Шарлатаны

Глава 29

Суббота, 12 августа, 13:51

Ною стало нестерпимо жарко, когда он вышел из своего подъезда на Бикон-Хилл и окунулся в липкое марево солнечного света. Духота и влажность росли вместе с температурой — погода, обычная для середины бостонского лета. Пройдя всего полквартала в сторону пересечения Ривер-стрит и Гроув-стрит, Ной уже промок насквозь, хотя был одет легче некуда: тонкая футболка, шорты и пляжные шлепанцы на босу ногу. Пот быстрыми струйками бежал по спине. Выложенный кирпичом тротуар дышал обжигающим жаром, который поднимался навстречу горячим лучам солнца.

На углу Ной остановился и резко обернулся. Как он и ожидал, следом за ним шел человек, одетый в темный костюм и белую рубашку с галстуком. Делая уступку жаре, преследователь позволил себе распустить узел галстука и снять пиджак, который нес, перекинув через локоть. Это был чернокожий мужчина с коротко стриженными волосами, массивной шеей и сильным торсом атлета.

Ной видел его и раньше: три дня назад, когда примерно в это же время тем же маршрутом отправился в супермаркет «Хоул фудс» на Кембридж-стрит. После катастрофы, случившейся во вторник, молодой врач заперся в своей крошечной квартирке, охваченный одновременно унынием и беспокойством, в полной уверенности, что жизнь его висит на волоске. В среду он заставил себя выйти на улицу, понимая, что нужно поесть, хотя особого чувства голода не испытывал. Каждый день Ной совершал прогулку в супермаркет, брал в кулинарии несколько готовых блюд и возвращался домой. Это был обед и ужин, завтрак он пропускал.

Слежку Ной заметил почти сразу и, хотя до сих пор списывал свои внезапные панические атаки на расшатанные нервы, все же решил проверить. Он двинулся окольным путем, часто сворачивая в боковые улицы и снова возвращаясь на Кембридж-стрит, и после каждого поворота мужчина неизменно появлялся позади, вынуждая Ноя признать очевидное: за ним следят. Однако преследователь вел себя странно. Казалось, его ничуть не смущала необходимость торчать посреди улицы в своем темном костюме, как бельмо на глазу. Разве когда следишь за кем-то, не пытаешься делать это скрытно? Но с какой стати кому-то вообще понадобилось устанавливать слежку за Ноем? Единственное более-менее правдоподобное объяснение, которое приходило в голову: администрация БМБ желает убедиться, что изгнанный с работы ординатор не нарушает запрет и не пытается проникнуть обратно на территорию клиники. Откровенно говоря, Ротхаузеру и вправду несколько раз пришлось преодолеть искушение вернуться и проверить, как там его пациенты.

В четверг за Ноем присматривал тот же чернокожий атлет, который сейчас вышагивал по Ривер-стрит, а в пятницу его сменил белый мужчина. Похоже, они работали в паре, соблюдая очередность.

Подталкиваемый в равной степени раздражением и любопытством. Ной решил не двигаться с места. Он ожидал, что человек тоже остановится и сделает вид, будто разглядывает товар на витрине ближайшей лавки — во всяком случае, вчерашний сопровождающий именно так и поступил, — но этот повел себя иначе. Он продолжил идти, не торопясь, но и не сбавляя шага, без малейших колебаний приближаясь к Ною. Похоже, атлета ничуть не беспокоило, что объект его слежки застыл как вкопанный.

Поравнявшись с молодым врачом, мужчина сделал шаг в сторону, намереваясь обойти препятствие. Ной быстро протянул руку и схватил его за плечо. Несколько секунд они молча почти в упор смотрели друг на друга. Вблизи было видно, что мужчина чисто выбрит, у него хорошая гладкая кожа и правильные черты лица. Атлет стоял неподвижно, затем медленно опустил глаза и взглянул на пальцы, сжимающие его плечо. Ной почувствовал, как мужчина напрягся, словно туго скрученная пружина, и быстро убрал руку.

— Извините, почему вы следите за мной? — спросил он, пытаясь придать голосу легкую непринужденность, однако чувствуя, как внутри разливается неприятный холод: внезапно Ной испугался стоящего перед ним человека.

— Я не слежу за тобой, приятель, — спокойно произнес мужчина, — просто гуляю по Бостону, осматриваю достопримечательности. А теперь, если ты не против, я пойду своей дорогой.

Ной отступил. Мужчина слегка кивнул и зашагал дальше по Ривер-стрит. Ной наблюдал за ним какое-то время, потом развернулся и пошел обратно по Гроув-стрит. Окончательно сбитый с толку, он постепенно прибавлял шаг, то и дело оглядываясь, почти уверенный, что снова увидит своего преследователя.

Для Ноя последние дни были тяжелыми. Оказаться отрезанным от мира, не имея возможности продолжать работу, — изгнание превращалось в настоящую пытку. Сама перемена в налаженном ритме жизни была мучительна: он привык работать по пятнадцать часов в сутки семь дней в неделю. Ной не помнил, когда в последний раз столько бездельничал, и не мог остановить бесконечный поток мыслей, пытаясь осознать, что с ним происходит. Вдобавок ко всему стало известно, что впереди его ждет еще много дней скуки и томительного ожидания. В среду вечером позвонили от доктора Кантора. В качестве дополнительного унижения звонил не сам директор ординатуры, но его секретарь. Она безразличным тоном проинформировала, что консультативный совет, призванный решить судьбу главного ординатора, назначен на среду, 23 августа, на четыре часа дня. Также женщина продиктовала имя и телефон адвоката, которого больница наняла для Ротхаузера в соответствии с требованиями трудового законодательства.

Мысль о том, что ему может понадобиться адвокат, не приходила Ною в голову. Сообщение секретаря только добавило уныния и без того мрачному настроению. Казалось, сам факт участия адвоката делает ситуацию еще более напряженной и опасной. В глубине души Ной надеялся, что дело разрешится само собой и его обвинители поймут: никакой фальсификации не было, он просто сделал небольшой прогноз, чтобы вовремя сдать рукопись, а как только получил объективные данные, сразу внес необходимые исправления.

Необходимость ждать до 23 августа принесла Ною дополнительные страдания. Покидая кабинет доктора Эрнандеса, он был уверен, что заседание совета состоится в ближайшее время, буквально через день-два, но никак не думал, что придется жить в таком подвешенном состоянии целых две недели. Это становилось похоже на медленную пытку.

Выйдя на оживленную Кембридж-стрит, Ной оглянулся. Преследователя нигде не было видно, однако молодой врач не сомневался: рано или поздно не он, так кто-нибудь другой непременно появится. Ной никак не мог взять в толк, с какой стати больница устроила такой цирк со слежкой, но решил принять неизбежное и смириться, несмотря на абсурдность самой идеи.

В супермаркете Ной долго бродил вдоль прилавка с готовыми продуктами. Есть не хотелось, и он никак не мог решить, на каком из блюд остановиться. Одно хорошо: в магазине царила приятная прохлада, и можно было передохнуть от изнуряющего жара снаружи. Расплатившись за покупки, Ной двинулся обратно на Бикон-Хилл. Ни чернокожий атлет, ни его белобрысый напарник так и не объявились, но поскольку их присутствие больше не выглядело как угроза, Ной перестал обращать внимание, идут за ним по пятам или нет.

Он тащился вверх по Гроув-стрит, едва переставляя отяжелевшие ноги: подъем сделался как будто круче, а солнце — еще злее. Мысль о возвращении в одинокую квартиру страшила. Поздно вечером в среду Ной проглотил наконец свою гордость и позвонил Аве в надежде услышать слова сочувствия. Он ожидал, что она позвонит сама, едва узнает о случившемся. — в том, что об отстранении Ноя стало известно, как только за ним закрылась дверь кабинета заведующего, сомневаться не приходилось. Ротхаузер надеялся, что подруга непременно позвонит между операциями или хотя бы напишет. Но время шло, рабочий день окончился, а ни звонков, ни сообщений так и не поступило. В половине пятого Ной сам набрал домашний номер Авы, решив, что она уже вернулась из клиники. Не получив ответа, он позвонил на мобильный. Безрезультатно. Ной послал эсэмэску и ждал минут сорок. Тишина. Он попробовал электронную почту и мессенджер в «Фейсбуке». Все напрасно.

Два дня, четверг и пятницу, Ной ждал, что Ава вот-вот появится на пороге его квартиры. Когда и этого не произошло, он окончательно пал духом. Просто невероятно, ведь они были так близки! Ава не может не понимать всю глубину его отчаяния. Случись нечто подобное с ней, Ной, несмотря на размолвку, первым делом примчался бы к ней, чтобы поддержать и утешить.

К вечеру пятницы отчаяние Ноя достигло критической отметки. Неужели она до сих пор злится из-за того, что он заглянул в этот чертов компьютер? Похоже, так и есть. Хотя Ною упорное молчание Авы казалось глупым, особенно после всех его извинений и многочисленных попыток помириться. Затем тоскливое ожидание сменилось гневом на равнодушие возлюбленной, ее жестокосердие и явное отсутствие симпатии. Гнев, в свою очередь, привел к другой мысли, от которой по спине побежали мурашки. Ной вспомнил, как несколько недель назад, отвечая на вопросы Авы о своей докторской диссертации, он признался, что слегка подтасовал данные эксперимента. Неужели Ава имеет какое-то отношение к случившемуся? Может, она и подала идею вытащить на свет давнишнюю работу Ротхаузера? Но кому?

Единственное, что не вызывало сомнений. — это причастность доктора Мейсона. Победоносная улыбка, с которой хирург слушал обвинительную речь заведующего, говорила сама за себя. Ной был уверен: именно Дикий Билл запросил в архиве бумажный экземпляр диссертации и, судя по закладкам, дотошно сравнивал цифры, представленные в нем, с данными, опубликованными в электронной версии. А когда обнаружил расхождения, помчался докладывать руководству. Но могла ли Ава опуститься до такой низости, чтобы подсказать Мейсону, где следует искать компромат?

Когда эта мысль впервые пришла в голову, Ной отверг ее как совершенно нелепую. Он был уверен, что Ава ненавидит Мейсона; ни о каком сотрудничестве с ним не может быть и речи. Но тогда каким образом Дикий Билл узнал о расхождениях в бумажной и электронной версиях?

Ной доплелся до угла Гроув-стрит и Ривер-стрит и собрался повернуть направо, когда, бросив взгляд вниз по склону холма, буквально остолбенел: чернокожий атлет, с которым они расстались полчаса назад, как ни в чем не бывало вышагивал по улице, небрежно перекинув пиджак через сгиб локтя. Он двигался навстречу Ною, их разделял примерно квартал.

— Значит, осматриваешь достопримечательности? — пробормотал себе под нос Ной. Хоть он и смирился со слежкой, но клокотавшая внутри злость на Аву нашла объект, на котором можно было отыграться. Он быстро прошел по Ривер-стрит и нырнул в свой подъезд. Оказавшись в квартире, Ной бросился к окну, уверенный, что соглядатай вот-вот появится. Он собирался распахнуть створки и громко крикнуть что-нибудь обидное. В какой-то момент даже возникла мысль позвонить в «911» и пожаловаться на преследование.

Однако, прождав минут десять и так никого и не увидев, Ной сдался. Он зашел на кухню и не глядя сунул пакет с покупками в холодильник. Аппетит пропал окончательно, хотя со вчерашнего вечера во рту у него не было ни крошки. Часы показывали начало четвертого.

Вернувшись в гостиную, молодой врач снова выглянул в окно. На улице виднелись редкие прохожие, но чернокожего атлета в белой рубашке с висящим на локте пиджаком среди них не было. Точно так же, как и в предыдущие три дня, человек, который, по мнению Ноя, следил за ним, просто исчез, заставляя усомниться в собственном рассудке.

Опустившись на кушетку, Ротхаузер обвел взглядом пустые стены, чувствуя, как гнетущее одиночество наваливается с новой силой, словно на него обрушилась вся тяжесть мира. Ною нужно было немного человеческого тепла и участия. К сожалению, Ава оказалась не тем человеком, к кому он мог обратиться. На ум пришла только Лесли Брукс. Ной взглянул на наручные часы, как будто позабыв, что недавно сверялся с ними. Стрелки подползали к четырем. Интересно, чем она занята? Может, позвонить ей прямо сейчас? С тех пор, как они расстались, Лесли всегда звонила сама, и всегда только по субботам во второй половине дня. Или все-таки позвонить? В конце концов, сегодня суббота, вторая половина дня.

Ной был настолько измотан, что плохо соображал. Позвонить или все же не стоит, а если позвонить, то через видеосвязь или по мобильнику? Мысли вязли, как будто голову набили ватой. Так и не сумев принять решение, он заставил себя подняться и поплелся в ванную. Отражение, которое Ной увидел в зеркале, ему не понравилось: он не брился со вторника, мало и плохо спал, почти не ел. Нет, для видеозвонка такая физиономия не годится.

Он, конечно, жаждал сочувствия, но вовсе не хотел напугать бывшую подругу. Решившись наконец, Ной открыл раздел «Контакты», нашел нужный номер и торопливо нажал на вызов. Он почувствовал облегчение, когда Лесли взяла трубку после третьего сигнала.

— Вот так чудо! — послышался в трубке ее смех. Она слегка запыхалась. — Я уж и забыла, когда ты в последний раз сам звонил мне. Привет. Как дела?

— Привет. Тебе сейчас удобно говорить? — спросил Ной.

— Я сейчас на улице. Буду дома минут через пять. Я перезвоню, ладно?

— Да… хорошо. Перезвони, — запинаясь, произнес Ной. Теперь, когда Лесли была на связи, ему не хотелось отключаться.

— У тебя какой-то странный голос. Что-то случилось?

— Перезвони мне. Только не по видеосвязи. Не хочу тебя пугать, — сказал Ной и сразу повесил трубку.

С нетерпением дожидаясь звонка Лесли, он поймал себя на том, что представляет, как выглядит ее квартира. Наверняка полная противоположность его берлоге: масса декоративных безделушек и непременно яркие шторы на окнах, пушистые коврики на полу. Когда-то Ной тоже жил среди этих вещей, но не ценил их, даже не замечал, а сейчас вдруг понял, что ужасно соскучился по теплу и уюту.

Как и обещала, Лесли перезвонила, и хотя прошло не пять минут, а все пятнадцать, Ной рад был снова услышать ее голос.

— Итак, — начала она серьезным тоном, — что стряслось? Ты расстался со своей новой подружкой?

— Хуже, — выдохнул Ной. — Меня временно отстранили от работы и сняли с должности главного ординатора, а через полторы недели я должен предстать перед советом ординатуры, который решит, превратится ли мое временное отстранение в окончательное увольнение. Самое смешное, что я тоже являюсь членом координационного совета, поэтому при голосовании обязан взять самоотвод.

— Боже правый! — воскликнула Лесли. — Но как это вышло? Почему? Какое-то недоразумение.

Ной выложил всю историю от начала до конца. Рассказать кому-то о своих несчастьях, да еще человеку, который его понимал и чьему мнению он доверял, было истинным облегчением. Лесли прекрасно знала, кто такой доктор Мейсон, поскольку скандал с Марджери Грин развивался у нее на глазах. Ной добавил, что Ава — он больше не скрывал ее имя — так ни разу и не позвонила, хотя, без сомнения, знает о случившемся. Также пришлось объяснить, почему она злится. И напоследок Ротхаузер упомянул, что Ава была единственной из работающих в клинике, кому он рассказал о манипуляциях с цифрами в докторской диссертации.

— Прежде всего, мне ужасно жаль, что все это случилось с тобой, — сказала Лесли, когда Ной замолчал. — Могу представить, насколько тебе сейчас тяжело. Но уверена, совет во всем разберется и тебя восстановят. Не представляю, есть ли у них в больнице другой ординатор, который потратил столько времени и сил, чтобы стать хорошим хирургом.

— Хотел бы я разделить твою уверенность, — с горечью вздохнул Ной.

— Учитывая твою квалификацию и преданность делу, мелкие огрехи в диссертации — не повод для увольнения. Совет отменит решение, вот увидишь. Я уверена, они просто хотели подыграть доктору Мейсону, раз он такая шишка. Сделают заявление о нарушении этических норм, только и всего.

— Надеюсь, ты права. Может, они и правда хотели доставить удовольствие Дикому Биллу. Доктор Эрнандес предупреждал меня однажды, что с Мейсоном нужно считаться. Ладно, посмотрим. В любом случае, спасибо за поддержку.

— А что касается остального… Полагаю, ты хочешь услышать мое мнение, коль скоро изложил и эту часть истории? Насколько откровенной я могу быть? Знаю, в прошлый раз тебе не очень понравились мои слова.

— Я хочу, чтобы ты была откровенна, — признался Ной. — Пусть мне не понравится, но я должен услышать правду.

— Думаю, велик шанс, что твоя мисс Анестезиолог и была главным источником информации для Мейсона. Особенно если учесть, как она рассвирепела, застукав тебя за компьютером.

— Но я извинился, — запротестовал Ной. — Не верится, чтобы Ава пошла на такое, пусть даже мой поступок и попахивает шпионажем. Но вступить в сговор с Диким Биллом! Нет, наказание не соответствует преступлению. Она искренне ненавидит Мейсона. И я верю, что небезразличен ей. К тому же Ава знает, чем является для меня медицина, она и сама влюблена в свою профессию.

— Опять же, коль скоро тебя интересует мое мнение, я скажу, — мягко произнесла Лесли. — Если ты сам внимательно послушаешь историю, которую рассказываешь мне об этой женщине, то поймешь, что концы с концами не сходятся. Задай себе вопрос: не манипулировала ли она тобой и раньше, включая «режим молчания»? И если будешь честен с самим собой, то ответ очевиден. И еще спроси себя, с какой стати она вдруг так болезненно отнеслась к тому, что ты залез в ее компьютер.

— Хороший вопрос, — признался Ной. — И я задавал его себе. Думаю, это связано с ее работой на производителей пищевых добавок, которые платят более чем щедро, судя по роскошному образу жизни, который она ведет. Ава поймала меня, когда я читал письмо, адресованное ее руководству. Речь шла о грязных уловках против членов Конгресса, которые выступают за поправки к закону, не позволяющему Управлению по санитарному контролю вмешиваться в дела отрасли. Ты же понимаешь, на кону сотни миллионов долларов. И еще одна причина, почему Ава столь чувствительна к вторжению в ее компьютер: социальные сети. Она ведет там активную жизнь, которая является важной составляющей ее личности.

— Шутишь? — охнула Лесли.

— Нисколько. У нее есть аккаунты в «Фейсбуке». «Твиттере», «Снэпчате», «Инстаграме» и еще куче сетей. И она каждый день проводит в интернете по несколько часов. — Ной не стал упоминать, что у Авы есть еще парочка страниц, где она выступает под вымышленными именами.

— Ной! — воскликнула Лесли. — Ты сейчас описываешь девочку-подростка с серьезной интернет-зависимостью, а не взрослую женщину. Уверен, что она тебе подходит?

— На то есть объективные причины, — поспешил вставить Ной, не желая, чтобы Лесли пускалась в дальнейшие рассуждения — главным образом потому, что они отражали и его опасения насчет Авы, от которых он старательно отмахивался. — Она не хочет вступать в близкие контакты с коллегами на работе, точно как и я, а частые поездки в Вашингтон по ее лоббистским делам отнимают много времени. Ава живет в Бостоне, но никого здесь не знает. А сети восполняют дефицит общения.

— Ну, не знаю, — покорно отступая, протянула Лесли. — Хотела бы я с большим доверием относиться к этой женщине, раз уж она так важна для тебя. Но, думаю, тебе следует быть с ней более чем осторожным.

— У нее своя непростая история, — возразил Ной. — Аве пришлось пережить предательство мужа: врач из Сербии женился на ней ради получения вида на жительство, а потом сбежал. Я никогда не был женат, но могу представить горечь расставания.

Повисла неловкая пауза. Их с Лесли история не была столь трагична, и все же подруга тоже покинула Ноя.

— Ты можешь предпринять какие-то действия в свою защиту, чтобы подготовиться к заседанию совета? — меняя тему, спросила Лесли.

— Клиника назначила мне адвоката, — усмехнулся Ной, — Я пока не говорил с ним, позвоню в понедельник. Интересно будет узнать его мнение. Но меня пугает сам факт: больница решила, что мне нужен адвокат. Значит, они намерены серьезно взяться за дело, а сейчас даже держат меня под наблюдением.

— Что имеешь в виду — под наблюдением?

— Ну, ко мне приставили двух парней, которые работают посменно. Стоит выйти на улицу, и один из них тут как тут. Их трудно не заметить: в такую-то жару оба в костюме и при галстуке.

— Ты уверен, что они следят за тобой?

— Уверен. Почти на сто процентов, — сказал Ной.

— Но почему ты решил, что их наняла больница? — удивилась Лесли.

— А кто еще? Единственная странность: похоже, за мной начали следить еще до истории с увольнением.

— Хм. Бессмыслица какая-то. Зачем?

— Ты меня спрашиваешь?

— Нет, с какой стати за тобой вообще кто-то должен следить?

— Поверь, я задаю себе тот же вопрос. Могу лишь предположить: руководство хочет убедиться, что я не прошмыгну потихоньку в больницу. Честно говоря, была такая мысль. Не представляю, что думают обо мне мои пациенты, — как им объяснили, куда я подевался? Или, возможно, существуют какие-то юридические тонкости, о которых мне не известно.

— Мне очень жаль, что ты попал в такую передрягу, — вздохнула Лесли. — Ты этого не заслуживаешь. И все же, мне кажется, с ординатурой все утрясется. А с той девушкой, боюсь, отдельная история.

— Спасибо, что выслушала меня. Мне было необходимо выговориться, — признался Ной.

— Звони мне в любое время, — сказала Лесли. — Удачи. Надеюсь, все будет хорошо. Я правда так думаю.

Распрощавшись с Лесли, Ротхаузер некоторое время сидел на диване, тупо уставившись в стену напротив. Он был признателен Лесли за поддержку и сочувствие, но ее слова всколыхнули новую волну беспокойства по поводу возможной причастности Авы к его отстранению от работы.

Мысль о диссертации заставила Ноя подняться с дивана и отправиться в прихожую, где находилась на удивление просторная кладовка. Здесь на полках в картонных коробках он хранил всякую всячину, в том числе и свой небольшой архив. Ной рылся в коробках, пока не отыскал пухлую пластиковую папку с застежкой. В ней был собран весь материал — черновики и заметки, — относящийся к его диссертации. Вернувшись в гостиную, он открыл папку и стал просматривать бумаги, в которые не заглядывал лет десять.

Глава 30

Понедельник, 14 августа, 15:34

Адвокат, которого наняла больница, не был тем жизнерадостным, уверенным в себе мужчиной, которого надеялся встретить Ной. Джон Кавендиш оказался тощим молодым человеком с изможденным лицом и длинными светлыми волосами. На вид ему было лет тридцать, и он не производил впечатления солидного адвоката, хотя работал в крупной юридической фирме, расположенной на пятидесятом этаже элегантного высотного здания на Стейт-стрит. Однако мистер Кавендиш имел статус младшего помощника и занимал тесный кабинет без окон размером едва ли больше крохотной гостиной Ноя.

Ротхаузеру назначили прием на 15:00. В нетерпении он прибыл в половине третьего и прождал в приемной сорок пять минут. Освободившись, Джон Кавендиш вышел к нему, сухо представился и пригласил в кабинет. Сейчас адвокат изучал диссертацию, перелистывая страницу за страницей с безучастным выражением лица.

Ной с глубоким вздохом откинулся на спинку стула. Сегодня он в первый раз отважился выйти из квартиры после похода в супермаркет в минувшую субботу. Ной все еще чувствовал себя встревоженным и подавленным. Он надеялся, что встреча с адвокатом вселит в него уверенность. Но пока ничто не предвещало, что надеждам Ноя суждено оправдаться.

На улице по-прежнему стояло адское пекло, но сегодня молодой врач особенно страдал, поскольку вынужден был надеть свой единственный пиджак и галстук. Как он и ожидал, за ним следили: на этот раз его преследовал блондин, оказавшийся гораздо искуснее своего напарника.

— Спасибо, что принесли материал, — сказал адвокат, складывая бумаги обратно в папку. — Но, к сожалению, в данных обстоятельствах это мало чем поможет. Позвольте задать вам один вопрос, просто чтобы уточнить. Насколько мне известно, вы заявили в присутствии свидетелей, что в первоначальной версии вашей диссертации имелась ложная информация. Это так?

— Так, — подтвердил Ной. Он подробно описал ситуацию, желая убедиться, что юрист в курсе всех нюансов. Наблюдая за выражением лица своего слушателя, Ной не мог отделаться от ощущения, что пытается бежать вверх по эскалатору, движущемуся вниз.

— Я понимаю, о чем речь, — сказал Джон, когда Ной закончил. — Но вы признались в фальсификации данных. Было бы намного лучше, если бы вы этого не делали. И еще, на всякий случай, чтобы в дальнейшем нам не пришлось столкнуться с неожиданными открытиями: имеются ли в вашей академической карьере другие нарушения подобного рода, которые, будучи обнаруженными, смогут оказать негативное влияние на текущую ситуацию?

— Только одно. На первом курсе Колумбийского университета я купил в интернете лабораторную работу и сдал как свою.

— Были какие-либо последствия вашего поступка?

— Нет.

— Кто-нибудь знает об этом инциденте?

— Нет. Вы первый, кому я рассказываю.

— Хорошо. Если во время заседания вам зададут вопрос по поводу других этических нарушений, право отвечать предоставьте мне. Вы меня поняли, мистер Ротхаузер?

— Да, вполне.

— Замечательно, — сказал Джон Кавендиш, поднимаясь из-за стола. — Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Благодарю за визит. Если вспомните что-то еще, звоните. В противном случае увидимся двадцать третьего августа в клинике на заседании совета ординатуры.

Через несколько минут Ной вышел на Стейт-стрит и вновь окунулся в удушающий летний зной. Он был так подавлен, что даже не удосужился проверить, нет ли за ним слежки. И только на Корт-стрит, почувствовав непреодолимую тягу оглянуться, бросил быстрый взгляд через плечо. Не обнаружив привычного сопровождения, Ной остановился и стал внимательнее всматриваться в прохожих. Поняв, что «хвост» исчез, он ощутил нечто вроде разочарования: похоже, его жизнь превратилась в такое дерьмо, что даже таинственные спутники потеряли к нему интерес.

Или напарник чернокожего атлета владеет более утонченными методами? Ной сбавил шаг и побрел на северо-восток в сторону Бостон-Коммон. Дорога петляла и делала замысловатые повороты, поскольку в прошлом улицы строили с учетом движения конного транспорта, а не автомобилей. И на каждом углу Ротхаузер оборачивался, ожидая увидеть преследователя. Но его нигде не было.

Внезапно настроение у молодого врача переменилось: он больше не чувствовал себя брошенным, но скорее свободным. Ной задумался, что бы такое предпринять, воспользовавшись прекращением слежки. Поскольку он понятия не имел, почему за ним вообще начали следить, мысль выглядела несколько иррациональной. Тем не менее ему пришла в голову идея пройтись по Луисбург-сквер и, возможно, даже позвонить в дверь Авы. Чем он, собственно, рискует? После субботнего разговора с Лесли сомнения по поводу причастности доктора Лондон к его увольнению лежали на сердце тяжким грузом. Ной хотел снова попробовать позвонить ей, но затем передумал. Гораздо уместнее встретиться лицом к лицу и поговорить открыто. Вопрос лишь в том, захочет ли Ава говорить с ним. Но попытаться стоит.

Подойдя к дому под номером шестнадцать, Ной взбежал по знакомым ступенькам и вошел в нижний холл. Помня о камере видеонаблюдения над входной дверью, он старался держаться так, чтобы не попадать в объектив. Он нажал на звонок и прислушался. По дому прокатилась телефонная трель. Но Ава не ответила. Выждав немного, он снова позвонил. На этот раз из динамика раздался ее голос: «Кто там?»

— Служба доставки, — противным фальцетом произнес Ной. И невольно поморщился: абсурдность собственного поведения показалась смешной и жалкой.

— Оставьте пакет в холле, — сказала Ава.

— Мне нужна ваша подпись, — все тем же надтреснутым голоском пропищал Ной, с трудом подавив нервный смешок и удивляясь собственной выходке.

Мгновение спустя дверь распахнулась и на пороге появилась Ава в своем обычном наряде: спортивных брюках в обтяжку и майке-топе. В течение доли секунды выражение ее лица изменилось — гримаса утомленного равнодушия, с которым люди обычно открывают курьеру, превратилась в возмущенно-злобную маску, едва она увидела Ноя. Хозяйка дома начала закрывать дверь, но Ной успел подставить ногу, словно герой в каком-нибудь старомодном боевике.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он.

— Я все еще злюсь на тебя, — буркнула Ава и попыталась надавить на дверь, но без особой решимости.

— Понимаю. Поэтому хочу задать один-единственный вопрос: ты знаешь, что меня отстранили от работы?

— Конечно. Все в больнице знают, хотя никто не может понять причину. Нужно признать, ты пользуешься всеобщей симпатией.

— Можно мне зайти на минутку? — спросил Ной.

Ава неохотно отступила, всем видом показывая, что визит действительно будет коротким. Обе кошки прошмыгнули в холл и начали обнюхивать башмаки Ноя.

Молодые люди молча смотрели друг на друга. Наконец гость прервал молчание:

— Ты ведь знаешь, как много значит для меня работа. Я надеялся, что ты позвонишь. А еще надеялся на сочувствие.

— Я ведь сказала, что все еще злюсь на тебя.

— Но я же извинился. Мне очень жаль, что так получилось, Ава. Я думал, ты сможешь простить меня и поддержать, учитывая наши отношения. Окажись ты в моей ситуации, я не отвернулся бы от тебя.

— Не уверена, — процедила Ава.

— Почему? Разве я давал тебе повод усомниться во мне?

— Ты предал меня. И не только когда залез в мой компьютер, но и когда пошел к доктору Кумару выяснять, насколько я компетентный специалист. А знаешь, откуда мне это известно? Он сам рассказал! В отличие от тебя, доктор Кумар не плетет интриги у меня за спиной.

У Ноя пересохло во рту. Он знал, что Ава отчасти права. В обоих случаях его поступки выглядели как предательство.

— Я считал, что из этических соображений обязан был поделиться возникшими у меня сомнениями. Ты не захотела обсуждать их со мной, а я не анестезиолог и не могу понять, ошибаюсь я или прав. Но признаю, пойти к твоему шефу было ошибкой. Мне следовало поговорить со своим заведующим и позволить ему обратиться к доктору Кумару. И за этот поступок тоже прошу прощения.

— Похоже, твоя этика действует избирательно, — огрызнулась Ава. — Ходят слухи, что тебя уволили за подделку диссертации, благодаря которой тебе удалось поступить на медицинский факультет.

— Откуда тебе это известно?

— Доктор Мейсон шепнул по секрету Дженет Сполдинг, а уж она разнесла по больнице.

Ной понимал: Мейсон никогда не расскажет всей истории, включая свои угрозы отомстить за уволенную любовницу, но его беспокоило, что расползшиеся слухи могут повлиять на решение членов совета ординатуры.

— Доктор Кумар настоятельно советовал мне прекратить всяческие отношения с тобой и держаться подальше, — добавила Ава.

Почти минуту они молча ели друг друга глазами. Обоих переполняли эмоции. Ной первым нарушил молчание:

— Значит, нашему маленькому роману конец?

— Не знаю, — Ава отвела глаза. — Я пытаюсь переварить случившееся.

— Если наши отношения окончены, — раздраженным тоном произнес Ной, — я хотел бы выяснить одну вещь. Это ты надоумила доктора Мейсона покопаться в моей диссертации и достала печатный экземпляр в архиве Массачусетского технологического института?

Ава запрокинула голову и расхохоталась.

— Черт подери, нет конечно! Я терпеть его не могу. И ни за что не стала бы помогать Дикому Биллу. С какой стати ты вообще решил, что это моих рук дело?

— Потому что ты была единственным человеком, которого я посвятил в «тонкости» написания моей диссертации. Сам Мейсон ни за что до такого не додумался бы.

— Я этого не делала, — отрезала Ава. — Может, твоя бывшая девушка затаила обиду и решила таким образом отомстить тебе?

— Нет, Лесли тут ни при чем! — рявкнул в ответ Ной.

— Ну, тогда не знаю, — пожала плечами Ава. — А теперь, если не возражаешь, я попросила бы тебя уйти.

Эмоции душили Ноя. Если, идя сюда, он чувствовал себя подавленным, растерянным и встревоженным, то вышел подавленным, растерянным и злым. Несмотря на протесты Авы, он по-прежнему считал, что никто, кроме нее, не мог подсказать Мейсону, где следует искать компромат. И все же слова Авы о возможной причастности Лесли не давали ему покоя, хотя Ной и был уверен, что его бывшая подруга ни в чем не виновата. Лесли уходила без обиды и гнева. Скорее уж Ной сердился, и не столько на Лесли, сколько на самого себя.

Свернув на Ривер-стрит, он бросил взгляд на часы — пять вечера. Ной вытащил мобильник и набрал номер Лесли, понятия не имея, ответит ли она.

— Что случилось? — Она ответила уже после второго сигнала. — Ты в порядке?

Ной заверил, что у него все в порядке, и объяснил причину звонка:

— Просто хотел уточнить на всякий случай: ты никому не рассказывала о моей диссертации, особенно в последнее время?

— Исключено! — заявила Лесли. — Честно говоря, я и забыла о той истории, пока ты сам не напомнил. К тому же мне не с кем разговаривать о твоей диссертации. Я даже не уверена, что помню ее название.

— А, хорошо-хорошо, я просто хотел лишний раз убедиться.

— После нашего разговора в субботу я много думала о твоей ситуации. Если тебе интересно, могу поделиться выводами.

— Да, конечно, интересно.

— Чем больше я думаю, тем очевиднее становится, что твоя подружка Ава замешана в этом деле.

— Пять минут назад я напрямую спросил ее об этом, и она все отрицала.

— Значит, она наконец позвонила тебе?

— Нет. Я сам пошел к ней домой и позвонил в дверь. — Ной не стал говорить, что прикинулся курьером: уловка казалась невероятно глупой.

— Ну и как, она приняла тебя?

— Нет, сказала, что все еще злится.

— Ты поверил, что она не причастна к твоему отстранению?

— До некоторой степени. Она среагировала моментально. Даже высмеяла мое предположение, будто они в сговоре с Мейсоном.

— Ну, определенно, я этого тоже не делала. Значит, кроме Авы, больше некому, коль скоро ты утверждаешь, что о подтасовке данных знали только мы двое. Хотя странно, судя по тому, какие у вас были отношения. Правда, ты залез в ее компьютер…

— Я сделал еще кое-что, о чем не сказал в прошлый раз, — со вздохом произнес Ной. Он выложил Лесли горестную историю своего похода к шефу Авы, когда он за спиной доктора Лондон выяснял, насколько она компетентный специалист.

— Ух ты! — воскликнула Лесли. — Как по мне, это гораздо больше тянет на предательство, чем чтение какого-то дурацкого письма. А откуда она узнала, что ты был у заведующего?

— Он сам ей сказал.

— Ух ты, ух ты! — повторила Лесли. — Ну, теперь все становится на свои места. Если она действительно подставила тебя, это смахивает на месть: зуб за зуб, чтобы начальство усомнилось в твоей компетентности.

— Да, я подумал об этом.

— А у тебя есть основания сомневаться в ней как в специалисте?

— Нет, в целом нет. Она хороший анестезиолог. Одно то, что ее взяли в штат БМБ, говорит само за себя.

Ной добрался до дома, но не решался зайти внутрь, опасаясь, что на лестнице сигнал окажется слабее и разговор прервется.

— Ты виделся с адвокатом? — спросила Лесли.

— Да, но это не адвокат, а одно сплошное расстройство. Мальчишка, который только вчера получил диплом. Наверное, ему поручают самые безнадежные дела. Вряд ли от него будет толк.

— Сочувствую, — вздохнула Лесли.

— Спасибо.

Распрощавшись с ней, Ной вошел в подъезд и начал медленно подниматься по ступенькам. Ноги вдруг сделались странно-тяжелыми, словно не хотели нести его обратно в квартиру.

Глава 31

Понедельник, 14 августа, 19:15

Вернувшись домой, Ной стянул насквозь промокшую рубашку, включил кондиционер и без сил рухнул на кровать в спальне. Это был ужасный день. Даже разговор с Лесли не принес желанного облегчения. Напротив, беспокойство и раздражение по поводу Авы только усилилось. И ее упорное нежелание обсуждать неприятные эпизоды, которые заставили Ноя насторожиться, только усилили опасения и породили новые вопросы. А ведь Ава могла бы с легкостью успокоить его, и Ротхаузеру даже в голову не пришло бы делиться своими сомнениями с доктором Кумаром. И последующих бед тоже удалось бы избежать. Так или иначе, но за болезненной реакцией Авы на любые разговоры, связанные с ее профессиональной подготовкой, должна стоять какая-то причина. Интересно было бы разобраться, хотя бы для того, чтобы отвлечься от собственных проблем и унять тлеющее в глубине души негодование из-за ее поступков.

Вот только как это сделать? Поскольку доктор Мейсон был единственным человеком, который усомнился в компетентности Авы, у Ноя мелькнула шальная мысль поговорить с ним и выяснить, основаны ли его утверждения на конкретных фактах, а не просто на желании свалить ответственность за смерть Брюса Винсента на анестезиолога. Однако идея была настолько абсурдной, что Ной даже усмехнулся. Он сомневался, что этот тщеславный индюк способен на что-либо, кроме злорадства по поводу отстранения давнего врага. Вряд ли разговор вообще удержится в рамках беседы цивилизованных людей. Ротхаузер понимал, что и сам не устоит перед искушением вытрясти из Дикого Билла правду о том, кто надоумил его вытащить на свет злосчастную докторскую диссертацию.

И как, черт возьми, она оказалась на столе у Мейсона? С тех пор как научные публикации стали доступны в интернете, библиотека Массачусетского института перестала выдавать их на руки. Если кто-то желал ознакомиться с оригиналом, ему следовало пойти в читальный зал.

Ной посмотрел на часы: четверть восьмого. Он не помнил, во сколько закрывается библиотека, но предположил, что она должна работать как минимум часов до восьми, а то и позже. Ной решил наведаться в знакомые места — он провел там немало времени, когда писал докторскую. К тому же это хороший повод выбраться из опостылевшей квартиры. План был прост: выяснить, кто заказал в архиве бумажный экземпляр и каким образом неведомому читателю удалось вынести его из библиотеки.

Вечер был таким же жарким и душным, как прошедший день. Ной натянул свежую футболку с джинсами и сунул босые ноги в легкие кожаные мокасины. Пять минут спустя он уже шагал по Ривер-стрит, направляясь к остановке транспорта на Чарльз-стрит. Здесь народу было особенно много. Ограничив свою жизнь больницей и домом, Ной всякий раз испытывал нечто вроде удивления, оказываясь в толпе и вспоминая, что живет в центре густонаселенного мегаполиса.

Застекленный вестибюль станции метро «Чарльз», расположенный на мосту Лонгфелло со стороны Бостона, возвышался над улицей, поддерживаемый массивными опорами. Ной не стал пользоваться эскалатором, а взбежал по лестнице, чтобы немного размяться. Если не считать нескольких коротких прогулок до супермаркета и вчерашнего визита к адвокату, он почти неделю не выходил из дома.

На платформе было многолюдно, особенно на площадке у выхода с лестницы, по которой поднялся Ной. В дальнем конце перрон был гораздо свободнее, но, планируя проехать всего одну остановку до Кендалл-сквер, он не стал пробираться туда. Ной слегка вздрогнул, когда, бросив рассеянный взгляд на ползущий вверх эскалатор, заметил в толпе чернокожего атлета. Выскакивая из дома, он поискал глазами хвост, но провожатые как сквозь землю провалились. Ной уже привык, что за ним присматривают, и перестал беспокоиться. К тому же, если бы кто-то хотел причинить ему вред, они давно нашли бы способ сделать это.

Ной изучал приближающегося человека. На мгновение их взгляды встретились. Атлет никак не прореагировал. На кого бы ни работал этот тип, ясно, что он был профессионалом, хотя, возможно, не столь искусным, как его напарник. Когда мужчина поднялся на платформу, молодой врач даже подумал подойти и спросить, не больница ли наняла их следить за ним, но потом отказался от этой затеи, интуитивно зная, что чернокожий атлет снова будет все отрицать. Ной просто наблюдал, как человек повернулся к нему спиной и смешался с толпой.

Высадившись на Кендалл-сквер, Ной оглянулся — атлета нигде не было — и, только не доходя нескольких кварталов до библиотеки, наконец заметил его. Мужчина шел на некотором расстоянии, явно подстраиваясь под темп движения объекта слежки, но не пытаясь нагнать его и довольствуясь тем, что тот находится в поле зрения. Ной пожал плечами; ему показалось любопытным, что слежка больше не тревожит его, хотя сама ситуация по-прежнему выглядела загадочной: допустим, больница заинтересована, чтобы изгнанный доктор не проник на ее территорию, но какой смысл сопровождать его в городе?

Подойдя к дверям библиотеки, Ной прочел, что она работает до одиннадцати вечера. Значит, спешить не придется. Он воспользовался пропуском клиники, позволяющим пройти внутрь благодаря тому, что все академические учреждения Бостона были включены в общую электронную базу данных, и отправился в административную часть здания, намереваясь поговорить с дежурным библиотекарем. Единственным сотрудником, которого ему удалось застать на месте, была Гертруда Гессен.

— Вы совершенно правы, — сказала Гертруда, выслушав вопрос посетителя, — после оцифровки научных работ оригиналы из архива не выдаются.

Ной объяснил, что является хирургическим ординатором Бостонской мемориальной больницы и был крайне удивлен, когда увидел на столе у профессора экземпляр своей диссертации, написанной в Массачусетском технологическом институте.

— Возможно, существуют какие-то исключения для профессуры? — предположил он.

— Насколько мне известно, нет. А вы уверены, что это была именно ваша диссертация?

— Абсолютно! Если не возражаете, я загляну в хранилище? — спросил Ной.

— Да, пожалуйста. Сейчас выдам вам ключ, — сказала Гертруда.

Несколько минут спустя Ротхаузер стоял в подвале библиотеки перед зарешеченной дверью архива, за которой хранились все диссертационные работы Массачусетского технологического института начиная с девятнадцатого века. Ключ висел на короткой цепочке, прикрепленной к увесистой деревянной бирке. Как только Ной открыл замок и переступил порог хранилища, дверь за ним автоматически захлопнулась. В тишине архива, похожей на молчание гробницы, металлический щелчок прозвучал особенно громко. Ной понял: чтобы выйти наружу, ему снова придется воспользоваться ключом. От мысли о том, что он заперт в подвале, по спине пополз неприятный холодок. С тем количеством материала, который сейчас доступен в интернете, вряд ли найдется много желающих спускаться в библиотечные подземелья. Ной прикинул, сколько времени потребуется на его спасение, если что-то пойдет не так и он не сможет открыть дверь, особенно если Гертруда забудет, что выдала ключ читателю.

Старясь не обращать внимания на зловещую тишину и сосущее под ложечкой беспокойство, он быстро отыскал секцию, помеченную буквой «Р»: материалы были расставлены в алфавитном порядке по фамилиям авторов, а не по тематике. Ною не понадобилось много времени, чтобы добраться до нужной полки. Здесь он увидел корешки папок, в которых хранились два экземпляра его диссертации; место для третьего экземпляра пустовало. Итак, кому-то вопреки всем правилам удалось вынести архивный том из библиотеки.

Ной вздохнул с облегчением, когда выбрался из подземелья и снова оказался в ярко освещенном зале возле стойки дежурного библиотекаря, где и сообщил о пропаже одного экземпляра своей диссертации.

— Даже не знаю, что и сказать, — захлопала ресницами Гертруда. — Пожалуй, оставлю записку завтрашней дневной смене. А вы, если хотите, можете указать номер своего телефона. Как только что-то выяснится, вам перезвонят.

Когда Ротхаузер вышел на улицу, солнце почти скрылось за горизонтом, но было еще светло. С крыльца библиотеки открывался великолепный вид на Бостон, лежащий на противоположном берегу реки. Отражение высотных зданий подрагивало в водах Чарльза. Ной помедлил немного, любуясь панорамой, а затем покрутил головой в поисках своего сопровождения. Странно, но хвост снова исчез, а Ной, как и утром, вдруг почувствовал себя брошенным. Как ни прискорбно, но парочка, ходившая за ним по пятам, оставалась для отрезанного от работы в клинике врача чуть ли не единственной связью с внешним миром.

Шагая обратно к метро на Кендалл-сквер, Ной то и дело поглядывал через плечо, но так никого и не заметил. Однако, спустившись на платформу, порадовался, что его приятели отстали. Еще по пути в библиотеку Ной подумал, как неуютно будет возвращаться домой в сумерках: пожелай преследователи разделаться с ним, лучшего места, чем пустая вечерняя станция, не найти. Сейчас на перроне, кроме Ноя, стоял всего один человек, да и тот находился в самом дальнем конце.

Врач почувствовал облегчение, когда послышался грохот приближающегося поезда. Он быстро нырнул в первый вагон, а еще десять минут спустя вышел на Чарльз-стрит и окончательно перевел дух, оказавшись в знакомом районе. Возле тайского ресторана, куда он столько раз ходил за едой, чтобы потом насладиться чудесным ужином в компании Авы, Ной замедлил шаг. Впервые после катастрофы, случившейся в прошлый вторник, он почувствовал голод. Потоптавшись несколько мгновений на тротуаре, он зашел внутрь и заказал те блюда, которые обычно брал для ужина с подругой.

В этот поздний час Ной оказался единственным посетителем ресторана. Сидя в одиночестве за столиком в углу зала, он чувствовал себя неловко и пожалел, что не взял заказ навынос. Быстро расправившись с ужином, он снова выбрался на улицу. Августовская ночь окутала город, но знаменитые газовые фонари Бикон-Хилл разливались теплым сиянием, освещая путь. Двигаясь вверх по Ривер-стрит, Ной озирался по сторонам в странной надежде увидеть чернокожего атлета. Вместо него он заметил идущего навстречу соседа по дому. Поравнявшись, мужчина коротко кивнул Ною, хотя они знали друг друга только в лицо.

Наконец Ротхаузер остановился у своего подъезда. Подняться наверх и снова оказаться одному в четырех стенах — от одной мысли делалось тошно. Ной подумал, не вернуться ли к Аве, вдруг она за это время смягчилась и они смогут спокойно поговорить и все выяснить. Однако, вспомнив ее сердитый взгляд, он решил, что шансы невелики, а излишняя настойчивость может только еще больше разозлить Аву.

Карабкаясь по ступенькам, Ной заранее выудил из кармана ключ. Увы, он ему не понадобился, потому что квартиру снова взломали. Но на этот раз замок не просто вскрыли: злоумышленники воспользовались ломом или подобным инструментом: на двери между ручкой и косяком была вмятина, а часть деревянной планки и вовсе отвалилась. Ноя захлестнула волна негодования: как будто мало он пережил оскорблений за последнее время, так теперь еще изуродованная дверь, словно новый плевок в лицо. Он осторожно толкнул ее указательным пальцем, затем, не переступая порога, просунул руку внутрь, нащупал на стене выключатель и зажег свет. На первый взгляд все выглядело как обычно. Ной внимательно прислушался, опасаясь, что вор может быть еще в квартире. Но из комнат не доносилось ни звука, только слышно было, как у соседей наверху гремит музыка: тяжелые басы, от которых дребезжала посуда.

Глава 32

Понедельник, 14 августа, 21:37

Первым делом Ной прошел в гостиную и с облегчением увидел, что ноутбук на месте и к нему никто не прикасался: он лежал там, где его оставил хозяин, на углу журнального столика, идеально выровненный по краям. Ной включил компьютер и открыл историю браузера. В свой прошлый визит неизвестный посетитель очистил историю, сейчас все данные были на месте: полный список сайтов, которые Ной посещал сегодня утром. Уже неплохо; по крайней мере, никто не лазил в его ноутбук.

Проверив, все ли в порядке на кухне — в прошлый раз пропал тостер, — Ной убедился, что и здесь его имуществу не нанесен урон. Войдя в спальню, он сразу заметил, что лежавшая на подоконнике горстка мелочи и пара долларовых купюр исчезли. В остальном ничего не изменилось, включая сбитые простыни и скомканное одеяло: Ной уже неделю не застилал постель.

Перейдя в ванную, он обратил внимание, что зеркальная дверца аптечки над раковиной приоткрыта. Он хорошо помнил, что на нижней полке лежала невскрытая упаковка оксикодона — обезболивающего, которое Ною выписали прошлой весной, после того как во время игры в софтбол на больничном стадионе ему сломали нос. Сейчас таблеток не было.

И хотя ущерб был минимален, Ною потребовалось время и горячий душ, чтобы пережить еще и это.

Впрочем, пропажа несколько монет и ненужных таблеток беспокоила Ноя гораздо меньше, чем предстоящий разговор с домовладельцем. Потребуется немалая выдержка, чтобы заставить мистера Холлиса как следует отремонтировать дверь, причем срочно, потому что сейчас ее даже невозможно толком закрыть. Кроме того, Ротхаузер собирался настоять, чтобы домовладелец вынудил соседку с верхнего этажа пересмотреть свою политику открытых дверей и пресечь нескончаемый поток сомнительных приятелей. С другой стороны, Ной испытывал нечто вроде благодарности к злоумышленнику, который, не обнаружив ничего ценного, тихо удалился, не разгромив от досады квартиру.

Переварив первый шок и вновь обретя способность соображать, Ной вылез из-под душа и в одних трусах прошлепал босиком обратно в гостиную к своему видавшему виды ноутбуку. Он решил побольше узнать об университете Бразоса и в особенности — о медицинском факультете и университетской клинике. Удобно устроившись на кушетке, он придвинул к себе ноутбук и открыл крышку.

Захваченный обилием материала, молодой врач погрузился в изучение вопроса. Выяснилось, что университет стремительно развивался в девяностые годы благодаря щедрости нефтяных магнатов Западного Техаса. Сэм Уэстон, чьим именем назвали учебный центр, был одним из них. Медицинский факультет появился примерно в то же время, сразу после завершения строительства больницы на девятьсот коек. Кафедру стоматологии организовали чуть позже — в начале нулевых. Первых студентов-медиков было немного, всего тридцать пять человек, в основном выпускники школ в Техасе, при этом университет активно приглашал американцев, обучавшихся в странах Карибского бассейна, и молодых людей из Европы.

Далее Ной узнал, что набор студентов быстро вырос до сегодняшних масштабов: в среднем сто сорок пять первокурсников ежегодно. Программы ординатуры начались в тот же год, когда открылась больница, но изначально ограничивались терапией, хирургией и анестезиологией. Всего за несколько лет был добавлен полный набор курсов последипломного образования для врачей всех специальностей, которые обычно представлены в любой крупной академической клинике.

Затем Ной обратился непосредственно к кафедре анестезиологии. В разделе по истории кафедры он прочел, что университет пригласил преподавателей из ведущих медицинских школ США, а возглавил ее профессор из знаменитого Университета Джона Хопкинса — факт, произведший на Ноя огромное впечатление. Он убедился, что в программу ординатуры по анестезиологии входят все основные виды специализации, в том числе кардиохирургия, нейрохирургия и трансплантология. За время обучения каждый студент проводил не менее двадцати тысяч анестезий.

Ной оторвался от ноутбука и, откинувшись на спинку кушетки, уставился в потолок. У него больше не осталось сомнений; доктор Лондон прошла качественную подготовку в хорошем учебном заведении под руководством опытных специалистов, а по технической оснащенности клиника Бразоса ни в чем не уступала БМБ. Конечно, это не Лига Плюща, но вполне достойная медицинская школа.

И все же Ной не чувствовал удовлетворения: ему недостаточно было узнать, что Ава окончила приличный университет, хотелось получить сведения о ней лично. Например, сколько она дала наркозов, какие типы анестезий использовала, были ли трудные случаи и как она справлялась. В конце концов, именно это желание — взглянуть на послужной список Авы — и заставило главного ординатора совершить опрометчивый шаг, приведшей к ссоре. Ной попытался понять причину своей настойчивости и решил, что им движут три вещи. Во-первых, ему было дико скучно. Во-вторых, мысли об Аве по-прежнему не отпускали его. Возможно, он все еще был влюблен в нее и жаждал как можно больше узнать о предмете своей страсти. И в-третьих, Ной злился на Аву за то, как она обошлась с ним. Несмотря на многочисленные извинения, и даже после того, как он, утратив остатки гордости, униженно стоял у нее под дверью, умоляя впустить, Ава оттолкнула его. О том, что она может быть причастна к истории с диссертацией, Ной старался не думать.

Он оторвался от спинки кушетки и снова склонился над ноутбуком. Ему пришла в голову занятная мысль: проверить, насколько надежен брандмауэр университетского компьютера, если он вообще имеется, и достаточно ли современная версия используется для защиты от взлома. Ной по опыту знал, что молодые, быстро растущие организации вроде Бразоса часто пренебрегают кибербезопасностью, поскольку вынуждены уделять слишком много внимания другим сферам, которые нуждаются в солидных финансовых вложениях. Скорее всего, в самой больнице установлена надежная система, соответствующая требованиям закона о защите персональных данных, но сервер учебного центра нетрудно будет взломать.

В юношеские годы Ной занимался невинным хакерством — в основном ради развлечения, — теперь настала пора применить старые навыки. Он надеялся отыскать данные, касающиеся успеваемости Авы в период обучения в ординатуре. Показатели, по его мнению, обещали быть выдающимися. Закончив недавно отчет о работе своих ординаторов, Ной примерно представлял, на какую информацию может рассчитывать.

Он вернулся на страницу кафедры анестезиологии, намереваясь запросить на электронную почту бланк заявления о поступлении в ординатуру, а затем, используя адреса, указанные в шапке письма, попытаться проникнуть в систему на правах администратора. Дожидаясь, пока загрузится страница, Ной вдруг почувствовал, как в мозгу прозвенел тревожный звонок: то, что он собирается сделать, не только противозаконно, но и не укладывается ни в какие этические нормы. Если же на сайте окажется надежная защита, есть вероятность, что его вычислят. После отстранения от работы из-за нарушения этических норм и предстоящего заседания совета ординатуры вряд ли разумно попасться еще и на киберпреступлении. Откровенно говоря, это было бы полнейшим идиотизмом.

Внезапно на ум Ною пришла другая идея. Если он не сможет взломать компьютерную систему университета Бразоса, это не значит, что нельзя получить интересующие его сведения совершенно законным образом, поручив это дело специалисту. Ротхаузер ни разу не думал о найме частного детектива, он даже никогда не видел ни одного из них, а все его знания о сыщиках ограничивались фильмами, в которых они играли решающую роль, появляясь в нужный момент и помогая распутать самые безнадежные дела. Ситуация у него была именно такой, и мысль о привлечении частного детектива, работающего в Техасе, выглядела чрезвычайно привлекательной со всех точек зрения.

Ной понятия не имел, каким образом нанимают людей для расследования, поэтому решил начать с самого простого. Набрав в поисковой строке «частные детективы Лаббок штат Техас», он был поражен обилием детективных агентств и специалистов-одиночек. Посмотрев сайты нескольких фирм, он пришел к выводу, что они слишком большие и не годятся для решения его задачи. Если он и пойдет на такой шаг, ему нужен человек, который действует в одиночку, даже без секретаря. Хотя Ной знал, что не совершает ничего противозаконного, ему не хотелось рисковать: помня о бешенстве, в которое пришла Ава из-за его визита к доктору Кумару, нетрудно было представить ее реакцию, если Ной поручит частному детективу раскопать сведения о ее образовании. Но, как ни крути, это был единственный законный способ раздобыть информацию, не подвергая себя опасности.

Ной просмотрел с десяток личных сайтов и остановился на одном, показавшемся ему наиболее многообещающим. Детектива звали Роберта Хинкл. Отчасти внимание Ноя привлек тот факт, что она окончила магистратуру в университете Бразоса по специальности «Уголовное право». Кроме того, Роберта указала проверку биографических данных как одно из направлений своей деятельности. Именно это Ной, по сути, и намеревался сделать. И еще один плюс: она сразу обозначила размер почасовой ставки, в отличие от своих коллег, многие из которых ничего не писали об оплате. Правда, шестьдесят долларов в час — сумма немаленькая, однако это было значительно дешевле, чем на сайтах больших агентств, где указывались цены.

На сайте Роберты Хинкл имелись номер телефона и адрес электронной почты, чтобы клиенты выбрали удобный для них способ связи. Поскольку на часах было около одиннадцати вечера, Ной предпочел почту. Чтобы максимально упростить задачу, Роберта разместила специальную форму, которую оставалось только заполнить: имя, электронный адрес, тип желаемого расследования. Вместе с именем Ной указал и свою степень доктора медицины. Описывая задачу расследования, он использовал местоимение «мы», чтобы письмо выглядело как коллективный запрос:

В графе «способ оплаты» Ной написал «безналичный расчет», в графе «начало работы» сделал пометку «срочно».

Он нажал «Отправить», и почти в тот же миг его охватило уныние, похожее на то, которое он испытал, когда понял, что с идеей взломать сайт Бразоса придется расстаться: скорее всего, и с частным расследованием тоже ничего не выгорит. Но дело сделано. Пока Ной раздумывал, стоит ли нанимать сыщика, а потом изучал сайты, у него было занятие. Теперь он вновь сидел сложа руки и гадал, когда Роберта откликнется на его запрос. Все зависело от расписания мисс Хинкл: если у нее много работы, может пройти несколько дней; если она свободна, возможно, напишет в течение суток. Интересно, много ли работы у детектива в Лаббоке в разгар лета? К несчастью, ни на один из этих вопросов ответа не было. Единственное, что Ной мог предпринять, — дождаться утра и самому позвонить детективу.

От нечего делать Ной решил зайти в «Фейсбук» — посмотреть, в сети ли Гейл Шефтер или Мелани Ховард — то есть Ава Лондон. Но делать это под своим именем ему не хотелось, поэтому он решил тоже создать себе аккаунт-марионетку, назвавшись Бутчем Кэссиди[20] в честь героя одного из своих любимых старых фильмов. Но затем передумал: Ава слишком сообразительна и может догадаться, с кем имеет дело, поскольку они часто разговаривали о фильмах и ей были известны пристрастия Ноя. Тогда он решил назваться Харви Лонгфелло — первым именем, которое пришло в голову. По крайней мере, псевдоним вполне уместный для Новой Англии.

Ной трудился над созданием профиля тридцатилетнего изголодавшегося по любви агента страховой компании, люто ненавидящего снобов из Лиги Плюща — черта, которая, по его мнению, могла бы привлечь внимание Авы. Работа была в разгаре, когда в нижнем углу дисплея вспыхнул значок: в почтовом ящике появилось входящее письмо. Поскольку профиль был не закончен, Ной открыл почту на своем телефоне в надежде, что это сообщение от Роберты. Так оно и было:

Пораженный столь быстрым ответом детектива, Ной свернул окно «Фейсбука» и взялся отвечать Роберте:

Перечитав письмо и внеся несколько незначительных изменений, Ной отправил его и вернулся к аккаунту, который создавал в «Фейсбуке». Не успел он просмотреть профиль мифического Харви Лонгфелло, как в почтовый ящик упало новое послание от детектива:

Ной оторвался от ноутбука и, откинувшись на спинку кушетки, уставился в потолок, пытаясь проверить свои чувства. Роберта ему нравилась; ее энтузиазм заражал. Ной действовал спонтанно, выбрав кандидатуру мисс Хинкл из множества вариантов, предложенных в Сети. Сейчас тот же порыв заставил его принять решение. К тому же, если он вдруг передумает, всегда можно попросить детектива прекратить расследование.

Ной написал, чтобы она приступала к работе.

Буквально через пару секунд пришел ответ:

Расторопность и деловитость Роберты и ее явный профессионализм приятно удивили Ноя. Он написал, что с нетерпением будет ждать первого отчета, и еще раз предупредил о строгой конфиденциальности всего предприятия. Роберта заверила его, что это главный принцип ее работы, и попросила ни о чем не беспокоиться.

Ной закрыл почту и попытался вернуться к своему фейковому аккаунту, но понял, что не может сосредоточиться. В голове неотступно крутился вопрос: какую еще информацию, помимо той, что ожидал услышать сам Ной, — хвалебных отзывов об Аве, ведь она, без сомнения, была одной из лучших на курсе, — сумеет раскопать Роберта? Кроме того, несмотря на заверения мисс Хинкл, он продолжал тревожиться: а вдруг до Авы каким-то образом дойдет, что частный детектив роется в ее прошлом? Заподозрит ли она, что за этим стоит Ной? Вряд ли, но предугадать невозможно. Его так и подмывало снова написать Роберте и все отменить, но затем он успокоился и решил подождать до утра. В конце концов, сегодня детектив только проверит информацию через интернет.

Он бросил взгляд на часы — начало первого. У Ноя было такое чувство, что сегодня он сделал важный шаг, который поможет раз и навсегда разрешить его сомнения в отношении Авы. Пожалуй, сегодня даже удастся нормально уснуть. Ной закрыл ноутбук, выключил свет в гостиной, подпер сломанную дверь кушеткой и отправился в спальню.

Глава 33

Вторник, 15 августа, 14:52

Впервые за неделю Ротхаузер выспался. Он встал по-настоящему отдохнувшим и объяснил этот внезапный прилив бодрости тем, что, приняв накануне важное решение, взял ситуацию в свои руки и больше не сидит сиднем, беспомощно ожидая развития событий. Скоро клубок проблем распутается и жизнь вернется в прежнее русло. Конечно, Ной предпочел бы, чтобы Ава сама разрешила возникшие у него недоумения. Однако, судя по всему, этому не суждено было случиться. А раз так, единственный способ разобраться, не считая взлома компьютерной системы университета, — провести частное расследование. Ной оправдывал себя тем, что действует в интересах Авы. К тому же он надеялся, что на заседании совета его восстановят в должности и подруга тоже рано или поздно простит и примет обратно. Они слишком хорошо подходили друг другу — интеллектуально и физически, — чтобы вот так просто оборвать отношения. И когда в следующий раз Ава усомнится в своих талантах и заговорит об уходе из медицины, Ной должен быть уверен в компетентности доктора Лондон, чтобы с чистой совестью утешать ее.

В восемь утра Ной, удивляясь самому себе, спустился в забегаловку по соседству и с удовольствием съел на завтрак большую порцию омлета с беконом. Он даже почитал «Нью-Йорк таймс», неспешно прихлебывая кофе — совсем как нормальный человек, — а на обратном пути зашел в супермаркет и купил хлеба для тостов и упаковку мясного ассорти на обед. Дальше он собирался закончить создание профиля Харви Лонгфелло, а затем попробовать подружиться в «Фейсбуке» с Гейл Шефтер и Мелани Ховард, надеясь уже к вечеру свободно болтать с ничего не подозревающей Авой.

В 14:52 день, начавшийся со столь радужного утра, внезапно померк. Лежащий на столе телефон взорвался пронзительной трелью, заставив Ноя вздрогнуть. Он схватил мобильный в робкой надежде, что звонит Ава, и взглянул на дисплей. Но это звонили из библиотеки Массачусетского технологического института.

— Доктор Ротхаузер? — послышался в трубке женский голос.

— Да.

— Меня зовут Телла Смит. Дежурный библиотекарь Гертруда Гессен сказала, что вы желали узнать, почему в архиве не хватает одного экземпляра вашей диссертации. Если вам все еще интересно, могу пояснить, поскольку именно я выдала его посетителям.

— Да, интересует, — слегка растерянным тоном произнес Ной, пораженный быстротой, с которой люди за последние сутки откликаются на его обращения.

— В библиотеку пришли представители ФБР и попросили выдать вашу диссертацию. Агенты сказали, что она нужна им в связи с каким-то расследованием.

Ной был ошеломлен.

— ФБР? — не веря собственным ушам, переспросил он.

— Да. Мы иногда получаем такого рода запросы, — пояснила Телла. — Сейчас, конечно, реже, поскольку многие архивные материалы доступны в цифровом формате, но все равно случается.

— Они предъявили ордер? — уточнил Ной, пораженный размахом деятельности доктора Мейсона: какие же титанические усилия надо было предпринять, чтобы привлечь ФБР! Но еще больше его удивило, что федералы сочли дело достойным своего внимания.

— Нет. Агенты сказали, что могут принести ордер, если потребуется, но предпочли бы не поднимать лишнего шума и обойтись без формальностей, поскольку дело не носит уголовного характера. Конечно, диссертация опубликована в интернете, однако им быстрее и проще посмотреть бумажный вариант. К тому же это всего на несколько дней, и они обещали обращаться с экземпляром крайне осторожно. Я передала их просьбу старшему библиотекарю, и она разрешила выдать том на одну неделю. Сказала, что в прошлом библиотека всегда поддерживала хорошие отношения с ФБР и шла навстречу их запросам. Два агента были очень милы, такие молодые и симпатичные. Очень симпатичные, — Телла захихикала. — Понимаю, это звучит непрофессионально, но их визит заметно оживил… суховатую атмосферу, которая обычно царит у нас.

— Спасибо за информацию, — пробормотал Ной, не зная, что еще сказать. Он повесил трубку и несколько минут сидел, тупо уставившись на погасший дисплей мобильника, растерянный и ошеломленный: интерес со стороны ФБР к его диссертации превращал подлог данных эксперимента чуть ли не в преступление государственного масштаба. Дело приобретало серьезный характер, гораздо более серьезный, чем оно того заслуживало. Оптимизм Ноя по поводу благополучного исхода заседания совета сменился нехорошими предчувствиями.

Круговерть мрачных мыслей прервал короткий сигнал мобильника: на электронный адрес поступило новое сообщение. Полагая, что это письмо от Роберты, он открыл почту на ноутбуке. Так и есть. Вспыхнувшая на миг надежда, что детектив принесла ему более утешительные новости, погасла, едва только он начал читать послание.

Ной озадаченно смотрел на экран, недоумевая, почему Роберта не написала прямо, какие тайны ей удалось раскопать. Что бы это ни было, видимо, нечто отвратительное. Ной отправил сообщение с просьбой посвятить его во все подробности, а через несколько секунд пришел ответ:

Ной схватил телефон и набрал номер Роберты. Его начали раздражать эти полунамеки и таинственная недоговоренность. Ожидая, пока детектив ответит, Ной нервно барабанил пальцами по краю стола. Но, даже сняв трубку, Роберта заговорила не сразу, а попросила подождать, пока она выйдет из читального зала.

— Ну вот, я на улице, — сказала Роберта. У нее был приятный голос с легким гортанным акцентом, напомнившим Ною выговор Авы. — Прошу прощения, доктор Ротхаузер, но ситуация выглядит крайне загадочной: информация, которой вы снабдили меня, соответствует истине, за исключением одного: Ава училась не в Лаббоке, а в Браунфилде. Но важнее другое: Ава Лондон не окончила школу.

— Как это? — Ною показалось, что он ослышался.

— Ава Лондон совершила самоубийство за несколько месяцев до выпуска, ровно через год после самоубийства отца. Использовала тот же пистолет и выстрелила в себя в той же комнате, где умер ее отец. Обнаружив эти сведения в школьном ежегоднике, я взяла номера местной газеты. Трагедия всколыхнула весь город, о ней писали в течение нескольких недель. Мистер Лондон и его дочь были известными людьми в Браунфилде. Полиция начала расследование. И хотя в конечном итоге обвинения никому не предъявили, многие считали, что к роковому шагу девочку подтолкнула травля в социальных сетях. Называли имена как минимум трех одноклассниц Авы, которых подозревали в организации травли, но полагают, были замешаны и другие. Имена тех девушек: Конни Дуган, Синтия Санчес и Гейл Шафтер.

Повисла тишина. Почти минуту оба не проронили ни звука. Это был уже второй удар, обрушившийся на Ноя за последние полчаса и поразивший гораздо сильнее, чем первый, когда выяснилось, что агенты ФБР помогли Мейсону заполучить из закрытого архива экземпляр его диссертации. Роберта первой нарушила молчание, дав Ною достаточно времени, чтобы прийти в себя.

— Доктор Ротхаузер, так вы хотите, чтобы я продолжала расследование?

— Погодите немного, мне надо переварить это открытие. Я вам перезвоню. Хорошо?

— Да, конечно.

Повесив трубку, Ной вскочил и принялся мерить шагами комнату. Крошечная гостиная не позволяла развернуться: четыре шага — и он упирался в стену, однако Ной чувствовал потребность двигаться. Бегая взад и вперед, он вообразил, как является к Аве и бросает ей в лицо горькие слова: оказывается, вовсе не Гейл Шефтер, а она, доктор Ава Лондон, и есть самая настоящая марионетка, подделка! Фейковый аккаунт! Однако он быстро отказался от этой затеи, сочтя ее детской жаждой мести: Ава предала его, а сама скрывает гораздо более серьезные вещи, чем его невинная подтасовка данных в научной работе, которую нужно было успеть сделать к сроку. Кроме того, у Ноя не было стопроцентной уверенности в причастности Авы к его теперешним неприятностям.

Он взял телефон, собираясь перезвонить Роберте, но на экране уже висело сообщение от нее: «Возвращаюсь в Лаббок, связь на трассе плохая. Если не удастся соединиться, оставьте голосовое сообщение, я перезвоню. Или напишите. Роберта».

Ной отправил письмо по электронной почте:

Отправив письмо, Ной уставился на компьютер, гадая, что можно разузнать об Аве в базе данных БМБ, зайдя туда на правах главного ординатора. Поскольку, несмотря на временное отстранение от работы, формально Ротхаузер все еще являлся членом координационного совета, у него оставался доступ к личным делам сотрудников клиники. Ной усмехнулся: он намеревался взломать компьютер в учебном заведении Авы, когда мог вполне легально получить ту же информацию в родной клинике и выяснить, кто из преподавателей кафедры анестезиологии Бразоса подписывал ее рекомендации, а то и посмотреть сами документы.

Ной пробежался пальцами по клавиатуре, вводя нужный пароль, и после нескольких кликов мышкой оказался в базе данных клиники. Он уже готов был зайти в учетные записи сотрудников, но вдруг заколебался. Ной знал, что система БМБ фиксирует все его действия, это стандартная процедура, но беспокоило другое: а вдруг в связи с разразившимся скандалом администратор поставил особое оповещение о том, что Ротхаузер заходил в базу под своим логином? Тогда на заседании совета обязательно всплывет, что отстраненный от работы главный ординатор рылся в учетных записях коллег — поступок, который явно не пойдет на пользу его репутации. Конечно, это не так ужасно, как хакнуть университетский компьютер в Техасе, но все же достаточно плохо.

— Черт подери! — вслух выругался Ной. У него возникло чувство, будто он блуждает по нескончаемому лабиринту и на каждом повороте упирается лбом в стену. Он собрался выйти из своего аккаунта в базе больницы, когда на телефон пришло оповещение о новом сообщении в почтовом ящике. Ной быстро переключился в окне ноутбука на страницу электронной почты, но не успел щелкнуть по закрытому конверту, как увидел, что маленькая точка в правом верхнем углу исчезла: кто-то прочел письмо. Ной в замешательстве уставился на экран, перевел взгляд на графу с указанием времени, — нет, он не ошибся, сообщение только что поступило. Потом снова посмотрел на конверт: точка вернулась на место.

Ной застыл, по спине пробежал неприятный холодок. Он медленно оторвал руки от клавиатуры, не сводя глаз со значка. Затем взял ноутбук и внимательно изучил все имеющиеся слоты со всех сторон, но ничего не заметил. Однако это не решало проблему: ноутбук очевидно взломали с помощь программы-шпиона. Кто-то отслеживал его действия в Сети и читал входящую и исходящую корреспонденцию. Может это быть как-то связано с хвостом на улице? В памяти всплыло лицо чернокожего атлета, когда они стояли на перекрестке, сверля друг друга глазами. Затем Ной вспомнил Теллу Смит: по ее словам, в библиотеку приходили два симпатичных агента ФБР. Не те ли это двое красавцев, которые ходят за ним по пятам? Но с какой стати фэбээровцам понадобился Ной? Если, конечно, его преследователи вообще из ФБР.

Следующая посетившая Ноя мысль заставила перевести дух: как же хорошо, что он не полез в базу БМБ за информацией об Аве! Вчерашнее вторжение тоже предстало в новом свете: посетители явились вовсе не ради горстки мелочи и упаковки оксикодона, их интересовал ноутбук. Ной быстро протянул руку и нажал кнопку питания, отключив нашпигованный шпионскими программами компьютер, потом поднялся с кушетки и подошел к окну. Неприятное чувство не покидало его: раз эти люди побывали в квартире и сунули жучки в ноутбук, они могут установить и другое оборудование, чтобы следить за ним не только в интернете, но и физически, в режиме реального времени. Он оглядел припаркованные вдоль улицы машины, среди которых было несколько микроавтобусов с закрытым кузовом. Парковка являлась вечной проблемой в районе Бикон-Хилл: электрикам, сантехникам и прочим службам вечно приходилось искать место, где приткнуть свой транспорт. Нет смысла подозревать, что один из фургонов внизу принадлежит злоумышленникам, хотя исключать тоже нельзя.

Ноя накрыла волна паники, заставив с болезненной ясностью ощутить свою уязвимость. Он снова подумал, не стоит ли за этими махинациями администрация больницы с попыткой оправдать увольнение неугодного ординатора, но тут же отверг эту мысль. Мелкое нарушение научной этики, случившееся десять лет назад при написании диссертации, вряд ли требует установления за провинившимся круглосуточного и, вероятнее всего, незаконного наблюдения. Ной искал чего-то более серьезного и более опасного. На ум ничего не приходило, кроме ситуации с Авой: он высказал сомнения в уровне ее профессионализма, задев тем самым интересы ее друзей-лоббистов. Ной даже усмехнулся: производители пищевых добавок разозлились, когда хирург-ординатор заявил, что анестезиолог недостаточно ловко обращается с ларингоскопом. Бред какой-то!

Но в одном Ротхаузер был уверен: он не хочет, словно подопытный кролик в клетке, оставаться в квартире, да еще со сломанной дверью, которую любой может открыть, стоит только посильнее ударить по ней ногой. А если кроме жучков в ноутбуке здесь установили еще и видеокамеру, не исключено, что прямо сейчас он находится под наблюдением в буквальном смысле слова. Ной окинул взглядом комнату, хотя прекрасно знал, какой крошечной может быть беспроводная широкоугольная видеокамера и как легко ее спрятать.

Приняв внезапное решение покинуть квартиру, он метнулся в спальню. Вытащив из шкафа рюкзак, побросал туда туалетные принадлежности и кое-какую одежду, затем переоделся в белый медицинский костюм, в котором обычно ходил по больнице. Ной не думал, чем может обернуться его побег в дальнейшем, но сейчас план был простой: укрыться в клинике в блоке для дежурных, где есть несколько спален и общая гостиная. Неизвестно, долго ли удастся пробыть там, поскольку врач не представлял, каков масштаб слухов о его отстранении, однако не сомневался, что в больнице будет чувствовать себя в большей безопасности, чем дома.

Ной схватил телефон и пихнул в карман куртки. Ноутбук он оставил на месте, но привычно выровнял по краям стола и даже слегка приподнял крышку: если кто-то снова воспользуется им, хозяин сразу поймет.

Он быстро огляделся по сторонам, пытаясь сообразить, что еще стоит прихватить с собой, поправил на плече рюкзак и выскользнул из квартиры. Уже стоя на площадке, Ной подумал, не установить ли какую-нибудь секретку на дверь, чтобы по возвращении сразу было видно, открывали ее или нет, но тут же обвинил себя в излишнем драматизме: достаточно и ноутбука. История со взломом и слежкой означала, что Ной оказался в эпицентре какой-то гораздо более сложной игры, чем подковерные интриги мстительного хирурга. Это вызывало недоумение и пугало.

Ной осторожно прикрыл дверь, чтобы не расшатывать и без того хлипкий косяк. Если не присматриваться, снаружи повреждения были не очень заметны, основной скол находился внутри. Ной быстро сбежал по лестнице. На последнем марше он замедлил шаг — отсюда через небольшое декоративное окошко над входной дверью была видна Ривер-стрит. В поле зрения попадала только машина, припаркованная напротив подъезда, однако он не заметил ни одного прохожего. Странно, обычно в летний день улицы Бикон-Хилл запружены народом.

Преодолев последние несколько ступенек, Ной осторожно выглянул наружу. Впереди, футах в шести от него, молодая женщина в потертых джинсовых шортах и свободной блузке двигалась вниз по Ривер-стрит. Она покосилась на Ноя, словно ей вдруг стало интересно, отчего молодой мужчина в белом медицинском костюме застыл у приоткрытой двери. Мгновение спустя женщина скрылась из виду.

Мирная картина — человек, шагающий по залитому солнцем тротуару. Ной перевел дух, однако напряжение не отступало. Оставив дверь открытой, он осторожно спустился с крыльца и снова замер. Поскольку движение на Ривер-стрит было односторонним и начиналось от вершины холма, Ной первым делом посмотрел в направлении подъема. Увиденное ему не понравилось: возле соседнего здания был припаркован сверкающий черным лаком фургон, в кабине сидели двое мужчин. «Форд» последней модели мало походил на обычные рабочие грузовички городских служб, к тому же номерной знак принадлежал другому штату. И самое неприятное: едва только Ной ступил на тротуар, автомобиль сорвался с места и понесся прямо на него.

Молодой врач действовал молниеносно, повинуясь инстинкту самосохранения: отскочив назад, он юркнул в подъезд, захлопнул дверь и припустил вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Когда снаружи донесся визг тормозов, Ноя окатила волна паники, заставив еще прибавить ходу. Поскольку замок был сломан, возиться с ключом не пришлось: Ротхаузер с разбегу вышиб дверь плечом, ворвался в квартиру и быстро подпер створку кушеткой. Вряд ли это окажется серьезной помехой для преследователей, но, по крайней мере, задержит их.

Не колеблясь ни секунды, Ной промчался в спальню, распахнул окно и выбрался на шаткую пожарную лестницу, а еще мгновение спустя уже проворно спускался по узким металлическим ступеням. Спрыгнув в крохотный задний двор, он перекинул рюкзак через обшарпанный забор, затем сам перебрался на другую сторону и оказался в соседнем дворе. Он повторил трюк снова и снова, преодолев вереницу полуразрушенных заборов и миновав длинный ряд двориков позади четырех-, пятиэтажных домов, тянущихся вдоль Ривер-стрит, прилегающей Гроув-стрит и параллельной ей Филипс-стрит. Хотя Ной никогда не бывал на задворках квартала, он на протяжении нескольких лет видел большую его часть из окна своей спальни и сейчас надеялся отыскать проход, который выведет его на Филипс-стрит.

Двигаться было нелегко, и не только потому, что ветхие заборы щетинились торчащими гвоздями: сами дворы тоже порой оказывались завалены разным хламом — сломанными детскими колясками, продавленными матрасами и старыми покрышками. В какой-то момент Ною пришлось сползать по отвесной каменистой круче, поскольку Филипс-стрит лежала гораздо ниже по склону холма, чем Ривер-стрит. В конце концов ему удалось выбраться на улицу по аллейке, которая петляла между домами и являлась частью Тропы Свободы[21].

Несколько прохожих на Филипс-стрит покосились на него, но никто особенно не удивился и не испугался. Карабкаясь через заборы, Ной надеялся, что в белом медицинском костюме его не примут за грабителя, однако к тому моменту, когда утомительное путешествие по дворам закончилось, брюки изрядно запылились, а коллекция разноцветных ручек, которые украшали нагрудный карман куртки, бесследно исчезла.

Выскочив на Кембридж-стрит, Ной оглянулся по сторонам: сверкающего черного фургона нигде не было видно. Он повернул на восток, направляясь к набережной Бостонской бухты, а оттуда — к комплексу зданий БМБ. С легкой рыси врач перешел на размеренный шаг, стараясь выглядеть спокойным, хотя до спокойствия было далеко: он по-прежнему напряженно высматривал черный «форд» или одного из своих преследователей.

За несколько кварталов до больницы Ной остановился, чтобы привести себя в порядок — смахнуть пыль с одежды, поправить галстук и снять со спины рюкзак. Пятнадцать минут спустя он уже шел по подъездной аллее, приближаясь к главному входу Стэнхоуп-Билдинг и чувствуя, как с каждым шагом учащается пульс. Впереди находился пост больничной охраны. И хотя молодой врач знал многих сотрудников службы безопасности в лицо, а они прекрасно знали его, он опасался, что весть об отстранении главного ординатора добралась и сюда и его могут остановить, тем более выглядел он весьма помятым.

Держа пропуск наготове, но стараясь ни с кем не встречаться глазами, Ной быстрым шагом миновал стойку охраны, притворившись, что ужасно спешит. В любую секунду он ожидал, что его окликнут, но этого не произошло. Ной с облегчением шмыгнул в первый же попавшийся лестничный пролет, благоразумно решив не пользоваться лифтом.

Войдя в просторный холл дежурного блока, где в это время было пусто, Ной первым делом заглянул в прачечную и прихватил чистый костюм, затем вписал свое имя в журнал регистрации одной из дюжины спален и взял в ячейке ключ.

Комнаты были обставлены по-спартански, а окна и вовсе отсутствовали: односпальная кровать, тумбочка, письменный стол с закрепленным на нем монитором внутренней трансляции, небольшая ванная комната с душевой кабиной — все необходимое для нескольких часов отдыха на ночном дежурстве. Полотенца и постельное белье меняли каждый день.

Едва переступив порог спальни, Ной почувствовал себя дома. За пять лет работы в БМБ он гораздо чаще других врачей оставался ночевать в дежурном блоке, потому что проводил в больнице гораздо больше времени, чем любой из них.

И ни разу Ной не видел, чтобы все комнаты в дежурном блоке были заняты, поэтому надеялся, что незаконное вселение сойдет ему с рук Он не знал, сколько удастся пользоваться укрытием, но совершенно точно не собирался возвращаться к себе в квартиру, пока это безумие не прекратится. Ной принял душ, переоделся в чистый костюм и взялся за телефон — посмотреть, не прислала ли Роберта очередной отчет. Так и есть, в почте от нее было письмо:

Ной сразу же написал ответ:

Закончив переписку с детективом, он стал думать об Аве. Несмотря ни на что, Ной скучал по ней: по их ужинам у раскрытого окна кухни, по долгим разговорам, по близости. Если бы в тот вечер он устоял перед соблазном и не полез в ее компьютер, может быть, сейчас отдыхал бы в сказочном особняке Авы на Луисбург-сквер, а не сидел бы в больничном номере отеля «Ритц», как в шутку называли дежурный блок ординаторы.

Глава 34

Среда, 16 августа, 1:37

Реактивный самолет «Ситейшн икс» — красивая машина с изящным профилем — подрулил к терминалу прибытия аэропорта Престона Смита в Лаббоке, штат Техас. Рейс был зафрахтован частной охранной компанией Эй-би-си. Самолет вылетел в девять вечера из аэропорта Бетфорда, штат Массачусетс. За время полета пассажиры Кейон Декстер и Джордж Марлоу подробно изучили досье на Роберту Хинкл. Шеф проинформировал их, что детектив представляет серьезную угрозу, поэтому надо немедленно отправиться в Техас.

Роберта Хинкл жила в небольшом доме, построенном в стиле ранчо, к западу от Лаббока. Как частный детектив она в основном специализировалась по делам о семейных спорах и супружеской неверности. Это предполагало, по мнению Кейона и Джорджа, что у женщины немало врагов и это послужит удобным прикрытием для задуманного ими плана. Кроме того, она в разводе, а значит, есть надежда, что в доме не окажется лишних свидетелей. Единственный минус — одиннадцатилетняя дочь. Если ребенок проснется, могут возникнуть проблемы. И хотя напарники давно привыкли к специфике своей работы, в отношении некоторых вещей оба были чрезвычайно щепетильны.

Как только пилот открыл дверь и спустил трап, Кейон и Джордж покинули самолет. На парковке возле аэропорта приятелей ждал арендованный для них автомобиль — новенький «шевроле-субурбан». Через пятнадцать минут после приземления они уже катили на юг по двадцать седьмой магистрали, направляясь к центру города.

Джордж сидел за рулем. Его раздражало, что Кейон почти мгновенно уснул, откинув до упора спинку сиденья. Он дернул руль вправо, чтобы машину хорошенько качнуло и напарник очнулся.

— Какого черта! — выругался Кейон и машинально ухватился за подлокотники, хотя и ремня безопасности было достаточно.

— Кажется, на дороге попался броненосец, — сказал Джордж, делая вид, будто всматривается в зеркало заднего вида. — Не знаю, сшиб я его или нет.

Кейон вывернул шею и посмотрел назад. Асфальт был пуст. Он снова покосился на Джорджа:

— Ты издеваешься?

— Нет, — засмеялся напарник. — Ну, может, и не броненосец, а койот или еще какая-нибудь тварь. Они тут повсюду носятся в этой богом забытой дыре. Глянь, земля плоская, как блин, только редкие кустики торчат.

Кругом действительно лежала пустынная местность с редкой растительностью. Пейзаж напомнил Джорджу Ирак — и воспоминание было не из приятных.

— Кстати, не забудь: наше задание рассчитано на двоих.

— Ладно, не заводись, — пробурчал Кейон, однако намек напарника понял. Он поднял спинку кресла, потер лицо ладонями и сделал несколько глубоких вдохов.

— Знаешь, что меня особенно бесит? — начал Джордж. — Что нам не дали отмашку ликвидировать Ротхаузера сразу после отстранения. Я-то думал, план в этом и заключался. Зачем просто водить парня по городу? Судя по тому, как он себя вел, версия о самоубийстве прошла бы без вопросов. Я с самого начала чуял: у нас с ним будут проблемы.

— А меня больше всего бесит, что он сбежал от нас, — сказал Кейон. — Интересно, что его вспугнуло?

— Понятия не имею, — пожал плечами Джордж.

— Никак не думал, что из дворов можно выбраться окольным путем.

— Нужно было заранее осмотреть окрестности. С другой стороны, кто же мог предположить, что он пустится в бега. Хорошо, что мобильник его отследили и знаем, где этот чертов доктор скрывается.

— Знать-то знаем, но ничего не сможем сделать, пока он сидит в больнице.

— Я вообще удивился, что он туда побежал, — заметил Джордж. — Думаю, больше суток он в клинике не протянет, администрация быстренько выставит его за порог. Я-то был уверен, что он пойдет к друзьям или снимет номер в отеле.

— Я тоже, — согласился Кейон. — Однако у нашего ботаника нервы оказались крепкие. Ему даже хватило духу заговорить со мной на улице. Вцепился в руку, как клещ.

— Интересно, — хмыкнул Джордж, — что заставило его нанять частного детектива?

— Понятия не имею, — отозвался Кейон. — Доктор непредсказуем. И поэтому опасен. Чем дольше мы ждем, тем больше дел он успеет наворотить. Нужно нейтрализовать его как можно скорее.

— Не пора ли сообщить начальству? — нахмурился Джордж. — Сдается мне, шефы недооценили ситуацию, иначе не заставили бы нас целую неделю дурака валять.

— Кажется, до них уже дошло. Судя по тому, что они готовы раскошелиться на частный самолет, да еще в оба конца. Иначе велели бы подождать до утра и лететь обратно в Бостон рейсовым.

— Как думаешь, сколько времени займет работа? — спросил Джордж.

— Если не будет никаких неожиданностей, не больше часа.

— Мы подъезжаем к восемьдесят девятой окружной. Дальше куда, на запад?

— Ага, — сказал Кейон, глядя на карту в смартфоне. — Затем направо по шестьдесят второй — и мы у цели.

Глава 35

Среда, 16 августа, 9:00

В комнате отдыха больницы, в привычной для себя обстановке, за надежно запертой дверью Ной спал как младенец. Накануне днем он не рискнул выйти в общий холл, опасаясь наткнуться на дежурных ординаторов. При этом Ной был уверен: коллеги на его стороне, никто не побежит докладывать начальству. Но также он знал, что слухи все равно поползут по больнице, как эпидемия гриппа, и рано или поздно дойдут до администрации.

И все же голод заставил его выбраться из убежища. Ной решил заскочить в кафетерий после одиннадцати вечера в надежде, что в это время там будет безлюдно. Увы, доктору Берту Шрайверу пришла в голову та же идея: безвылазно проведя в операционной шесть часов, он теперь с аппетитом поглощал поздний ужин.

Едва завидев Ноя, Берт, которому было известно об отстранении главного ординатора, поспешил выразить надежду, что на ближайшем заседании консультативного совета его восстановят в должности. К тому же доктор Шрайвер и сам был членом совета. Ною не оставалось ничего другого, как только воспользоваться шансом и объяснить хирургу некоторые подробности своей отставки. Поскольку главным источником информации был Дикий Билл, у Шрайвера сложилось впечатление, будто Ной полностью сфабриковал данные диссертации. Узнав же, как в действительности обстояло дело, Берт пообещал просветить остальных участников собрания.

На вопрос доктора Шрайвера, какими судьбами Ной оказался в больничном кафетерии в столь поздний час, он честно признался, что ночует в дежурном блоке, сбежав из квартиры, которую в очередной раз взломали. Берт моментально проникся участием: он тоже жил в Бикон-Хилл в похожем доме, где полно пришлого народа, и прекрасно понимал, как неприятно оставаться в квартире после такого происшествия.

Хотя Ной попросил хирурга никому не говорить об их встрече, понятно было, что не удастся долго держать в секрете его пребывание в дежурном блоке.

В начале десятого утра Ной решился сделать еще одну вылазку в кафетерий. Он уже собирался покинуть свое убежище, когда зазвонил мобильник. Номер был незнакомый, однако первые цифры — 806 — совпадали с городским кодом Роберты. Ной решил, что это она, и снял трубку.

— Доктор Ротхаузер? — спросил мужской голос.

— Да, — сказал Ной. Сердце в груди неприятно сжалось.

— Полицейское управление Лаббока, штат Техас. Детектив Джонатан Мур из криминального отдела. У меня к вам несколько вопросов. Вам сейчас удобно разговаривать?

— Да, удобно, — бесцветным голосом произнес Ротхаузер, заранее зная, что ничего хорошего от этого разговора ждать не следует: полицейские вообще редко звонят с хорошими новостями.

— Прежде всего, хочу уточнить: вы нанимали Роберту Хинкл для проведения частного расследования?

— А почему вы спрашиваете? — Врач замялся: конфиденциальность расследования, о которой он так настойчиво просил Роберту, явно не предполагала вмешательства полицейского управления Лаббока.

— Ваш номер телефона находится в записной книжке мисс Хинкл. Мы звоним всем ее клиентам.

— Да, действительно, я нанял мисс Хинкл, — с неохотой подтвердил Ной. Он понятия не имел, с чего вдруг полиции Техаса интересоваться его частным расследованием. Первое, что пришло в голову, — это как-то связано с его отстранением от работы и проникновением в квартиру. Кто бы ни были люди, взломавшие ноутбук, они получили доступ к их с Робертой переписке.

— Вы прибегли к услугам Роберты Хинкл в связи с проблемами, касающимися брака или семейных отношений?

— Нет! — выпалил Ной, застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом. — У Роберты все в порядке?

— Обычно я задаю вопросы, — отрезал детектив Мур. — Не могли бы вы уточнить, какого рода расследование вела для вас мисс Хинкл? Но прежде позвольте напомнить, что при необходимости вас могут вызвать в полицейское управление для дачи показаний, поэтому вы сэкономите свое и наше время, если будете сотрудничать. В противном случае вас обяжут приехать в Лаббок.

— Это была всего лишь проверка данных одного из наших сотрудников, — быстро ответил Ной.

— Вы знали, что Роберта Хинкл в основном специализируется на делах, связанных с семейными проблемами?

— Нет. На ее веб-сайте сказано, что она занимается проверкой биографических данных. А меня интересовало именно это. Кроме того, на сайте указано, что мисс Хинкл окончила университет Бразоса, а поскольку сотрудник, которого она проверяла, тоже когда-то учился там, мне показалось логичным обратиться именно к ней.

— Вы нашли Роберту Хинкл через интернет?

— Да. Сначала мы связывались по электронной почте, а потом несколько раз говорили по телефону.

— Вы когда-нибудь встречались с ней лично?

— Нет.

— В какой больнице вы работаете?

— В Бостонской мемориальной. Главный ординатор хирургического отделения. — Ной не стал уточнять, что временно отстранен.

— Хорошо. Благодарю за сотрудничество. — Детектив Мур несколько смягчился. — И последнее. Мой вам совет: поищите другого частного детектива в Лаббоке, если все еще намерены проверять данные вашего сотрудника.

— Почему? — не понял Ной.

— Потому что сегодня ночью Роберту Хинкл убили, — ответил Джонатан Мур. — Мы полагаем, убийство связано с ее основной деятельностью — бракоразводными процессами. Насколько нам известно, в отношении нескольких лиц были вынесены постоянные судебные запреты на контакт с ее клиентами.

Глава 36

Среда, 16 августа, 9:21

Ной медленно опустил мобильный на край пластикового стола и уставился на него, словно сам телефон принес ему страшную новость. Идти завтракать в больничный кафетерий расхотелось. Женщина, которую он только позавчера нанял для проведения частного расследования, убита. Списать случившееся на простое совпадение вряд ли уместно. С другой стороны, погруженный в собственные неурядицы, он может винить себя за то, к чему не имеет отношения.

Очнувшись от первого потрясения, Ной сделал несколько глубоких вдохов и побрел в ванную. Открыв кран, бросил в лицо пару горстей холодной воды, затем поднял голову и взглянул в зеркало. Опираясь руками о раковину, врач смотрел на свое отражение, не в силах отделаться от пугающей мысли: тот, кто взломал его компьютер, был в курсе расследования детектива Хинкл. Может ли взломщик быть причастным к смерти Роберты? Если так, то Ной, пусть и косвенно, несет ответственность за ее гибель.

Он содрогнулся всем телом и отвернулся от зеркала. Мысль была настолько ужасающей, что он зажмурился. Нет, так больше продолжаться не может, нужно успокоиться. Ной понимал: с того самого дня, как его отстранили от работы, он ведет себя словно помешанный. А теперь и вовсе несется под откос, как сошедший с рельс поезд.

Ротхаузер снова посмотрел в зеркало, поправил галстук и провел пятерней по волосам, словно упорядочивая мысли. Потом вернулся в комнату, сел к столу и, повинуясь неожиданному порыву, взял в руки телефон: ему вдруг захотелось перезвонить детективу Муру и сообщить о своих опасениях. Но в следующий миг он одернул себя. Подобное признание неминуемо втянет его в водоворот расследования убийства. К тому же подозрения Ноя основываются лишь на догадках. А как это отразится на нем с учетом приближающегося заседания совета? Оказаться связанным с делом об убийстве, пусть и в качестве свидетеля, это последнее, что ему нужно.

Ной бросил телефон на стол, словно тот внезапно раскалился и обжег пальцы. Осознав, насколько он был близок к совершению опрометчивого поступка, Ной неожиданно успокоился и начал рассуждать трезво. Конечно, смерть Роберты Хинкл связана с ее основной деятельностью по разводам, как и полагает полиция Лаббока. Следователям даже известны лица, в отношении которых были вынесены судебные запреты. Так что поимка убийцы — лишь дело времени.

Развеяв, как ему казалось, подозрения по поводу своей причастности к несчастью с Робертой, Ной вернулся к размышлениям о взломанном компьютере. Глупо думать, что администрация больницы пошла бы на такую дикость. Тогда кто? И зачем? И почему за ним следили, и каким образом в этом замешаны агенты ФБР?

Единственным правдоподобным объяснением, которое хоть как-то могло соединить разрозненные звенья цепи, включая убийство Роберты Хинкл, — это участие некой криминальной группировки. Идея выглядела не менее нелепой, чем остальные, но от нее можно было протянуть ниточку к Аве с ее деятельностью в Совете по пищевым добавкам. Ной не раз в шутку говорил коллегам, что у производителей пищевых добавок и организованной преступности есть много общего: и те и другие действуют более-менее открыто и зарабатывают кучу денег, обманывая общественность и показывая язык властям. Разница лишь в том, что одни бандиты грабят людей в буквальном смысле слова, а другие — в переносном.

Погруженный в глубокую задумчивость, Ной, по обыкновению, принялся мерить шагами крохотную комнатку. Он думал об Аве: производители пищевых добавок должны считать ее подарком небес. Доктор Лондон идеально подходит для такой работы: яркая, умная, привлекательная, умеющая нестандартно мыслить и убеждать собеседника. Вероятно, боссы в ней души не чают, а она блестяще справляется со своими обязанностями. Неудивительно, что они не скупятся на гонорары.

Внезапно Ной замер посреди комнаты, пораженный неожиданной догадкой: а ведь те же самые боссы будут до крови сражаться за репутацию доктора Лондон, причем даже негласно, у нее за спиной. Неужели сомнения Ноя во врачебной компетентности подруги стали причиной такой шумихи? Если так, защитнички явно перестарались: Ной по-прежнему считал Аву профессионалом высочайшего класса, за исключением нескольких мелких проколов…

Он снова зашагал по комнате, переключившись на другую мысль: а вдруг его сомнения не так уж и беспочвенны и с образованием Авы действительно не все в порядке? Тогда ее боссы не зря заволновались, когда возникла угроза разоблачения. Однако Ной не мог представить, чтобы совет БМБ не изучил кандидатуру Авы вдоль и поперек, прежде чем принять ее на работу. И тем не менее в этом был некоторый смысл.

Ной опять остановился: а почему бы не нанять другого частного детектива? Возможно, расследование поможет прояснить факты, которые так тревожат пищевых магнатов, но на самом деле не имеют большого значения. В конце концов, до последних трех летальных случаев Ава работала без происшествий.

Ной взялся за телефон, намереваясь, как и в прошлый раз, написать в строке поисковика «частные детективы в Лаббоке», но заколебался. Если он все еще находится под наблюдением, причем под наблюдением настоящих спецов, а не каких-нибудь шарлатанов, умеющих разве что воткнуть жучок в ноутбук, то лучше не пользоваться никакими электронными средствами связи. Даже мобильный ненадежен. Кроме того, если Ротхаузер хотя бы в малейшей степени подверг опасности Роберту Хинкл, лучше никого не втягивать в это дело. Зная, что при необходимости можно запеленговать телефон, Ной вытащил из него аккумулятор, поскольку просто отключить устройство было недостаточно.

Тут у него созрело решение, о котором двумя минутами раньше он и подумать не мог: вместо того чтобы нанимать еще одного детектива, ему следует самому отправиться в Лаббок. Помимо всего прочего, это решит сразу несколько проблем. Неизвестно, сколько удастся скрываться в дежурном блоке больницы, а поездка в Техас хотя бы снимет вопрос с жильем, пусть и на время. Кроме того, если следящие за ним люди представляют угрозу, то тем более имеет смысл убраться из города. Да и сам Ной гораздо лучше справится с поставленной задачей, чем любой частный детектив: достаточно лишь прийти в Медицинский центр университета и немного поболтать с местными ординаторами. Можно сказать, что он подумывает о переходе в их клинику и хочет собрать предварительную информацию. Начав с ординаторов, стоит через них познакомиться и с преподавателями, особенно с теми, кто помоложе. К тому же всегда кто-то из обучавшихся в ординатуре остается затем работать в больнице. Не исключено, что удастся отыскать среди персонала однокурсников Авы. Но для начала Ной подумал, что следует заехать в Браунфилд и взглянуть на школьный ежегодник за 2000 год.

Обретя новую цель, молодой врач почувствовал прилив сил. Он быстро сложил в рюкзак незамысловатые пожитки, а белый медицинский костюм и рабочий планшет перекочевали в его личный больничный шкафчик. Затем Ной снял в банкомате возле кафетерия несколько тысяч долларов и с запасом наличных в кармане начал спускаться по лестнице в главный вестибюль Стэнхоуп-Билдинг. Оставшись без мобильного телефона, Ной не мог вызвать такси. Но у него был план, простой и надежный: как только очередная машина подкатит к дверям больницы и высадит пассажира, он рванет вперед и заскочит внутрь. Конечно, это не понравится таксисту и другим людям, дожидающимся своей очереди, но сейчас не до хороших манер. Нельзя позволить, чтобы ему снова сели на хвост, поэтому чем меньше он будет светиться у выхода, тем лучше.

Глава 37

Среда, 16 августа, 9:58

— Эй, просыпайся! — заорал Кейон и пихнул Джорджа локтем в бок. По жребию ему первому выпало нести вахту. Они с напарником снова сидели в черном фургоне напротив главного входа в Бостонскую мемориальную больницу — в зоне, где парковка запрещена. Двигатель, работающий на холостом ходу, тихо урчал. Сегодня в восемь утра приятели вернулись в Бостон и, заскочив ненадолго в офис Эй-би-си на Скул-стрит, рванули прямиком сюда. Едва монетка легла орлом вверх и стало понятно, что Джордж выиграл, он привалился к подголовнику и мгновенно уснул. Оба были измотаны, хотя им удалось немного вздремнуть в самолете.

— Ты видел его? — спросил Марлоу, выпрямляясь на сиденье. Сонно моргая на ярком утреннем солнце, он вглядывался в суету у дверей больницы: входили и выходили люди, то и дело подкатывали машины.

— Не уверен, — признался Кейон. Сосредоточенно глядя в боковое зеркало, он начал сдавать назад, чтобы развернуться и выехать на дорогу. — Я засек человека, который как ошпаренный выскочил из дверей и прыгнул вон в то отъезжающее такси.

— Как считаешь, может, одному из нас остаться караулить здесь на тот случай, если это был не он? — задумчиво спросил Джордж.

— Нет! — уверенно заявил напарник. — Это наверняка был он. Кому еще взбрело бы в голову так удирать из больницы, словно за ним гонится стая бешеных собак?

— Пожалуй, — согласился Джордж. — И это означает, что он стремится удрать от нас.

— Ну, это мы уже проходили, — процедил афроамериканец, делая крутой разворот и устремляясь вслед за набирающим скорость такси.

— Мобильный у него включен? — деловито поинтересовался Джордж. — Ему звонили?

— Был входящий вызов. Но он сам никому не звонил. И я даже не могу засечь его по навигатору — сигнала нет. А значит, у парня хватило ума вытащить аккумулятор из телефона.

— Проклятье! Это плохо. Без сигнала нам его не отследить.

— А то я не знаю, — съязвил Декстер.

— Смотри не угоди под светофор, — посоветовал Джордж, когда впереди загорелся желтый сигнал.

— Спасибо, я не вчера родился, — хмыкнул Кейон и, вместо того чтобы сбросить скорость, прибавил газу. «Форд» проскочил перекресток как раз в тот момент, когда вспыхнул красный.

Демонстрируя типично бостонский агрессивный стиль вождения, Декстер сократил расстояние настолько, что теперь стало понятно, куда именно направляется такси: на восток, к тоннелю Каллахан.

— Мне это не нравится, — заметил Джордж. — Думаешь, они едут в Логан?

— Боюсь, кроме аэропорта, в Восточном Бостоне больше нет достопримечательностей, — мрачно заметил Кейон.

— Вот штука: стоило нам получить команду разделаться с ним, как ботаник пустился в бега.

К тому времени, когда «форд» выскочил из тоннеля, от белого такси его отделяли всего четыре автомобиля. Когда же несколько минут спустя такси свернуло направо, сомнений не осталось: беглец направляется в аэропорт Логана.

— Вот дерьмо, — буркнул Джордж. — Хуже не придумаешь. В аэропорту с кучей охраны на каждом углу к нему не подобраться. Теперь придется выяснять, куда он собрался.

— Ну, это на твоей совести, — стараясь скрыть ехидную улыбку, заметил Кейон. Когда по жребию ему выпало дежурство в первую смену, он расстроился, сейчас же был рад, потому что теперь беготня за объектом стала работой напарника.

Такси подъехало к терминалу А и направилось к месту высадки пассажиров. «Форд» следовал прямо за ним, но пристроился в хвосте длинной вереницы автомобилей в зоне ожидания. Как только преследователи убедились, что вышедший из машины человек — действительно Ротхаузер, Джордж распахнул дверцу и тоже выскочил наружу.

— Связь по рации, — бросил он напарнику и устремился вслед за объектом.

— Эй, приятель, — крикнул ему в спину Кейон, — удачи!

Марлоу, не оглядываясь, показал ему через плечо средний палец.

Глава 38

Среда, 16 августа, 19:25

Ной уселся в арендованный «форд-фьюжн» и завел двигатель, затем внес в навигатор конечную точку маршрута: Медицинский центр университета Бразоса. Хотя начать свое расследование он собирался с поездки в Браунфилд, но решил сперва заскочить в университет и осмотреться на месте. К тому же до наступления сумерек оставалось еще несколько часов.

Дорога в Техас заняла гораздо больше времени, чем ожидал Ной. Во-первых, выяснилось, что прямых рейсов до Лаббока нет. Тогда Ной отправился к стойке «Дельта эйрлайнс», посчитав, что можно улететь через Атланту, однако там выяснилось, что гораздо быстрее лететь рейсом «Американ эйрлайнс» через Даллас.

Поскольку на пересадке в Далласе у него был почти час, Ной воспользовался передышкой, чтобы поесть и забронировать отель в Лаббоке. Он выбрал «Эмбаси сьютс», поскольку они предлагали услуги бизнесцентра с компьютерами и доступом в интернет. Ной всегда знал, что электронные средства связи играют в его жизни немалую роль, но до сих пор даже не подозревал, насколько сильно зависит от них. В сложившейся ситуации возможность выхода в Сеть была необходима ему как воздух.

У беглеца было достаточно времени, чтобы обдумать свое спонтанное решение отправиться в путешествие. И чем дольше он думал об этом, тем больше убеждался в правильности такого шага. Конечно, частный детектив мог бы собрать информацию, касающуюся обучения Авы в ординатуре, но никто, кроме врача, не сумел бы узнать те мелкие подробности, которые его интересовали.

Несмотря на скудный опыт вождения — в Бостоне Ной давно не садился за руль, — управлять автомобилем в Лаббоке оказалось несложно, и не только потому, что движение в городке было небольшим, но главным образом благодаря прямо-таки чудесам взаимной вежливости и предупредительности, которые демонстрировали техасские водители, — разительный контраст с Бостоном. Следуя простым и четким указаниям навигатора, Ной вскоре оказался на территории Медицинского центра. В отличие от БМБ, все здания комплекса были построены в одном стиле: красный кирпич, металл и обилие затемненных зеркальных стекол, а сама больница, так не похожая на громаду Стэнхоуп-Билдинг, насчитывала всего пять этажей.

Ной следовал по стрелкам указателей, которые привели его к отделению неотложной помощи. Несколько машин скорой стояли у входа в приемный покой, однако людей нигде не было видно. Припарковавшись на стоянке для посетителей, Ной задумался, стоит ли зайти внутрь или лучше подождать до завтра, когда рабочий день будет в разгаре. Затем, повинуясь внутреннему импульсу, вышел из машины, решив, что, пока в больнице затишье, как раз самое время поговорить с кем-нибудь из дежурных ординаторов. К тому же предварительное знакомство с местными обитателями может оказаться на руку, когда он вернется сюда на следующий день.

— Извините, — начал Ной, подходя к стойке регистратуры и обращаясь к сидящей там женщине, — я хирург-ординатор из Бостона, меня интересует возможность прохождения стажировки в вашей больнице. Может быть, найдется хирург, который согласится поговорить со мной?

— Не знаю, — сказала женщина, озадаченная неожиданной просьбой. — Сейчас спрошу кого-нибудь из дежурных врачей.

Уже через пять минут Ной сидел в больничном кафетерии в компании ординатора третьего года по имени Рикардо Лабат, открытого дружелюбного парня с симпатичным южным акцентом, приехавшего на учебу из Аргентины. На доктора Лабата произвело огромное впечатление, что в настоящий момент Ной стажируется в Бостонской мемориальной больнице. Когда собеседник отметил необычную тишину в отделении неотложной помощи, Рикардо пояснил, что в Лаббоке нет недостатка в больницах: Техасский медицинский центр, Методистский госпиталь, Медицинский центр Конвента, и это лишь самые крупные из тех, кто готов оказать неотложную помощь жителям города и ближайших окрестностей.

— А как в вашем центре обстоят дела с отделением анестезиологии?_:— небрежным тоном спроси Ной.

— Насколько мне известно, наши анестезиологи на хорошем счету, — заверил его Рикардо.

— Интересно было бы поговорить с кем-нибудь из ординаторов.

— Могу сходить наверх, — предложил аргентинец, — посмотрю, кто из дежурных свободен. Хотя вряд ли: сейчас идут две экстренные операции.

— Ничего страшного, — махнул рукой Ной, — я все равно планирую заехать сюда завтра, тогда и поговорю. Позвольте задать вам еще один вопрос. У нас есть анестезиолог, она обучалась здесь около пяти лет назад. Ее зовут Ава Лондон. Это имя вам случайно не знакомо? Я так понимаю, она была местной знаменитостью и сразу после ординатуры ее приняли в штат БМБ.

— Никогда о ней не слышал, — сказал Рикардо. — Но это и не удивительно. Университет стремительно развивается, ординаторы заканчивают обучение и разлетаются по всему миру. На мой взгляд, подготовка Бразосе отличная, собственно, поэтому я здесь. В прошлом году один из хирургов поступил на стипендию в Хопкинса, а другой — в Пресвитерианскую больницу Нью-Йорка.

— Ух ты, впечатляет! — заметил Ной. Слова коллеги действительно поразили его.

— Если хотите, могу узнать у нашего штатного анестезиолога, знает ли он ее, — предложил Рикардо.

— Да нет, спасибо. Вернусь завтра и подробнее расспрошу о ней.

Пятнадцать минут спустя он уселся на водительское место и ввел в навигатор адрес отеля. После короткой беседы с доктором Лабатом он чувствовал себя на подъеме: сообщение о том, что выпускников Бразоса охотно принимают самые известные клиники страны, означало, что стремительная карьера Авы не была исключением и Ной не ошибся, считая ее профессионалом высокого класса.

Номер в «Эмбаси сьютс», как и ожидал Ной, оказался типичным для отеля такого уровня — богато меблированным и просторным, гораздо более просторным, чем ему требовалось. Приняв душ и переодевшись, Ной спустился в бизнес-центр. Он собирался поработать за компьютером и хорошенько изучить сайт кафедры анестезиологии Бразоса, чтобы узнать имена преподавателей, работавших здесь в те годы, когда училась Ава, и ординаторов, которые работают сейчас, полагая, что чем больше предварительной информации он соберет, тем успешнее будет его визит в университет.

Записав нужные имена в блокнот, Ной уже собрался закрыть сайт, когда заметил еще один раздел — фотографии. Заглянув туда, он обнаружил пеструю интернациональную компанию теперешних ординаторов, а также нашел в подразделе «Архив» снимки первых студентов Бразоса. Ной открыл групповую фотографию выпускников 2012 года. Сперва он не увидел на нем Аву, однако, присмотревшись, заметил ее в заднем ряду между двумя рослыми однокурсниками. Она смотрела прямо в камеру. Ной подумал, что Ава совсем не изменилась, разве что волосы в то время были у нее немного светлее.

Выключив компьютер, он покинул бизнес-центр и направился к лифту, намереваясь вернуться к себе в номер и попытаться уснуть, но понял, что в таком взвинченном состоянии, да еще в незнакомой обстановке это вряд ли удастся. Во многих отношениях Ной был человеком привычки; даже оставаясь ночевать в больнице, он обычно занимал одну и ту же комнату. Не имея ни малейшего желая подвергать себя многочасовой пытке бессмысленного лежания в постели, ворочаясь с боку на бок и томясь тревожными мыслями, молодой врач решил заглянуть в бар отеля. Поступок для него не совсем обычный, но и ситуацию, в которой он оказался, обычной тоже не назовешь. Пожалуй, небольшая разрядка и стаканчик пива ему не повредят.

Глава 39

Четверг, 17 августа, 6:13

— День назад я и слыхом не слыхивал о Лаббоке в штате Техас, — простонал Кейон. — А за последние сутки побывал здесь дважды.

— Да, кто бы мог подумать, — согласился Джордж.

Тот же самый реактивный «Ситейшн икс» вновь приземлился в аэропорту Престона Смита. Поездка имела тот же статус срочности, что и в прошлый раз: доктора Ноя Ротхаузера следовало нейтрализовать незамедлительно.

Как только выяснилось, что Ной взял билет до Далласа, Джордж тут же предположил, что конечной точкой его маршрута является Лаббок. Он поспешил вернуться на парковку к дожидавшемуся его Кейону и выложить новость. Напарники позвонили своему куратору с неожиданным и тревожным сообщением. Поначалу оба испытывали нечто вроде ликования: ведь они целую неделю твердили начальству, что пора заканчивать операцию. Однако их ликование быстро сошло на нет: начальство дало команду срочно вернуться в Лаббок и заняться беглецом. Загвоздка заключалась лишь в том, что в соответствии со стандартами безопасности пилотам, работающим на Эй-би-си, следовало отдыхать перед следующим рейсом, к тому же возникла небольшая техническая проблема с самим лайнером. В результате Марлоу и Декстер вылетели в Техас чуть позже двух часов ночи.

Напарники воспользовались передышкой, чтобы вздремнуть, а затем, подключив информационные ресурсы штаб-квартиры, выяснили, что доктор Ротхаузер остановился в 504-м номере отеля «Эмбаси сьютс», и с помощью тех же ресурсов изготовили фальшивые водительские права штата Массачусетс с физиономией Джорджа на фото.

Все тот же арендованный «шевроле-субурбан» ждал на парковке. Через двадцать минут после приземления агенты уже неслись по трассе в сторону Лаббока.

— Днем это место не сильно отличается от того, что мы видели ночью, — прокомментировал Кейон, которому в этот раз выпало вести машину.

— Сплошная пустыня, как в Ираке, — заметил Джордж, глядя на уходящую за горизонт дорогу.

— Лучше не напоминай, — проворчал Кейон.

Прибыв в отель в семь утра, они припарковались как можно ближе к выходу. В этот ранний час на стоянке не было ни души. Кейон положил ключ зажигания под солнцезащитный козырек над лобовым стеклом — на тот случай, если одному из них придется удирать без товарища. Прежде чем выйти из машины, каждый проверил свое оружие: «смит-вессон» у Марлоу и верная «беретта» с глушителем у Декстера.

— Готов? — спросил Джордж.

— Вперед, — скомандовал Кейон.

Напарники выскользнули из машины и зашагали к стеклянным дверям отеля. Они двигались быстро, но без спешки, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрений. Вдоль тротуара выстроились четыре машины такси; сидевшие за рулем водители дружно потягивали кофе из бумажных стаканчиков. В просторном мраморном холле гостиницы было пусто, возле стойки регистрации топтался одинокий посетитель. Пока служащий заполнял какие-то бумаги, Джордж и Кейон подошли и встали в очередь.

Привычно одетые в темные костюмы со светлой рубашкой и галстуком, напарники были уверены, что ничем не выделяются из толпы: два путешествующих бизнесмена, неотличимые от прочих, вроде стоящего перед ними человека.

— Здравствуйте, — любезно улыбаясь, произнес администратор, когда подошла их очередь. — Я могу вам помочь?

— Можете, — с такой же приятной улыбкой сказал Джордж. — Я забыл ключ-карту в комнате. Меня зовут Ной Ротхаузер. Остановился в номере пятьсот четыре.

— Да, конечно, — закивал служащий. — Будьте добры, покажите удостоверение личности.

— Пожалуйста, — Джордж извлек из бумажника фальшивые права и передал администратору.

Тот мельком глянул на документ и вернул владельцу. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы поместить чистую пластиковую карту в зарядное устройство, и пара кликов на клавиатуре, после чего новый ключ был готов. Администратор протянул его Джорджу.

— Благодарю, — помахал тот в воздухе картой.

Напарники направились к лифту. Они пересекли холл, делая вид, что беседуют по дороге, — спектакль, разыгранный специально для человека за стойкой регистрации. Им не пришлось ждать: кабина стояла внизу. Приятели вошли, и Кейон нажал кнопку с цифрой «5». Дверь мягко закрылась, лифт поплыл наверх.

— Пока вроде все идет гладко, — заметил Кейон. — Отличное место: тихо, и вокруг ни души.

Джордж кивнул, но промолчал. Ему никогда не удавалось оставаться таким же спокойным и невозмутимым, как Кейон. Напряжение отпускало, когда начиналась сама работа, а до этого он предпочитал сосредоточиться на алгоритме действий и попытаться предусмотреть разного рода случайности, которые могут нарушить их планы.

Лифт доставил их на пятый этаж. Оказавшись в длинном коридоре, напарники сразу приметили важную деталь: запасные выходы располагались в обоих его концах. Может пригодиться, если что-то пойдет не так и придется спешно покидать здание. Как и в холле, на этаже было пусто.

Приятели молча обменялись взглядами и зашагали по мягкому ковру к номеру 504. Заняв привычную позицию — справа и слева от входа, оба еще раз проверили спрятанное в наплечной кобуре оружие. Кейон приблизил ухо к двери и несколько секунд прислушивался, затем поднял вверх большой палец: пора.

Джордж бросил взгляд направо и налево, убедился, что в коридоре по-прежнему нет постояльцев, и аккуратно вставил ключ-карту в прорезь замка. Послышался тихий щелчок, и над прорезью заморгал крохотный зеленый огонек. Напарники кивнули друг Другу, Марлоу надавил на ручку, дверь распахнулась, и мужчины ворвались в номер, держа пистолеты на изготовку.

Они ожидали застать Ноя в постели, но кровать была пуста. Кейон коротким жестом указал в сторону ванной. Джордж так же коротко мотнул подбородком. Напарники проделали тот же ритуал, что и перед дверью номера. Мгновение спустя они ввалились в ванную и ошарашенно замерли на пороге: внутри было темно и пусто.

— Черт! — прошипел Кейон.

— Вот недаром у меня было ощущение, что все складывается слишком гладко, — подхватил Джордж. — Ботаник, наверное, пошел вниз на завтрак, — предположил он.

Они вернули оружие в кобуру и сами вернулись в комнату. Джордж уселся в кресле у окна. Кейон удобно устроился на просторной двуспальной кровати, предусмотрительно натянув покрывало поверх подушек, и заложил руки за голову. Напарники решили, что разумнее дождаться Ноя здесь, чем рыскать по ресторану, высматривая объект.

— Как думаешь, долго нам тут торчать? — минут через пять спросил Джордж. — Не нравится мне все это. Он мог свалить из отеля и снова начать копаться там, где не следует.

— Дадим ботанику полчаса, — решил Кейон. — Если не появится, один из нас спустится в ресторан и попробует разузнать, что к чему.

— Может, стоит сообщить начальству, что мы задерживаемся? — предложил Джордж. — Держать самолет в аэропорту — бешеные деньги.

— Просто подождем полчаса, — спокойно заявил Кейон. — Если не выгорит, перейдем к плану «Б».

— И каков у нас план «Б»? — поинтересовался Марлоу.

— Предлагай сам. — расхохотался его товарищ. — Думаю, твои идеи ничуть не хуже моих. Но как по мне, нужно пасти его в Медицинском центре. Там наш следопыт непременно появится, если, кончено, уже не побывал. В чем я лично сомневаюсь. Ну и, само собой, всегда можно надеяться, что он включит мобильный и покажет нам, где находится.

Глава 40

Четверг, 17 августа, 9:05

Ной оплатил счет в ресторане и вышел на залитую солнцем улицу Браунфилда, штат Техас. Летний день постепенно разгорался, и температура стремительно ползла вверх.

Ротхаузер плохо спал прошедшей ночью, несмотря на две порции пива, выпитые в баре отеля. Ему никак не удавалось отделаться от навязчивых мыслей, которые нескончаемой каруселью крутились в мозгу: какие открытия ждут его завтра — сначала в библиотеке Браунфилда, а затем в Медицинском центре Бразоса? Интуиция подсказывала, что информация будет чрезвычайно важной. Ной от всей души надеялся, что она окажется приятной, но тревога все равно не покидала его: точно так же открытия могли преподнести неприятный сюрприз.

Ной задремал под утро, но в пять часов проснулся, словно от толчка. Проворочавшись до половины шестого, встал, принял душ и, наскоро выпив чашку кофе, спустился на парковку, где оставил арендованный «форд-фьюжн». Около шести тридцати Ной выехал в Браунфилд. И хотя он отметил в навигаторе конечную точку маршрута — Публичную библиотеку Кендрика, — в этом не было необходимости: шоссе номер 62, отходящее от кольцевой дороги Лаббока как раз неподалеку от того места, где находился его отель, устремлялось прямиком в Браунфилд.

Ною редко доводилось ездить по такой равниной местности: дорога разворачивалась перед ним нескончаемой лентой, катящейся через плавящуюся на солнце ослепительно-красную пустыню. По пути попадались небольшие поселения, но сам Браунфилд оказался еще меньше, чем ожидал Ной. Въехав в город по шоссе, которое плавно перетекало в Первую Южную улицу, он добрался до центра. Библиотека располагалась на перекрестке Третьей Южной и Третьей Западной.

Подкатив к библиотеке, Ной увидел, что на парковке нет ни одной машины. Похоже, сегодня он оказался первым читателем, которому приспичило явиться с утра пораньше. Ноя поразил сам вид здания, стиль которого невозможно было определить: длинное одноэтажное строение из красного кирпича с крутыми остроконечными скатами крыши, выложенными черепицей, и декоративными слуховыми окнами, завораживало своей простотой и изяществом. Выбравшись из машины, Ной направился ко входу. Он так увлекся разглядыванием здания, что, лишь подойдя вплотную к дверям, прочитал табличку: библиотека открывалась в девять утра.

У него было полтора часа свободного времени. Ной решил объехать городок, взглянуть на среднюю школу, где училась Ава — точнее, Гейл Шафтер, — и спокойно позавтракать. Неподалеку от школы он приметил симпатичное кафе. Заказав кофе и блинчики, он уселся у окна, прихватив со стойки свежий номер еженедельника «Браунфилд гэзетт».

Вернувшись к открытию библиотеки, Ной прошел в зал и приблизился к столу дежурной. За ним восседала женщина средних лет — точная копия чопорной дамы, которая работала в школьной библиотеке, куда он ходил подростком, и неизменно внушала ему священный трепет, переходящий в тихий ужас. Несмотря на внешнее сходство, местная библиотекарша оказалась необычайно дружелюбной. Она направила Ноя в дальнюю комнату, назвав ее читальным залом, где хранились ежегодники средней школы Браунфилда, и даже предложила помочь в поисках нужного тома.

— Благодарю, — сказал Ной, — уверен, я справлюсь.

В центре читального зала стоял низкий двусторонний шкаф, на полках которого выстроились ежегодники более чем за пятьдесят лет. Ной взял издание за 2000 год и устроился с ним за круглым дубовым столом возле окна.

Первым делом Ротхаузер открыл страницу с фотографией Авы. Его поразило, насколько девушка на снимке похожа на ту Аву, которую знал он: те же светлые волосы, прямой точеный нос, и четкая линия подбородка, и тот же уверенный взгляд, устремленный в камеру. Под фотографией был представлен впечатляющий перечень занятий и интересов ученицы: капитан группы поддержки футбольной команды города, член ученического совета и еще множество разных школьных клубов. И в самом конце списка значилась дата смерти Авы Лондон: 14 апреля 2000 года.

Ной снова посмотрел на фотографию. Он не мог не признать, что изображенный на ней человек на удивление напоминает его подругу, однако сомневался, что узнал бы ее, не будь под фото указано имя.

С другой стороны, ничего необычного: Ною редко приходилось встречать людей, которые в зрелом возрасте выглядели бы точно так же, как на школьных снимках.

Листая ежегодник дальше, Ной отыскал фотографию Гейл Шафтер. Сходство девушек было значительным, если не считать формы носа — у Гейл он казался чуть более резко очерченным. И, конечно, цвет волос: Гейл была шатенкой. Особое сходство девушкам придавал взгляд: обе смотрели в камеру прямо и решительно, однако в случае Гейл прямота граничила с дерзостью. Но наиболее явным отличием было отсутствие под портретом Гейл Шафтер списка интересов или школьных клубов, в которых она участвовала.

Ной вытащил телефон из наружного кармана рюкзака и вставил аккумулятор — всего на несколько секунд, ровно столько, чтобы сделать пару снимков. Он просил Роберту прислать фотографии по почте и вот теперь сам добрался до них. Возвращая ежегодник на место, Ной подумал, что сказал бы детектив Мур, узнай он о его визите в Техас. Мысль была неприятной, и Ной поспешил отогнать ее. Ему вовсе не хотелось вспоминать об убийстве Роберты Хинкл.

Он вернулся к приветливой библиотекарше и спросил, где можно найти старые выпуски еженедельника «Браунфилд гэзетт». Женщина велела ему снова пройти в читальный зал и посмотреть на стеллаже возле окна, добавив, что там имеются подшивки еженедельника вплоть до года его основания.

Ной без труда отыскал нужный том с номерами от 17-го до 24 апреля 2000 года. Сняв подшивку с полки, он обосновался все за тем же дубовым столом.

В это летнее утро врач, похоже, был единственным посетителем библиотеки.

Как и говорила Роберта Хинкл, газета пестрела статьями, посвященными самоубийству Авы Лондон, которое она совершила ровно через год после смерти отца. Вскоре Ной убедился, что отец и дочь действительно были местными знаменитостями: управляющий крупной нефтяной компанией, известный городской филантроп, активный участник многих благотворительных проектов, и его дочь, юная королева школьных балов. Журналисты отмечали, что они были близки между собой, особенно сплотила их безвременная кончина миссис Лондон, умершей двумя годами раньше от рака груди.

Читая одну статью за другой, Ной понял, что, по мнению прессы, к роковому шагу девушку подтолкнула травля в социальных сетях: многочисленные электронные письма, комментарии, групповые чаты, в которых Аву обвиняли в смерти отца и говорили, что теперь она должна последовать за ним. Постоянными и самыми рьяными участниками развернувшейся кампании были три одноклассницы Авы, чьи имена Роберта упоминала в своем отчете: Конни Дуган, Синтия Санчес и Гейл Шафтер, хотя в чатах появлялись и другие люди. В одной из статей журналист описывал, в каком угнетенном состоянии находилась девушка и как в течение недели, предшествовавшей самоубийству, не находила в себе сил даже выйти из дома.

Ной с трудом мог вообразить, какой шок пережил небольшой городок, когда двое из его жителей, известных и всеми уважаемых, ушли из жизни один за другим, причем таким ужасным образом. Он оторвался от газеты и взглянул в окно на плавящуюся под солнцем улицу. Нынешняя Ава большую часть свободного времени тоже проводит в социальных сетях. Ной решил: как только их отношения так или иначе уладятся, он задаст той, кто называет себя Авой Лондон, интересующие его вопросы и позволит ей изложить свою версию событий. Событий безусловно странных и требующих объяснения.

В конце подшивки еженедельника за 2000 год Ной заметил именной указатель. Он вернулся к стеллажу и взял подшивку за 2002 год. Пробежав список имен, Ной нашел статьи, где упоминался доктор Уинстон Герберт — дантист, на которого, по словам его подруги, она работала после окончания школы. Просмотрев статьи, Ротхаузер выяснил, что доктора Герберта действительно пригласили в университет Бразоса возглавить кафедру стоматологии: информация совпадала с тем, что рассказывала Ава. Ной почувствовал прилив бодрости, настроение заметно улучшилось. Он всем сердцем хотел верить ей, даже несмотря на сумасбродный поступок со сменой имени.

Поставив подшивки на место, он поблагодарил хозяйку библиотеки и вышел на улицу, окунувшись в летний зной Западного Техаса. Прежде чем покинуть Браунфилд и, вернувшись в Лаббок, продолжить расследование в Медицинском центре Бразоса, Ной намеревался заглянуть еще в одно место: городской суд округа Терри, центром которого и служил Браунфилд.

— Хорошая новость: телефон в сети. Объект вошел на пару секунд, но мне хватило, чтобы засечь местоположение, — сообщил Кейон, глядя на экран ноутбука. — Плохая новость: ботаник снова отключился. Ну теперь нам хотя бы известно, что доктор Ротхаузер находится в Браунфилде. Между Браунфилдом и Лаббоком есть только один путь. И мы знаем, что у объекта серый «форд-фьюжн». Какие будут предложения?

— Где этот Браунфилд, далеко? — спросил Джордж.

— Около часа езды. — Кейон закрыл ноутбук и, обернувшись, положил на сиденье позади себя.

— Думаю, имеет смысл подождать здесь. Мало ли что, вдруг опять разминемся. Хотя работать на трассе было бы сподручнее.

Прождав некоторое время в номере отеля, напарники поняли, что Ной Ротхаузер покинул «Эмбаси сьютс», и приступили к реализации плана «Б». Они прибыли в Медицинский центр Бразоса, убедились, что нужного им серого «форда» там тоже нет, и сами припарковались на подъезде к больнице так, чтобы видеть одновременно и главный вход, и больничную парковку. Сидевший за рулем Джордж оставил двигатель «шевроле» включенным: без кондиционера через пять минут в машине наступал ад.

Кейон откинулся на спинку пассажирского сиденья и снова положил ноги на приборную доску, откуда снял их в тот момент, когда пришел сигнал о выходе Ноя в сеть. В боковое зеркало Декстеру хорошо было видно двери Медицинского центра. Марлоу с водительского места наблюдал за парковкой. Хотя площадка была плотно заставлена автомобилями, того оживления, какое они видели утром, подкатив сюда к восьми часам, сейчас не было. Очевидно, дневной персонал уже прибыл на работу, а ночные дежурные разъехались; настало время затишья и ленивой летней скуки.

— Как думаешь, говорить Хэнку насчет Браунфилда? — спросил Кейон. Хэнк Андерсон был их непосредственным начальником, а сам мистер Андерсон находился под началом Мортона Колмана, генерального директора Эй-би-си.

— Нет, — сказал Джордж. — Мы уже сообщили ему о потерянном контакте. Если захочет узнать новости, пусть сам с нами свяжется.

Городской суд округа Терри напомнил Ною среднюю школу, в которой он учился: трехэтажное здание из желтого кирпича, украшенное двумя выступающими из стены полукруглыми колоннами и портиком над главным входом. По воспоминаниям о нескольких визитах в госучреждения Бостона Ной пришел к выводу, что чиновники Браунфилда ведут себя гораздо дружелюбнее и готовы идти навстречу посетителям. Ротхаузера интересовали архивные протоколы судебных заседаний, подтверждающие законную смену имени Гейл Шафтер на Аву Лондон. Выяснение не заняло много времени: таких документов в архиве не было.

Ной покинул здание суда, выехал на трассу номер 62 и отправился обратно в Лаббок к следующей точке своего маршрута — Медицинскому центру Бразоса. Он чувствовал, что добился значительного прогресса в расследовании. И все же самая трудная часть была впереди. Ной собирался вызвать доктора Лабата — если, конечно, тот не занят на операции — и через него познакомиться с анестезиологами, работающими в центре. Наверняка среди них найдутся те, кто знает Аву Лондон.

Глава 41

Четверг, 17 августа, 11:20

Подъехав к больнице, Ной миновал поворот, ведущий к крыльцу под высоким навесом, куда машины скорой помощи доставляли пациентов, и свернул налево — к просторной больничной парковке. Но сейчас она была забита до отказа. Ной притормозил, высматривая свободное место. Он приметил женщину с ребенком, лавирующую между автомобилями. Как он и предполагал, женщина собиралась уезжать. Она открыла заднюю дверцу машины, устроила ребенка в автокресле, затем обошла «мерседес» и уселась на водительское место.

Ротхаузер включил поворотник, показывая, что хочет занять место, как только оно освободится. Он воспользовался сигналом главным образом потому, что заметил в зеркале заднего вида большой внедорожник «шевроле», который пристроился у него в хвосте и тоже явно искал место для парковки. Ной не собирался уступать.

Едва только женщина вырулила в центральный проход, он проскользнул в образовавшуюся щель и надежно поставил свой «форд».

Выключив зажигание, Ной снова бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил нечто странное: черный внедорожник, вместо того чтобы проехать дальше, остановился позади его автомобиля, перегородив дорогу. Надумай Ной выехать, это было бы невозможно. Он обернулся и с беспокойством посмотрел на машину. В Бостоне ему приходилось слышать рассказы об агрессивном поведении водителей на парковках и серьезных конфликтах в битве за свободные места. Но увиденное в следующую секунду заставило его похолодеть. Пассажирская дверца внедорожника распахнулась, из салона выскочил чернокожий мужчина и, обежав «шевроле» сзади, устремился к машине Ноя. Ротхаузер сразу узнал его: один из тех двоих, кто следил за ним в Бостоне. В тот же миг с водительского места выпрыгнул второй, со светлыми волосами. Он подбежал к «форду» справа, а его чернокожий приятель занял позицию слева.

Ной быстро нажал на кнопку блокировки дверей, затем нащупал в наружном кармане рюкзака мобильник, вытащил его и попытался поставить аккумулятор на место. У него не было ни тени сомнения: нужно звонить в службу спасения.

— ФБР! Немедленно откройте дверь! — заорал один из атакующих и ударил ладонью по крыше машины. Ной взглянул в окно: афроамериканец и впрямь показывал ему фэбээровский значок, то же самое делал и его белобрысый напарник. Решив, что требованию властей разумнее подчиниться, Ной потянулся ручке двери, но в этот момент раздался короткий сигнал, означающий, что телефон включился.

Еще один взгляд на афроамериканца заставил Ротхаузера засомневаться: лицо мужчины было перекошено от ярости — не очень похоже на офицера ФБР. Вместо того чтобы открыть машину, Ной начал поспешно набирать 911.

Он успел справиться с первыми двумя цифрами, когда послышались удары и треск. Ной вскинул глаза и остолбенел: афроамериканец молотил рукояткой автоматического пистолета по стеклу, пытаясь разбить его. К счастью, стекло не поддавалась, однако Ной понимал, что долго оно не продержится. Он в отчаянии подался вправо и, вытащив ноги из-под руля, одновременно нажал на кнопку разблокировки замков, а затем изо всех сил ударил ступнями по дверце. Та распахнулась и прижала афроамериканца к соседней машине.

Ной пулей вылетел наружу. Его единственной надеждой было успеть добежать до больницы, а там уж пусть служба безопасности разбирается с этими агентами ФБР — неважно, липовые они или настоящие. Увы, далеко уйти ему не удалось. Получивший сильный удар чернокожий атлет ненадолго вышел из строя, но быстро пришел в себя, настолько быстро, что в два прыжка настиг беглеца и вцепился ему в рубашку. Тем временем его напарник обежал «форд» и подключился к сражению. Одной рукой он схватил противника за шею, а другой — за запястье. Ной сделал попытку вырваться, но не преуспел. Его быстро повалили вниз лицом на горячий и пыльный асфальт. Он хотел закричать, позвать на помощь, но сильная ладонь закрыла ему рот. Затем Ной ощутил болезненный укол в бедро, мышцу свела короткая судорога: ему сделали инъекцию. А еще через секунду он почувствовал, что уплывает в темноту.

— Прыткий, черт! — пробурчал Кейон сквозь стиснутые зубы. Они с Джорджем подхватили Ноя под мышки и поволокли к машине. Декстер кусал губу и морщился: удар дверцей пришелся ему в пах, теперь каждый шаг причинял острую боль. Беглец получивший солидную дозу транквилизатора, обмяк и висел на руках у своих похитителей, как тряпичная кукла. Несколько человек, шедших от больницы на парковку, остановились и ошарашенно наблюдали за происходящим. Все случилось настолько внезапно и быстро, что никто ничего не успел толком понять.

— Все в порядке. ФБР, — твердым голосом отчеканил Марлоу, показывая публике свой фальшивый значок. — Просим прощения за неприятную сцену. Этот человек объявлен в розыск в нескольких штатах.

Пленника усадили на заднее сиденье внедорожника и пристегнули ремнем безопасности. Голова Ноя безвольно упала на грудь.

— Думаешь, его можно держать в вертикальном положении? — спросил напарника Джордж.

— Откуда я знаю! — вспылил Кейон.

— Мы всадили ему лошадиную дозу транквилизатора. Давление может сильно упасть. Наверное, лучше положить парня, — рассудил Марлоу.

— Хорошо, — покорно согласился Кейон. Он расстегнул ремень, и Ной медленно завалился набок. — Ну, теперь доволен?

— Эй, мы же оба знаем: если этот ублюдок пострадает при транспортировке, нам яйца оторвут, — примирительным тоном заметил его напарник.

Глава 42

Четверг, 17 августа, 22:38

Сознание возвращалось постепенно. Процесс шел точно в обратной последовательности: от момента, когда почти двенадцать часов назад Ной погрузился в темноту, до ощущения, что сейчас под ним какая-то гораздо более мягкая поверхность, чем твердый и пыльный асфальт — последнее, что Ной запомнил, прежде чем свет померк. Повозив левой рукой возле себя, он сообразил, что лежит на матрасе. Правая рука была загнута вверх над головой и пристегнута наручником к спинке кровати. Когда Ротхаузер попытался шевельнуть ею, металл впился в кожу. Он хотел открыть глаза, но веки отказывались подниматься, не помогло даже напряженное движение бровями и наморщенный лоб.

Заставив себя расслабиться, Ной сделал несколько глубоких вдохов. Это помогло, глаза открылись, и взгляд уперся в белый оштукатуренный потолок. Приподняв голову, он увидел, что находится в узкой, вытянутой в длину комнате. На окнах покачивались легкие ситцевые занавески, стены были оклеены обоями в цветочек. А еще через мгновение пленник понял, что в комнате он не один: в кресле у окна сидел мужчина в темном костюме; лицо было скрыто за развернутым листом газеты.

Запрокинув голову, Ной рассмотрел наручник, которым был прикован к металлической перекладине. По мере того как туман рассеивался, он осознал, что одет в те же вещи, которые были на нем утром. Значит, он по-прежнему в Техасе! Мысль повлекла та собой целую вереницу воспоминаний, которые обрушились снежной лавиной: ужасающая сцена на парковке, черный внедорожник, двое мужчин, размахивающих за окнами машины значками ФБР и требующих открыть дверцы, попытка одного из них разбить стекло, неудачный побег, преследователи настигают… Произошедшее напоминало дурной сон.

Ною захотелось сменить позу, он не без труда шевельнул затекшими плечами, и наручник с неприятным скрежетом поехал вдоль перекладины. Звук привлек внимание человека, сидящего в кресле. Он опустил газету, и Ной мгновенно узнал его: афроамериканец, тот самый, который следил за ним в Бостоне. Отбросив газету, мужчина встал и молча вышел из комнаты.

— Эй, вернись! — крикнул ему вслед Ной. — Где я? Вы действительно из ФБР?

Ответа не последовало. Похититель явно игнорировал пленника — поведение, которое почему-то показалось Ротхаузеру особенно оскорбительным. Если эти люди и правда из ФБР, то что, черт подери, он делает в этой симпатичной спальне, прикованный к кровати?

Оставшись в одиночестве, Ной попытался сесть, спустив ноги с правого края постели. Как только он это сделал, его захлестнула волна головокружения, вынудившая поспешно лечь обратно на спину. Ной прикрыл глаза и затих, надеясь, что дурнота пройдет.

— Ага, так ты решил проснуться и присоединиться к нам? — раздался над ухом знакомый женский голос. — Очень рада. А то я уж начала волноваться, как бы ты не загнулся от передозировки.

В панике, что у него начались галлюцинации, Ной распахнул глаза: у изголовья, упершись руками в бока, стояла Ава Лондон. Он уставился на нее, почти уверенный, что видение сейчас исчезнет. Но Ава не исчезла, более того: рядом с ней появилась физиономия афроамериканца, чье присутствие быстро убедило Ноя, что он не бредит.

— А ты что здесь делаешь? — сумел выдавить потрясенный Ротхаузер.

Ава откинула голову и расхохоталась своим неповторимым прозрачным смехом.

— Как думаешь, где ты находишься? — перестав хохотать, спросила она.

— В Лаббоке, штат Техас, — ответил Ной.

Ава снова рассмеялась. Это вышло у нее просто и искренне.

— Извини, вынуждена разочаровать тебя. Мы в Бостоне, а если совсем точно — у меня дома, на Луисбург-сквер. Ты получил лошадиную дозу транквилизатора. Пришлось уложить тебя отдыхать в одной из моих гостевых спален.

Ной перевел взгляд на афроамериканца, по-прежнему стоявшего чуть поодаль.

— Кто этот человек? — спросил он.

— Кейон Декстер, — Ава мотнула головой в сторону чернокожего крепыша.

— Он работает на тебя?

Женщина опять засмеялась.

— Нет, он не работает на меня.

— Он из ФБР?

— Вряд ли. — Ава обернулась к Кейону: — Ты из ФБР?

— Нет, мэм, — вежливо ответил тот.

— Что, черт возьми, происходит? — требовательным тоном спросил Ной.

— Я скажу тебе, что происходит. — с притворно суровым выражением изрекла Ава и наставила на пленника указательный палец, словно выговаривая непослушному ребенку: — Последнее время ты создавал массу проблем и заставил меня и еще нескольких человек серьезно поволноваться. К счастью, теперь все неприятности улажены. — Она снова расплылась в улыбке. — Думаю, пора поговорить и прояснить кое-какие детали.

Ноя охватило странное желание расхохотаться в ответ и бросить в лицо Аве что-нибудь оскорбительное, но он прикусил язык. Все случившееся с ним за последние несколько недель внезапно предстало в совершенно ином свете. И хуже всего было убийство Роберты Хинкл. Молодой врач подавил волну ярости и дернул прикованной к спинке рукой.

— Почему я в наручниках? — спросил он.

— Не знаю, — пожала плечами Ава и обернулась к Кейону: — Почему он в наручниках?

— Он не пожелал сотрудничать с нами в Лаббоке, — уклончиво ответил тот.

— А ну-ка сними! — приказала она.

— Вы уверены, мэм? — засомневался Декстер. — Мы с Джорджем посчитали, так будет надежнее. Он все время норовит сбежать. Бойкий парень!

— Снимай, — повторила Ава.

Кейон выполнил приказ и отступил назад, готовый при любом резком движении пленника прийти на помощь Аве.

Ной сел, потирая запястье. Голова снова закружилась, но приступ быстро прошел. Он несколько успокоился, поняв, что его похититель беспрекословно подчиняется Аве.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила она. — Наши приятели угостили тебя избыточной дозой мидазолама, гораздо большей, чем я рекомендовала. А затем, через несколько часов, еще добавили.

— Рекомендовала? — сердито воскликнул Ной. — Так, значит, за всем этим стоишь ты?

— Послушай, друг мой, — сказала Ава, становясь серьезной, — если бы не я, не знаю, в каком виде и где ты сейчас находился бы. Но уж точно не у меня в особняке на мягкой постели. Давай не будем делать поспешных выводов, не обладая всей полнотой информации. Как я уже сказала, нам нужно поговоришь.

— А ему обязательно быть здесь? — Ной кивнул в сторону Кейона. Само присутствие этого человека в комнате действовало на него угнетающе.

Ава пожала плечами.

— Полагаю, не обязательно. — Она обернулась к подручному. — Ты не мог бы подождать в холле?

— Да, мэм, — кивнул тот и бесшумно выскользнул из комнаты.

— Ну как, доволен? — ухмыльнулась Ава.

— Оставь при себе свои шуточки, — огрызнулся Ной. — Лучше объясни, как я тут оказался.

— После вашей встречи с Декстером и Марлоу в Лаббоке они любезно пригласили тебя на борт реактивного лайнера, зафрахтованного специально для них.

— Любезно пригласили? — ядовитым тоном повторил Ной. — Да они выволокли меня из машины и повалили на землю. А сначала пытались разбить стекло. «Форд», между прочим, прокатный. Боже, как я теперь буду разбираться с арендой?

— Нет, ты неисправим! — всплеснула руками Ава. — О чем вообще речь, какая аренда?

— Машина оформлена на меня, я за нее отвечаю. И у них есть мои данные.

— Ну ты и зануда, — покачала головой Ава. — Кейон! — внезапно крикнула она. Афроамериканец в мгновение ока ворвался в комнату. Судя по выражению лица, он рассчитывал застать нечто более серьезное — как минимум потасовку между Авой и напавшим на нее Ноем. — Послушай, — раздраженно спросила она, — что там с машиной доктора Ротхаузера?

— О ней позаботился Хэнк Андерсон. Он договорился с агентом, тот заберет «форд» со стоянки и отгонит в мастерскую, ремонт — за счет страховки.

— Спасибо, Кейон, — поблагодарила Ава. — Пока все. Можешь идти.

— Хорошо, мэм. — Афроамериканец приложил ладонь к воображаемому козырьку фуражки.

— Теперь успокоился? — снова повернулась к пленнику доктор Лондон.

— Кто это — Хэнк Андерсон? — спросил Ной.

— Начальник Кейона и Джорджа.

— Мы ходим по кругу, — хмыкнул Ротхаузер. — Кто такие Кейон Декстер и второй, как его там, Джордж?

— Джордж Марлоу, — подсказала Ава. — Ты пару раз видел его у меня в доме. Я называю его личным тренером, хотя на самом деле он работает в службе безопасности. Но Джордж, как и я, занимается спортом, поэтому нам удобно тренироваться вместе.

Ной кивнул. Теперь он мысленно связал образ человека, который был известен ему как личный тренер Авы, с тем, кто следил за ним в Бостоне и напал на парковке в Лаббоке.

— Кейон и Джордж — сотрудники охранной компании под названием Эй-би-си, — пояснила Ава. — С самого начала моей работы в Совете по пищевым добавкам мне поставили условие: принять Марлоу и Декстера в качестве, — Ава запнулась, подыскивая нужное слово, — в качестве моих опекунов. Ну, или, если хочешь называть вещи своими именами, надзирателей. Поначалу я редко их видела, но последние год-полтора все изменилось, после того как у меня возникли проблемы с одним из аккаунтов в социальных сетях. Джордж и Кейон помогли решить их.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Ротхаузер. Хотя действие транквилизатора закончилось и в голове у него прояснилось, он все еще чувствовал себя неуверенно, словно находился в каком-то странном полусне. Мысль о том, что двое громил помогают Аве вести аккаунт в социальных сетях, казалась нелепой.

— Было несколько случаев интернет-преследования моих фейковых аккаунтов. Особенно неприятная ситуация сложилась с Терезой Пиксар. Кейону и Джорджу пришлось вмешаться. Честно говоря, не знаю, что именно они сделали, но преследования прекратились, к тому же, чтобы избежать подобных вещей в будущем, специалисты обеспечили надежное шифрование данных моего компьютера. Ну а теперь, когда парни решили проблему с доктором Мейсоном и ты тоже под контролем, думаю, мы с ними будем видеться гораздо реже.

— Что значит «под контролем»? — возмутился Ной.

— Как раз об этом нам и надо поговорить. Но сначала хочу убедиться, что ты восстановился после перелета.

— Хорошо, — согласился пленник, изо всех сил стараясь совладать с эмоциями. — Когда я попробовал сесть, у меня закружилась голова, но сейчас все прошло. Осталось только странное чувство, будто я все еще сплю.

— Ладно. Давай для начала проверим пульс и давление. Тебя основательно накачали мидазоламом. Я не удивилась бы, если бы у тебя развилась антероградная амнезия[22].

Ава приложила пальцы к правому запястью Ноя, посчитала пульс. Затем взяла лежащие на тумбочке манометр и стетоскоп. Ротхаузер наблюдал, как она наматывает манжету ему на руку, раздувает ее и, сосредоточенно глядя поверх его плеча, измеряет давление. Через минуту Ава выпрямилась, вытащила стетоскоп из ушей и удовлетворенно кивнула.

— Показатели в норме. А теперь попробуем встать. Держись, — она подставила согнутую в локте руку, предлагая пленнику опереться на нее и сползти с кровати. — Ну как? — поинтересовалась она, когда тот поднялся на ноги.

— Нормально. — Ной неловко покачнулся. — По крайней мере, голова не кружится.

— В туалет не хочешь? — поинтересовалась Ава. — У тебя, наверное, мочевой пузырь вот-вот лопнет.

— Теперь, когда ты сказала, — пожалуй, да, хочу. — Раньше он не испытывал позывов, но после слов Авы понял, что лучше поспешить.

Оказавшись в ванной и стоя над унитазом, Ной попытался восстановить события минувшего дня. Но мозг отказывался работать, словно намертво зависший компьютер. Врач прекрасно помнил, как его сшибли с ног на парковке, помнил падение лицом в асфальт, а дальше — полный провал. Его доставили из Лаббока в Бостон, привезли в дом Авы, а он ни сном ни духом не подозревал об этом. Сама поездка в Техас казалась сном. Но одно Ной знал наверняка: люди из Совета по пищевым добавкам отчаянно защищают Аву. Тут его подозрения оправдались. Боссы даже не поскупились пригнать реактивный самолет, хотя трудно даже представить, сколько это может стоить.

— Я велела положить тебя в эту спальню, потому что она находится на одном этаже с библиотекой, — пояснила Ава, когда Ной открыл дверь и, держась за косяк, вышел из ванной. — Если ты готов, можем пойти туда и поговорить. Подумала, в знакомой обстановке тебе будет спокойнее. А еще я принесла с кухни еду и напитки на случай, если ты проголодаешься. Ну что, пойдем?

В голове у Ноя неслась такая круговерть, что он не нашелся с возражениями. Кроме того, он понятия не имел, сколько сейчас времени, хотя за окном было темно. Ава легонько подтолкнула его в спину, и они вышли в холл. Кейон и Джордж вежливо посторонились. Проходя мимо, Ной взглянул на своих похитителей. Его поразило безучастное выражение, застывшее на лицах обоих мужчин. Безусловно, они были настоящими профессионалами. Теперь Ной окончательно узнал в Джордже того самого «тренера», с которым занималась его подруга.

Ава помогла Ною устроиться на его обычном месте — в кресле возле журнального столика, — и водрузила перед ним тарелку с канапе, банку диетической колы и бутылку воды. Здесь же стояла миска с картофельными чипсами.

— Могу принести вина, — предложила хозяйка, наблюдая, как Ной берет с тарелки бутерброд.

— Нет, спасибо. — Прожевав канапе, он налил в стакан колы и сделал пару глотков в надежде, что кофеин поможет взбодриться и привести мысли в порядок. Вина совсем не хотелось.

Фальшивые агенты ФБР тоже проследовали за ними в библиотеку, двигаясь беззвучно, как привидения. Они остановились поодаль возле высокого, от пола до потолка, книжного шкафа, привалившись к нему плечом и скрестив руки на груди. На лицах обоих застыло все то же невозмутимо-холодное выражение.

— А этим головорезам обязательно торчать здесь? — спросил Ной, нарочно повышая голос, чтобы похитители слышали его.

— Нет. Они в курсе нашего дела, но если тебе не хочется говорить при них, ребята могут подождать внизу.

— Да, мне не хочется говорить при них, — отчеканил Ной.

— Кейон, Джордж, вы не против? — Ава обернулась к своим опекунам. — Если вас беспокоит, что доктор Ротхаузер опять сбежит, можете посторожить у входной двери.

— Да, мэм, — коротко бросил чернокожий агент. Не говоря больше ни слова, парочка покинула кабинет. Слышно было, как они спускаются по лестнице.

— Ну вот, теперь все в порядке, — улыбнулась Ава. Она сидела напротив Ноя на своем обычном месте. — Итак, давай покончим с этим.

— Давно пора, — сказал Ной. — Итак, что, черт возьми, происходит?

— Спокойнее, — примирительным тоном попросила Ава. — Прежде всего, позволь напомнить, что ты сам и устроил весь этот кавардак. Ты, и никто другой.

Врач скривил губы в саркастической усмешке.

— Ну да, конечно! — По мере того как туман в голове рассеивался, в душе стало расти негодование, а вместе с ним и страх. — Прежде чем мы начнем обсуждать что-либо, скажи: твои дружки имеют отношение к убийству в Лаббоке?

— О чем ты? Какое убийство? Не знаю ни о каком убийстве.

— Я нанял частного детектива по объявлению в интернете. Ее звали Роберта Хинкл. Через сутки после нашего знакомства женщину убили. Полиция считает, что преступление связано с ее основной деятельностью: Роберта специализировалась по делам о супружеской неверности.

— С какой стати тебе понадобилось нанимать детектива по делам о супружеской неверности? — удивилась Ава.

— Я не знал, что это ее специальность, — раздраженно бросил Ной. — Я нанимал ее для проверки биографических данных.

— Ты проверял меня? — уточнила его собеседница.

— Да, — кивнул Ной. Пришло время говорить правду. Он был уверен, что Ава возмутится, но, к его величайшему удивлению, этого не произошло.

— Я ничего не знаю ни о каком убийстве, — спокойно повторила она. — Но могу сказать наверняка: частный сыщик, сующий нос в мое прошлое, заставил бы боссов из совета, мягко говоря, занервничать.

— То есть ты допускаешь, что совет может быть причастен к убийству? — переспросил Ной. Его охватил ужас: если так и есть, ответственность за смерть женщины, пусть и косвенная, лежит на нем.

— Не напрямую, конечно, — сказала Ава. — Совет никогда не делает ничего противозаконного. А вот на какие меры может пойти Эй-би-си — это другой вопрос. Помнишь «Блэкуотер»[23], частную охранную компанию, которая работала в Ираке во время войны?

— Ну да, помню, — сказал Ной. Он понятия не имел, к чему клонит собеседница.

— Думаю, Эй-би-си — похожая организация. Хотя не уверена. Зато знаю точно, что в настоящий момент СНБ находится в сложной ситуации и не может допустить, чтобы моя репутация пострадала. Я являюсь ключевым лоббистом, связанным с довольно большим количеством конгрессменов и сенаторов, чьи голоса нужны совету, если дело дойдет до внесения поправок в закон о пищевых добавках. Помнишь, мы говорили о статье в «Академическом медицинском журнале»?

— Помню.

— Так вот, публикация имела большой резонанс и заставила некоторых членов Конгресса усомниться в положениях предыдущей версии закона. Сейчас главная задача совета — оградить себя от вмешательства ФДА в деятельность отрасли. Вот почему мне пришлось столько времени провести в Вашингтоне. И я тот человек, который должен держать руку на пульсе, пока вопрос не решится, — закончила свой монолог Ава.

Ной молча смотрел на нее. Услышанное никак не укладывалось в одурманенном транквилизаторами сознании. И одновременно отдельные кусочки мозаики начали собираться в ужасающую картину, подтверждая худшие его опасения.

Возможно, сомнения в уровне профессиональной подготовки Авы были не так уж безосновательны. Именно поэтому ее боссы всячески препятствуют тому, чтобы правда выплыла наружу. Чтобы узнать эту правду, Ной нанял Роберту Хинкл. И ее убили.

Словно читая его мысли, Ава выскользнула из своего кресла и, усевшись на подлокотник кресла Ноя, склонилась к нему. Она понизила голос, будто опасаясь, что ее опекуны, находящиеся тремя этажами ниже, могут подслушать:

— Прежде чем я скажу тебе то, что намереваюсь сказать, ответь на один вопрос: что такого необычного обнаружил твой частный детектив в моей биографии, из-за чего ты вдруг сорвался и полетел в Лаббок?

Ной напрягся. Они подошли к опасной мере. Это был момент истины. И хотя он прекрасно понимал, что игра идет на поле Авы и правила здесь диктует она, а присутствие в доме двух головорезов только подчеркивало это преимущество, Ной решил действовать. Либо пан, либо пропал, каковы бы ни были последствия.

Глава 43

Четверг, 17 августа, 23:15

Ротхаузер раздумывал, с чего лучше начать. Приготовившись к тому, что последует за его рассказом, он решил представлять информацию в том же порядке, в котором получал ее сам.

— Я сказал мисс Хинкл, что ты окончила среднюю школу Коронадо в Лаббоке, поэтому она начала поиски там. И неожиданно выяснилось, что за последние пятьдесят лет никакая Ава Лондон в Коронадо не училась.

Ной сделал паузу, наблюдая за реакцией собеседницы. Он полагал, что сейчас последует взрыв: смесь гнева и попыток защититься. Но Ава только кивнула с невозмутимым видом, словно именно этого и ожидала.

— Тогда детектив решила поискать выпускницу с таким именем в школах ближайшей округи. И действительно обнаружила некую Аву Лондон в средней школе Браунфилда, небольшого городка примерно в сорока милях к юго-востоку от Лаббока. — Продолжая рассказывать, он с некоторой долей недоверия наблюдал за Авой, которая по-прежнему никак не реагировала на его слова.

Выждав немного, она кивнула.

— И это все?

— Нет, не все. Ава Лондон должна была окончить школу в двухтысячном. Но этого не произошло, потому что в пятницу вечером четырнадцатого апреля Ава Лондон застрелилась. Ровно год спустя после самоубийства ее отца. Девушка покончила с собой в той же самой комнате, воспользовавшись тем же самым оружием. Проведенное расследование показало, что к роковому шагу ее подтолкнула травля в социальных сетях: Аву обвиняли в смерти отца и говорили, что теперь она должна последовать за ним.

— Роберта Хинкл оказалась чрезвычайно талантливым детективом, — без тени эмоции заметила его собеседница.

— Мисс Хинкл не успела рассказать мне все подробности. Я сам прочел кучу репортажей в «Браунфилд гэзетт». Событие потрясло городок.

— И все же не сомневаюсь, что твоя сыщица обнаружила еще пару-тройку лакомых кусочков, — презрительно фыркнула Ава.

— Обнаружила. Например, она выяснила, что одноклассницей Авы Лондон была некая Гейл Шефтер. Я указал в предварительной анкете, что на это имя зарегистрирован один из твоих аккаунтов в «Фейсбуке».

— Очень интересно, — с полуулыбкой сказала Ава. — Еще что-нибудь?

— Нет, это все. Мисс Хинкл собиралась продолжить расследование в Медицинском центре Бразоса, но ее убили. Больше всего меня тревожит, что это не простое совпадение. Смерть Роберты Хинкл связана с делом, которым она занималась по моей просьбе.

— Боюсь, придется согласиться с тобой. — Ава вдруг сделалась серьезной. — Я тоже не верю в такие совпадения.

Ной с содроганием уставился на нее. К его безграничному ужасу, она подтвердила худшее из его опасений: он стал причиной гибели Роберты, пусть и косвенно.

— Кто же ты? — с почти мистическим трепетом выдохнул он.

— Ава Лондон, — без колебаний ответила женщина, обретая свою обычную уверенность. — Я сроднилась с ее личностью и часто даже забываю, что не всегда была ею. Например, я искренне верю, что мой отец покончил жизнь самоубийством. Помнишь, мы как-то говорили с тобой об общении в соцсетях? Тогда ты высказал мысль, что порой люди начинают путать реальный мир и вымысел, правду о себе и ту красивую картинку, которую они придумали, чтобы их жизнь казалась ярче и интереснее.

— А как насчет самоубийства настоящей Авы Лондон? — спросил Ной. У него не укладывалось в голове, как женщина, которую он знал, может с таким холодным безразличием говорить об этой истории, раскрывая ее перед ним с поразительным бесстыдством, не говоря уже о роли, которую Гейл Шефтер сыграла в травле одноклассницы.

— Естественно, данную часть моей биографии я подкорректировала, — сказала Ава. — Могу представить, ты находишь это ужасным, но пойми: я всегда завидовала Аве Лондон и хотела быть ею. Смерть соперницы дала мне такую возможность. Я начала действовать, потому что отчаянно нуждалась в обретении новой личности. Это оказалось нетрудно. Во-первых, мы были похожи, хотя Ава и считалась симпатичнее меня. Потребовалась небольшая пластическая операция, но я все равно давно собиралась исправить нос, да и поменять цвет волос тоже несложно. И последний шаг: посетить здание суда округа Лаббок и заполнить несколько анкет, чтобы новая Ава Лондон получила законное право на существование.

— Почему там, а не в Браунфилде? — спросил Ной Он не додумался проверить судебный архив Лаббока.

— Не уверена, что мне позволили бы сделать это в Браунфилде. Обычно власти не одобряют, если человек выбирает имя знаменитости, и часто отказывают в смене фамилии. А в Браунфилде Ава Лондон была настоящей знаменитостью.

— Ты сказала, что у тебя была потребность в обретении новой личности. Почему?

— Потому что Гейл Шефтер не позволяла мне двигаться вперед. Переехав в Лаббок с моим шефом-дантистом, я поняла, как много может дать образование, и захотела начать все с чистого листа. Стать Авой Лондон — вот мое новое начало. У нее был другой взгляд на мир, другой подход к жизни. Она поступила бы в колледж и поднялась бы гораздо выше должности ассистента стоматолога. Как минимум сама стала бы дантистом.

— В «Браунфилд гэзетт» писали, что Гейл Шефтер и еще две одноклассницы терроризировали Аву и подталкивали к самоубийству. Это правда?

— До некоторой степени, — призналась его собеседница. — В классе многие девчонки завидовали Аве. Она была титулованной зазнайкой. А после самоубийства отца начала использовать его смерть, чтобы привлечь к себе еще больше внимания, потому что она, видите ли, бедняжка, страдает. Всех это просто бесило. Но только я не побоялась высказать ей в лицо все, что мы о ней думали. Хотя впрямую никогда не подталкивала Аву к самоубийству.

Мы с ней были друзьями, по крайней мере настолько, насколько вообще возможно дружить с самой популярной девочкой в классе, которую вечно не устраивает ее положение. А когда я все честно высказала Аве по поводу ее манипуляций в связи со смертью отца, она настроила против меня половину города и навесила ярлык «шлюха». Меня так затравили, что я целую неделю не могла ходить в школу. — Ава покачала головой. — Взросление в нашем мире, опутанном социальными сетями, становится все труднее. И я думаю, что девочкам приходится намного сложнее. Особенно в старшей школе. Например, если у тебя нет бойфренда, тебя считают ханжой. Если у тебя есть приятели, ты шлюха. Хотя в девятом классе у меня был только один парень, и то мы встречались совсем недолго.

— И ты не подначивала Аву, не говорила, что ей нужно отправиться вслед за отцом?

— Нет, конечно! Ничего такого я ей не говорила.

— Почему же ты сразу не рассказала мне правду, в самом начале наших отношений?

— Не знаю, — пожала плечами Ава. — Ты можешь удивиться, но я редко вспоминаю об этом. Потому что настолько вжилась в мою новую личность, что перестала возвращаться к прошлому. Думаю, однажды я рассказала бы тебе, а может, и нет. Не уверена. Я действительно не считаю это важным. Кстати, о важном. Пора нам перейти к другому, гораздо более серьезному вопросу. — Ава еще ближе придвинулась к Ною и еще больше понизила голос: — Прежде чем я скажу тебе то, что намереваюсь сказать, — повторила она свою загадочную фразу, — хочу, чтобы ты знал, Ной Ротхаузер: ты мне нравишься, по-настоящему нравишься. Мы отлично ладили в прошлом. Надеюсь, и в будущем наши отношения продолжатся. И, возможно, перерастут в нечто большее. Думаю, мы созданы друг для друга. Но произойдет это или нет — зависит от того, насколько ты готов к сотрудничеству.

— Сотрудничеству? — нерешительно повторил Ной. — К какому сотрудничеству?

— К сотрудничеству с нашей командой. С моей командой! Помимо моей личной заинтересованности в твоем участии, я уверена, ты будешь полезен для СНБ. Ты и я, вместе! Надеюсь, ты понимаешь, Ной Ротхаузер, чего мне стоило убедить боссов обратить внимание на твою кандидатуру? Поверь, я приложила немало усилий, продвигая тебя. Смешно: я лоббирую организацию лоббистов, — захихикала Ава. — И также, надеюсь, ты понимаешь, что исключительно благодаря моим усилиям ты сейчас сидишь здесь, в моем особняке, живой и здоровый, а не сгинул бесследно бог знает где. Поверь, парни с легкостью сделали бы свою работу, ведь никто не знал, что ты отправился в Лаббок.

Ной замер, чувствуя, как по спине пробежал леденящий холод.

— Мне даже пришлось пойти на небольшой шантаж — пригрозить, что не поеду на очередные переговоры в Вашингтон, — и все ради того, чтобы тебя вернули в Бостон и наш разговор состоялся. А теперь я хочу напомнить твои же слова, которые ты произнес, когда впервые пришел в этот дом и мы планировали твое выступление на конференции. Тогда ты сказал, что мы два сапога пара. Помнишь?

— Помню. Я имел в виду нашу преданность профессии.

— Да-да, конечно. Но, к несчастью, твоя метафора оказалась не такой универсальной, как я полагала, — добавила Ава.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Ной. Его охватило нехорошее предчувствие, что сейчас он услышит неприятные слова.

— Я надеялась, что твоя преданность профессии заставит тебя сосредоточиться на восстановлении в должности главного ординатора и не оставит ни времени, ни сил на то, чтобы создавать проблемы другим людям. Мне, например.

Гнев жаркой волной захлестнул Ноя: столь неприкрытое предательство подруги заставило его отшатнуться.

— Хочешь сказать, мое отстранение — твоих рук дело? — все еще не до конца веря, уточнил он.

— Косвенно, — сказала Ава. — Я лишь сообщила моим опекунам Кейону и Джорджу, что ты слегка приврал в диссертации. А еще рассказала, что доктор Мейсон мечтает добиться твоего увольнения. А уж парни, имея парочку фактов и обширные связи, смогли организовать твое временное отстранение от должности и небольшой отпуск.

Ной почувствовал, как кровь прилила к щекам. Человек, которому он доверял и которого считал близким, обманул его, заставив пережить настоящую муку. Это было настолько чудовищно, что просто не верилось.

— Позволь задать тебе один вопрос, — осипшим голосом произнес Ной.

— Пожалуйста, задавай свой вопрос.

— Почему ты и твои боссы из совета с таким рвением пресекаете малейшую попытку получить информацию о твоей профессиональной подготовке? Ты набросилась на меня чуть ли не с кулаками, хотя поначалу я интересовался всего-навсего количеством анестезий, которые ты провела, будучи ординатором. Собственно, поэтому я и залез в твой компьютер.

— Все очень просто: боссы не хотят, чтобы моя квалификация подвергалась сомнению, потому что я сама недвусмысленно дала им понять, что не потерплю никаких проверок.

— А СНБ знает причину, по которой ты так болезненно относишься к сомнениям насчет твоей квалификации?

— Нет, не знает, — отрезала Ава. — Теперь моя очередь задавать вопросы. Почему тебя так беспокоит моя профессиональная подготовка? Ты же сам говорил: меня приняли штатным анестезиологом в БМБ, одну из лучших клиник страны. Наверное, это что-то да значит! И тебе прекрасно известно, что в качестве штатного врача я провела более трех тысяч наркозов без каких-либо осложнений.

— А я тебе уже объяснял: всему виной мелкие неувязки, которые бросились в глаза при разборе трех последних случаев, закончившихся смертью пациентов.

— А я тебе объяснила, что произошло и почему. И, по-моему, достаточно убедительно. Однако ты не остановился на этом. Так что тебя не устроило? Давай, выкладывай начистоту.

— Ладно. Помимо всего прочего, меня смутил стиль твоих записей в историях болезни — полное отсутствие стандартных аббревиатур и куча прилагательных в превосходной степени. Конечно, это можно считать пустяком, ничего не значащей мелочью, но эта мелочь беспокоила, как камешек в ботинке.

— Ну, знаешь ли, это уже полнейший абсурд! — фыркнула Ава. — Смахивает на снобизм «плющей». Я пишу истории болезни так, как принято в Медицинском центре Бразоса в Лаббоке, штат Техас. Что еще?

— Меня удивляет, что в больнице у тебя нет ни друзей, ни хороших знакомых. Ты всех держишь на расстоянии вытянутой руки и предпочитаешь живому общению контакты в социальных сетях.

— Ой, да кто бы говорил! — снова ухмыльнулась Ава. — Можно подумать, ты душа компании и с утра до ночи окружен приятелями. Скорей уж мы и в этом похожи. Помнишь: два сапога пара. Допустим, ты изо всех сил стараешься быть дружелюбным и вежливым, в большей степени, чем я. Согласна. Однако настоящих близких друзей у тебя нет. Разве что девушка, которую, кстати, никто ни разу не видел и которая сбежала от тебя, потому что ей не хватало общения. А что касается социальных сетей, думаю, ты не зависаешь в них только потому, что у тебя на это нет времени. Во всяком случае, пока не окончишь ординатуру. Но как только немного освободишься, геймер внутри тебя снова поднимет голову. Можешь мне поверить, он никуда не делся. А лучшей игры, чем социальная сеть, просто не существует. Такова реальность, доктор Ротхаузер. Мы с тобой являемся продуктами эпохи цифровых технологий, когда искренность и близость за пределами виртуального мира все менее и менее актуальны. Благодаря повсеместному распространению социальных сетей все мы в той или иной степени становимся нарциссами. Конечно, не в таких гипертрофированных формах, как наш приятель Дикий Билл, однако каждому из нас требуется постоянное подтверждение собственной значимости. Именно поэтому ты вкалываешь как проклятый, сутками не вылезая из больницы, а я живу своей любовью к анестезиологии и беспрестанно совершенствуюсь. Люди стремительно превращаются в искусный сплав мира реального и виртуального. И мы с тобой не исключение.

Ной как завороженный смотрел на Аву. С самого начала у него было ощущение надвигающейся беды: за этим странным, то и дело уплывающим в сторону разговором крылась какая-то угроза. Неприятнее всего, что Ава полностью контролировала ситуацию, лишая его возможности выбора: ей были известны все тайны — и собственные, и тайны Ноя.

— Растущая популярность «Фейсбука» и других социальных сетей — это предвестник будущего. — Ава сделала паузу, ожидая реакции собеседника, но поскольку тот молчал, она продолжила: — При помощи технологий люди могут добиться чего угодно, стать кем угодно. И преуспеют те, у кого это получится лучше всего, — такие, как ты и я.

Она снова замолчала, видимо решив дождаться ответа. На лице у нее застыла довольная полуулыбка человека, который уверен в своей власти, в отличие от Ноя, сидевшего в напряженной позе, с плотно сжатыми губами и сведенными к переносице бровями.

На мгновение Ротхаузер отвел взгляд. Самоуверенность Авы раздражала. Она явно находила ситуацию забавной. Ноя же мучило, что собеседница играет с ним, как ее кошки играют с плюшевой мышью. Он поднял глаза и решил, что пора идти ва-банк. Но вот чего он никак не ожидал — что после всех откровений его ждет еще одно, масштаб которого даже трудно вообразить.

Глава 44

Пятница, 18 августа, 0:10

— Давай перестанем ходить вокруг да около, — сердито бросил Ной. — Ты можешь ответить прямо: почему ты не хочешь, чтобы информацию о твоей профессиональной подготовке проверяли?

— Хорошо, отвечу прямо. — Улыбка Авы стала еще шире. — Я не хочу, чтобы информацию о моей профессиональной подготовке проверяли, потому что у меня нет профессиональной подготовки.

Ротхаузер опешил и в полном недоумении уставился на собеседницу.

— Может, все же объяснишь конкретнее? — обретя дар речи, произнес он.

— Я тот человек, которого можно назвать шарлатаном. Но шарлатаном современным, а это совсем не то же самое, что шарлатаны прошлых времен. Шарлатан прошлого — невежда, выдающий себя за знатока. Я сейчас не говорю о шарлатанстве, которым почти все мы занимаемся в социальных сетях, слегка привирая насчет своей осведомленности и жизненного опыта. Нет, я говорю о явлении совсем иного рода: о подлинных шарлатанах. Так вот, я — компетентный шарлатан.

— Какую часть курса анестезиологии ты прошла? — нерешительно спросил Ной.

— Никакую. Я вообще не обучалась в университете, — спокойно ответила Ава.

— Прости, я, видимо, не уловил. Что значит «не обучалась»?

— Позволь, я объясню. Помнишь, я говорила, что делала местную анестезию, когда работала помощником дантиста? Считалось, что я должна проводить ее под руководством врача-стоматолога, но это трудно назвать руководством. Мне пришлось самой во всем разбираться. Тогда-то я и заинтересовалась анестезиологией как наукой. Когда мы перебрались в университет Бразоса, я стала посещать различные лекции, семинары и даже конференции по анестезиологии. Шеф всячески поощрял мои занятия. А потом я начала читать научную литературу в интернете и поняла, что это гораздо продуктивнее, чем ходить на лекции. Потому что всегда можно вернуться к тексту и лучше запомнить прочитанное, да и читаю я гораздо быстрее, чем говорят преподаватели. Я с головой ушла в учебу. Мне нравилась профессия анестезиолога. Ну и заработок врачей тоже впечатлял. И я решила стать анестезиологом. Собственно, я и так этим занималась, но только в качестве ассистента в стоматологическом кабинете, а не в операционной.

— То есть, если я правильно понял, ты не училась в ординатуре? — с нарастающим недоверием спросил Ной.

— Нет, — сказал Ава. — Мне это и не требовалось.

— А как насчет аттестационных экзаменов? — все еще не веря собственным ушам, уточнил Ной. — Их-то ты сдавала?

— Конечно! — радостно подтвердила Ава. — И сдала на отлично и письменную, и устную часть. Признаюсь, экзамен доставил мне огромное удовольствие: он подтвердил, что я не зря потратила силы и время на подготовку.

— Подожди, но ведь для допуска к аттестации надо окончить ординатуру! — растерянно пробормотал Ной.

— Совершенно верно, — согласилась его собеседница. — Но я решила пропустить эту часть образовательной программы как ненужную и даже унизительную. С моей точки зрения, ординатура — лишь способ эксплуатации молодых врачей. Больница получает в свое распоряжение людей, которые в течение трех-четырех лет будут давать наркозы и получать гроши по сравнению с тем, сколько клиника берет за услуги анестезиолога. А так называемые кураторы, которые по идее должны помогать начинающему врачу, отнюдь не всегда оказываются толковыми преподавателями.

— Но как тебе удалось подать заявление на участие в аттестационном экзамене? — спросил Ной. Он все еще не мог до конца поверить, что его не разыгрывают.

— Ну, это было совсем несложно. Главную роль сыграл переезд в Лаббок, когда моего шефа пригласили возглавить кафедру стоматологии. Используя его логин, я получила доступ к компьютеру Медицинского центра. А уж составить досье на Аву Лондон — прилежного ординатора, прошедшего все учебные курсы, успешно сдавшего зачеты, получившего высокие баллы и рекомендации от профессоров, — с моим-то опытом вращения в социальных сетях и вовсе было парой пустяков. К тому же очень помогло, что недавно созданный университет Бразоса стремительно развивался, принимая все новых и новых студентов. Информационная база напоминала вращающуюся дверь в супермаркете, куда ежедневно загружались десятки резюме, а защиты практически не было. Так что и без логина моего шефа не составило бы труда взломать сеть, однако официальный доступ значительно упростил задачу. Я даже смогла вставить свою фотографию в снимок выпускного курса.

Ной поймал себя на том, что согласно кивает: еще позавчера, сидя в бизнес-центре отеля, он разглядывал фотографию выпускников 2012 года, на которой была изображена его подруга. Каким бы невероятным ни казался ее рассказ, похоже, она говорила правду.

— А смена имени?

— Я поменяла его перед сдачей экзамена на получение медицинской лицензии.

— Так, значит, люди, знавшие Гейл Шефтер, ассистента стоматолога, по-прежнему думают, что она существует?

— Да, она все еще существует. Важно было сохранить Гейл, особенно для моего бывшего шефа Уинстона Герберта, который до сих пор является деканом в университете Бразоса. Потому-то я и веду ее страницу в «Фейсбуке». В настоящее время она якобы работает у дантиста в Давенпорте, штат Айова. Конечно, я могла бы убить ее, но зачем? Мне нравится сравнивать мою теперешнюю жизнь и прошлую. Это лишний раз показывает, чего я добилась и как разительно моя судьба отличается от судьбы Гейл.

— Боже правый! — От таких откровений у Ноя голова шла кругом. — Так кто же все-таки получил диплом врача — Гейл или Ава?

Его собеседница расхохоталась, довольная собой.

— Ну конечно, Ава!

Молодой врач был потрясен.

— Другими словами, на медицинском факультете ты тоже не училась, — полувопросительно произнес он.

— Конечно, нет, — подтвердила Ава. — И в колледже, раз уж раз на то пошло. Это было бы еще большей тратой времени, чем ординатура. Я хотела быть анестезиологом и не имела ни малейшего желания попусту терять годы на получение общего гуманитарного образования, которое вы, члены Лиги Плюща, считаете необходимой частью программы.

— Таким образом, это означает, что ты не врач, — словно подводя итог разговора, заявил Ной.

— Ну это как посмотреть, — возразила Ава. — Я сдала экзамен на получение лицензии, причем сдала блестяще, набрав девяносто пять баллов из ста. Потому что училась как проклятая. И власти штата Массачусетс считают, что я врач. У меня есть официальная лицензия, я ощущаю себя врачом и работаю врачом. Так что я врач!

— А как насчет бакалавриата по здоровому питанию? — устало спросил Ной.

— Тоже фейк. Я уже позже сообразила, что мне это пригодится. Училась тем же способом: самостоятельно и онлайн.

Ротхаузер закрыл глаза и, запустив пятерню в волосы, взъерошил их. Рассказ Авы звучал настолько фантастически, что просто в голове не укладывалось.

— До сих пор не уверен, что ты не разыгрываешь меня, — пробормотал он.

— Эй, приятель, очнись, — Ава пощелкала пальцами у него перед носом. — Добро пожаловать в двадцать первый век — век цифровым технологий. В нашем веке изменился сам принцип получения знаний. Они больше не являются собственностью привилегированных групп и закрытых научных сообществ. Отныне знания практически в любой сфере доступны в онлайн-режиме всем, а не только отдельным счастливчикам, которым удалось поступить в нужные школы и университеты. Даже практический опыт врач может получить в учебном центре, тренируясь на высокотехнологичных медицинских манекенах, — что во многих отношениях гораздо лучше, чем практиковаться в больнице на пациентах. Можно снова и снова отрабатывать навыки на манекене до тех пор, пока действия не станут автоматическими. Большинству анестезиологов никогда в жизни не приходилось сталкиваться со злокачественной гипертермией. Я же имела дело с шестью случаями. Пять раз в учебном центре и один — в реальной жизни.

— Значит, ты на самом деле занималась в центре Сэма Уэстона?

— Совершенно верно, — кивнула Ава. — Выкладывалась по полной, каждое занятие как последнее. Через несколько месяцев после переезда в Лаббок я начала свою анестезиологическую практику. По ночам, когда студенты мирно спали в своих постельках, я приходила в центр. Более того, даже написала новую компьютерную программу для управления манекенами, устранив ошибки, которые были в университетской. Это потрясающий способ обучения, намного более эффективный, чем традиционные методики! Знаешь, я считаю настоящим преступлением, что медицинское образование не менялось последние сто лет. Ты только подумай, кардинальные изменения коснулись всех сфер нашей жизни — культуры, техники, технологии, — и только врачей обучают по тем же принципам, которые были приняты в начале прошлого века. Тебя не смущает, что в педагогическом смысле медицина — самая отсталая отрасль?

— Я не думал об этом, — с мрачным видом пробурчал Ной.

— А я думала! — отрезала Ава. — Неужели люди должны четыре года учиться в медицинском колледже, чтобы стать хорошими врачами? Нет, конечно! Может, в прошлом веке и должны были, но не сейчас. Считается, что общий курс позволяет расширять кругозор учащихся. Как по мне, это тоже большой вопрос. Или надо четыре года учиться на медицинском факультете, чтобы стать хорошим врачом? Нет, не думаю. Возможно, сто лет назад, когда большинство медицинских школ представляло собой фабрику по штамповке медицинских дипломов, но не в наше время. Или необходимо пару лет заниматься научными исследованиями и писать диссертацию? Нет, черт подери, разве что человек выбирает науку в качестве сферы профессиональной деятельности. В противном случае это топтание на месте. И доказательством моей правоты являюсь я сама! Я отличный анестезиолог, много лучше тех, кого мне довелось наблюдать в БМБ. Я провела более трех тысяч наркозов и в качестве куратора успешно руковожу ординаторами и сестрами-анестезистками. Знаю, тебя гложут сомнения по поводу трех последних смертей. Поверь, меня они тревожат еще больше. Это первые летальные случаи в моей практике и, надеюсь, последние. Но уверяю, причина вовсе не в том, что я не училась в ординатуре. И мы оба прекрасно знаем, что в деле Брюса Винсента вина лежит на докторе Мейсоне с его снобизмом, и в его ассистенте, который небрежно провел предварительный осмотр, и на самом пациенте. В отношении Элен Гибсон — тут роковую роль сыграла принятая у нас система: мне пришлось курировать сразу две операционные, и в одной из них ординатор начал наркоз без меня, а в истории болезни не упомянули о травме шеи. Ну и случай Филипа Харрисона: если не принимать во внимание печальный исход, убеждена, что никто не справился бы лучше меня. Большинство анестезиологов в БМБ вообще не имеют навыка — ни реального, ни виртуального — лечения злокачественной гипертермии. О да, теоретических знаний у них предостаточно, но если бы на кону стояла моя жизнь, я предпочла бы оказаться в руках анестезиолога с моим опытом. Что касается заявления сестры, будто бы я не сразу отключила подачу изофлурана, понятия не имею, зачем ей понадобилось врать, потому что у меня это отработано на уровне рефлекса. Может, Дороти и правда завидует, что я моложе и привлекательнее… — Внезапно Ава замолчала и, вскинув руки, словно сдаваясь на милость победителя, уставилась на Ноя. — Вот, собственно, и все. Теперь ты единственный, кто знает мою историю от начала до конца.

— И зачем ты рассказала ее мне? — спросил он. — Почему решила взвалить это бремя на меня?

— По двум причинам. Во-первых, чтобы спасти твою шкуру. СНБ рассматривает тебя как серьезную угрозу в отношении моего положения в клинике, поэтому они подключили службу безопасности Эй-би-си. А теперь напряги мозги и представь, чем это могло обернуться для тебя. И во-вторых, ты мне нравишься. Мы с тобой во многом похожи. Можешь воспринимать мои слова как комплимент. Мне нравится проводить с тобой время. Если уж быть до конца откровенной, поначалу я просто хотела воспользоваться тобой, чтобы решить проблему с Мейсоном, не прибегая к помощи Кейона и Джорджа. Но это было до того, как я узнала тебя поближе.

— Мне тоже нравится проводить с тобой время, — признался Ной. — Но…

— Никаких «но», — перебила его Ава. — Не стоит ворошить осиное гнездо. Учти, ради тебя я пошла на серьезный риск. Понимаю, ты не согласен: с твоей точки зрения, мой уникальный путь неправилен. Но пойми, это будущее медицинской школы. В ближайшие пять — десять лет система подготовки врачей изменится кардинально. Должна измениться. Мне самой потребовалось десять лет, чтобы получить профессию. Но я вынуждена была еще и работать, чтобы содержать себя, а иначе потратила бы вполовину меньше времени. Вскоре на подготовку специалиста — например, анестезиолога — будет уходить лет шесть вместо нынешних двенадцати. Расходы на здравоохранение снизятся, в том числе и за счет сокращения затрат на образование. Да, черт подери, давно пора признать: здравоохранение живет по законам бизнеса.

— Думаю, после того, что ты рассказала, я не смогу молчать, — начал Ной. — Как врач, настоящий врач, — уточнил он, — я обязан разоблачить тебя как шарлатана, которым ты и являешься. Прости. Возможно, насчет системы образования ты права: она серьезно устарела. Но в этом вопросе я не могу быть ни судьей, ни адвокатом.

— Мне жаль, но если ты сдашь меня, мне придется сделать то же самое.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не была до конца уверена, что даже после отстранения ты не перестанешь досаждать мне со своими расследованиями. Поэтому в качестве запасного варианта провела свое расследование. Точнее, попросила Кейона и Джорджа использовать информационные ресурсы Эй-би-си и покопаться в твоем прошлом. И надо же, какую интересную информацию они раскопали! Похоже, у вас, доктор Ротхаузер, как и у большинства людей, имеются свои тайны. И они несколько размывают тот безупречный образ, который вы являете миру. Вы, дорогой доктор, сами как фейковый аккаунт в «Фейсбуке». Так кто же вы, доктор Ротхаузер?

Лицо Ноя, еще пару минут назад пылавшее, побелело. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

— Парни обнаружили кое-что посерьезнее, чем подтасовка данных научного эксперимента, — продолжила Ава все тем же снисходительным тоном, взятым в начале разговора. — Хочешь услышать, что именно они нашли?

Ной неохотно кивнул.

— Прежде всего, было установлено, что твой отец не умер от сердечного приступа, а находится в тюрьме. И пробудет там еще очень и очень долго, возможно до конца жизни, за торговлю наркотиками, отмывание денег и покушение на убийство. Нашлись еще разные мелочи, не согласующиеся с биографическими данными, указанными тобой в резюме. Твоего отца зовут Питер Форрестер, а тебя звали Питер Форрестер-младший — до того момента, когда ты официально сменил имя и фамилию. Ротхаузер — девичья фамилия твоей матери. Ной — хорошее имя, сразу вспоминается библейский персонаж. Ну как, продолжать?

Молодой врач сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Только выступившая на лбу испарина говорила о внутреннем напряжении.

— Я так понимаю, молчание — знак согласия? — прищурилась Ава. — Итак, продолжим. В четырнадцать тебя арестовали за соучастие в некоторых отцовских аферах и отправили в колонию для несовершеннолетних в Южной Каролине. Однако приговор смягчили, поскольку было установлено, что имело место принуждение со стороны родителя. В восемнадцать тебя освободили, уголовное дело было закрыто, судимость аннулирована. К несчастью для тебя и к счастью для нас, в нынешнюю цифровую эпоху ничто не исчезает бесследно. Раньше судебные протоколы в буквальном смысле слова аннулировались: из дела просто изымали соответствующие страницы, и с концами. Но в компьютерные времена информацию невозможно уничтожить, и Декстер с Марлоу, имея доступ к информационным базам Эй-би-си, запросто отыскали нужные файлы. Теперь переходим к похвальным фактам вашей биографии, доктор Ротхаузер. Выяснилось, что в тюрьме ты успешно окончил среднюю школу, причем по ряду предметов у тебя были высшие баллы. Когда ты изъявил желание стать врачом, курирующий тебя инспектор приложил массу усилий, чтобы его подопечного приняли в Колумбийский университет.

— Моя судимость официально аннулирована, — вновь обретя дар речи, заявил Ной. — Тебе не удастся использовать против меня давний приговор.

— Это верно. До некоторой степени. — Уголки рта Авы поползли вверх в тонкой проницательной улыбке. — Но есть один скользкий момент, с точки зрения этики и предельной честности, за которые ты так горячо ратуешь. Когда ты заполнял анкету Управления по борьбе с наркотиками для получения медицинской лицензии, в графе «были ли вы осуждены за какие-либо уголовные преступления» тебе следовало поставить галочку в квадратике «да», а на обороте формы пояснить, когда, где и по какой статье вынесен приговор, а также отметить, что судимость аннулирована. Будет интересно посмотреть, как отнесется управление к тому, что ты утаил эту информацию, особенно с учетом характера преступления — незаконный оборот наркотиков. По закону тебя должны лишить лицензии, и, сам понимаешь, на карьере врача можно будет поставить жирный крест. Не менее интересно, как отреагирует на твою ложь совет ординатуры, который соберется двадцать третьего августа, чтобы рассмотреть вопрос о твоем восстановлении в должности главного ординатора. На мой взгляд, тут дело посерьезнее, чем махинации с докторской диссертацией.

— Они не могут использовать против меня аннулированную судимость, — повторил Ной, но в его голосе уже не слышалось прежней уверенности.

— Верно. Однако консультативный совет ординатуры уполномочен выносить решения в отношении этической стороны дела, — заметила Ава. — Но давай не будем сейчас препираться по поводу мелочей, ведь наша история еще не окончена и впереди нас ждут грандиозные открытия. Мы выяснили, что твоя мать, страдающая болезнью Альцгеймера, помещена в соответствующее медицинское учреждение. Кроме того, твоя сестра, у которой имеется хромосомная аномалия, также находится в больнице. Подтвердилось, что тебе пришлось на год прервать учебу, чтобы помогать сестре и матери. Однако ты работал в администрации медицинского факультета и имел доступ к их компьютеру, как и я — к компьютеру университета Бразоса. И поскольку мы оба обладаем некоторыми хакерскими талантами — помнишь, мы ведь два сапога пара, — я попросила Кейона и Джорджа провести нечто вроде экспертизы твоих личных данных в базе БМБ. Никаких явных подделок они не обнаружили, но есть детали, заставляющие предположить, что в файлы внесены изменения. Допустим, на данном этапе невозможно однозначно утверждать, что при поступлении в ординатуру ты предоставил ложную информацию. Тут потребуется дополнительное расследование, но я уверена: парни справятся. И это еще один важный пункт, где ты уязвим.

Ава сделала паузу и уставилась на Ноя, ожидая его реакции. Но он по-прежнему молча сидел в кресле и не моргая смотрел прямо перед собой.

— Вижу, ты огорчен. Ну, оно и понятно, — так и не дождавшись ответа, продолжила Ава. — Ты хочешь стать одним из лучших хирургов в стране, и для достижения поставленной цели тебе приходится много и упорно работать. Я хочу добиться того же в своей области. И мне тоже пришлось немало потрудиться, хоть я и шла другим путем. Так почему же я притащила тебя сюда и посвятила в тайны, о которых больше никто не знает? Все очень просто: я понимаю, как много у нас с тобой общего, и ты мне нравишься. И единственный выход из сложившейся ситуации, которую я создала намеренно — да-да, самый настоящий мексиканский тупик[24] из нас с тобой и СНБ, — заключается в том, чтобы согласиться на статус-кво и сложить оружие. При этом каждый из нас останется в выигрыше. В противном случае мы все проиграем.

— Ты не перестаешь удивлять меня. Что ни слово — новое открытие, — вздохнул Ной. — С чего ты взяла, что твои боссы держат тебя под прицелом? Ты же их лучший лоббист, настоящее сокровище.

— Если им станет известно, что у меня нет университетского образования, я моментально превращусь из лучшего лоббиста в заклятого врага.

— То есть, ты хочешь сказать, они не знают, что ты шарлатанка? — вытаращил глаза Ной в очередном потрясении.

— Нет, конечно, — подтвердила Ава.

— Ладно. Тогда каким образом ты держишь под прицелом СНБ?

— Ну, это проще простого. Я могу разрушить то, что сама же построила, когда предотвратила внесение поправок в закон о пищевых добавках. Кроме того, я настолько хорошо знаю изнанку их бизнеса, что могу серьезно скомпрометировать саму индустрию.

Последовала еще одна долгая пауза. Ной молчал, пытаясь осмыслить факты, которые Ава вывалила на него за последние полчаса. Наконец он набрал побольше воздуху и произнес глухим голосом:

— Итак, чего ты хочешь от меня? Что я должен делать?

— Ничего. — Ава расплылась в улыбке, явно довольная тем, что разговор перешел в конструктивное русло. — Смысл как раз в том, чтобы ты ничего не делал. Люди из СНБ должны быть уверены, что ты больше не станешь предпринимать попыток дискредитировать меня. Как ты совершенно верно заметил, они считают меня настоящим сокровищем и не скупятся на вознаграждение, подтверждением чему служат мой дом и образ жизни, который я веду и который мне чрезвычайно нравится. Конечно, еще убедительнее будет, если ты согласишься на сотрудничество.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я начну заниматься пропагандой пищевых добавок?

— Именно это я и имею в виду, — усмехнулась Ава. — Слезьте уже со своего Олимпа, доктор Ротхаузер. Производители пищевых добавок стараются очистить свою отрасль от шарлатанов. Компании бывают разные, и далеко не все они одинаковы. Как и везде, и в медицине в том числе, есть добросовестные производители, а есть мошенники; есть хорошие врачи, а есть негодные. Плохие компании действительно плохи, особенно те, кто получает продукцию из Индии и Китая. Они кричат на каждом углу о пользе добавок, хотя на самом деле ничего, кроме прибыли, их не интересует. Но при твоем участии мы могли бы стать позитивной силой внутри отрасли, заставляя производителей задуматься об ответственности за ядовитое зелье, которое они рекламируют и продают в своих ярких пузырьках и коробочках. При этом, уверяю тебя, на рынке есть немало честных компаний, серьезно относящихся к своей продукции, и они прекрасно осведомлены о том, какой ущерб репутации отрасли наносят мошенники. Реальность такова, доктор Ротхаузер, что мы можем принести гораздо больше пользы, работая вместе с производителями пищевых добавок, чем, оставаясь в стороне, заниматься бессмысленной борьбой с ветряными мельницами. — Ава остановилась и перевела дух, понимая, что увлеклась. — Ну, что скажешь? — спросила она более спокойным тоном.

— Мне надо подумать, — откликнулся Ной.

— Хорошо, подумай, — согласилась она. — Но если тебя действительно возмущают «продавцы змеиного масла», как ты неоднократно говорил, то вот тебе, пожалуйста, отличный шанс повлиять на ситуацию, потому что сама по себе она не изменится. Проблема в том, что в данной области, как и во всей системе здравоохранения, крутятся огромные деньги и слишком много влиятельных политиков присосалось к этой кормушке. Ну и последнее: полагаю, вознаграждение, которое ты мог бы получать в СНБ — а оно будет более чем приличным благодаря твоему статусу выпускника Лиги Плюща, — с легкостью покроет долг за учебу в университете и расходы на содержание матери и сестры. По-моему, звучит неплохо, как ты считаешь?