Система Енонла

19

Район города Белая Мечеть.

Оранжерея, Енонла-2, звездная система Енонла.

169-я линия времени.

Капитан Лугарев вел свой F-14V «Старкэт» на высоте одиннадцать тысяч метров. Впереди еле полз тихоходный В-36, возвращавшийся в зону переброски после успешного удара по десантному звездолету таргонов. «Старкэт» физически не мог лететь так медленно, поэтому Лугареву приходилось описывать длинные овалы над подопечным бомбардировщиком. Его ведомый, лейтенант Марсель Тьерри с авианосца «Претория», шел за ним как привязанный, выдерживая положение в строю с точностью до нескольких метров.

Лугарев не слишком хорошо понимал, почему нельзя было открыть приемное пространственно-временное окно для бомбардировщика сразу около цели. Обычно В-36 сами перемещались с линии на линию, огромный самолет был оснащен собственной маломощной установкой ДПВК. Но ее мощности не хватало для переброски на 35 световых лет. Экипаж В-36 был вынужден ждать, пока стационарная установка на Земле откроет им окно. Но зачем было лететь для этого через горный хребет? Как его, Зубы Дракона? Ну и название, точь-в-точь подходит для этих черных голых скал.

Впрочем, в этом были свои хорошие стороны. Лугарев наслаждался полетом на современном аэрокосмическом истребителе — трансформере. Не будь этой командировки на Енонла-2, кто знает, довелось бы ему когда-либо полетать на этой сказочной машине?

Перед стартом с «Претории» Лугарев дал имя своему истребителю. Он нарисовал на левом борту под кабиной рыцаря с копьем наперевес, скачущего на черной лошади. Прикрывшись щитом с алым лотарингским крестом, с плащом, развевающимся за плечами, рыцарь шел в атаку… на современный тяжелый танк. Под рисунком он написал имя истребителя — «Последний Крестоносец».

Война с таргонами вызывала у него именно такие ассоциации. Люди нахально пёрли на противника, превосходящего их в развитии на несколько сотен лет. Единственная надежда была на то, что таргоны ни разу еще не пользовались ядерным оружием.

В наушниках неожиданно пискнул сигнал, а затем голос системы оповещения произнес:

— Две неопознанные цели на четыре часа, курс триста двадцать, высота восемь пятьсот, удаление пятьдесят, быстро набирают высоту.

— Определить тип и принадлежность, — приказал Лугарев.

Компьютер истребителя мог быть соединен с мозгом пилота напрямую, но Лугарев, как и большинство других пилотов, предпочитал голосовые команды. Контролировать мысли было нелегко, куда труднее, чем речь. При первой же мысли о постороннем, к примеру, о бабах, искусственный интеллект истребителя начинал задавать пилоту идиотские вопросы.

После секундной заминки система оповещения произнесла:

— Две таргонских боевых платформы, вероятность опознавания девяносто два процента. Идут курсом атаки на бомбардировщик.

В наушниках тут же прорезался голос ведомого:

— «Крусейдер-1», у нас гости на четыре часа.

— Вижу их, «Крусейдер-2». Прикрой большого, я их встречу, — ответил Лугарев, разворачивая истребитель навстречу таргонам.

Движением глаз он наложил прицельную рамку на ведущую платформу, и приказал выбрать дальнобойные ракеты. Прицельный круг, обозначавший «поле зрения» головок самонаведения, появился на индикаторе лобового стекла, быстро поплыл к прицельной марке, отслеживая поворот головок, оконтурил марку и сменил цвет с белого на ярко-зеленый.

— Пуск! — произнес Лугарев.

Шесть ракет «MICA-ДН» сошли со строенных пилонов под крыльями истребителя и устремились к цели. Центральный многофункциональный индикатор разделился на шесть отдельных окон. В каждом из них появился силуэт таргонского аппарата с красным перекрестием, наложенным на ту или иную его часть.

— Цель маневрирует! — предупредила система оповещения. — Цель совершила маневр уклонения!

Лугарев и сам видел, как ведущая таргонская платформа крутанула правую бочку в несколько оборотов, одновременно смещаясь вправо и вверх. Взглянув на индикатор, Лугарев увидел, что четыре ракеты потеряли цель, две продолжают ее вести.

Проскочившие мимо четыре ракеты захватили вторую таргонскую платформу. Она оказалась не столь верткой. В небе медленно вспух дымно-огненный шар, из которого сыпались обломки брони. Специально по случаю войны с таргонами ракеты «MICA-ДН» были оснащены кумулятивными боевыми частями с контактными взрывателями. Они, разумеется, не могли уничтожить неплохо бронированную платформу, но сильно ее повредили. Таргон вывалился из дымного облака и начал со снижением уходить в сторону. За ним тянулся хвост густого черного дыма.

Еще две ракеты продолжали преследовать ведущую платформу. Лугарев заложил переворот, выходя в хвост таргону. Прицельная марка продолжала удерживаться на цели, но прицельный круг плясал на дисплее, безуспешно пытаясь оконтурить активно маневрирующую платформу.

— «Второй», я не могу его зацепить! — крикнул Лугарев. — Попробуй его достать!

Таргонская платформа осветилась частыми вспышками лазеров. Лугарев с ужасом увидел, как за огромным бомбардировщиком потянулся легкий дымок.

Второй F-14V дал запоздалый ракетный залп по таргонской платформе. Он промахнулся, зато попали две оставшиеся ракеты Лугарева. Из поджатой к корпусу левой ноги боевой платформы вырвался дым. Платформа перекувырнулась в воздухе и дала второй залп по бомбардировщику.

Мирия видела, как на приборной доске вспыхнули красные огни. Один из двух левых антигравитаторов был выведен из строя. В левой ноге начался пожар, сработала система аварийного пожаротушения. Платформа получила повреждения, но была вполне боеспособна. Когда гигантский тихоходный бомбардировщик людей сам влез в прицел, она не могла отказать себе в удовольствии и прижала гашетку.

Луч большого лазера вспорол обшивку гиганта. Мирия хотела отрубить ему хвост, но это ей не удалось.

Со стороны бомбардировщика к ее кувыркающейся в воздухе машине тянулись алые нити трассеров. Малокалиберные снаряды барабанили по броне, не пробивая ее. Она уже не увидела, как легкий дымок, тянувшийся за бомбардировщиком, стал заметно гуще.

Очередь 20-миллиметровых снарядов врезалась точно в сенсорный блок, разбив триплекс и искалечив приборы наблюдения. «Гортх» наполовину ослеп, но продолжал лететь. Триплекс в окне сенсорного блока был, пожалуй, единственным местом «Гортха», уязвимым для 20-миллиметровых снарядов. Попадание в него было невероятным плевком судьбы.

Лугарев уже сблизился с вражеской машиной настолько, что мог применить ракеты ближнего боя. Специально против тяжело бронированных машин таргонов F-14V были вооружены двумя ракетами «Джини», к которым в срочном порядке приделали головки самонаведения и кумулятивные боевые части. Эффективность этой доморощенной разработки вызывала у Лугарева большие сомнения.

Ракеты захватили цель, когда таргонская платформа, развернувшись, открыла огонь по ведомому Лугарева. Второй «Старкэт» ловким маневром увернулся от лучей лазеров. Лугарев выпустил обе «Джини» по вражеской машине.

Цель крутанула нисходящую бочку, а затем взмыла в небо такой свечой, которой позавидовали бы и «Старкэты» и Су-27. Неповоротливые «Джини» потеряли цель и разорвались внизу, на земле, среди заброшенных фермерских полей.

— … твою мать! — прокомментировал Лугарев. — Неплохой пилот!

Таргон продолжал преследовать дымящий В-36. Его руки вытянулись вперед, замелькали вспышки импульсных лазеров. Ведомый «Старкэт» дал по вражеской платформе еще один залп, но лучи лазеров уже подожгли правый внутренний мотор гигантского бомбардировщика. Шлейф черного дыма, тянущийся за ним, стал еще гуще.

Мирия увернулась от выпущенных в нее двух ракет, еще две попали в ее «Гортх», но не нанесли серьезного ущерба. Пострадала по большей части броня. Прибавив скорость, она догнала бомбардировщик и вонзила в него луч большого лазера. У нее вырвался вопль восторга, когда горящее правое крыло громадины отвалилось.

Вражеский бомбардировщик, кувыркаясь и разваливаясь на лету, сыпался к земле. Из него крошечными черными точками вываливались члены экипажа. Мирия проводила взглядом падающего монстра до того момента, когда он врезался в ровные длинные ряды фруктовых садов. Мимо ее «Гортха» пронеслись две ракеты, затем замелькали лучи лазеров. Она крутанула машину, выходя из-под огня и ловя в прицел истребитель противника.

Лугарев видел, как таргонская платформа расправилась с почти беззащитным В-36. Его ведомый выпустил в таргона остававшиеся у него две «Джини», но, так же как и Лугарев, безрезультатно. Таргону даже не пришлось уворачиваться от тяжелых неповоротливых ракет. Ведомый ударил также и из лазеров, на этот раз таргон вновь ловко сманеврировал.

Лугарев заложил боевой разворот, поднимаясь над противником. Ракет ни у него, ни у ведомого не осталось. В этом вылете на его «Крестоносце», кроме ракет, был еще ионный разрядник и, как обычно, противоракетная система из 4-х импульсных лазеров, укрепленных на голове. Когда истребитель переходил в конфигурацию робота, эти лазеры могли сбивать подлетающие ракеты. В режиме истребителя или защитной конфигурации они могли стрелять вперед и вниз. Ионный разрядник сейчас был закреплен в контейнере на руке под брюхом истребителя. В воздушном бою толку от него было мало, ионная молния летела слишком медленно, чтобы с большой вероятностью попасть в быстро перемещающуюся воздушную цель.

Его ведомый увернулся от атаки таргона, но враг продолжал наседать. Маневрируя, они оторвались от Лугарева на пару километров к востоку. Это давало ему возможность подготовить атаку.

Он развернул «Крестоносца» в сторону пары противников, кружащихся в схватке на небольшой высоте над полями. Преследуя снижающийся горящий бомбардировщик, таргон потерял высоту, и оба «Старкэта» тоже спустились до двух тысяч метров.

Мирия села на хвост крылатому истребителю противника и теперь упорно ловила его в прицел, осыпая врага очередями импульсных лазеров. Противник уворачивался, но уже получил несколько повреждений. Истребитель людей был бронирован, но не слишком сильно, не лучше ее собственного «Гортха».

В ходе маневрирования Мирия потеряла из виду второй самолет противника. Сенсоры были выведены из строя, она не представляла, где он находится, но знала, что он рядом и не замешкается с атакой.

Преследуемый ей самолет вдруг резко растопырил крылья и взмыл вверх. Мирия увидела под его брюхом оттопыренные ноги, и бьющие из ступней столбы фиолетово-белого пламени. Она никак не ожидала от казавшейся неповоротливой машины людей подобных способностей. Затем противник исчез из виду, уйдя вверх. Разогнавшийся «Гортх» по инерции проскочил вперед, несмотря на усилия Мирии. И тут же машина затряслась от попаданий. На спину «Гортха» обрушился ливень лазерного огня, слабая броня на спине испарялась под ударами лазерных импульсов. Она рванула рукоять управления, уходя из-под огня правой бочкой. Слева мелькнула ослепительная голубая молния; перекрывая рев моторов, воздух расколол громовой удар.

Второй противник возник словно из ниоткуда. Он несся на Мирию в лоб, стремительно приближаясь. Из-под утиного носа его истребителя ударил шквал лазерных импульсов. Мирия ответила выстрелом большого лазера и очередями импульсных, а затем резко ушла в сторону и вниз. Слепящая вспышка ионной молнии вновь пронеслась мимо.

Лугарев в который раз восхитился искусством вражеского пилота. Сражаясь в одиночку против превосходящего по всем параметрам противника, лучше вооруженного, более скоростного и маневренного, таргон не только оборонялся, но и сам непрерывно атаковал. Ведомый уже сообщил о небольших повреждениях своего «Старкэта». Таргонский пилот увернулся от лобового столкновения, теперь Лугарев и его ведомый разошлись на контркурсах и разворачивались для следующей атаки.

Таргон даже не пытался оторваться. Напротив, он тоже развернулся и вновь насел на ведомого, осыпая его очередями импульсных лазеров. От «Крусейдера-2» уже летели ошметки расплавленной брони. Лугарев тщательно прицелился в поврежденную левую ногу таргонской платформы и выбрал селектором оружия ионный разрядник.

Система управления огнем вынесла точку прицеливания вперед, ориентируясь по данным радара о скорости и курсах обоих машин. Как только Лугарев наложил неподвижное перекрестие на покачивающуюся прицельную рамку, система управления огнем произвела залп.

Ионный разрядник выплюнул ослепительную молнию, и она рванулась к таргонской платформе.

Мирия почувствовала мощный удар по уже поврежденной левой ноге «Гортха». С нее слетели остатки брони, но это уже не волновало Мирию, поскольку тут же отказал второй антигравитатор. «Гортх» содрогнулся и опрокинулся налево. Мирия пыталась справиться с управлением, и ей это удалось. «Гортх» не мог больше держаться в воздухе, но перестал кувыркаться и более-менее плавно шел к земле. Мирия решила закончить бой на поверхности планеты. Вражеский истребитель, по которому она только что стреляла, развернулся и направился к месту падения бомбардировщика, второй следовал за ней, тоже снижаясь и явно намереваясь продолжать бой.

Лугарев вышел на связь и приказал ведомому:

— «Крусейдер-2», дуй к месту падения бомбера, поищи людей. Я займусь этим насекомым асом. Потом возвращайся сюда, может быть, мне потребуется помощь.

— Роджер, — ответил лейтенант Тьерри, разворачивая свой истребитель и выходя из боя.

Лугарев снизился до пятидесяти метров и перевел «Крестоносца» в защитную конфигурацию. Из-под брюха истребителя вывернулись мощные руки и ноги, кили сложились и завернулись на спину вместе с плоской задней частью фюзеляжа. Лугарев осторожно приземлился на неубранное поле. Здесь росла какая-то овощная культура, не то свекла, не то брюква. Сейчас аккуратные ряды посадок заросли сорняками, видно было, что фермер давно уже не появлялся на поле.

Среди поля на маленьком невспаханном островке стоял давно брошенный комбайн. Он здорово поржавел, да и сам факт нахождения зерноуборочного комбайна на поле с брюквой свидетельствовал, что машина стоит здесь как минимум, с прошлого сезона.

Таргонский пилот занял позицию за этим комбайном и стрелял оттуда по Лугареву, находившемуся на открытом месте. Лугарев признал, что это было весьма умно. Прежде, чем он успел увернуться, луч мощного лазера вспорол броню на левой руке «Крестоносца».

Лугарев ответил выстрелом из ионного разрядника, попав в торс машины противника. Достаточно толстая лобовая броня таргонской платформы выдержала удар. Лугарев начал маневрировать, не давая таргону прицелиться. «Старкэт» носился по полю на бело-фиолетовых струях плазмы, оставляя за собой двойной след жареной брюквы, и пытаясь обойти противника с фланга. Таргон ловко разворачивался в сторону угрозы и отстреливался.

Лугарев хотел попасть в искалеченную левую ногу платформы. Достаточно одного попадания молнии по обгорелому, лишенному брони бедру, и титановая «кость» переломится. Стрелять же в торс аппарата противника можно было еще долго. Таргон тоже понимал это. Как только Лугарев оказывался сбоку от комбайна, вражеская платформа поворачивалась к нему «здоровой» правой ногой и боком отступала за комбайн, не переставая отстреливаться. Противники уже обменялись десятком выстрелов, причем таргонский пилот стрелял точнее, но оружие земного истребителя наносило большие повреждения.

Лугареву не оставалось ничего, кроме как стрелять из разрядника в правую ногу вражеской машины, надеясь, что она, в конце концов, упадет. Кроме того, он снес часть брони с правой руки противника и расплавил установленный там импульсный лазер. Правая нога таргона тоже получила повреждения брони на коленном суставе.

Истребителю Лугарева досталось не меньше. Он потерял броню на левой руке, которой загораживался от выстрелов врага. Пара порезов появилась на левой ноге, но они были не так опасны. Лугарева больше тревожил перегрев машины, возраставший с каждой выпущенной ионной молнией.

Первоначально «Старкэт» был оснащен 30-миллиметровой семиствольной пушкой «Эвенджер» в контейнере и противоракетной системой из 4-х 20-миллиметровых шестиствольных пушек «Вулкан». Но для действий в системе Енонла истребители перевооружили энергетическим оружием. Оно не требовало боеприпасов, было много более мощным, но радиаторы куда хуже справлялись с отводом избыточного тепла.

Лугарев увеличил скорость истребителя, обходя комбайн слева. Таргон тут же повернулся, выстрелив из лазера. Луч полоснул по броне правой руки «Крестоносца». Увидев силуэт врага полностью, Лугарев развернул «Старкэт», вытянул правую руку и выстрелил в колено правой ноги противника. Это было уже третье попадание по этому месту. Металл не выдержал, и Лугарев увидел, как вражеская платформа завалилась на землю.

Мирия почувствовала, что ее «Гортх» падает. Удар был достаточно сильный, сознание на мгновение помутилось, но затем мысли вновь обрели четкость. Она скользнула взглядом по приборной панели. Левая нога лишилась брони еще в воздухе, оба антигравитатора сгорели, но титановая арматура ноги цела. Правая нога ниже колена отвалилась, но антигравитаторы, встроенные в бедро, пока в полном порядке. Противника она не видела, но, судя по индикатору тактической обстановки, он стоял на месте, не спеша подходить к ее поверженной машине.

А что если?.. Она попыталась заставить «Гортх» сесть на землю. Это ей удалось, машина не потеряла подвижность окончательно. Мирия включила антигравитаторы и вывела их на шестьдесят процентов подъемной силы. Трех антигравитаторов, расположенных так несимметрично, было мало, чтобы заставить «Гортх» лететь, но оторвать от земли — вполне хватило. Опираясь на левую ногу, ее платформа поднялась в боевое положение, балансируя на невидимой магнитной подвеске. Маневрировать будет трудновато, но попробовать можно.

Мирия развернула машину с помощью двигателей ориентации, а затем, отталкиваясь левой ногой, отпрыгнула за угол комбайна и тут же выстрелила в противника.

Лугарев не верил своим глазам. Искалеченная платформа неведомым образом сумела подняться и встать на одну ногу, да еще и продолжала бой! Он восхищался мастерством и упорством таргонского пилота. У него мелькнула мысль предложить таргону сдаться, но Лугарев знал, что «насекомые» дерутся до последнего. Да и поймет ли таргон обращение на языке людей? Едва ли…

Удар лазерного луча напомнил ему, что враг еще не считает себя побежденным. Левая рука «Крестоносца» безжизненно повисла — луч перерезал пневматический шланг актуатора. Лугарев вскинул разрядник и послал в противника ионную молнию. За время маленькой паузы радиаторы справились с нагревом, и можно было продолжать бой.

— «Крусейдер-1», я — «Крусейдер-2»! — услышал Лугарев голос лейтенанта Тьерри. — Я подобрал трех членов экипажа бомбера, которых отнесло в сторону. Остальные находятся вблизи обломков. Я вызвал вертолет для эвакуации. Четверо ранены, остальные в порядке. Лечу к вам! Как успехи?

— Очень уж упорный клопик попался, — ответил Лугарев, стреляя в ответ на выстрел таргона. — Еще брыкается.

— Сейчас мы его вдвоем доделаем! — бодро отозвался Тьерри.

Лугарев и таргон обменялись еще несколькими выстрелами, нанеся друг другу легкие повреждения. Затем Лугарев услышал свист приближающегося истребителя. Он невольно повернул голову на звук.

Мирия тоже видела приближающийся истребитель противника. Она понимала, что ей осталось недолго сопротивляться. Если бы удалось вывести из строя хотя бы одного врага! Она вдруг заметила заминку в действиях вражеского пилота. Он отвлекся. Это был шанс, и Мирия не замедлила воспользоваться им. Она наложила перекрестие на замершую правую руку аппарата противника, прямо на смертоносный ионный разрядник, зафиксировала прицел и нажала кнопку большого лазера. Луч вонзился точно в оружие противника, и вражеский истребитель окутался облаком пламени.

Лугарев не видел движения таргона. Он даже не понял в первый момент, почему его ионный разрядник внезапно взорвался. Мощная ударная волна оторвала правую руку «Крестоносца», сбила его с ног и швырнула на исполосованное бороздами поле.

Оглушенный Лугарев некоторое время ничего не соображал. Затем он открыл фонарь кабины, отстегнул ремни и вывалился наружу. Истребитель, возможно, смог бы подняться на ноги, но без разрядника толку от него было мало.

Самолет ведомого приземлился в полукилометре к северу и открыл огонь по таргонской платформе, отвлекая ее от Лугарева. Он мысленно похвалил Тьерри за своевременное появление. Хвалить ведомого по радио он не решился, опасаясь отвлечь его. Лугарев открыл люк в нижней части наплыва перед левым крылом «Крестоносца» и вытащил из отсека боевой мотоцикл Хонда «Циклон».

Это было стандартное аварийное оснащение истребителя. В случае катапультирования пилота мотоцикл катапультировался одновременно, спускаясь на собственном парашюте. Лугарев отстегнул парашют, поставил мотоцикл на колеса, сел в седло и соединил скафандр с мотоциклом, активируя трансформер.

На стекло гермошлема спроецировалась индикация главного дисплея. «Циклон» ожил. Лугарев наскоро проверил работу основных систем, затем вызвал Тьерри.

— Второй, отвлекай его! Я зайду сзади на «Циклоне».

— Есть, мой командир! — Тьерри выстрелил в таргона и скользнул в сторону, уходя от ответного выстрела.

Таргон был занят дуэлью с Тьерри. Лугарев рванул к нему. «Циклон» прыгал по бороздам, но Лугарев не сбавлял скорость. Таргон продолжал кружить вокруг комбайна, хотя маневрировать ему стало куда труднее.

Приблизившись, Лугарев увидел, как сильно потрепана машина противника. Таргонская платформа обуглилась от множества попаданий. Броня во многих местах оплавилась, застывшие потеки были еще горячими. На левом плече боевой платформы было изображение черного паука. Лугарев не особенно разбирался в насекомых, но таких ему случалось давить. Паук был очень сильно похож на земную «черную вдову».

— Второй, кончай стрелять, а то поджаришь меня, — крикнул Лугарев ведомому. Тьерри перестал стрелять из разрядника, ограничившись редкими очередями импульсных лазеров. Лугарев осмотрел свой небогатый арсенал, затем окинул взглядом вражескую машину. Внезапно ему пришла в голову озорная мысль.

Он выдернул из земли здоровенную брюкву, отряхнул ее, а затем, переведя «Циклон» в конфигурацию робота, запрыгнул на комбайн. Таргон был поглощен дуэлью с Тьерри и не замечал его. Лугарев вновь включил прыжковые двигатели и прыгнул на спину боевой платформы.

Он зацепился клешнеобразным захватом за рваный край пробоины, затем переполз повыше. Тонкая броня на спине платформы превратилась в решето еще во время воздушного боя. Цепляясь за края пробоин, Лугарев подобрался к одному из двигателей ориентации и несколькими ударами правой руки с укрепленным на ней лазером заколотил брюкву в сопло. Затем он снова включил двигатели, соскочил на землю и нырнул под комбайн.

Высунув голову с антенной на шлеме, он крикнул Тьерри:

— Заставь эту падлу повернуться вправо!

«Старкэт» Тьерри тут же скользнул в сторону, вытянул руку с разрядником и выстрелил. Ионная молния попала в корпус боевой платформы. И тут же заткнутый брюквой двигатель ориентации таргонской машины взорвался.

Мирия услышала удар по спине «Гортха», а затем подозрительный скрежет. Но она не обратила на него внимания, потому что второй вражеский истребитель продолжал маневрировать и изредка постреливал импульсными лазерами. Затем он вдруг сместился вправо и выстрелил молнией, расплавив броню и едва не уронив «Гортх». Мирия включила двигатель ориентации, пытаясь развернуть машину, стоящую на одной ноге. И тут же взвыла сирена, на приборной панели вспыхнули красные огни, сработал аварийный клапан, сбрасывающий внезапный скачок давления, но было поздно. Давление подпрыгнуло слишком резко, двигатель ориентации взорвался, тонкая, изрезанная лучами лазеров и молниями броня не выдержала вспышки взрыва. Внутри машины начался пожар. Мирия лихорадочно нажимала на кнопки, пытаясь привести в действие систему аварийного пожаротушения. Автоматика была, видимо разрушена взрывом, ручной запуск тоже не срабатывал, вероятно, цепи ручного управления также пострадали. Огонь стремительно распространялся по внутренним отсекам «Гортха».

Мирия поняла, что у нее остается лишь несколько секунд. В кабине появился дым. Второй двигатель ориентации еще работал, она развернула «Гортх» в сторону цели и открыла беглый огонь из большого и левого импульсного лазера. Температура в кабине стремительно росла, но она не обращала внимание на жару и удушливый дым. Утвердив перекрестие прицела на правой ноге вражеского истребителя, Мирия стреляла настолько часто, насколько позволяли конденсаторы лазеров.

Противник отвечал редкими очередями, отступая назад и вправо, затем ударил молнией. Мирия приняла удар на лобовую броню, продолжая стрелять. Кабина уже наполнилась дымом, так, что Мирия с трудом различала перекрестие. Под приборной доской заплясали первые языки пламени. Мирия продолжала стрелять. На правой ноге машины противника почти не осталось брони, и она всадила в эту оплавленную рану луч большого лазера, а затем очередь левого импульсного, настолько длинную, что лазер не выдержал и расплавился. Газовая колба треснула. Оружие отказало. Но большой лазер еще мог стрелять. И Мирия стреляла, пока чудом уцелевшая автоматика не отключила питание от перегревшегося оружия.

Противник отступал! Припадая на изувеченную ногу, яростно отстреливаясь импульсными лазерами, истребитель людей быстро удалялся. В этот момент в корпусе «Гортха» взорвался бак с ракетным топливом для двигателей ориентации. В кабину Мирии ворвалась испепеляющая волна пламени. Она почувствовала, как на ее правом боку загорелся хитин. Не в силах выдержать боли, она закричала и ударила по кнопке катапультирования.

Лежа под комбайном, Лугарев наблюдал за этой невероятной дуэлью. Охваченная пламенем таргонская платформа едва не добила «Старкэт» Тьерри. Он слышал, как его ведомый матерился по радио, отстреливаясь и отступая. Лугарев был искренне восхищен мужеством таргонского пилота.

— Катапультируйся, дурень! — шептал он, стискивая кулаки. — Сгоришь ведь!

Внутри боевой платформы что-то взорвалось, ослепительно белое пламя брызнуло из всех пробоин. И тут, наконец, люк на макушке боевой платформы отлетел в сторону, и катапультное кресло вышвырнуло таргонского пилота высоко в небо.

Лугарев выполз из-под комбайна с другой стороны, перевел «Циклон» в конфигурацию мотоцикла и помчался туда, где опустилось на парашюте таргонское катапультное кресло. Притормозив на полпути, он оглянулся на горящую платформу. Вражеская машина горела, все еще покачиваясь на одной ноге. Внутри ее один за другим гремели взрывы. Лугарев понесся дальше. До места падения таргонского пилота оставалось полсотни метров, когда позади послышался грохот. Боевая платформа, так же упрямо сражавшаяся за жизнь, как и ее пилот, рухнула на землю.

Мирия видела, как упал ее «Гортх». Но ей было уже на все наплевать. Все, что у нее осталось — нестерпимая боль. Единственной не сломанной левой рукой она пошарила на поясе. Но «игла милосердия» куда-то запропастилась, возможно, ее сорвало при катапультировании. Она заметила стремительно приближающегося человека на странной двухколесной машине. Мирия застонала от обиды. Судьба окончательно повернулась к ней спиной, даже не дав возможности достойно уйти из жизни. Неужели ей предстоит позор плена?

Лугарев подъехал к лежащему на земле катапультному креслу. Точнее, это было нечто вроде лежака. Парашют валялся в стороне. Но внимание Лугарева было приковано к таргону.

Вражеский пилот показался ему даже красивым. Что-то завораживающее виделось ему в осиной талии, тонком хоботке и огромных фасеточных глазах. У таргона не было ничего похожего на оружие, да и состояние вражеского пилота явно не подходило для драки. Пять из шести конечностей таргона были переломаны. Правый бок брюшка полностью сгорел, из черной дыры с обгорелыми краями хитина проглядывали трахеи.

Увидев Лугарева, таргон попытался пошевелиться, и заскрежетал от боли. Лугарев протянул вперед руки, раскрыв ладони, показывая, что у него нет оружия.

— Не бойся, — сказал он. — Ты великолепно бился. Я тебе помогу.

Лингафон на поясе его скафандра с грехом пополам перевел его слова на язык таргонов. Вражеский пилот пошевелился и что-то проскрежетал. Переводящая машинка произнесла странным монотонным голосом:

— Помогите… мне… умереть…

Лугарев вначале остолбенел. Затем он покачал головой, насколько позволял шлем скафандра, и ответил:

— Такой отличный пилот должен жить. Я отвезу тебя в госпиталь.

Он склонился над искалеченным таргоном, пытаясь хоть как-то помочь. Рядом со свистом опустился истребитель Тьерри. Он был здорово изуродован, особенно правая нога.

— Командир! Вы как? — спросил Тьерри через внешний динамик.

— Нормально. Посмотри, как там мой «Крестоносец»?

— Рук, считайте, нет, но до «Претории» долететь сможет. Двигатели в порядке.

— О'кэй. Опусти руку и подвези нас, — Лугарев поднял на руки на удивление легкого таргонского пилота и шагнул на опустившуюся титановую руку истребителя — трансформера.

Офицер управления полетами космического авианосца «Претория» с удивлением следил за почти что аварийной посадкой двух истребителей «Крусейдер — флайта». Никогда еще ему не доводилось видеть посадку настолько искалеченных машин.

Заведя «Крестоносца» в ангар и передав его техникам, Лугарев осторожно выгрузил из задней кабины пленного таргонского пилота. Впрочем, сам он предпочитал думать о нем, как о спасенном. Электрокар доставил его к транспортному лифту, далее он поднялся на несколько этажей и вошел в стеклянные двери госпиталя.

Медсестры ошарашенно вылупились на него. Дежурный врач выскочил из-за стола и застыл, глядя на огромное насекомое, безжизненно обвисшее на руках вернувшегося из боя пилота. Лугарев бережно положил таргонского пилота на накрахмаленную простыню каталки.

— Вытащите его, док, — сказал Лугарев. — Это — лучший из всех пилотов, с кем я когда-либо встречался. Он должен служить Вечности.