Скажи «да»

Глава двадцать четвертая

Утром Хьюго встретил ее на пороге своего дома с кружкой отвратительного растворимого кофе и широкой улыбкой. Ей было невыносимо сознавать, что эта улыбка заставляет сердце трепетать, как прежде. Таш не терпелось проведать Микки, который тут же от восторга поджал уши и потянулся к ней розовым влажным носом.

Хьюго придерживал за уздцы ревнивого Сноба. Теперь он уже был не так добр с Таш. Он указал на ее самые слабые места, раскритиковав, как она во время езды держит ноги, руки, спину и голову. Но говорилось это из необходимости помочь, а не из жестокости.

– Держи поводья, поезжай прямо! Так, куда его заносит?

– Влево. – Таш чувствовала, как Сноб наклоняется влево.

– Почему он так делает?

– Наверное, потому, что ему так удобно.

– Нет. – Хьюго подошел к наезднице и взял в руки поводья. – Это тебе так удобно. Возможно, ты сама этого и не осознаешь, но ты переносишь свой вес на левую ягодицу, вот сюда. – Он просунул теплую руку между ней и седлом. – Поэтому конь тоже идет неровно.

Таш отодвинулась, пытаясь избежать его прикосновений.

– Так лучше, – Хьюго убрал руку. – У Сноба уже вошло в привычку склоняться влево, я видел это сотни раз на соревнованиях. Попробуй теперь равномерно распределить свой вес.

Таш попыталась, но Сноб по-прежнему делал упор на левую ногу.

– Давай снова! Сосредоточься.

Сноб не сдавался.

– Пробуй, пробуй!

Так продолжалось целый час, пока Сноб не пошел прямо.

– Боже мой, ты, очевидно, из тех, кто бросает детей в бассейн, чтобы научить их плавать, – пробормотала Таш.

– Только некоторых детей, – улыбнулся он и посмотрел ей прямо в глаза. Таш внезапно вспомнила, как еще во Франции, во время одной из таких же тренировок с Хьюго, она упала в бассейн.

– Так ты говоришь, я натягиваю при прыжках поводья? – Девушка постаралась выбросить из головы свою детскую влюбленность.

– Да, и это естественная реакция. Но ты должна избавиться от нее: Сноб чувствует твою неуверенность и боится брать барьер.

– Ты думаешь… – Таш поймала себя на мысли, что не слушает наставлений. Она смотрела на его красиво очерченный рот, изогнутые губы, белоснежные зубы. Интересно, каков на вкус его поцелуй?..

– А с Горбунком почему-то все иначе… – Таш произнесла это для того, чтобы хоть что-нибудь сказать, но сама думала о том, бывает ли на свете такой чистый голубой цвет, каким лучились его глаза.

– Это потому, что ты не боишься его, – спокойно объяснял Хьюго. – Вы доверяете друг другу. А со Снобом вам пора сходить к семейному психотерапевту. Ладно, давай еще один круг, и все на сегодня.

Хьюго скакал рядом на Брокере, молодом, подающем надежды жеребце. Они останавливались после каждого барьера, чтобы обсудить допущенные ошибки. Когда тренировка закончилась, на небе сгустилась тьма.

– Это Стефан? – Таш посмотрела на приближавшуюся к дому фигуру.

– Похоже на то. – Хьюго потер нос. – Он весь день провел в кузнице. А ты сегодня празднуешь день рождения вместе с Найлом?

Удивившись, что Хьюго помнит об этой дате, Таш покачала головой:

– Он еще в Штатах.

– Ах так… – Хьюго смотрел на алеющий закат: солнце медленно исчезало за высоким холмом.

Таш разглядывала его профиль: прямой нос, упрямый подбородок, длинные ресницы… Она быстро отвернулась.

– Ты ждешь его?

– Нет, уже и не надеюсь, – горько ответила Таш и тут же пожалела, встретив его грустный взгляд.

Несколько минут они ехали молча. Тишину нарушало только одинокое кукование, долетавшее из леса, и фырчанье Брокера.

Когда они въехали на Двенадцать Акров, все звуки смолкли. Таш почувствовала, как ее пробирает дрожь. «Я не хочу выходить замуж за Найла…» – внезапно подумала она.

Таш еле удержалась в седле, осознав, какая опасная мысль пришла ей сейчас в голову. Ладонь машинально подлетела к губам.

Неизвестно, заметил ли ее замешательство Хьюго, но он ничего не сказал, только свистнул чуть отставшему от них терьеру.

Сердце Таш забилось сильнее.

Она посмотрела на чернеющее небо и сказала:

– Страшно возвращаться верхом в такой темноте. Одолжишь мне фонарь?

– Нет. – Хьюго поднял на нее глаза. – Уезжать еще рано – ты же не получила свой подарок.

– Подарок?

– У тебя ведь сегодня день рождения, – рассмеялся он.

– Да, конечно! – Таш определенно нравился новый, милый и приятный, Хьюго.

– В таком случае тебе положен подарок, – сказал он. – Никто не должен остаться без подарка в свой день рождения.

Таш потупилась, вспомнив, что подарок для Хьюго исчез в желудке у Найла.

– Ты не обязан делать мне подарки, – сказала она, – особенно если…

– Если что?

– Если ты узнал про мой день рождения лишь вчера, от Индии.

– Я отлично помню эту дату, – возразил он, взял Брокера под уздцы и направился к конюшне.

И почти сразу в воротах конюшни показался неуклюжий силуэт Микки. У Таш перехватило дыхание.

Серый жеребец спешил ей навстречу, а за ним, улыбаясь, шел Хьюго. Микки споткнулся и наступил хозяину на ногу тяжелым копытом.

– О-о, ты идиот! – взвыл Хьюго.

Микки замер и уставился на него, так и не убрав копыта. На правый глаз ему падала золотистая надпись «С днем рождения!».

Таш испустила радостный вопль. Микки хрипло заржал в ответ и, наконец освободив Хьюго, рванул ей навстречу, опрокинув по пути два ведра и автомобильную шину.

Заметив, что Сноб ревниво поглядывает на Микки и тому может сейчас достаться на орехи, Стефан увел строптивого коня в стойло. Таш не видела перед собой ничего, кроме поздравительной надписи на морде Микки.

– С днем рождения! – Хьюго подошел ближе. Прижимаясь щекой к серой морде коня, Таш пыталась не расплакаться. Прощание с влюбленностью откладывалось на неопределенный срок.

– Ты не можешь просто так отдать мне его, Хьюго, – сказала она, когда Микки наклонился к перевернутому ведру. – Ты заплатил за него десятки тысяч.

– Эта неуклюжая бездарная лошадь – самое неудачное мое приобретение, – признался Хьюго. Микки поднял ведро за ручку и с гордостью повернулся к Таш. – Не понимаю, что ты в нем нашла. Можешь забирать свое сокровище.

– Боже, спасибо! – Таш бросилась к Хьюго.

Он торопливо отступил и поймал ее за руку.

– Это не значит, что я отдаю его просто так, – продолжил он. – Юридически я останусь его хозяином, но ты можешь тренировать Микки и выступать с ним на соревнованиях. Надеюсь, «Мого» будут спонсировать этого чудика. Я рассказывал им про Микки, не упоминая, естественно, про его тупость, и они очень заинтересовались.

– Спасибо тебе большое! – Таш неловко обняла Хьюго. Он закашлялся и отошел в сторону.

– Дженни отведет его в стойло, а я позвоню на скачки, поговорю с секретаршей.

– Черт, я об этом совсем забыл! – Стефан в ужасе уставился на часы.

– Знаю, – Хьюго смерил его взглядом. – Надеюсь, что еще застану ее. А потом пойдем в ресторан. Уже слишком поздно, Таш не может сейчас возвращаться домой. Сноб останется на ночь здесь, поставь его рядом с Микки, Дженни.

Таш закрыла лицо руками, стараясь быть разумной и объективной. Ей казалось, что вся ее жизнь сегодня перевернулась с ног на голову. Раньше свои чувства к Хьюго она объясняла лишь игрой гормонов и воспоминаниями юности, но сейчас, когда пожар в душе разгорелся с новой силой, девушка не могла представить, как сможет дружить с мужчиной, к которому испытывает более глубокие чувства.

Когда Хьюго вернулся, он, казалось, не заметил ее состояния и спросил:

– Ты собираешься в Локингтон-Даун?

Не в силах взглянуть на него, Таш покачала головой:

– Я отказалась от участия. Мы с Найлом в это время будем во Франции.

Наступило молчание. Когда Хьюго снова заговорил, в его голосе появились прежние холодность и надменность:

– Собираетесь в гости к Александре?

– Да.

– София и Бен, кажется, тоже едут.

– Впервые об этом слышу, – рассеянно ответила Таш. Она чувствовала, что хрупкий мир ее радости вот-вот разлетится на кусочки. Ей хотелось, словно напуганной кошке, броситься прочь и забиться под шкаф.

– Бен упомянул об этом вскользь, когда рассказывал, в какую сумму обошлось платье, которое купила тебе на свадьбу София. Бен полагает, что оно дороговато для наряда невесты.

– Зная маму, я в этом сомневаюсь. – Таш закрыла глаза, вспоминая бесчисленные факсы с образцами свадебных нарядов, которыми забросала ее Александра. Чтобы отвязаться от матери и освободить факс для связи с Найлом (если он, конечно, решит выйти на связь), Таш выбрала первое попавшееся.

– Боже, Таш, ты невероятно избалована! – Хьюго мрачно уставился на нее.

Девушка удивленно подняла на него глаза. Несколько минут они обменивались молчаливыми взглядами, как теннисисты упругим мячиком.

– Даже не удосужилась заняться подготовкой к собственной свадьбе. – Его тон был снова холоден. – За малютку все делает мама.

– Не смей так говорить! – взвилась Таш.

– Не будь такой неженкой! Ты получаешь все, что захочешь, стоит только захотеть. Даже лошадь на день рождения.

Она сделала глубокий вдох. Было слышно, как Дженни ругает драчливого Сноба. Таш не отрывала взгляда от Хьюго.

– Если ты считаешь меня такой избалованной, – прошептала она, – то зачем потакаешь мне? В прошлом году ты за бесценок продал мне Горбунка. Ты бесплатно тренируешь меня, нашел спонсора, одолжил спортивное снаряжение, а теперь еще и вернул Микки Рурка. А еще я слышала… – она замолчала, не решаясь продолжить.

– Что? – выдохнул Хьюго.

– Ходят слухи, что моя работа на ферме целиком зависит от тебя. Боже, Хьюго я просто не понимаю, что происходит! Не могу вычислить.

– Ну, если не можешь, – пробормотал он, – я ничего не стану тебе объяснять. – При всей холодности тона Хьюго буквально пожирал ее глазами.

Таш чувствовала себя маленькой и хрупкой, ей было страшно видеть его холодное, злое лицо.

– Я думала… мне казалось, что, может быть, ты поступаешь так потому… что я тебе немножко нравлюсь? – Таш запиналась на каждом слове.

– У Гаса, моего близкого друга, затянулся финансовый кризис, – прозвучал ответ. – Просто я пытаюсь помочь, не ущемляя при этом его гордость.

Ужаснувшись своей наивности, Таш сделала было попытку к бегству, но Хьюго оказался проворен как кошка. Он схватил девушку за локоть и прижался к ее спине.

– Я хочу, чтобы ты уяснила одно, Таш, – он говорил хриплым, срывающимся голосом. – Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя в отсутствие Найла. И клянусь тебе жизнью Бодибилдера, я никогда снова не попытаюсь поцеловать тебя, не спрошу о чувствах ко мне, даже не приближусь.

Вырвавшись, Таш бросилась прочь и налетела на Стефана.

– Где пожар? – нервно рассмеялся он.

– Сжигаем мосты, – горько обронил Хьюго. – Самый красивый из моих мостов.

На следующий день пришло множество открыток. От Найла вестей не было. В тусклом сиянии рассветного солнца Таш поплелась на ферму, где обнаружила, что Хьюго уже привез Сноба и Микки, а обитатели фермы сегодня настроены по отношению к ней на редкость холодно.

– Как мы теперь прокормим этого бестолкового жеребца? – повернулся к ней Гас.

– Хьюго сказал, что это его дело, – улыбнулась Таш.

– Конечно, – проворчал Гас, – и это еще не все его дела.

Таш застыла:

– О чем ты?

Но Гас уже направился в сторону конюшни. Зои в домашнем халате суетилась на кухне. Она тоже была настроена агрессивно.

– Где тебя носило всю ночь? – Она прошествовала мимо Таш с кипой белья, предназначавшегося для стирки. – Мы приготовили праздничный ужин и прождали тебя допоздна. Индия очень расстроилась, она вертелась как белка в колесе, чтобы тебя порадовать.

Таш открыла рот от удивления:

– Но Хьюго позвонил и предупредил, что уже слишком поздно и я не приеду!

– Не лги, Таш. – Зои пошла вверх по лестнице. – Кстати, Найл звонил дважды, чтобы поздравить. Тебе будет приятно узнать, что я наврала ему, будто ты ушла на девичник.

– Зачем? – крикнула Таш, но Зои уже хлопнула дверью.

Днем из школы вернулась Индия. Увидев, как расстроена Таш, девочка моментально ее простила и даже поделилась шоколадным батончиком.

– Найл на самом деле не звонил, – призналась она, думая, что это утешит Таш. – Мама все придумала.

– Зачем? – изумилась Таш.

– Думаю, она чувствует ответственность за него, – предположила Индия. – Ей кажется, что ты им пренебрегаешь.

– Мы оба уделяем недостаточно внимания друг другу, – печально вздохнула Таш.

Прошла еще одна неделя. Найл все не звонил. Понимая, что в последнее время она чаще делит постель со Свеклой, чем с женихом, Таш решила, что пора что-то менять. Теперь она была уверена, что не хочет выходить замуж за Найла. Ей хотелось найти более сильного, надежного и хладнокровного возлюбленного. Она любила Найла всем сердцем и отчаянно скучала по нему, но больше не ждала звонка, да и бессонные ночи, проведенные в слезах и воображаемых разговорах с ним, тоже были позади. Таш теперь мечтала о ком-то, с кем у нее будут общие интересы, общие друзья, общая жизнь. Больше всего на свете ей хотелось быть вместе с Хьюго, но тот дал ей ясно понять, что презирает ее страсть к нему и был так добр только потому, что хотел помочь Гасу выбраться из долговой ямы. Было очевидно, что он до сих пор видит в ней неуклюжую девочку, с которой можно поиграть, чтобы потешить свое самолюбие. Воспоминания о неловких попытках привлечь его внимание преследовали Таш по ночам.

Через десять дней после ее дня рождения пришла огромная, смешная открытка от Найла, к ней прилагалось десять упаковок лака для ногтей, самых невероятных для Великобритании цветов. Вот что было написано в открытке:

Дорогая Таш! С днем рождения!

Возвращаюсь на следующей неделе, так что надень намордник на Репку. («Репку» было зачеркнуто, а сверху нацарапано «Свеклу».) Если верить моей ассистентке, то лак – самая необходимая вещь для любой женщины. Для меня это загадка, но думаю, ты знаешь все эти штучки.

Передай привет Зои. Безнадежно влюбленный в тебя

Найл

Почерк был неровным, и Таш догадалась, что жених был пьян, когда писал это поздравление.

Так как она всегда стригла ногти очень коротко, Таш замазала лаком все стрелки на колготках и ради развлечения раскрасила когти Свеклы в ярко-розовый цвет. Собака выглядела очень стильно, но хорошее настроение к хозяйке не вернулось.

Таш грызло чувство вины. Найл писал, что безнадежно влюблен в нее. Эти строки проделали в ее душе несколько дыр размером с метеор. Изводя себя, она перечитывала письмо снова и снова.

Зои была права: Таш пренебрегала своим женихом. Она не заботилась о Найле, не пыталась дозвониться до него через все часовые пояса. А он, оказывается, так верил в нее! Таш ужасала его любовь, поскольку сейчас ее собственный энтузиазм относительно свадьбы и совместной жизни убывал, как песок, скользящий между пальцев. Будь Найл рядом, ладони, возможно, и удержали бы песок. Но ее жених постоянно куда-то уезжал. Он постоянно играл с Таш в своих героев, но до сих пор любил ее «безнадежно». Ей захотелось умереть от стыда и ненависти к самой себе: ее чувства к Найлу изменились, и она отдавала себе в этом отчет.

Зои была очень тронута тем, что Найл упомянул ее в письме, и спросила Таш, как у него обстоят дела.

– Думаю, он был пьян, когда писал все это, – призналась Таш, вспомнив, как в свой день рождения Хьюго назвал его алкоголиком. Он произнес это с такой же спокойной уверенностью, с какой сказал бы, что Найл – ирландец.

– Господи, Таш, – Зои пришла в отчаяние, – как ты можешь такое говорить?! – Она была в ярости, и Таш отметила про себя, что с Зои становится все трудней и трудней общаться.

Мать позвонила за неделю до их отлета во Францию.

– Вы оба, наверное, ужасно взволнованы?

– Честно говоря, я давно не говорила с Найлом, но думаю, что он очень хочет отдохнуть и повидать вас с Паскалем.

– Я о свадьбе, – засмеялась Александра. – Осталось ведь совсем чуть-чуть, да?

– Да, – вздохнула Таш.