Сияющая темнота

7

Хотя Доктор был очень разочарован тем, что не удалось осмотреть сегмент, он был рад убедиться, что Донна жива и в добром здравии. Да ещё и в каком здравии, если вспомнить её исполнение роли Рыжей Богини. Вспомнив это, он улыбнулся, но напомнил себе, что пока она не с ним, смеяться рано.

Что же касается Буни, то тот был рад, что их, по крайней мере, не заметили. Он начал было возмущаться тем, что Доктор рисковал быть замеченным, но Лайен заметила, что без организованного Доктором отвлекающего манёвра третий сегмент могли сжечь. А она умная, — подумал Доктор. А ещё было ясно, что она оказывает на планы и стратегию Буни гораздо больше влияния, чем Буни готов был признать.

Не теряя времени, корабль Культа покинул Каррис, а «Меч Правосудия» благодаря улучшенным Доктором сенсорам без труда последовал за ним.

Доктор широко зевнул, потянулся, словно кот, и сказал, что ему нужно вздремнуть, пока они не прибыли в новое место назначения, где бы это ни было. Лайен исчезла по каким-то своим делам, Буни и Келлика что-то обсуждали, поэтому Доктор попросил Маму провести его в каюту, так как он забыл, где она находится. Разумеется, Доктору не нужно было вздремнуть, и он прекрасно знал где его каюта. Но он хотел побеседовать с Мамой. Наедине.

— Логично было ожидать, — сказал Доктор Маме, не особо рассчитывая на ответ, — что Буни будет мне благодарен, правда? Я же сильно улучшил и сенсоры, и телепорт. Без меня ему бы такая модификация обошлась в целое состояние.

Мама молча шла, показывая ему дорогу.

— Я заметил твою реакцию на того мёртвого робота, — обронил он, когда они подошли к его каюте. — Сожалею, что мы не могли помочь. Со стороны Лайен, заявляющей, что она заботится о механизмах, я ожидал немного больше… чуточку больше эмоций.

Дверь с шипением раскрылась, и Доктор вошёл в каюту, а Мама осталась в коридоре и глядела на него своими свирепыми глазами.

— Ты похожа на посыльного, который ждёт чаевые, — усмехнулся Доктор. — Заходи, — сказал он беззаботным голосом, уступая дорогу; но Мама осталась в коридоре, никак не прореагировав.

— Да ладно тебе, я не кусаюсь. Давай, заходи. Ты можешь мне кое в чём помочь.

Было что-то почти милое в той осторожности, с которой огромный робот вошёл в комнату. Этим он был похож на кота, который обнюхивает протянутые к нему пальцы незнакомца, прежде чем разрешить себя погладить.

— Держи, — сказал Доктор, бросая что-то.

Огромная, похожая на клешню ладонь Мамы молниеносно поймала предмет. Наклонив голову, она осмотрела его: это был латунный куб, на шести гранях которого были электронные цепи и контакты.

— Это память робота, которого мы нашли на Каррис, — сказал Доктор. — Но ты же это и без меня знаешь.

Мама подняла голову и посмотрела на него.

— Зачем я его взял? — предположил Доктор значение этого взгляда. — Ну… Этот робот… Прости, ты не против слова «робот»? Или ты предпочитаешь «машинный разум»? Механизм?

Мама едва заметно кивнула.

— Ну что же, значит, механизм. Было ясно, что этого механизма убили совсем недавно, и я подумал, что есть большие шансы на то, что его энергонезависимая память всё ещё доступна, и что, возможно, часть его личности всё ещё сохранилась.

Он внимательно следил за тем, как Мама вертит в руках сверкающий куб. О чём она думала?

— И теперь, — сказал он, нарочито вздохнув, — мне нужно лишь получить к ней доступ, узнать, можно ли с ней что-нибудь сделать… быть может, пересадить остатки сознания в другой механизм. Это, возможно, поможет нам что-нибудь узнать о планах Культа. Возможно, даже удастся вернуть жизнь этого механизма.

После небольшой паузы он спросил:

— Что скажешь?

Мама ещё раз осмотрела куб, а затем внезапно опустилась перед Доктором на колени. Даже так её глаза были сантиметров на пятнадцать выше глаз Доктора, что лишний раз напоминало о силе этого немого робота. Перед ним, сверкая как серебро в лучах освещения каюты, было большое V-образное туловище, похожее формой на голову.

Внезапно, слегка щёлкнув, круглая секция у неё на груди раскрылась на две половинки, а расположенная за ними более широкая секции сползла вниз, открыв сложные электронные схемы. Из этого лабиринта проводов и деталей наружу, словно металлический червяк, на несколько сантиметров вылезло тонкое щупальце. Доктор зачарованно смотрел, как Мама опустила устройство памяти к щупальцу, а то присоединилось к разъёму на одной из граней куба.

Наблюдая за этим, Доктор заметил ещё кое-что, расположенное в сложных внутренностях робота. Нечто, казавшееся там не уместным… Несколько мгновений спустя раздался гул, что-то зажужжало, и Мама отсоединила куб и аккуратно вернула его Доктору.

— И?.. — спросил Доктор.

Он вздрогнул от неожиданности, когда между ним и Мамой возник мерцающий прямоугольник розового света.

— А! Виртуальный экран!

Экран зашипел, затрещал, и выдал красные буквы:

>АРХИВ ПАМЯТИ ЧАСТИЧНО УЦЕЛЕЛ.

— Превосходно! Насколько уцелел?

>НЕДОСТАТОЧНО ДЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ. ТЕПЛОВОЕ РАЗРУШЕНИЕ ВЫЗВАЛО НЕОБРАТИМЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ.

— О, — расстроился Доктор. — Жаль. Там есть что-нибудь о Культе и о том, что они делают? Механизм ничего случайно не услышал?

>НЕТ. МЕХАНИЗМ ИДЕНТИФИЦИРУЕМЫЙ ZB2230/3 КАК СУЩЕСТВО НЕЖИЗНЕСПОСОБЕН. БУФЕР ПАМЯТИ СОДЕРЖИТ ТОЛЬКО ПОСЛЕДНИЕ СОБЫТИЯ. ВЫ ХОТИТЕ УВИДЕТЬ ДОСТУПНУЮ ВИЗУАЛЬНУЮ ПАМЯТЬ?

У Доктора загорелись глаза:

— Визуальную память? Почему бы и нет?

Экран снова затрещал, и внезапно Доктор стал видеть с точки зрения робота. Он увидел Донну! Звука не было, но было ясно, что Донна пыталась помочь повреждённому роботу в его последние минуты жизни, споря с кем-то, кто был за пределами видимости.

— Ах, Донна! — вздохнул он. — Неудержимая Донна.

>РЫЖАЯ БОГИНЯ? — буквы шли поверх замершего изображения обеспокоенного лица Донны.

Доктор усмехнулся Маме:

— Единственная и неповторимая.

Он замолчал.

>ПОЧЕМУ ОНА С КУЛЬТОМ?

Доктор удивлённо посмотрел на Маму: как для немого робота, она была весьма разговорчива.

— Они её похитили.

>ПОЧЕМУ?

— Думаю, это было случайно. Их это, конечно, не оправдывает.

Он посмотрел на лицо Мамы:

— Извини, что спрашиваю, но почему тебя зовут Мамой?

>ЭТО БЫЛО МОЕЙ ФУНКЦИЕЙ.

— Твоей функцией? Раньше я слышал разные названия для этого, но «функция»? Дети?

>БОЛЬШЕ НЕТ.

Эти слова дрожали в воздухе. Доктор почувствовал комок в горле. Он моргнул.

— Где они?

>ИХ ЗАБРАЛИ.

— Сожалею. Но кто? — он запнулся. — Если ты не против говорить об этом.

>ВОСПОМИНАНИЯ УЖЕ НЕ ТАК БОЛЕЗНЕННЫ, КАК РАНЬШЕ.

Эти слова висели в воздухе меду ними, словно связующая их нить. У Доктора тоже были люди, которых он потерял. И хотя он знал, что никогда не забудет их, он также знал, что клише «время лечит» стало клише именно потому, что это было правдой.

Мама продолжала:

>Я… БЫЛА… МАТЕРЬЮ ПОКОЛЕНИЯ МЕХАНИЗМОВ. ВОЕННЫХ МАШИН. Я РОДИЛАСЬ В ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ЛАБОРАТОРИЯХ МИТАКОРИНА. С РОЖДЕНИЯ Я БЫЛА ПОДКЛЮЧЕНА К ВИРТУАЛЬНОМУ ВОЕННОМУ СИМУЛЯТОРУ. ОНИ ИЗУЧИЛИ МОЮ РЕАКЦИЮ НА РАЗЛИЧНЫЕ СЦЕНАРИИ, ОТОБРАЛИ САМЫЕ ЭФФЕКТИВНЫЕ ИЗ МОИХ ПОДПРОГРАММ, И ИМПЛАНТИРОВАЛИ ИХ В ДРУГИЕ ВОЕННЫЕ МАШИНЫ. В МОИХ ДЕТЕЙ. КОГДА Я УЗНАЛА, ЧТО С НИМИ СЛУЧИЛОСЬ… — Мама сделала паузу, и Доктор увидел, как её руки так по-человечески сжались от отчаяния.

>Я БОЛЬШЕ НЕ ХОТЕЛА БЫТЬ ЧАСТЬЮ ЭТОГО. Я… Я ПОВРЕДИЛА СЕБЯ, ПЫТАЯСЬ СДЕЛАТЬ СЕБЯ БЕСПОЛЕЗНОЙ ДЛЯ НИХ.

— И это повреждение, — предположил Доктор, — сделало тебя немой, так?

>Я ПЫТАЛАСЬ ПРЕКРАТИТЬ СВОЁ СУЩЕСТВОВАНИЕ, НО НЕ СМОГЛА.

Даже в зависших красных буквах проступала грусть Мамы.

— Инстинкт самосохранения очень силён, да? Даже в тех, кто хочет умереть. Что было дальше?

>МЕНЯ ВЫБРОСИЛИ.

— Выбросили на свалку?

>ИМЕННО ТАК. МНЕ НАЗНАЧИЛИ РАЗБОРКУ. БУНИ И ЕГО ДРУЗЬЯ СПАСЛИ МЕНЯ. ОН ПРЕДЛОЖИЛ ПОЧИНИТЬ МЕНЯ, ЧТОБЫ Я МОГЛА ГОВОРИТЬ, НО Я ОТКАЗАЛАСЬ. ЭТО ПОСТОЯННОЕ НАПОМИНАНИЕ О ТОМ, ЧАСТЬЮ ЧЕГО Я БЫЛА. Я НЕ ДОЛЖНА ЗАБЫВАТЬ ОБ ЭТОМ.

Доктор потянулся, взял большую ладонь Мамы и легонько сжал её.

— Это очень достойно, — мягко сказал он. — Если бы твои дети могли с тобой познакомиться, они бы очень гордились тобой.

>Я НЕ МОГУ ЗНАТЬ ЭТО НАВЕРНЯКА.

— Нет, — ответил Доктор. — Но я могу.

Мама снова наклонила голову:

>А КАКОЙ СТАТУС У МЕХАНИЗМОВ В ТВОЕЙ ГАЛАКТИКЕ?

— Да, в общем-то, примерно такой же, как и здесь. Организмы там распространены шире, механических цивилизаций намного меньше. И многие из этих цивилизаций не очень ладят с организмами. Чем больше всё меняется, тем меньше изменения заметны, да?

Внезапно Мама освободилась от его руки.

— Что случилось?

>МЕНЯ ВЫЗЫВАЕТ БУНИ.

— О… а мы так хорошо разговорились. Может быть, когда-нибудь ещё поговорим?

>ВОЗМОЖНО.

— И, если будет такая возможность, не могла бы ты устроить мне апгрейд каюты? Было бы неплохо иметь окно.

Донна дёрнулась, когда дверь её каюты отъехала в сторону. Она целый час пыталась занять себя тем, что слонялась по кораблю; ну, по крайней мере, по тем его отсекам, куда её пускали. Множество дверей не открывались, а старшие члены экипажа удалились заниматься какими-то своими делами, возможно, проверять добытый сегмент, не повреждён ли он на Каррисе до полной непригодности.

Впервые с тех пор, как Гараман её похитил, она почувствовала себя одинокой. До сих пор события были достаточно насыщенными, чтобы отвлечь её; но путешествие на Каррис и открытие того, что Доктор и в самом деле следует за ней, просто показало, насколько она мало понимает то, что вокруг неё происходит.

В какой-то момент после их возвращения с Каррис ей хотелось рассказать им о Докторе, втемяшить им, что он следует за ней. Но, подумав немного об этом, она решила, что лучше будет держать это при себе. Доктор мог объявиться на Каррисе, а не прятаться, но он этого не сделал. А значит, — сделала вывод Донна, — у него есть основания прятаться. Она не хотела уподобиться слону в посудной лавке и испортить ему его планы.

Донна знала, что корабль уже покинул систему Каррис и, несомненно, держит путь к очередному фрагменту головоломки. Никто не потрудился сообщить ей о том, сколько фрагментов было всего. Казалось вполне возможным, что она проведёт ближайшие десять лет в полётах по галактике Андромеда, собирая эти фрагменты, а Доктор всё время будет на шаг позади.

Ей даже не удалось с кем-нибудь тут подружиться: у роботов не было заметно даже следов какой-либо индивидуальности (несомненно, из-за неприязни Гарамана к любому роботу, производящему хоть малейшее впечатление наличия интеллекта), а люди лишь высокомерно поглядывали на неё и отказывались обсуждать с ней что-либо, помимо самых насущных вещей.

Чудно, но если кого-то тут и можно было назвать другом, так это Мезанта. Конечно, не таким другом, с которым можно сходить выпить после работы. Скорее, таким другом, который здоровается с тобой при встрече возле копировального аппарата и прощается в конце рабочего дня. И именно Мезант сейчас стоял в дверях. Несколько секунд он стоял, в нерешительности, а затем Донна вздохнула и показала, чтобы он заходил.

— Мы скоро прибудем в новое место назначения, — сказал он, когда дверь за ним закрылась. — Я решил сообщить вам.

— Зачем? — спросила Донна, и это прозвучало резче, чем она хотела. — Какая разница, сообщаете вы мне или нет? Признайте, Мезант — я тут пленница. Комната, конечно, хорошая, большое спасибо, хотя отсутствие мини-бара можно счесть минусом. Но всё равно я пленница.

Она села на кровать.

— Сколько ещё это будет продолжаться? Неделю? Месяц?

Мезант вздохнул и отвёл взгляд, все три его руки нервно извивались.

— Гараман разочарован тем отношением, которое вы продемонстрировали на Каррисе.

— Я? Отношение? — у Донны расширились глаза. — Отношение?! Какое ещё отношение?

— Мы думали, что вы… — Мезант подбирал слова. — Что вы похожи на нас, — аккуратно завершил он. — Мы взяли вас на Каррис, чтобы проверить.

— И каким же образом, — скрипя зубами и вставая на ноги сказала Донна, — я могу быть похожа на вас? И зачем вам меня проверять?

Мезант смутился, его руки снова извивались. Донне начало казаться, что она немного понимает язык тела этого существа, и существу было явно не по себе.

— Чтобы проверить, насколько вы на нас похожи, разделяете ли вы наше отношение, наши воззрения, — он сделал паузу и отвернулся. — Вы знаете из собственного опыта, на что способны приборы. Вы говорили о «роботах Санта Клаусах» на вашей планете. Вы знаете, как мало они ценят органическую жизнь. Но на Каррисе… — он снова умолк.

— Вы о роботе? О том, которого разбила тварь? О том, которому вы не захотели помочь? О том роботе?

— Если вам кажется, что он страдал, то это не так. Они не могут страдать. Они — просто детали, схемы, провода. У того робота даже позитронной матрицы не было.

Мезант замолчал, а затем повернулся и с размаху врезал ногой по двери. Донна вздрогнула:

— Что с вами? — спросила она, поражённая таким поступком в исполнении Мезанта, который сам признался в том, что он трусливое травоядное.

— Интересно, — сказал человек-ящерица, направляясь, слегка прихрамывая, к Донне.

— Что?

— Вас беспокоило повреждение механизма, но дверь вас не заботила.

— Что?

— Это потому, что тот механизм имел гуманоидную форму, был похож на человека?

— Нет, конечно же, нет.

— Тогда почему? — Мезант был искренне озадачен. — У того прибора самосознания было не намного больше, чем у этой двери; он чувствовал боль или страдание не больше, чем эта дверь. И тем не менее, он вызвал в вас эмоциональный отклик, которого не вызвала дверь.

— Поверить не могу, что мы вообще обсуждаем это, — ошарашенно смотрела на него Донна. — Тот робот не имел ничего общего с дверью, и вы это знаете.

— По всем важным пунктам он имел общее. Имел.

Мезант снова покачал головой и Донна поняла, что ему и вправду тяжело понять разницу.

— Это, — сказала она как можно твёрже. — Была. Дверь.

— А то, — возразил Мезант таким же тоном. — Был. Робот.