Скажи «да»

Глава восемнадцатая

Во дворе дома собралась большая толпа. Многие из гостей Хьюго уже разъехались, но те, кто еще оставался, вышли на улицу подышать свежим воздухом морозной мартовской ночи. Слышался лай собак, небо было темным.

Двадцатью Акрами Хьюго называл большое поле, начинавшееся у дома и уходящее вниз, к долине. Склон был настолько крутым, что фермерская техника работать на нем не могла, поэтому Хьюго использовал поле как пастбище для лошадей. На Двадцати Акрах было несколько маленьких рощиц и два глубоких озера. Таш почувствовала, как душа у нее уходит в пятки при одной мысли о лихой езде на огромном мотоцикле по опасной местности в кромешной тьме.

Хьюго весело смеялся и без умолку болтал. Речь была связная и твердая, но блеск в глазах выдавал, насколько он пьян. Хьюго кинул Таш ключи от мотоцикла, она поймала их на лету.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы вычислить, как завести мотоцикл. Прошлым летом Таш каталась по окрестностям на стареньком мотоцикле одного из жокеев. Она умела ездить по неровной местности, могла даже гонять в темноте. Но с той старой развалиной мотоцикл Хьюго не шел ни в какое сравнение по мощности и величине. Сидя на нем, девушка едва доставала ногами до земли.

Таш включила фары. Мотоцикл ожил, засиял и издал грохот, словно чудовищный минотавр, рвущийся с цепи. Тед отворил ворота, ведущие в поле. Фары осветили грязные лужи во дворе, ближайшее дерево и заиндевевшую траву. Дальше лежала бездна. У Таш перехватило дыхание.

– Скажи, чтобы она одумалась, Гас, – взмолилась Пенни. Но опьяневший Гас стоял, скрестив руки, в ожидании шоу.

– Думаю, это слишком, Таш, старушка! – Бен, которого в спину подталкивала София, приблизился к непутевой свояченице. – Будет глупо, если ты покалечишься из-за дурацкой игры.

Но мотор ревел, и Таш не слышала его слов. Больше всего ей хотелось сейчас поставить на место Хьюго. Он, конечно же, ожидал, что Таш спасует, но она приняла вызов.

Остальные гости, смеясь и перешептываясь, выстроились вдоль забора. Происходящее казалось всем пьяным и глупым лихачеством.

Салли, которая в этот вечер выпила больше, чем обычно, внезапно протрезвела. Она бросилась к Таш, но была по дороге перехвачена Лисетт – та, в длинном пушистом пальто, вышла из дома посмотреть, что происходит во дворе.

– В чем дело? – Она взглянула на охваченное паникой лицо подруги.

– Я хочу остановить этот кошмар, – заплакала Салли. – Таш собирается поехать на это чертово поле. Хьюго просто идиот. Я его убью.

Лисетт крепко схватила ее запястье.

– Не вмешивайся. Пусть едет.

– Возможно, ты хочешь вернуть Найла, – прошипела Салли, – но отправить Таш на верную гибель – это уж, поверь мне, слишком.

Глаза Лисетт блеснули стальным светом. Она так сильно сжала руку Салли, что та ахнула.

– Я не хочу возвращать себе Найла, – прошептала она. – Но если бы хотела, Таш не стала бы слишком серьезным препятствием. Как ты думаешь, почему Найл пил сегодня за десятерых? Почему с каждым новым бокалом он становился мрачнее и мрачнее?

Слушая вполуха, Салли смотрела на Таш. Та, побледневшая и дрожащая, храбро улыбаясь, разговаривала с Га-сом и Стефаном. Хьюго молча стоял поодаль.

– Таш влюблена в него, – Лисетт кивнула в сторону одинокого силуэта. – Вот почему Найл так несчастен. Поэтому он трахается с актрисами, пьет до потери пульса и заигрывает с этой стареющей красоткой, которая была с ним сегодня. Не стоит жалеть Таш, лучше пожалей Найла.

Ничего не ответив, Салли вырвалась из рук подруги как раз в тот момент, когда Таш вывела мотоцикл к воротам. Салли метнулась к Хьюго. Зубы его стучали, он пытался сделать глоток, но пролил виски на рубашку.

– Останови ее, ты, мерзавец! – закричала Салли. – Ты бы сам никогда не поехал на это дурацкое поле, да еще в такую темную ночь. Останови ее!

Казалось, Хьюго сейчас грубо отмахнется, но он напряженно наблюдал, как Таш берет у Стефана перчатки. Они были ей очень велики и смотрелись на девушке нелепо.

Пробормотав: «К черту все!», Хьюго вручил Салли бутылку виски и побежал к воротам; длинные ноги быстро мелькали по мерзлой земле. Под усилившиеся крики и хлопки он сел на мотоцикл позади Таш.

– Покатаемся, – шепнул он ей на ухо.

Как только его руки крепко обвили ее талию, Таш повернула ручку газа, и мотоцикл с ревом сорвался с места. Они понеслись по крутому спуску, поднимая грязные брызги и сметая пожухлую траву. Вскоре пляшущий огонек скрылся из виду.

– Вот и все. Позвоню маме и скажу, что свадьба отменяется, но зато она сможет надеть новую шляпку на похороны. – София повернулась к Бену и расплакалась.

Тот обнял жену и промолчал. В детстве они с Хьюго сотни раз катались на санках с этого холма, ставили себе синяки, но оставались живы и здоровы. Бен ласково прижался подбородком к затылку жены.

– Осторожнее, Бен, – всхлипнула она. – Ты помнешь мне прическу.

Лицо Таш залепила грязь, руки заледенели, несмотря на толстые перчатки, волосы падали на глаза, а сердце стучало где-то в горле.

Она кричала от страха и восторга. Ощущения были удивительными – ярче, чем скачки, бешеней, чем американские горки, лучше, чем целая ночь страсти!

За ее спиной, запрокинув голову и глядя в темное небо, смеялся Хьюго. Когда они на опасной скорости приблизились к краю Двадцати Акров, Таш почувствовала, что его объятия стали крепче.

– Здесь очень сыро, – предупредил он, но Таш не слышала.

Хьюго был пьян, но отдавал себе отчет: если Таш не замедлит хода, их вынесет на соседнее поле. У подножия холма почва была размытой и скользкой, как нефтяное пятно.

– Сбавь скорость! – закричал он ей в ухо, чувствуя, как заносит заднее колесо.

Ветер подхватил его слова. Мотоцикл неотвратимо летел к группе деревьев, их тяжелые ветви клонились к земле.

– Опусти голову! – Хьюго пригнул ее к самому рулю. Его хватка ослабла, Таш почувствовала, как он пытается сохранить равновесие, прижавшись на мгновение лицом к ее спине.

Из темноты показалась огромная ветка. Таш увидела ее слишком поздно и свернуть в сторону уже не успела.

– Боже мой! – Девушка наклонила голову.

И тут же почувствовала, что потеряла Хьюго – мотоцикл стал легче и несся все быстрее. Спина у нее моментально заледенела.

Таш резко затормозила и оглянулась назад. В кромешной мгле виднелись едва различимые силуэты деревьев.

Таш всматривалась в темноту, ужас накатывал на нее при одной мысли, что Хьюго остался где-то позади и, возможно, ему срочно нужна медицинская помощь. Моросил дождь, и это ухудшало и без того плохую видимость. Таш развернула мотоцикл, свет фар озарил пространство, но ничего, кроме толстых стволов деревьев в отдалении и следов мотоцикла на сырой земле, она не увидела.

Таш собралась заглушить мотор и позвать Хьюго, но тут в темноте, всего в нескольких метрах, мелькнула его тень. Хьюго пошатывался, рубашка была разорвана на плече, и только сейчас Таш заметила, что на нем не было куртки. Она подумала, что ему наверняка чертовски холодно. У нее самой зуб на зуб не попадал.

– Тебе больно? – взволнованно спросила девушка, заметив у него на лбу большую царапину.

– Жить буду. – Хьюго положил дрожащую руку на кожаное сиденье.

– Прости. – Она прикусила губу. – Не нужно было так гнать.

На мгновение Хьюго о чем-то задумался, а потом вдруг неожиданно улыбнулся:

– Зато эта поездка вышибла из меня хмель лучше алкозельтцера. Я это заслужил. – Он заглушил мотор.

– Что ты делаешь? – Таш нервно сглотнула, напуганная воцарившейся тишиной. В ее ушах все еще стоял шум мотора.

– Нам надо поговорить. – Хьюго осторожно ощупал поврежденный лоб.

Не слыша завывания ветра и приглушенных звуков музыки, долетающих из дома на холме, Таш растерянно смотрела на ключи в замке зажигания. Сердце отплясывало в груди какой-то дикий танец, Таш едва дышала. Казалось бы, она должна испытывать гнев, негодование или хотя бы страх!.. Но чувство, встрепенувшееся у Таш в душе, было больше всего похоже на надежду.

– В другой раз. – Она снова завела мотор.

Хьюго отодвинул ее руку и очень осторожно, даже ласково вытащил ключи.

– Зря ты выбрала желание. – Не глядя на нее, Хьюго вертел в руках брелок. – Я хочу, чтобы ты сказала правду.

– Да? – Сердце Таш сделало тройное сальто. Ее голос был звенящим и натянутым как струна.

Хьюго внезапно рассмеялся, это был хриплый, низкий звук, не имеющий ничего общего с весельем.

– Как-то ты сказала, что была влюблена в меня еще в детстве. Не серьезно, конечно, я понимаю, но все же…

Таш кивнула, чувствуя, как ее гордость встает на дыбы.

– Я был очень несправедлив к тебе, Таш?

Девушка изумленно смотрела на него: ее удивил этот вопрос. Но лица Хьюго не было видно в темноте ночи.

– Немного, – проронила Таш, глядя на ключи, зажатые в его ладони всего в метре от нее. – Но это было очень давно, – добавила она.

– Бедняжка! – Хьюго вздохнул, и Таш почудилось, что он издевается над ней. – Тебе нужно было просто все как следует выяснить.

Было слышно, как люди на вершине холма что-то кричат. Но ветер относил их слова в сторону.

– Отдай мне ключи, – взмолилась Таш. Она потянулась за ними, но, коснувшись ногой раскаленного двигателя, вскрикнула от боли и едва удержала падающий мотоцикл.

– Мы еще не все выяснили. – Хьюго отступил назад. – Скажи, тебе было больно любить меня, когда я оставался безразличен? Действительно больно?

Не ответив, Таш сделала еще одну попытку завладеть ключами, и ей удалось выбить их из рук Хьюго. Однако огромная перчатка помешала ей поймать ключи.

– Черт! – Сапоги Таш увязли в грязи, когда она попыталась удержать мотоцикл в равновесии.

Хьюго ругнулся сквозь зубы и опустился на сырую траву в поисках пропажи.

– Посмотри, что ты наделала! – прошипел он.

– Ты меня вынудил.

– Я просто поинтересовался. – Он вытер грязные руки о джинсы и снова стал шарить по земле.

– Мне не нравится твой интерес, – пробормотала девушка.

Хьюго поднял на нее глаза, его лицо все еще было в тени, но Таш заметила этот взгляд в тусклом свете беспокойного неба. Девушка вздрогнула. «Он меня хочет. Хьюго Бошомп меня хочет!»

Таш набрала в рот воздуха, понимая, что сейчас ей придется приложить все усилия, чтобы не броситься с головой в опаснейший омут, причинив тем самым вред всем, кого она любит. Наверное, Хьюго думает, что Таш до сих пор влюблена в него, как какая-нибудь доступная фанатка. И ему кажется забавным затащить в постель будущую жену Найла О'Шонесси, в то время как бывшая жена Найла мечтает затащить в постель самого Хьюго! А наутро в пух и прах разбить Таш на конных состязаниях! Наверное, ему все это кажется очень смешным.

Хьюго все еще ползал на коленях, разыскивая ключи. Его волосы блестели, и Таш поборола желание погладить их. Это было ее давней девичьей мечтой, и Таш каждый раз вспыхивала от волнения, вспоминая об этом.

Она обеими руками обняла себя за плечи, стараясь согреться. Перчатки были такими огромными, что казалось, ее обнимает незнакомец. И вдруг она почувствовала еще одну руку, которая скользнула по сапогу и медленно поползла в направлении колена.

Несколько секунд Таш не двигалась, ощущая, как в животе взорвался фейерверк и пульс застучал так быстро, как никогда. Рука Хьюго уже была у нее на бедре; Таш замерла и разучилась дышать.

Пытаясь овладеть собой, она произнесла тонким срывающимся голосом:

– Не думаю, что ты найдешь здесь ключи. Пальцы продолжали неторопливое движение.

– Может, и так, – хрипло засмеялся он. – Но мне нравится сам процесс.

Таш закрыла глаза и позволила фейерверку вспыхнуть еще раз, прежде чем окатить парня холодной водой.

– Хьюго, ты пьян.

– Знаю.

– Ты пил всю ночь, – Таш пыталась рассуждать логично, – и теперь ведешь себя, как строптивый подросток. Мне кажется, что пора остановиться, пока ты сам об этом не пожалел.

– Я думал, пьяницы тебе по душе, – пробормотал он. – Найл всегда пьян. Мне казалось, что и у меня появятся шансы на твою благосклонность, если я буду пить за пятерых.

– Найл не пьяница!

– Ты права. – Он вдруг с силой сжал ее ногу. – Найл – алкоголик.

– Да как ты смеешь!

– Смею, потому что это правда, – отчеканил Хьюго. – И ты это знаешь. И знаешь, что одна из причин, по которой он пьет, – это ты. А теперь помоги мне.

Таш захотелось ударить его. Сесть на мотоцикл и раздавить, потому что в его злых словах была доля ужасной правды.

– Я всем сердцем люблю Найла, Хьюго. – Она неуклюже сползла с мотоцикла. – И теперь я возвращаюсь домой, чтобы обнять его и уйти с твоей чертовой вечеринки.

Хьюго прислонился лбом к колесу. У Таш зародилось подозрение, что он смеется.

Она развернулась и пошла вверх по неровной поверхности холма.

– Таш, вернись, – раздалось позади. В голосе Хьюго не было и намека на смех.

Таш шла, не оборачиваясь. Ее каблуки увязли в грязи. Она решила выбросить эти приносящие одни неприятности сапоги при первой же возможности.

На половине пути девушка стянула их с ног и пошла дальше босиком, несмотря на холод и слякоть.

Гости, заметившие ее приближение, бросились навстречу, спрашивая, где Хьюго и что стало с мотоциклом.

Перепачканная и босоногая, не отвечая на их вопросы, Таш направилась прямо в дом, чтобы согреться и забрать свое пальто.

Когда она вернулась домой, Свекла встретила хозяйку сердитым лаем.

Найл лежал на диване, рядом стояла бутылка, купленная в подарок для Хьюго. В ней не осталось ни капли.

– Меня подвез Готфрид Пелгам. – Таш села рядом, пытаясь разгадать, в каком он настроении.

Найл кивнул, но ничего не сказал. В его облике было что-то греховное и романтичное одновременно – черные кудри спадали на покрасневшие глаза, лицо казалось совершенно безучастным. Он словно бы не заметил ее босых ног и грязной одежды. И не сказал ни слова, когда она легла рядом, свернувшись клубочком.