Школа Хизер Блоссом. Часть 2

❖ Первый курс. Ламмас ❖

Директор вернулся из отпуска перед самым Ламмасом, застав школу уже украшенной к последнему летнему Шабашу. Разомлевшие от отдыха, плавно переходящего в безделье, первокурсники не сразу собрались в классе, нескольких побудило прийти только осознание того, что это последнее теоретическое занятие.

Часть времени урока заняло выяснение, где мастер Персиваль отдыхал, причем особо усердствовали в расспросах Дебора и Констанс.

«Как будто он с ними должен был это время провести!» — подумала Элли, уже закатывая глаза, но, когда однокурсники начали ругать бретонцев, похитивших из школы очередной кубок, сама рьяно подключилась к разговору.

В конце концов время дошло и до Ламмаса.

— Лугнасад, который отмечается первого августа, известен также под названием «свадьба Луга». Луг — бог кельтского пантеона, который покровительствует земледелию и разным ремеслам. Кельты называли его «длинноруким» и «многоискусным». По викканской традиции этот день символизирует появление первых «плодов любви» Бога и Богини, то есть урожая.

Сам Луг, чье имя переводится как «сияющий», является богом искусств и ремесел: он защищает плотников, кузнецов, арфистов, врачей, портных, земледельцев, воинов и героев. Во время Ламмаса начинают собирать первые плоды и наслаждаются ими, принимая энергию плодородия.

Праздник Лугнасад является не только скотоводческим, но и земледельческим: он отмечает переход от одного сезона к другому. В древних кельтских источниках день Ламмас объясняется как период когда «земля страдает под тяжестью своих плодов».

Основными особенностями праздника являются торжественное начало жатвы или других сборов урожая, обрядовое употребление плодов первого урожая, в котором должны принять участие все члены общины, собрание и пиршество на вершине высокой горы.

Первого августа вся семья выходит в поле в праздничных нарядах, и глава семьи совершает церемонию срезания первых колосков хлеба.

Накануне, 31 июля, совершаются магические действия над скотом, чтобы защитить его от напастей, особенно коров: к хвостам крепятся красные нитки от сглаза, над выменем произносятся магические заклинания. По древнему обычаю в этот день стараются искупать скот в море или реке.

Один из интересных ритуалов на Ламмас — временные браки. Влюбленные пары заключают временный брак, просто держась за руки. Они дают друг другу обещание быть вместе в течение ближайшего года и одного дня. Это происходит на ярмарке, которая открывается в день сбора урожая на рыночной площади. Парни становятся в ряд на одной стороне, девушки — на другой, а их отцы и матери собираются посередине и договариваются о союзах между ними. Затем брак скрепляется пожатием рук «новобрачных».

В соответствии с кельтскими обычаями, первый августа считается концом лета и началом осени. Главным праздничным блюдом является хлеб, готовящийся из последнего сжатого снопа. Обычно это караваи, булки, пироги, пирожки, крендели, калачи или лепешки. Главное требование — хлеб должен быть свежим и, по возможности, приготовленным самим. Мед, грибы, сезонные овощи и фрукты также являются символами нового урожая. Пища животного происхождения, кроме молока, меда и масла, в этот праздник не употребляется. На протяжении всей недели с 31 июля по б августа рекомендуется предсказывать судьбу. Руны, таро, огам и различные оракулы дадут правдивые ответы на вопросы о материальном благополучии и любовной совместимости.

Не забывайте благодарить Вселенную и Мать-землю. Чтобы поддерживать гармоничный энергообмен, используйте техники любви и благодарности, с которыми вы знакомы. Не стесняйтесь чаще говорить «спасибо», и вам будет вознаграждено! В этот период все напитки и блюда также следует наполнять энергией любви и благодарить силы, которые их послали. Ламмас — время особой Силы, когда можно обратиться к Высшему и получить ответы или советы.

Во время Ламмаса следует просить освободиться от различных форм угнетения. Чтобы очиститься от негативной энергии, можно прыгать через костер, поглощая огненную силу. Это поможет найти пару. Сейчас самое время загадывать желания о взаимности и браке. Желательно самостоятельно испечь хлеб на праздничный стол и разделить некоторые блюда между богами — положить их в землю, огонь, воду. Алтари можно устраивать не только дома, но и на природе, в тихих местах.

Вы можете изготовить самостоятельно оберег в виде хлебных фигурок, таких как курица, петушок или соломенная кукла, которая будет символизировать Природу, чтобы привлечь удачу и изобилие в свой дом. Через год этот оберег нужно будет поблагодарить за все и сжечь. При благодарности, представьте, что вы берете солнце с неба и помещаете его в свое сердце. Представьте, как солнечный свет заполняет вашу грудь, а затем все тело. Затем сосредоточьтесь на этом свете в своем сердце и отпустите его потоком вокруг, «одаривая» животных, растения, солнце и землю.

Вы также можете провести коллективный обряд с хлебом. Поместите его по центру стола и позвольте каждому гостю по очереди поблагодарить Бога и Богиню за урожай. Затем напишите свои желания на бумаге красным карандашом на следующий год и сожгите их. Подержите хлеб над огнем, чтобы он поглотил силу ваших желаний. Затем разломите хлеб и раздайте его с пожеланиями, чтобы все были сыты. В течение первых шести дней августа можно зажигать золотистые, желтые и зеленые свечи в доме.

Не важно, как называется этот праздник — Ламмас или Лугнасад — важно помнить о благодарности плодородной Земле и Солнцу. Это отличное время, чтобы подвести итоги первой половины года и загадать желания на следующий праздник.

Традиционно на Ламмас собирают ягоды, особенно чернику. В древние времена сбор и поедание черники были священными действиями. Каждая лесная ягода, собранная на Лугнасад, имеет свое особое значение: черника олицетворяет магическую защиту, клюква — надежду на лучшее, ежевика — удачу и богатство, малина — любовь, земляника — помощь беременным.

Основными цветами Ламмаса являются оранжевый, светло-коричневый, бежевый, золотой и зеленый. Подходящие благовония для этого праздника включают ромашку, розу, розмарин и сандал. Праздничная еда включает хлеб, зерновые, кукурузу, яблоки, груши, пироги, орехи и первые овощи. Атрибутами Ламмаса являются сплетенные колосья и соломенные куклы. Камнями, связанными с этим праздником, являются бриллианты, сардоникс, перидот, цитрин и авантюрин. Животными-символами праздника являются петухи и телята, а также в этот день почитают мифических существ — феникса и грифона.

Раздался звонок — протяжное и звонкое птичье пение.

— Очень короткое сегодня получилось занятие, но будем считать, что это в честь каникул, — по мастеру Персивалю было видно, что он и сам не против продолжить отпуск. — Через месяц вас ожидает посвящение и начало второго курса, а значит, на Мабон вы совершите свои первые, а кто-то и не совсем первые, ритуалы. Благословенного Ламмаса!

Небольшая квартирка на верхнем этаже старинного здания утопала в зеленом и золотом. Хозяйка — невысокая темноволосая женщина — стремительно носилась с крошечной кухни в гостиную и обратно, неся то букет ржаных колосьев в вазе, то блюда с едой, то бутылку вина, то штопор.

Сидящая в кресле перед алтарем светловолосая дама хмуро поглядывала на подругу и, наконец, не выдержала:

— Одетт! Сядь и поешь. Ты просто занимаешь себя бессмысленной работой, чтобы не думать.

— Это лучше, чем просто смириться, — огрызнулась та. — Я тебя не узнаю. Ты никогда не плачешь всерьез.

— Мы все... — с нажимом произнесла блондинка. —... наш трикветр... никогда не плачет.

Она качнулась вперед и обхватила колени руками, как прячущийся от опасности ребенок.

— Мы еще никогда... — сказала она почти шепотом, — не пропускали Шабаш. Ни один. С тех пор, как знакомы.

— Он тоже не пропускает, — нарочито уверенно сказала Одетт и снова убежала на кухню, крикнув оттуда: — Вьев! Вытри нос и доставай кубки.

Женевьева почти с неприязнью посмотрела на бутылку вина, но встала. Одетт появилась с большими листьями лавра, украсив ими алтарь. Ее сестра поставила рядом два высоких серебряных бокала и снова села в кресло, нахохлившись, как старая птица.

Одетт с шумом поставила рядом третий, заставив Женевьеву вздрогнуть.

— Никто не умер! — резко сказала она, — Нас трое по-прежнему, где бы Лоран ни был, он о нас помнит. Не будем же предательницами!

— У него сегодня День Воплощения, — жалобно напомнила Женевьева и все-таки заплакала, тоненько поскуливая, точно раненая.

Одетт бросила в сторону ленты, которые уже заплетала для украшения и кинулась к сестре, тесня ее на кресле и обнимая. Женевьева прижалась щекой к плечу подруги, благодарно грея свои ледяные пальцы в ее — обжигающих.

— Давай погадаем? — попросила она с надеждой. — У меня что-то не получается.

— Конечно, не получается, прогульщица ты несчастная, — Одетт попыталась выдавить улыбку. — Это вы у меня оба рунологи, а на таро нельзя так часто.

— На рунах тоже нельзя, — вздохнула Женевьева. — Только я не понимаю ничего. Смотрю на то, что выпало, по отдельности знаю, а в общую картину не складывается.

Одетт посильнее прижала ее к себе.

— Конечно, не видишь, раз все мысли вперемешку. Но нам надо подождать до сентября, — она помолчала и продолжила почти сквозь зубы: — Разъехались все по каникулам и отпускам. Как крысы с корабля.

— А что они могут сделать? — выкрикнула Женевьева. — Ирландец ясно дал понять — это другое измерение, люди там не властны. Только фэйри. А они вышли из-под контроля.

— Не все, — задумчиво отозвалась Одетт. — В «Хизер Блоссом» все лояльны. И есть еще девчонка.

— Что может эта беспамятная мерзавка! — отчаянно выкрикнула Женевьева и вскочила на ноги. — Только швырнуть ее в туман за шиворот, и пусть ищет.

Она повернулась к Одетт.

— Как ты думаешь? Может, получится?

Одетт глубоко вздохнула, напоминая себе, что перед ней близкий человек, истерзанный бессонницей и отчаянием. На любого другого она бы уже кинулась с кулаками.

— Нам нужно успокоиться... — Одетт выделила голосом «нам», хотя сама была на диво хладнокровна. — И составить план. Сначала поедем к шотландцам, потом в «Ла Ситадель». Может, там что-то предложат. Ирландцы уже работают... точнее, фэйри их. Лоран может подать сигнал, может присниться, у нас связь. Мы сами не подпускаем к себе знаки. Все будет хорошо.

Она улыбнулась.

— Вот увидишь, он еще и там власть захватит.

— Он не сможет вернуться! — Женевьева заломила руки. — Даже, если найдут. Никогда меня больше не поцелует!

Одетт с силой сжала зубы.

— Поверь, я потеряла больше! — отрезала она. — Я больше двадцати лет не знала других рук. Это же практически невозможно — еще кого-то обучить такому.

Женевьева пристыженно притихла.

— Давай погадаем? — снова сказала она.

Одетт рывком встала с кресла и пошла за колодой.

— Одну карту, не больше, — предупреждающе и строго сказала она, вернувшись.

Женевьева закивала, как детская игрушка-болванчик. Да и сама она сейчас напоминала потерянного ребенка — голубые глаза, полные непролившихся слез, трясущиеся губы и пальцы. Одетт только вздохнула.

— А то знаю я тебя, захочешь потом уточнить, еще раз переуточнить, и так пока не измучаешься. Так гадание не работает.

Она присела рядом с алтарем на соседнее кресло и несколько раз быстро перетасовала старую колоду.

— Задавай вопрос. Самый важный, но не раздумывай долго.

Женевьева сцепила пальцы.

— Он жив? Нет, не так. Ясно же, что жив... — забормотала она, будто лишившаяся рассудка. — В каком он сейчас состоянии, какое у него настроение?

— Еще спроси, поел ли он там?! — резко сказала Одетт и прикусила губу. — Прости, милая. Я сама уже не понимаю, по какую сторону горизонта живу. Ясно же, что не очень ему там хорошо. Вытащу, а ты расстроишься, ты и так себя накрутила до предела.

— Не знаю... — Женевьева снова обняла себя за колени. — Мало одной карты, может, в целом на ситуацию? Или вернется ли он.

— Не вернется, — снова жестко оборвала ее Одетт. — Нам его хотя бы найти надо и способ сохранить связь. О большем не стоит и мечтать, ирландец все понятно объяснил, да я и сама понимаю. Итак, общий исход ситуации.

Она зажмурилась и дернула одну карту. Небольшой пестрый прямоугольник вырвался из рук и спланировал под алтарь. Женщины переглянулись.

— Посмотришь? — отчего-то шепотом спросила Одетт.

Этот новый голос совершенно не вязался с ее обычным властным и саркастичным тоном. Казалось, эта перемена испугала Женевьеву больше, чем возможный негатив в карте. Она замотала головой и поглубже забралась в кресло.

— Нет, — тоже негромко ответила она. — Вдруг она там перевернутая. От меня. А от тебя прямая, ты же выкладывала.

Одетт передернула узкими хрупкими плечами и наклонилась. Молчание затянулось. Женевьева заерзала и все-таки привстала со своего места, опускаясь рядом с подругой.

— Что там?

Одетт сидела на полу, выпрямив спину и смотря в сторону. Ощутив на себе взгляд сестры, она повернула голову, сглотнула и снова отвела взгляд.

Женевьева посмотрела на пол. Одетт прикрывала выпавшую карту ладонью.

— Не мучай меня, — с надрывом сказала Женевьева. — Мы и так найдем, кого помучить. Дай мне посмотреть.

— Прямая... — хрипло сказала Одетт и отняла ладонь от карты.

Женевьева вскрикнула.

— ...Смерть, — закончила Одетт почти в унисон с ее возгласом.

Она подняла аркан и помогла Женевьеве встать.

— Это необходимость перемен, уход старого. Не Башня ведь, — забормотала она успокаивающе. — Это не плохо...

«Надеюсь, по крайней мере», — подумала она.

Сестра выглядела перепуганной, и усугублять это Одетт не хотелось.

— Давай уточним, в чем перемены? — просительно простонала Женевьева.

Одетт всплеснула руками.

— Вот об этом я и говорила в самом начале. Не будем мы больше ничего делать. Мы с тобой напьемся и заснем, а завтра встанем и подумаем.

Женевьева шмыгнула носом и кивнула.