Сибирский триллер Том 2

Глава 27. Грачев становится волонтером

С поезда Свердловск—Москва Грачев сошел во Владимире и на автобусе приехал в Москву. Появляться на Ярославском вокзале не хотел, хоть и понимал, что охота на него вряд ли может продолжаться столько времени. Пора бы охотникам махнуть рукой на на его поиски, а посему уже, пожалуй, пора неожиданно появиться у Зубкова. И перед тем, как продырявить башку бывшему приятелю, задать неудобный вопрос. До сих пор не укладывается в голове, как Вовка, с которым пять лет занимался в одной группе, мог его заказать! Зачем? Что могло его подвигнуть на этот шаг? Боязнь разоблачения?

Автобус не ехал, а плёлся, и прибыл на Щелковский автовокзал с опозданием на час. Из—за этого Михаил не успел на пригородный автобус, на котором хотел поехать на дачу родителей. Там, под двухсотлитровой бочкой воды для поливки огорода, хранился автоматический пистолет Стечкина. Бочка была установлена на кирпичи, один из которых легко вынимался, если под ним немного прокопать углубление. За этим кирпичом лежал, завернутый в ветошь, хорошо смазанный пистолет, отнятый когда—то в Карабахе у армянского боевика из отряда "Мститель". Рассказывали, что отряд назван так после ужасных погромов армян в Сумгаите. Только мстили боевики почему—то не погромщикам, а мирным жителям азербайджанских сел Нагорного Карабаха.

Отряд состоял из бывших военнослужащих, студентов, учителей и даже врачей, объединенных идеей национально—освободительной борьбы за Великую Армению. Платили им неплохо, обеспечивали обмундированием, питанием и оружием, поэтому "промышлять" в поисках легкой добычи под лозунгом национального возрождения для горячих армянских парней было предпочтительнее, чем вкалывать на восстановлении разрушенных землетрясением городов и сел [42]. Этим занимались в свое время строители из других республик.

Бороться за национальную идею всегда прибыльнее, почетнее и легче, чем вкалывать на производстве. Конечно, наибольшую выгоды получают борцы, отстаивающие национальную идею пером и словом. Им, натравливающих одних людей на других, и платят больше, и безопасность обеспечена, потому что в них не стреляют, с ними лишь дискутируют. А если бы начинали отстрел борцов с них, тогда бы и не текли реки крови.

Борцам же, отстаивающим идеи борзописцев с оружием в руках, намного хуже: платят меньше и риска больше — можно запросто схлопотать от оппонентов пулю. Эта опасность и вынуждает их бороться с безоружными мирными жителями — так спокойнее и безопаснее, а кровь такая же красная. Как говорится: больше крови меньшими усилиями!

В тот вечер Грачёв выскочил из казармы в поселок купить сигареты и, не доходя до киоска, услышал пронзительные женские крики, доносившиеся из переулка. Он бросился туда и увидел издали, как из какого—то дома выскочили два армянских боевика с автоматами в руках и направились в противоположную сторону. В доме ему открылась жуткая картина: на полу в лужах крови валялись трупы зарезанной женщины и двух её малолетних детей. Ящики из комода были выдвинуты и вещи разбросаны по комнате — грабители искали какие—то ценности. Семья была явно армянской, но когда лес рубят, то у щепок не спрашивают паспорта и не интересуются национальностью.

Грабителей он догнал быстро и те, остановившись, с автоматами наизготове, иронически смотрели на приближающегося офицера. Они знали, что Москва запретила внутренним войскам арестовывать армянских боевиков, поэтому были уверены в том, что он для них не представляет опасности. А если попробует нарушить указ Москвы, то два автомата достаточно веский аргумент для отстаивания своих законных прав убивать мирных жителей. Ведь не зря же Миша—перестройщик твердит о правах человека!

Неизвестно, кто были эти двое по профессии, но военной подготовкой они явно не блистали и подпустили его на такое близкое расстояние, когда орудовать автоматом становится бессмысленно. На таком сближении в быстротечной схватке начинается силовое единоборство и боевой нож, как оружие ближнего боя, надежно обеспечивает решение проблемы.

Как правило "крутые парни" из Голливуда размещают ножи на боковой поверхности туловища, бедер или голени, поэтому неудивительно, что у боевиков ножны широких ножей висели сбоку. Это лишний раз убедительно доказывает ленинский тезис об исключительной силе воздействия киноискусства на самые широкие народные массы.

У Михаила ножны висели на поясе слева от центра живота с ориентацией рукоятки таким образом, чтобы траектория извлечения ножа совпадала с естественным движением руки при атаке. Такое расположение позволяет извлекать его без остановок, и, не "ломая" саму картину движения, экономит драгоценные мгновения, когда на кону стоит жизнь.

Между тем, два вооруженных и настороженных человека представляют собой серьёзную проблему и необходимо активизировать их сознание, чтобы нейтрализовать реакцию подсознания на нападение. Сознание человека любит анализировать и взвешивать, поэтому, повернувшись к ним правым боком и указывая левой рукой на какой—то дом, он спросил:

— Это что там?

Вопрос прозвучал по—дурацки, но внимание боевиков переключилось и заработало их сознание, пытаясь разобраться в сути вопроса и с какой целью он задан. В этот момент Михаил выхватил нож и боевик, стоящий справа от него, рухнул на землю с перерезанной глоткой, которая оказалась на траектории ножа. Продолжая движение по восьмерке, Михаил всадил его между шеей и ключицей второго и тщательно вытер лезвие о пятнистую куртку упавшего к его ногам боевика. Нож скользнул по чему—то твердому и, распахнув куртку, он увидел наплечную кобуру с новеньким пистолетом Стечкина, очевидно, похищенным с военного склада.

Забрав пистолет, Михаил скрылся в наступающих сумерках. Он не стал покупать сигареты, а незаметно вернулся в казарму, чтобы потом не было к нему лишних вопросов. Как впоследствии выяснилось, женщина и дети, убитые боевиками, были семьей директора школы, ездившего в Баку в рамках народной дипломатии для участия в каком—то комитете по примирению двух народов. Его наказали за измену национальной идеи, которая должна была овладеть массами.

Жить без национальной идеи могут позволить себе только благополучные и богатые страны. А в условиях разрушенной экономики народ должен четко знать, ради чего страдает, уметь ненавидеть своих врагов и верить в светлое будущее, пусть даже виртуальное.

Вскоре выяснилось, кто убил боевиков: какая—то неизвестная азербайджанская организация объявила это актом своего мщения. Подброшенная листовка была написана детским почерком на листике, вырванном из школьной тетрадки, но такая версия всех устроила. Следствие прекратилось, потому что, когда идёт ожесточенная народно—освободительная борьба, любое следствие становится бессмысленным и только мешает сторонам выяснять отношения.

Сейчас этот пистолет очень бы пригодился Михаилу, хотя у него и не было уверенности, что сможет не дрогнувшей рукой застрелить своего бывшего однокурсника и друга. До следующего автобуса оставалось минут сорок, и он решил перекусить в ближайшем кафе, потому что на даче вряд ли найдет что—нибудь съестное — родители на ней уже давно не жили, а сейчас вообще уехали отдыхать в Гурзуф. Отец, известный в Москве эндокринолог, доктор медицинских наук и профессор 1—го медицинского института, никогда не испытывал проблем с путевками в санаторий. Тем более, когда сейчас санатории интересуются не путевками, а наличными.

Но прежде, чем засесть в кафе в ожидании следующего автобуса, надо позвонить Наде и узнать, как у неё дела. Уезжая, он поговорил с Кириллом, как мужчина с мужчиной, и взял с него слово, что тот не будет баловаться и расстраивать маму. Мысли о Наде и детях согревали душу, и Михаил направился к переговорному пункту, расположенному недалеко от автовокзала. Очень захотелось услышать голос любимой, и в который раз успокоить её, пообещав скоро вернуться. Провожая его на перроне, Надя всплакнула, Кирилл мужественно пожал ему руку, а Маша трогательно поцеловала.

— Мы будем ждать вас, дядя Миша, — шепнула она, и воспоминания об этой минуте накатывали время от времени на него горячей волной, вызывая приступы сентиментальности.

— Миша, ты?! — вдруг услышал он и, подняв глаза, увидел надвигающегося на него сбоку с открытыми объятиями Ваню Круглова, с которым когда—то оканчивал училище МВД.

По окончанию училища Круглова направили служить в дивизию внутренних войск имени Дзержинского, но, прослужив не более полугода, он поступил в "Отдельный учебный центр КГБ СССР", как называлась группа "Вымпел", представляющая собой силовое подразделение внешней разведки КГБ. Мать Круглова была преподавателем французского языка и с раннего детства учила сына английскому и французскому языкам. А в старших классах школы он самостоятельно выучил немецкий, поэтому особых проблем при поступлении в группу "Вымпел" не имел — люди с отличной боевой подготовкой и владением несколькими иностранными языками там ценились.

— И где же ты пропадал? Никто не знает, куда ты делся. Звонил Вовке Зубкову, говорит, что ты куда—то исчез и уже почти месяц не появляешься.

Напоминание о Зубкове насторожило Михаила, и он отстранился от тискавшего его в объятьях бывшего однокурсника.

— И давно ты видел Вовку? — спросил Грачев. — А с какой целью меня искали?

То, что не успел приехать и наткнулся на человека, который его разыскивает, будучи связанным с Зубковым, выглядело крайне неприятным подарком судьбы.

— Вы мне оба нужны. От Вовки слышал, что ты сейчас без работы. Он тоже уходит из фирмы, в которой работал. Не сложились у него отношения с шефом. Я думал, они родственники, но оказалось просто однофамильцы.

— Однофамильцы? Не понял!: Ты хочешь сказать, что Вовкин шеф тоже Зубков?

— Представь себе. Даже имена одинаковые. Только наш Вовка — Константинович, а тот Трофимович. А чему ты так удивляешься? У тебя такое растерянное лицо, как будто ты узнал, что его шеф инопланетянин, — захохотал Круглов, хлопая Грачева по спине. — В России Зубковых не столько, сколько Ивановых и Сидоровых, но тоже много.

Новость о том, что шеф Вовки Зубкова тоже Зубков была настолько неожиданная, что Грачев действительно растерялся. Значит, киллер имел в виду не Вовку, а его шефа? Услышал бы эту новость непосредственно от Вовки, никогда бы не поверил. А от постороннего человека...

— С этими Зубковыми можно чокнуться, — произнес потрясенный Грачев. — А его шеф точно Зубков? Не врешь?

Он вспомнил, что в 1993 году после октябрьских событий, когда "Вымпел", также как и "Альфа", отказалась штурмовать парламент, группу передали в ведение МВД и несколько сотен человек ушли в отставку, отказавшись надеть милицейские погоны. Возможно, и Круглов ушёл и сейчас работает с Зубковым? Нет ли здесь какой—либо хитрости, чтобы заманить его куда—нибудь и там ликвидировать.

— Постой, Ваня, а ты не с Зубковым случайно работаешь? — насторожился Грачев.

— Да нет, я работал в одном частном охранном предприятии. Когда Ельцин ликвидировал "Вымпел", в Москву срочно прилетели представители одного из крупнейших в США частного агентства безопасности и предложили нашим ребятам работу. Только никто не захотел ехать в Америку. Я тоже решил остаться дома и устроился в ЧОП. А последние три месяца хожу без работы, зато под следствием.

— Что такое?

— Да охранял одного клиента, а тот вообще оборзел. Спутал меня с лакеем: подай то, принеси это. Ну, я и одел ему на голову тарелку бульона с трепангами и каракатицей, а ему это не понравилось.

— Надо понимать так, что не любит, гад, морепродукты. У меня бы рука не поднялась, чтобы выливать такой бульон. Неужели нельзя было просто пристрелить человека, вместо того, чтобы так издеваться над ним?

— У меня это было первым желанием. Но ещё Талейран предупреждал: "Бойся первого порыва, ибо он всегда благороден". Кстати, у Володи есть подозрения, что его шеф тебя заказал. А что тот к тебе имеет, не знает. Может ты в курсе?

— В курсе. На меня действительно покушался один тип. Так говоришь, Володька уволился?

— Миша, я подозреваю, что это каким—то образом связано с тобою. И Вовка тоже опасается, что его могут убрать. Говорит, что слишком много знает. А много знать, сам понимаешь, в наше время опасно.

Вряд ли Ваню можно было подозревать в лукавстве, поэтому Грачев почувствовал значительное облегчение. И действительно, как можно было поверить, что Вовка его заказал?

— А чем сейчас занимаешься? — спросил он Круглова, положив руку ему на плечо.

Какое счастье, что встретил Ивана и тот развеял его подозрения! Грешил на давнего приятеля и мог вляпаться в такое дерьмо, за которое потом казнил бы себя всю жизнь!

— Да вот мне одно дело предложили, и сейчас набираю команду. Ищу верных людей, которые не сдадут, поэтому вы с Вованом мне очень нужны. Давай втроем соберемся и обсудим. Ты как?

— Хорошее дело?

— Скажу так: платят очень хорошо. Но придётся серьёзно поработать.

— Мне сейчас деньги очень необходимы. Давай завтра соберемся, а то я только что приехал и не был ещё дома.

Они договорились встретиться на следующий день в новом кафе на Мясницкой и расстались. Михаил не поехал на дачу, потому что необходимость в оружии отпала сама собой. Дома его ждала записка от мамы, в которой она его ругала за то, что редко бывает в Москве. А также сообщала, что её подруга, тётя Соня, хочет его познакомить со своей племянницей, приехавшей из Ростова поступать в московский институт. Он должен обязательно позвонить тёте Соне, как только приедет домой, и договориться о встрече.

Улыбнувшись, он положил мамину записку обратно на стол и позвонил Наде в Екатеринбург. Там к трубке рвался Кирилл — хотел доложить о том, что за это время ни разу не баловался и вел себя, как и обещал, по—мужски. Надя дала ему трубку на одну минуту, и потом они снова обсуждали с нею свои дальнейшие планы.

Михаил лежал в ванне с обильной мыльной пеной и различными настоями трав и блаженствовал. Он вспоминал дни, проведенные с Надей на курорте, и думал о том, как выполнить её просьбу найти двоюродную сестру. Этажом выше живёт дядя Лёня, полковник КГБ в отставке, много лет проработавший в 3—м Главном управлении [43]. Он сможет найти её за приличное вознаграждение. На пенсию прожить сейчас не так—то просто, даже отставным кагэбистам, поэтому за эту работу должен взяться с радостью. Только где бумажка с данными её сестры?

Неожиданно он осознал, что забыл, куда положил переданную Надей записку и хорошее настроение в миг исчезло. Звонить и переспрашивать данные не хотелось — слишком большое значение придавала она поиску сестры. Понять Надю, конечно, можно — девчонка одна в этом бушующем и жестоком мире и помочь ей необходимо. Хотя это девчонка даже не догадывается, что её ищут. Неужели он потерял записку? У Надиной сестры какая—то огородно—садовая фамилия, зовут Лариса, и воспитывалась в каком—то детском доме Мурманской области — это всё, что он помнил.

Михаил выскочил из ванны и, шлёпая мокрыми ногами по полу, торопливо прошел в комнату, оставляя после себя лужи воды. Ни в карманах дорожной сумки, ни в карманах куртки, ни в записной книжке бумажки не было. Он озадачено стоял посреди гостиной, не обращая внимания на увеличивающуюся под ним лужу воды на паркете и крутил в руке бумажник, который выпал из куртки. На всякий случай заглянул в него и в одном из отделений увидел заветную записку. "Абрикосова Лариса Ивановна. 12 апреля 1972 года" — с облегчением прочитал он первую строчку и решил, что теперь уже никогда не забудет её имя. Дальше следовали данные: в каком детском доме воспитывалась, в какой школе училась и т.д., но эту информацию даже не стоит пытаться запоминать. Надо просто сделать копию и передать дяде Лёне.

Он вернулся в ванну и, лежа в теплой воде, размышлял о стратегии поиска. Искать, конечно, надо в Мурманской области, хотя это неоднозначно. Она могла выйти замуж и уехать в какую—нибудь республику СНГ. Но если она вышла замуж в Мурманской области, то можно будет это выяснить по записям ЗАГС'ов. А если просто куда—то поехала? Сейчас все прутся в Москву и масса девчонок с Украины, Молдавии, Белоруссии подрабатывают проституцией. Нет, нет, только ни это! Не дай Бог сообщить такое Надюше!

Дядя Лёня был дома и встретил его объятиями.

— Михаил, куда запропастился? — воскликнул он. — Родители волнуются, просили, как ты только появишься, чтобы созвонился с ними. Твоя мать мне уже звонила из санатория и дала номер телефона, по которому ты можешь с нею связаться.

— Я по делам службы мотался, дядя Леня, — не моргнув глазом, соврал Михаил. — А как Лена поживает?

Лена, дочь дяди Лёни, с которой они дружили с детства, удачно вышла замуж и в прошлую встречу была второй раз беременна. Возможно, даже скоро должна рожать, что давало возможность перевести разговор со скользкой темы — где был и что делал, на более спокойную, семейную.

— Ленка на днях родила мальчика, — счастливо засмеялся дядя Лёня. — Послезавтра забираем из роддома. Так что, теперь у меня есть и внучка, и внук!

— Искренне рад за вас и Лену. А у меня к вам большая просьба.

Михаил протянул ему листок с данными Надиной сестры.

— Можете помочь разыскать эту девушку? Все расходы я оплачу и, конечно, заплачу за работу.

Дядя Лёня удивленно взял листик и, внимательно ознакомившись с данными, поднял глаза на Михаила.

— А кто это такая?

— Это двоюродная сестренка моей будущей жены. Они с матерью, моей будущей тещей, уже давно безрезультатно ищет её. Если я найду девушку, то это серьёзно повлияет на мои отношения с будущей тещей. Во всяком случае сейчас она меня и на дух не переносит.

— Да, тещи такие! Не зря о них столько анекдотов ходит, — махнул рукой дядя Лёня. — Ну что же, попробую что—нибудь раскопать. Но боюсь, что такое накопаю, что тебя тёща убьет. Сам понимаешь, сейчас такое время, что одиноким девчонкам трудно выжить. А если воспитывалась в детдоме и после выпуска оттуда не на кого опереться, то такие легко становятся жертвами криминальных структур. Отбирают документы, подсаживают на иглу, отбирают документы и заставляют заниматься проституцией. Так что можно такое раскопать, что и сам рад не будешь.

— Всё равно искать надо. Я обещал. Другое дело, сообщать или нет результаты поиска, — упрямо сказал Михаил, и дядя Лёня спрятал листик в карман.

— Хорошо, раз настаиваешь, попробую что—нибудь раскопать. Дней через десять скажу.

— Передавайте привет и поздравления Лене, — обрадовался Михаил и, отказавшись от чая, засобирался домой.

Надо было ещё отбить атаку тёти Сони, которая попытается пристроить к нему свою племянницу. Молодые холостые мужчины находятся в постоянной опасности пасть жертвой тётушек, добровольно принявших на себя миссию сводниц.

На следующий день в одиннадцать часов, как и договорились, Михаил был в новом кафе на Мясницкой, где встретился с Зубковым и Кругловым.

— Рад, что ты жив и здоров, — обрадовался встрече Зубков. — Мы встряли с тобой в неприятнейшую историю.

— Ваша фирма мне должна ещё десять тысяч баксов. И штраф сорок тысяч за попытку покушения на меня. Надеюсь, что мне заплатят сполна, иначе я очень осерчаю, — хмуро произнес Михаил, садясь за столик, за которым сидели его друзья.

История с однофамильцами утром показалась ему не такой уж простой. Следует проверить — действительно ли фамилия Вовкиного шефа тоже Зубков. Но даже если это и так, то всё равно здесь не всё чисто. Зачем понадобилось его заказывать? Чем он мешал? Не захотели платить остальные десять тысяч? Теперь заплатят полсотни, если им дороги собственные жизни!

— Решайте свои вопросы, а я схожу в бар за пивом и возьму что—нибудь к нему, — сказал, вставая из—за столика, Круглов.

Он почувствовал настроение Грачева и хотел дать возможность приятелям выяснить отношения. Зубков наклонился к Грачеву:

— Знаешь, почему убрали Смолина? Он разнюхал то, о чем не должен был знать, а именно: вышел на схему транспортировки алмазов. Шеф не подозревал, что Смолин бывший офицер КГБ, а когда узнал, то очко сыграло и решил спрятать концы в воду. Боялся, что ФСБ начнёт копать и выйдет на заказчика. А ты знал, кто он такой?

— Конечно. Поэтому и поднял цену. И сейчас жалею, что продешевил. Надо было требовать больше.

— Я случайно узнал, что шеф послал тебе вдогонку киллера, но связаться с тобой и предупредить не смог. Не знал, где ты находишься и как тебя найти. Потребовал, чтобы шеф отозвал киллера, но он вскипел и начал меня материть. Ну и пришлось ему врезать. Перед этим он поставил себе новый фарфоровый зуб, укреплённый на платиновой сетке. Хвастался, что очень дорого ему обошелся. Но зуб оказался непрочным и вылетел вместе с двумя другими, но родными. По этой причине шеф пришел в негодование, и меня в тот же вечер чуть не сбила машина. Пришлось предупредить руководство, что в случае моей смерти на Лубянку поступит письмо с описанием операций с алмазами. Вот теперь нахожусь в отпуске с последующим увольнением.

— И что ты думаешь делать со своим бывшим шефом?

— Если откровенно, то опасаюсь его и полагаю, что в роли покойника он будет поспокойнее. И мне безопаснее. Как думаешь?

— Думаю, что за ним и передо мною должок. Если бы не моя осторожность, валялся бы сейчас мой труп где—то на российских просторах. Так что, как не жаль мне его, но каждый должен отвечать за свои поступки.

Зубков с чувством пожал руку приятеля.

— Знаешь Миша, что нас с тобою роднит? Нелюбовь к людям, желающим нас прикончить. Как говорится: хорошо смеется тот, кто стреляет первым.

К столику подошел Круглов с тремя кружками светлого пива и морепродуктами на большой тарелке.

— Ну что, мужики, переговорили о своем, о бабьем? Так может теперь о деле, ради которого я вас собрал?

— Хорошо, давай о деле, если, конечно, оно представляет для нас интерес.

— Интерес представляет не столько дело, сколько размер гонорара.

— И какой же размер?

— Сто тысяч зеленью, оплата проездных и суточные две с половиной тысячи.

Зубков с Грачевым переглянулись.

— И что надо делать? — подался вперед Зубков.

— Один мужик, располагающий большими средствами, лишился внучки. Та поехала с подругой по туристической путевке в Египет и там девушки познакомились с молодыми богатыми арабами, которые повезли их в пустыню, чтобы, мол, показать пирамиды...

— И продали в рабство, — прервал Зубков рассказ Круглова.

— Тебе известна эта история?

— Таких историй навалом. Когда девушкам предлагают отвезти в пустыню осматривать пирамиды, им надо стрелять не думая. Представляю себе, как переворачиваются в своих саркофагах египетские фараоны, узнав, что творят арабы, захватившие Египет!

— Думаю, что они там не просто переворачиваются, а вращаются как пропеллеры, — усмехнулся Грачев. — И что дальше? Он хочет вызволить внучку из рабства?

— Арабы продали девчонок сутенерам, а те перепродали их в публичные дома. Девчонки попытались бежать, и подруге это удалось. А внучку этого мужика поймали и скормили собакам. А может быть крокодилам. Короче, дед хочет отомстить и набирает команду.

— И как он это себе представляет? — осторожно спросил Зубков. — Бить арабов, которые учатся здесь в университете Дружбы Народов?

— Думаю, для этого он финансирует скинхедов. Команда ему нужна, чтобы расправиться с непосредственными виновниками. Короче, он хочет выявить и уничтожить всех причастных к гибели внучки. Не больше, ни меньше.

— Как же мы выковыряем их с Ближнего Востока? Или он хочет, чтобы мы поехали разбираться с ними в Египет? — изумился Михаил.

Деньги большие и сейчас, когда он решил обзавестись семьей, крайне необходимы. Надо купить квартиру, чтобы не жить с родителями, и надо открыть какое—нибудь свое дело, чтобы иметь независимый источник доходов. Но предложение должно быть разумное и реальное. А то, о чем рассказывал Круглов, попахивало авантюризмом. Хотя Ванька всегда отличался приземленностью, и никогда ни на какие авантюры не подписывался. Или от больших гонораров помутилось в мозгах?

— Я тоже вначале воспринял это несерьезно, но поговорил со знающими людьми и понял, что всё вполне реально. Наши люди есть и в Египте и в Израиле, они нам помогут. Заказчик много лет работал не последним человеком в Международном отделе ЦК КПСС и полностью в курсе дел. Если вы не против, могу, вкратце, сообщить общий план операции.

— Миша, ну как, выслушаем фантазера? — взглянул Зубков на Грачева.

Как человек здравомыслящий, Грачев отдавал себе отчет в том, что жизнь дороже гонораров, но хотелось совместить такой высокий гонорар с жизнью. Он молча пожал плечами и Круглов, приняв это за согласие, начал излагать план.

— Ситуация, мужики, такая. Женщин, как правило, переправляют из Шарм—а—Шейха в Израиль через египетскую границу вместе с другим контрабандным товаром: наркотиками и оружием. Специализируются на контрабанде и организации нелегальной доставки людей в Израиля, в основном, различные египетские бедуинские кланы. Под колючей проволокой пограничного заграждения делаются подземные туннели, а то и просто перелазят через неё. А с той стороны израильские бедуины подъезжают на машинах, забирают людей и под брезентом везут к месту назначения. Спасшаяся подруга, по имени Элина, рассказывает, что бордель, в который их продали, находится в Эйлате. Его владелец некто Сулейман Абу Таха. Египетских арабов, которые увезли девчонок в пустыню и передали бедуинам, зовут Хайрат и Акрам. Но это, скорее всего, фальшивые имена. Известен контрагент туроператора, в котором девчонки купили путевки. Это некто Дамир Абд аль—Кадир. Кстати, имя Дамир в переводе с арабского означает ум, совесть. Эти ум и совесть надо ликвидировать так, чтобы у остальных его коллег прошел мороз по коже и долго не переставал мучить понос. Что же касается египетского бедуинского клана, который переправлял девчонок, то его следует установить в процессе операции. Насчет клана выясним уДамира во время его поджарки.

— Будем грилить этого аль—Кадира?

— Такова воля заказчика. А клиент, как известно, всегда прав. Пока на подозрении две бедуинские хамуллы или, по—нашему, клана. Во время перехода внучка деда попыталась сбежать, но один из бедуинав её поймал, избил, а вечером четыре бедуина её изнасиловали. Заказчик требует пустить под нож всех мужиков этой хамуллы. А тех четверых на гриль.

— А сколько их там в хамулле? — спросил Зубков.

— Хрен их знает. Руководитель нашей группы полагает, что следует спровоцировать межклановую разборку и пусть они друг дружку режут в порядке самообслуживания. А мы только малость подсобим. Тех, кто останется, придется дорезать нам.

Грачев, разбиравший к пиву очередную креветку, поднял на Круглова глаза.

— А разве не ты будешь руководителем?

— Руководить группой будет бывший полковник Первого Управления КГБ СССР [44], проработавший ряд лет в Ливане. В 1991 году вышел в отставку. Хорошо знаком с заказчиком и сейчас по его просьбе уже находится в Египте, где готовит почву для операции. Ещё один участник группы — израильский гражданин, наш человек, с которым я лично работал в Афгане. Он меня и рекомендовал старшему группы.

— Он что, еврей? — удивился Зубков. — Я слышал, что в Афган евреев не разрешали посылать.

— Он такой же еврей, как мы с тобою. Просто женат на еврейке, а жена—еврейка, как известно, не роскошь, а средство передвижения. Он там живет уже года три и ему тоже нужны деньги, как и нам.

— Понятно. А каковы, всё—таки, наши задачи? Ни я, ни Миша не владеем арабским языком, на арабов не смахиваем. Непонятно, чем можем быть полезны?

— Наша тройка будет задействована, как ударная сила, поэтому арабским языком владеть не обязательно. Главное владеть стрелковым и холодным оружием. Планируется, что операция продлится не более десяти дней. Загранпаспорта и визы в Египет и Израиль будут получены в течение недели. Наша ближайшая задача купить путевки в Египет в различных турагентствах, с тем, чтобы не привлекать внимание. Одинокие путешествующие мужчины не так бросаются в глаза, как группа из трех спортивных мужиков. Насчет этого турагентства "Russ—travel". Заказчик нанял частное детективное бюро, которое выяснило, что "Russ—travel" поставляет Абд аль—Кадиру "живой товар", а контролирует его одна из криминальных группировок. Элина сообщила, что в этом агентстве их буквально уговорили купить путевки. Ей сразу показались эти уговоры подозрительными, но подруга решила, что они так стараются, чтобы завоевать клиентов.

— Элина это кто? — спросил Зубков.

— Ну, я же говорил, это подруга внучки заказчика, которой удалось сбежать. Что скажете, господа?

Круглов обвел взглядом Зубкова и Грачева, но те не выражали ни своего согласия, хотя и не отвергали предложение.

— Так что, мужики? — не выдержав паузу, спросил, наконец, Круглов приятелей. — Согласны на предложение?

— Мне, Ваня, надо поразмыслить. Предложение, вроде бы, неплохое, но уж очень авантюрное, — произнес Зубков, запустив руку в буйную шевелюру. — Я не прочь побывать на Земле Обетованной, но надо всё взвесить.

— А ты? — посмотрел Круглов на Грачева.

— А мне пятьдесят процентов сразу, а остальное можно потом, после операции. Только с условием: если я не вернусь, всё равно баксы переводятся на указанный мною счет.

Грачев решил, что надо сегодня же открыть валютный счет на Надю. Только вряд ли это можно сделать без неё. Может вызвать в Москву и пусть срочно летит сюда? Только следует придумать какой—нибудь предлог, а то её не отпустят родители.

— Лады! — обрадовался Круглов. — И никакого пессимизма! Все вернёмся целыми и невредимыми!

— Если ты это гарантируешь, то я тоже с вами, — не удержался Зубков. — Всё равно в отпуске и может в Израиле шеф меня не отыщет, чтобы сбить очередным грузовиком.

— Я рекомендовал бы, Володя, решить проблему грузовиков до отъезда. Тем более, что твой шеф мне очень задолжал, — сказал Грачев.

— Согласен. Как трудно в наше время быть человеколюбом! Но, как гласит народная пословица: сделал дело, гуляй смело, — согласился Зубков.

Договорившись передать сегодня же вечером Круглову свои общегражданские паспорта, они разошлись, и Грачев поехал домой звонить Наде. По дороге он попытался придумать легенду, которой обоснует Наде необходимость её срочного прилета в Москву, но ничего не получалось. И только заходя в квартиру, понял, что следует её вызвать под предлогом знакомства с родителями. Только неясно, как обосновать срочность знакомства.