Шпаргалка

Я как раз собирался идти на встречу с нашими тренерами линии нападения, когда у меня звонит телефон. Я ждал этого звонка все утро — с тех пор, как сегодня я появился в тренировочном центре и попал в засаду со стороны десятков репортеров (в основном из светской хроники), которые хотели, чтобы я прокомментировал видео, на котором моя лучшая подруга признается в своих чувствах для меня

глухим стуком ударилась о землю. Я не удосужился заглянуть в социальные сети сегодня утром перед тренировкой, поэтому еще не видел ни видео, ни статьи. Я не комментировал ни один из вопросов репортеров, но я уверен, что мое лицо сказало все.

Я поспешил внутрь, практически побежал в раздевалку, где вырвал свой телефон и тут же нашел видео, на котором очень пьяная Бри размахивала ручкой Tide-To-Go и рассказывала какому-то репортеру, что я тайно тоскую по ней. Меня чуть не вырвало в этой части. Но потом… ТОГДА она сказала, что хотела бы вычеркнуть из моей жизни всех других женщин, оставив только себя, и под моим воздушным шаром вспыхнуло пламя и оторвало меня от земли. Вскоре после этого мне позвонил мой менеджер и спросил, не хочу ли я сделать официальный комментарий. Я сказал ему, что нам нужно подождать, пока у меня не будет возможности поговорить с Бри.

Так что все утро мой разум метался. Интересный. Надеясь. Может ли это быть оно? Может быть, это тот момент, когда все изменится для нас? Потому что я готов.

Я смотрю на свой телефон, а затем на своих товарищей по команде, которые входят в конференц-зал.

— Ребята, вперед. Я на минутку.

Они кивают, и я остаюсь один в коридоре. Я делаю один успокаивающий вдох, прежде чем ответить.

— Бри, привет. — Это звучало нормально?

— Привет! Натан. Ага, это я! Привет.

Что ж, мой ответ был определенно более нормальным, чем ее. Это значит, что она видела видео.

На божьей зеленой земле нет пути, я буду первым, кто поднимет его, поэтому я немного ловлю рыбу.

— Как дела? Как ты себя чувствуешь сегодня утром?

Она стонет.

— Ну, мне интересно, знаешь ли ты, где я могу купить новую голову? Я думаю, что эта официально сломана.

Я смеюсь и слегка касаюсь носком ботинка стены.

— Извини, я думаю, тебе не повезло.

Она тоже смеется, но это звучит нервно и неестественно. А потом тишина. Я знаю, что сейчас происходит. Она тоже рыбачит. Ожидающая. Ни один из нас не хочет быть первым, кто упомянул Tequila-gate. Может, нам просто подождать и попытаться поговорить лично?

Один из моих тренеров выглядывает в коридор.

— Донельсон, мы готовимся к старту. Ты идёшь?

— Да, прости. Одна минута.

Он не выглядит счастливым по этому поводу.

НФЛ сильно отличается от колледжа. Здесь с нами не нянчатся, но чертовски штрафуют за опоздание, сажают на скамейку или выбивают из команды, когда слишком много забастовок. Когда вы играете на профессиональном уровне, от вас требуется не что иное, как полная компетентность, и это давление всегда давит на меня, в некоторые моменты больше, чем в другие. Как и сейчас, мне действительно нужно поговорить с Бри, но мне также нужно пойти на эту встречу. Во время регулярного сезона вы теряете право на нормальную жизнь. Все и вся, кроме футбола, должны быть отложены на второй план. Но я не хочу откладывать Бри в долгий ящик. Я хочу уделять ей 100 % своего внимания, чтобы она чувствовала себя ценной. Я также должен уделять своей карьере 100 % внимания, иначе я отстану. Мне просто нужно найти способ довести мою мощность до 200 %.

Раньше мне казалось, что я могу так хорошо сбалансировать все это. В последнее время… просто это чувство, которое я не могу описать, преследует меня повсюду, куда бы я ни пошел. Как будто все вокруг меня постоянно вертится. Нет никакого способа заставить его успокоиться.

Я не знаю… я буду в порядке. Наверное, это просто волнение перед плей-офф.

Я смотрю в сторону конференц-зала, зная, что мне нужно попасть туда до того, как я официально опоздаю.

— Послушай, Бри…

— Я НИЧЕГО НЕ ИМЕЛА В ДУМАХ, — кричит она в спешке.

Мои легкие сдуваются, и я поворачиваюсь спиной к собранию, на котором должна быть.

— Мы говорим о видео?

— Да. И Натан, мне так жаль! Ты же знаешь, что я чувствую, когда пью текилу. Пьяная Бри — территориальная шлюха, и я наговорила много дерьма о том, что у тебя есть чувства ко мне и мне, стирающей пятна с других женщин из твоей жизни, но это говорила выпивка. Во всем виновата текила.

Я не могу говорить, потому что не знаю, что сказать. Перекати-поле перекатывается по моим мыслям.

Этим утром я позволил себе слишком много мечтать. Я должен был знать лучше. Бри шесть лет говорила мне, что никогда не захочет со мной встречаться. Почему после одной пьяной речи я подумал, что ее чувства изменились?

— Верно. — Я принужденно усмехнулся, потому что не стану вести себя странно и потерять ее из-за этого. — Я так и думал. Не беспокойся об этом. Это забыто.

— Ты уверен? Нужно ли нам больше говорить об этом? Тебе нужно больше убедительности? Поскольку мы такие хорошие друзья, это было бы практически инцестом, если бы мы встречались! Ты хоть представляешь?! — Она слабо смеется.

Моя рука сжимается в боку, потому что да, я могу представить. И это не похоже на инцест для меня.

Такое ощущение, что я босиком только что наступил на ржавый гвоздь. Я делаю глубокий вдох и потираю затылок.

— Серьезно, у нас все хорошо, Бри. Я верю тебе. Но я должен попасть на эту встречу.

— О верно! Конечно! Извини, что беспокою тебя. Мы можем поговорить позже.

— Определенно.

— Ужин сегодня вечером?

— Да, я напишу тебе, когда тренировка закончится. Вероятно, около 6:30.

— Отлично! — говорит она чересчур бодрым голосом, который раздражает мои сморщенные нервы. — Я приготовлю вегетарианскую лазанью.

Я вздыхаю от ее очевидных попыток нейтрализовать ситуацию. Я так устал от нейтральности. Я готов спровоцировать к черту что-нибудь.

— Ты не обязана этого делать. Мы можем просто заказать еду на вынос, и я заберу ее по дороге домой.

— Нет! Я хочу! Это меньшее, что я могу сделать после всего этого. Я приготовлю лазанью, и мы поиграем в Марио, как обычно, и все будет отлично!

Ага. Совершенно нормально.

Все будет хорошо.

Я возвращаюсь домой после тренировки, чувствуя запах потрясающей вегетарианской лазаньи Бри и видя, как она носится по моей кухне и танцует под «Веришь ли ты в волшебство?» Бри работала на кухне в маленькой закусочной после школы с момента нашего знакомства до окончания средней школы. Я пытался устроиться туда на работу, чтобы проводить с ней больше времени, но мои родители узнали об этом и заставили меня уйти. Они не хотели, чтобы я сосредотачивался на чем-либо, кроме своей игры, и, поскольку мои родители были довольно обеспеченными, я никогда не нуждался в работе.

Однако родители Бри упорно трудились, чтобы заработать каждую копейку, и Бри тоже. Я не знаю, как она все это успевала — школу, танцы и работу, — но она это делала. Часть меня завидовала ей и тому, как она могла работать и копить деньги на покупку собственной машины. О, чувак, это был биттер, но он был ее . Мне все передавали, да и то обычно с ложечки. В шестнадцать лет я водил грузовик за сорок тысяч долларов. Бампер Бри был приклеен клейкой лентой неоново-зеленого цвета.

Я не могу слишком много жаловаться, потому что мои родители привели меня туда, где я сейчас нахожусь, но что-то во мне, по-видимому, не полностью простило их за то, как сильно они вели меня к успеху, с тех пор, как я каждый раз вижу одно из их имен в моем идентификаторе вызывающего абонента., я должен сделать глубокий вдох, прежде чем ответить.

Все, что я хотел, это футбол и неоново-зеленый скотч, и у меня всегда было ощущение, что мои родители смотрели на меня и не видели ничего, кроме способа обеспечить себе финансовую безопасность и статус на всю оставшуюся жизнь. Футбол был единственной жизнью, которой они хотели, чтобы я жил.

Но хватит о моих родителях.

Бри — невероятный повар, но я также знаю, что она ненавидит готовить, поэтому мне больно смотреть, как она пытается исправить то, что произошло прошлой ночью. Хотя, я признаю, она не выглядит так, как будто она ненавидит это в настоящее время с тем, как она покачивает бедрами в такт музыке.

Она меня пока не видит, поэтому с улыбкой я скрещиваю руки и прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая, как Бри наклоняется над островом, чтобы добавить несколько щепоток пармезана в салатник с шимми. Ее волосы падают на плечи, как будто они такие же бодрые, как и она сама.

Внезапно она осознает меня, и ее голова взлетает вверх. Ее щеки розовеют всего на долю секунды, прежде чем ее танец становится еще более драматичным.

— Ты такой придурок, что стоишь и смотришь на меня! — кричит она, перекрывая громкую музыку, и начинает танцевать. Она выбрасывает леску и наматывает меня. Она везет меня на автомойку. Мы закупаемся продуктами.

Я ничего не говорю, просто улыбаюсь, когда Бри машет руками, как океанскими волнами, чтобы встать передо мной. Бри — самая невероятная балерина, и увидеть ее танец — настоящее волшебство, но, боже мой, она восхитительно жестокая современная танцовщица. Ее волосы вьются и кружатся вокруг нее, и она одета в темно-бордовый купальник с крошечными перекрещивающимися ремешками повсюду. Я не знаю, как она попала в эту штуку. Спина опускается низко, демонстрируя много кожи, а также ее черный спортивный бюстгальтер. Мешковатые серые джоггеры с закатанной резинкой низко сидят на бедрах. Он демонстрирует все ее изгибы и спортивную форму, и я надеюсь, что мой язык не свисает изо рта.

Бри вышла прямо из моих снов, ощущение только усиливалось, когда ее танцевальные движения становились все более современными, и она тверкала передо мной, как будто мы в клубе, вместо того, чтобы слушать такие фразы, как если бы музыка была заводной . Она пытается меня рассмешить, а я просто пытаюсь не пялиться, как извращенец.

Я больше не могу сдерживаться, когда она поворачивается ко мне лицом, драматично покачивая бедрами и притворяясь, что проводит руками по всему моему телу, не касаясь меня. Выражение ее лица такое чрезмерное: сморщенный нос, прикушенная губа и самая невинная песня, играющая на заднем плане. Смех, наконец, вырывается из моей груди, и я смотрю в сторону, вместо того чтобы позволить себе положить руки ей на бедра и притянуть ее ближе к себе, чтобы мы могли по-настоящему прикоснуться.

Практически инцест.

Мое выражение лица, должно быть, изменилось, потому что Бри перестала танцевать, немного запыхавшись, и полезла в карман, чтобы вытащить пульт от динамиков. Она выключает музыку, и веселые звуки стихают. Я понимаю, что мои руки крепко скрещены.

Она смотрит на меня, и ее улыбка исчезает.

— Ты злишься на меня… за то, что я сказала в видео?

Ее лицо разрывает мое сердце пополам. Она думает, что я злюсь из-за того, что она сказала?! Я злюсь, что это неправда! Нет, я даже не злюсь. Я просто дуюсь. Я большой пухлый ребенок, и мне нужно с этим смириться. То, как она ко мне относится, не новость. Так было всегда.

Я заставляю свое лицо смягчиться и изобразить улыбку.

— Ни в коей мере не сумасшедший. — Я делаю шаг вперед, делая глубокий вдох и прижимая ее к своей груди. Она обвивает руками мою талию и сжимает.

Прижавшись к моей груди, она поднимает глаза, чтобы поймать мой взгляд. У нее цвет кофе со сливками. Так же, как я беру свой.

— Ты уверен?

— Я уверен. Как я мог злиться, зная, что ты просто пытаешься донести до всех, что мои звоночки никому не нужны?

Она стонет и зарывается лицом в мою рубашку, драматично сжимая ее, словно хочет протиснуться внутрь и умереть.

— Я ведь так это назвала, не так ли? Пожалуйста, забудь, что ты когда-либо слышал это слово из моих уст.

— Отличный шанс. Это так заманчиво, ты не находишь? Женщины прибегут, если я так назову.

Приятно чувствовать ее смех надо мной. Я хотел, чтобы она была именно в этом положении весь день. Каждый день. Оххх, просто остановись, Натан. Мне нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я буду готов вернуться к нашей «нормальной» дружбе.

Я отпустил ее.

— Если тебе не нужна помощь, я хочу переодеться перед едой.

Она потирает руку, вероятно, все еще чувствуя мою странную энергию.

— Ага. Без проблем. Я разложу все по тарелкам.

Я возвращаюсь в свою спальню, чтобы зализать раны. На моей кровати лежит огромная холщовая сумка, набитая письмами и пакетами. Я уже собираюсь позвать Бри и спросить, что случилось, когда она появляется в моем дверном проеме, немного запыхавшись, как будто она бежала сюда трусцой.

— Ой! Кстати! Твой агент прислал это ранее. Это фан-почта.

Мои брови взлетают вверх. В смысле, я привык получать письма от фанатов, но не так много.

— Это… много почты.

Она закусывает нижнюю губу и морщится.

— Ага. Это… вроде… ну, может, тебе стоит открыть несколько и посмотреть.

Это странно. Я начинаю сортировать кучу, и первое, что я вижу, это тонны ручек Tide-To-Go с прикрепленными к ним маленькими заметками. «Уничтожьте всех остальных женщин и оставьте Бри!» Следующие три, которые я открываю, говорят что-то подобное. Несколько других писем продолжаются и продолжаются о том, как сильно они обожают Бри — и я согласен, но очевидно, что они слишком серьезно относятся к этому пьяному видео.

Я присвистываю, когда снова заглядываю в сумку и понимаю, что здесь должно быть около 100 пятновыводящих ручек. У меня никогда не будет оправдания для испачканной рубашки до конца моей жизни.

— Они все такие? — Я перебираю еще пять записок и бросаю их рядом с холщовым мешком.

Бри медленно подходит ко мне сзади, словно боится, что я развернусь и откушу ей голову.

— Ага. — Она хнычет. — Мне так, так, так жаль! Я не знала, что Кара была журналистом. Но даже если бы я это сделала… я была так далеко, что боюсь, я бы все равно сказала все это сумасшествие. — Она снова стонет, когда просматривает гору писем от фанатов. — Я устроила тебе такой беспорядок.

Я беру ее руку и сжимаю, хотя знаю, что не должен.

— Эй, я сказал, что все в порядке, и я имел это в виду. Я позвоню Николь и Тиму позже и вместе составлю заявление. Я не беспокоюсь о своем имидже, я просто немного беспокоюсь о…

Я оглядываюсь на огромную кучу писем.

— Добавленная работа? Подвести своих поклонников? Нужно убедить всех, что мы на самом деле не вместе?

— Ты. — Я оглядываюсь на нее. — Я знаю, что тебе не нравится быть в центре внимания, и я уверен, что это неудобно для тебя. Кроме того… сейчас ты, вероятно, захочешь сделать свой Instagram приватным.

— О, я уже это сделала, — говорит она так устало, что мой желудок болезненно скручивается. Она никогда не хотела этой жизни. — Я разбудила 10 тысяч новых подписчиков. И когда сегодня утром я спустилась вниз, чтобы идти домой, снаружи меня ждали репортеры. Твой милый швейцар вытащил меня через черный ход и подбросил до дома.

Черт возьми . Я даже не подумал о том, что прошлой ночью я отвез Бри, а сегодня утром у нее не было машины. Боже, я терплю неудачу повсюду.

Это не хорошо. Не только потому, что я волнуюсь из-за безопасности Бри, но и потому, что я в ужасе от того, что она вылетит из моей жизни. Она с самого начала была строга в отношении того, что она позволит в этой дружбе, и слава была написана жирным шрифтом в разделе НЕ РАЗРЕШЕНО.

— Как это произошло так быстро? — спрашиваю я, бросая письмо обратно в стопку.

— Подлое видео Кары со мной в ванной стало вирусным, и поскольку она использовала мое полное имя в статье, все легко отследили мой аккаунт. Все это появилось, потому что сегодня утром распространился пост, призывающий людей, живущих в этом районе, оставлять заметки в офисе твоего агента, чтобы ты их получил. Могу я просто сказать, что это очень жутко?

— Еще более жутко, что так многие сделали это. Им пришлось пойти и купить ручку Tide-To-Go.

Я так и не смог привыкнуть к фандому. Это часть этой работы, которую я презираю.

— Я тоже не думаю, что это прекратится в ближайшее время. Нас отмечают как в видеорепостах, так и с помощью хэштега #TideGirl. Супер лестно. — Она морщит нос. — Это пересказ того, что я сказала в видео.

— Ты имеешь в виду, когда ты сказала, что хотела бы использовать ручку Tide, чтобы стереть всех других женщин из моей жизни?

Сразу жалею, что поднял эту тему. Явно не хочет пересматривать.

Бри вырывает свою руку из моей, чтобы прикрыть щеки.

— Текила, Натан. Текила заставила меня это сказать!

Я смеюсь, надеясь снять ее напряжение, хотя все, чего я хочу, это провалиться в депрессию на полу. Мне станет лучше завтра, когда я смогу перезагрузить свой мозг и проснуться без надежды на настоящие отношения с Бри.

— Хорошо, слушай, я хочу, чтобы ты затаилась очень низко, пока я не позвоню Николь и не заставлю ее возместить ущерб. Нельзя идти домой одной, а если тебе нужно будет пойти в продуктовый магазин или куда-нибудь в общественное место, я пришлю с тобой своего телохранителя, пока все это не уляжется.

— Ремонтно-восстановительные работы?! Я повредила тебя! Боже мой, я худший друг.

— Бри — контроль за ущербом для тебя , а не для меня. — Я не тот, кто презирает центр внимания. Или идею романтических отношений между нами.

Ее плечи расслабляются.

— Ой. Хорошо. Что ж, так немного лучше. — Она делает паузу и смотрит на кучу писем от фанатов, словно пытается использовать магические способности и отправить их в другое измерение. Это не работает. Ее силы недостаточно сильны. — Можем мы пойти поесть и ненадолго забыть обо всем этом?

— Конечно. Я просто собираюсь сменить рубашку, потому что, по иронии судьбы, на ней пятно.

Мы оба смеемся, и это немного снимает напряжение в воздухе. Я стягиваю рубашку и иду к комоду, чтобы взять чистую. И тут я вижу лицо Бри в зеркале. Она все еще здесь, смотрит мне в спину, слегка приоткрыв рот. Она не отводит взгляд. Ее глаза прикованы ко мне, и мне приходится изо всех сил стараться не сгибаться. Подождите, я должен сгибаться? Нет. Это сделало бы до смешного очевидным, что я вижу, как она проверяет меня, верно?

Но она проверяет меня. В ее глазах есть искра, которую я раньше не замечал. Я имею в виду, она видела меня без рубашки, наверное, около сотни раз, и я всегда думал, что она безразлична к моему телу. Не впечатлена. Теперь мне интересно, всегда ли она смотрит на меня так, когда я не смотрю на нее…

Надежда снова зарождается в моей груди, и я решаю превратить это в своего рода небольшой эксперимент.

Я тянусь к ящику и достаю простую белую футболку, несколько раз вытягивая шею из стороны в сторону, как будто мои мышцы так напряжены. Я поднимаю рубашку через голову и стягиваю ее так сексуально, как меня заставляли делать это в рекламе Жокея. Я широко расправляю плечи и поднимаю руки, прекрасно понимая, что от этого все мои мышцы напрягаются и пульсируют. Кто-нибудь может быстро достать мне масла? Это было бы прекрасно.

Мне даже не жаль, потому что этот эксперимент дает очень убедительные результаты. Глаза Бри устремлены на меня, и она кусает губу почти до крови. Ее веки отяжелели, что говорит о том, что ей нравится то, что она видит.

Это не взгляд женщины с сестринскими чувствами.

Нет. Один. Кусочек.

Я оборачиваюсь, и в этот момент она отводит взгляд, словно все это время была невинной маленькой овечкой. Хотя щеки розовые. Довольно спелая клубника.

— Готов? — спрашивает она высоким бодрым голосом. Она не может смотреть мне в глаза, и вдруг я задаюсь вопросом, а может быть, текила не заставила ее нести чепуху. Может быть, это сняло ее фильтр. И, возможно, ребята были правы.

Что-то внутри меня щелкает. Возможно, я не выпил достаточно жидкости во время сегодняшней тренировки, или, может быть, у меня ранний кризис среднего возраста, но вдруг мне захотелось рискнуть. Сначала не думая, просто прыгая.

— Бри? — спрашиваю я, и мой тон ясно говорит о том, что что-то большое вот-вот рухнет.

Ее глаза расширяются

— Ага?

Я подхожу ближе. Можно было бы подумать, что у меня не хватит слов, но я столько раз прокручивал это в голове, что слово в слово знаю, что сказать.

— Послушай, о том, что ты сказала в видео…

Меня прерывает громкий стук в входную дверь.

Бри сразу чувствует облегчение и практически подпрыгивает на цыпочках, говоря:

— О! Кто-то у двери! Я открою!

Большой. Просто здорово.