Сила любви

Глава 19

Джонти стояла у окна на кухне и наблюдала, как угасал день и наступали сумерки. День был серым и хмурым, и мрачная погода, как обычно, отразилась на настроении.

Она встряхнулась, как будто хотела сбросить с себя свое уныние, сопровождавшее ее весь день. Это было не в ее характере — впадать в такие депрессивные состояния. Она должна быть веселой, довольной. Ведь она теперь была с дядей Джимом и уехала от Корда, от его лживости и надменности.

Джонти сдержала вздох и отвернулась, услышав, как из бара начало доноситься ужасное сквернословие.

Весельчаки и пьяницы скоро захотят есть.

Слухи о том, что в «Конце пути» можно неплохо пообедать, распространялись и приводили все новых и новых посетителей в пивную. Тилли стала хорошим поваром и очень помогала Джонти. К тому же она была приятной компаньонкой со здоровым чувством юмора.

Джонти подумала о Немии. Будет ли она когда-нибудь смеяться и шутить? Индианка представляла собой жалкое зрелище в тот вечер, когда Тилли нашла ее сжавшейся в углу, полумертвой от страха. Тилли, в конце концов, уговорила ее пойти с ней на кухню, но когда она положила индианке руку на плечо, чтобы усадить на стул, женщина вскрикнула от боли. Испугавшись, что у индианки сломано плечо, Тилли разбудила Джонти.

Джонти прослезилась, когда сняла с Немии замшевую рубашку. Немия была настолько худой, что можно было легко пересчитать все ребра, и на ее изможденном теле почти не было живого места: все оно было в синяках и кровоподтеках. То, что женщина еще жива, казалось Джонти просто чудом.

Джонти обнаружила, что причиной крика Немии от боли была переломанная ключица. Но с этим можно было подождать. Если женщина ходила, опустив руку вниз, то боль не чувствовалась. Сначала Немию нужно было покормить.

Джонти сказала об этом Тилли, затем, обрушивая на голову Понча проклятия, какие только могла придумать, пошла в свою комнату за одеялом для Немии. Обернув одеяло вокруг хрупкого тела, Тилли поставила перед женщиной чашку с супом и дала полбуханки хлеба.

После двух дополнительных порций супа, Тилли вымыла Немию губкой в ванной и надела на нее одну из ночных рубашек Джонти. Джонти сделала перевязь, поддерживавшую руку Немии, чтобы уменьшить давление на сломанную кость. В большой комнате поставили раскладушку, и женщина легла спать.

— Этот Понч! — разразилась гневом Тилли. — Я бы хотела, чтобы Джим убил этого негодяя. Понч очень мстительный. Одна женщина в этом городе отказалась впустить его в дом, когда он слишком грубо обращался с ее девочками, а неделю спустя ее нашли на улице с перерезанным горлом. Все подозревают, что он это сделал, но доказательств нет. Понч на несколько недель уехал из города, а потом вернулся с Немией.

— Как ты думаешь, сколько ей лет? — прошептала Джонти.

— Возможно, она моложе, чем кажется нам, — ответила Тилли таким же тихим голосом. — Даже неделя, проведенная с таким мужиком, состарит любую женщину.

Воспоминания Джонти были прерваны, когда через черный ход на кухню вошла Тилли, и из пивной заглянул Ла Тор.

— Эта компания начинает реветь и требовать пожрать, — сказал Джим. — Как, ростбиф готов, Джонти?

— Дай мне еще пятнадцать минут, мне нужно потолочь картошку и сделать соус.

Обе женщины суетились на кухне. Так будет продолжаться еще пару часов.

— Вот так, так! У меня уже ноги гудят, — простонала Тилли, запирая дверь на кухне. — Я уже стала думать, что эта компания наверху никогда не начинит свои желудки, — она плюхнулась на стул.

— Тоже самое в баре. Я, должно быть, приготовила пятьдесят порций. Сейчас приму ванну и сразу же лягу спать.

— Эй, дай-ка, я помогу тебе нести это, — Тилли вскочила и с другой стороны взяла огромную кастрюлю с водой, подогревавшейся на плите.

Когда они пронесли ее в комнату Джонти и вылили в маленькую ванну, Джонти, сбрасывая одежду, сказала:

— Я думаю, что подносы наверх должен носить мужчина. Они слишком тяжелые, и тебе приходится подниматься туда много раз.

— Не беспокойся обо мне, милая, — сказала Тилли, когда Джонти шагнула в ванну. — Если станет слишком тяжело, я поставлю Джима в известность.

Джонти немного постояла, потирая грудь, прежде чем сесть в воду. Она с отвращением посмотрела на повязку, валявшуюся на полу.

— У меня настолько болит грудь, что я едва выдерживаю, когда к ней прикасаюсь. Мне даже кажется, что она распухла.

Тилли, прищурившись, посмотрела на юное тело, скрывавшееся под водой.

— Кажется, ты набираешь вес, — в раздумье сказала она.

Джонти кисло улыбнулась.

— Да, действительно. Я должна была похудеть, как я здесь суечусь.

Джонти вымыла и ополоснула волосы, и Тилли снова заговорила:

— А ты чувствуешь себя в последнее время нормально, Джонти? Может быть, ешь без аппетита по утрам?

Джонти весело хихикнула, намыливая плечи и грудь.

— Как можно здесь есть без аппетита? Но несколько раз я чувствовала тошноту. Возможно, от того, что целыми днями ношусь на ногах.

Взгляд Тилли помрачнел. Когда Джонти встала и потянулась за полотенцем, женщина мягко спросила:

— Ты когда-нибудь была с мужчиной, Джонти?

— Тилли! — упреком воскликнула Джонти. — Что за вопросы ты задаешь?

Тили кивнула.

— Да, я согласна, что задала очень личный вопрос. Тогда спрошу по-другому. У тебя были месячные?

Джонти помрачнела, заканчивая вытираться полотенцем и надевая ночную рубашку. Ее начинало возмущать любопытство Тилли. Но что-то подсказало ей подсчитать. Когда она поняла, что у нее уже давно не было месячных, она вся побледнела. Глазами, полными слез, дрожащих на ресницах, она посмотрела на Тилли, молча умоляя ее сказать, что это не так.

Но Джонти не услышала этих слов, когда подруга обняла ее дрожащее тело. И пока она плакала, уткнувшись в костлявое плечо, Тилли осторожно сказала:

— Я знаю, что здесь с тобой ничего не случилось. Кто-нибудь изнасиловал тебя на ранчо?

Джонти захотелось закричать: «Не изнасиловал в прямом смысле этого слова, Тилли. Он изнасиловал мой мозг сладкими словами, искусно ласкал мое тело руками и губами. Это было насилие над чувствами».

Не успела Джонти начать рассказывать Тилли, что это было не насилие, и что она была желанным партнером, как в дверь, соединяющую кухню и пивную, постучали, и Ла Тор позвал:

— Это я, Джонти. Открой дверь.

— Тилли, не открывай дверь! — Джонти вцепилась в тощую руку.

— Мне придется, девочка моя. Он знает, что мы не спим.

Стук повторился, только зазвучал громче, и Тилли заспешила на кухню.

Джонти пыталась успокоиться, перестать дрожать, но она обезумела от открытия, которое только что сделала. У нее под сердцем билась новая жизнь, жизнь, зародившаяся от беспечного человека. И таким же сильным был страх перед тем, что подумает о ней дядя Джим.

Будет ли он с презрением смотреть на нее, узнав, что она потеряла невинность?

Когда Ла Тор вышел в комнату, она вытирала мокрые от слез глаза. Тилли закрыла за ним дверь. Он тут же заметил красные глаза и распухшие губы.

— Джонти, — Ла Тор нахмурился и поспешно подошел к ней. — Что случилось? Почему ты плачешь?

— Пустяки, дядя Джим, — Джонти попыталась улыбнуться. — Я просто устала. Сегодня мне пришлось обслужить слишком много посетителей.

— Извини, милая, — в голосе Ла Тора послышалось раскаяние. — Я не подумал о том, что у тебя слишком трудная работа. Я пришлю кого-нибудь на помощь тебе и Тилли.

Беспокойство омрачило лицо Тилли. «Что случилось с глупой девчонкой? Неужели она не понимает, что не сможет долго скрывать большой живот? Неизбежного не избежать». Тилли глубоко вздохнула.

— У Джонти будет ребенок, Джим.

Лицо Ла Тора побледнело, как будто его ударили в живот. Втянув воздух, пошатываясь, он тяжело опустился на край кровати.

— Да уж, этой проститутке не понадобилось много времени, чтобы понять, что ты — женщина, да? — он говорил, как бы раздумывая, вслух.

Пока Джонти едва сдерживала слезы, вновь навернувшиеся на глаза, а Тилли пыталась узнать, кто этот развратник, Джим снова вскочил на ноги.

— Я убью этого ублюдка, — взревел он, нервно шагая по комнате. — Я поскачу на ранчо и воткну ему нож в сердце.

С протестующим возгласом Джонти подскочила к нему и ухватилась за руку.

— Нет, дядя Джим, пожалуйста! Ты не должен убивать его! В конце концов, он — отец этого ребенка, которого я ношу в себе.

Она не посмела добавить, что, несмотря ни на что, она по-прежнему любит отца ребенка.

Ла Тор пристально смотрел на нежное лицо, так похожее на лицо ее матери, и ему самому захотелось зарыдать. Он сцепил руки и поклялся самому себе, что в отличии от женщины, родившей ему дочь, Джонти будет при нем, и он поможет ей все это преодолеть. Он привлек к себе Джонти и обнял ее.

— Я не стану убивать его, — Ла Тор прижался подбородком к ее голове. — Но если он придет сюда, разыскивая тебя, я отделаю его так, что он сам захочет умереть.

Джонти слабо усмехнулась.

— Я не против. Я бы сама это сделала, если бы у меня хватило сил.

Ла Тор и Тилли улыбнулись друг другу. Взгляд Тилли говорил: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Джим взял с кровати старое фланелевое платье и протянул Джонти.

— Надень его, дорогая, и пойдем на кухню. Нам надо кое-что обсудить.

Когда Джонти и Ла Тор сели за стол, Тилли сняла с плиты теплый кофейник и слегка потрясла его. Услышав плеск воды, она достала три чашки и, разлив кофе, села рядом с Джонти.

Ла Тор не терял времени.

— Тилли, — начал он, — завтра ты возьмешь на себя обязанности Джонти. А ты, Джонти, начнешь готовить вещи. Ты умеешь шить? — Джонти кивнула, и он продолжил: — Завтра утром сходи в главный универмаг и купи все безделушки, которые необходимы для женщины, и фланели, чтобы нашить ребенку одежды.

Он встал.

— Я хочу, чтобы ты и Джонни уехали до полудня. На днях, когда меня не было, я купил небольшое ранчо и хочу, чтобы вы с Джонни переехали туда.

Ла Тор ушел, оставив Тилли и Джонти в недоумении смотреть друг на друга. Ну и поворот взял сегодняшний вечер! В глазах Джонти отражались оттенки разнообразных эмоций. Все ее мечты осуществились, но меньше, чем через восемь месяцев, она станет матерью.

— Ну, этот вечер полон сюрпризов, правда, милая? — Тилли встала и собрала пустые чашки.

— Несомненно, — Джонти слабо улыбнулась. — У меня все еще кружится голова, а сердце готово выпрыгнуть из груди, — она встала. — Надо собирать вещи.

Тилли взяла шаль и набросила на плечи.

— Пока я отыщу Лайтфута, ты составь список вещей, которые тебе понадобятся в новом доме.

Джонти кивнула.

— Когда ты вернешься, то поможешь мне обдумать, что купить из одежды, — она изнуренно улыбнулась. — Я не слишком-то много знаю о женской… беременности.

Было уже за полночь, когда Джонти и Тилли легли спать. Тилли довольно-таки долго разыскивала Лайтфута. Она обошла около полдюжины пивных, и только потом вспомнила, что индейцам не наливали ликеров.

В конце концов, она обнаружила его в конюшне, спокойно беседовавшего с другими индейцами. Она очень уважала друга Джонти и не стала стыдить его перед друзьями.

Когда Лайтфут подошел к ней, она объяснила, для чего искала его. Возвращаясь в пивную, Тилли пошла рядом с ним. Это было привилегией только Джонти — ходить рядом с высоким, гордым индейцем. И даже впереди него, если ей так хотелось.

Джонти не потребовалось много времени, чтобы собрать вещи, которые она возьмет с собой завтра. Вначале она упаковала рубашки и брюки для себя и Немии, которую решила взять с собой, затем, раздраженно собрав остальное, сунула все в свою маленькую печку, пробормотав: «Я не буду больше носить эти тряпки».

Немия проснулась от того, что хлопнула дверца печки. Джонти села на край постели и объяснила, что они завтра покидают «Конец пути».

— Тебе понравится ранчо, которое купил дядя Джим, Немия. Ты наберешься там сил и выздоровеешь.

В глазах болезненной женщины промелькнул страх.

— Там будем только ты и я?

Джонти погладила длинные черные волосы, успокаивая ее.

— Не бойся, Немия, с нами поедет Джонни, тебе больше не надо беспокоится о Понче.

На худом лице женщины появилось оживление.

— Я рада, что Джонни поедет с нами. Он храбрый и хороший человек.

— Да, действительно, — тихо согласилась Джонти и, подоткнув одеяло вокруг плеч Немии, забралась к себе в постель.

Засыпая, Джонти услышала, как в кухню тихо вошла Тилли и заперла за собой дверь.

Сон Джонти был беспокойным и полным кошмаров. В одном из них она и Корд вырывали друг у друга ребенка, одна рука ребенка оторвалась и осталась у Корда. Потом Джонти была в домике на ранчо, куда послал ее Джим, но там не оказалось крыши и окон. И когда она начала говорить Лайтфуту, что ему придется что-то с этим сделать, он неожиданно обернулся в Понча. Он стал к ней подходить, называя прелестным мальчиком, и она вскочила с постели. Ее тело насквозь промокло от пота. Начинался рассвет, и Джонти встала и оделась, с нее было достаточно кошмарных снов.

На следующие утро Джонти была на полпути к главному универмагу, когда ее догнал Лайтфут.

— Я упаковал повозку, — он замедлил шаг, чтобы идти наравне с девушкой. — В ней осталось мало места, поэтому не покупай слишком много. Джим должен был купить мебель в магазине в конце улицы.

Мебельный магазин был всего лишь навесом, который недавно приобрел немецкий плотник, и в нем было все, что могла хотеть женщина в своем доме. По той мебели, которая была у Джонти в комнате, можно было судить, что этот человек прекрасно справляется со своей работой.

— Ты положил все, что было в моем списке? — спросила Джонти.

— Да, плюс пару вещей, о которых ты забыла. Табак и виски, — индеец улыбнулся ей.

— Ах, да, — Джонти хлопнула себя по лбу. — Как я могла забыть о таких важных вещах, — она поддразнивающе улыбнулась ему. — Особенно о последней.

— Ты сегодня отпускаешь колкости, а, кудрявый? — Лайтфут потрепал ее по волосам и ушел в противоположном направлении.

Джонти провела почти два часа в магазине, выбирая предметы, о которых так давно мечтала. Нижние юбки, женские сорочки и лифчики были сшиты не из самого лучшего материала: магазин обслуживал о основном фермерш и женщин с ранчо, но по сравнению с грубым мужским нижним бельем в глазах Джонти все это выглядело вполне нарядным.

Но она делала покупки без удовольствия. Беспокойство и разочарование по поводу того, что она ждала ребенка не покидали ее мысли.

Настроение Джонти немного улучшилось, когда она подошла к отделу с готовыми платьями. Ей не придется тратить время на шитье. Она сможет надеть платье, как только приедет на ранчо.

Наконец-то, Джонти держала в руках шесть платьев. Они были не самыми нарядными из всех платьев, которые она когда-либо видела, но они были самых ярких расцветок и казались ей великолепными и шикарными.

Джонти принесла платья к прилавку и доложила на нижнее белье. Она улыбнулась служащему, с любопытством наблюдавшему за ней краем глаза, пока он обслуживал другого покупателя.

Позднее, когда она раздастся за счет живота, ей придется сшить одежду, которая будет соответствовать ее пополневшей фигуре. Ее взгляд упал на рулон белой фланели. Понадобится несколько ярдов, чтобы сшить одежду ребенку.

Джонти терпеливо дожидалась, пока мистер Дженкинс обслужит своего посетителя — молодого ковбоя, покупавшего рубашку. Когда прозвенел звонок на двери, закрывшейся за покупателем, владелец магазина, стоявший за прилавком, подошел к ней.

— Доброе утром, Джонти. Ты что-то рано сегодня пришел.

— У меня очень много дел, — Джонти улыбнулась мужчине средних лет и взмахом руки указала на три рулона новой ткани, которую она поднесла к нему. — Мне нужно два отреза на платье от каждого и еще шесть ярдов белой фланели.

Материал был отмерен, отрезан и завернут в коричневую бумагу. Когда Дженкинс начал аккуратно складывать платья, он слегка насмешливым голосом сказал:

— Девушки Джима с презрением отнесутся к этим платьям, Джонти. Для них они не очень красивы. Девушки поедут за своими вещами назад, в Эбилен.

— Они для Тилли, — она окинула его холодным взглядом, ей не понравилось его высказывание насчет «девушек Джима».

Дженкинс не заметил недовольство Джонти.

— А вот кое-что из этого им может понравиться, — сказал он, когда она задержала взгляд на выставленном на витрине туалетном мыле и туалетной воде.

Джонти взяла одну бутылочку, покрытую слоем пыли, и поинтересовалась, как долго она стоит на витрине. Женщины здешних мест, которым приходилось много работать под палящими лучами солнца, чтобы кое-как свести концы с концами, вряд ли потратили бы деньги попусту на такие безделушки, а что касается проституток — она открутила пробку и почувствовала тонкий аромат — для них он был недостаточно резким.

Когда Джонти прибавила две бутылочки духов и шесть кусков мыла к платьям, владелец опустил веки, чтобы скрыть свою радость. Эти вещи не могли продаться почти год. После того, как он подсчитал стоимость ее покупок, она заплатила и вышла из магазина, прижимая свои сокровища к груди.

Следующие два часа пролетели быстро. Джонти писала для Тилли кулинарные рецепты, подняла с постели Немию и приготовила ее к отъезду.

Когда Лайтфут подогнал повозку под окно кухни, было уже около часа и похоже было, что пойдет дождь. Джонти отдала ему свои упакованные вещи, потом помогла Немии взобраться на сиденье. Она робко улыбнулась Лайтфуту, который терпеливо ждал, пока Джонти со всеми попрощается.

Со слезами Джонти обняла и поцеловала Тилли, напомнив ей, чтобы она побыстрей приезжала в гости. Джонти повернулась к Ла Тору. Он поднял воротник ее куртки и, крепко прижав к себе, сказал:

— Заботься о себе. На следующей неделе я приеду в один из дней и проверю, как у вас идут дела.

Джонти в ответ обняла его, приказав:

— Ты тоже заботься о себе. Держись подальше от этих шумных скандалов в баре. Я не вынесу, если тебя потеряю.

Она нахлобучила широкополую шляпу на голову, взобралась на повозку и села рядом с Немией. Лайтфут помахал рукой своему брату и стегнул лошадей. Волк вспрыгнул на задок повозки.

Из темных туч, которые висели над землей целый день, начал покрапывать мелкий дождь. К тому времени, когда повозка доехала до конца города, дождь уже хлестал вовсю. Две лошадки и корова, привязанные к задку повозки, захрапев, выразили свое недовольство, и Лайтфут приказал:

— Доставай плащи, Джонти. В ближайшее время дождь не прекратится.

Беспокоясь за ослабленное здоровье Немии, Джонти в первую очередь помогла ей надеть длинный непромокаемый плащ, застегнув его на все пуговицы под самый подбородок женщины. Второй плащ она протянула Лайтфуту, потом вытащила третий. Все трое засмеялись, когда Волк спрыгнул на землю и побежал под повозкой, защищаясь от дождя.

Они проехали около полумили, и Джонти, поправляя защитную пленку, наброшенную на тюки, услышала топот сотни копыт. Она внимательно всмотрелась сквозь пелену дождя и увидела, что на них шел огромный табун.

«Мустанги! — ее сердце сильно забилось. — Может это табун Корда?»

Не успев об этом подумать, Джонти заметила фигуру Корда, одетого в черный плащ, верхом на своем жеребце Ронайде. Она съежилась и натянула на глаза вымокшую, обвисшую шляпу, закрывая ею уши и лицо. Джонти заметила, что Лайтфут поднял воротник выше подбородка и надвинул шляпу на лоб. Он тоже знал, кто вел диких лошадей. «Только бы Корд не заметил Волка», — сцепив руки, молилась про себя Джонти.

Хотя Джонти смотрела только вперед, она точно знала, в какой момент Корд проехал мимо нее.

По ее щекам потекли слезы, смешавшиеся с дождем. А лошади уже скрылись из вида. Джонти до боли в сердце хотела сказать Корду, что он должен стать отцом. Она прерывисто вздохнула, об этом не могло быть и речи, потому что если родится сын, скорее всего, Корд попытается его забрать у нее. Это ему подойдет — иметь наследника, не заботясь о жене. Джонти очень сомневалась, что когда-нибудь Корд женится на Тине.

Огонь в камине отбрасывал огромные тени. Тишину нарушал только шелест ветра за окном. Корд сидел, уставившись на огонь. Это было для него обычным занятием. Он мог просидеть так целый час. Прошел почти целый месяц с тех пор, как Джонти бросила его, но она по-прежнему занимала его мысли. Ее лицо появлялось перед ним, как призрак, чтобы он ни делал.

Неожиданно Корд почувствовал себя беспомощным. Он медленно подошел к окну и уставился в темноту. Если бы у него был хоть малейший намек, где ее искать. Он сжал одну руку в кулак. Все выглядело так, будто она растворилась в воздухе — она, собака, Лайтфут, и даже Ла Тор. Он не мог найти их следы.

Его мрачные мысли прерывал звук тихо открывающейся двери. Он обернулся, и на лбу у него пролегла неглубокая морщина.

— Ты что-нибудь хочешь, Тина? — он говорил раздраженным голосом. Трудно было вести себя хорошо по отношению к ней.

Мексиканка вошла в комнату. В ее глазах была наглость и неуверенность. Но вспомнив времена, когда Корд преследовал ее, она подошла к нему и ласково погладила по руке.

— Да, хочу, — ее глаза ясно сказали, чего она хотела. Тина нескромно спросила:

— Почему ты изменил свое отношение ко мне? Что я такого сделала, что ты больше не просишь прогуляться с тобой или проехать верхом?

В душе Корд почувствовал себя неловко от такого прямого вопроса. Девушка имела право спрашивать, он дал ей повод поверить, что она ему нравится. Она ни коим образом не могла знать, что если бы даже не было Джонти, он все равно бы никогда не затащил ее в постель. Он слишком уважал ее родителей. Тина была из тех девушек, которые не стали бы терять время понапрасну, и связалась бы с новыми ковбоями, которых он нанял на работу. Однако он должен был с ней обращаться осторожно, чтобы не задеть ее чувств.

Корд положил свою руку на ее маленькую ладонь, ухватившую его за рукав. Мягко отстранив ее, он сказал:

— Тина, у тебя есть право не понимать и даже рассердиться на мое недавнее поведение. Ты — хорошая девушка, и ты мне даже очень нравилась, но месяц назад я полюбил другую женщину и собираюсь на ней жениться.

Тина испуганно вскрикнула, и Корд поспешно добавил:

— Я слишком старый для тебя в любом случае. Тебе надо заняться кем-нибудь из молодых ковбоев. Они будут развлекать тебя в свободное время, сводят на танцы, — он ласково улыбнулся угрюмой Тине. — Если ты подумаешь об этом, ты поймешь, что я прав, — он взял ее за плечи и повернул к двери. — Иди, помоги матери убрать посуду. А завтра утром, когда мужчины придут на завтрак, присмотрись к ним ко всем, выбери одного, построй ему глазки, и он заставит тебя целиком забыть обо мне.

Корд не заметил сердитого блеска в глазах молодой девушки, яркой вспышки, которая говорила о том, что она не собиралась отказываться от него. Корд был владельцем большого ранчо, и она, во что бы то ни стало, собиралась его окрутить.

Но Джонс, который едва успел отскочить в сторону, когда Тина промчалась мимо него, заметил разъяренное выражение ее лица. Он многозначительно свистнул, войдя в комнату Корда.

— Что случилось с мисс Терез? Она в самом деле взбесилась, — он усмехнулся. — Огонь, пылающий в ее глазах, опалил мне бакенбарды.

Корд пожал плечами.

— Ей не понравился наш разговор.

— Ага, — Джонс рассмеялся, наливая себе стаканчик виски из бутылки, которая всегда стояла на камине. — Ты обманул ее ожидания?

— Что-то вроде этого, — Корд взял стул и сел рядом с мужчиной, которого он сделал несколько недель назад старшим.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что этим все закончится, — сказал Джонс, залив в горло янтарную жидкость. — Ты сделал глупость, начав ухаживать за ней.

Корд откинул голову на спинку стула и беспокойно вздохнул.

— Это было даже глупее, чем ты думаешь, дружище. Это самая большая глупость, которую я совершил в своей жизни, — он закрыл глаза, вспоминая, как из-за своих поступков он потерял Джонти.

«Бесполезно переделывать что-либо», — сказал он сам себе и, возвращаясь в настоящее, спросил у Джонса:

— Ты ездил в Коттонвуд и разговаривал с тем человеком из городского управления?

— Да, я только что оттуда. Он хочет сотню лошадей для армии. Я сказал, что мы пригоним их через пару недель, — Джонс встал и потянулся. — Я устал и собираюсь перекусить, а потом завалиться спать.

Корд кивнул и уже был готов предаться своим грустным воспоминаниями, как Джонс сообщил ему.

— Я почти забыл, Корд. Когда я был в Коттонвуде, я видел большого пса индейца, Волка. Он лежал перед пивной.

— Ты уверен? — Корд вцепился в подлокотники. — Это мог быть пес, похожий на него.

— Нет. Это был тот самый коварный плут, который всегда таскался за Джонти. Я заговорил с ним с расстояния и могу поспорить, что он меня узнал.

— Ну, — Корд уже сидел на самом краешке стула. — Ты видел Джонти или Лайтфута?

— Нет. Я зашел внутрь и посмотрел. Там не было никаких признаков ни того, ни другого. — Джонс немного помолчал, как будто раздумывая, следует ли ему произносить следующую фразу. Наконец, он сказал: — Однако я видел Джима Ла Тора. Оказывается, он — владелец этого места.

Корд затаил дыхание. Глубокие складки у рта стали более отчетливо очерченными, и он спросил:

— Как называется это место?

— Оно называется «Конец пути». Это довольно богатое заведение для такой дыры. Там есть игровые автоматы, симпатичные проститутки…

Джонс не успел договорить, как Корд вскочил на ноги.

— Иди отдохни, Джонс, — в глазах Корда, впервые за последний месяц, зажегся огонь. — Завтра у нас много работы. Я планирую отъехать.

Джонс расширил глаза.

— Ты собираешься туда?

— Наверняка, этот пес выведет меня на Джонти. Либо он поможет мне, либо я выбью информацию из Ла Тора.

— Я не знаю, Корд, — старший ранчер нахмурился. — У Ла Тора там повсюду шныряют люди, надо быть предельно осторожным.

Корд слабо улыбнулся..

— Когда я встречусь с ним лицом к лицу, вокруг никого не будет. Будем только я и он. Я очень долго ждал такого момента.

На востоке зарозовело небо, начало светать. Через полчаса заржали лошади и засвистели веревки.

Брюки облегали стройные мускулистые бедра, рубашка натянулась на широкой груди Корда. Он поднял воротник, защищаясь от прохлады, и посмотрел на небо. Эти серые низкие тучи обещали дождь к концу дня.

Ноябрь был холодным. Скоро наступит холодная зима.

— Возможно, в горах опять идет снег, — размышлял Корд вслух, вскакивая на Ронайда.

Начался дождь, как и напророчил Корд, застелив все пеленой, через которую едва различался Коттонвуд. Его сердце радостно забилось, наконец-то, через какие-то полмили пути, он или увидит Джонти, или узнает о ее местонахождении.

Корд подстегнул Ронайда и направил его к ведущему мустангу, уводя в сторону от едущей им навстречу повозки. Его мысли были так заняты Джонти, что он едва взглянул на пассажиров и, проезжая мимо, даже не заметил большую собаку, быстро бегущую под повозкой. А что касается двух лошадей и коровы, привязанных сзади, то в этом не было ничего необычного. Это было обыкновенным зрелищем.

Когда наездники въехали в город, Корд подъехал к Джонсу.

— Веди их на постоялый двор, Джонс, а я собираюсь заняться делом, по которому сюда приехал.