Шлепок гнева

Глава 11 Легенды не умирают

— Была одна надоеда, а теперь две, — проворчал я, очень аккуратно нанося пастой икридов очередной символ в заклинательный круг, — Повторяю, магия — не чудеса. Она не может сделать ваши волосы густыми и шелковистыми просто так, не может превратить свинец в золото, не может… короче, ничего она не может бесплатно!

— Ты на дом кучу защитных заклинаний повесил, а говоришь, что не может! — обвиняюще ткнула меня пальцем на расстоянии Тарасова, играющая роль эксперта для совсем дубовой в магии Мыши.

— Я про цену говорил, ты чем хлопала? Ушами? — отвлекали они здорово, особенно стоящая на четырех костях Мыш, демонстрирующая богатый внутренний мир декольте, но концентрация чудом сохранялась, — Магия — это наука. Ты хоть укакайся, но не соберешь компьютер из хлама, не напишешь под него графическую оболочку…

— Соберу и напишу!

— Нет, не напишешь, ты понятия не имеешь, что у тебя в итоге за машина получится. Магия так и работает. Ты задаешь задачу, запитываешь невидимую машину энергией, позволяешь ей выполнить свою работу. Только чем больше ты знаешь и умеешь, тем сильнее можешь упростить нужное действие. А если не знаешь ничего, то всё придётся делать «от» и «до». Вот что я, по-твоему, делаю?

— Рисуешь колдунскую фигуру на картоне!

— А ты видишь, какие символы и насколько я запитываю своей жизненной силой? Не видишь. Вот и не гунди тут под руку. Расти себе спокойно, кушай по утрам кровушку и, когда-нибудь, будешь учиться.

Есть маги, а есть колдуны. Магов мало, тут надо иметь врожденный резерв и источник маны. Этим похвастать могут далеко не все расы. Колдуны же используют внешнюю энергию или, как в случае вампиров или троллей, жизненную силу. Немного, для стартовой запитки, чтобы их сложнейшие ритуалы, выполненные с соблюдением хреновой тучи условий, что-нибудь да устроили. Магия, которая использует в процессе чужую жизненную силу, называется черной. Тауматурги действуют чуть иначе, мы мешаем всё в кучу. Вообще всё.

Не рассказывать же этим любопытным варварам, что по дому не только защитные заклинания развешены, но еще и символы, превращающие его в большую тауматургическую волшебную палочку.

— А рэтчеды так могут? — наконец, подала голос Мыш, вытягиваясь вперед, чтобы разглядеть получше символы. Руки, на которых она удерживалась до этого, ожидаемо подвели, от чего она затеяла уткнуться верхней частью тела в почти готовый заклинательный круг. Я этого, разумеется, не допустил, протянув руку вперед и поймав вредительницу. Падала бы Алиса, можно было спокойно бы ловить её лицом на ладонь, но так как вытянутая мышиная мордень для подобного трюка не подходила, пришлось протягивать руку дальше и ловить за сиську. Свалив запищавшую тушку на Тарасову, я обтёр руку смоченной спиртом тряпкой, критично взглянув на кучу-малу из женщин и детей.

— Хана майке. Паста отстирывается только денатуратом. Ну или не хана, смотрите какой четкий отпечаток. Модерново.

Темно-красная ладонь на майке отпечаталась очень хорошо.

— Ты меня…!!! — Мыш в шоке нервно отползает, прикрыв опошленную грудь.

— Да-да, вот прямо рукой и за сисю, — отмахиваюсь я, — Хамски. Сейчас тебя отпустит, поймешь, что это был бесчувственный акт спасения магической фигуры, после чего тебя накроет вязкой необоснованной обидой.

— Меня уже накрыло, — мрачно проговорила слегка потоптанная Алиса, поднимаясь с пола, — Обоснованной.

— Это какой?

— Сисек нет. И не будет.

— Это да, — соглашаюсь я, — Всё, не мешайте. Сидите там тихо, можете дуться или козни строить, а я начинаю колдовать.

Были бы мы в Глиммерколте, такой ритуал можно было бы использовать на живом разумном, чтобы обнаружить, где именно похоронили его пра-пра-прабабушку. Здесь же, имея даже такой полезный артефакт, как платок с засохшими соплями Шпильки, рассчитывать на стопроцентный успех было глупо. Бедный на магию Омниполис исключал нормальное волшебство и колдовство, так что, несмотря на затеянное мной, вплотную подходящее к пределу Гатлинга…

— Шегги, вызови Гарру с напарником! — заорал я, разминая пальцы, — Сейчас защита дома накроется!

А затем, не слушая шуршание опасливо отходящей Тарасовой и не пялясь на оценивающе растягивающую майку с новым украшением Мыш, я активировал ритуал поиска, четко контролируя усиливающийся поток энергии, закручивающийся вокруг сухих соплей нашей недоделанной иллинари.

И закрыл глаза.

Это было похоже на попытку оседлать взлетающего китайского дракона, голодного и своевольного, точно знающего, что ему надо, но не имеющего ни малейшего понятия, как и где нужно искать. Буйного, раздраженного, импульсивно дёргающегося из стороны в сторону. Дракон был создан, чтобы встать на след, но его были лишь крохи, раскиданные по всему городу. Тени случившегося, выветрившиеся следы. Темное тауматургическое заклинание, выпивая досуха накопители моего дома, рычало и металось из стороны в сторону, неспособное существовать без преследования добычи. Лишь в самом конце, рассыпаясь от сверхусилия на высоте, «дракон» озарил город, выдав мне несколько цепочек ярких следов, ведущих в одно и то же место.

Я знал, где это.

Открыв глаза, сначала не понял, где нахожусь. Когда сосредотачивался на колдовстве, помнится, здесь были две молодые красотки в виде молодой сочной Мыши и мечты педофила, подрабатывающей у меня «птенцом». Теперь же вместо них в воздухе витал голубоватый призрак здоровенной и толстенной тетки не шибко-то опрятного вида и определенно орочьей расовой принадлежности. У тетки были здоровые волосатые ручищи, буйные черные волосищи до пояса, жопа как у матерой негритянки, но при этом удивительно маленькие зубы. Сложив руки на груди, тетка смотрела на меня очень скептическим взглядом.

— Обнаружен ритуал тауматургии у держателя, уровень — мастерский, — пробасила она тоном профессиональной продавщицы с рынка, — Ты признан наследником.

Чиво?

Слегка очухавшись и успокоившись, я заметил выглядывающие из коридора девичьи физиономии, от чего слегка выдохнул. Но тут же напрягся, определив, что орочья тетка, чье имя уже вертелось у меня на языке, ни разу не призрак, а… голограмма, которую излучают из своих глаз застывшие в одинаковых позах с задранными кверху головами Хуммельсдорф и Оппенгеймер. Только вот теперь коты выглядели слегка иначе чем в тот момент, когда я их брал! Они оба были совершенно одинаково рыжими, а еще отрастили себе по паре больших перепончатых крыльев! Рыжих!

— Верни котам окрас, я ж их перепутаю! — пробурчал я.

Голограмма, ну то есть магическая проекция ведьмы Роксоланы, чхать хотела на мои слова.

— Ты должен… или должна, хер знает, кто ты там, откопать клад с моими книгами, — тем временем пробурчала тетка, доказывая, что она только запись, — В течение суток. Это возле моей хаты. Коты приведут. Иначе прокляну. Чтобы вернуть им маскировку, скажи…

Какого Сарката?!!

Чему меня научила жизнь: если тебя кто-то поставил раком во временные рамки, то стоит поторопиться. Если тебя ставит великая ведьма Роксолана, то лучше торопиться втройне, ибо мало ли что. Разве что задержаться на пару минут, вдалбливая кое-что Джарреду Гарру, который стоит столбом посреди зала и смотрит на смущенную Мышь с кровавым отпечатком пасты на высокой груди, как на второе пришествие христианского спасителя. Вбив в волчера здравый смысл, а также номера пары моих должников, которые меня заменят, если появятся новости о Шпильке, я, сопровождаемый двумя рыжими крылатыми котищами размером с откормленную рысь, выметнулся из дому, проклиная всё на свете.

Черт меня дёрнул быть разведенным парочкой орков на карточную ставку! Ну кому в здравом уме захочется стать наследником темной ведьмы⁈ Знания? Сила? Пф, это может заинтересовать смертных, а я как обходился когтями и пистолетом (в прошлом — арбалетом и метательными ножами), так и буду! Вампир я! Блюститель!

Тем не менее, деваться было некуда. Дав формальное согласие на приобретение котов, я подписался на всю эту суету. Теперь, главное, выйти из всей этой истории без потерь.

Лезть в темное, мрачное и полумертвое болото, где свила себе гнездо легендарная ведьма, было ни разу не страшно. Во-первых, аз есмь вампир, существо, как бы, далеко не светлое, во-вторых, я опытен, хитер и смел, а в-третьих — лезу по праву и в сопровождении! В-четвертых и в пятых у меня значились такие малозначимые факторы, как оперативники Управления, кишащие в этих болотах как саранча на полях у прогневавших еврейского бога египтян, ищущие тут следы канадианцев. Что, как бы, тоже был фактор. А вот в-шестых…

— Твою мать… — обреченно протянул я, разглядывая смертельный страх и ужас, пялящийся на меня со злобой поиметого сучковатым поленом дракона, который, всё-таки, отвязался, но потом.

В целом, так оно и было. Вчера.

— Ты… — прошипела Эмма Старри, бледная, слегка трясущаяся, непонятно как вырвавшаяся из рук санитаров и приехавшая на эту замечательную природу явно не для поправки здоровья и нервного истощения, — Арр-вистер…

Знаете, в чем единственный плюс отношений с женщиной-полудемоном? Ты всегда знаешь, когда она готова бить насмерть. Сейчас это знание, полученное из ошибок молодости, далеко не в первый раз спасло мне жизнь.

Я пустился наутёк под возмущенный мяв двух рыжих крылатых блоховместилищ, указывавших ранее в совершенно другую сторону. В спину мне недоуменно глядели пара шапочных знакомых из отдела Контроля, но что взять с смертных?

Густой и влажный туман ластился к моей коже, черные мертвые деревья держали, дружелюбно кряхтя, когда я опирался на стволы ногами или цеплялся когтями. Пылающие желтым глаза какой-то болотной сволочи, пялящиеся на мою пробежку с проскоками, внушали бодрость и понимание, что данная сволочь еще не разглядела терминально взбешенную полудемонессу, прущую за мной с кровожадным рычанием. Гнусавые вопли двух рыжих котов, также летящих по следу, демонстрировали, что Эмма не готова тратить остатки энергии на их уничтожение.

В целом, кошачьи трудности полета в болоте оказались и полудемонячьими, но посерьезнее, так что Старри их не преодолела. Её крылья, хоть и не настолько большие, чтобы таскать эти волшебные формы на чистой физике, между моих новых друзей-деревьев не протискивали, а нестись на шпильках за удирающим вампиром-оперативником, да еще и по болоту оказалось чуть ниже её выдающихся качеств. Поэтому Эмма совершила то, что должна была совершить — шарахнула шаром адского огня промежду двух толстых кошачьих задниц, порхающих за мной, а потом дальновидно прилегла в обморок на поросшую чистым мхом сухую кочку.

Услышав приближающееся гудение, я вышел из зоны поражения шара прыжком вверх, а затем, спустившись по черному и слегка воняющему стволу вниз, вздохнул и… отправился собирать болотный урожай в виде сомлевшего полудемона. Нет, на этот раз она просто так не отделается, но и я тоже хорош. Как мог недооценить желание Старри выкрутиться из той жопы, куда она сама себя загнала? Да у неё опыта по заходу и выходу оттуда больше, чем мне лет!

Что? Почему я её несу назад? Неужели мои чувства к этой даме еще не остыли и между нами еще всё возможно? Разумеется, нет!

Полудемоны — жестокие, капризные, самовлюбленные, бесконечно зацикленные на собственном продвижении твари, но у них есть одно бесценное качество — они отдаются работе так, как не может отдаться ни одно другое существо. Это тело, чьи крылья сейчас цепляются за деревья, а хвост волочится в грязи — один из ценнейших сотрудников Управления и, безусловно, невероятно нужный городу кадр. Допустить, чтобы Старри сожрала какая-то болотная мерзопакость я просто не могу. Вот взять бы, к примеру, полуангелов или потомков святых — тут ситуация кардинально иная. Долгоживущие манерные говнюки, двадцать четыре часа в сутки готовые похерить всё, если только увидят хоть что-нибудь противоречащее их моральному кодексу. Хочешь использовать святошу? Дай ему широкие полномочия и выпни куда-нибудь как можно дальше. Пусть приносит всем добро и насаждает справедливость. Пока не убьют.

Подойдя к огромной приземистой избе помершей легендарной ведьмы, сбитой из черных бревен совершенно неприличного диаметра, я снял с закорок начальство (а как иначе нести крылатую мадам?), положив её на услужливо расстеленный плащ одного из оперативников и даже поправив юбку. Вырубившаяся Старри выглядело великолепно — мирная, спокойная, бледненькая, разве что ножки в тине и грязи.

— Конрад, она опять на тебя взъелась? — из избы высунулся колоритный полуорк с торчащими дыбом волосами. На глазах у орка были черные очки-магнификаторы.

— А, Освальд, — кивнул я эксперту по маганомалиям, — Да Саркат её знает. Вроде бы подумала, что я сюда приперся перехватить её дело с канадианцами.

— За такое могла бы, — важно кивнул полуорк, — Я слышал, через что ей пришлось пройти, чтобы вырваться от наших коновалов. Только вот, звиняй, Блюститель, это дело под курированием из Магнум Мундуса, к нам уже отправлены инспектора. Так что тебе тут делать нечего.

— Да я вообще не сюда шёл! — досадливо я дрыгнул ногой, которую, уцепив зубами за штанину, тянул один из котов, — Вон, видишь? Делать мне тут нечего.

— Чего? — полуорк уставился на котов, теперь уже вместе тянущих меня за многострадальные штаны, а потом снял очки, демонстрируя маленькие, невыспавшиеся глазки, — Макабрские душеловы? Конрад⁉ Ты где их взял?!!

— Ничего себе название у этих блоховозов, — неприятно изумился я, согласный и на «глиммеркольстких мяук» и даже на «суахимских котов», — А чего?

— Это очень непростые и опасные твари, даже для тебя, — Освальд Глазов мотнул головой, явно насторожившись, — Как, в принципе, и всё, что шатается по хренову Макабру. Повторюсь — где ты их взял? Это важно. Здесь очень много черной магии наверчено, и эти животины могут наломать заклятий. Мы тут и так застряли демоны знают насколько!

— Эти не наломают, — скривившись, признался я, — Это коты Роксоланы.

— Чегоооо??? — это уже донеслось изнутри эпичной избы, потому как Освальд нырнул внутрь молодым жеребчиком, захлопнув за собой дверь, — Конрад! Дурак! Мы же ломаем заклятия этой бабки! А ты притащил сюда её охранников-фамильяров?!!

— Не ссы! — строго проговорил я, видя, как на шум начинают стекаться оперативники со всего хозяйства, — Видишь — им насрать с горкой на то, что вы тут делаете. И вообще я пошёл.

— Никуда ты не пойдешь с этими котами! — храбро вякнул эксперт из-за двери, — Они улика! Я их… реквизирую!

— Выйди и скажи им прямо в морды.

Коты, перестав драть штанину, синхронно повернули морды к избе и выдали нехилый такой рык, пусть и с кошачьими нотками.

— Конрад!!! — тут же истерически завопила изба с небольшим содержанием полуорчатины.

Слишком много внимания. Да еще и Старри под ногами с видом свежеубитой человечины. Поздно пытаться слинять по-тихому…

— Это мои долбанные коты, Освальд! Я наследник Роксоланы! Признанный! А теперь я ухожу отсюда вслед за этими хреновыми макабрскими душеловами, потому что, демоны Иерихона и сам Саркат, старая дохлая кошёлка угрожает приложить меня проклятием, если я не вскрою её схрон! Все вопросы — потом! И займитесь кто-нибудь Старри, если она откинет крылья прямо здесь — её повесят на вас!! Медик!!

На этом месте штанина не выдержала зубов удивительно сильных тварюшек, от чего я только закатил глаза. Сколько одежды я понапокупал за свою жизнь? Надо заключить контракт с каким-нибудь ткацким цехом уже…

Болото снова приняло меня и мои подранные штаны в свои туманные и слегка подванивающие объятия, но на этот раз ненадолго. Влекомый крылатыми котами довольно жутковато звучащей породы, я был доставлен до здоровенного развалившегося пня, черного и противного. Пень был такой ширины, что сразу стало понятно — он был деревом тогда, когда болотом тут и не пахло.

Возле суперпня была дырища в человеческий рост диаметром, уходящая под него, а больше тут совершенно ничего не было. Даже комаров. Туман, болото, рыжие коты, огромный пень, дыра, вампир.

— Мяу⁈ — с отчетливыми нотками паники и нецензуры заявил Оппенгеймер (или Хуммельсдорф), подбегая к дырище, — Мяу???

— Мяу, — отчетливо, сдержанно, но точно матом ему ответил второй крылатый собрат, тоже подходя к дыре, — Мя-яу!

— Не понял, — принял я участие в беседе, — Что случилось? Потырили заначку?

Один из рыжих котов повернулся ко мне, пуча зеленые зенки, а затем медленно кивнул.

Дело запахло керосином.

— Ващ-ще не мои проблемы! — слегка дал я петуха, — Вы должны были привести — вот и ведите дальше. Макабрские, мать вашу, душеловы. Волшебные, сука, коты. Колдуйте, куда книги делись!!!

Переглянувшись, коты начали нарезать вокруг пня круги, но как-то это было неубедительно, о чем я им и сообщил, залезая в дыру. Внутри, за подкопом, обнаружилась подпнёвая комната, выложенная крепкими бревнами, укрепленными какой-то смолистой замазкой, а также лари и сундуки, тоже вымазанные ею. Для сохранности, надо полагать. Всё было совершенно пустым. И…

Сунув руку в один из сундуков, я провел пальцем по его влажному дну. Оно было мерзко скользким и воняло болотом. Осиротевшие полки тоже радовали склизкими ощущениями.

— Выводы? — пробормотал я, — Схрон вскрыли задолго до того, как тут появились наши. Отрыли и всё выгребли. Совсем всё.

— «И у тебя есть приблизительно двадцать часов, чтобы отыскать украденное, иначе, готов поспорить, бегающие за тобой шерстяные гондоны колданут на тебя нечто настолько неприятное, что помнить будешь еще триста лет»

— «Заткнись, Миша, и без тебя тошно»

Да, у меня есть внутренний голос и его зовут Мишей в честь того дурацкого попаданца, которого мне подсунули на инициацию. Нет, это не отдельная личность, это просто внутренний голос, который появляется, когда жизнь ко мне поворачивается тылом, нагибается и… начинает тужиться.

…убить котов? Нет, не вариант. Мало того, что свои по всем магическим правилам, так они еще не совсем коты, а что-то с ними Роксолана сотворила. Вряд ли такая попытка кончится лучшим, чем проклятие за неисполнение сроков. Вычеркиваем.

Так, стоять и думать времени нет, переходим на бег трусцой по пересеченной местности!

Первой моей остановкой стала приснопамятная изба старой карги, чтоб ей повращаться там, где лежит. Здесь мне нужно было отсутствие Старри и присутствие Освальда, что, в принципе, и получилось. Краткий и агрессивный допрос полуорка показал, что о суперпне и яме под ним Управление знает, заметочки сделало, но кроме как грустного факта экспертизы, что Роксолану обобрали приблизительно через неделю после того, как старая клюшка завернула кони, ничем меня порадовать не могут, но обязательно порадуют, если я её барахло найду. В ответ я заявил, что какое бы барахло там не было, оно является собственностью некоего Арвистера, поэтому Управлению тут ничего не светит. В ответ полуорк натурально скрутил мне дулю и гаркнул, что это мне не светит, потому что улики, а вот потом всё может быть.

Ага, сейчас, молча подумал я про себя. Улики имеют свойство быть описанными, а у нас тут не идеализированный придуманный рай из Нижнего мира. Учитывая, что дело с агентами Канадиума уже под курированием Мундуса, любая волшебная побрякушка Роксоланы вызовет острейший интерес остроухих, а свистнуть её со склада в разы проще, чем выкупить у жадного вампира, за которым, к тому же, стоят другие вампиры. Так что, как бы тупо это не звучало, но я чувствую себя обязанным встать на сторону закона и защитить права, которые могут быть попраны коррумпированными членами нашего общества.

— Так, котики-наркотики… — не терял я веры в светлое будущее, особенно после того, как разжился у медиков, прибывших на смену тем, кто упер Старри в больничку, ниток с иголками, — А ну-ка отведите меня к своим прежним держателям. К тем оркам, которые вас мне впарили!

А что еще остается делать? Я могу, конечно, остаться здесь, сесть у избушки, которая, как бы, тоже моя, если рассудить, а затем начать выщипывать котам шерсть, требуя провести к книгам проклятой ведьмы, но мне подсказывают мои детективные чувства, что это будет бесплодным, хоть и очень приятным занятием. А мне нельзя прохлаждаться, у меня Шпилька по городу бегает с нервным истощением.

Машину мне не дали, пришлось бежать своим ходом, но это оказалось и хорошо, потому что через пару километров от болота коты встали как вкопанные, одеревенев и задрав рожи кверху, чтобы вновь сиянием глаз собрать галюцинограмму дохлой орочьей ведьмы.

— У тебя осталось двадцать часов! — важно и внушительно сказала эта болотная курва, а затем растаяла в воздухе.

Уъу, сюка.

— Во имя всех кручин и лит, примите снова ложный вид! — произнес я кодовую фразу, от которой ожившие коты чуток пожухли и спрятали крылья, приобретя свою старую окраску серого и черного. Так-то лучше, нечего своим видом привлекать внимание обычных загородных педестрианов.

— А теперь бежим дальше!