Школа Хизер Блоссом. Часть 2

❖ Глава двенадцатая. Светлейший Принц ❖

Персиваль мученически смотрел на сестру, которую ему подарили судьба и ритуал. Каландра, устойчивая, практичная и суровая, подобно якорю удерживала цельным свой такой разный, но одинаково мятущийся трикветр. Катриона, два дня не отходившая от Элли в медпункте, на третий просто выпала из реальности и последние сутки не покидала свою комнату. Директор искренне надеялся, что она смогла заснуть.

— Я ужасный человек. Совершенно бесполезный, даже хуже! — воскликнул Персиваль.

Каландра с шумом выдохнула. Влюбленный в человечество, посвятивший жизнь исцелению чужой боли Персиваль Эван сейчас сам нуждался в терапии. Но, к сожалению, в психологии мистрис Хили не разбиралась, максимум могла дать пару отрезвляющих пощечин и напоить чаем.

— Боюсь, что выгнать тебя с должности... теперь некому, — она искренне постаралась сказать это мягко. — И в чем ты решил себя обвинить? Ты никого не убивал и никуда не толкал.

— Проявил преступную халатность, недоглядел, не уберег... — мастер Персиваль стремительно ходил от стола к окну и обратно. — Сабрина Драммонд еще ничего не знает... Муж ее все равно что мертв, сын — хуже чем мертв. Как я ей это расскажу?

— Напиши! — Каландра немного возвысила голос: — Прекрати свой пальцевой невроз!

Директор действительно беспрестанно дергал свои белоснежные манжеты, пытаясь откручивать с них старинные запонки с пентаклями.

— Еще по телефону предложи позвонить! — взвился он. — Какая же ты все-таки толстокожая. Разумеется, я сообщу ей лично, но... позже. Сегодня нужно сопроводить девочку в Магистериум.

— Ты туда уже сообщил? Что они ответили?

Персиваль распахнул окно, чувствуя, как ворвавшийся в кабинет ветерок охлаждает его разгоряченный лоб.

— Разумеется, сообщил. Только... как мне показалось, там переживают исключительно о магистре. О юноше и его родителях в ответном письме даже не упомянули.

— Меня это совершенно не удивляет. Если весь этот особняк провалится под землю, Орден только вздохнет с облегчением, — голос Каландры снова стал привычно раздраженным.

Персиваль в последний раз поправил манжеты и направился к выходу из кабинета.

— Тянуть не стоит. Чем быстрее девушка пройдет этот... допрос, тем лучше.

Каландра последовала за ним, но в коридоре директор и преподавательница латыни разошлись в разные стороны. Мастер Персиваль направился к дверям особняка. Каландра вернулась к толстым фолиантам, справедливо предвидя свою бесполезность там, где требуются мягкость и предупредительность.

Двери седьмой комнаты мужчине открыла Агнесс, в последние несколько дней уходящая к себе только ночевать. Элинор... умирала, при всей невозможности этого для носителя фэйрийской крови. Первые сутки после исчезновения Грэма девушка провела в состоянии полусна-полуобморока, из которого ее удалось вывести только банши. На второй день Элли прекратила спать: пару раз впадала в забытье, а вновь приходя в себя и считая произошедшее сновидением, начинала кричать, безумно, на одной ноте, когда понимала, что все случилось наяву. На третьи сутки, сегодня, она наконец-то позволила напоить себя травяным лекарством, совершенно мерзким, тошнотворным, и теперь сидела на кровати, глядя в одну точку и безучастно принимая помощь.

Она ни секунды не думала в эти дни о Дейдре Грайне и Олвен, которым вместе с Грэмом уже год пророчили стать истинным трикветром, обретя связь выше родственной. Элли просто забыла о их существовании, полностью погрузившись в собственную боль, неясную, тоскливо щемящую и ужасающую своей неизбывностью. Подруг она тоже воспринимала сейчас не как близких людей, находящихся рядом, а больше как функции, которые они ей несли.

Брианна могла только обнимать, сидеть рядом, нараспев повторяя что-то успокаивающее, прикасаться прохладными ладонями к воспаленному лбу Элли или просто вместе с ней плакать.

Там, где нужно было дать девушке горячего бульона или очередную порцию жидкой темно-коричневой гадости, была незаменима Агнесс. Теперь она беспрекословно впустила директора и отошла в сторону.

Мастер Персиваль опустился перед Элли на колени, забирая ее руки в свои.

— Мистрис Элинор, вы меня слышите? — с проникновенной заботливостью произнес он.

Девушка безучастно подняла на мужчину глаза, глядя сквозь него, и только слабо шевельнула губами в невнятном ответе.

— Вас приглашают в дублинский Магистериум и... отказаться не получится. Вам придется рассказать все, что вы видели и запомнили. Боюсь, что это будет приближено к допросу, но разумеется я поеду с вами и буду присутствовать. Единственное, что я смогу сделать, учитывая ваше состояние сейчас, это отсрочить поездку на день-два.

Элли, внутренне собравшись, посмотрела прямо на директора. От его прикосновений и особенно от голоса ей неожиданно стало легче. Как будто он каким-то неведомым способом забрал часть ее страданий себе.

— Я поеду, — ответила она с внезапной для всех решимостью, но голос ее после почти трех дней молчания был слабым и срывающимся, но следующие слова прозвучали уже тверже. — Я хочу рассказать.

Мастер Баркли погладил ее пальцы и поднялся.

— Пожалуйста, помогите мистрис О'Ши собраться и проводите ее к воротам, — обратился он к Брианне и Агнесс и вышел из комнаты.

Необходимость куда-то ехать странным образом помогла. Освежившись и надев чистую форму — другой одеждой она так и не обзавелась — Элли ощутила себя живой и полной решимости. До ворот они дошли втроем, причем Агни и Бри крепко держали Элинор за руки, точно боясь, что она сама куда-то пропадет.

Не доходя до решетки, Элли мягко высвободилась и хмуро посмотрела вдаль на лес, над которым клубился присмиревший туман.

«Вдруг я найду его?» — подумала она.

«Кого ты собралась искать?— ехидно спросил внутренний голос. — Или обоих?»

Элли отвела взгляд и мотнула головой, прогоняя странное ощущение. Потом обернулась на подруг.

— Может, фэйри приведут Грэма назад? — жалобно спросила она. — По нему же видно, что он человек.

— Видишь ли... — протянула Агни. — Оттуда невозможно выйти.

— Там время течет по-другому, — подтвердила Бри. — Помнишь Гекату? Кошку Эниды. Ведь несколько секунд прошло. Грэм может вернуться стариком... или хуже.

Горло Элли снова перехватила боль.

— А если не выходить? Если я сама туда пойду?

«Я ведь могу? — снова засомневалась она. — Пойти и вернуться?»

— Не глупи! — Агни снова схватила Элли за руку,— Если бы все так просто было, то кто бы нам запрещал туда погулять выйти? Ужасно все это, но... придется смириться.

Элли снова почувствовала, что плачет. Подошедший мастер Персиваль, кивнув девушкам, мягко обнял Элли за плечи и повел за ворота к автомобилю, возле которого уже предупредительно стоял Лэнгдон, сжимая в руке форменную фуражку.

— Директор... мистрис О'Ши... — приветствовал он, распахивая дверцы.

Элли села. Голова взрывалась от мыслей и идей, переплетающихся в планы действия один невозможней другого.

— Лэнгдон, — негромко позвала она, — Вы сможете найти мастера Драммонда? Или кто-то еще?

— Я уже отправил некоторых фэйри на поиски, — неожиданно отозвался мастер Баркли. — Но поймите, мистрис ОШи...

Директор сел на переднем кресле вполоборота, чтобы быть лицом к Элли.

— ...если они его и найдут, то не смогут привести назад. Магистра Ренара они тоже ищут.

— А Король? — выпалила Элли неожиданно для самой себя. И пояснила: — Если попросить его? Грэм ему вроде понравился.

Лэнгдон зарычал и резко дал по тормозам.

— Мистрис О'Ши... — пообещайте сейчас мне и своему директору, что вы не будете искать встреч с правителем Благого Королевства. Со светом невозможно заключать сделки, они все вывернут в свою пользу. Наша вражда древнее звезд!

— Хорошо... — пробормотала Элли. — А что Королю нужно от меня?

«Сокровища? Может быть, я смогу ему это дать, и он вернет Грэма? Ведь есть же волшебство?!»

— Вашу кровь, — жестко ответил Лэнгдон, снова заводя мотор. — Он хочет убить вас.

Дублинский Магистериум вновь ослепил Элли — ей было уже знакомо это колоссальное здание из стали и стекла. Она скользила взглядом по стенам и окнам и вспоминала... сравнивала. Тогда она была здесь только с Лэнгдоном, теперь — с директором, а шофер остался на парковке. Тогда ее ждал магистр, теперь — неизвестность.

Элли шла по коридорам, покорно позволяя мастеру Персивалю вести себя за руку и, как будто наблюдая себя со стороны, поражалась своему... не спокойствию — безразличию и пустоте внутри. Ей даже не хотелось, чтобы все закончилось побыстрее, ей было все равно. Может быть что-то похожее ощущает сердце, когда его кладут на соседнюю от пера Маат-истины чашу весов.

Они долго шли по коридорам, поднимались на лифте и снова шли. Магистериум напоминал безликий, холодный и пустынный лабиринт. Элли видела множество закрытых дверей, но не могла предположить, что или кто скрывается за ними. Было тихо и страшно, как перед взрывом.

«Из этого места что-то ушло, — подумала девушка с неясной горечью, — Король умер, да здравствует... но он не оставил наследников».

«Он не умер!» — произнесло что-то внутри нее.

Голос напугал Элли, это были не ее мысли. Она резко замерла, сильнее цепляясь за руку директора. Он тоже остановился.

— Мы уже почти пришли. Потерпите немного, — Персиваль покрепче перехватил ладонь девушки и повел дальше.

Элли кивнула, не заботясь, увидит ли он.

Через несколько минут они оказались в небольшом закутке коридора без окон и с единственной ничем не примечательной дверью. Словно кто-то желал сделать это место насколько возможно скучным и заставить случайно забредших в него людей сразу его покинуть.

Мастер Баркли с неудовольствием оглядел неуютное помещение.

— Подождите меня здесь.

Он вошел в кабинет, оставив девушку снаружи. Элли прислонилась спиной к стене — сесть было не на что — и снова ощутила, что погружается в дурное забытье. Что с ней будут делать, было давно безразлично. Она верила: любимый учитель не отдаст ее на пытки, но... была почти не против, чтобы ее помучили. Она уже сама была готова вцепиться зубами в мягкую плоть своей ладони, чтобы физической болью хоть немного унять душевную. Больше всего сейчас Элли обрадовалась бы безмолвной темноте обморока.

Мастер Баркли вышел из кабинета:

— Вас приглашают войти. Не бойтесь, я останусь с вами.

Элли медленно перешагнула невысокий порог, не имея ни малейшего представления, где окажется и что увидит. Перед ней оказалась светлая полупустая комната с небольшим зарешеченным окном, по-медицински белыми стенами и неожиданно темным ламинатом на полу. Кроме ее самой и директора здесь были еще двое мужчин — темноволосые, в строгих костюмах, разнящиеся только возрастом. Одному было на вид лет тридцать, второму, скорее всего, под пятьдесят.

«Палач и его подмастерье», — подумала Элли, ощущая детский страх, как перед врачебным осмотром.

Ее опасения были не беспочвенными: на единственном в комнате столе кроме ноутбука было разложено что-то непонятное, околонаучное и медицинское — приборы и провода.

«Надеюсь, меня не будут бить током? Даже ножи были бы предпочтительнее».

Элли остановилась перед столом и уже жалобно посмотрела на директора, безмолвно стоящего у стены. Он отрицательно покачал головой и ободряюще улыбнулся. Стул тут был только один, но сесть ей пока не предлагали.

Девушка посмотрела на мужчин. «Палач», не обращая внимания на вошедших, не сводил глаза с экрана ноутбука, щелкая мышкой и что-то настраивая. «Подмастерье» вытянул из россыпи непонятных приборов два металлических прямоугольника с проводами на конце и, рассматривая девушку с неясным любопытством, приблизился к ней.

Элли слегка отстранилась, но мужчина всего лишь сунул пластинки под передние ножки стула, рядом с которым стояла девушка.

— Можете садиться, — предложил он почти радушно, подсоединяя провода к прямоугольной коробке на столе.

Элли обреченно опустилась на стул.

— Это датчики движения, — пояснил «подмастерье палача», — если начнете дрожать, я это сразу увижу.

Элли сразу же непроизвольно вздрогнула. Звучало это так, будто мужчине было мало применить к ней пытки, он запрещал ей кричать и метаться от боли. Девушка вновь посмотрела на директора.

«Он же не позволит меня на самом деле пытать? Он же не может быть на их стороне?»

— Мне написали, что с девушкой хотят просто поговорить, — подал голос мастер Персиваль, — никто не упомянул, что ее будут проверять на...

— Никто не обязан сообщать вам такие подробности, — ответил более старший мужчина, в его безразличном голосе Элли почудились нотки ехидства, словно он действительно упивался своей властью.

«Палач», похоже, закончил подготовку программы и отошел от стола, наблюдая за действиями подручного. Тот приблизился к Элли с еще более странным приспособлением — небольшой коробочкой на эластичной ленте — и прикрепил ее девушке на грудь.

— А это датчик частоты дыхания.

— Это... полиграф? — спросила девушка, до этого весьма приблизительно представлявшая упомянутое устройство.

«Подмастерье» улыбнулся, и Элли уже поняла, что боится его больше, чем «палача».

— Какая разница, что это и как называется? Мы просто хотим знать правду, и вы нам ее расскажете. А если не расскажете, так покажете.

Теперь Элли чувствовала, что с прибором на груди дышать ритмично не получается. «Подмастерье» методично подсоединял тянущиеся от девушки провода к основному прибору — блестящей прямоугольной коробке. Следующим этапом он обмотал почти все пальцы ее теми же эластичными лентами, пояснив, что это датчики потоотделения и пульса. Теперь Элли боялась пошевелиться, она почти вся оказалась опутана проводами. «Палач» вернулся к столу и вновь устремил взгляд на экран ноутбука. Потом он с равнодушной суровостью посмотрел на девушку:

— Я буду задавать вам вопросы, а вы отвечать только «да» или «нет». Вам понятно?

— Да, — прошептала Элли и, рассердившись на себя, повторила более четко и громко. — Да!

— Вас зовут Элинор О'Ши? — похоже, мужчина зачитывал с экрана заранее подготовленные вопросы.

— Да.

— Вам шестнадцать лет?

— Да...

«Скоро семнадцать».

За вопросами, не вызывающими никаких эмоций, последовали вопросы про родителей, их имена и места работы. Потом начались расспросы, заставившие Элли сомневаться и нервничать.

— У вас бывают провалы в памяти?

— Нет... — ответила девушка, сама слыша неуверенность в своем голосе.

— Господа! — вмешался мастер Баркли, — кто составлял список вопросов?

— Боюсь, если вы будете прерывать нашу работу, это плохо отразится исключительно на девушке, — почти ласково ответил ему «подмастерье».

«Палач» не обратил внимания на эту перепалку. Он продолжал:

— У вас бывают грезы наяву, видения, которые вы не можете отличить от реальности?

— Нет, — ответила Элли и неожиданно поняла, что с таким же успехом могла бы ответить «да».

— Вам когда-нибудь выписывали психотропные препараты или нейролептики?

— Нет! — отчего-то сама идея, что ее принимают за сумасшедшую, вывела девушку из себя. — Вы когда-нибудь убивали животное?

— Нет.

— Вы когда-нибудь убивали человека?

— Нет.

Мужчина перевел глаза с экрана ноутбука на лицо девушки.

— Вы когда-нибудь хотели убить человека?

— Да! — ответила Элли, с вызовом отвечая на его взгляд.

— Вы хотели убить магистра Ренара?

— Нет.

— Вы желали ему смерти?

— Нет!

— Вы видели его мертвым?

— Нет!

«Он не умер»!

По ледяному и безразличному лицу «палача» было совершенно непонятно, что он думает или чувствует. Но он сделал короткую паузу и задал совсем уж неожиданный вопрос:

— Вы любите своих родителей?

— Да, — ответила Элли неожиданно для себя.

На этом список подготовленных для нее вопросов завершился, но его зачитали для нее еще дважды. Насколько девушка помнила свои ответы, она повторила их в точности. Теперь оба мужчины смотрели на экран ноутбука, отслеживая только им видимые и понятные реакции Элли.

Девушка снова оглянулась на хранящего безмолвие мастера Баркли. Он стоял у стены и с неприязнью сверлил взглядом обоих профайлеров.

— Достаточно, — произнес «палач».

«Подмастерье» быстро освободил девушку от проводов, и она поднялась со стула, не дожидаясь разрешения. Старший полиграфолог поднял глаза от экрана.

— Вы нам больше не нужны.

Прозвучало это так, будто директора школы и ученицу собираются похоронить прямо в местных застенках.

— Я могу узнать хотя бы предварительно заключение? — спросил мастер Персиваль.

— Разумеется, не можете, — мужчина недвусмысленно указал на дверь, не произнося больше ни слова.

Элли в который раз подумала, что с ее школой, с ее персоналом и учениками в этой организации не считаются.

«Я хочу это изменить! — подумала она, ни в малейшей степени не представляя, что она может сделать, но мысли не прекращались, настойчиво прорываясь гневом: Со мной так нельзя!»

Не попрощавшись с полиграфологами, мастер Баркли вывел Элли из кабинета и ободряюще обнял за плечи.

— Вы вели себя очень достойно. Мне жаль, что я не смог подготовить вас к такому испытанию.

Элли ощутила, что начинает успокаиваться.

— Я поняла, что вы сами не знали всех подробностей, — она взглянула на любимого учителя и первый раз за последние дни едва заметно улыбнулась. — Вы очень хороший. Я не имею права обижаться на вас.

Вместе они направились к обратно к выходу из Магистериума. Уже садясь в черный автомобиль школы, слыша доброжелательные расспросы шофера о ее самочувствии и ощущая, как сердце начинает биться ровнее... Элли ощутила себя последней дрянью.

«Они ничего не спросили про Грэма! Я сама не вспомнила про Грэма! Я мерзкая, отвратительная предательница!»

«О чем ты думала? О ком ты думала?»

Неведомо кому принадлежавший голос доставлял Элли такое страдание, что она готова была расцарапать себе виски в кровь.

Тем временем полиграфологи продолжали изучать информацию, полученную от Элинор.

— Посмотри сюда, — сказал один, проводя пальцем по экрану.

— Да уж... Похоже, у девчонки две личности в голове... — второй задумчиво помолчал и закончил, — и обе не врут.

Он шел по лесу. Иногда срывался на бег, озирался, предчувствуя незримую опасность, и снова снижал скорость до шага. Он знал, что преобразился магией этого места, но движения были легки и естественны как никогда на земле. Словно он спал и был всесильным в своих сновидениях.

Мир вокруг был живым, но не в привычном смысле детских книг смертных, которые жизнь ограничивают лишь физическими возможностями тела. Деревья здесь не двигались и камни не говорили. Этот мир был един и разумен, беспрестанно меняясь и подстраиваясь под мысли и чувства попавших в него.

Он видел то, что хотел увидеть и слышал то, что хотел услышать. То, на что падал его взгляд, мгновенно и естественно приближалось. Краски тут были ярче, запахи острее, ветер звучал музыкой, а опасности, если и существовали, то где-то вдали и не для него.

Все вокруг мечтало, чтобы он остановился, замер, упал в траву и забылся. Это мир читал его как книгу и знал самые сокровенные мечты, чувствовал глубинную боль и предлагал сладостное забытье. Но он шел вперед, уже ощущая, как травы обвивают ноги, запутывая, останавливая, оставляя здесь:

«Ты должен быть здесь. Он выбрал тебя».

«Нет, я хочу уйти!»

Мир вокруг обвивал его сотней голосов, сливающихся в единый гул, зачаровывающий, молящий, обещающий все что угодно... за согласие остаться:

«Ты будешь принадлежать ему. Ты займешь его место».

«Я не стремился к этому!»

Он продолжал идти вперед, почти не касаясь ногами травы, ища хоть какой-то намек на туманную границу миров. Ничего похожего, только пестрая яркость Страны Вечного Лета.

— А если я сам попрошу тебя остаться?

Перед ним появился всадник на белоснежном коне, со сбруей в серебряных бубенцах, с высокой лукой седла и мелодично звенящими стременами. Глаза цвета незрелого крыжовника смотрели гипнотически, тонкая рука манила нежно, но юноша отшатнулся, избегая прикосновения.

— Ты мне очень нужен, — произнес правитель Благого Двора с горечью, — как любимый сын. У меня никогда не будет Королевы. Свет не подарил мне сестру.

Юноша сделал еще шаг назад от всадника.

— Вы можете избрать любую деву из смертных.

Королю это не понравилось, и прекрасное лицо исказилось гневом.

— Я не мешаю кровь в подобных браках, как Темнейшая Королева. Но я готов отдать всю свою власть тебе. Если ты только согласишься быть со мной, слушаться меня, подчиняться мне...

— Соглашусь ненавидеть ваших врагов?

— Да. Сражаться с ними, преследовать их и в конце концов победить.

— Этого никогда не будет, — ответил юноша твердо.

Король отвернулся и досадливо вздохнул.

— Я подожду. У меня есть время. У меня есть вечность. Ты придешь. Ты моя кровь.

Юноша молчал. Лицо его было почти целиком скрыто от Короля, но глаза недвусмысленно выражали безусловный отказ. Короля не утомляло сопротивление собеседника, это была будто бы беседа любящего и принимающего отца с дерзким и не знающим жизни отпрыском.

— Я избрал тебя своим преемником. У тебя нет иного выбора, но разве этот выбор плох? Ты будешь моим сыном, а я буду любить тебя, учить всему, что знаю, я сделаю тебя счастливым.

Король готов был проклясть то, что лицо юноши скрыто от него и заворожить его фэйрийским поцелуем не получится. Волшебная страна преображала тех, в ком течет бессмертная кровь, показывая их в настоящем и более прекрасном обличье. Тот, кто стоял сейчас перед Королем, был доблестным паладином и истинным светом. Больше всего правитель Благого Двора боялся потерять свое сокровище.

— Я ухожу, — произнес юноша твердо, — и вы покажете мне дорогу назад.

Король медлил. Любовался, пытался дотронуться и отдергивал руку. Старался очаровать легкой улыбкой или игрой взора. Но ответный взгляд синих глаз юноши, немигающий и твердый, отвергал любое соблазнение.

— Ты не желаешь отвечать на мою любовь, но кажется готов ею воспользоваться, — Король мелодично рассмеялся. — Носители бессмертной крови видят границу. Я вижу.

Правитель дразняще огляделся, побуждая юношу следить за собой в надежде на подсказку. Потом слегка склонился с седла:

— Если ты выбираешь быть человеком, ты никогда не выйдешь отсюда. Но если решишься признать себя наследником древнейшего народа и хранителем этих земель, то... сможешь уйти. Считай это испытанием.

Он медленно провел перед юношей широким рукавом одеяния и развернул белоснежного коня, словно готовясь исчезнуть.

— Я бы мог похитить тебя, как обычного смертного и держать во дворце сколь угодно столетий, нестареющим... прекрасным... своим... Но я желаю, чтобы ты сам пришел ко мне, склонился передо мной и признал мою власть над тобой.

Король Благого Двора натянул поводья. Уже исчезая за деревьями, правитель обернулся:

— И бессмертным не уйти от своей судьбы. Я готов ждать. Ты стоишь любых ожиданий.

Листва скрыла правителя от юноши. Тот снова нетерпеливо обернулся, ища глазами туман.

«Мне нужно вернуться».

Королевство бессмертных окружило его безмолвием, будто ожидало его решения, готовясь или растерзать отступника или заключить в свои объятия, как вернувшегося из чужбины сына.

«Хорошо... Я признаю...»

И снова жадный поиск выхода, хоть тени, хоть намека на бледные клочья волшебного тумана.

«Будь все проклято! Я готов стать наследником Короля Благого Двора».

Лес плавно преобразился. Он стал темнее, краски чуть поблекли, граница его придвинулась к смертному миру. Юноша вновь пошел вперед уже намного увереннее, чем раньше, почти не пригибая шагами траву.

Если бы в мире смертных было кому наблюдать, они могли увидеть, как из тумана перед воротами старого замка появился воин в вороненых доспехах, но без коня и без оружия. Темно-синие перья плюмажа спускались до плеч и трепетали на ветру. Рыцарь снял кованую перчатку и уже готов был поднять с лица забрало, но все истаяло, едва он сделал последний шаг, ступив на траву человеческого мира.

Грэм сжал пальцами витые прутья ворот, прижимаясь горячим лбом к их прохладе, приходя в себя.

— Откройте, — пробормотал он, — я нашел дорогу.

Туман напугал ее. Выйдя из автомобиля, Элли невольно взглянула в сторону леса и едва подавила порыв уйти в непроглядную и дрожащую грязно-серую хмарь. Но отчаяние уже покинуло девушку. Сейчас она почти готова была разрешить себе гнев, но как можно было сражаться с этой безликой, враждебной и пугающей сущностью, голос которой звучал в голове? Какого оружия она могла бы испугаться, перед какой силой не устоять?

«Верни мне его».

«Ты о ком?» — равнодушно ответило что-то. Была ли эта мысль рождена ее собственным разумом или ответ действительно пришел из иного мира — Элли не дано было понять.

Девушка медленно вошла в распахнутые перед ней ворота, не оглядываясь ни на кого, не пытаясь заметить, кто идет рядом или обгоняет ее на тропинках и развилках. Увидеть на чьем-то лице улыбку или просто любое выражение, лишенное страдания или ярости, было бы выше ее сил.

Мастер Персиваль довел Элинор до дверей ее комнаты и, негромко попрощавшись, ушел. Кажется, она не ответила. Или все же прошептала что-то? Она и сама уже не понимала. Хотелось забыться. Она медленно повернула ручку двери.

Первое, что увидела Элли, зайдя в свою комнату — синие звезды. Высокие звезды в глубокой черноте летней ночи. Или это были глаза Грэма и его темные волосы, так непривычно рассыпанные по плечам. Дальше пошли обрывки, образы, отдельные выхваченные из общей картины реальности куски мозаики. Ее шаг навстречу. Сближение почти вплотную. Пальцы, словно не ее, гладящие юношу по щеке. Слова, которые не дают себя высказать, но вырываются наружу беззвучным стоном. И совсем рядом от крика — слезы. Радостные до неверия, и полные отчаяния оттого, что это все сон, и пробуждение станет равно смерти. Его мягкие руки, перехватывающие ее запястья, его губы, оставляющие горячий отпечаток на ее ладони.

— Я попросил Брианну позволить мне подождать твоего возвращения... здесь.

Элинор, боясь моргнуть, спугнуть это волшебное наваждение, все продолжала смотреть и смотреть на знакомое, но неуловимо изменившееся лицо. Как будто оно стало прекрасней. Хотя, куда уж больше?

От Грэма веяло чарующей, магнетической силой. Во взгляде, и раньше казавшемся девушке властным и гордым, появилось что-то новое, не имеющее подлинного имени на земных языках.

Синие глаза смотрели прямо на Элли, но и сквозь нее, в бесконечную череду веков и эпох.

«Если я сплю, то приказываю своему сердцу остановиться, и пусть это видение продлится вечность»!

— Как ты смог вернуться? — наконец-то Элли позволила себе спросить.

Мысли ее метались от одной версии к другой, сочиняя самые фантастические сценарии.

Грэм отпустил руки девушки и провел пальцами по своему запястью, нащупывая бархатистый, слегка выпуклый шрам.

— Во мне кровь Короля Благого Двора. Теперь я ровня тебе, Элинор. Теперь я бессмертный.

Приближался День Рождения Элли. Дома обычно не праздновали, близких друзей в прошлой школе у нее не было, максимум на что она могла рассчитывать раньше — торт и что-то полезное в качестве подарка. Магистра вспоминать было мучительно, но Элли была благодарна за то, что Ренар открыл ей глаза. Мысленное слово «родители» окончательно поменялось на «те люди». Дарили они ей обычно то, что и так были обязаны покупать — одежду или что-то для школы. Сейчас Элли уже рассчитывала на более приятный праздник, хотя и понимала, что у подруг нет возможностей для особых даров. И дело даже было не в деньгах, в школе не было ни лавок, ни магазинов.

Правда Агнесс, запавшая в душу повару-лепрекону своей старательностью, сказала, что тот собрался что-то испечь для Дня Воплощения, как говорили ведьмы, но для этого нужно было дождаться вечера. У Элинор возникла мысль, не упросить ли шофера отвезти их троих... и, быть может, еще одного трудноуловимого брюнета в Дублин на прогулку. Но реальность решила за нее.

Только Элли уже собралась идти отпрашиваться к мистрис Миднайт — директор сразу после Литы уехал из школы, как сказали, в отпуск и до Ламмаса — как в дверь их с Брианной комнаты забарабанили и, возможно даже ногами.

— Открывайте сейчас же! — раздался веселый, смутно знакомый женский голос.

Элли послушно открыла. В комнату с ворохом пакетов из вполне вулгарских магазинов влетела Белинда О'Ши. Она сгрузила принесенное на кровать и, усевшись на стул, уставилась на девушку.

— Не могу понять, ты выросла или нет? — произнесла она вместо приветствия. — Но что-то в тебе точно изменилось.

Элли была согласна с теткой того, кого считала своим отцом. За этот год она успела пережить преследования безумца, первый поцелуй, знакомство с бессмертным народом и Грэмом, который сам по себе был целым миром и... узнала, что она полукровка. Хватило бы на десяток невозможных жизней.

— Да... — согласилась она. — И у меня есть к вам много вопросов.

Старая мистрис О'Ши строго посмотрела на девушку:

— Давай договоримся теперь, ко мне лучше на «ты». Взглянешь, что я тебе привезла? — потом она весело посмотрела на Брианну. — На твою долю тоже хватит.

Бри робко приблизилась. Разумеется, она знала по портретам и рассказам, кто перед ней: бывшая магистр Ордена, а теперь та, от которой зависело почти все финансирование их школы. Такие знакомства можно было бы считать большой удачей, а Брианна очень хотела вырваться из мира изгоев в мир Ордена.

Белинда перетряхнула несколько пакетов.

— Тут что-то из одежды, немного косметики... — на этих словах Элли решила, то отдаст все Брианне или хоть кому еще, красилась она по минимуму, — какие-то мелочи для женской красоты и разнообразного охмурения... — Белинда подмигнула умело накрашенным глазом.

Вообще, как Элли уже успела понять, родственница знала толк в нарядах и красоте — на ней был изящный брючный костюм, черный, но с белой рубашкой, и полусапожки на шнуровке. Выглядела старушка стильно и моложаво.

И тут одна мысль разрушила всю зарождающуюся идиллию.

— Подождите, значит я вам... тебе никто? — спросила Элли прямо.

Белинда воззрилась на нее, выражая крайнюю степень изумления:

— С чего ты это взяла?

— Но я... мне сказали... я узнала... — Элли тушевалась перед этой бурной и громкой женщиной, — что я полуфэйри.

На лице Белинды промелькнуло что-то трудноуловимое:

— Ты знаешь, — произнесла она, — наконец-то!

Особой радости, однако, в голосе не прозвучало. Он был... усталым, что ли?

— Почему мне никто не сказал? — Элли тешилась надеждой, что в День Воплощения может покачать права, тем более повод был серьезный.

— Зарок, — таинственно ответила Белинда. — Проклятие, если хочешь.

— Это из-за Короля?

— Да! — после небольшой паузы ответила Белинда. — Скорее всего, это так.

— Мне сказали, что он хочет... — Элли вздрогнула, подбирая не совсем страшные слова, — ... моей смерти.

— Это так, — подтвердила Белинда. Это не секрет. Любой светлый хочет гибели Неблагого Двора, и даже полукровок. Как и темные, по отношению к ним.

«А я хочу Королю смерти? — подумала Элли. — Вроде, нет. А как умирают бессмертные? А я?»

Она сидела на своей кровати в окружении красочных пакетов, но совершенно не ощущала праздничного настроения. Воспоминание о правителе светлых фэйри были некстати.

— Таковы правила игры, — пояснила Белинда. — Ты все должна была узнать сама. Тебе могли подсказать, но не рассказывать напрямую. Иначе... проговорившегося ждала страшная кара. Расскажи, что ты успела понять?

Элли посмотрела на «бабушку», уже догадываясь еще кое о чем.

— То есть... все знали... и просто молчали?!

— Далеко не все... Но примерно так, да, — согласилась Белинда. — Тебе-то самой кто сказал?

— Один... человек... — почти шепотом ответила Элинор.

— И где он теперь?

Элли опустила голову.

— Он... за Вуалью. И не вернется. Это проклятие, получается?

Она посмотрела на старушку. Белинда кивнула.

— Значит, вы... ты мне... кто? — путано спросила девушка.

Белинда насмешливо фыркнула.

— Бабушка, очень даже родная, — весело пояснила она.

Элли вновь почувствовала недоумение:

— А как тогда?.. Чья я все-таки дочь?

Брианна сидела в кресле на своей половине комнаты и только переводила взгляд с одной О'Ши на другую, храня молчание и внутренне ужасаясь, что присутствует буквально при историческом событии.

— Моего сына, Кормака О'Ши, — пояснила Белинда, — и одной прекрасной дамы из Страны Ворожеек.

— Темной? — уточнила Элли.

— О, разумеется. Тьма там била через край.

Элли вновь немного стушевалась.

— А эти люди, которые меня вырастили? Они мне никто? — в голосе прозвучала и просьба, и надежда.

«Пожалуйста. Боги! Пусть они будут никем».

Белинда кивнула:

— Практически никто. Очень и очень дальние родственники. Я им хорошо платила за их работу.

«Еще и за деньги! — с душащей обидой подумала Элли, вспоминая брюзгливый взгляд «отца» и вечную тревогу в глазах «матери». — Меня отдали вулгарам. Почему не в семью ведьм?»

— Тебя нужно было спрятать, — пояснила Белинда, словно услышала мысли девушки. — Просто поверь, очень нужно. А они... были бедные. Я отчего-то подумала, что они будут благодарны... и добры к тебе.

«Они не были добры, — вновь не решилась сказать Элли. — Они меня просто не любили».

— Эти люди... Они знали, кто я?

— Да, — кивнула Белинда. — Я подумала, что так они будут... осторожней.

«Тогда они... считали меня чем-то вроде монстра. Выродка? Аномалии? Я уже никогда не узнаю».

— Твоя настоящая мать — решила рассказать бабушка более подробно, — враждовала с Королем. Темные и светлые фэйри постоянно воюют. И она, похоже, проиграла, раз исчезла. Тебе было пять. Твой отец, мой сын, ушел в Страну Вечного Лета по своей воле, он хотел отыскать супругу. Ты осталась со мной, а у меня катастрофически не было времени. Я была магистром Ордена, власть казалась мне незыблемой и вечной.

Когда мы поняли, что камень, который я нашла в портале, дает власть над бессмертными — это было... — Белинда воздела глаза к потолку, — сказочно. Перед нашей организацией раскрылись фантастические возможности. Я училась ими управлять, но, как быстро выяснилось, бессмертные не впутывают людей в свои склоки. Тут я была бессильна.

Я ездила по разным странам, сотрудничала и враждовала, я не могла возить с собой ребенка. Поэтому пришлось отдать тебя в семью старого приятеля, но и там стало слишком опасно. Не спрашивай, почему. И я отвезла тебя дальним родственникам.

— Подожди, — Элли даже вскочила, — а сначала меня кому отдали?

— Сабрине и Ричарду Драммондам, — пояснила бабушка.

Элли села обратно, бессильно опустив плечи:

— Грэм... Он меня знал. Почему я его не помнила? Мне было пять?

— Да...— неуверенно сказала Белинда, — около того. Я обратилась к одной из фэйри, и тебе стерли память. На всякий случай.

— Магией?

— Да...

— Зачем?! — Элли почти кричала. — Я смогу вспомнить когда-нибудь? Хоть что-то? Кто это сделал?

«Грэм... Мы играли в детстве вдвоем? Я вспомню его?»

— Нет, — резко и жестко ответила Белинда, игнорируя добрую половину вопросов, — о том времени ты ничего не вспомнишь. От этого будет только вред.

— Вы меня предали! — снова со слезами в голосе закричала Элли.

Белинда даже чуть стушевалась от такого напора:

— Тише, девочка. Я искренне хотела тебя защитить. К тебе проявляли неуемное любопытство и желали видеть... Чрезвычайно настойчиво... — Белинда сделала страшные глаза. — ...Магистр Ренар. Правда, тогда никто и ничто, а рвался с графской семьей дружить. Но...

Она брезгливо поджала губы.

— ...рылом не вышел, — закончила Белинда резко и грубо.

«Темная полукровка — чудо из чудес! — голова Элли взорвалась болью. — Ненавижу! Всех!»

Она крепко стиснула руки и взглянула на сидящую в стороне Брианну, точно ища поддержки. Бри молчала, глядя на обеих О'Ши круглыми глазами.

— Кто мне стер память? Что это был за ритуал? — Элли почувствовала, что бьется в закрытую дверь.

— Может, все-таки посмотришь пакеты? — миролюбиво перевела тему Белинда. — Кроме одежды есть еще немного сладостей. Еще я привезла старый магический инструментарий твоего отца и свой старый Миракль.

— У меня есть карты, — пробормотала Элли, уже опять готовая смутиться.

— Откуда? — искренне удивилась бабушка.

— Прислали… — Элли снова села на кровать, в россыпь пестрых пакетов.

На лице Белинды появилось выражение искреннего восхищения:

— Ты уже кого-то на подарки раскручиваешь? Продолжай в том же боевом духе. Показывай!

Элли сходила за картами. Вопреки ее ожиданиям, бабушка не удивилась их потрясающей красоте и даже не уточнила, от кого девушка их получила. Слишком все было очевидно. Белинда перелистала несколько изображений и закрыла коробку. И снова Элинор не смогла догадаться о ее мыслях.

— Думаю, это я могу тебе сказать, — протянула Белинда. — Твой отец перед уходом оставил в этом особняке несколько подсказок. Простеньких, там разгадка на поверхности.

— Где оставил? — выпалила Элли.

К ней постепенно возвращался боевой дух.

— Ну... в разных местах, — неуверенно ответила Белинда. — Я и сама не знаю. Честно!

Она помолчала, избегая горящего взгляда внучки, и, покусывая губу, о чем-то размышляла.

— Это вроде охоты за сокровищем. Знаешь ведь, первая записка с информацией, куда идти дальше. Потом еще несколько.

— И где все это?

— Спроси все же у директора, — отвертелась Белинда. — Все-таки, он здесь все изучает.

«А он мне расскажет?» — подумала Элли, но снова промолчала. В бабушке было что-то, заставляющее тушеваться.

Элли принялась рассматривать старые ритуальные инструменты отца. Серебряный кубок... Хрустальная чаша... — как пояснила Белинда, ее сын не работал с драгоценными кристаллами, а обозначал Стихию Земли куском каменной соли, — жезл с витой рукоятью в виде рога единорога и кельтским орнаментом... Кадильница в виде цветка мака.

Мысль о том, что все это когда-то принадлежало ее отцу, настоящему отцу... и его звали Кормак, как древнего короля Ирландии, причиняли Элли радость на грани с болью, от того, что она, быть может, никогда не увидит этого человека. И маму, скорей всего, тоже.

— Элли, — неожиданно сказала Белинда, — я передавала тебе через Робина... перстенек. На сохранение.

— А? Да, — невнимательно ответила девушка, отрываясь от рассматривания кадильницы.

— Отдай его мне обратно. Ты ведь... ничего с ним не сделала? Надеюсь.

Элли встала, почти с облегчением намереваясь расстаться со странным украшением. Больше всего сейчас ей хотелось выяснить все о его свойствах, значении, почему он — точная копия перстня магистра и зачем Белинда отдала его Элинор? Но, получив просимое, бабушка зажала перстень в кулаке и, предупреждая возможные расспросы, неожиданно попрощалась.

— Ты не останешься на мой праздник? — немного обиделась Элли.

Белинда строго посмотрела на нее, и под этим взглядом девушка опять стушевалась:

— Ну извини, мне мир спасать надо. Подрастешь, буду брать с собой! А пока... всего хорошего.

Бабушка почти выскочила из комнаты.

Элли осталась сидеть, удивленная и обиженная до крайности. Из забытья ее вывел голос Брианны:

— Кажется, я голодная... Можно я что-нибудь попробую?

— Да, конечно, — Элинор и сама была готова начать наконец праздник. — Я только за Агни схожу.

Белинда быстро нашла Библиотеку. С трудом открыв тяжелую дверь, она вошла в огромное прохладное помещение, с наслаждением вдохнув запах старой бумаги.

— Ничего не изменилось, — пробормотала она удовлетворенно и крикнула погромче: — Ты где, Тень?

Подождав несколько секунд, она пошла вперед по проходу между огромными рядами столов. Библиотека была пустынна — сказывались начавшиеся каникулы, и призрак тоже куда-то запропал.

Подойдя к стойке, Белинда ударила ладонью по звонку, такие обычно ставят у себя управляющие мотелями. Откуда-то сбоку немедленно послышался недовольный, певуче растягивающий гласные, голос:

— Ну сколько мне твердить? Возьмите книги, и запишитесь сами. Что за мода...

Он сделал паузу.

— Надоедать!

— Выходи! — весело крикнула Белинда, с улыбкой наблюдая, как из-за стоек показывается недовольное полупрозрачное лицо Тени.

Призрак Шекспира замер, немного развеялся от эмоций, но через минуту снова проявился и поплыл к Белинде, перебирая в воздухе призрачными ногами.

— Ох, как мы ждали! — воскликнул он.

Белинда распахнула объятия, позволив призраку частично слиться с собой.

— Белли-белли, — пропел сбоку мальчишеский голос. — Давно не виделись в этих стенах. Ты повзрослела.

— Поседела, — отшутилась Белинда, оборачиваясь к сидящему на столе Робину. — И тебе привет, приятель по проказам.

Она подсела к паку, Тень приблизился к ним почти вплотную, теперь троица сгрудилась над столом голова к голове, точно команда заговорщиков.

Белинда достала перстень.

— Вот он снова у меня, — произнесла она удовлетворенно. — Ренар провалился с подделкой, туда ему и дорога.

Тень вытаращил глаза.

— Откуда... сие? Ты заговоры, Белли, плетешь?

— Плету и расплетаю, — ухмыльнулась бывшая магистр. — Робин помог, давненько...

— Ох, плут! — воскликнул Тень. — Да это без сомнений. Вот только, как вышло, что магистра все слушались, а камень был не тот?

— Не знаю! — в сердцах воскликнула Белинда. — Тьфу, Тень, говори ты проще!

Призрак отлетел в сторону.

— Волнуюсь... Но попробую, конечно... Как девочка?

— Удобно вышло, — Белинда даже потерла ладони от удовольствия. — Ренар ей все рассказал... и черти его забрали.

— Все?! — Робин, до этого потешавшийся над Тенью, вытаращил глаза и подался вперед.

— Достаточно, чтобы исчезнуть, — отрезала Белинда. — Еще повезло ему. Няньку-то помните?

— Пом... Белли! — пак вскочил. — Вернулась она. У границы бродит.

Белинда нахмурилась.

— Вернулась? Как это возможно? Ее же в кровавые лохмотья разорвало, как девчонке попыталась глаза открыть. Хорошо, та сама забыла, маленькая была.

— Разве это смерть для фэйри, — ответил Тень. — Собралась за одиннадцать лет. Не знаем, к добру или к беде.

— Что магистр рассказал? — сунулся Робин с расспросами.

Белинда снова отмахнулась.

— Мелочи, что полукровка. Да и не знал он всего.

— Резюмируем, — ввернул Тень книжное словцо. — О чем говорить нельзя?

Белинда расхохоталась.

— Прямо списком? Ни о чем не болтай, будет верно.

— Подсказывать-то можно... — снова нараспев ответил Тень. — Помочь бы надо.

Белинда, только что веселившаяся, нахмурилась, точно идея Тени не пришлась ей по душе.

— Себя она вспомнить должна. Сама. Тут уж без подсказок. А к тайнику первому в Башне подведите. Хранителям скажите, чтобы точно она на Кайлих попала, как я и отец ее.

Белинда взглянула на Робина, пак развел руками.

— Мне туда не проникнуть, я только в Башню Бригидд войти могу.

— А я — в Модрон, — подал голос Тень.

— Еще кого-то посвящать в наши дела я не буду, — отрезала Белинда. — Образуется как-нибудь.

Она снова обратила внимание на перстень с синим камнем, поворачивая его под разными углами и любуясь, как свет факелов играет в его глубине. Потом осторожно надела на средний палец правой руки...

Кольцо слетело мгновенно, оказавшись далеко в стороне под столом. Белинда поморщилась как от внезапной боли.

— Проклятье! Чего ему надо-то? Уже был моим.

Робин сбегал и принес перстень назад. Белинда зажала его в кулаке.

— Уже нет Ренара, — она разговаривала то ли сама с собой, то ли с самим камнем. — Не вернется. А я здесь.

— Почему ты вообще потеряла перстень, Белли? — спросил Робин. — Когда он упал с руки?

Белинда снова скривилась.

— Не помню точно. Внезапно. И сразу накинулось это орденское воронье, обрадовались! Слабину учуяли.

Робин и Тень не перебивали, точно знали, что это бесполезно.

— Отчего камень Брюса выбрал, не понимаю! — продолжала разоряться Белинда. — Что в нем было такого? Ну я ему высказала тогда!

— И в темнице очутилась... — одними губами пробормотал пак. — А Ренар выпустил. Может, не такой он и плохой?

Белинда уставилась на приятеля.

— Ты не все знаешь. Этот ничего по доброте душевной не делал. Шантажист и манипулятор!

Она замолчала, точно раздумывая, что говорить дальше.

— Сделку мы заключили, — произнесла она неохотно, глядя в сторону. — А о чем — не выпытывайте. Самой противно.

Робин и Тень переглянулись. В школьное время они в шутку называли себя трикветром, вот только посвящать в него ведьму, призрака и пака никто всерьез не собирался. И все же, ближе друзей у Белинды О’Ши не было. А теперь она отдалялась. Появились секреты, страх и недомолвки.

— Придумаю я что-нибудь, — Белинда снова заблестела глазами. — Магистр нужен, а перстень вот он, у меня.

— Надеть потребуют, — резонно сказал Тень.

— Я им надену! На цепочке носить буду. Может у меня быть женская блажь? — Белинда приподняла бровь.

— Фэйри слушаться не будут, — вставил Робин.

— Вот и подай им пример! — отрезала Белинда. — Лишь бы Король подчинялся, а уж другим-то он приказывать будет. Что касается темных...

Белинда красноречиво замолчала.

— ...через девчонку можно попробовать. Она мне не откажет, а прочие... уже ей не откажут. Вывернусь.

— Белли, Белли, очень ты самонадеянна, — пробормотал пак. — А если Ренара найдут?

— Найдут, да не вернут, — фыркнула Белинда. — Или намекаешь, что он из-за тумана руководить начнет? Ну, пусть попробует.

Она встала, опираясь на столешницу ладонями.

— Он уже вставал у меня на пути. Проиграл. Нет ему возможности вернуться!

— Есть такие возможности, — неохотно промолвил Тень, и Белинда резко повернулась к нему.

— Говори!

Тень возвел очи горе.

— Наследник Драммондов в знак благодарности принял кровь Короля Благого Двора...

— Хороша благодарность, — перебила призрака Белинда. — И что?

— Ушел за туман и вернулся невредимым, — отвеил Тень. — Ни на день не постарел.

Белинда опустилась на стул, слепо шаря перед собой рукой.

— Вот как... — глухо пробормотала она. — Полукровкой стал, что ли?

— Похоже на то, — согласился Тень и понизил голос. — Есть ритуал, Белли. Длительный и сложный.

— Не томи, — прикрикнула Белинда на ужимки призрака. — О чем он?

— Если кто-то по своей воле уйдет за туман, то пропавший вернется. А ради Ренара могут и согласиться.

— Нет таких сумасшедших... — неуверенно отозвалась Белинда. — Разве что сестры его, но какой смысл, опять вместе не будут. Ну и хорошо, что об этом неизвестно, я уж точно не подскажу. А уйти я бы только ради сына согласилась. Может, это и выход для меня.

Она кривовато улыбнулась.

— Умирать не хочется.

— Белли, Белли... — пак накрыл ее морщинистую кисть своей — юной. — Нельзя нам без магистра. Умерь гордыню, надо Ренара возвращать.

Белинда дернула рукой.

— Нет! — воскликнула она, точно обиженный ребенок. — Я власть хочу вернуть.

— Какая власть, если не слушается тебя камень. А поможешь тому — он тебя не забудет, к себе приблизит.

— Ты наивен, пак, — сквозь зубы ответила Белинда. — Но я подумаю над твоими словами.

Она повернулась к Тени.

— Так что там про ритуал? Для Кормака я все сделаю!

Белинда отвела глаза от старых приятелей. Детство, юность, почти вся жизнь пролетела... а постарела только она.

«Помню, — подумала Белинда, — день, когда слетело кольцо. Будь оно все неладно!»

В дверь негромко стукнули. Три девушки разом подняли головы, оторвавшись от тарелки пирожных, явно из дорогой кондитерской.

— Кто это там такой культурный? — буркнула Агни и, рывком поднявшись, шагнула к двери.

В коридоре, вполоборота стоял Грэм. Услышав стук, он повернулся и окинул Агнесс холодным взглядом.

— Позволишь, Кардиган?

Агни поджала губы, но посторонилась, позволяя Грэму войти. Элли встрепенулась, одернула юбку и встала. Брианна приветливо улыбнулась, но отвлекаться от лакомств, привезенных Белиндой, не спешила.

— Элинор... — начал Грэм, — я знаю, что у тебя День Воплощения...

«Он принес подарок?» — сердце Элли пустилось вскачь.

— В столовой нас ждут.

— Зачем? — выпалила Элли от неожиданности.

Грэм пошевелил губами, что могло означать невеселую улыбку.

— Пойдем и просто все расскажем, — он протянул руку. — Как сможем, объясним.

— Да, людям свойственно не понимать такие вещи! — рявкнула Агни. — Но он прав, надо сказать, чтоб не шептались.

Грэм посмотрел на нее.

— Благодарю, что хотя бы вулгарами никого не обозвала, — он снова взглянул на Элли и протянул ей руку. — Пойдем. Я хотел просто выпить чаю, но все требуют правду. А рассказывать что-то одному мне показалось... непорядочно.

Элли обреченно вздохнула.

«Что я скажу? Я сама ничего не понимаю. Мне страшно».

— А учителя там будут? — спросила она жалобно, надеясь, что присутствие мастера Баркли даст ей уверенность.

— Там буду я, — ответил Грэм и первым распахнул дверь, задержавшись на пороге.

— Что ж, выдвигаемся, — Агнесс тоже направилась к выходу.

Бри не спеша облизала палец после третьего пирожного и встала.

Всю дорогу до школы Элли крепко держала Грэма за руку, украдкой бросая взгляд на его чеканный профиль. Бри и Агни шли следом и голоса не подавали. У столовой Элли снова задрожала, не зная, чего ожидать. Грэм распахнул дверь и вошел первым, ведя ее за собой, точно королеву. Элли сделала шаг и на несколько мгновений ослепла и оглохла. Когда в глазах немного прояснилось, она поняла, что стоит в помещении полном народу, тут был явно не один ее курс, а почти вся школа.

Грэм, Элли, Бри и Агни дошли до противоположной стороны и остановились у стойки раздачи. Элинор медленно вдохнула, ни на кого не смотря и, как ни странно, неуверенность покинула ее. Она смело окинула взглядом столовую, выхватывая глазами знакомые лица — весь свой уже второй курс и нескольких страших.

— Что вы хотите знать? — спросила она, стараясь, говорить громко.

По столовой прошел шум.

— Где магистр? Что теперь будет с Орденом?

— Грэм, как ты вернулся?

Элли стиснула за спиной кулаки, позволяя ногтям впиться в ладони, раззадоривая себя.

— У меня тоже есть вопрос. Кто знал, что я наполовину фэйри? Поднимите руки!

Она обернулась. Брианна застенчиво улыбалась, демонстрируя ладонь:

— Я...

Агни слегка кашлянула.

— Мне Бри сказала, недавно. Так что... я...

— Я знал давно, — прозвучал над головой глубокий голос Грэма.

Элли осматривала столовую. Лес рук. Она выхватывала лица. Старшие, Доминик, Шинейд Дилан, Фиона... Олвен... Дейдра Грайне, Лахлан... Элинор всхлипнула и отвернулась. Это не помогло. За спиной, подняв руку, стоял повар-лепрекон.

— Мы ждали вас, — сказал он.

«Вот как! — Элли хотелось что-то сделать. Схватить стул и швырнуть в окно, что-то разрушить. Чтобы все присели, прячась под столами. — Почему тогда не ворвались в мою жизнь, ничего не сказали? Не похитили меня, в конце концов! Ах да, нельзя. Проклятие Короля!»

— Ну мы знали, нам еще отец сказал, — надменно фыркнула Дебора. — И дядя.

— И мама, — подала голос Констанс, — Так что будет с Орденом? С нами всеми? Нашим миром?

«Я не знаю, — подумала Элли. — Я не виновата».

Но Констанс Райли смотрела пронзительно и яростно. Грэм тоже что-то ощутил, потому что немного подался вперед пряча Элли за плечом.

— Директор Баркли отправил несколько темных на поиски магистра.

— Как он сможет выйти из-за завесы? — оборвала его Дебора. — Такого еще не было.

По залу прокатилось пронзительно «мяу!» кошки. Любимица Эниды тоже была здесь. Это немного разрядило обстановку, многие заозиралась и заулыбались.

— Орден что-нибудь придумает, — уверенно сказала Брианна.

— Магистр пропал с перстнем, — снова отрезала Констанс. — Нового не выберут. Если ты...

Она посмотрела на Элли с ненавистью.

— ...не придумаешь что-то, не знаю, говори со своими карликами... если наш привычный мир разрушится... Я тебе не завидую. Никакое бессмертие не поможет.

«Подождите... — до Элли начало доходить осознание. — Я... бессмертна?»

Она точно в полусне слышала тогда голос Грэма, говоривший «Теперь я ровня тебе, Элинор. Теперь я бессмертный», но не понимала их. А перед глазами услужливо закрутилась прежняя жизнь.

Она никогда всерьез не травмировалась. Та женщина готова была Элли в клок ваты завернуть, лишь бы не отпускать далеко от себя. Ни танцев, ни кружка по рисованию, в который Элли так просилась, ни на «пижамную вечеринку» к однокласснице, везде было нельзя. Редкие порезы заживали быстро, ведь ее не подпускали к кухне даже помочь.

«Боялись, что отравлю? — с горечью подумала Элли. — Боялись... меня?..»

— А что с тобой, Драммонд? — вывел ее из прострации мальчишеский голос. — Ты теперь кто?

— Тоже полукровка, Дом, — Грэм поднял руку, показывая тонкий шрам на запястье. — Светлый. Во мне кровь Короля фэйри, я спас его.

— Зачем? — неожиданно заскрежетал сзади Брин, подскакивая за стойкой. — Зачем ты, куриная голова, ему помогал? У-у-у, морда!

Наследник графа величественно повернулся.

— Он обещал уйти, я попросил его не трогать Элинор.

— И ты поверил?! Да никто ему не помешает вернуться.

— Держитесь от этого юноши подальше, — из тени кухни вышла Азра, высокая женщина с торчащими вперед зубами. Элли в который раз подумала, что та похожа на тролля. — Негоже юной темной фэйри общаться со светлым отродьем.

«Грэм мой друг, — хотела возразить Элли, но не решилась. — Друг... только я его не помню. Три «ха-ха», а не оправданье».

Вместо этого она прижалась к плечу Грэма щекой.

— Расскажи мне о нашем детстве потом, пожалуйста. Это ведь уже можно рассказывать?