Сила любви

Глава 25

Корд Мак Байн сидел у костра, стараясь не смотреть в огонь. Если после огня посмотреть в темноту, то ничего не увидишь, а это значит, что в любой момент можно получить стрелу или пулю в лоб.

Стая койотов с воем и лаем рыскала поблизости, прячась в тени. Никогда в жизни Корд не чувствовал себя таким несчастным и одиноким. Он посмотрел на луну. Сегодня у него было странное ощущение — как будто Джонти была рядом … нет, не совсем так, он чувствовал ее, как будто она была беспокойна, несчастлива и звала его.

Где она была? Все лето двое людей по очереди наблюдали за «Концом пути» и осторожно расспрашивали о Джонти. Но ни одному из них не удалось узнать о Джонти и даже о собаке и индейце. А Ла Тор, кажется, никуда не выезжал из города.

Если бы Корд узнал, что всякий раз, когда Ла Тор уезжал навестить Джонти, по его приказу проститутки уводили обоих мужчин к себе наверх, то он бы их сжег на костре.

Корд пытался отделаться от навязчивой мысли, что Джонти зовет его, и ему это удалось. Маловероятно, что она стала бы просить его о помощи.

Однако, тяжело вздохнув, он думал о том, где она и что делает сейчас. Была ли она с Ла Тором? Может быть, как раз сейчас они занимаются любовью?

Он подавил стон, рвавшийся из груди. «Не думай об этом, — прошептал он. — Если ты не выбросишь ее из головы, то сойдешь с ума».

Он обернулся и криво ухмыльнулся, услыхав похрапывание и посапывание своих компаньонов, заснувших еще несколько часов назад.

Уже три дня он жил со своими рабочими в лагере, разбитом в долине. Они загоняли и клеймили мустангов. Еще один день — и они отправятся в Коттонвуд и погонят еще сотню мустангов для армии. Эти дни были напряженными, и ему тоже пора было отдохнуть.

Он начал засыпать костер, когда из редких зарослей кустарника неподалеку донесся громкий хруст. Корд резко обернулся, со скоростью молнии выхватив кольт.

— Выкладывайте, что вам здесь надо, мистер, — резко приказал он.

Послышался шорох, и кто-то сказал слабым дрожащим голосом:

— У меня сообщение для мистера Корда Мак Байна.

«Может ли это быть просто уловкой?» — подумал Корд. Он уберет оружие, а потом из кустов выйдет десяток вооруженных людей, занимающихся кражей скота. С другой стороны, голос был старческий и надтреснутый, нехарактерный для человека, имеющего дело с преступностью.

Направив пистолет на кусты, Корд сказал:

— Выходи, руки вверх.

Маленький серый ослик, прижав уши, осторожно вышел из кустов. Он напомнил Корду того ослика, который перевернул в их лагере все вверх дном, когда он вез Джонти на ранчо.

Мельком взглянув на животное, Корд задержал взгляд на ездоке. Человек был старый, как он и предполагал, седой и дряхлый. Когда старик в нескольких футах от мустангера остановился, Корд прорычал:

— Что у тебя за сообщение? Выкладывай!

Так же дерзко оборванец ответил:

— Меня послала старуха Дженни.

Сердце Корда готово было выскочить из груди. Он шагнул ближе к недоброжелательно смотревшему на него животному и обхватил костлявую ногу, свободно свисавшую со старого седла.

— Дженни знает, где Джонти?

Старик посмотрел на кофейник, стоявший возле затухающего костра. ,

— Как ты думаешь, остался ли в кофейнике кофе? — он сделал вид, что не расслышал вопроса Корда. — Я очень давно в пути, и чашечка кофе была бы кстати.

Корд отпустил худую ногу, неохотно ответив:

— Я думаю, пара чашек осталась.

Он взял чистую металлическую кружку, и, пока наливал еще теплую жидкость в нее, старик, стоявший рядом, намекнул:

— Я сегодня ничего не ел. Кажется, что у меня живот к спине прирос.

Корд раздраженно выругался про себя. Этот старый черт не собирался ему ничего рассказывать, пока не набьет свои кишки. И, судя по внешнему виду, он голодал полжизни.

Корд вернулся к повозке, взял жестяную тарелку и положил чуть теплое рагу из кастрюли, которую поваренок оставил прямо на земле. Он взял еще ложку и большой кусок пирога и потом, еле сдерживая себя, ждал, пока его посетитель наестся.

Наконец, последний кусок мяса был засунут в беззубый рот, и старик довольно вздохнул:

— Вот теперь нормально.

Корд встал над ним.

— Передай мне сообщение.

— Табачку не найдется? — старик вынул короткую трубку. — Давненько я как следует не курил.

— Нет, табачку у меня нет, ты, старый распутник, — взорвался Корд, потеряв терпение. — Теперь, черт тебя побери, выкладывай. Что сказала тебе старуха Дженни?

— Ну, прежде всего я хочу сказать тебе, что меня зовут Тадус Кинг, что мы с Дженни друзья уже больше пятидесяти лет. Она и…

Корд потерял самообладание.

— Послушай, старый пустозвон, — он схватил старика за плечи и встряхнул его. — Меня не волнует, даже если вы с Дженни дружите уже сто лет. Я спущу твою старую шкуру, если ты не скажешь, что она велела передать.

Тадус с упреком посмотрел на него и, потерев плечо, пробормотал:

— Джонти вернулась в Коттонвуд.

Когда Корд перебил его, засыпав вопросами, он поднял руку.

— Но он больше не мальчик. Он превратился в женщину. И это еще не все. У Джонти есть…

— Об этом я все знаю, старик, — прервал его Корд. — Поэтому не стоит болтать об этом полночи.

Он поспешил к свернувшемуся в клубок спящему Джонсу и разбудил его.

— Что? Что? — Джонс сел, испуганно уставившись на Корда.

Корд приложил палец к губам.

— Тс-с, послушай, — тихо сказал он, — что-то случилось. Ты погонишь табун в Коттонвуд. Мне только что сказали, что Джонти вернулся туда.

Джонс поскреб в затылке.

— Кто тебе сказал? Один из койотов, завывающих поблизости?

Корд усмехнулся и указал пальцем через плечо.

— У нас гости. Этот пожилой джентльмен у костра принес мне новость.

Джонс уставился на рассерженного старика:

— Ты думаешь, он говорит правду?

— Да, — Корд встал. — Я уезжаю сейчас же, только оседлаю коня. Если все пойдет так, как я хочу, то, возможно, я догоню вас на обратном пути на ранчо.

Джонс кивнул и мягко сказал:

— Удачи, Корд.

Корд затягивал подпругу, когда к нему неслышно подошел Тадус.

— Ты едешь сейчас в Коттонвуд? — спросил старик с легким оттенком удивления в голосе.

Корд кивнул.

— А ты собираешься ехать со мной?

Старик отвел взгляд, уставившись на носки своих ботинок.

— Мне понравилось в деревне, — промямлил он. — Почему бы мне немного не побыть здесь? — Тадус посмотрел на Корда. — Если, конечно, ты не против.

Корд тяжело вздохнул. Этому сварливому черту, должно быть, лет под семьдесят. Скорее, он будет обузой, чем помощником. Но как он мог убить надежду в поблекших голубых глазах старика?

Корд решил, что Тадус мог еще держать в руках метлу, пометать в доме, может быть, помогать поваренку.

— Оставайся на сколько захочешь, — бросил он через плечо, наклонившись и закручивая свой спальник. — Мой старший ковбой, Джонс, отведет тебя на ранчо утром.

Морщинистое лицо расплылось в широкой улыбке.

— Спасибо, Мак Байн. Я знаю, где находится ваш дом. Одна мексиканка рассказала мне, как тебя найти. Она даже не посмотрела на меня, когда рассказывала, настолько была в дурном настроении, — он ходил вокруг Корда, пока тот собирал вещи.

Корд подтянул подпруги и вскочил на Ронайда, помахал рукой старику, подал сигнал коню, повернулся и помчался прочь, только клочья земли и камней полетели из-под копыт. Тадус радостно улыбался ему вслед.

Всю ночь медленно сгущались темные тучи, и к тому времени, когда Корд прибыл в Коттонвуд, дождь шел уже целый час.

«Черт, в этих местах дождь льет, как из ведра», — соскользнув на землю, ругался Корд. В прошлый раз, когда он приезжал в этот мрачный город, тоже лил проливной дождь.

Он остановился возле коня, поправил кобуру, чтобы рукоятка кольта была у него под рукой. Корд понятия не имел о том, что его ждет в пивной, но он был готов ко всему. Ничто не остановит его на пути к Джонти, он сделает все возможное и уговорит ее уехать из этой дыры.

Корд расправил плечи и шагнул на деревянный тротуар, немного помедлил и толкнул вращающуюся дверь «Конца пути». Войдя внутрь, он отошел в сторонку и, прислонившись к стене, обвел взглядом огромную комнату.

Он отметил, что ничего в ней не изменилось. Та же музыка старого, расстроенного пианино, смех, крики, топот каблуков, танцующих под дребезжащую игру музыканта. Корд вздрогнул, когда его взгляд упал на стол в глубине комнаты. За столом сидело четверо мужчин и женщина. Подвешенная керосиновая лампа отбрасывала мягкий отблеск на лицо женщины, внимательно изучающей карты, которые она веером держала в руке.

— Джонти ошеломленно прошептал он. — Какая ты красивая! Куда девался угловатый подросток? — печально думал он, пока его взгляд блуждал по телу зрелой женщины. Черное шелковое платье было застегнуто под горло, и это еще сильнее будило воображение мужчины — что могло скрываться под этой одеждой?

Вдруг лицо Корда стало жестким и напряженным, когда он заметил, что он не единственный мужчина, который наблюдает и любуется ею. Он пониже надвинул шляпу, так что она закрыла половину лица, и направился к толпе мужчин возле стола.

«Она хороша», — подумал он, внимательно наблюдая, как пальцы Джонти проворно и умело тасуют карты, «снимают шапку», прежде чем раздать игрокам.

— Пять ведущих карт, — сказала она гортанным голосом. — Играйте с тем, что вам раздали.

Корд жадно впился глазами в Джонти, удивляясь и радуясь тому, что ее лицо не накрашено.

«Она очень походит на даму», — с гордостью подумал он, продолжая наблюдать за ее быстрыми, ловкими пальцами, тасующими и раздающими карты.

Корд заметил, что Джонти слегка нахмурилась. Она все больше сердилась, когда игрок с каждым разом повышал ставки. Корд прищурил глаза, когда началась новая партия. Этот ублюдок мошенничал, причем нахально и грубо. Корд бросил взгляд на Джонти. По сердитому выражению лица он понял, что она тоже об этом знала. Он думал о том, как ей лучше помочь, когда через толпу пробился Ла Тор. Он сурово посмотрел на игрока, потом наклонился к Джонти и что-то шепнул ей на ухо. Она кивнула, извинилась и вышла из-за стола.

Ревность охватила Корда при виде столь интимной сцены. Ему следовало бы знать, что Ла Тор будет наблюдать за Джонти где-нибудь поблизости, и заметив, что человек мошенничает, он вмешался, готовый позаботиться о Джонти.

«Черт его побери!» — Корд в ярости заскрежетал зубами. Корд всегда находится на заднем плане в жизни Джонти. А Ла Тор руководит ею, оберегает от трудностей, обвиняя Корда в том, что он делал и не делал. Но Корд собирался сделать Джонти предложение, а это было больше того, что мог ей предложить этот бандит.

С минуту, или около этого, Корд оставался на месте, собирая все свое мужество, чтобы последовать за этой изменившейся, самоуверенной Джонти. Ему придется привести все доказательства, чтобы убедить ее в том, что то, что она видела в то утро на ранчо было не так, как ей показалось, что он вовсе не желал оказаться в объятиях Тины.

Поджав губы, Корд начал пробираться к двери, за которой исчезла Джонти, готовый начать самую значительную битву в своей жизни и победить в ней.

Сначала ему показалось, что большая кухня была пуста и там никого не было. Его взгляд скользнул по длинному столу, на котором стояло несколько пирогов, потом на плиту, где стояли три кастрюли. Судя по ароматному запаху, там варилось что-то вкусное. Затем его взгляд упал на окно, выходившее в замерзший сад. Может быть, Джонти вышла на улицу? Он шагнул к другой двери и остановился, услышав тихое убаюкивающее пение. Корд поискал глазами укромный уголок и застыл, не веря своим глазам.

Не подозревая о его присутствии, на кресле-качалке сидела Джонти, держа на руках младенца.

Мгновение показалось Корду вечностью, он не мог шевельнуться. Женщина, которую он любил, родила ребенка от другого мужчины. Корд постепенно пришел в себя, и внутри у него стал закипать гнев. Гнев его был настолько сильным и неистовым, что, казалось, он спалил ему мозг.

«Сука!» Пока он рыскал повсюду в поисках ее и страдал от любви и тоски, она даже не думала о нем, развлекаясь с Ла Тором.

Дрожь пробежала по спине Джонти, она почувствовала, что кто-то находится в этой комнате. У нее неожиданно возникло неприятное ощущение, что кто бы там не был, он желает ей зла. Она покрепче прижала Коти и медленно подняла голову.

— Корд! — открыв рот от изумления, произнесла она, уставившись на его суровое, неподвижное лицо. — Что ты здесь делаешь? Что ты хочешь? — с трудом выдавила она из себя, поспешно закрыв лицо ребенка одеяльцем.

— Теперь-то уж точно, черт побери, я не хочу тебя, — грубо сказал он, подходя к ней, и окинул ее презрительным взглядом. — Ты порочна! Мне не нужны отбросы Ла Тора.

От такого жестокого оскорбления Джонти задохнулась. В напряженном молчании, последовавшим за этими словами, она подумала, как легко было бы швырнуть назад ему в лицо эти грубые слова. Все, что ей нужно было сделать — это открыть лицо Коти.

Но она, конечно же, не осмелится это сделать. Джонти, не дрогнув посмотрела на Корда.

— Я что-то не помню, чтобы я об этом просила, — спокойно сказала она, думая, что, должно быть, в ее воображении он выглядел страдающим и измученным.

— Нет, ты не просила и похоже, что не хочешь. Ты выросла в публичном доме и ты счастлива, что вернулась в него. Когда ты надоешь Ла Тору, найдется много желающих занять его место.

Он горько усмехнулся.

— Ты темпераментна в постели и будешь зарабатывать много денег. Кто знает, может быть, я когда-нибудь тоже воспользуюсь новой проституткой Ла Тора. Но это только в крайнем случае.

«Помоги, Господи, пусть он уйдет, — молча молилась Джонти. — Я больше не могу сдерживать слезы».

«Почему она ничего не говорит»? — думал разъяренный Корд. Он хотел, чтобы она что-нибудь сказала, чтобы она распалила его злость до такой степени, что он не мог бы сдерживать себя. Но она, как назло, только сидела здесь, обхватив свое отродье, отказываясь даже взглянуть на него. Прежде чем открыть дверь и уйти в пивную, Корд бросил ей еще одно оскорбление:

— Так и должно было быть. Ты родила ублюдка, потому что ты и сама ублюдок, — он закрыл за собой дверь.

Джонти сникла, тяжело вздохнув. Ее боль была сильнее слез, которые могли ее облегчить. Теперь даже слезы не облегчат ее невыносимые страдания.

Она устало вздохнула и поднялась, осторожно, чтобы не разбудить Коти, отнесла его в спальню. Джонти положила его на маленькую кроватку, стоящую рядом с ее, и подняла планку, чтобы ребенок не упал на пол во сне. Коти был очень подвижным даже во сне.

Она склонилась над сыном, погладила пушистые белые кудряшки — единственное, что он унаследовал от нее. В ее глазах блестели слезы. Как печально, что он никогда не узнает своего отца. Она поцеловала сына в щеку и выпрямилась. Пора было возвращаться за покер. Конечно, дядя Джим не будет волноваться, даже если она совсем не вернется в пивную. Он по-прежнему был против ее игр в покер.

Джонти зажгла лампу на прикроватном столике, поворачивая фитиль до тех пор, пока огонек стал совсем крошечным. Коти не любил темноты. Он боялся того, чего не мог рассмотреть.

Пальцы Джонти ловко застегивали пуговицы на лифе платья, когда дверь в спальню тихо открылась.

— Тилли? — прошептала она, всматриваясь в темноту, когда дверь закрылась. Ответа не последовало, и Джонти увидела, что к ней приближается высокая широкоплечая фигура. Она поднесла руки к горлу. — Что ты сейчас хочешь, Корд Мак Байн? — прошептала она. — Ты еще не все сказал?

Корд грубо рассмеялся, сбросив на пол шляпу и сняв куртку. Потом, расстегивая рубашку, насмешливо сказал:

— Ты знаешь, что я хочу. Единственное, что я всегда буду хотеть от тебя, — он вытащил рубашку из брюк, стащил рукава и бросил ее рядом со шляпой. — тело постоянно у меня перед глазами, оно горячит мою кровь, заставляет хотеть его. Поэтому, моя проституточка, ты успокоишь меня, снимешь мою боль.

Теперь его руки расстегивали ремень, и Джонти попятилась, пока не уперлась в кровать.

— Убирайся отсюда, Корд Мак Байн! — в бешенстве зашептала она. — Я никогда не позволю тебе снова ко мне прикоснуться. Я ненавижу тебя и ты мне противен, ты, холодный и беззаботный ублюдок.

— Хорошо, — также шепотом сказал он, снимая брюки и нижнее белье. — Я и не хочу от тебя никаких нежных чувств.

Не успела она и глазом моргнуть, как его пальцы уже расстегивали ей платье, потом стащили его через голову. Он пробежал опытным, оскорбительным взглядом по всему ее телу и уставился на темный треугольник волос, ясно просвечивающийся сквозь тонкий миткаль, и она оцепенела от злости и унижения.

Джонти неистово замотала головой, когда он грубо сказал:

— Это все, что я хочу от тебя. Войти в тебя и быть в тебе до тех пор, пока мой мозг не избавится от тебя.

И хотя она продолжала мотать головой, даже протянула руку, чтобы остановить его, он снял с нее всю одежду. Потом, отступив, Корд ласковым, хриплым голосом сказал:

— Посмотри на меня, посмотри, как я хочу тебя.

— Нет, — застонала Джонти, отворачиваясь от него но ее кровь уже сладкой истомой растекалась по венам.

— Да, — настойчиво сказал он, поворачивая ее голову за подбородок и заставляя смотреть на него.

В тусклом свете лампы Джонти беспомощно смотрела на его прекрасное сильное тело. Ее взгляд опустился ниже, как раз на его возбужденный член. Она вспомнила, как однажды он вошел в нее, и как она изнемогала, пока не ощутила потрясающее наслаждение. Из ее судорожно сжавшегося горла вырвался слабый стон.

— Ты хочешь этого, правда? — Корд прижался к ней. — Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, ты хочешь ощущать его скольжение, как он заполняет тебя, заставляет трепетать и сжимать мне плечи.

— Нет! Нет! Не хочу, — слабо застонала она, когда ощутила его член между ног.

— Зачем ты врешь? — Корд провел шершавым пальцем по отвердевшим соскам. — Твои соски выдают тебя, — насмешливо сказал он. — Взгляни на них, как они отвердели, они ждут, когда я возьму их в рот и слегка поласкаю.

— Это неправда, — слабо отпиралась Джонти. — Я не хочу…

Слова замерли у нее на губах. Корд склонил голову и обхватил ртом ее грудь.

— О, Боже, — простонала она, когда он начал ее ласкать.

«Почему я не могу сопротивляться? — спрашивала она себя. — Почему мое тело не слушалось того, что приказывает делать мой ум»?

Она подсознательно качнулась к нему, и, подняв голову, Корд привлек ее к себе, прижав ее грудь к своей груди, покрытой спутанными волосами.

— Что ты говорила насчет моей холодности?

Джонти уловила насмешку в его голосе, и на секунду самообладание вернулось к ней. Он играл с ней, издевался над ее чувствами. Она положила руки ему на грудь, собираясь оттолкнуть. Но как будто почувствовав ее пробуждение, Корд взял ее за ягодицы и крепко прижал к своему отвердевшему от возбуждения члену. Начав медленные ритмичные движения, он тихо прошептал:

— Ты тоже не холодна. Скажи, будь честной, что ты хочешь, чтобы я вошел в тебя. Ты помнишь, как нам было хорошо вместе?

Кровь стучала у Джонти в висках, а нижняя часть тела слабела от желания. Она так долго ждала его. И все же, когда Корд слегка подтолкнул ее к кровати, она запротестовала и попыталась его оттолкнуть.

— Черт возьми, — нетерпеливо и раздраженно сказал Корд. — Ты знаешь, что хочешь меня, поэтому перестань валять дурака.

— Нет! Я не хочу! — она всхлипнула.

— Посмотрим, — теряя терпение, Корд толкнул ее в плечо, и она упала на кровать. — Я заставлю тебя попросить об этом, — прошептал он и опустился на пол, держа руки на ее коленях.

Он пробежал ладонью вверх по ее ногам и погладил по внутренней стороне ее дрожащих бедер. Джонти вздрогнула и тихо простонала, когда он отвел темные волосы и, раздвинув ей ноги, прижался лицом к ее телу. Почувствовав внутри легкие толчки его языка, она привстала и, ухватив его за плечи, попросила:

— Пожалуйста, Корд, не надо.

Корд поднял голову и сказал:

— Я остановлюсь, когда ты признаешься, что хочешь меня.

Джонти едва сдерживала себя, пока не поняла, что потеряет сознание от желания почувствовать Корда в себе.

— Да, — задыхаясь, сказала она. — Я хочу тебя.

Пытка закончилась.

— Ты хочешь — что? — спросил шепотом Корд. — Что ты хочешь? Скажи мне.

Прошло несколько секунд, а Джонти ничего не ответила, и Корд снова приблизил голову к ней.

— Нет! — вскрикнула она. — Не это. Я хочу, чтобы ты вошел в меня.

— Вот теперь, ты — умница, — насмешливо сказал он, подтягиваясь вверх.

Она почувствовала, как он дрожит всем телом, и поняла, что он изнемогает от желания.

Пока Корд держался на локтях над ней, он взял ее руку и направил к своему возбужденному члену.

— Ты знаешь, что делать, — нежно прошептал он. Джонти обхватила упругий ствол, вспомнив, как он научил ее вводить его внутрь. Корд затаил дыхание, когда вошел в нее на два дюйма, потом забросил ее ноги себе за спину, и тогда она подалась ему навстречу и поглотила целиком его.

Корд, затаив дыхание, наслаждался, наблюдая, как она втягивала его в себя, сдерживаясь, пока не почувствовал, что она изнемогает.

— О, Боже, — простонал Корд. — Все так, как мне запомнилось: нежная, упругая, засасывающая меня.

Он начал медленные, ритмичные движения и чуть слышно шептал:

— Давай, милая, возьми его глубже, поглоти его целиком.

Прошло десять, пятнадцать минут, а Корд, обливаясь потом, не останавливался. Он дважды довел ее до оргазма, но продолжал двигаться назад и вперед. Джонти подняла руку к его мокрому лицу.

— Что-нибудь не так? — прошептала она.

— Все в порядке, — ответил он. — Я хочу продлить это удовольствие.

Корд продолжал раскачивающиеся движения и, потеряв самообладание от ее нежного прикосновения, приподнял ее за ягодицы и, зафиксировав в таком положении, стал двигаться все быстрее и быстрее. Через мгновение он вскрикнул, и Джонти почувствовала, как внутри у нее разлилась теплая жидкость. Как чудесно вновь ощущать его тело, подумала Джонти, чувствуя его вес, когда он безвольно лежал на ней. Она нежно погладила его мокрую голову. Конечно, после этого, он не скажет ей больше грубых слов. Их любовь была прекрасна. Он был таким нежным. Она ждала, когда он заговорит, скажет то, что ей хотелось услышать.

И когда, наконец, Корд заговорил, ей захотелось, чтобы он стал немым.

Медленно вынимая свой обмякший член, Корд встал и сгреб одежду. Она слышала шелест, когда он одевался, слышала, как он одел ботинки, видела его расплывчатые очертания, но, когда он заговорил, она почувствовала острую боль в груди.

— Ты по-прежнему чертовски хороша, леди, — насмешливо сказал он. — Сколько денег мне оставить на столике?

«Боже, он не говорил этого». Джонти от боли закрыла глаза. Но она правильно его поняла. Это было в его манере: наброситься на нее самым жестоким способом, который только он мог придумать.

Смотря на него потухшими глазами, Джонти сумела спокойно сказать:

— Это бесплатно … в память о прошлом.

Она заметила, что он дернулся и напряженно улыбнулся. Корд не ожидал спокойного ответа. Он думал, что она набросится на него, даст ему возможность сказать побольше горьких и обидных слов. Молчание становилось все напряженнее, и Корд не знал, как его нарушить. Наконец, он повернулся и пошел к двери, споткнувшись о тапок Джонти посреди комнаты. Он тихо ругнулся, толкнул дверь и чуть не столкнулся с Тилли, потянувшейся за дверной ручкой.

— Привет! Что ты делаешь здесь? — требовательным голосом громко спросила острая на язык Тилли.

Корд прошмыгнул мимо рассвирепевшей женщины.

— Спроси у нее, — он указал пальцем на кровать.

Когда за Кордом закрылась дверь, Тилли поспешила в комнату и сделала свет в лампе поярче.

— Не Корд Мак Байн ли это был? — она обернулась и посмотрела на Джонти. Когда Джонти, вся в слезах, поспешно натянула одеяло, скрывая свою наготу, Тилли воскликнула:

— Милая моя! — и села на край кровати. Убрав ладонью мокрые пряди со лба Джонти, она тихо спросила: — Этот изнасиловал тебя?

— Не совсем так, Тилли, — Джонти вытерла слезы, бегущие по щекам. — Он … уговорил меня, — она села и бросилась в объятия Тилли. — О, Тилли, — всхлипнула Джонти. — Он такой хитрый, такой жестокий.

Тилли покачивалась взад-вперед, баюкая Джонти, и шершавой ладонью поглаживая ее по спине, пытаясь успокоить:

— Иногда, Джонти, мужчина ведет себя так, потому что сам очень страдает.

— Это не тот случай, — убежденно сказала Джонти. — Этот Корд Мак Байн никогда не будет страдать. Разве что, если задеть его гордость. Я думаю, что я это сделала, уехав от него, не предоставив ему возможности самому послать меня подальше.

— Он видел Коти? — обеспокоенно спросила Тилли, слегка отстранив Джонти.

— Нет. Удивительно, но Корд вел себя очень тихо, как будто не хотел потревожить Коти, — она задумчиво нахмурилась. — Ты думаешь, он так вел себя по доброте или потому, что боялся разбудить Коти, и на плач мог прийти кто-нибудь в мою комнату?

— Я не знаю, милая, — Тилли покачала головой. — Некоторые мужчины получают удовольствие молча, а другие кричат, как разъяренные буйволы.

Корд был не совсем молчаливым. Джонти вспомнила его слова похвалы, его ласковые просьбы — все это он говорил ей хриплым шепотом.

Тилли встала.

— Почему бы тебе не надеть сорочку и не поспать? Ты больше сегодня не в состоянии раздавать карты.

— Да, ты права, — согласилась Джонти, потом спросила: — Тилли, ты знаешь этот чай, который ты … завариваешь девушкам, чтобы они не …

— Я сейчас принесу тебе чашечку, милая, — прервала ее Тилли. — Нам не надо, чтобы еще всякие дьяволы приходили, правда?

Когда Корд вышел из пивной, его поджидала старая Дженни. Вина и уныние затуманили его мозг, и он чуть не споткнулся о скрюченную старуху, сидящую у двери.

— Я неплохо потрудилась, а, молодой человек? — сразу же начала она. — Я сообщила тебе, что Джонти вернулась.

— Ты все сделала как надо, Дженни, — Корд, не глядя, сунул руку в карман и вытащил несколько банкнот. — Благодарю, — он сунул деньги в ее грязную протянутую руку.

Скрюченными пальцами старуха жадно забрала свое вознаграждение. Потом, рассмеявшись своим надтреснутым голосом, она лукаво сказала:

— Джонти, действительно, всех нас удивила. Вернулась назад женщиной с ребенком, — она внимательно изучала лицо Корда. — Как ты думаешь, кто отец ее незаконнорожденного? Я не видела возле нее ни одного мужчины, кроме Ла Тора.

Корд собрался пройти мимо старухи, испугавшись, что может дать ей по морщинистой физиономии за ее слова, которые резали его, как ножом, когда Дженни встала и загородила ему путь.

— Ла Тор обожает ее. Обращается как с королевой. А на ребенке он прямо-таки помешан. Это мальчик, ты знаешь?

— Мне надо идти, — в отчаянии сказал Корд, взяв старуху за руки и решительно убрав со своего пути.

Ронайд приветственно заржал, когда Корд стал отвязывать поводья от столба. Мустангер вскочил в седло и тронулся в путь.

«Выброси ее из головы, — приказал себе Корд. — Если ты этого не сделаешь, то тебе придется всю оставшуюся жизнь выкидывать номера как сегодня».

Человеком, пустившим коня бешеным галопом, был мрачный и обиженный Корд.