Шифр Александра

1

Рифы Рас-Мохаммед, Синай, Египет

Дэниел Нокс лениво дремал на корме, когда кто-то встал между ним и послеполуденным солнцем. Он открыл глаза, увидел девушку и настороженно оглянулся — Макс ясно дал понять, что на сегодня ее зарезервировал за собой Хасан аль-Ассьюти, человек гордый, имеющий вполне определенную репутацию и тщательно ее поддерживающий. Любой, кто посмеет покуситься на то, что он считал своим, рисковал нарваться на серьезные неприятности.

— Что тебе? — спросил Дэниел.

— А ты и вправду бедуин? — поинтересовалась она. — Тот парень, Макс, сказал, что ты бедуин, а по-моему, ты совсем и не похож. То есть я хочу сказать… да, ты тоже смуглый… и волосы, и брови… но…

Слушая сбивчивое объяснение, Нокс думал, что девчонка не зря привлекла внимание Хасана, большого любителя блондинок: очаровательная улыбка, большие, редкого лазоревого цвета, глаза, хорошая кожа с редкими бледными веснушками и розоватыми крапинками от угрей, аккуратная фигурка в светло-зеленом, с желтым, бикини.

— У моего отца мать из бедуинов, — сказал он, чтобы помочь ей выбраться из словесного лабиринта. — Вот и все.

— Bay! Бабуля — бедуин! — Она приняла его объяснение как приглашение сесть. — И какая она была?

Нокс приподнялся на локте, щурясь от бьющего в глаза солнца.

— Она умерла еще до того, как я родился.

— О, извини. — На щеку упал влажный локон. Девушка смахнула его и обеими руками собрала волосы в пучок на затылке. Грудь ее при этом дерзко выпятилась. — Так ты здесь вырос? В пустыне?

Он оглянулся. Они были на водолазном боте Макса Страти, стоявшем на якоре в Красном море.

— В пустыне? — переспросил Дэниел.

Она шутливо шлепнула его по груди.

— Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Я англичанин.

— А мне нравится твоя татуировка. — Она провела пальцем по синей, с золотом, шестнадцатиконечной звезде на правом бицепсе. — Это что?

— Вергинская звезда. Символ Аргеадов.

— Кого?

— Царской династии Древней Македонии.

— Что? Это где Александр Македонский?

— Очень хорошо.

Она сморщила носик.

— Так ты его фанат, да? Я где-то слышала, что он был пьяница и вообще скотина.

— Ты не тех слушала.

Девушка улыбнулась, довольная тем, что ей возразили.

— Разве? Ну так расскажи.

Нокс нахмурился. С чего начать рассказ о таком человеке, как Александр?

— Однажды его армия осадила город Мултан. Это случилось уже в конце похода. Солдаты устали от войны и не желали драться. Хотели поскорее вернуться домой. Но Александр не торопился возвращаться. Он первым поднялся на стену. Защитники города оттолкнули все остальные лестницы, и он оказался один на укреплениях. Любой нормальный человек в такой ситуации попытался бы спастись, верно? И знаешь, что сделал Александр?

— Что?

— Спрыгнул со стены. На ту сторону. Один. Только так он мог заставить своих солдат последовать за ним. И они пошли за ним. Разнесли на кусочки крепость и успели спасти его в самый последний момент. Раны, полученные Александром в тот день, скорее всего и приблизили кончину полководца, но и к его славе прибавили немало. Он хвастал тем, что шрамы покрывают все его тело, кроме спины.

Девушка рассмеялась:

— Ну и псих.

— Другое время. Знаешь, когда к нему в плен попала мать персидского царя, он взял ее под свою личную защиту. А когда Александр умер, она так расстроилась, что заморила себя голодом до смерти. Своего сына, заметь, она так не оплакивала. Ради психопата такое не делают.

— Ха. — Было ясно, что тема Александра для нее исчерпана. Девушка поднялась на колени и потянулась через Дэниела к переносному красно-белому холодильнику. Откинула крышку и стала неспешно перебирать банки и бутылки. Груди при этом почти вывалились из купальника и покачивались над ним, маня розовыми, как лепестки, сосками. Во рту у Нокса пересохло. Прием, конечно, не новый, но действовал безотказно. Тем не менее мысль о Хасане заставила его стиснуть зубы и отвернуться. Когда девушка села, в руке у нее была открытая бутылка, а на губах играла лукавая улыбка.

— Хочешь?

— Нет, спасибо.

Она пожала плечами. Приложилась к горлышку.

— Давно знаешь Хасана?

— Нет.

— Но ты же его друг, да?

— Он мне платит, вот и все.

— Но он кошерный, верно?

— Не самое подходящее слово для характеристики мусульманина.

— Ну, ты же понимаешь, о чем я.

Нокс пожал плечами. Поздновато спохватилась. Хасан нашел ее в ночном клубе, а не в воскресной школе, и если он ей не понравился, надо было сразу же так и сказать. Все просто. Есть наивность и есть глупость. Девочка не могла не понимать, что делает.

Как раз в этот момент из каюты появился Макс Страти.

— Что тут происходит? — холодно спросил он, подходя ближе.

Макс приехал в Шарм-эль-Шейх в отпуск двадцать лет назад, да так и остался. Египет устраивал его во всем, и портить отношения с Хасаном ему было ни к чему.

— Просто разговариваем, — ответил Нокс.

— Своим временем можешь распоряжаться как угодно, но не моим. Мистер аль-Ассьюти желает, чтобы его гости еще раз спустились под воду.

Нокс поднялся.

— Сейчас все приготовлю.

Девушка тоже вскочила и с наигранным восторгом захлопала в ладоши.

— Отлично! А я уже думала, что больше нырять не будем.

— Думаю, в этот раз обойдемся без тебя, Фиона, — отрезал Макс. — На всех баллонов не хватит. Останешься с мистером аль-Ассьюти.

— О… — Словно испуганный ребенок, она осторожно положила руку на запястье Дэниела.

Тот раздраженно качнул головой, повернулся и шагнул к корме, где в пластмассовых ящиках лежали легкие водолазные костюмы, ласты, шноркели и очки для подводного плавания. Здесь же стояли стальные баллоны со сжатым воздухом. Дэну хватило одного беглого взгляда, чтобы убедиться в том, что он и без того знал: баллонов хватает на всех. Макс не сводил с него глаз, и Нокс заставил себя не оглядываться. Девушка не его проблема. Она достаточно взрослая, чтобы самой о себе позаботиться. Он ее не знает и ничем ей не обязан. Дэну стоило немалых трудов добиться какого-то положения в этом городе, и он не станет рисковать всем только потому, что какой-то глупышке захотелось сэкономить на ленче. Только вот толку от таких рассуждений мало. Злой на весь мир и на самого себя, Нокс опустился на корточки перед ящиками и принялся проверять оборудование.

2

Археологический лагерь МФАР, дельта Нила, северный Египет

— Эй! — негромко крикнула Гейл Боннар. — Здесь кто-нибудь есть?

Она терпеливо подождала, но никто не ответил. Странно. Со слов Кристоса Гейл поняла, что нужна Елене, чтобы перевести остраконы, глиняные черепки, употребляющиеся в древности для письма. Но ни самой Елены, ни ее грузовичка видно не было, а склад, где она обычно работала, оказался закрыт. Гейл раздраженно пожала плечами. Дело не в том, что ей пришлось тащиться сюда с другой стороны лагеря, но прогулка заняла пятнадцать минут, а у нее и своих забот хватало. Постояв еще немного, она заметила, что дверь приоткрыта, чего раньше никогда не случалось. По крайней мере Гейл, бывая здесь, открытой ее не видела. Она постучала и, снова не получив ответа, осторожно переступила порог. На полках лежали аккумуляторные лампы, молотки, корзины, кирки, веревки и прочее археологическое оборудование. Посредине пола темнела квадратная дыра, из которой выступала верхушка деревянной лестницы.

Гейл опустилась на корточки, сложила ладошки рупором и снова позвала. Результат тот же. Подождав несколько секунд, позвала еще раз. Снова ничего. Она выпрямилась, сложила руки на груди и задумалась. Елена Колоктронис, глава МФАР, Македонского фонда археологических раскопок, относилась к числу тех руководителей, которые считают своих сотрудников некомпетентными профанами, а потому пытаются по мере возможности делать все сами. Занимаясь одним делом, Елена частенько бросала работу и убегала, чтобы приглядеть за другой. Может быть, так случилось и сейчас. Или кто-то что-то напутал. Проблема в том, что Елене не угодить. Если пойти искать ее, она скажет, что надо было ждать на месте. Останешься ждать, заявит, что нужно было поискать.

Гейл снова присела и поморщилась от боли — все тело ныло после долгого рабочего дня. Позвала в третий раз. Ничего. В голову полезли тревожные мысли. Что, если Елена свалилась вниз? Гейл включила фонарь, но шахта уходила далеко в глубину, и луч терялся в темноте. Наверное, лучше все-таки проверить — по крайней мере хуже от этого никому не будет. Гейл плохо переносила высоту, а потому перед тем, как начать спуск, перевела дыхание и лишь потом осторожно поставила ногу на первую ступеньку. Лестница не шаталась, перекладины держали прочно, и лишь веревки, которыми она крепилась к стене, слегка поскрипывали. Шахта оказалась глубже, чем можно было ожидать, — примерно около шести метров. В Дельте на такую глубину попасть трудно — мешают грунтовые воды, — но раскопки проходили на склоне холма, на безопасном расстоянии от реки с ее ежегодными разливами, поэтому, в частности, люди и обосновались здесь в древние времена. На очередной зов снова никто не ответил. В обступившей тишине слышалось только ее собственное, усиленное ограниченным пространством дыхание. По стенам бесшумно стекали ручейки песка. Страх уступал место любопытству. До Гейл, конечно, доходили кое-какие слухи об этом месте, хотя никто из коллег не осмеливался говорить открыто.

Вот и дно. Под ногами хрустнули осколки базальта, гранита и кварцита — словно здесь когда-то разбили древние монументы и статуи. Узкий коридор уходил влево. Гейл подала голос, но уже потише, с надеждой, что ее никто не услышит. Фонарь замигал, а потом и совсем погас. Она постучала им о стену, и огонек ожил. Слева на стене — рисунок с удивительно яркими красками. Его, несомненно, очистили и, возможно, отретушировали. Повернутая в профиль человеческая фигура, судя по одежде, солдата, но с волчьей головой и лохматым загривком. В левой руке палица, в правой — воинский жезл, за правым плечом — алый флаг на фоне бирюзового неба.

Гейл не специализировалась на древнеегипетских богах, но и она узнала Вепвавета, бога-волка, слившегося в конце концов с Анубисом, шакалом. Имя его переводилось как «Открывающий Пути». Один из вариантов этого имени, Упуаут, получил миниатюрный робот, специально разработанный для исследования таинственных воздуховодов Великих пирамид. Если память не изменяла Гейл, интерес к нему сильно ослаб в период Среднего царства, примерно за шестнадцать веков до наступления новой эры. Однако шедшед, египетский штандарт, который держал в руке Вепвавет, рассказывал иную историю, поскольку изображенные на нем голова и плечи принадлежали приятному молодому человеку с блаженным выражением обращенного к небу лица. Когда видишь перед собой портрет Александра Великого, ошибиться нетрудно. Его влияние на иконографию было настолько велико, что на протяжении нескольких последующих веков многие мечтали быть похожими на него. В любом случае, будь на штандарте сам Александр или его подражатель, рисунок не мог быть создан ранее 332 г. до н. э. Сам собой напрашивался вопрос: что он делает на полотнище, которое держит Вепвавет, бог, о существовании которого забыли за тысячу лет до великого завоевателя?

Отложив решение головоломки до лучших времен, Гейл продолжила путь по коридору, время от времени негромко окликая Елену. Фонарь снова погас, и подземелье погрузилось в абсолютную тьму. Гейл прибегла к проверенному способу, постучала им о стену, и он снова включился. Ей встретилась еще одна фреска, идентичная первой, но еще не полностью расчищенная. Кое-где на стенах стали появляться признаки того, что когда-то здесь бушевал сильнейший пожар. Вверху промелькнул кусок белого мрамора с изображением двух лежащих волков. Гейл нахмурилась. Захватив Египет, македонцы дали многим городам греческие названия, основой для которых послужили местные культы. Если в этом месте почитали Вепвавета, то тогда, конечно…

— Гейл? Гейл! — кричала у нее за спиной Елена. — Вы здесь? Гейл?

Гейл спешно повернула назад.

— Елена? Это вы?

— Что, черт возьми, вы здесь делаете?

— Подумала, что вы, может быть, упали, что вам требуется помощь. Никто не отвечал…

— Немедленно вылезайте оттуда! — завопила Елена. — Поднимайтесь! Сейчас же!

Гейл поползла вверх по лестнице. Перед тем как высунуть голову из шахты, она перевела дух и торопливо заговорила:

— Кристос сказал, что вы хотите меня видеть и…

— Сколько раз вам говорить, что это запретная зона и посторонним здесь делать нечего! — заорала ей в лицо Елена. — Сколько раз?

— Извините, госпожа Колоктронис, но…

— Кем вы, черт возьми, себя возомнили? — Щеки ее горели гневным румянцем, на шее проступили жилы, как у скаковой лошади на финише. — Кто разрешил вам спуститься? Как вы смеете!..

— Я подумала, что вы упали, — беспомощно, не зная, что еще сказать, ответила Гейл. — Что вы, может быть, разбились и вам требуется помощь.

— Не перебивайте, когда я говорю!

— Я и не…

— Не смейте! Слышите, не смейте!

Гейл стиснула зубы, чтобы удержаться и не ответить на грубость грубостью. Не прошло еще и трех недель, как Елена сама позвонила ей и умоляла оставить на месяц работу в Сорбонне над проектом демотического словаря и приехать в Египет на замену заболевшему ассистенту по языкам. Оценивая окружающих, люди инстинктивно чувствуют, чего они стоят против того или иного человека. Гейл прекрасно понимала, что в противостоянии с Еленой у нее нет ни единого шанса. Когда та взорвалась в первый раз, Гейл была шокирована. Однако новые коллеги лишь пожали плечами и объяснили, что начальница стала такой уже давно, после смерти мужа. Она кипела, как юная, только что родившаяся планета, отбушевавшего внутри гнева, прорывавшегося непредсказуемыми выплесками ярости и впечатляющими сценами буйства. В лагере к ним привыкли и относились как к чему-то рутинному и неизбежному, наподобие гнева древних богов, которых следует бояться и умилостивлять. Учитывая все это, Гейл покорно стояла и молча выслушивала жестокие и незаслуженные упреки в собственной некомпетентности, неблагодарности и безответственности, мрачные предсказания по поводу ее дальнейшей карьеры, которой она уже нанесла непоправимый урон своими необдуманными поступками, и тех неприятностей, которые, несомненно, еще ждут ее, когда все выйдет наружу.

— Мне очень жаль, госпожа Колоктронис, — сказала она, когда поток начал ослабевать. — Кристос передал, что вы хотите меня видеть.

— Он должен был предупредить, что я сама приду.

— Мне он этого не сказал. Я пришла сюда и, не увидев вас, подумала, что вы, может быть, упали в шахту.

— Куда вы ходили?

— Никуда. Я лишь успела спуститься.

— Хорошо, — недовольно бросила Елена. — Не будем больше об этом. Но ни в коем случае не говорите Казиму, что вы спускались в шахту, иначе даже я не смогу вас защитить.

— Я никому ничего не скажу, госпожа Колоктронис. — Казим, представлявший на месте раскопок Верховный совет, вел себя не менее скрытно и таинственно, чем Елена, и последняя, несомненно, оказалась бы в весьма неудобном положении, если бы он узнал, что она оставила дверь незапертой и без охраны.

— Идемте со мной. — Елена заперла на замок стальную дверь и повела Гейл за собой. — Есть один остракон, по которому мне хотелось бы узнать ваше мнение. Я перевела его на девяносто девять процентов и надеюсь, что вы поможете мне с оставшимся одним.

— Конечно, госпожа Колоктронис, — покорно сказала Гейл. — Спасибо.

3

— Ты что, идиот? — зло бросил Макс, проследовавший за Дэниелом на корму. — Жажда смерти обострилась или что? Сколько раз я тебя предупреждал: женщин Хасана не трогать. Чего ты к ней полез?

— Она сама подошла. Наверное, захотелось поговорить. Не гнать же ее.

— Ты с ней флиртовал.

— Это она со мной заигрывала.

— Так это ж еще хуже. Черт! — Макс осторожно оглянулся. Работать на Хасана было нелегко, а потерять доверие — страшно.

— Извини. Буду держаться от нее подальше, — пообещал Нокс.

— Так-то лучше. Поверь мне, перейдешь Хасану дорогу, и вы с Риком можете позабыть о своем проектишке очень надолго.

— Потише.

— Я тебя просто предупреждаю. — Макс помахал у него перед носом пальцем, словно собираясь сказать что-то еще, потом повернулся и отошел.

Нокс проводил его угрюмым взглядом. Макс ему не нравился, и чувство было взаимным, но оба ценили сложившиеся взаимовыгодные отношения. Макс руководил школой дайвинга, а Дэниел был опытным и надежным инструктором, умевшим находить подход к туристам, благодаря чему их клиентура постоянно увеличивалась. А еще он работал за гроши. Макс же разрешал ему в свободное время пользоваться ботом и гидролокатором.

Дэниел приехал в Шарм-эль-Шейх три года назад. Шла четвертая неделя его пребывания в этом городке, когда с ним случилось нечто невероятное. И определенную роль в случившемся сыграла та самая татуировка, что привлекла внимание Фионы. Однажды вечером Дэниел сидел с бутылкой пива на набережной, когда к нему подошел здоровяк-австралиец.

— Не против, если присяду? — вежливо осведомился он.

— Пожалуйста.

— Меня зовут Рик.

— А меня — Дэниел. Но все называют меня Ноксом.

— Да, мне так и сказали.

Нокс с прищуром посмотрел на него.

— А ты расспрашивал?

— Ты, говорят, археолог.

— Был.

— Отказался от археологии, чтобы стать инструктором по дайвингу? — недоверчиво спросил Рик.

— Скорее, наоборот. Разругался с истеблишментом.

— А… — протянул Рик и наклонился к Ноксу. — Интересное тату.

— Думаешь?

Рик кивнул.

— Если покажу кое-что, не проболтаешься?

— Конечно. — Нокс пожал плечами.

Рик опустил руку в карман, вытащил спичечный коробок. Внутри, на ватной подкладке, лежала золотая слезинка примерно в дюйм длиной, с ушком на узком конце для застежки или цепочки. Судя по розовым пятнышкам, ее вырезали из коралла. И на основании ее проступала крошечная шестнадцатиконечная звезда.

— Нашел пару лет назад. Подумал, что, может быть, ты расскажешь мне о ней побольше. Если не ошибаюсь, это ведь символ Александра, да?

— Точно. Где ты ее нашел?

— Конечно, — хмыкнул Рик и, забрав украшение, убрал его в спичечный коробок, а коробок спрятал в карман, — так я тебе и сказал. Ну? Какие есть идеи?

— Это может быть что угодно, — пожал плечами Нокс. — Щеточка для платья, сережка…

— Что? — нахмурился Рик. — Александр носил сережки?

— Звезда вовсе не означает, что вещь принадлежала ему лично. Возможно, кому-то из слуг.

— Вон оно что… — разочарованно протянул австралиец.

Нокс задумчиво посмотрел на него.

— Так ты нашел ее в рифах?

— Да. А что?

— Ничего, просто странно. Александр никогда не был вблизи этих мест. И его люди тоже.

— А я думал, ты действительно археолог, — фыркнул Рик. — Даже мне известно, что он побывал в Египте и ездил в пустыню к этому… как его…

— К Оракулу Амона в оазисе Сива. Да, это известный факт. Но ты уж мне поверь, через Шарм-эль-Шейх Александр не проходил. Он пересек Синай севернее.

— Да? И больше здесь не появлялся?

— Нет, разве что… — Идея была безумная, но сердце вдруг запрыгало в груди. — Боже…

— Что такое? — заволновался Рик, прочтя что-то в его лице.

— Нет. Нет, ничего. Этого не может быть.

— Чего не может быть? Расскажи.

Нокс решительно покачал головой:

— Ничего.

— Эй, перестань, приятель. Раз уж начал, договаривай до конца.

— Хорошо. Но только если ты скажешь, где ее нашел.

Рик пристально посмотрел на него:

— Думаешь, там есть еще, да? Ты ведь об этом подумал?

— Не совсем. Но это вполне возможно.

Австралиец колебался.

— Ты ведь дайвер?

— Да.

— Мне нужен напарник. Одному там не управиться. Если скажу, могли бы поработать вместе. Согласен?

— Конечно.

— Ладно. Выкладывай.

— Отлично. Но имей в виду, это всего лишь предположение. Шансы на то, что все именно так…

— Я понял. Ближе к делу.

— Тебя какой вариант больше устраивает, полный или сокращенный?

Рик усмехнулся:

— Мне спешить некуда.

— Сначала я обрисую тебе общую ситуацию. Александр посещал Египет только один раз за всю жизнь и оставался здесь лишь несколько месяцев. Он пересек Синай в северной его части, прошел в Дельту, потом отправился в Мемфис, тогдашнюю столицу страны, где его провозгласили фараоном. Мемфис находился чуть южнее нынешнего Каира. Из Мемфиса его путь лежал на север. Он прошел по побережью в западном направлении, в сторону Паратония, современного Мерса-Матрух, основал Александрию и снова двинулся на юг, через пустыню, в Сиву. А его отряд, вероятно, заблудился. Как рассказывает один источник, они бы все умерли от жажды, если бы не встретили двух говорящих змей, которые проводили их в оазис.

— Ох уж эти говорящие змеи. Чуть что — они всегда на месте.

— Более правдоподобную историю излагает Аристобул, который пишет, что отряд шел за двумя воронами. Буроголовые вороны встречаются в тех местах и сейчас, так что ничего удивительного в этой версии нет. К тому же вороны часто летают парами. Если не находят змей или саранчу, держатся вблизи людей, подбирают отбросы. А потом возвращаются в ближайший оазис. Так что если следовать за ними…

Рик кивнул:

— Понял. Что-то вроде пустынных дельфинов.

— Можно и так сказать, — согласился Нокс. — Как бы там ни было, они привели Александра в Сиву, где он проконсультировался с Оракулом, после чего двинулся по караванному пути на восток, к оазису Бахария, где находится посвященный ему знаменитый храм. И уже оттуда вернулся в Мемфис. Вот и все. А дальше — воевать с персами. Но потом, уже после смерти Александра, его привезли в Египет, чтобы похоронить здесь.

— Ага! И ты думаешь, эта штучка оказалась здесь именно тогда? Когда его везли хоронить?

— Я думаю, что это вполне возможно. Не забывай, речь идет не о ком-нибудь, а об Александре Македонском. Когда он решил отомстить Ксерксу за вторжение в Грецию, то переправился через Геллеспонт с тридцатью тысячами македонцев, зная, что придется столкнуться с армией в десять раз большей. Он разбил персов не раз, не два, а целых три раза и не остановился на этом. Александр провел десятки сражений и победил во всех, став самым могущественным человеком в истории мира. Когда умер его друг Гефестион, он приказал сложить деревянную пирамиду в восемьдесят метров высотой — что-то вроде современной Сиднейской оперы — и сам ее поджег, чтобы полюбоваться пожаром. Можешь представить, каких похорон требовали его люди, когда умер он сам.

— Я понял.

— О погребальном костре не могло быть и речи. Тело Александра считалось слишком ценной реликвией, чтобы предать его огню. Помимо прочих обязанностей, на нового царя Македонии свалилась еще и обязанность похоронить предшественника. Тот, кто владел телом Александра, становился самым серьезным претендентом на престол, учитывая, что он не назвал преемника и за освободившееся место боролись все.

Рик кивком указал на пустую бутылку:

— Будешь еще?

— Да. Спасибо.

— Два пива! — крикнул австралиец бармену. — Извини. Ты говорил, что на освободившееся место нашлось много претендентов.

— Да. У Александра был брат, но он страдал слабоумием. Его жена, Роксана, была беременна, но могла родить дочь. К тому же македонцы не хотели, чтобы ими, покорителями всего тогдашнего мира, правил полукровка. Вопрос о наследнике армия решала еще в Вавилоне, и после долгих споров генералы пришли к компромиссу. Править будут двое, слабоумный брат Александра и сын, если родится мальчик, — впоследствии Роксана и впрямь родила сына, Александра Четвертого, — но различные области империи будут находиться в административном управлении сатрапов, ответственных перед триумвиратом. Ты еще не запутался?

— Продолжай.

— Одним из генералов Александра был человек по имени Птолемей. Между прочим, это он утверждал, что в Сиву императора привели говорящие змеи. Только не надо принимать его за туповатого вояку. Проницательный, умный, рассудительный, Птолемей одним из первых понял, что без Александра империя неизбежно распадется на части, и забронировал за собой Египет. Богатая страна, находится на периферии, в чужие войны ее втянуть не так-то легко. Ему удалось получить сатрапию, обосноваться в Египте и в конце концов стать фараоном и основоположником династии Птолемеев, которая закончилась на Клеопатре. Все понятно?

Принесли пиво. Чокнулись.

— Давай дальше, — сказал Рик.

— Получить титул фараона Птолемею было трудно. Египтяне признали бы не каждого. Для них большое значение имела легитимность, обоснование прав на престол. С Александром никаких проблем не было — живой бог, особа царской крови, воин, изгнавший ненавистных персов. Подчиниться такому человеку не унизительно, а почетно и выгодно. А Птолемея египтяне не знали и признавать не спешили. Вот почему ему был так нужен некий символ высшей власти.

— Ага. — Рик слизнул пену с верхней губы. — Тело Александра.

— Пятерка за правильный ответ, — усмехнулся Нокс. — Птолемей вознамерился заполучить его, но в этом желании он был не одинок. Во главе македонского триумвирата стоял Пердикка, не уступавший Птолемею в амбициях. Он намеревался отвезти тело Александра в Македонию и похоронить в Эдессе, на севере Греции, рядом с его отцом, Филиппом. Но перед ним стояла нелегкая проблема: как доставить тело из Вавилона в Македонию. Его же не погрузишь на первый попавшийся корабль. Требовалось соблюсти определенные церемонии.

Рик кивнул.

— Я и сам люблю путешествовать с удобствами.

— Подробное описание подготовки к переходу оставил историк Диодор Сицилийский. Тело Александра набальзамировали, положили в гроб из чеканного золота и покрыли несколькими слоями дорогих ароматных специй. Был заказан катафалк, на изготовление которого ушел целый год. Это был настоящий золотой храм на колесах длиной шесть и шириной четыре метра. Золоченые ионические колонны с акантом поддерживали высокую сводчатую крышу из золотых пластинок с драгоценными камнями. На крыше высилась золоченая мачта, сиявшая на солнце, как молния. В каждом углу — золоченая статуя Ники, богини победы, с трофеями в руках. Золотой карниз украшали козлиные головы, с которых свисали золотые кольца, поддерживавшие разноцветную гирлянду. Пространство между колоннами затянули золоченой сеткой, защищавшей гроб от палящего солнца и возможного дождя. Передний вход охраняли золоченые львы.

— Чертова прорва золота, — скептически заметил Рик.

— Не забывай, Александр был очень богат. Только из персидской казны он взял более семи тысяч тонн золота и серебра. Чтобы перевезти лишь это, потребовалось двадцать тысяч мулов и пять тысяч верблюдов. А знаешь, как они хранили все это золото?

— Как?

— Его плавили и заливали в горшки, которые потом разбивали.

— Черт возьми, — рассмеялся Рик. — Неплохо бы найти такой кувшинчик.

— Никто бы не отказался. И кстати, генералы не смели присваивать себе всю добычу. Александр щедро награждал своих воинов. Прижимистость — верный способ потерять доверие. Так или иначе, в конце концов все было готово. Катафалк получился таким тяжелым, что пришлось изобрести колеса с амортизаторами и специальные мосты. Впереди шли строители, прокладывавшие каравану дорогу, а тащили гроб шестьдесят четыре мула. — Нокс отпил пива и кивнул: — Да, шестьдесят четыре мула. На каждом позолоченная корона и инкрустированный драгоценными камнями ошейник. С обеих сторон свисало по золотому колокольчику. И в каждом колокольчике был золотой язычок. Вроде той подвески, что лежит у тебя в спичечном коробке.

— Кончай дурить, — недоверчиво пробормотал явно потрясенный Рик.

— Слушай дальше, — ухмыльнулся Нокс. — Дело в том, что катафалк со всем этим золотом и прочим растворился. Исчез без следа.