Show must go on

Глава 5

Ух, …вот это денек у нас выдался…! Не знаю, как я не сдох к вечеру. Причем, доконал меня не вокал, а физические нагрузки на сцене. Звездочки и танцоры давно отправились отдыхать в гостиницу, охреневшие от восторга и нагруженные подарками фанаты из фокус-группы рванули делиться впечатлениями с друзьями, а я все продолжал оттачивать до безупречности трюки на сцене. Угу… пока за мной лично не приехал сердитый Сергей Сергеевич и в приказном порядке не прервал мое самоистязание. Зуб даю — это кто-то из наших бодигардов позвонил ему в отель и настучал, что я здесь себе «жилы рву, в Союз труп привезем».

По дороге в гостиницу полковник решил мне в машине допрос устроить по поводу Лады. От его всевидящего ока не скрылось, что звездочка уже за завтраком вела себя странно. Пришлось колоться, все равно ведь докопается. Но рассказал про конфуз без лишних подробностей.

— Ну, и порадовал бы девочку! — хмыкнул в ответ этот прожженный циник.

— Я что вам, портовая шлюха, подкладывать меня под всех желающих?! — не по-детски вспылил, обидевшись на такое предложение.

Но полковник пропустил мимо ушей мое хамство и лишь спокойно пожал плечами.

— Так ведь ради общего дела…

Угу, расскажите мне как вы семью Каузиса разрушили. Крепкую, советскую… Дабы подложить красавца-гэбиста под Кристину Онассис — наследницу танкерного флота. Хотел сказать, да промолчал. Поди операция-то еще идет. Возможно, нам с этим Каузисом еще в Лондоне придется встретится. Онассис вывезет муженька в Англию, будет вести там светскую жизнь в высшем обществе. Куда и я теперь, как бы вхож…

— Их таких девиц «ради общего дела» уже целый список набрался. А дальше что, как в анекдоте будет: «много царевичей приходили свататься к царевне Несмеяне, и никому она не отказала»?

— Прости, Вить, не подумал — засмеялся дядька, но в глазах не было ни малейшего раскаяния.

— Ладно, проехали… С ФБР все нормально прошло?

— Вполне. Поломались немного для вида, но кассету и билеты забрали. Им ведь тоже дураками выглядеть не хочется, лучше уж худой мир.

— И то правда…

Добравшись до номера, первым делом позвонил в Москву. Сначала жене Завадского — ласково поинтересовался, чем я могу ей помочь, чтобы она перестала трепать нервы бедному Кольке. Все оказалось не просто. Есть в СССР такая важная вещь, как непрерывный стаж, про который я совершенно забыл. После увольнения с прежней работы человеку необходимо в течении месяца устроиться на новую, иначе стаж его прервется. А от непрерывного стажа зависит не только будущая пенсия, но и куча всего другого — например, размер выплат по больничному, размер тринадцатой зарплаты, разных премий и прочих профсоюзных ништяков.

Заверив Светлану Завадскую, что вопрос с ее работой будет обязательно решен в ближайшие же дни, попросил ее срочно помириться с мужем и не срывать нам важнейшие для государства гастроли. Кажется, с такой точки зрения ей свою чисто семейную ссору и в голову не приходило рассматривать. А не мешало бы. Вот что значит, на год оторваться от мужа, и о жизни нашей студии иметь весьма поверхностное представление. Будем исправлять ситуацию…

Потом позвонил домой — отчитался маме, что со мной все в порядке: соблюдаю спортивный режим, хорошо питаюсь, плаваю в бассейне, тренировки не пропускаю. Попросил ее связаться со своей закадычной подружкой Щелоковой по поводу трудоустройства Завадской. Объяснил маме в красках всю ситуацию, получил от нее заверения что все будет проделано сегодня же. Ну, …если мама пообещала, значит об этом можно вообще больше не думать.

Но, конечно, ни о каком вечернем походе в спортзал или бассейн речи уже не шло — я еле до номера добрался, поэтому здесь же и поужинал. Единственным спасением для измученной трюками тушки стал профессиональный расслабляющий массаж. Так потом и вырубился под умелыми руками Андрея. Даже наши вечерние посиделки с сотрудниками перед телевизором в холле сегодня пропустил. Но вроде бы в местных новостях больше не сообщили ничего нового об инциденте в студии, только упомянули о какой-то мелкой драке с участием фанатов.

Так что наши быстро переключили телек на MTV. А там уже вовсю крутили свежий клип «Summer Moved On», где я на крыле новейшего МИГ–31. И все предыдущие пять наших клипов там тоже в постоянной ротации. Откуда пять? Так кроме «Ten o'clock postman», снятого еще в Англии, нашумевших «In the army now» и «Japanese Girls», у нас теперь есть еще два клипа, смонтированные на основе концертных съемок — «Remember the Time» с моей лунной походкой и «Love to Hate You» — с танцами в стиле фламенко. Так что считай, мы на MTV сейчас чуть ли не лидеры по количеству клипов.

Другие исполнители, конечно, тоже время не теряют — многие, посмотрев на нас, бросились снимать собственные ролики. Только ведь для хорошего клипа нужно время, деньги, и главное — интересная концепция. А большинство из них пошло по самому простому пути — монтируя в короткие видео свои концертные номера. Ну, ну… посмотрю я на унылые лица конкурентов, когда к рождеству выйдет бомбический «Last Christmas». Уж Bony’M с их прошлогодним рождественским кавером «Mary's Boy Child» мы точно переплюнем. И никакой религии! Первая строчка в хит-параде Рождественских синглов будет наша.

Мало того, уверенно вангую, что в ближайшие пару лет среди рождественских хитов к «Last Christmas» по уровню популярности если только «Happy New Year» от АББА приблизится, но это уже будет в следующем 1980-м году. А к тому времени мы сподобимся что-нибудь еще убойное выпустить, например «Do They Know It's Christmas?», который идеально ляжет на тему голодающих детей Африки и нашего благотворительного фонда….

…Утром в день нашего первого концерта я открыл глаза и с удивлением понял, что отлично выспался. Все-таки спортивный режим, в котором я жил последнее время, творит чудеса, и молодое тренированное тело начало на удивление быстро восстанавливается. Традиционный утренний бег, разминка в боксерском клубе, получасовой заплыв в бассейне, основательный завтрак — и вот я уже ощущаю себя полным сил и готовым на новые свершения.

У коллектива настроение тоже боевое, и я бы даже сказал, приподнятое — ведь вчера прогон прошел на пять с плюсом, даже не налажал никто. Правда, Ладу пришлось уговорить хлопнуть рюмашку коньяка — чтобы наша звездочка расслабилась немного и поймала кураж на сцене. Хотя подозреваю, что при ее комплекции, Ладе вполне хватило бы и пробку нюхнуть. Что ж… надеюсь, сегодня мы обойдемся без женских истерик…

Концерт начинается с умышленной задержки. Это Майкл настоял на том, чтобы использовать подобную западную фишку, чтобы немного помучить публику и разжечь ее аппетит ожиданием. В результате вместо 18.30 начинаем почти в семь. Публика достаточно разгоряченная — тут и там раздается свист и нетерпеливые призывы начинать, кто-то даже пытается запеть.

Наконец, на стадионе гаснет свет, погружая его в кромешную темноту, публика тут же реагирует взрываясь воплями одобрения. Где-то в отдалении завывает сирена и звучат первые аккорды «The Final Countdown». Лучи вспыхнувших прожекторов суматошно пробегают по стадиону, выхватывая лица возбужденных зрителей. На огромном экране появляются часы с обратным отсчетом последних секунд перед стартом.

На эффектное вступление нашего нового хита накладывается безжизненный механический голос, сдобренный шуршанием радиопомех, и отдающий команды, предшествующие взлету космического корабля… Все так натурально, что у меня самого мурашки бегут по коже! Все прямо один в один, как в ЦУПе перед запуском. Вспышки света по очереди выхватывают каждого из наших музыкантов, а потом лучи всех прожекторов сходятся в одной точке за пределами сцены — на мотоцикле, за рулем которого сижу я.

Один из «тяжей», переодетый в камуфляж, дает мне отмашку двумя клетчатыми стартовыми флагами. Мысленно перекрестившись, ударяю ногой по стартеру. Хонда заводится с полпинка, я убираю боковой упор. Погнали…!

Мой байк, взревев, взлетает по наклонному пандусу и мчится на сцену. Зал взрывается такими воплями, что за ними не слышно музыки. У боковой стены, состоящей из огромных колонок, я лихо торможу, отчего Хонду юзом разворачивает на 90 градусов. Сколько вчера тренировал этот трюк, не передать словами…! Ставлю упор и легко соскакиваю с байка. Звуки музыки тем временем все нарастают и нарастают. По языку подиума и краям сцены пробегают первые дорожки сигнальных огней. Вступление у «Финального отсчета» довольно длинное, и пока оно набирает мощь, я успеваю без спешки вернуться в центр сцены, давая зрителям рассмотреть себя во всей красе.

Кожаная летная куртка в ярких нашивках, футболка хаки и штаны карго, заправленные в высокие шнурованные сапоги на грубой рифленой подошве, на руках байкерские перчатки с обрезанными пальцами. Из всех украшений только сверкающий пацифик на груди — это теперь мой талисман. Блестючих звездных «коллег» и так вокруг слишком много — мне нужно чем-то кардинально отличаться от них, да, и разнообразить свой имидж не помешает. И сейчас я меньше всего похож на слащавого исполнителя стиля диско в стразах или на безумного рок-н-рольщика в обтягивающем трико. Скорее уж перед зрителем типичный байкер с закосом под сурового рокера, или военный летчик, удравший в самоволку!

А музыка все нарастает и нарастает, набирая мощи, и в момент моего касания микрофонной стойки, раздаются первые «взрывы» — из нескольких точек на краю сцены вылетают вверх высокие снопы искр и валит дым. Роб лупит по барабанам, Кирилл с видом интеллигентного маньяка самозабвенно терзает новый синтезатор, Колян и Глеб выдают свои гитарные партии. На экране в это время показывают кадры с ЦУПом, стартовую площадку космодрома, по изображению беспрерывно бегут ряды электронных цифр…

Отрепетированным движением я несколько раз прокручиваю вокруг себя микрофонную стойку, вызывая рев фанатов, гитаристы в это время выходят на исходные позиции, выстраиваясь со мной в одну линию. В нужный момент мы все делаем синхронный выпад правой ногой с наклоном вперед. И еще раз, и еще…

Вступление заканчивается, и я затягиваю первые слова нетленки, продолжая мучить бедную стойку.

В конце первого куплета на словах: «It's the final countdown» мы с парнями снова делаем синхронный выпад вперед на каждом повторе единственной фразы припева. Народ в партере вскидывает вверх руки, перед нами целый лес рук

— насилую я микрофонную стойку в стиле Бон Джови.

— эффектно припадаю на одно колено.

На словах — It's the final countdown — покидаю центр сцены, перемещаясь к Коле Завадскому, и припев мы с ним поем уже склоняясь головами к одному микрофону. Под нашими ногами начинает пульсировать светящаяся красная звезда, бросая багровые отсветы на наши лица и придавая всему происходящему на сцене какой-то дюже инфернальный вид. Покажут съемки Суслову — его же кондратий хватит! Так я и не против: не надо будет дожидаться 81-го.

Дальше Завадский мощно задвигает соло на гитаре, под очередной выброс снопов искр и дыма, а я, выдернув беспроводной микрофон из стойки, в несколько мощных прыжков взбегаю по ступеням лестницы и запрыгиваю на платформу подъемника, находившегося до этого в тени. Перевожу дыхание и чувствую, как к моему поясу кто-то из технарей в темноте цепляет страховочный трос — лонжу. Порядок…!

Лучи прожекторов снова сходятся на мне, и платформа начинает медленно подниматься вверх, приковывая к себе внимание зала. Я словно возношусь в небо, широко раскинув руки в стороны и закинув голову вверх. Колька в это время продолжает выкладывается на все сто, вытворяя на своей гитаре что-то запредельное! Арена беснуется и ревет, впадая в экстаз, девчонки визжат, их визг временам переходит в ультразвук. Реакция публики в общем-то ожидаемая — фокус группу на этом моменте тоже вчера переклинило. Но наши мощные колонки хрен переорешь!

Повторение первого куплета и последний припев я пою, стоя на четырехметровой высоте. Подо мной продолжают взрываться снопы искр, по партеру и трибунам мельтешат лучи прожекторов, сцена вся в дыму. Допев последнюю фразу, вижу, как все на сцене начинает мигать, парни отходят, освобождая для меня центр сцены. И я смело прыгаю вниз, оттолкнувшись ногами от края платформы.

Лечу с красивым прогибом назад, раскинув в полете руки. Прожектора в этот момент освещают меня снизу под таким углом, что за моей спиной страховочный трос практически не заметен. И я, как в замедленной съемке, в затяжном прыжке пролетаю над сценой, приземляясь точно в центр светящейся звезды. На последнем аккорде «Финального отсчета» все снова взрывается, а потом сцена мгновенно погружается в темноту. Только прожекторы уперлись светящимися столбами вверх, и по арене волнами гуляет затихающее эхо последних аккордов.

Кто-то быстро отцепляет трос, освобождая меня, и когда свет снова вспыхивает, я уже успеваю исчезнуть со сцены. Сейчас зрителям нужно дать какое-то время, чтобы немного успокоиться и прийти в себя, потому что следующая песня будет медленная. За кулисами Сергей Сергеевич протягивает мне махровое полотенце. Укоризненно качает головой.

— Бедовый ты парень, Витя…! Хоть бы маму свою пожалел.

На прогоне Сергея Сергеевича вчера не было, так что трюк с затяжным прыжком он не видел, только мой выезд на сцену на байке. Застал бы меня в полете, точно бы запретил!

— Имант Янович голову тебе отвернет за такую самодеятельность!

— Нормально… — успокаиваю я его, вытирая полотенцем голову и шею — Это был самый опасный из моих трюков, а в цирке даже простые наездники на репетициях летают с такой лонжей по сто раз на дню.

Ко мне тут же подскакивает взволнованная Светка, начинает поправлять грим и мои вздыбленные вихры.

— Ну, ты даешь… я чуть со страха не померла, когда ты сиганул с этой верхотуры!

— Самого еще потряхивает — шепчу я ей на ухо, чтобы полковник не слышал.

— А если б убился?!

— Не дрейфь. Думаешь я первый, кто так над сценой летает?

Вообще-то из певцов, кажется, действительно первый. По словам Майкла, пока до этого еще никто не додумался. Ну, или он просто не в курсе. Но до прыжков и «полетов» Бон Джови еще семь долгих лет. Чуть раньше отличится солист группы «Ван Хален» — собственно, я у него этот коронный прыжок и увидел, только доработал немного. И да — у попрыгунчика Ли Рота, пожалуй, самые эффектные прыжки из всех наших коллег — растяжка у парня отличная, а энергия из него так и прет! Я, конечно, в свою «копилку» еще кое-что взял из его фирменных фишек.

— Витя, не тормози! — Клаймич меня хлопает по плечу, стараясь перекричать шум на арене. Фанаты беснуются, рев стоит просто невозможный — две минуты и на сцену.

— Дайте хотя бы водички глотнуть.

Кто-то из стаффов тут же протягивает мне минералку, и я припадаю к горлышку бутылки, делая несколько жадных глотков.

— Судя по реакции на первую песню, зрители могут и на сцену полезть — Сергей Сергеевич хмуро потер подбородок — План эвакуации хорошо помнишь?

— Да, уж тут забудешь…!

Я делаю еще пару глотков, потом несколько энергичных взмахов руками, расправляя спину и грудную клетку. Сопровождаю их глубокими вдохами и выдохами. Потом короткое упражнение для голоса по совету Михаила Юрьевича.

— Я готов! — свет на арене гаснет и рев фанатов стихает…

Пока звучит вступление «Summer Moved On», на сцене светится только экран, где в параллель начинается наш новый клип. На экране я на фоне закатного неба расслабленно сижу на крыле МИГа, прислонившись спиной к фонарю кабины. С этим кадром нам больше всего потрепали нервы — не дай бог панель приборов будет видна…! Вид задумчивый и расслабленный, я смотрю вдаль, зажав в зубах стебелек травы. Одет я там так же, как и сейчас на сцене, только на носу очки — авиаторы.

Пользуясь темнотой, выкатываю Хонду ближе к краю сцены и опускаю упор. Мне остается только перекинуть ногу, чтобы сесть боком, развернувшись к зрителям. Клип на экране идет без звука, но синхронность музыки отрепетирована нами так, что у зрителя создается полная иллюзия одновременного звучания.

И когда в следующий момент на фразе «Stay! Don't just walk away!» камера показывает меня стоящим на крыле и смотрящим в небо, на сцене я тоже уже стою, расставив ноги на ширине плеч. А на припеве точно так же закидываю голову и заслоняю рукой глаза от закатного солнца. Песня спокойная, грустная, движений по сцене мало, поэтому следить за своим дыханием мне довольно легко.

Главное напряжение в последнем куплете, когда я держу одну ноту целых семнадцать секунд. Пока у меня больше не получается — вот семнадцать, и хоть ты тресни! Даже не знаю, дотяну ли когда-нибудь до двадцати, как у Мортена Харкета, но я пока не сдаюсь. И Михаил Юрьевич тоже считает, что рано отступать. Но это только на экране я легко вытягиваю припев на камеру, красиво открывая рот под отредактированную фонограмму. А здесь — на сцене, и в живую этот подвиг требует от меня неимоверного напряжения голосовых связок. Впрочем, зрителей и мои семнадцать привели в бешенный восторг — арена аж взвыла от восторга!

На последней фразе «summer moved on…» музыка постепенно затихает и солнце эффектно садится за горизонт. На экране мы с МИГом погружаемся в сумерки, и одновременно на сцене тоже гаснет свет… Блин, мы с Шахназаровым этот короткий момент три дня с камерой ловили! Мотались на военный аэродром как по расписанию, чтобы успеть выставить камеру к закату. Я в общей сложности больше трех часов на крыле МИГа провел и, можно сказать, уже сроднился с этим небесным красавцем. Правда, полетать на нем мне вторым номером в спарке так и не разрешили, а техники долго, наверное, пальцем потом у виска крутили, не понимая, к чему были такие сложности и все мои мучения. Но зато результат теперь на лицо!

— Молодчина! — обнимает меня за кулисами Михаил Юрьевич. Кажется, он больше всех остальных переволновался — Публика в восторге.

— А может, им новейший истребитель-перехватчик так понравился! — смеюсь я — или шикарные кадры осеннего заката. Здесь ведь в штатах очень любят красивое шоу.

— Пей, давай, шутник! — протягивает он мне стаканчик с теплым травяным отваром — Девчата уже готовы к выходу.

Я нахожу взглядом сначала Альдону, потом Ладу. Звездочки одеты в армейский камуфляж, глаза горят. Рядом выстроилась подтанцовка. Тоже «бьют копытом» в нетерпении.

— Давайте отмашку, я тоже готов…