Сила любви

Глава 14

Наступила осень, серая и скучная, с тучами, угрожающе нависшими над горами. Скоро и зима с ее снегами, льдом и пронизывающими ветрами.

Корд содрогнулся, вспомнив прошлые зимы, когда они сидели в морозную погоду у костра, как спали, свернувшись калачиком, в спальных мешках в зимние долгие ночи, всегда дрожа от холода. Неожиданно, к своему удивлению, он понял, что его прошлая жизнь больше ему не нравится. «Почему? — спросил он у себя. — Что изменилось в моей необузданной натуре?»

— Мне не нравятся эти перемены во мне самом, — сказал он вслух. Корд сжал губы, когда перед ним мелькнула пара синих глаз Джонти. — В ней причина.

Что ему было делать с ней? Он часто задавал себе этот вопрос. Она с каждым днем становилась все более женственной. Это было просто делом времени, чтобы кто-нибудь из мужчин так же, как и он, случайно обнаружили под широкой рубашкой и обтрепанными брюками восхитительные формы. Тогда ему придется что-то предпринять, или же постоянно присматривать за ней.

Внизу показался дом, и мысли Корда обратились к еще одному «отягощающему обстоятельству». Тина Терез. Розыгрыш, который он начал с ней из-за Джонти, теперь привел к обратным результатам. Куда бы он ни пошел — везде была Тина. Ее прилипчивая слащавость действовала мужчинам на нервы, по крайней мере, ему, потому что все, чего ему хотелось, это схватить Джонти и отнести к себе в постель. Корд мучился каждую ночь, зная, что она спит всего в нескольких шагах. Он представлял себе, как она лежит на спине, закинув одну руку за голову, в мужской ночной рубашке до пояса.

Корд знал, как она спит. Он много раз проскальзывал ночью к ней в спальню и стоял возле ее кровати, наблюдая за ней спящей, перебарывая в себе желание лечь с ней рядом.

Корд уныло покачал головой. Его притворство с Тиной пошло ему во вред, так как всякий раз, когда он уезжал с Тиной прогуляться верхом, Джонти уходила провести вечер с ковбоями в летний домик. Играла с ними в покер. И еще как выигрывала! Он в тайне гордился ее умением играть в карты — пока не узнал, что в карты ее научил играть Джим Ла Тор.

«Ла Тор», — с ненавистью скорчив гримасу, подумал Корд. Он все еще не знал толком, что за отношения были между Джонти и этим бандитом. Она звала его дядей и относилась к нему как к родственнику. Но он был известным бабником, и если Ла Тор знал пол Джонти, он бы не вел себя с ней как родственник. Если между ними еще ничего не было, то Ла Тор просто выжидал удобного случая.

Корд злобно прищурился при этой мысли. Может быть, Джонти лгала ему. Может быть, этот преступник уже узнал все прелести ее тела. Может быть, это даже было не один раз. Если верить Люси, Ла Тор навещал Мэгги и Джонти несколько раз в год, но никогда не пользовался услугами девушек Нелли. Что если это потому, что у него была партнерша в постели на первом этаже?

Нет. Корд покачал головой. Он ошибался, ошибался насчет всего. Мэгги никогда бы этого не позволила, потому что она ненавидела Ла Тора, и, во-вторых, Джонти была слишком невежественна и не подозревала о потребностях своего тела.

Или все же знала, напомнил он себе. Теперь она знала обо всем, благодаря его собственному безумию. Он разбудил в ней желание, и это желание могло повториться. Возможно, ее посещения летнего домика означали, что ей интересен кто-то из мужчин, тот, кого она избрала в свои любовники.

Ревность, новое для Корда чувство, терзала изнутри Корда. Его взгляд помрачнел от безысходности. Это правда, он абсолютно ничего не мог поделать, и Джонти знала об этом. Он вспомнил те победоносные улыбки, которые посылала она, когда шла своей легкой походкой в летний домик, а ковбои шли рядом, смеялись и шутили, переговариваясь друг с другом, украдкой бросая на нее взгляды. Они выглядели глуповато, так как их внимание привлекал тот, кого они считали мальчиком. Корд тяжело вздохнул и, пришпорив коня, поскакал, слегка ссутулившись.

Солнце зашло за вершины гор, и сгущались сумерки, мягкие и напоенные сосновым ароматом. Птицы, готовившиеся ко сну, прятались в кустах, и Джонти вышла на крыльцо. Она постояла некоторое время, улыбаясь, слушая, как перекликаются друг с другом птицы. Потом она опустилась на скамью, погрузившись в раздумье.

Джонни Лайтфут на днях должен вернуться. Неделю назад он уехал отыскать дядю Джима. Ему не хотелось ехать, так как он был уверен, что его двоюродный брат все еще скрывался в горах в пятидесяти милях отсюда. «Это не место для тебя, Джонти», — убедительно закончил свои аргументы Лайтфут.

Но Джонти была непреклонна, слезно заявив, что у нее уже нет сил. Она настойчиво объяснила ему, что не может больше терпеть диктаторского обращения Корда Мак Байна и что, если ей понадобится, она вернется к Нелли. Тогда Джонни согласился поискать своего брата.

Джонти довольно, но скупо улыбнулась. «Его Всемогущество мистер Корд Мак Байн» думает, что Джонни уехал проведать своих родственников ненадолго. Отчасти это было, действительно, так. В жилах дяди Джима тоже текла индейская кровь.

Джонти уставилась на свои руки, сцепленные на коленях. Она солгала Джонни, когда сказала, что не может выносить обращение ненавистного Корда. У нее разрывалось сердце на части, когда она видела Корда и Тину вместе, когда наблюдала, как они каждую ночь скрываются в темноте; в темноте, которая скрывала их, когда они занимались любовью.

Джонти заметила надвигающиеся сумерки, и на глазах у нее заблестели слезы. Теперь Корд знал, что она — женщина, почему же он все так же холодно с ней обращался? Она могла понять, когда он вел себя так перед другими, которые до сих пор не знали, какого она пола, но даже если иногда они оказывались наедине, по его глазам нельзя было ничего прочесть, лишь по его беспокойному виду можно было понять, что ему не терпелось побыстрее от нее уйти подальше.

Джонти слабо вздохнула. Было лишь одно маленькое утешение, которое ее успокаивало. Несмотря на то, что Корд отказался от ее предложения заняться любовью, грубо отстранив ее, в том, как он целовал ее, не было ни капли небрежности. Его губы целовали ее со страстной нежностью, и она ясно чувствовала дрожь во всем его теле. Может быть, он сам и не любил ее, но его тело любило.

Она раздраженно встряхнулась. «Выброси это из головы, Джонти», — с горечью прошептала она. «Ты занимаешься бесполезным делом. Если не принимать во внимание твое наследство, ему нет до тебя никакого дела, и поэтому тебе лучше уехать до того, как ты начнешь умолять его о любви». «Я не доставлю ему такого удовольствия», — подумала она, смахнув слезу. Какое бы это было наслаждение для него — посмеяться ей в лицо.

Джонти собралась подняться, но передумала. Человек, который занимал так много места в ее воображении, только что подъехал к крыльцу и спешился.

Вначале Корд не заметил Джонти, сидящую поодаль на крыльце, и, когда она заговорила, он замер на месте. Через мгновение он выдавил из себя:

— Я не заметил, что ты здесь прячешься.

— Я не пряталась, — нервно засмеялась Джонти. — Я просто любовалась сумерками. Это мое любимое время суток.

— Я поражен, — Корд направился к двери, разминая усталые мышцы.

Джонти встала и робко отважилась сказать:

— Я умею делать массаж, чтобы снять усталость. Я часто делала массаж спины бабушке, когда она у нее болела.

На мгновение Корд задержал насмешливый взгляд на ней, но потом зло ответил:

— Без сомнения, это помогло Мэгги, но, чтобы я почувствовал облегчение, нужна такая девушка, как Тина. Она знает, где нужно помассировать.

Корд пошел в дом, ненавидя себя за тот расстроенный взгляд, которым смотрела ему вслед Джонти.

Джонти наблюдала, как появившаяся вдалеке точка росла, приближалась, и, наконец, превратилась во всадника на коне. Улыбка озарила ее лицо, когда она узнала широкогрудую чалую лошадку.

— Пора как раз тебе возвратиться, Джонни Лайтфут, — ее голос был полон надежды.

Прошло две недели с тех пор, как ее друг уехал по поручению, и на прошлой неделе она каждый день ждала его возвращения. Джонти натянула поводья, пришпорив Красотку каблуками, и поскакала по долине навстречу индейцу.

Две лошади чуть не столкнулись, остановившись всего в нескольких дюймах друг от друга. Джонти и Лайтфут нежно улыбнулись.

— Тебя так долго не было, Джонни, — обвинила его Джонти. — Я уже начала думать, что с тобой что-то произошло.

Он, слегка покраснев, отвернулся, не в силах смотреть ей в глаза, полные ожидания и надежды.

— Ты же знаешь, как это бывает, иногда людям приходится задерживаться.

— Да, — съязвила Джонти, заметив как он густо покраснел. — Особенно, если тебя держит молоденькая индейская девушка.

Индеец ухмыльнулся, но ничего не сказал в ответ.

— Ну, расскажи мне, — нетерпеливо начала Джонти. — Ты видел дядю Джима?

Лайтфут кивнул.

— Ты рассказал ему, как я ужасно хочу отсюда убраться?

— Поедем, по дороге я все тебе расскажу, — Лайтфут подстегнул свою кобылу. — За нами может наблюдать Корд, и он может заподозрить что-нибудь. Ты знаешь, каков он, когда дело касается тебя.

— Вначале я кое-что скажу тебе, — Джонти ехала рядом с Джонни. — Корд знает, что я — женщина.

Озадаченное выражение, появившееся на обычно непроницаемом лице, рассмешило Джонти. Но, сдержавшись, она напомнила ему о том дне, когда ее сбросила лошадь, и она упала вниз в каньон, потом кратко пояснила, как Корд обнаружил ее пол.

В черных глазах, внимательно глядящих ей в лицо, появилось подозрение.

— Что он сказал? А точнее, что он сделал?

— Он ничего не сделал, но очень рассердился, когда пришел в себя после такого шока. Он сказал, что бабушка сыграла с ним злую шутку, взвалив на него девчонку.

— Надеюсь, он продолжает думать так же. Я не хочу, чтобы у него возникли к тебе другие чувства, надеюсь, ты догадываешься, что я имею в виду?

Джонти ухмыльнулась.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, дружище. Я родилась и выросла в публичном доме, помнишь? В любом случае тебе не о чем беспокоиться, он по-прежнему терпеть меня не может.

Джонни ничего не ответил, и Джонти обернулась и посмотрела на индейца, неожиданно насторожившегося. Он не привез с собой дядю Джима.

— Ты не нашел его, да? — спросила она с дрожью в голосе.

Он обиженно посмотрел на нее и нарочито медленно произнес:

— Ты потеряла веру в мою способность нападать на след, Джонти?

Она увидела веселую искорку в его черных глазах.

— Конечно же, ты его нашел! — радостно рассмеялась Джонти. — Было глупо с моей стороны задавать тебе такой вопрос.

— Да, действительно, — проворчал Джонни, дотянувшись рукой до нее и взъерошив ее кудряшки. — Хотя мне пришлось потрудиться. Мой брат не проводит все время в своем убежище. В основном он живет в Коттонвуде.

— Но Джонни, — начала Джонти, осадив кобылу и широко раскрыв глаза. Лайтфут подхватил удила Красотки и подстегнул ее. — Неужели дядя Джим не понимает, что он подвергает себя большей опасности, показываясь открыто в таком маленьком городке? — закончила она.

— Я сомневаюсь, что ему, действительно, угрожает опасность. Коттонвуд — это город, где постоянно перегоняют скот, если ты помнишь. Он по-прежнему темен и полон насилия, и в нем нет ни порядков, ни закона. Джим как раз вписывается в него.

— Что он собирается делать там? Надеюсь, он не собирается…

— Грабить банки? — насмешливо закончил Лайтфут ее мысль. — Нет, веришь или нет, но ради тебя мой брат решил попробовать жить честно. Сейчас он занимается покупкой пивной. На днях он ее купит.

— Тогда, — Джонти помолчала, боясь задать вопрос. — Значит ли это, что я смогу поехать к нему?

Индеец широко улыбнулся, так как по ее лицу видно было, что она боялась его ответа, и в то же время надеялась.

— Ты можешь поехать к нему, когда захочешь.

Джонти издала такой вопль, что обе лошади испуганно вздрогнули. Когда они успокоили животных, Джонти сказала полушутя, полусерьезно:

— Я готова хоть сейчас повернуть Красотку и уехать отсюда — и от Корда Мак Байна — навсегда.

Индеец одобрительно улыбнулся.

— Я понимаю твои чувства, дитя мое. У тебя было несколько тяжелых месяцев с Кордом Мак Байном. Мы должны кое-что спланировать, прежде чем умчаться, задравши хвост. Корд никогда не позволит тебе просто взять и уехать, ты это прекрасно знаешь. Мы должны ускользнуть незаметно.

— Я думаю, что так будет лучше, — согласилась Джонти. — Но он будет возражать только из-за того, что у него есть обязательство — обещание, данное им бабушке, ты знаешь.

«И деньги, которые она дала ему», — подумала она про себя.

Лайтфут не ответил, но по взгляду, который он бросил Джонти, она поняла, что он сомневается в том, что Мак Байн не отпустит ее лишь по одной причине. Он готов был биться об заклад, что под грубой одеждой Джонти скрывалось прекрасное тело. А Корд Мак Байн, знающий толк в женщинах, частично видел его. И очень скоро он захочет увидеть все остальное.

— Сегодня четверг, — сказал Лайтфут. — Мы уедем в эту субботу. Ночью, когда все будут спать.

Они подъехали к дому, и больше на эту тему ничего не было сказано.

— Сейчас я пойду в летний домик и пару часов подремлю до ужина, — сказал Лайтфут. — Я устал. Я ехал верхом с самого рассвета сегодня.

Джонти кивнула, соглашаясь.

— Ты иди, а я еще немного проедусь, пусть эта приятная новость как следует уляжется у меня в голове.

Ни о чем не думая, Джонти поскакала по теперь уже глубоко избитой копытами тропинке, в каньон, который обнаружил Корд. В ней боролись разные чувства. Она колебалась между тем, чтобы избавиться от Корда, и в то же время она не могла себе представить жизни без него.

«Ты — идиотка, — в конце концов упрекнула она себя. — Твоя жизнь будет сущим адом, если в ней будет присутствовать этот человек. Он никогда не изменится. Он будет топтать твои чувства и совать тебе под нос своих женщин. Скажи спасибо, что ты можешь от него избавиться».

Джонти заставила себя выбросить из головы мысли о Корде, когда подъехала к калитке, закрывавшей единственный вход в долину диких лошадей. Она соскользнула с седла, чтобы открыть калитку; потом, проведя Красотку, закрыла ее за собой. Вновь сидя на лошади, Джонти любовалась широкими просторами полей, покрытых пышной зеленой травой.

«Мне будет этого не хватать, — печально подумала она, окидывая взглядом необъятную долину. — Должно быть, это самое красивое место в мире». Потом ее внимание привлекли черные точки и клубы пыли вдалеке — признаки, выдающие бегущих лошадей. Ковбои ловили редкостных мустангов, чтобы заклеймить их и потом объездить.

Слегка пришпорив лошадь каблуками, Джонти направила ее вниз по пологому склону, чтобы взглянуть на них поближе, может быть, в последний раз. Она смотрела, как грациозные животные уворачиваются от лассо, со свистом проносящихся над их гривами. Если верить Джонни, то среди всех диких животных самыми хитрыми были мустанги, они были и более быстрыми, выносливыми.

— Конечно, Корд поспорил бы, что Волк их перещеголяет, — добавила она и потом сказала с усмешкой. — Кое-кто говорит, что он похож на волка.

Резкое, пронзительное ржание жеребца заставило Джонти оглянуться. Справа она заметила Корда верхом на Ронайде, надвигающихся на прекрасного белого мустанга.

— Корд, какой ты глупый! — воскликнула она. — Ехать на жеребце среди этих диких лошадей!

Затаив дыхание, она наблюдала, как белая лошадь била копытом и вызывающе храпела, а Корд осторожно коленом направлял Ронайда к ней поближе, держа наготове лассо. Навострив уши, белогривый красавец еще раз громко призывно заржал, и Ронайд заржал в ответ, остановился и забил по земле своими подкованными копытами.

— О мой Бог! — казалось, у Джонти замерло сердце. — Они собираются биться!

Она посмотрела на Корда. Он пытался сдержать Ронайда, даже на таком расстоянии было видно его напряженное лицо. И пока она, застыв от ужаса, наблюдала за происходящим, жеребцы понеслись друг на друга. Они встали на дыбы, пытаясь ударить друг друга копытами.

Два здоровых жеребца крутили на одном месте, стараясь огромными зубами укусить друг друга за уязвимые места, и яростно били передними копытами.

— О, осторожно, Корд, — прошептала Джонти, когда лошадь чуть не задела его копытом.

Не успела она и глазом моргнуть, как ей показалось, что Корд в самом деле получил удар копытом по правому виску. Как в замедленном кино, его тело обмякло и рухнуло на землю.

— Этот дьявол затопчет его до смерти! — воскликнула Джонти и, затаив дыхание, смотрела, как Ронайд, раздувая ноздри и сверкая глазами, встал, защищая своего хозяина.

— Ах ты, храброе животное, — воскликнула Джонти, автоматически вынимая из кобуры оружие.

— Но вы оба представляете для Корда опасность, вы можете растоптать его копытами.

Мысленно от души благодаря Ла Тора за то, что он научил ее пользоваться оружием, она приложила его к плечу, поймала на мушку широкую белую грудь жеребца и медленно нажала на курок. Красавец рухнул замертво, сраженный в самое сердце. Пока Джонти гнала Красотку к лежащему на земле Корду, Ронайд ускакал, затерявшись среди множества других лошадей.

Не успела Красотка остановиться, как Джонти спрыгнула с нее и уже стояла на коленях возле неподвижного тела Корда. Худое лицо, обычно такое веселое, было бледным и неподвижным. Она уставилась на след от копыта, который шел полукругом от лба к волосам. Из раны лилась кровь, тонкой струйкой стекая с бледной брови на побледневшую щеку.

Обезумев, она нащупывала пульс на запястье и поблагодарила Бога, когда почувствовала слабые, но ритмичные удары. Джонти подняла глаза, услышав шум, — к ним подъезжали остальные наездники. Джонс, первым спрыгнув с седла, подбежал и присел рядом с ней.

— С ним все в порядке?

Лицо Джонти было мертвенно-бледным, когда она дрожащим голосом сказала:

— Он жив, но его очень сильно ударил копытом тот жеребец.

Она кивнула головой в сторону мертвой лошади.

— Я видел, как ты его пристрелил, — в голосе Джонса слышалось восхищение. — За всю свою жизнь я не видел ни одного мужчины, который бы так великолепно стрелял.

Вряд ли до Джонти дошли слова похвалы, она выхватила из своего кармана чистый носовой платок и приложила его к ране.

— Надо как можно быстрее перенести его в дом, — закричала она, так как платок моментально пропитался кровью.

Джонти встала и, схватив поводья своей лошади, вскочила в седло.

— Поднимите его и положите сюда, передо мной.

— А ты сможешь удержать его? — Джонс с сомнением окинул взглядом ее хрупкую фигурку. — Корд весит около ста девяноста фунтов.

— Давай, Джонс, — Джонти взглянула на озабоченное лицо. — Мы теряем время. Я сильнее, чем выгляжу.

С сомнением качая головой, старший ковбой подошел к одному из мужчин, и они вместе осторожно подняли своего босса и поместили его безвольно болтающееся тело через седло.

Джонти потянула Корда на себя, чтобы прислонить его к своему телу, положила его голову на свое хрупкое плечико и, пришпорив каблуком Красотку, одной рукой держа поводья, другой — платок на ране Корда, поскакала.

Несмотря на то, что до ранчо надо было добираться меньше получаса, Джонти этот путь показался бесконечным, так как у Корда кровь уже просочилась сквозь замененную повязку и текла по ее пальцам.

Когда она остановилась у крыльца, семья Терез высыпала на улицу с Тиной впереди всех.

— Джонти, что случилось с Кордом? — Мария протиснулась вперед и встала возле взмыленной лошадки.

— Его ударил мустанг, — ответила Джонти, пока Джонс вместе с молодым ковбоем снимали Корда и несли его на крыльцо. Она с глупым видом вытаращилась на них и даже не заметила, что они идут вслед за ней.

Опомнившись, Джонти поспешила открыть им дверь, кратко бросив Тине, смотревшей широко раскрытыми от ужаса глазами:

— Мне будет нужна твоя помощь. Побыстрей принеси мне ведро холодной воды и чистые белые тряпки.

Тина даже не шевельнулась, лишь заламывала руки. Тогда Джонти сердито прикрикнула:

— Что ты стоишь как статуя? Мне нужна вода прежде чем Корд истечет кровью и умрет.

— О, Джонти, я не могу, — Тина попятилась, увидев огонь в глазах Джонти. — Я не переношу крови … больных людей.

Перед Джонти промелькнула картина, как эта красавица с выразительными глазами и длинными ресницами любезничала с Кордом, ездила с ним на длительные прогулки верхом, возможно, занималась с ним любовью. Джонти охватил гнев, и она едва сдержалась, чтобы не дать пощечину по этому глупому лицу.

Сжав губы, она сказала:

— Кажется, твоя огромная страсть к Корду проходит, когда он беспомощный и больной, — Джонти так толкнула съежившуюся девушку, что та отшатнулась к стене и повернулась к Марии.

Мать, которой стало стыдно за дочь , поспешно сказала:

— Иди к Корду, Джонти, я принесу воды и тряпок.

В полупустой спальне Корда Джонти внимательно осмотрела его, подумав о том, что его лицо ненамного ярче подушки, на которой лежала его голова, освещаемая солнцем. Кто-то сдвинул платок, и она почувствовала слабость от облегчения, увидев, что кровотечение стало намного меньше, кровь медленно текла лишь в немногих местах.

Джонс заговорил, стоя с другой стороны кровати:

— Все не так уж плохо, как нам показалось, Джонти. Похоже на то, что его просто задело вскользь. Если бы он получил удар таким копытом, то его череп разнесло бы вдребезги.

Джонти содрогнулась при ужасной мысли о том, как выглядел бы мир, если бы в нем не было Корда Мак Байна. Для нее он казался непобедимым, преодолевающим любые препятствия, которые ставила жизнь на его пути. И хотя Джонти не хотела, чтобы он расстался с жизнью, она желала ему хоть какую-то трудность.

Пока Джонти изучала красивое лицо, казавшееся более молодым из-за ранения, она поняла, что ей оно даже больше нравилось таким слабым и бледным. Этот вид приравнивал его ко всем остальным, с такими же грехами, так же нуждающимся хоть когда-нибудь в помощи.

«Надо опасаться сотрясения мозга», — прошептал Джонти внутренний голос. Она посмотрела на Джонса.

— Я скоро вернусь, — сказала она и выскочила из комнаты.

Войдя к себе в спальню, Джонти поспешно подошла к большому сундуку возле стены. Она откинула крышку и озабоченно начала перебирать его содержимое.

— Ага! — через минуту промычала она, вытаскивая старый медицинский справочник Мэгги.

Джонти бегло пролистала потрепанные страницы, пытаясь найти информацию о сотрясении мозга.

Она нашла страницу и вздохнула, охваченная разочарованием и облегчением. Под заголовком «Сотрясение головного мозга» было написано немного: «Состояние шока и потеря сознания в результате сильного кровотечения из головы».

Это первое предложение ее разочаровало, а второе принесло облегчение. В нем было сказано: «Сотрясение мозга бывает редко».

Джонти почувствовала еще большее облегчение, когда вернулась в комнату Корда и увидела, что Мария обработала рану и умыла его. В глазах Джонти отразилась надежда, когда она взглянула на Джонса и прошептала:

— Мне кажется, он немного порозовел, да?

— Да, мне тоже так кажется, малыш, — ответил Джонс обычным тоном. — И не надо шептать. Корд сейчас не услышал бы и звон трубы, — он посмотрел на Джонти и ухмыльнулся. — Теперь у тебя есть возможность сказать ему все, что накопилось за последние несколько недель. Поэтому давай, набрасывайся на него, отведи душу.

Джонти улыбнулась в ответ и отрицательно покачала головой.

— О нет. Этот подсознательно запомнит все, что я скажу, и через неделю, или где-то около этого, он все припомнит. Ты знаешь, на что потом будет похожа моя кожа.

— Продолжай, ты говоришь мне, что боишься Корда? — поддразнил Джонс.

— Боюсь до смерти, — в ее глазах блеснул озорной огонек.

Но пока Джонти и Джонс тихо посмеивались, Мария серьезно заметила:

— Я думаю, что в этом месте Корду надо было бы наложить пару швов, рана, кажется, глубокая, — она посмотрела на Джонти. — Ты можешь это сделать? Я не уверена, что знаю, как это делается.

Джонти вспомнила, как она много раз наблюдала, а потом и помогала бабушке сшивать головы, разбитые в драке, раны от огнестрельного оружия и ножей. За прошедшие годы Джонти вполне профессионально научилась этому.

— Я это сделаю, — сказала она и вышла из комнаты, а Мария посоветовала мужчинам раздеть Корда.

Маленькая сумочка Мэгги, в которой было несколько тонких игл и довольно много кетгута, лежала сверху в сундуке. Джонти схватила ее и поспешила в комнату к больному, остановившись на полпути. Она была не уверена в том, что сможет это сделать. Было очень трудно вонзить иглу в тело человека, которого ты очень хорошо знаешь. А Корд не был посторонним, которого она, возможно, никогда не увидит. Он был мужчиной, которого она любила.

А так как Джонти его любила, она заставила себя подойти к его постели. Она поставила маленькую сумочку на прикроватный столик рядом с керосиновой лампой и бритвенными принадлежностями.

— Ты бы не мог раздобыть немного виски, Джонс? — спросила она.

Тот кивнул и вышел из комнаты. Тяжело вздохнув, с бьющимся сердцем, Джонти выбрала иглу потоньше среди нескольких игл другого размера. Потом она подобрала длину нити для сшивания шва и продела ее в узкое ушко.

— Вот, Джонти, — Джонс стоял возле нее, держа в руках стакан и бутылку, запыхавшись после поспешного исполнения поручения.

Джонти взяла у него бутылку, открыла пробку и налила довольно много виски в стакан. Глаза Джонса расширились, когда она бросила туда иголку с ниткой.

— А теперь плесни мне немного на руки, — велела она, держа руки над раковиной.

Джонс посмотрел на нее в недоумении, и она объяснила:

— Это убьет всех микробов у меня на пальцах.

Ковбой исполнил приказание, но когда остатки виски выплеснули на руки Джонти, и оно стекло в кастрюлю с кровавой водой, выражение его лица было несчастным. Мария улыбнулась и похлопала по его костлявому плечу.

— Можешь взять еще бутылку.

Джонс кивнул, потом посмотрел, как Джонти наклонилась над лицом Корда, держа наготове иглу, с которой капало виски.

Джонти еще раз охватило сомнение, сможет ли она безэмоционально продеть иглу сквозь кожу Корда. Но за ней ожидающе наблюдало трое людей, поэтому, прикусив нижнюю губу, она приступила, каждый раз вздрагивая вместе с ним от боли при уколе острой иглы.

Наконец, все было сделано, и Джонти выпрямилась, вытирая рукой пот с бровей.

— Это должно помочь, — ее голос чуть-чуть дрожал, и она не отводила глаз от аккуратных швов.

— Ты прекрасно справился, Джонти, — в глазах и в голосе Джонса было восхищение. — Врач бы не смог сделать лучше. Благодаря тебе, у Корда вряд ли останется шрам, и ничто не испортит его прекрасный внешний вид.

Джонти подумала обо всех женщинах, прошедших по жизни Корда, и о тех, которые еще будут, и на мгновение пожалела, что она вернула ему способность привлекать любую женщину, которую он захочет.

Ревность ко всем женщинам вонзилась ей в сердце. «Я надеюсь, что когда-нибудь девушка затронет и твое сердце, Корд Мак Байн, и, когда это случится, я надеюсь, она не захочет иметь ничего общего с тобой».

«Довольно мечтать», — молча отругала себя Джонти и захлопнула сумочку с иглами.

— Я думаю, что ты хотела бы начать готовить ужин, — она встала и улыбнулась домохозяйке. — Позвольте мне пять минут подышать свежим воздухом, потом я с ним посижу.

— Конечно, Джонти, — поспешно согласилась Мария. — Отдохни, сколько хочешь. Тина может присмотреть за ним.

Джонс и молодой ковбой вышли вслед за Джонти, но, как будто почувствовав, что ей надо побыть одной, они ушли в летний домик.

Джонти с облегчением вздохнула, мысленно радуясь их догадливости, и, прислонившись к столбу на крыльце, слегка поежилась. Воздух с наступлением сумерек становился все прохладнее, и холод уже пробирал до костей. «Скоро листопад», — подумала Джонти безучастно, передернув плечами, и как бы пытаясь сбросить с себя нервное напряжение, от которого свело мышцы.

Джонти растирала сзади шею, когда услышала мягкие шаги человека, одетого в мокасины.

— Как он, — Лайтфут поднялся на крыльцо и остановился возле нее.

— С ним все будет в порядке, — Джонти устало улыбнулась. — Чтобы такого убить, понадобилось бы больше, чем один удар в голову.

— Его голова также непробиваема, как и сердце, а, Джонти? — осторожно подтрунил индеец.

— Почти, — согласилась Джонти, и ее ясные глаза помрачнели от боли.

— Это изменит наши планы на субботу? Мы все же поедем?

— Я не знаю, — Джонти провела тонкими пальцами по волосам. — Я чувствую себя обязанной позаботиться о нем, пока он не встанет на ноги. У Марии достаточно работы без того, чтобы еще заботиться о нем.

Лайтфут сошел с крыльца и стоял, глядя на нее.

— Отложим пока наши планы до лучших времен. Посматривай, как поправляется Мак Байн.

Джонти кивнула.

— Я не думаю, что он долго будет прикован к постели, — в ее голосе послышалось удовлетворение. — Однако некоторое время у него будет очень сильно болеть голова.

Лайтфут спрятал улыбку в уголках глаз, помахал ей рукой на прощание и скрылся в надвигающейся темноте. С глубоким вздохом Джонти повернулась и пошла назад в дом. Она с таким нетерпением ждала субботы, чтобы избавиться от Корда и той сердечной боли, которой он был причиной.