Штык

24

Будоражащая огненная волна хлынула по венам, счастливое состояние полной прострации улетучилось в считаные секунды. К телу вернулась чувствительность, Штык вдруг очень четко осознал, что лежит на травяном ложе, ощутил острую боль от укола в плече и открыл глаза.

В комнате было светло. Рядом со Штыком на краю «постели» сидел незнакомый человек в строгой чёрной униформе и внимательно смотрел ему в глаза. На голове незнакомца была повязана бледно-голубая бандана. Лицо вытянутое, с тонкими восточными чертами лица.

— Видишь меня? — хорошо поставленным уверенным голосом спросил незнакомец. — Пальцы на руке видишь?

Он помахал перед лицом Штыка растопыренной пятерней.

— Ты кто такой? — с недоумением спросил Штык после минутной паузы, во время которой он пытался сообразить, что происходит. — И где мои пацаны?

— Совсем неплохо для человека, пять минут назад лежавшего, как превосходно сохранившийся труп, — весело сказал незнакомец.

И тут до Штыка, что называется, «дошло».

— Неужели всё? — с облегчением спросил он, начиная подниматься. — Неужели вы нас нашли?

— Без всяких сомнений, — бодро отозвался незнакомец. — Только вставать тебе рано. Полежать надо ещё хотя бы полчаса.

Аккуратно придержав Штыка за плечо, он уложил его обратно. Потом вытащил откуда-то плоскую, слегка изогнутую флягу и, поддерживая за шею, дал напиться сладковато-кисловатой воды.

— Это вы вчера вечером дом спалили? — с любопытством спросил незнакомец через пару минут.

— Мы, — счастливо улыбаясь, сказал Штык. — Хомяк потерялся, искали его, а уже темнело…

— Понятно, молодцы, — покивал головой незнакомец. — Ну во благодаря этому пожару мы вас и обнаружили.

— Так вы именно нас искали? — с радостным удивлением спросил Штык.

— Нет, — усмехнулся незнакомец. — Ты что, совсем не узнаёшь мою униформу? Совсем не сталкер, нет?

— Нет, — удивился странному вопросу Штык. — Форму вроде раньше видал, но конкретно…

— Как же это вы посреди Зоны оказались, даже не понимая, с чем и с кем сталкиваетесь? Или с вами проводник был?

— Это очень непростая история, — сказал Штык, мучительно соображая, как же теперь всё произошедшее осмысленно пересказать.

— Да в Зоне все истории непростые, — дружелюбно сказал незнакомец. — Я из сталкерского клана, который называется «Долг». Слыхал про такой?

— Доводилось, — с удивлением сказал Штык, всматриваясь в лицо человека, который по всем рассказам должен был оказаться жестоким и принципиальным фанатиком, готовым уничтожить, любое живое существо с признаками мутации.

— Зовут меня Кош. Мой квад ведёт разведку к востоку от «ПЧ». Вчера к вечеру сперва выстрелы слышали, а потом и зарево со стороны Александровского совхоза. Позже — снова стрельба и взрывы. Вот и пришли посмотреть.

— С пацанами всё в порядке? — с тревогой спросил Штык. — Вчера мы тут… что-то тут вышло непонятное…

— Живы твои пацаны, хотя и не могу сказать, что оба совсем нормальные… Командир мой с ними на улице общается. Ты полежи ещё немного, а там разберёмся. Остальные наши пошли на зачистку посёлка: видели на подходе свежий помет псевдособак. Да и пацаны твои… хм… сказали, что воевали вы тут с ними вчера.

— Воевали. Только тут, кажется, и кроме собачек что-то было…

— Мы знаем, — успокаивающе ответил Кош. — Среди ночи отсюда… ну с вашей стороны… крысы бежали. Так-то они по ночам не ходят. И кенгов видели удирающих. Те и вовсе никого не боятся, кроме… В общем, так бывает, когда контролёр становится ментально-активен. Ещё до атаки. Хотя ты всё равно, наверное, ни черта не понимаешь из того, что я тебе говорю.

Штык напряженно смотрел на Коша, вспоминая последние подробности ночного боя. Стрелять первым начал он сам, потом вроде бы в бой вступили «солдаты», а потом с ним и вовсе случился постыдный обморок. Или это его контролёр так «приласкал»?

— Сможете нас отсюда вывести? — теперь надо было разобраться с главным, а самокопанием можно будет спокойно заниматься потом, в спокойной обстановке на больничной койке.

— Конечно. — Кош даже немного удивился постановке вопроса. — Даже если сопротивляться будете, мы вас отсюда вытащим и сдадим в комендатуру. Если же вы здесь случайные гости — пройдёте фильтрационный карантин «Долга» и спокойно поедете домой. Кроме квадов «Долга» и военных сталкеров, в Зоне никого быть не должно. Это же очевидно.

Насколько Штык помнил, очевидно это было исключительно самим «долговцам». Ни государственные научные структуры, ни военные никак официально «Долг» среди других сталкерских кланов не выделяли. Хотя с удовольствием принимали силовую поддержку этого клана внутри Зоны. Всё же прочие кланы за эту вот самую позицию «Долг» очень сильно недолюбливали, хотя связываться в открытую боялись.

— Далеко отсюда до Периметра?

— Дня за два выйдем, — ответил Кош, убирая в небольшой пластиковый кейс инъектор и коробки, плотно набитые пластиковыми капсулами. — Лишнее вам лучше оставить здесь. Возьмёте с собой питание и оружие, а остальное — не надо. Постараемся идти по максимуму — сильно уставать будете с большим весом. Всё, помолчи, тебе расслабиться как следует надо, чтобы риптанол быстрее подействовал.

Штык усмехнулся, но ничего говорить не стал. Его личное приключение практически подошло к концу, оставалось просто немного подождать, чтобы оказаться дома, в своей уютной маленькой квартирке в одном из домов крохотного военного городка. А дальше всё пойдёт по накатанной колее: утренние разводы, дневные построения, наряды, учения. Вечером рыбалка, настольный теннис и преферанс с Лёнькой и Серёгой. А там, глядишь, снимут с него проклятый ярлык психического расстройства, и можно будет уже отправиться куда-нибудь в «горячую точку»… Хотя нет, никакого желания ехать куда-то воевать больше не было.

Это было так удивительно, что, немного подумав, Штык открыл глаза и… проснулся.

В комнате никого не было, но на улице были слышны чьи-то голоса. Штык с наслаждением потянулся, сел на лежанке, осмотрелся по сторонам, ощущая, как возвращаются силы, и наконец поднялся на ноги. Ни оружия, ни вещей в комнате не было, и он вышел в коридор.

Движимый внезапным любопытством, он повернул туда, где ночью так недолго держал оборону. Дверной косяк был наполовину выдавлен из стены, но устоял. Перекошенная дверь, едва висящая на почти вывороченных петлях и замке, была так изрешечена пулями, что походила на огромный дуршлаг. Штык заглянул в одно из отверстий, но толком разобрать ничего не смог — за дверью было слишком темно.

— Ну что ж, вижу, очухался и третий. Поговорим… генерал Штык?

Голос из-за спины звучал тихо, но ощущалась в нём сила, властность и даже какая-то неясная угроза. Штык медленно повернулся. Посреди коридора, уперев кулаки в бока, стоял человек в чёрной униформе и бледно-голубой бандане. На ногах высокие ботинки, на правом бедре — открытая кобура с пистолетом, за спиной — автомат, на поясе нож, в разгрузочном жилете — магазины.

— Поговорим, — медленно сказал Штык, разглядывая грубое лицо, странным образом ассоциирующееся с чем-то тяжёлобронированым, готовым в любой момент взреветь дизелем и покрошить дорогу гусеницами. Под скошенной лобовой «бронеплитой» торчал угрожающе короткий «ствол» бесформенного, видимо, неоднократно сломанного носа. Толстые губы и крупный волевой подбородок завершали картину готовой к атаке бронемашины.

— Меня зовут Танк, — сказал «долговец», делая приглашающий знак рукой в сторону комнаты, откуда Штык только что вышел. — Я командир тридцать второго усиленного квада «Долга». Ведём разведывательный рейд. Теперь хотелось бы услышать кое-какие подробности о вашей прелюбопытнейшей компании.

Штык медленно прошёл по коридору, шагнул в комнату и уселся на лежак. Судя по всему, до возвращения домой ему предстояло ещё немало всевозможных допросов.

— Я — капитан Алексей Сенников, — сказал он, глядя в глаза пристроившемуся напротив Танку. — Оказался в Зоне случайно. Прошу вывести меня и моих бойцов за Периметр как можно скорее. Будет проще, если все разбирательства мы проведём в военной комендатуре — могут быть задеты интересы высокопоставленных военных чинов.

Где-то за окном загрохотал автомат, следом подключился второй. Судя по всему, «долговцы», прочесывающие поселок, всё-таки нашли псевдособак.

— Интересные у тебя бойцы, капитан, — словно не слыша последних слов Штыка, неприятным голосом сказал Танк. — Говорят, что они солдаты, потерявшиеся во время каких-то учений с предательством, а ты — их генерал… Я бы сказал, что их дембель уже лет тридцать как состоялся. Но один из них рядовой, а второй — аж целый ефрейтор! Говорят, что завалил ты контролёра голыми руками.

В дверном проёме появился Кош. Он больше не улыбался, а лишь пристально разглядывал Штыка. Его правая рука как бы невзначай лежала на пистолетной рукояти, торчащей из открытой поясной кобуры.

— Один утверждает даже, что просидел вчера весь вечер в подвале, а второй уверяет, что видел его бегающим по посёлку! Бегающим! — Голос Танка теперь казался откровенно враждебным.

— Странная рана на шее этого ефрейтора, — подал голос Кош.

— А рядовой выглядит и вовсе обмороженным, — добавил Танк.

Штык зажмурился, пытаясь привести мысли в порядок. Только что всё было так хорошо, но эта угроза в голосе Танка, эта двусмысленность в интонации Коша… На что они намекают?

— Ребята, давайте по порядку, — сказал он, открывая глаза.

— Давай, — охотно сказал Танк. — Только пускай Кош твою шею тоже осмотрит — вдруг и у тебя что-нибудь не в порядке?

Штык удивился, но не успел сказать и слова: Танк вдруг резко наклонился к нему, схватил словно клещами за руки, а Кош тем временем оказался за спиной, и в ту же секунду Штык ощутил укол в шею.

— Ребята, вы чего? — сказал Штык, ощущая, как от места укола начинает распространяться сильное жжение.

— Простая предосторожность, — сказал Кош, появляясь в поле зрения с уже знакомым инъектором в руках. — Альфа-блокатор. Чтоб не баловал тут, если что.

— Какое «если что»? — спросил Штык, с удивлением ощущая, как у него начинает заплетаться язык. — Ребята, я всё объясню.

Мысли путались, в ушах появился лёгкий звон, перед мысленным взором поплыли цветные пятна, но он понимал, что «долговцы» должны услышать правду и только правду. Ни малейшего слова лжи не должно осквернить его рассказ: ведь перед ним его спасители, честные, мужественные и открытые люди.

— Конечно, объяснишь, — сказал Танк. — Начни, пожалуйста, с того момента, как ты одолел контролёра. Рассказывай всё: как ты его увидел, что после этого сделал, а что в ответ сделал он.

— Да я из палатки вышел, мужики, — засмеялся Штык, ощущая себя непривычно пьяным. — Вы не поверите: выхожу… а у меня бутылка в руке. Но я не пью так-то, нельзя мне, знаете, такая чушь под кожей начинается, чешется всё.

— Вернёмся к контролёру, — терпеливо сказал Танк. — Вот ты его увидел — что он делал?

— А, это самое смешное! — Штык поднял палец, остатками трезвого мышления безуспешно пытаясь остановить собственное словоизвержение. — Выхожу такой, а он перед пацанами моими сидит. Ну, перед генералами то есть. И руку свою так подымает: типа потрогать — правильно ли бирка на противогазе пришита.

Собственное остроумие вызвало у Штыка приступ смеха, он повалился на лежанку и долго не мог сказать ни слова, буквально задыхаясь от хохота. Кош и Танк смотрели на него с такими серьёзными и даже мрачными лицами, что это вызвало у Штыка новый приступ гомерического веселья.

— Мужики, вы чего, не вкуриваете? Контролёр… А-ха-ха-ха! Противогаз! Уа-ха-ха-ха!

— Дальше! — резко потребовал Танк.

— Ну потом он такой поворачивается, а там я. С бутылкой! Он, наверное, подумал, что я ему выпить предлагаю и такой ладошку ко лбу приставляет — вроде как говорит: «Ну скока ж можно водку то пить»! А-а-а-а-ха-ха-ха!

Так долго и так сильно Штык ещё в жизни не смеялся.

Поэтому до него с трудом доходило то, о чём говорили «долговцы».

— Значит, эти двое не соврали. У них и правда частичное поражение после незаконченной атаки контролёра, — сказал Танк. — А этот, стало быть, и есть то самое, чего мы сразу подумали.

Сомнений быть не может, — подтвердил Кош. — Открытое запястье в районе головы контролёры друг другу показывают. Только когда же он успел так глубоко мутировать? Если они только два дня, как в Зону попали…

— Какая разница? — оборвал его Танк. — И за меньшие изменения полагается без раздумий пускать на удобрения.

— Да, теперь всё становится ясным. И почему они так далеко от Периметра оказались. И как через аномалии прошли и не сдохли. Кстати, вот ещё один довод за то, что контролёры всё-таки сами ловушки чуют, то есть похожи в этом на мутантов-дисаров, а не шлют зомбаков-«отмычек» вперёд, как считает Рекс. Теперь ясно, почему рядовой как будто по башке стукнутый, а у второго укус на шее. Получается, этот его уже жрать начал.

Штык вдруг сообразил, о чём говорят «долговцы», и смех в нём умер так же быстро, как и родился. С трудом поднимаясь на ноги, он громко сказал:

— Не, мужики, не надо на меня ерунду свешивать. Буля укусила крыса — он её просто рванул рукой, вот и вырвал себе клок мяса. А Хомяк — он вообще тормоз, а вчера ещё и перепугался сильно.

— Перепугался чего? — брезгливо спросил Танк. — Расскажи нам.

— Ну, он это, в подвале сидел, — неуверенно сказал Штык, обводя комнату мутным взглядом. — А потом ночью на нас напали. Я стоял у двери… и тут в голове у меня… там всё стукнуло, и дальше не помню. Но Хомяк орал как ушибленный — это я помню.

— Само собой, — сказал Кош. — Солдаты твои с ментальной контузией. Восприимчивы даже к обычному сканированию бюреров. Что уж говорить про атакующий удар контролёра. Даже если он направлен не против них, а против желающих покушать мутантов. Мутанты-то драпанули, а солдатам бежать-то некуда.

— Погодите, — сказал Штык, поднимая руку. — Вы что хотите сказать? Что я — контролёр?

— Точнее, зародыш контролёра, — ответил Танк. — До полноценного монстра тебе ещё расти и расти. По счастью, ты встретил нас.

В руке Танка словно сам собой появился пистолет.

— Ребята, вы что-то путаете. Я был в командировке год назад. Блокпост атаковал контролёр, я выжил и потом проверялся — всё в норме было. А позавчера я его просто бутылкой успел раньше отоварить…

— Ого, — сказал Кош. — Ну, теперь точно всё ясно. А скажи: после командировки что-то в твоей жизни поменялось? Есть жена-то?

— Нет, ушла, но это не имеет отношения…

— Конечно, не имеет. Я просто так спрашиваю. Появилось желание почаще ходить туда, где много людей? Стало невыносимо сидеть дома одному?

— Да, но это никак не связано…

Кош смотрел на него с жалостью.

— Отвращение к спиртному, — сказал Танк. — Даже зародыш контролёра не переносит алкоголь в крови вообще. Даже от запаха водки ему дурно становится.

— Я не пью, — возмутился Штык, — потому что не приемлет организм. Но грамм пятьдесят водки выпить могу запросто! Наливайте, я докажу!

— А и налью, — сказал вдруг Танк. — Хлопнешь сто грамм без серьёзных последствий — потащим за Периметр разбираться. Будут проблемы — хлопну уже я тебя. Прямо здесь. Не обижайся.

— Наливай, — буркнул Штык, пытаясь привести мысли и чувства в порядок.

— Вы зачем припёрлись? — сказал вдруг Кош кому-то в коридоре. — Я сказал на улице ждать! А тебе, ефрейтор, после укола вообще надо сесть и сидеть. Там антибиотик широкого спектра — хрен тебя знает, как твои кишки себя поведут.

— Да я только полежать хотел, товарищ Кош, — просительно сказал Буль.

— Ладно, сейчас тут разберёмся, и ляжешь.

— Кош, — Танк пошевелил пальцами в воздухе, — сходи, принеси флягу.

— Пойдёмте, — сказал Кош, обращаясь к «солдатам». — Поможете мне. А я всё по дороге объясню.

Он вышел в коридор. Танк проводил его взглядом и снова уставился на Штыка.

— Первый раз вижу такого контролёра, — доверительно сказал он, поигрывая пистолетом. — С первого взгляда и не скажешь.

Штык, с трудом осмыслив услышанное, криво усмехнулся:

— А как же презумпция невиновности?

— Да где же я тебе среди Зоны следователей, прокурора и судью отыщу? — весело удивился Танк. — Сейчас водочки примешь — вот тебе и вся презумпция. А то смотри, не будем мучиться. Один выстрел — и тема закрыта.

— Лучше всё-таки помучиться, — нашёл в себе силы улыбнуться Штык, чувствуя, как тягучим киселем плывет всё пространство вокруг.

— Ну ладно, давай попробуем, — покладисто согласился Танк.

Прошло несколько минут. Кош вернулся один, неся в руках флягу и металлическую кружку.

— Готов?

— А закусить не найдётся?

— В аду тебе черти барашка уже поджаривают, — грубо сказал Танк.

Откуда-то с улицы донеслась автоматная очередь и пару раз грохнула снайперская винтовка.

— Что там? — Танк повернул голову к окну и кивнул Кошу.

— Да нашли что-то, похоже. Ничего серьёзного, сигналов не видно вроде никаких.

— Ну тогда продолжим.

В коридоре раздался топот, и в дверном проёме появился Буль.

— Ну что вы боитесь одни посидеть? — чуть раздраженно сказал Кош. — Как голова? Не хочется больше идти Генерала проведать?

— Никак нет, — внезапно отозвался Хомяк, появляясь за плечом Буля. — Никакой он нам не генерал — теперь-то стало понятно. Морочил голову, мутант проклятый.

— Точно так, — с готовностью поддержал «рядового» Буль. — Не хочется ни капельки даже рожу его видеть поганую.

Штык криво усмехнулся. Он не питал иллюзий, что «солдаты» будут за него хоть как-то заступаться. Но всё произошло настолько быстро, что теперь он ощущал непередаваемую горечь предательства собственными людьми.

Танк тем временем взял флягу с большим съемным колпачком, под которым обнаружилась закручивающаяся крышка. Налил в кружку до половины прозрачной жидкости и протянул Штыку. При мысли о том, что сейчас придётся пережить, Штыка аж передёрнуло. Но альтернатива была несопоставимо хуже. Он быстро взял кружку и опрокинул её содержимое в рот.

«А ведь речь шла о водке», — успел подумать Штык, когда горло опалила хорошая доза чистого спирта. Потом ему стало всё равно. Было в этом что-то глубоко ироничное: Зона дала ему три дня побарахтаться после отравления алкоголем, чтобы убить руками «долговцев» за неумение пить. И даже страшный зуд по всему телу не стер слабую сардоническую улыбку с его лица. За последние три дня он умудрился выпить спирта столько же, сколько за всю предыдущую жизнь.

Танк удовлетворенно осмотрел распростертое тело у себя под ногами:

— Ну вот, теперь уж точно всё ясно. Кош, тащи эту тварь отсюда. Думаю, сегодня тут заночуем — надо ещё поселок зачистить до конца. Так что нечего мозгами стены пачкать. Лучше к «плешке» какой-нибудь отведи.

— Давайте мы поможем, — сказал вдруг из коридора Хомяк.

— Дайте я сам эту гадюку шлёпну, — кровожадно добавил Буль. — Он, сука, мой автомат себе забрал: «калашик» с глушителем. Дайте я из него и порешу мутанта!

— Ну вот видишь, и помощники тебе нашлись, — ухмыльнулся Танк. — На лестнице у двери твой автомат, ефрейтор. Или кто ты там. Забирай. Кош, процесс проконтролируй.

Штык почувствовал, как его подхватили с двух сторон под руки и потащили через коридор и дальше по лестнице прямо на улицу.

— Сейчас за всё сочтемся, — бубнил по дороге Буль. — И за автомат, и за обиды нанесенные, и за то, что жрать не давал. Сейчас я те устрою поиграть.

На улице Кош было остановился, но Хомяк тут же кивнул в сторону ворот:

— Вот там «плешка» хорошая есть. Видели, пока тут обживались.

Штыка вытащили за ворота и поволокли направо, по остаткам асфальтовой дороги. Прекрасно осознавая, что доживает свои последние минуты, Штык хотел вспомнить что-нибудь хорошее из своей жизни или успеть додуматься до какой-нибудь очень важной мысли, но в голове было пусто и холодно. Окружающее пространство воспринималось отстранённо, словно его не тащили на казнь, а просто показывали пугающе реалистичный боевичок, по завершении которого актеры сотрут бутафорскую краску и пойдут в буфет отметить удачную премьеру. И даже вся жизнь целиком никак не хотела пробегать перед глазами.

— Повезло вам, солдаты, — говорил тем временем Кош, шагая впереди с автоматом наперевес, — что нашли мы вас. Ещё немного — и он вас живьём бы жрать начал.

— Мы до сих пор не верим нашему везению, — отвечал ему Хомяк, тащивший Штыка за левую руку. — Немного уже осталось, вон у того куста «плешка» была.

— А можно, я ему сперва руки и ноги прострелю? — кровожадно спросил Буль, поигрывая девятимиллиметровым «калашом» с глушителем. — Пусть, тварь, помучается.

— Нет, — сказал Кош. — Никого мучить нельзя. Выстрел в сердце, контрольный — в голову. Можешь наоборот. И всё.

Они прошли ещё метров пятьдесят, и вдруг Хомяк остановился, выпустил руку Штыка, схватился за горло и с хрипом повалился на землю. Буль с Кошем пару мгновений с недоумением смотрели на «рядового», потом Кош быстро оглядел окрестности, кивнул Булю, чтоб продолжал следить, и склонился над хрипящим телом.

Поэтому, получив от Буля прикладом по голове, он просто рухнул на Хомяка. Тот мгновенно перестал хрипеть, столкнул с себя тело «долговца» и вытащил из кармана верёвку и кусок грязной тряпки. Вдвоём «солдаты» сноровисто связали «долговцу» руки и ноги, а когда принялись мастерить кляп из тряпки и куска верёвки, Кош открыл глаза.

— Заорёшь — кадык вырву, — сказал Буль, примеривая верёвку с тряпичным утолщением к лицу Коша.

Но «долговец», казалось, даже не услышал угрозы. Удивлёнными глазами он таращился на лежащего мешком Штыка. И лишь успел пробормотать «даже через альфаблокатор пробился», когда ему ловко вставили тряпку в рот и завязали верёвку на затылке.

— Послушай меня, Кош, — сказал ему Хомяк, подтягивая к себе за ремень автомат «долговца». — Мы тебе очень благодарны за то, что ты подлечил меня и Буля, а также поднял нашего командира на ноги. Но теперь тебе придётся немного отдохнуть, пока твои друзья тебя отыщут. Не вздумайте нас преследовать — ничем хорошим для вас это не обернется. Мы серьёзные люди, и у нас длинные руки!

Во время всей этой тирады Буль потрошил карманы разгрузочного жилета «долговца», снимал с пояса флягу и нож, а потом, немного подумав, вытащил и ремень из штанов, попутно отцепив кобуру с пистолетом.

— И запомни, сучёныш, — сказал он вдруг наставительно Кошу. — Мы — разведка. А разведка своих не бросает. Нигде и никогда!

— Точно, — сказал Хомяк. — Ефрейтор Буль, тащи этот организм под куст!

— Есть!

Всё это время Штык лежал лицом вниз и очень плохо понимал, что, собственно, происходит. И только когда крепкие руки подхватили его с двух сторон и поволокли через поле с высокой травой в сторону леса, вдруг сообразил, что солдаты его не скурвились и не собираются стрелять своего «генерала», а наоборот — рискуя жизнью, тащат его подальше от квада «Долга». Из того, что сам Штык слыхал ранее о «Долге», можно было легко сделать вывод, что затея эта абсолютна бессмысленна: сталкеры-фанатики немедленно отправятся в погоню и не успокоятся, пока не убьют «зародыша контролёра». Причём ребята в «Долге» настолько серьёзно подготовлены, что ни о каком сопротивлении речь идти не может. Равно как и об удачном заметании следов. Но сказать об этом «бойцам» он не мог, а сами они и знать ничего не желали. Просто тащили своего командира подальше от опасных людей.

Минут через пятнадцать, обогнув две большие аномалии, «бойцы» втащили Штыка под деревья, с которых начинался лес, и в изнеможении опустились на землю. Штыка, который, к своему изумлению, продолжал оставаться в сознании и даже начал постепенно ощущать, как возвращается чувствительность к ногам, положили лицом вверх.

Сами уселись рядом, оперевшись спинами о ствол кривой сосны.

— Слышь, а чего за «плешку» ты этому обещал показать? — спросил вдруг Буль. — Что это вообще такое — «плешка»?

— Да откуда мне знать? — удивился Хомяк. — Ихний главный сказал: отведи, мол, к «плешке». Я услышал, вот и сказал, что знаю, где это. Чтобы просто уйти со двора.

— Ха! Вот это молодец, — одобрительно засмеялся Буль. — И вообще здорово всё придумал. Я вот на придумки не горазд, но как ты велел — всё сделал. Говорю не очень, но если по башке кого треснуть надо — за этим сразу ко мне.

— Да не, ты тоже хорошо сказал, что мы разведка и всё такое, — не остался в долгу Хомяк. — Пусть знают, уроды, что сперва думать надо башкой, прежде чем на разведку напрыгивать! Потому как если башкой не думать — по ней обязательно кто-нибудь прикладом врежет.

Оба довольно засмеялись.

— А ты чего сказал, что мы серьёзные люди и у нас длинные руки? — насмешливо спросил Буль, тыкая Хомяка локтем в бок. — Думаешь, испугаются?

— А вдруг испугаются? Ты вон как этого по башке приложил — наверняка теперь пять раз подумает, прежде чем снова с нами связываться. К тому же у нас два автомата.

Они ещё немного посидели, отдыхая, потом разом, не сговариваясь, поднялись и подошли к Штыку.

— Мой генерал, — почтительно сказал Буль, приподнимая Штыка за плечо, — мы вас попробуем на ноги поставить. Если сможете хоть чуть-чуть держаться — помогите нам. Не знаю, чем эти скоты вас траванули, но мы вас не бросим.

Штык медленно закрыл и открыл глаза, показывая, что всё понял. Хомяк подхватил его с другой стороны, и через несколько секунд пыхтений, кряхтений и сдавленных ругательств Штык оказался стоящим на ногах. Его руки лежали на плечах «бойцов», и он больше висел в воздухе, чем стоял, но всё же его ноги теперь принимали участие в общем движении.

— Может, надо было посмотреть, как там эти своего ищут? — спросил Буль, пристраивая поудобнее руку Штыка у себя на плече.

— А смысл? — ответил вопросом Хомяк.

— Ну да, всё равно надо удирать побыстрее, — согласился Буль.

В лесу было заметно темнее, чем на открытом пространстве. Воздух, казалось, был прохладнее, но зато здесь почти не ощущалось ветра. Штык старался перебирать ногами, чтобы облегчить работу своим «солдатам». Те, в свою очередь, достаточно быстро двигались практически по прямой и впервые замедлили шаг только метров через триста.

— Чуешь? — хрипло спросил Буль, с трудом переводя дыхание.

Голова Штыка свешивалась на грудь, поэтому он видел только траву под ногами и не мог оценить, что остановило «бойцов».

— He меньше двух, — сдавленным голосом отозвался Хомяк. — Надо бы между ними попробовать. Как позавчера делали.

— Опасно, — сделав короткую паузу, сказал Буль.

— Зато мы это точно сможем сделать. А они — вряд ли пройдут. Не обратил внимания? Они не умеют как мы. По приборам всё время что-то проверяют и только тогда… Очень медленно! Идут.

— Ну давай попробуем, — неуверенно сказал Буль. — Ты тогда, если сильно припекать будет, толкай нас в мою сторону. А я, если что, буду толкать в твою.

— Давай.

Словно подпившая компания, вот-вот готовая затянуть песню про крыло самолёта и поющую тайгу, три человека, обнявшись за плечи, медленно побрели туда, где вместо травы виднелась плотно утрамбованная земля с чёрными блестящими пятнами совсем свежих ожогов.