Сияние

Глава 9

— Гэндзи. Скажи, ты ждал меня здесь, чтобы убить?

На вопрос парень не ответил, по-прежнему буравил меня взглядом.

Как же мне Надежды не хватает. Не люблю я ребусы, вообще терпеть ненавижу. Но оказался сейчас в самом центре загадки. Причем понимаю, что ситуация скорее всего разгадывается максимально просто; вот только для понимания этой простоты мне не хватает буквально одной или двух ключевых деталей. А спросить не у кого.

— Воды тебе принести?

Злость из взгляда Гэндзи ушла, взгляд расфокусировался. Ответа не последовало, только безразличное молчание.

— Еды? Гейшу может быть? — последнее я так, посмотреть реакцию спросил.

Никакой реакции не увидел, взгляд Гэндзи так и направлен в никуда. Ну ладно. Хлопнув парня по колену, я поднялся.

— Ладно, подумай пока над ответом. Утро вечером мудренее, может завтра разговор получится. Пойдем, парни? — обернулся я на Магнуссона и да Сильву.

Столовая действительно оказалась неплоха, телохранитель Василия, как там его…

«Ндабанинга»

В общем, замаскированный под маской-личиной телохранитель Василия не соврал. Чисто, прибрано. На ужин были сублиматы «со вкусом нормальной еды», но на голодный желудок вполне зашло. Остаток вечера потратили на то, чтобы снять с себя маски — не такая уж и простая задача, когда нет необходимых девайсов. В их отсутствии только лед или ледяная вода — причем держать надо долго. Довольно неприятная процедура, после которой долго сидели отогревались. Освещения в здании не было, так что спать легли рано, с наступлением темноты.

Спали — даже не сговариваясь, все моей комнате. Перенесли сюда кровати. Гэндзи мотали здесь же, так что его из центра комнаты просто переставили к окну. Я, конечно, не ангел, но оставлять парня здесь одного в комнате не готов, слишком жестко. Надеюсь, только, он если в туалет захочет, то попросится, а не здесь нам организует. Вроде не просил пока, так и сидел, пялясь в пространство. Медитирует, похоже.

Заснуть я не мог очень долго. Думал даже, что всю ночь без сна проведу, но неожиданно помог отвлекающий метод с овцами. В обычной ситуации я наоборот, считая овец заснуть никогда не мог, а сейчас вот на удивление выручило. Но заснуть было не самым сложным — всю ночь меня мучили кошмары, несколько раз просыпался в холодном поту. Еще и ветер завывал в щелях, здание поскрипывало и казалось словно живым. Самым настоящим монстром, внутри которого мы оказались.

Я даже в туалет не выходил, пока светло не стало — казалось, что стоит только спуститься с кровати, сразу какое-нибудь чудовище кинется и схватит за ноги, утаскивая к себе в нору. В общем, практически детские кошмары пережил.

Утром, перед тем как идти умываться и завтракать, я посмотрел на Гэндзи. Помахал рукой у него перед лицом. Никакой реакции, так и медитирует словно в гибернацию ушел.

Ну, силы духа ему не занимать, конечно. Интересно, на сколько его хватит. Скорее всего очень надолго, пока от жажды не помрет — вопрос чести все же. Мне этот вариант совсем не нравился, поэтому придется поить насильно. Но не сейчас, попозже. Сейчас же, вернувшись с завтрака, я пока решил просто поговорить — хлопнул его по колену, после чего он вернулся в реальность и посмотрел на меня.

— Вот скажи мне, японец. Ты думаешь, мне нравится тебя здесь держать привязанным?

Гэндзи ничего не ответил. Не сомневаюсь почему-то, что этот юноша способен здесь помереть от голода и жажды, не сказав ни слова, но мне этого точно не нужно. Надежда хотела, чтобы я участвовал в смертельном матче с этим товарищем в составе одной команды.

— Смотри, Гэндзи Маэда. У нас с тобой сейчас два варианта действий. Первый: мы начинаем диалог, в результате которого приходим к компромиссу и участвуем в составе одной команды в смертельном матче, как рассчитывала Надежда, княгиня Кудашова. Второй — в течении следующих пяти дней я буду кормить тебя и поить, а потом — выполняя взятые на себя обязательства, ты примешь участие в смертельном матче. Прямо на этом стуле, только маску на тебя надену, — похлопал я его по руке, указав на стол, где лежала его лохматая маска.

Снова никакого ответа.

— Ладно, я тебя услышал, — махнул я рукой.

Некоторым людям очень не нравится выражение «я тебя услышал», но похоже Гэндзи не из таких — взгляд его снова потерял фокусировку, снова в гибернацию провалился.

Ладно. Ладно.

Вместе с Магнуссоном и да Сильвой мы обошли все корпуса, осматривая будущее место битвы. В одном из корпусов нашли лампочки переноски строителей, так что теперь у нас был свет. Потом — после обеда, нам наконец привезли транспортировочные контейнеры с оружием и броней.

Привез телохранитель Василия — не тот, который серый кардинал, а молчаливый парень. Был он в униформе работника строительной компании, приехал на большом фургоне с рекламой по бортам. Слова нам не сказал, подождал пока мы заберем из кузова транспортировочные контейнеры, после молча уехал.

Экипировку разобрали, разнесли по комнатам. Потом сходили пообедали. Когда снова зашел проведать внука Ичиро Огасавара — взяв в этот раз с собой воды, он впервые посмотрел на меня и что-то прохрипел. Надо же, заряд гибернации кончился. И суток не прошло. Или же в туалет захотел. Или пить. Или и то, и другое.

— Что-что? — не понял я.

Снова невнятный хрип. Подойдя ближе, я дал Гэндзи попить — глотал жадно, хотя и старался демонстрировать умеренность.

— Говори, — убрал я бутылку.

— Где Надежда-сама?

— Она умерла.

Глаза Гэндзи расширились. Он хотел что-то сказать, но сдержался. Я же почувствовал себя словно рыбак при поклевке — надо подсекать.

— Надежда-сама погибла. Она одержимая, ты, наверное, знаешь. Ее слепок души забрала себе богиня Аматерасу. Вернет богиня мне его только после того, как я смогу выполнить предназначение. Твоей роли в этом предназначении я не знаю. Да и вообще вся известная мне часть предназначения заключается в том, чтобы принять участие в предстоящем смертельном матче, причем насколько понимаю, сделать это мне нужно находясь в одной команде вместе с тобой. Но это не точно. Варианты дальнейших действия для тебя и для себя я уже озвучивал, так что тебе решать, — развел я руками.

Несколько минут Гэндзи молчал.

— Ну, как знаешь, — пожал я плечами, поднимаясь. — Вечером зайду. Еды захватить, или только воду?

— Подожди! — поднял взгляд парень.

— Подожду, — покладисто согласился. Отойдя ко столу, взял второй стул и поставил его напротив японца. Сел, глядя ему в глаза.

— Говори.

— Надежда-сама обещала мне, что я смогу вернуть влияние клана Огасавара и встану рядом с троном.

— Мне она, образно, говорила примерно то же самое.

— Образно?

— Она сказала, что ты слишком ценен для страны, чтобы можно было просто так тебя взять и убить. Свою цель наставничества твоей команды в вашей школе, как там ее…

«Высше-магическая императорская гимназия Карафуто», — подсказала Альбина.

— Карафуто, — буркнул Гэндзи.

— Да, своей целью как наставника вашей команды в школе Карафуто она заявила мне желание превратить нашу вражду в соперничество. Как задачу минимум.

— Мне она говорил то же самое.

— И ты согласился?

— Да.

— Зачем тогда на меня кинулся? Передумал?

— Нет. Не справился с эмоциями. Когда ты засмеялся…

— Я не над тобой смеялся.

Глаза Гэндзи сверкнули, я в ответ поднял руки, обратив ему открытые ладони.

— Да силой клянусь, анекдот вспомнил не вовремя! Ты же понимаешь, какое тут место…

Во взгляде парня мелькнуло недоумение.

— Понимаешь же, да? — спросил я, уже догадываясь, что не понимает.

— Что я должен понимать?

— Аура здесь тяжелая, мысли путаются. У тебя, похоже, к этому иммунитет.

— Может быть, — пожал он плечами.

— Короче. Твое решение.

— Я готов участвовать в смертельном матче, чтобы потом дождаться возвращение в этот мир Надежды-сама. И после этого мы сможем решить наш с тобой вопрос.

Закатив глаза, я вздохнул. Была бы моя воля, отправил бы его подальше отсюда и забыл. Но тут в деле сильное шаманство Надежды, без явных условий, поэтому не могу. Но вот этот вот разговор о «нашем вопросе» желательно бы прекратить.

— Во-первых, дружище, никакого «нашего с тобой вопроса» просто нет. Когда мы с тобой пересеклись в школе, после чего мне пришлось бежать из Японии, мне было очень мало лет. Я бы тебя даже не запомнил, так — рядовой эпизод в калейдоскопе постоянной травли. А что ты на меня так смотришь? — удивился я его удивлению. — Это для тебя происходящее шоком стало, а я в такой жести каждый день жил, и тебе стоит просто подумать и вспомнить что было, чтобы понять, что я прав. Так что эпизод с тобой я бы и не запомнил, если бы из страны не пришлось бежать после этого… У меня таких разборок до этого было на любой вкус и цвет. Это для тебя памятное событие, потому что тебе дали задание меня провоцировать каждый день, и ты с заданием справился слишком уж хорошо. И это меня каждый день травили в школе, а не тебя. И да, если бы меня из страны не выгнали, кто знает, как оно бы все повернулось? Может быть сейчас я испытывал к тебе ненависть и пытался за тобой гоняться, чтобы отомстить. Но кроме того, «нашего с тобой вопроса» для меня нет еще по одной причине: сейчас у меня вообще памяти нет. Я ее потерял во время ритуала, когда чуть было не погиб вместе с сестрой…

При этих словах глаза Гэндзи едва заметно расширились. Надо же, как упоминание Наоми на него подействовало. А вот это интересно — так что я на ходу сменил вектор развития беседы, озвучив совсем не то, что только что хотел сказать.

— Если ты готов мне помочь и сделать мою сестру императрицей, чтобы занять место рядом с ее троном, добро пожаловать…

Снова отреагировал, не смог скрыть эмоции. Нравится она ему, что ли?

— …если не готов мне помочь, приняв участие в матче, да и пожалуйста. Сейчас ты для меня никто, понимаешь? Ценный государственный актив, мне на тебя как на личность плевать. Так что твои переживания для меня — маловолнующий фактор. Ну как, ты выбираешь участвовать в матче на стуле, или без? Или тебе время нужно, чтобы подумать?

— Нет.

— Не готов?

— Готов.

— Что готов?

— Принять участие в матче.

— Отлично. Один момент: если я тебя сейчас развяжу, как я могу быть уверен, что ты до смертельного матча справишься с эмоциями и не кинешься на меня больше?

— Я могу дать клятву на крови.

Несколько минут я думал. Лицо Гэндзи понемногу ожесточалось — похоже, столь долгая пауза ему не нравилась. Мои раздумья по поводу клятвы крови, похоже, его оскорбили — все же для владеющих даром это весомый аргумент.

«Шеф, это неправильно!» — отреагировала Альбина когда поняла, о чем именно я думаю.

Одновременно с этими ее словами я взял нож со стола и резким движением воткнул его в деревянный подлокотник стула, разрезая намотанный на правой руке Гэндзи скотч. После этого вложил ему нож в освободившуюся руку.

— Давай как взрослые люди, на доверии к репутации. Но! Если ты снова не справишься с эмоциями, я тебя просто убью. И сочту свой долг перед Надеждой в попытке с тобой помириться выполненным. Если готов держать себя в руках — добро пожаловать в команду.

Достав из кармана переданную Василием карту, предназначенную для Гэндзи я кинул ее ему на колени. Упало как надо, так что он сразу увидел масть и старшинство.

— Туз? — поднял глаза Гэндзи. Похоже, он про рейтинг предстоящего смертельного матча тоже не в курсе был.

— Сам в шоке, — пожал я плечами и вышел из комнаты.

«Шеф, это глупо», — только и прокомментировала Альбина. «Он же мог дать клятву на крови, зачем было оказываться?»

«Одна из главных задач Надежды, а теперь и моя — попробовать его вражду превратить хотя бы в соперничество. Ты же слышала. Клятва — это временный барьер. Если у него снова резьбу сорвет, пусть это лучше случится сейчас, чем когда он из потенциального станет одним из сильнейших элементарных одаренных в Японии. Еще и когти эти его, ты видела? Он особенный, похоже, как и я».

«Он не особенный, он конченый, шеф».

«Ты в этом железобетонно уверена?»

«Н-ну… нет, не железобетонно. Но он старается быть достаточно убедительным».

Вторая ночь в заброшенной лечебнице проходила не лучше, чем первая. С оружием, правда, поспокойнее было. Мне даже овцы чтобы заснуть не понадобились, достаточно было винтовки рядом на кровати.

Но все равно сон был рваный, несколько раз просыпался. Кошмары тоже мучили, но не так как в первую ночь — привыкаю постепенно, похоже. У остальных, кстати, по-разному. Да Сильве, как и мне, было сложно. Магнуссон сказал, что вторую ночь спал почти нормально. А Гэндзи — который сегодня ночевал в своей комнате, похоже спал вообще без проблем. Он, как и Василий, просто не чувствовал ауру этого места.

На следующий — третий день, мы приступили к тренировкам на месте будущего матча. Гэндзи со мной почти не разговаривал, я с ним тоже. В некотором роде вооруженный нейтралитет соблюдался, под настороженными взглядами Магнуссона и да Сильвы, готовых если что вмешаться.

Третья ночь прошла еще лучше — человек ко всему привыкает, привыкли и мы к тяжелой ауре этого места. Магнуссон и да Сильва даже разошлись по своим комнатам, а я поздно вечером самостоятельно в другой конец коридора в туалет сходил, и даже почти не боялся при этом.

Вставать только утром сложно — просыпаешься уже усталым. И ощущение, словно зимой в законопаченной и непроветриваемой квартире спишь — когда к утру кислорода не хватает и голова тяжелая. Но после завтрака получалось вернуть бодрость, даже без кофе — просто свежим воздухом и тренировками.

Солнце бы еще — небо целый день серое, моросью противной исходит. Пару раз за прошедшие дни разговаривали с Ангелиной — она, с ее слов, жила в Лондоне, в небольшом особняке в предместьях. Не отсвечивала, ждала нас — когда мы закончим.

Впервые когда я услышал, что Ангелина в Лондоне, я прямо даже успокоился. Надежда говорила мне про Лондон и двадцать третье сентября. И если здесь все сложится хорошо, то как раз двадцать третьего числа мы поедем в Лондон, за Ангелиной. Так что видимо, не случайно она с нами поехала — есть связь с шаманским пророчеством Надежды.

На четвертую ночь — самую казалось бы спокойную, случилась неожиданность.

«Шеф, шеф, просыпаемся!» — разбудила меня Альбина ближе к утру.

Мгновенно придя в себя, я соскочил с кровати, уже держа винтовку в руках.

«Шеф, у нас гости!»

«Где?» — еще не совсем проснувшись, я отскочил в угол и водил стволом то в сторону окна, то к двери»

«Не-не-не, шеф, не надо стрелять, это нормальные гости»

«Какие такие нормальные?»

В этот момент послышался легкий стук в дверь.

«Нормальные — это Ангелина, шеф».

Подойдя к двери, я открыл и прищурившись, посмотрел на неожиданную гостью. Маску свою — круглолицей брюнеточки, в которой Ангелина сюда приехала, она или не снимала, или для визита сюда снова надела. Скорее всего не снимала — я помню, как в такой несколько дней провел вообще без дискомфорта и совершенно не замечая.

— Привет, — негромко поздоровалась девушка, смущенно улыбнувшись.

Ну да, есть чему улыбаться — я в футболке, трусах и с оружием в руках. Отойдя в сторону, приглашающим жестом показал ей заходить. Шагнув через порог, проходить Ангелина дальше не стала, остановилась. Хотела что-то сказать, но я ее перебил.

— Могла бы и предупредить, я же со страху чуть очередь в дверь не высадил.

Взгляд Ангелины метнулся к винтовке в моих руках, девушка заметно смутилась.

— Ну, не высадил же, — извиняющееся пожала она плечами. — Сложно здесь?

— Да, непросто. Ночью мы из комнат не выходим. Постой, а ты…

— Я успокоительным заранее закинулась, так что мне сейчас на все ровно, — после этих слов на лице Ангелины начала растягиваться широкая улыбка, но она быстро взяла себя в руки. — Прости, стоит дать волю эмоциям, немного расплываюсь. Пойдем, хочу тебе кое-что показать.

Вот сейчас неожиданно было — такой расслабленной Ангелину я раньше не видел.

— Что показать?

— Сюрприз.

— Не очень любою сюрпризы.

— Пойдем. Если я скажу что это, впечатление будет неполным. Это связано с аурой этого места — я теперь знаю, что это, и знаю, как от этого избавиться.

— Василий знает, что ты здесь?

— Нет, я сама. Но ты не волнуйся, все под контролем. Пойдем, это действительно стоит быть увиденным.

Вздохнув, сдерживая подспудное раздражение, но не задавая больше вопросов я быстро оделся и вышел следом за Ангелиной. На улице с неба капал мерзкий промозглый дождик и зябко поеживаясь, я пошагал следом за девушкой по траве, обходя корпуса лечебницы и поднимаясь на холм к одноэтажному, стоящему обособленно зданию.

Доступ нам туда был закрыт, о чем я хотел сказать Ангелине, но как оказалось мы шли не туда. Одноэтажное здание обогнули, зашли под сень деревьев рощи, в которой стояла небольшая готическая церковь. Заброшенная, как и лечебница.

Вошли внутрь, прошли вглубь и здесь Ангелина показала мне неприметную дверь. Открыла она ее используя ключ-карту доступа.

— Откуда у тебя это?

— Пойдем, внизу поймешь, — Ангелина уже спустилась вниз на несколько ступенек.

Дверь, как и замок, изнутри выглядела достаточно технологично. Новодел, явно. Я встал в проеме входа и заглянул внутрь. За дверью оказалась лестница, насколько глубокая — непонятно. Даже с моей способностью видеть в темноте зев теряется во мраке. Ангелина в этот момент зашарила по стене.

— Подожди, сказали здесь должно быть… должен быть…

Должен быть выключатель — я понял это, когда Ангелина нажала кнопку и лестницу осветило. Неяркий красный свет, как будто аварийное освещение. Но теперь конец лестницы стал виден. А глубоко спускаться — метров пятьдесят.

— Пойдем, — взглядом позвала меня за собой Ангелина и начала спускаться.

Я шагал следом за ней по ступеням и думал. Спросонья мысли в кучу не сразу собрались, а сейчас…

«Альбин, а это точно Ангелина?» — вдруг спросил я, глядя в спину спускающейся вниз девушке.

«Судя по мимике тела, она», — тут же ответила Альбина.

Ну да, что-то я ерунду спросил. Я ведь тоже ощущаю знакомую ауру, знакомые — едва-едва пробивающиеся через ментальные щиты эмоции.

Мы к этому моменту уже почти спустились вниз. Отсюда я видел, что впереди — длинный коридор, куча решетчатых дверей. Как в тюрьме. Причем как в современной тюрьме — стены серые, у каждой двери панели доступа перемигивающиеся красными и зелеными огоньками, на бетонном полу оранжевой краской нанесена разметка.

Похоже, действительно здесь может находится источник тяжелой ауры этого места.

— Энжи, — окликнул я девушку.

— Да? — не оборачиваясь, спросила Ангелина, преодолевая последние ступеньки.

— Ты почему маску еще не сняла?

— Вот поэтому, — обернувшись, неопределенно пожала она плечами.

Сначала я не понял, почему «поэтому». А потом, когда ее глаза вдруг загорелись ярким фиолетово-лиловым сиянием, вдруг как понял.