. Также он был в нужном туннеле. Или… нет?

Шакал остановился и посмотрел через плечо. Мысленно вспомнил, когда и где он сворачивал… нет, это верное место. Он прошел свои маршруты Г, Д и Е за последние три дня-ночи. Этот был Ж. Он должен был идти по маршруту Ж.

Значит, все верно.

Где гребаный стражник?

Прищурившись, он оценил туннель впереди. Выждал.

В голове раздались тревожные звоночки. Сейчас должен был проходить стражник, чтобы сдать смену. Они изменили распорядок?

Это станет проблемой. Предсказуемость критически важна.

Продолжая путь, Шакал двинулся по прямой и дошёл до ответвления, отмеченного белой краской на деревянной арке туннеля. Прежде чем вступить в эту зону, он убедился, что за ним не следят. Потом двинулся вперед, держась левой стены. Его черно-серые одежды свободного кроя, позволяющие ему быстро и комфортно передвигаться, были цвета стен, но благодаря голым лампочками, свисавшим с потолка каждые двадцать футов, он был как на ладони…

Шакал застыл как вкопанный.

Задрав нос, он сделал глубокий вдох.

Дошедший до него запах взбудоражил его, как не бывало ранее… и был абсолютно незнакомым. За все годы, десятилетия, целый век под землёй он не чувствовал ничего подобного, и эта необходимость уйти в память так далеко назад печально характеризовало его жизнь.

Свежие цветы.

Закрыв глаза, Шакал сделал ещё один вдох, жадно вбирая аромат. Да, свежие цветы, и не в тошнотворно чрезмерном виде, что он встречал в больших домах, которые посещал и в которых жил. Это был сочный и приятный естественный аромат.

И он становился сильнее.

Шакал усилием мысли выключил три лампочки, создавая темноту на шестьдесят футов.

Звук шагов был тихим, и по мере их приближения в голове билась всего одна мысль.

Кто-то, кому не место в тюрьме, нашёл вход в Улей.

Загрузка...