Глава восьмая

Как всегда, проезд от Риджентс-парка к Мэрилибон-Хай-стрит был затруднен, и гудящий поток машин напоминал осиный рой.

Лисетт Нортон пребывала в самом безоблачном настроении. Не подрезая, как обычно, соседние машины и не сигналя без перерыва, она ехала вдоль заснеженного парка и вела приятнейший телефонный разговор со своим менеджером Флавией Уотсон. Новости были просто великолепные. Флавия звонила из Ирландии, где встречалась с популярнейшим на сегодняшний день режиссером Дэвидом Уитоном. Лисетт преследовала Уитона уже несколько недель в надежде, что тот станет режиссером «Двуспальной кровати», но он старательно ее избегал. Дэвиду нравился сценарий, все идеи Лисетт и предложения художника картины, он был полностью согласен с выбором актеров на главные роли. Однако режиссер отказывался подписать контракт до того, как претендент на главную роль будет официально утвержден. А исполнитель этот, в свою очередь, отказывался даже рассматривать контракт, пока не увидит под ним подпись Дэвида. Этим несговорчивым исполнителем был Найл О'Шонесси, и Лисетт знала, что торопить его с решением ни в коем случае нельзя. Найл не был уверен, что поступает правильно, соглашаясь на участие в фильме, продюсером которого является его бывшая жена, несмотря на огромный гонорар, который предложила ему Лисетт, – в три раза больше, чем остальным актерам, и гораздо больше, чем она могла себе позволить. Предложить такую сумму Лисетт смогла, только заключив в последний момент договор с одним популярным желтым изданием. Идея пришла ей в голову после встречи с Салли. Лисетт понимала, что оказывать на Найла давление не в ее интересах. Бывший муж мог просто плюнуть и умчаться в Штаты, где ему предлагали в десять раз больше за работу, которая потребует в три раза меньше сил и времени. Дэвид Уитон был ее козырной картой, и она берегла ее как зеницу ока.

Лисетт уже отчаялась было найти выход из тупика, но тут самоуверенная и нахальная Флавия раскрыла ей страшный секрет. Оказывается, Дэвид был когда-то ее любовником, причем и после расставания сохранил с ней теплые отношения. Лисетт пришла в восторг и немедленно снарядила Флавию в Ирландию, где Уитон снимал несколько эпизодов американского блокбастера. Флавия поначалу сопротивлялась, не желая использовать свои связи, но противостоять Лисетт было сложно. И теперь Флавия сообщила начальнице счастливую весть: Уитон согласился стать режиссером новой картины Лисетт. Начало было положено.

Повернув наконец на нужную ей улицу, Лисетт набрала номер Боба Хадсона и, поймав на себе взгляды приятных молодых людей, разместившихся за столиком фешенебельного кафе, решила, что на этой неделе обязательно в кого-нибудь влюбится.

– Боб, это я. Сделка с журналом «Ура!» заключена и – ты сидишь? – Уитон в деле! Теперь необходимо сообщить об этом Найлу. Позвони мне, как только узнаешь его ответ. Спасибо.

Красная «альфа» свернула на тенистую улочку, где располагался офис, арендованный компанией Лисетт. Она выпрыгнула из автомобиля и, выбросив сигарету, нырнула в здание бизнес-центра.

Люси, секретарь офиса, с радостным выражением лица поджидала ее у дверей.

– Только что звонил Боб Хадсон. Найл дал согласие. Он хочет, чтобы сделка с журналом «Ура!» тоже была отражена в его контракте.

– Найл этого хочет? – Лисетт была поражена.

– Не Найл, а Боб, – поправила Люси. – Он сказал, что хочет просмотреть контракт до того, как его покажут Найлу.

Лисетт улыбнулась и прошла к себе. Она плотно закрыла дверь и закружилась по кабинету. Потом вынула из шкафа бутылку виски «Бушмиллс», налила бокал и выпила его залпом. Знакомый вкус унес ее в прошлое, воспоминания были настолько яркие и живые, что ей показалось – пригубив, она пьет саму сущность Найла.

Лисетт часто представляла, что почувствует, когда узнает, что Найл решил снова жениться. Она ожидала ощутить укол ревности, желание повернуть время вспять, но и подумать не могла, что эта новость приведет ее в такой восторг.

Свадьба Найла пришлась как нельзя кстати для раскрутки ее нового многообещающего фильма.


Когда Таш услышала наконец голос Найла, на нее накатила волна самых противоречивых чувств. Он звонил из Глазго, где шла репетиция новых сцен эпического фильма о кельтах; съемки должны были начаться на следующей неделе.

– Я так по тебе соскучилась, – заплакала она.

– Тихо, тихо, солнышко. Знаю, я очень виноват перед тобой. Ты и не представляешь, сколько у меня здесь дел. Послушай, я не могу говорить долго. Через минуту мы с Минти пойдем на репетицию.

– С Минти? – Таш постаралась придать голосу естественность, но искры ревности уже вспыхнули в ее сердце. Так происходило всегда, когда Найл снимался в новом фильме с новой партнершей, имя которой он еще не упоминал, а Таш уже знала, прочитав сценарий, как будут развиваться отношения их героев. Каждое новое имя снова и снова мелькало в их разговорах, но его значение по окончании фильма лопалось как мыльный пузырь.

– Да, Минти Блайт. Боже, эта девушка такая талантливая! Она заставляет меня краснеть.

Таш надеялась, что краснеть Найла заставляет лишь гениальная игра партнерши. Минти Блайт была изумительно привлекательной актрисой с копной черных волос, идеальной фигурой и взглядом, манящим прямо в спальню. Таш ее терпеть не могла.

– Расскажи, как у тебя дела? – попросил Найл. – Хочу послушать твой дивный голос.

– Мы с Гасом и Пенни ходили вчера в клуб, – сказала Таш, стесняясь своих незначительных новостей. – У Анджело синяк под глазом, говорит, что поскользнулся на кухне, а Дениз весь вечер была тише воды ниже травы. Пенни подумала, что это жена его отколошматила, и послала Гаса за пивом, а заодно посмотреть, есть ли синяки у нее на руках. В итоге Гас теперь тоже ходит с пластырем.

Найл расхохотался как-то уж слишком весело, и Таш подумала, что это реакция на плохо рассказанную шутку. Она никогда не умела смешить так, как это удавалось Найлу.

– Боже, как я хочу к вам. Как там Зои и дети?

– Прекрасно. У Руфуса уже неделю новая девушка, он пригласил ее поужинать на ферму, а она влюбилась в Теда. Руфус расстроен.

– Бедняга! Держу пари, Тед флиртовал с ней весь вечер. Он тот еще жук.

– Не думаю, что Руфус будет очень переживать. У него остались еще две подружки. С одной он целуется на большой перемене, а с другой – после школы. Обе ничего не подозревают. Похоже, парень получит не одну валентинку!

Найл засмеялся.

– А как сама Зои?

– Неплохо. – Таш не хотела рассказывать о сводничестве, задуманном Индией. Она рассчитывала, что все обойдется лишь открыткой. – Послушай, я прочитала один твой сценарий, мне он понравился.

– Да, привет, Минти! Уже иду! – Похоже, Найла отвлекло появление прелестной партнерши. – Какой именно сценарий?

Таш потянулась за толстой папкой.

– «Двуспальная кровать». Он очень забавный.

– Возможно. Это мы обязательно обсудим, обещаю. – Речь Найла была тороплива, очевидно, он желал поскорее завершить разговор. – Не забудь, в субботу мы обедаем с твоей мачехой, зарезервируй столик. Я прилетаю в пятницу ночью.

Таш положила трубку, чувствуя себя совершенно опустошенной. Она представила Найла в шикарном гостиничном номере вместе с Минти. Та, в черном нижнем белье, отложив в сторону сценарий, наверное, разливает шампанское и щебечет что-то типа: «Найл, дорогой, некоторые не понимают, как в нашей профессии важна репетиция. Может, прежде чем читать сценарий, мы немного выпьем? Хочешь, сделаю тебе массаж, ты так напряжен…»

Девушка обняла Свеклу и вдруг рассмеялась: Найл приезжает уже в пятницу! В День святого Валентина! Она увидит его всего через три дня. Какая же она глупая, что ревновала!

Таш отпустила Свеклу, засунула постельное белье в стиральную машину и села мастерить открытку. Если она отправит ее Найлу завтра, то он получит ее в пятницу утром. Это наверняка скрасит ему дорогу из Шотландии до Беркшира.

Наконец обе открытки – для Найла и для Хьюго – были готовы. Таш вложила валентинки в надписанные конверты и запечатала. У них с Индией был договор, что Таш отправит письма с городского главпочтамта, – девочка утверждала, что это собьет Хьюго с толка. То, что деревенские марки ничем не отличаются от городских, не пришло Таш в голову.

Ее до сих пор грызли сомнения, правильно ли она поступает, принимая участие в авантюре. Таш не нравился ни глупый рисунок, изображающий большеглазых пони и щенков Лабрадора, ни высказывание Байрона, которое она спешно откопала в книжке знаменитых цитат: «Это флирт, и тут порока нет».

Она не смогла выполнить просьбу Индии и выбрать что-нибудь более возвышенное из Донна или Йетса. Адресовать такое «что-нибудь» невежественному, бесчувственному и приземленному Хьюго просто не поднималась рука. Таш побрызгала письмо духами «Пламя страсти», которые ей подарила на Рождество София, а вместо имени отправителя поставила знак вопроса.

На открытку для Найла ушло гораздо больше времени. Таш сделала коллаж из своих фотографий, снимков Свеклы и индюка. Фотографии были не слишком хорошего качества. Но когда Таш наклеила их на золотистый лист картона, украсила по краям бумажными цветами и звездами из фольги (их привезли с собой дети Салли) и нарисовала по краям себя, исполняющую танец живота, открытка получилась замечательная, хоть и выполненная немного неряшливо. Таш знала, что Найл оценит ее усилия и придет в полный восторг. Конечно, открытка вызовет только смех, но на романтику и страсть у них останется вся ночь. Таш написала на конверте «лично в руки», «срочно» и «конфиденциально». Обратный адрес она аккуратно вывела на обратной стороне, чтобы Найл сразу обнаружил ее письмо в кипе алых конвертов, которые, без сомнения, пришлют ему на День святого Валентина поклонницы. Таш вспомнила, что в прошлом году у Найла, снимавшегося в приключенческом фильме в Венесуэле, ушла целая неделя на поиски ее неподписанной валентинки среди сотен других.


Утром четырнадцатого февраля Таш оставила Свеклу на ферме Монкрифов и в сопровождении Уэлли отправилась в манеж убирать навоз. Было темно, и мокрые булыжники блестели в свете уличных фонарей. Свет проникал и в конюшню, и от золотых снопов шло сияние, возвращающее ее мысли к Рождеству. На душе у Таш, натянувшей несколько свитеров, три пары колготок под старые джинсы Найла и шерстяную шапку в форме утиной головы, было совсем не благостно. И ругнулась она сквозь зубы, когда Сноб лягнул ее в третий раз, совсем не по-христиански. Таш понимала, что норовистый конь говорит таким образом «доброе утро», но от боли у нее выступили слезы, и она жалела, что Сноб совсем не похож на Горбунка, который обычно нежно целует хозяйку и протягивает ей ведро воды. Этому трюку его научил Тед, и теперь Горбунок с готовностью протягивал ведро всем подряд, а если «дар» не принимали, обливал неблагодарного с головы до ног.

Кристи тоже встала на удивление рано и теперь, выбрав самую легкую работу, разносила по стойлам свежее сено, чтобы лошади могли подкрепиться еще до завтрака.

– Доброе утро, Таш! – крикнула она, потуже обмотав вокруг стройной шеи теплый шарф. – Как себя чувствует Горбунок?

Таш только что водила его гулять по манежу и с радостью сообщила:

– Он уже держит ритм, и дыхание не сбивается.

Горбунок, уставший от вынужденного заточения, больше не строил Таш смешные рожицы и не притворялся мертвым, чтобы привлечь внимание хозяйки. Конь стал отказываться от еды, и теперь Таш подмешивала ему в корм кусочки сахара, тайком от строгого на этот счет Гаса. Бедолага с завистью смотрел, как его собратья целый день проводят в манеже, и Таш во время перерывов, забыв про чай, преисполненная чувства вины, шла навестить его, словно больного родственника. Они оба не могли дождаться разрешения ветеринара Джека Фортескью вернуться к прежнему образу жизни.

– Скоро Хьюго исполняется тридцать лет, будет большая вечеринка, – напомнила Кристи.

– Правда? – Таш ничего не знала про праздник. – И когда же этот счастливый день? – равнодушно спросила она. Тележка вырвалась у нее из рук и чуть не наскочила на Уэлли.

– Двадцать восьмого марта. Ты разве не помнишь?

– Вылетело из головы, – соврала Таш. – Вряд ли я приду: собираюсь в Шотландию, к Найлу. Значит, планируется нечто грандиозное?

– Не то слово. – Даже не думая помочь Таш, Кристи закурила. – Он пригласил почти всех коллег, кучу родственников и множество лондонских друзей. Будет здорово!

Таш быстро подсчитала в уме дни недели и спросила:

– Ричи уже будет здесь? Кристи скривилась:

– Скорее всего.

– Чудесно, – восхитилась Таш, снова загружая свою дурно пахнущую поклажу в тележку. – Наконец-то ты нас познакомишь. Жду не дождусь, когда увижу вас вместе.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Кристи.

Когда они вернулись к завтраку, почта уже пришла. Индия и Руфус в школьной форме поглощали тосты и рассматривали адресованные им валентинки.

– У меня три, – просиял Руфус и, взглянув на озябшую Таш, присвистнул: – Шапка у тебя что надо!

– Спасибо. – Таш опустилась на стул и уставилась на стопку открыток, пришедших Индии. – Боже, это все тебе?

Индия покрылась румянцем:

– Ума не приложу, кто все это прислал.

– У нее целых двенадцать, – позавидовал Руфус.

– Супер! – Кристи рассматривала свои толстые красные конверты. Их было всего три.

Таш с надеждой глянула на оставшиеся письма, хотя знала, что открытка Найла придет на ее адрес. Она испытала беспокойство, увидев новые счета для Пенни и Гаса.

– Маме тоже пришла валентинка. – Руфус кивнул на конверт, лежавший рядом с Таш. – Но ей, похоже, все равно. Сказала, что сначала погуляет с Энид и только потом распечатает. Спорим, она не вернется до отправления школьного автобуса и нам придется терпеть до вечера.

Таш вопросительно посмотрела на Индию, та весело подмигнула ей.

Таш вздохнула, налила себе кофе и подумала: если бы в четырнадцать лет она была похожа на Индию, почтальон сбился бы с ног, таская ей открытки ко Дню всех влюбленных. За всю жизнь Таш получила всего пять валентинок, причем три из них были от матери.

– Смотрите, пришли приглашения от Хьюго! – воскликнула Кристи, отбросив в сторону цветастый конверт с австралийской маркой. – Какие формальности!

Таш медленно пила кофе. Было слышно, что делается на втором этаже. Там Гас, похоже, принимал ванну, а Пенни ругалась на «мерзавца», который опять утащил все ее теплые носки.

– Это все мама виновата. – Индия встала из-за стола и стала собираться в школу. – Она всегда в такую погоду носит по три пары носков и еще сапоги Руфуса. А где мои армейские ботинки?

– Там, где ты их вчера оставила: у камина! – С этими словами Зои появилась на пороге. Бедняжка Энид при виде такой толпы задрожала, юркнула под диван и свернулась там калачиком. Следом вбежала Свекла и, радостно виляя хвостом, бросилась к Таш.

– Она гуляла с нами, – улыбнулась Зои. – Дети, вам уже пора!

– Сначала распечатай конверт, – запротестовал Руфус.

– Хорошо, хорошо. – Зои покорно вздохнула.

Рядом с изображением необыкновенно пушистого котенка с глазами Памелы Андерсон был написан забавный стишок:

Лошадь махнет хвостом,

Невеста букет уронит,

В сердце зажжется огонь,

Горе ее не тронет.

Больше слов не могу найти,

Будь любовью моей, мое имя найди.

– Вот это да! – Руфус был потрясен. – Мама, это так сексуально!

Зои старалась спрятать улыбку. Индия, закрыв лицо руками, тряслась от беззвучного смеха.

– Как интересно, – озадаченно протянула Кристи, – давайте отгадаем, кто это!

Она потянулась за открыткой, но Зои быстро вложила ее в газету.

– Лучше не надо, – сказала она. – Скорее всего, это шутка Гаса. Он бывает так ребячлив!

Зои стала разбирать остальную почту. Кристи недоверчиво стрельнула глазами, но тут же переключилась на очередное приглашение Хьюго.

– Он приглашает абсолютно всех, даже Теда, разве не здорово?

Таш заметила, что для них с Найлом приглашения нет, хотя Хьюго, возможно, послал его к ней домой.

– Пожалуй, я пойду. – Она встала. – Сноб очень нервничал, когда я уходила. Кристи, ты со мной?

Кристи еще любовалась изящными приглашениями.

– Я буду попозже.


После обеда Таш сбежала с работы, притворившись, что должна навести порядок к приезду Найла. На самом деле ей не терпелось проверить почту.

Журнал «Ридерс дайджест» уведомлял Таш, что она прошла первый тур конкурса и предлагал ей купить энциклопедию морской флоры и фауны. Местная топливная компания напоминала, что ее запас почти израсходован, и предлагала приобрести со скидкой новую партию. От матери пришел список лучших свадебных ателье Лондона, которые Таш должна была непременно посетить. Генриетта прислала подтверждение, что они придут в субботу на ужин.

Открытки от Найла, впрочем, как и приглашения от Хьюго, не было.

Последнее огорчило Таш гораздо сильнее. Найл всегда забывал про День святого Валентина, поэтому Таш относилась к его забывчивости философски. У Хьюго же память была великолепная, можно было не сомневаться, что он специально не прислал ей приглашение. Таш была готова его растерзать. Она уже мечтала, как пошлет Хьюго вежливый отказ, где сообщит, что, хотя он, одинокий и никем не любимый, и нуждается в присутствии друзей в свой тридцатый день рождения, она, счастливая невеста, предпочитает оставаться в постели со своим любящим женихом. То, что жених старше Хьюго на шесть лет, Таш упоминать не собиралась.

Дома было холодно, сыро и неуютно. На телефоне светился красный огонек, значит, ей пришло несколько сообщений.

Таш повалилась на диван. Первая мысль, что в сумке у нее две бутылки красного вина, которые дала Зои к приезду Найла, была радостной. Вторая, что она так и не зарезервировала столик для встречи с Генриеттой, заставила девушку вздохнуть, испытав укор совести.

Она подошла к телефону, чтобы позвонить в «Оливковую ветвь», но тут вспомнила про оставленные сообщения и нажала кнопку.

– Привет, Таш, милая, это я, – зажурчал голос Александры. – Ты получила открытку, дорогая? Обещай мне наконец встретиться с модельером, обсудить свадебное платье. Только не абы с кем, хорошо? Позвони мне в выходные… ах да, мы же в Париже! Целую вечность не говорила с тобой. А нам надо столько всего обсудить. Ты ведь завтра встречаешься с Генриеттой? Расскажешь мне потом, о чем вы договорились. Да, я приеду на крестины Генри, София и Бен на меня рассчитывают. Паскаля со мной, к сожалению, не будет, у него столько дел. Так что мы скоро встретимся. Твой отец хочет, чтобы свадьба была в этой ужасной…

Автоответчик, рассчитанный на тридцатисекундные сообщения, прервал восторженный поток слов. Раздался гудок, и Таш услышала глубокий, равнодушный голос, заставивший ее подпрыгнуть.

– Таш, это Хьюго, – он говорил, как всегда, хмуро и отрывисто. – Мне кажется, нам надо поговорить о той… хм… необычной открытке. Позвони мне…

Казалось, Хьюго был удивлен. Таш выругалась. Значит, он узнал ее почерк и технику рисунка, несмотря на все старания изменить их. Черт побери! Ну что ж, придется все рассказать. Не может же она допустить, чтобы Хьюго считал эту валентинку посланием от нее!

Эти мысли прервал голос Найла, звучащий в автоответчике.

– …к сожалению! – Найл, по-видимому, был чем-то расстроен. – Я очень разочарован, солнышко, просто не передать словами. Послушай, мне придется остаться, съемки будут всю ночь и в субботу тоже. Чертов фильм! Это же не мои проблемы. У меня только одна проблема: я не могу приехать к тебе. Это ужасно. Я позвоню попозже, или ты мне сама позвони часа в два-три ночи, если не будешь спать. Я не лягу, буду ждать твоего звонка. Я тебя люблю…

Автоответчик замолчал.

Найл не приедет! Таш заплакала. Она сидела в пустой комнате, чистой пустой комнате, в вазе стояли подснежники, купленные к его приезду. На столе новые свечи ожидали, когда их зажгут. Стопка аудиокассет с их любимыми песнями лежала возле магнитофона: когда бы Найл вошел, полилась бы музыка. Таш купила два сочных куска мяса и свежую сметану. А еще она постирала постельное белье и забрала из химчистки свое сексуальное красное платье.

Таш налила себе бокал вина Зои, жалость к себе превратилась в негодование.

– Ублюдок! – Таш подскочила, вырубила сериал и включила магнитофон. Комнату наполнила мелодичная музыка «Энигмы».

– Ублюдок! Ирландская свинья! Я так старалась!..

Она залпом осушила бокал и взбежала вверх по лестнице. После холодного душа синяки под глазами исчезли и на щеках появился здоровый румянец. Таш надушилась и влезла в красное платье. Оно было ей немного мало, но, раз Найл не приезжает, это не имеет значения: она надевает его для себя!

Слегка дрожавшими руками Таш наложила макияж, спустилась на кухню и поджарила оба куска мяса в немыслимом количестве масла. Стараясь не наступить на вертящуюся под ногами Свеклу, она пошла сменить закончившуюся кассету.

– Значит, кельтское кино? – напевала она. – Ну и не приезжай!

Таш добавила к мясу неровно порезанный чеснок, вино и острый перец. Она не заметила, как Свекла исчезла из кухни – собака лаяла возле входной двери.

Возможно, Таш и насторожилась бы, но полбутылки вина и громкая музыка не позволили ей услышать, как постучали в дверь.

Минуту спустя в дом ворвался свежий ветер. На пороге появился Хьюго.

Таш покачивала бедрами в такт музыке, ничего не замечая. Она перевернула мясо, добавила вина и овощей.

– Таш!

– А? – Она даже не оглянулась, сосредоточенно роясь в холодильнике.

– Таш, с тобой все в порядке?

У нее мороз пробежал по коже. Девушка не понимала, откуда идет холод: из распахнутой наружной двери, из открытого холодильника или от визитера?

Таш медленно выпрямилась, поправила вызывающе задранное платье, убрала со лба влажные пряди волос.

– Что за сюрпризы, Хьюго?! – Она так резко повернулась к нему, что голова у нее на секунду закружилась. – Чем обязана? – Таш понимала, что выглядит сейчас более чем странно, но она была готова на все, чтобы выдворить незваного гостя.

Хьюго смотрел на нее с нескрываемым пренебрежением. Он был все еще в рабочей одежде, а в глазах у него читалась усталость.

– Ты кого-то ждешь? – Он кивнул на мясо, шипящее на сковородке.

– Нет, собираюсь провести тихий вечер в полном одиночестве. – Таш вздрогнула, вспомнив его сообщение на автоответчике, о чем и думать забыла после сокрушительных новостей от Найла. – Послушай, насчет открытки… Это была сумасшедшая идея Индии!

– Ясно. – Он неодобрительно оглядывал комнату. – Это одна из причин, по которой я здесь.

– Меня на самом деле попросили. – Таш чувствовала, что ее речь становится сбивчивой, как всегда, когда она волновалась. – Открытка не от меня. Боже мой, Хьюго, ты мне вовсе не нравишься. Совсем наоборот! Я знаю, вокруг полно женщин, мечтающих затащить тебя в постель. Но я не из их числа. Нет! Как ты мог подумать?

Зазвонил телефон, и Таш, благодаря за этот звонок всех святых, бросилась к нему, оставив обескураженного Хьюго посреди гостиной.

В трубке стоял треск, как будто звонили издалека.

– У меня всего две минуты, чтобы склонить перед тобой колени.

Это был Найл.

– Дорогой, я так рада, что ты позвонил! – Таш торжествующе посмотрела на Хьюго, но тот наливал себе вина и, похоже, совсем не обращал на хозяйку внимания.

– Послушай, прости, что не прилетел. Если тебя это хоть чуточку утешит, знай, что я страдаю безмерно.

– Я тоже, – всхлипнула Таш, – но я все понимаю. У меня сердце разрывается от того, что тебя нет рядом, и как же я ненавижу их всех за то, что они не дают нам быть вместе!

– Ты правда не сердишься на меня?

– Нет, конечно нет! Мне просто очень хочется быть с тобой.

– Пока мы не закончим здесь съемки, ничего обещать не могу. Ориентировочно я приеду в середине марта. Попробую успеть на крестины Генри и, если удастся, возможно, еще выбраться на день рождения к старине Хьюго.

Таш выдохнула:

– Повтори, что ты сказал!

– Я сегодня получил от него приглашение. Поблагодари его, пожалуйста, от моего имени. Очень мило с его стороны послать мне приглашение прямо сюда. Должно быть, он понимает, как мне здесь одиноко. Ах да, солнышко, прости…

– За что? – Таш бросила уничтожающий взгляд на Хьюго, который перевернул подгоравшее мясо и в эту минуту пробовал на вкус кипящий соус.

– Я забыл послать тебе валентинку, – засмеялся Найл. – Ты же меня знаешь, я никогда не научусь делать все вовремя. Так ты меня прощаешь?

– Конечно! – Таш с нарастающим негодованием смотрела, как Хьюго, распробовав соус, стремительно его поглощает, и искренне надеялась, что ему попадется острый перец.

– Я послал тебе цветы, но, боюсь, они придут только через пару дней.

– Не надо было так беспокоиться. – Таш вздохнула, не зная, как убедить любимого, что она ни капельки не сердится. – А ты получил мою открытку?

Найл закашлялся.

– Думаю, да.

– Что значит «думаешь»? – Таш засмеялась, вспоминая свои откровенные фотографии в нижнем белье, том самом, которое он преподнес ей на Рождество. – Если ты еще не вычислил, которое письмо от меня, то на обратной стороне есть адрес.

– Нет, я уже его нашел. – Найл снова закашлялся, похоже, к нему в трейлер кто-то зашел. Когда ее жених снова заговорил, стало ясно, что он спешит. – Таш, это очень милая открытка, уверен, ты вложила в нее всю душу, но я не совсем понял…

– Неблагодарная скотина! – закричала Таш, ее щеки вспыхнули. – Негодяй! А я уверена, что ты неплохо повеселился, когда увидел ее!

– Что с тобой, солнышко? – Найл испугался.

– «Очень милая открытка»! По большей части там моя голая задница! – Таш уже кричала. – Я знаю, чего именно ты не понял! – Слезы струились у нее по лицу. Таш было все равно, что в трех метрах от нее праздно расселся Хьюго, она была в ярости. – Ты не понял, что тебе делать рядом с такой жирной коровой, как я, когда вокруг тебя вьются Минти, Сандра, Джулия, Перди… или как там звали твою последнюю партнершу. Вот что ты подумал!

На другом конце линии наступила тишина. Таш слышала только, как у нее за спиной Хьюго орудует ножом и вилкой, уничтожая жареное мясо. Она боялась посмотреть на него после всего, что Хьюго сейчас услышал.

Найл что-то кому-то говорил, и Таш осенило, что его молчание было вызвано не ее горькими словами, а тем, что кто-то опять зашел в трейлер.

Наконец он снова обратился к Таш.

– Мне действительно надо идти, – прошептал Найл. – Таш, ты меня не поняла. Я просто хотел спросить насчет той цитаты про флирт: что ты имела в виду? Ты про меня и Лисетт, солнышко? Тебе совсем не нужно волноваться по этому поводу.

– Но… – Таш растерялась.

– Я знаю, что она продюсер фильма «Двуспальная кровать», но, солнышко, я почти не буду ее видеть во время съемок! Мне даже разговаривать с ней не о чем, да и не придется. Пойми, на самом деле мое участие в этом фильме только лишний раз доказывает, что она мне совершенно безразлична. Бог мой, Таш, я женюсь на тебе еще до окончания съемок! Нашу свадьбу будут фотографировать для какого-то глянцевого журнала, и мы с тобой получим большой гонорар. А строчка про флирт и порок меня очень задела, солнышко.

Таш постепенно начинала понимать, что натворила.

– Ты получил открытку… с цитатой из Байрона?! – выдохнула она.

– Я получил твою открытку, Таш, – ласково сказал Найл. – Несколько очаровательных пони и цитата про порок и флирт. Я и не думал, что новость про Лисетт так сильно тебя ранит.

– Найл, я не это имела в виду! – Таш раздирали на части стыд и удивление. Она и понятия не имела, что Лисетт продюсер фильма, и это приводило девушку в ужас. Но еще больше ее поразило, что Найл, по всей видимости, был уверен, что все ей давно рассказал.

– Мне пора, солнышко, – его голос звучал тихо, видимо, он уже собирался положить трубку. – Пожалуйста, прошу тебя, не волнуйся, твоя открытка такая трогательная. Я теперь еще сильнее осознал, как ты ранима, я тебя никогда не обижу. Таш, я позвоню попозже из гостиницы, если получится. Люблю тебя.

Пошли короткие гудки.

Таш осторожно опустила трубку, еще раз одернула платье и медленно повернулась к Хьюго, который уже доедал свой кусок мяса.

– Угощайся, – процедила она, с ужасом думая о своей бестолковости. Надо же было так лопухнуться, перепутать поздравления!

– Ох, прости. – Он лениво откинулся в кресле. – Ты правда никого не ждала?

Таш покачала головой.

– Послушай, эта валентинка… – она запнулась. – Понимаешь, произошла ошибка.

– Да? – Похоже, Хьюго немного расслабился, он даже налил хозяйке вина.

Таш пристально смотрела на него. В его глазах ощущался лед, а губы были презрительно поджаты.

– Да, она предназначалась не тебе.

– Понятно. – Похоже, он не слишком-то ей поверил. – Выходит, ему пришла открытка, которую ты собиралась отправить мне?

Таш молча кивнула.

– То есть те интимные фотографии, которые пришли ко мне утренней почтой, предназначались только для его глаз?

Хьюго равнодушно смотрел, как Свекла вертится у его ног.

– Ты, наверное, смеялся надо мной? – сквозь слезы вымолвила Таш.

Хьюго прикусил губу, но ничего не сказал.

– Найл будет сниматься в фильме, – заплакала Таш, – продюсером которого является Лисетт.

– Лисетт – это его бывшая? – заинтересовался Хьюго. Таш кивнула. На душе было паршиво.

– Ну-ну. – Он залпом допил бокал и посмотрел на часы. – Послушай, у меня в восемь встреча. Вообще-то я заскочил отдать тебе… – Хьюго стал шарить в карманах.

– Мою открытку? – в отчаянии прошептала она.

– Нет. – Хьюго вынул что-то из внутреннего кармана и положил на стол.

– Ты мне ее вернешь?

– Посмотрим. Если найду, то верну, но я не уверен, что сохранил. Спасибо за ужин. Мне пора. – Он направился к двери.

Таш, в обтягивающем красном платье, с растрепанными волосами и размазанной тушью, сгорала от унижения, представляя, как Хьюго разглядывает снимки.

– Кстати. – Хьюго повернулся к ней уже возле дверей. – Я попробую что-нибудь узнать для тебя о намерениях Лисетт, если ты этого хочешь.

– Спасибо. – Таш удерживала на лице улыбку, пока за ним не закрылась дверь.

Потом она упала на диван и зарыдала. Девушка задавала себе вопрос: почему она выходит замуж за человека, с которым не виделась с Нового года?

Девушка встала, чтобы подняться в спальню, и заметила на столе карточку, оставленную Хьюго. Это было приглашение на вечеринку в честь его дня рождения. На обороте просто стояло ее имя. Она разорвала карточку в клочки и бросила Свекле оставшийся кусок мяса.

Одиночество и пережитый стыд надломили девушку, и она забылась сном. Ей снилось, что она скачет вслед за Хьюго на очередном соревновании, а тот поворачивается и кричит ей через плечо: «Отстань от меня, сумасшедшая, ты всегда была в меня влюблена!»

Таш подскочила, ее прошиб холодный пот, сердце бешено колотилось в груди. Она вдруг поняла: теперь Хьюго знает, что она посылала ему в этом году открытку ко Дню влюбленных! Пусть не ту, что он получил, но открытка, адресованная ему, действительно существует. Наверное, Хьюго думает, что Таш до сих пор без ума от него, несмотря на то что помолвлена с другим. И у него есть доказательство – открытка, так любовно сделанная ею для Найла!

Таш до рассвета не сомкнула глаз.


– Салли, это я. Он неподалеку?

– Да.

– Черт. Послушай, я договорилась с «Ура!» о том, что они будут снимать свадьбу Найла и Таш! Они платят бешеные деньги, дорогая, этого хватит, чтобы выплатить гонорар Найлу. Его агент, Боб, дал мне согласие. С этим парнем можно иметь дело.

– Лучше не надо! – ахнула Салли. – Существует примета, что любая пара, появившаяся на страницах этого журнала, вскоре распадается. Помнишь, они выпустили большую статью об Элизабет Тейлор и Лэрри Фортенски всего за сутки до их разрыва!

– Не неси чепуху, дорогая. Эта публикация сделает мой фильм чертовски популярным. Я уже подбираю место для первых сцен.

– И когда приступаете к съемкам? – поинтересовалась Салли.

– В мае. Послушай, ты мне не поможешь? Мне как раз требуется ассистент.

– И ты вспомнила обо мне?

– Да, а что в этом удивительного?

– Но у меня нет опыта.

– Ты знаешь меня, знаешь Найла, так что будешь идеальным посредником. Соглашайся, Салли!

– Я подумаю.

– Хорошо, о большем я пока и не прошу. Но не прощу тебя, если откажешься пойти со мной на день рождения к Хьюго Бошомпу.

– Ты приглашена?

– Сама удивляюсь, но это так. Он звонил и просто умолял меня прийти. Может, это действительно странно, но я пойду. Этот парень чертовски обворожителен. Составь мне компанию, ладно?

– Боже мой, Лисетт, – Салли перешла на шепот, испугавшись, что произнесла имя, запрещенное в доме. Однако, похоже, Мэтти не слушал, о чем она говорит. – Ладно, я постараюсь, но мне придется что-то наплести Мэтти.

Загрузка...