До конца туннеля они шли в полной тишине. С каждым шагом становилось всё светлее и светлее. Наконец, Селека могла уже без труда рассмотреть всё, что происходило вокруг. Помимо огромных каменных статуй, изображавших первых мастеров Ордена, на стенах было целое множество прекрасных фресок и изумительных картин, изображавших сражение Добра со Злом, Тьмы со Светом. Первые боги были повсюду. Отвратительные морды Тёмных смотрели на путников своими голодными рубиновыми глазами, Светлые провожали сверканием благородных сапфиров и лазуритов. Рекхар едва сдерживался, чтобы не прихватить с собой какую-нибудь драгоценность, но Аррага одёргивала его всякий раз, когда волколак засматривался на очередной сверкающий камень.
Селека вскрикнула, когда откуда-то донеслось громкое хлопанье крыльев, но Хорс успокоил её, уверенно покачав головой. Опасности не было, и путники продолжали идти вперёд. Но воительница чувствовала, как сердце выпрыгивает из груди. Приторный аромат становился всё более чётким, очевидным. Перед глазами девушки всё плыло, и она шла так, словно её тело больше ей не принадлежало. Селека хотела позвать спутников, но губы не шевелились. Веки опускались, и княжну окутывала непроглядная тьма. Девушка продолжала чувствовать холод воды в ногах, приятный ветерок, ласкавший кожу, но туннель исчез. Вокруг была лишь темнота, как тогда, на мосту, когда на путников набросились кровокрылы. Но летающих тварей тоже не было. Пустота и непроглядная тьма.
Тишину нарушил лёгкий шорох, и Селека, испуганно вздрогнув, схватилась за рукоять своего молота. Прямо напротив её замерло существо, напоминавшее птицу. Перья её были золотыми и испускали яркое свечение. Длинный хвост, похожий на павлиний, образовывал солнечный диск. И лишь только глаза были угольно-чёрными, не отражающими ничего, кроме страха, сокрытого глубоко в душе Селеки. Девушка видела его своими собственными глазами.
- Тебе не место здесь, дитя, - произнёс таинственный голос, который, казалось, доносился отовсюду. Селека испуганно осмотрелась, но не увидела никого, кроме этого золотистого павлина. Он внимательно следил за ней. - Тебе не место здесь.
- Кто вы? - крикнула Селека, запрокидывая голову. Вверху тоже была лишь темнота и бесконечная пустота. К горлу девушки подступил комок, когда она поняла, что не может видеть землю под ногами, но, тем не менее, на чём-то стоит. Голова снова закружилась, вызывая приступ тошноты. Лишь чудом Селека удержалась и подняла на золотого павлина измученный взгляд.
- Что ищешь ты здесь, дитя? - голос исходил именно от него. Княжна изумлённо осмотрела птицу. Это было безумие. Этого не могло существовать.
- Я... я ищу грифонов! - воскликнула Селека. Павлин медленно сложил свой хвост и сделал шаг к Гвайр. Девушка невольно напряглась, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Это всё лишь сон. Это не может существовать на самом деле. Где тогда были Рекхар и Аррага? Где был Хорс?
- Ты зря пришла, - послышался тяжёлый вздох. - Слишком поздно.
- Что поздно? - не поняла его Селека.
- Все твои друзья уже мертвы.
Гвайр вдруг почувствовала, что не может больше стоять, и рухнула на колени. Сердце в груди будто пропустило удар, а потом заколотилось с бешеной скоростью. Мертвы. Нет, нет, этого не могло быть! Это была ложь! Селека не верила в то, что слышала собственными ушами. Но перед глазами замелькали картинки, и девушка воочию увидела мёртвые тела. Трупы, трупы, одни лишь трупы и отвратительные кровокрылы, маячившие высоко в небе. Воительницу захлестнуло отчаяние, хоть она и не понимала, почему с такой готовностью поверила во всё это. Она проделала весь этот путь, чтобы найти грифонов, чтобы спасти Медвежье плато и всех, кто был ей так дорог. Горячие слёзы потекли по слезам. Нет, нет, это всё была ложь. Этого не могло быть.
- Ты лжёшь! - прокричала Селека, запрокидывая голову.
- Свет не может лгать.
Девушка замолчала. Это была правда, Свет никогда не лгал. Но... что же теперь делать ей? Если все её друзья действительно мертвы. Какой смысл продолжать бороться? Грифоны больше не нужны. Кому они помогут? Но Селека почувствовала непреодолимое желание продолжать сопротивление. Пускай, пускай мертвы те, кем дорожила княжна. Это лишь сильнее раззадорило её. Она была паладином, адептом Нового учения. Она приносила клятву защищать всех, кто нуждается в помощи. Она обещала исполнять волю Света.
- Хорошо, - произнесла Селека, поднимая на золотистую птицу решительный взгляд. - Даже если так, мне всё равно нужны грифоны. Они помогут мне победить кровокрылов и тени, что призывает Зинерва в наш мир. Быть может так я смогу хотя бы защитить выживших. Мне не важно, кто они - крестьяне, богачи, торговцы или простые ремесленники. Я адепт Нового учения, я паладин и послушник Света. Я обязана защищать тех, кто нуждается в защите, должна помогать тем, кому необходима помощь. Такова моя цель.
Свет внимательно выслушал её и, кажется, остался доволен. Селека ощутила на своей коже мягкое касание тёплого ветерка. Он успокаивал и придавал уверенности, что её не всё потеряно. В сердце вдруг зародилась надежда, и Гвайр почувствовала, что страх исчез. Она не боялась ни смерти, ни боли, ни тьмы. На душе её было спокойно.
- Паладины должны помогать всем, без исключения, - прошептал Свет, вновь касаясь её кожи тёплым дуновением ветерка. - Ты давала клятву, и я вижу, что ты готова следовать этим путём даже тогда, когда друзей твоих не останется в живых.
Селека вздрогнула и удивлённо посмотрела на золотую птицу. Павлин вновь распахнул свой огромный хвост, и солнечный диск засиял тёплыми успокаивающими переливами.
- Они живы? - с изумлением в голосе выдавила Гвайр, и птица медленно кивнула головой. Ещё никогда прежде княжна Леопардов не чувствовала такой радости. Обхватив ноги, она уткнулась лицом в коленки и заплакала, как маленький ребёнок, но не от горя, а от чистой, светлой радости. Её друзья были живы, целы и невредимы. И она ещё могла им помочь. Свет хотел проверить её, и Селека прошла его испытание. Но тьма не расступалась, и девушка догадалась, что это было лишь начало. Она должна была продолжить бороться.
- Посмотрим, действительно ли ты так верна Свету, как говоришь, - усмехнулась золотистая птица и взмахнула крыльями. Откуда-то со стороны послышался лязг цепей, и Селека интуитивно схватилась за молот. Она ожидала нападения, сердце бешено заколотилось в груди, когда девушка вспомнила, как пленник в Дарме набросился на неё. Но удара не последовало. Тьма расступилась, и молодая княжна увидела человека, закованного в цепи возле огромной скалы. Лицо его было измученным, искажённым гримасой боли и ужаса. Лишь благодаря золотистым доспехам Селека узнала в темноволосом мужчине одного из своих наставников.
- Мастер Кайлас! - изумлённо выдохнула воительница и сделала к нему шаг, но золотистая птица вдруг яростно закричала и захлопала крыльями. Гвайр пришлось отступить назад.
- Не смей подходить к отрёкшемуся, дитя! - воскликнул Свет, не сводя с неё своего пристального взгляда.
- Отрёкшемуся? - Селека не поверила собственным ушам. - Нет, мастер никогда бы не...
- Он предал Свет! Он отвернулся от своего бога, предал свои идеалы и товарищей! Этому человеку нет прощения.
Селека с сомнением осмотрела Тарамира. Паладин казался сейчас таким жалким. Руки его бессильно свисали, прикованные цепями к скале. Доспехи, запятнанные грязью и запёкшейся кровью, больше не сверкали. А ведь когда-то этот человек был для Гвайр олицетворением самого Света, чистоты и порядка. Что же сделала с ним жизнь? Воительница вздрогнула, когда заметила, что губы Кайласа слабо шевельнулись. Он позвал её по имени, но девушка ничего не услышала.
- Что я должна сделать? - Селека обернулась к птице. Свет пристально смотрел на неё немигающим взглядом и, казалось, усмехался. По спине молодой княжны пробежал холодок.
- Убей его.
Всё внутри Селеки разом перевернулось, и девушка едва устояла на подкосившихся ногах. Она изумлённо посмотрела на золотистую птицу, не веря собственным ушам. Должно быть, княжна просто ослышалась. Свет не мог сказать такого. Он был олицетворением чистоты и добра. Ему всегда была противна сама мысль о том, что кого-то нужно убить. И тут сам Свет приказывает Селеке расправиться с человеком. И за что? За то, что тот просто сбился с правильного пути? Отвернулся от бога? Это был тяжёлый грех. Паладин, ступивший на путь Света, терял возможность вернуться к обычной спокойной жизни. Он должен был защищать людей и выполнять приказы своего бога. Но наказанием отрёкшимся было лишь изгнание. Почему же Свет вдруг стал так жесток?
- Это... это безумие! - прошипела Селека и отшатнулась назад. Молот выпал из её рук. - Это безумие! Я не буду этого делать!
- Ты отказываешься подчиняться Свету? - птица склонила голову на бок, и девушка почувствовала на себе испепеляющий взгляд. - Быть может, ты тоже отрёкшаяся?
- Я не отрёкшаяся! - сердце было готово выскочить из её груди. - Я Селека Гвайр, паладин, адепт Нового учения! И я никогда, никогда не буду убивать безоружного человека, даже если он отринул Свет, предал идеалы и своих товарищей! Это неправильно! Паладины не должны так поступать. Свет не должен так поступать!
Она вновь схватилась за молот и направила его на павлина. Птица, изумлённо на неё посмотрев, попятилась назад. Селека же чувствовала, как по телу её разливается невероятная энергия. Ей казалось, что кожа сама начинает истощать лёгкое мерцание, изгонявшее окружавшую её тьму. И это придавало девушке уверенность, что она говорила правду, что истина была на её стороне.
- Важна жизнь каждого существа! - прокричала она.
Свет усмехнулся. Он не испытывал страх перед Селекой, но не рисковал приближаться к ней. Продолжая держаться на почтительном расстоянии, он спокойно и размеренно произнёс:
- Но ты хочешь убить кровокрылов и Корсаков.
Княжна ожидала этого. Опустив молот, она с вызовом посмотрела в глаза золотистой птице и прошипела:
- Они убивают невинных. Они приносят страдания и боль. Зинерва хочет призвать в этот мир Тьму. Я уже чувствую, что Безликие в Сангенуме, они вернулись. И если ничего не предпринять, весь твой драгоценный мир, Свет, сгорит в пламени Тьмы.
- Это не моя война, - он оставался непреклонен. - Бессмертным не позволено вмешиваться.
- Но я и не прошу вмешиваться тебя. Я лишь хочу просить о помощи твоих детей. А они смертны. Все мы смертны. Люди, волколаки, грифоны, драконы. Даже враны. Близятся тёмные времена, и все мы равны перед ликом смерти.
Свет пристально смотрел на неё. Селека чувствовала его сомнение и страх. Даже боги могли бояться. Свет понимал, что если Безликие придут в человеческий мир, всё здесь будет уничтожено. Не останется ничего. Будет лишь непроглядная тьма, как здесь, в этом месте. Не будет ни звуков, ни чувств. Лишь пустота. И больше всего Свет боялся тишины. Он привык к радостному крику своих детей, к писку малышей, что стремились скорее расправить крылья и взмыть высоко к своему деду-Солнцу и старушке-Луне. А если всё это вдруг перестанет существовать - исчезнет и сам Свет.
Цепи, сковывавшие Кайласа Тарамира, вдруг треснули и обратились в прах. Мужчина рухнул на колени и интуитивно подтянул руки к груди. Селека не посмотрела в его сторону. Этот человек отрёкся от своего бога, а Свет даровал ему прощение. Теперь паладин должен был сам решить, как ему быть дальше - скитаться до конца своих дней во Тьме, или же вернуться на истинный путь и замаливать грехи, исполняя волю своих богов.
Золотистая птица распахнула крылья и перелетела ближе к Селеке. Девушка почувствовала жар, исходивший от перьев, что были сотканы из чистого золота, и зажмурилась. Павлин лишь коснулся своей головой её ладони и, кажется, улыбнулся.
- Я признаю, что ты права, дитя, - прошептал Свет, неотрывно следя за ней. - Важна жизнь каждого существа, но я не могу допустить, чтобы страдали невинные. И чтобы Тьма ворвалась в этот мир. Свет обязан сдержать её. Всё должно находиться в равновесии. И если враг твой пошатнул равновесие, заручился поддержкой Безликих, детей Адской Гончей, богам Света не остаётся ничего, кроме как предложить свою помощь вам.
Селека увидела, как расступилась перед ней тьма. Далеко впереди сиял ослепительный свет, манивший девушку к себе. Она слышала голоса, доносившиеся оттуда, и ноги сами несли её к выходу.
"Благодарю тебя, дитя, - шепнул ей на прощание Свет. - Не волнуйся об этом паладине. Я позабочусь, чтобы он сделал правильный выбор. А ты должна идти дальше. Не стремись уничтожать Адскую Гончую. Стремись противопоставить её тёмным сторонам, что почитают твои враги, её же свет. Запомни лишь одно - всегда есть Свет, всегда есть Тьма, но важно знать и середину".
Его последние слова отпечатались в сознании девушки, словно их выжгли раскалённым клеймом. Тьма расступилась, и Селека, распахнув глаза, вновь увидела над собой тёмные корни деревьев, испещрявшие древние горы. Где-то внизу журчала вода, и воительница догадалась, что она снова была в туннеле. Холодный ветерок коснулся её кожи, горевшей, словно в лихорадке. Кто-то держал Гвайр за руку, и княжна не сразу поняла, что это была Аррага. Волчья ведьма выглядела обеспокоенной, губы её часто двигались, что-то произнося. Лишь через какое-то время Селеке удалось понять, что женщина звала её.
- Ты очнулась? - обеспокоенно спросила Аррага, заметив, что девушка перевела на неё свой взгляд. Воительница слабо кивнула головой и попыталась подняться.
- Что произошло?
- Ты внезапно упала, - Хорс сидел рядом на одной из поваленных колонн. - Воды нахлебалась. Наверное, утомилась слишком. Скажи, как давно ты нормально ела?
Селека задумалась. Она и не завтракала-то толком, всего один кусочек мяса, а снаружи уже должен был быть вечер. Но только девушка потеряла сознание не из-за усталости. Она сейчас чувствовала в себе невероятный прилив сил и была готова идти хоть сутки без остановок. Этим троим никогда не понять. Они не встречались со своим богом один на один. Не говорили с ним, как со старым знакомым.
Молодая княжна перевела взгляд на свои руки. Её пальцы слегка дрожали от напряжения, но тело словно было напитано таинственной энергией. Таинственный голос в голове приказывал идти дальше. Её цель была уже совсем близко. Буквально дотянуться рукой. Видение было дано девушке неспроста. Но она не знала, стоит ли рассказывать о нём спутникам. Они всё равно не поймут.
- Я... я просто утомилась, - прошептала Селека. - Давайте продолжим путь.
- Уверена, что сможешь идти? - Рекхар окинул её недоверчивым взглядом и нахмурился. - Могу понести.
Он попытался поднять её на руки, но Гвайр, увернувшись, схватилась за молот. Волколак тут же отступил и оскалился.
- Руки убрал! - крикнула Селека и фыркнула. - Кто кого из нас двоих ещё может понести!
Вскинув нос, девушка уверенно зашагала за Хорсом и усмехнулась, почувствовав на себе удивлённый взгляд Рекхара. Аррага лишь прикрыла рот ладонью, тихо рассмеялась и скользнула следом. Если в Гвайр просыпался её сварливый характер, то с ней действительно всё было в порядке. Волчья ведьма уже давно заметила эту особенность.
Журчание становилось всё громче и громче. Когда путники дошли до конца туннеля, перед ними предстал огромный водопад. Ещё никогда прежде Селека не видела, чтобы с гор срывались такие огромные потоки воды. Да, она часто плавала на кораблях вместе с отцом, с детства знала, что такое океан, бесконечная водная гладь, тянущаяся до самого горизонта. Но это было совсем другое. Необузданная мощь, сила - вот что видела Селека в этом водопаде. Он словно был стражем, охранявшим вход в священное место. А это могло значить лишь одно.
- Логово грифонов за этим водопадом, - Гвайр остановилась и внимательно осмотрелась. Здесь, на небольшой платформе, путники могли не бояться бушующих и бурлящих внизу потоков воды, что уносились далеко по туннелю. Но и пробраться за водопад было невозможно.
- Я знаю, где вход, - произнёс Хорс. Перескочив через бурлящие потоки воды, он подошёл к противоположной стене и провёл пальцами по мокрым камням. Волколаки удивлённо переглянулись. Они не понимали, что пытался найти мальчишка. Но Селека знала - там должен был быть рычаг.
- Нашёл! - крикнул Хорс, когда пальцы его скользнули в небольшое углубление. Это было небольшой круг, вокруг которого были нарисованы разнообразные картинки, изображавшие сражение Тёмных богов и Светлых. И высоко над ними парили две огромные чаши - символ мудрости и равновесия. Хорс попытался провернуть диск сначала в одну сторону, потом в другую, но ничего не происходило. Была лишь тишина.
- Эта штука сломана, смирись, - фыркнул Рекхар и двинулся к противоположному концу платформы. - Идём, поищем другой путь.
- Подождите! - Хорс стиснут зубы и вновь попытался провернуть диск. - Он должен, должен открыть проход!
- Когда здесь в последний раз бывали люди? - Рыжий Пёс приглушённо усмехнулся. - Посмотри вокруг. За сотни лет всё здесь покрылось плесенью. Древние механизмы заржавели. Ничего удивительного, что ты не можешь открыть проход. Говорю же, идём. Здесь должен быть другой путь.
Больше не сказав ни слова, он пошёл обратно. Аррага на мгновение замерла и обернулась. Она с сочувствием посмотрела на Хорса и его отчаянные попытки открыть дверь. Он крутил диск снова и снова, но ничего не происходило. Должно быть, Рекхар был прав. Здесь давно не было людей. Механизмы устарели и заржавели. Но почему-то Селека не хотела уходить.
- Стойте! - крикнула она, и волколаки замерли. Рекхар устало посмотрел на неё.
- Ну что ещё?
Гвайр ловко перескочила через бурлящие потоки воды и подобралась к Хорсу. Он продолжал крутить диск на стене, но отступил, когда девушка легонько толкнула его в бок. Положив пальцы в углубления, Селека осторожно повернула каменный круг.
- Всегда есть Свет, - она прокрутила диск так, чтобы большая стрелка указала на светлых богов, потом перевела на тёмных, - Всегда есть Тьма. Но важно знать и середину.
Едва стрелка на каменном диске указала на две огромные чаши, послышался громкий скрежет, и одна из плит в стене отъехала в сторону. Хорс испуганно отшатнулся в сторону и с недоверием посмотрел на образовавшийся проход. Юноша предпочёл не думать, как этот механизм пришёл в движение, лишь обернулся к Селеке и изумлённо выдохнул:
- Как ты это сделала?
- Я не так проста, как кажусь на первый взгляд, - девушка усмехнулась и вскинула молот на своё плечо. Она вошла в туннель первой, и за ней последовали остальные. Рекхар насупился - ему не нравилось, что в итоге он оказался неправ. Селеке только доставляло удовольствие видеть его хмурое лицо. Наконец-то хоть в чём-то волколак ошибся. Его излишняя самоуверенность уже начинала действовать на нервы.
Вокруг была лишь кромешная темнота, но Селека не боялась оступиться. Она словно уже бывала здесь раньше и знала, куда идти. Уверенно ступая по мокрым каменным плитам, девушка поднималась всё выше. Наконец, впереди забрезжил яркий свет и послышался громкий крик, похожий на птичий. Сердце в груди воительницы замерло, когда она ощутила приторный аромат цветов. Быть может, ей оставалось пройти всего несколько шагов. Пару метров, что превращались в настоящую бесконечность. Нетерпеливо выдохнув, Селека ухватилась за каменный выступ и нырнула в небольшую щель между двумя плитами. Оказавшись внизу, девушка лишилась дара речи и лишь молча уставилась перед собой, не веря собственным глазам. Она не отмерла даже тогда, когда спустились все её товарищи.
- О Свет... - прошептала девушка, едва удержавшись на подкосившихся ногах, - благодарю тебя...
Перед ними была огромная пещера из чистого золота. Колонны, столы, стулья, полы и стены - всё здесь сверкало. В углах были свалены огромные горы драгоценностей, украшений и монет, кубки всевозможных форм и размеров, мечи, щиты, статуэтки и скульптуры. Всё это было из чистого золота или дорогих камней.
- С ума сойти... - пробормотал Рекхар. - Слушай, да на этом можно тысячу раз нажиться!
Аррага зашипела и стукнула брата в плечо. Тот лишь недовольно заворчал и отвернулся, хотя во взгляде его всё ещё продолжало гореть восхищение при виде такого богатства. На всё это золото можно было безбедно жить целые века. Даже императорская сокровищница Воронов не была столь же величественна! Но для Селеки всё это было лишь бесполезными блестяшками. Её главное сокровище тоже было здесь, в этой золотой комнате.
Огромный величественный грифон, сидевший на большом шаре из чистого золота, распахнул крылья и издал громкий крик, от которого волколаки испуганно отпрянули назад. Хорс тоже боялся двинуться с места - одного удара могучего клюва было достаточно, чтобы раскроить человеку череп, не говоря уже об острых когтях. Селека же бесстрашно прошла к грифону и опустилась перед ним на одно колено. Животное внимательно следило за ней.
- Приветствую тебя, о великий грифон! - произнесла воительница, не поднимая взгляд. - Я Селека Гвайр из рода Леопардов, паладин Света и адепт Нового учения. Я пришла молить тебя о помощи, о великий!
Животное медленно склонило свою голову. Гвайр заметила, как напряглась Аррага - она была готова броситься в атаку, если грифон попытается ударить Селеку. Но величественное создание не собиралось причинять боль воину Света. Грифон коснулся своим холодным клювом лба Селеки, и девушка услышала в своей голове отчётливый голос, похожий на перезвон колокольчиков и шёпот молодой листвы.
"Мы ждали тебя. Отец сказал нам".
Селека подняла голову и посмотрела прямо в янтарные глаза грифона.
- Вы поможете нам? - с надеждой спросила она, и величественная птица, распахнув крылья, издала громкий крик. Он эхом пронёсся по пещере, и княжна изумлённо выдохнула, когда со всех сторон вдруг показались другие грифоны. Одни были больше, вторые меньше, перья каких-то были угольно-чёрными, у других горели подобно расплавленному золоту. И их здесь были десятки. Селека не могла поверить собственным глазам.
Бронзовый грифон сложил свои крылья и внимательно посмотрел на девушку.
"Да. Мы поможем".
***
Морской бриз приятно обдавал лицо. Андрас, зажмурившись, стоял на самом краю пирса и улыбался, когда холодные брызги попадали на его кожу. Он чувствовал себя настоящим соколом, который может распахнуть крылья и взмыть высоко в небо, где нет ничего - ни печали, ни тревог. Впрочем, на душе юноши и без того было легко. Ему казалось, что свободнее него нет никого на свете. Он был сам по себе, и никто ему не был указ. Даже император. Даже король, спасший ему жизнь. Андрас был вольной птицей, способной улететь далеко-далеко и оставить всех этих суетящихся и шумных людей внизу, за бархатистыми облаками. Почему-то от этой мысли ему становилось смешно, и Талмэй широко улыбался. Молодому князю нравилось чувствовать холодные капли океана на своей коже, привкус соли во рту. А где-то на горизонте едва виднелся огромный маяк Карлы. Родина была совсем близко - буквально рукой подать. Жаль только, что это не входило в планы Андраса.
Приоткрыв глаз, юноша осмотрел игривое море, что пыталось волнами захлестнуть пирс. Под ногами уже собрались большие лужи, и работники порта старательно вытирали их старыми швабрами, от которых несло похлеще, чем от свинарника. Но Андрас уже давно привык к этому запаху, потому не обращал внимания. Юноша просто наблюдал со стороны за тем, как моряки старательно копошатся вокруг, пытаясь восстановить то, что осталось после пожара в Драмире. Во время осады замка Крысы сожгли корабли Анастасии, и пламя перекинулось на порт. Но теперь стараниями плотников большая часть повреждений была устранена, и суда вновь могли причаливать к пирсу.
"Шакалья пасть" терпеливо ожидала у причала, пока работники заносили на неё множество ящиков и мешков. Это были и продукты, и золото, и оружие, предназначенное для торговли с Фабаром. Ещё несколько мелких судов подготавливались для сопровождения - Ньёр не хотел, чтобы с Марсель и Джакалом что-то случилось по дороге. В конце концов, у Красных берегов ещё оставались верные Анастасии пираты, которые вполне могли напасть на флот. "Шакалья пасть", конечно, без труда могла справиться с несколькими пиратскими судами, но рисковать лишний раз никто не хотел. Княжна Соколов и младший князь Сельвигов были слишком важны, чтобы вот так вот отправлять их в Класт-порт без охраны. Сестра и лучший друг Андраса должны были отправиться в земли Аспидов, чтобы устранить некоторые разногласия между князем Йавалом Касасом и молодым королём после заключения союза. А сам Талмэй оставался здесь.
Внезапный голос заставил Сокола вздрогнуть, и он интуитивно потянулся за оружием. После месяцев заточения юноша больше не расставался со своим мечом. Марсель смеялась, когда замечала, что брат кладёт клинок под подушку. Но Андрас ничего не мог поделать - лишь когда рядом была сталь, он чувствовал себя в безопасности. Однако сейчас тревоги его оказались напрасны. Это не были враги, и уж тем более не были прислужники Анастасии. Последние и вовсе теперь покоились в могилах и не могли навредить молодому князю.
- Уверен, что не хочешь уплыть с ними? - Гайка сидела на старых подгоревших ящиках и подбрасывала короткий кинжал. По спине Андраса пробежал холодок - ему каждый раз казалось, что сейчас женщина промахнётся, и лезвие ударит ей в ладонь.
- У меня есть незаконченные дела здесь, - юноша пожал плечами. - А ты почему остаёшься? Часть Крыс уже переправились в Пастак. Кстати, ты не знаешь, зачем?
- Наш уважаемый король решил посетить столицу, - с откровенным пренебрежением в голосе бросила Афила. Она недолюбливала Ньёра и всех его князей, особенно Хасима Бошефаля, и напоминала об этом всякий раз, когда разговор заходил о молодом короле. - Видать, Крысы должны разведать обстановку, найти возможных заговорщиков и обеспечить Дракону безопасность. Банальная предосторожность.
Андрас понимающе кивнул головой. Будь он королём, то тоже отдал бы приказ прочесать весь город в поиске возможных убийц или шпионов. Латаэнцы могли прятаться за каждым углом, выжидая удачного момента для нападения. Едва ли Фаларны позволят Ньёру так просто забрать себе весь Вэлн. Юг был слишком ценным союзником в войне против Фабара. Если Пеплохват выведет своих людей из этой игры, правила в которой задавали Корсаки, Латаэну придётся нелегко - с новой Империей их будут связывать лишь Залас и Елес. Все остальные границы окажутся закрыты. У Фаларнов и без того было слишком много проблем. Силы Запада крепли, Север подбирался всё ближе и ближе. Андрас чувствовал, что конец войны уже близко. Корсаки начали игру, в которой им самим суждено было проиграть. Лишь только если что-то не пойдёт не так.
Черноволосая женщина лениво потянулась и усмехнулась, отчего шрамы на её лице стали ещё более заметны. Она скрестила ноги и поправила чёрную опушку на плечах, скреплённую красной цепью, как и у всех членов Подполья. На разбойнице сейчас была традиционная для всех Крыс одежда. Правда, таковой она являлась только за счёт цвета. Так что это совершенно не мешало Гайке носить тугой чёрный камзол с красным крестом на животе, и плотно прилегавшие штаны той же расцветки. На ногах её были высокие сапоги на шнуровке, а за спиной развевался рваный смоляной плащ, больше походивший на кусок старой тряпки. Андрас поймал себя на мысли, что эта одежда очень шла Афиле. Не то, что те страшные лохмотья, в которых она ходила при Анастасии.
Сокола пугало странное чувство, возникавшее в груди при общении с этой дикой и опасной женщиной. Должно быть, Джакал чувствовал то же самое, когда рядом находилась Анастасия. Но Гайка была другой, и Талмэй совершенно её не боялся. Эта женщина была ученицей Аякса. А Кайман не брал в своё окружение людей, которым не доверял безоговорочно. Лишь одна Крыса подвела Велиуса - Лизардис. В технике обмана ученик превзошёл учителя, как говорил сам уездный князь Соколов. Он не держал на Гройена зла, а вот Андрас этому светловолосому могучему воину теперь не доверял. Впрочем, кодекс Крыс гласил, что на первом месте всегда работа, и уж потом Подполье - и Лизардис выполнил свою работу, как телохранитель и слуга молодого короля-Дракона. Он не обязан был отчитываться перед Аяксом о планах своего господина.
- Так почему ты здесь, а не с товарищами в Пастаке? - повторил Андрас и вскинул бровь.
- Не хочется, - Афила лениво зевнула и закинула ногу на ногу. Разбойница выглядела сейчас, как дикая кошка, вольная гулять там, где ей вздумается, делать то, что захочется, не беспокоясь о последствиях. Талмэй привык к тому, что все вокруг следуют правилам и всегда обращаются с ним вежливо. Эта женщина действовала по-своему, и это просто выводило Сокола из равновесия.
- Аякс никуда не посылал тебя? - удивился Андрас, не сводя с разбойницы пристального взгляда.
- Нет. Он так и сказал мне: "Делай, что хочешь". И я решила, что не отправлюсь ни в какой Пастак. Я не подписывалась служить этому королю. Он мне никто.
Андрас усмехнулся. Ему тоже хотелось бы не подчиняться Ньёру. Но Пеплохват спас его и Марсель из плена Анастасии, дал крышу над головой, когда мог оставить умирать в той комнате, объятой пламенем. Талмэи всегда следовали зову чести, и сейчас он говорил молодому Соколу, что молодой князь должен отплатить своему другу за помощь. К тому же, им с Марсель необходимо было прийти в себя после всего случившегося. И Джакалу нужно время, чтобы восстановиться после длительной комы. Его правая рука до сих пор оставалась нерабочей, так что юноша нуждался в постоянной помощи, и Марсель не отходила от него ни на шаг.
"Забавно, - подумал Андрас. - Я ведь тоже когда-то так помогал ей, когда пострадала её рука".
Работники порта поспешили к одному из причаливших кораблей. Судя по большому пёстрому флагу с крокодилом, это было судно из Бухты Келестии. Благодаря Гайке Андрас уже хорошо разбирался в местных гербах, хотя продолжал довольно часто путать одних змей с другими. Пожалуй, только кобр с их распахнутым капюшоном и огромных анаконд он узнавал без труда.
- Корабль князя Хапарта? - спросил Андрас, рассматривая герб. Юноша сильно удивился, когда Афила покачала головой. Соскочив с ящиков, женщина подошла к нему и, обхватив за плечи, указала пальцем на развевавшийся пёстрый флаг. Талмэй несколько смутился подобной близости к разбойнице, но быстро взял себя в руки.
- Крокодил изображён на фоне солнечного диска. У Хапарта он на сером полотне с лилией в зубах. Так что это, скорее всего, кто-то из его уездных князей.
- И зачем столько путаницы с гербами? - пробормотал Андрас. - Почему нельзя во всём княжестве использовать один и тот же флаг?
Гайка лишь пожала плечами и усмехнулась. Вернувшись на свои ящики, она некоторое время молчала, буравя Талмэя пристальным взглядом, как голодная кошка. Внезапно женщина снова заговорила:
- А герб Аякса? Я его никогда не видела. Обычно он использует чёрную крысу на красном фоне.
- А-а, это же герб Подполья, - Андрас махнул рукой. - К Аяксу он имеет такое же отношение, как и к тебе, и к Ламии, и к Лизардису, и вообще ко всем Крысам. Личный герб Аякса совсем другой. Кажется, у него изображен аллигатор, а сверху - сокол, распахнувший крылья. Он же мой уездный князь.
Афила задумчиво кивнула головой и вздрогнула, когда на другом конце пирса послышались оживлённые крики. Андрас обернулся и тут же расплылся в широкой улыбке. Джакал и Марсель спешили к своему кораблю. Соколиная княжна вновь была одета в свой привычный костюм, в котором она напоминала Талмэю мальчишку. На шее висел тёмно-зелёный платок, кое-как завязанный сзади - делать узлы одной рукой Марсель было очень трудно. Платье, подаренное Хасимом Бошефалем, княжна вернула обратно князю. Кобра, кажется, был очень удивлён этому поступку. Он впервые видел девушку, что предпочитала потрёпанные штаны и лёгкий поношенный корсет. С виду Марсель выглядела скорее как оборванный деревенский мальчуган с мечом на боку, нежели как благородная княжна, да ещё и волшебница. Но для Андраса она всё равно была особенной. Марсель была ему самым близким и дорогим существом на свете. Когда её не было рядом, он чувствовал себя так, словно его разорвали на две половины. Недаром люди говорили, что между близнецами существует особая связь.
Марсель заметила на другом конце пирса Андраса и, остановившись, улыбнулась ему. Что-то наскоро сказав Джакалу, девушка бросилась навстречу брату. По пути она едва не сшибла нескольких рабочих, и те принялись громко ругаться на вэлнише. Хорошо, что Соколы не понимали этого языка. Марсель буквально бросилась на шею Андрасу и стиснула его в объятиях. Юноша рассмеялся и обнял её за талию.
- Ну, чего ты? - князю казалось, что его сестра сразу вскочит на борт "Шакальей пасти" и даже забудет попрощаться. Но он, как видимо, ошибся.
- Думал, уплыву так просто? - Марсель лукаво улыбнулась и нахмурилась, когда заметила сидевшую рядом Гайку. Разбойнице молодая княжна всё ещё не доверяла. Афила же не обращала на это никакого внимания. Лениво потянувшись, она соскочила с ящиков и куда-то пошла. Андрас не стал её останавливать - сейчас он был полностью сосредоточен на разговоре с сестрой, так что даже не заметил исчезновения Крысы.
- Что, всё-таки остаёшься? - Марсель тяжело вздохнула. В глазах её промелькнула грусть, и Андрас снова обнял сестру. Сердце в его груди сжалось. Ему больше всего хотелось отправиться вместе с Марсель и Джакалом, но у него просто не было выбора.
- Да, ты же знаешь, - пробормотал Андрас.
- Совсем не вижу для этого причин, - девушка фыркнула и сложила руки на груди. Её пристальный взгляд заставлял молодого князя нервничать, словно Марсель могла видеть его насквозь. Но причин для волнения не было - Сокол не собирался ничего скрывать от сестры. У него действительно был повод остаться в Вэлне. Но не в Драмире.
- Я не оставлю Аякса одного с этими Змеями, - Андрас невольно поёжился. - Скандалы, заговоры, дворцовые интриги, убийства, перевороты - когда Крысы были нейтральны, меня совершенно не заботило, с чем там Аякс имеет дело. Но сейчас он выступает на стороне короля, и я не хочу, чтобы из-за Ньёра страдал наш с тобой друг.
- О, а ты, конечно, многим сможешь ему помочь! - воскликнула Марсель и поморщилась. - Смотри, как бы тебя самого не втянули во все эти интриги. И возвращайся скорее в Карлу. Я верю, что Гиэр Калиас справится со всем самостоятельно, но ты Талмэй. И Болотистый край принадлежит тебе, а не одному из твоих уездных князей.
Андрас и так всё это знал. Тяжело вздохнув, он кивнул головой. Ему и самому хотелось вернуться скорее в Болотистый край. Быть может, ему повезёт, и когда Ньёр отправит его на переговоры в Фабар, Талмэй хоть ненадолго окажется в родных стенах Карлы. Но сейчас всё это казалось лишь несбыточной мечтой. Скорее всего, Андрасу придётся отправиться в совершенно другую сторону, к Средиземному порту, где сейчас находились войска Алака.
- А вот тебе бы не следовало выполнять приказы Ньёра, - фыркнул Андрас. - Он наш ровесник. Друг. Товарищ.
- Но, тем не менее, он король.
- Не наш король, - напомнил ей Талмэй. - Мы служим императору.
- Который тоже наш ровесник, друг и товарищ, - Марсель громко рассмеялась и покачала головой. - Такова судьба, брат. Кто-то становится воином, кто-то волшебником, кто-то простым торговцем, а кто-то императором. И мне всё равно, кто эти люди - незнакомцы или мои друзья. Но Ньёр спас нам жизнь. Помочь ему с делами в Класт-порте - это самое малое, что я могу для него сделать. Ровно как и ты. Ты будешь полезнее с нами.
Андрас покачал головой.
- У Ньёра на меня другие планы. Я отправлюсь к Алаку, поговорю с ним по поводу союза с Вэлном... - он сделал небольшую паузу и усмехнулся.
Вздохнув, Марсель снова обняла Андраса, на этот раз нежно. Юноша понимал, что чувствует его сестра. Их двоих словно разрывали на части. Соколам оставалось только надеяться, что разлука их будет недолгой, и они скоро встретятся вновь. Марсель наклонила голову и уткнулась лбом в плечо Талмэя. Андрас же посмотрел на Джакала, оставшегося стоять в стороне, взглядом своим говоря:
"Если что-нибудь с ней случится - я этого не прощу".
Альвиш понял всё без лишних слов и поднял руки в защитном жесте.
"Клянусь, никаких разбойниц!".
Андрас усмехнулся в ответ и отстранился от Марсель.
- Береги себя.
Девушка ещё раз печально улыбнулась ему и, поцеловав брата в щёку, быстро убежала к "Шакальей пасти". Джакал и часть его небольшой команды уже были на борту, и когда княжна присоединилась к ним, начали готовиться к отправлению. Только теперь Андрас заметил исчезновение Гайки и недовольно забормотал. Альвиш и Марсель уплывали, Афила ушла по своим делам. И только Талмэй не знал, чем ему заняться. Возвращаться к Ньёру он не хотел - молодой король непременно решит дать ему какое-то задание, как одному из своих слуг, совершенно забывая о том, что Андрас гость, и не обязан подчиняться правителю чужой страны. Лишний раз ссориться с Пеплохватом тоже в планы Талмэя не входило. Оставался лишь один выход - искать Аякса. Кайман наверняка сейчас был занят, и Сокол мог ему помочь с бумагами и различными документами. Заодно юноша хотел кое о чём попросить своего старого друга...
По Драмиру князь шёл в тишине. Ему было не до копошившихся вокруг, словно муравьи, работников и простых жителей, что теперь были вынуждены отстраивать разрушенные пожаром дома и прилавки. Окружающие тоже не обращали на молодого Сокола никакого внимания. Он был предоставлен самим себе и своим мыслям. Сомнения терзали его сердце. Этой ночью Андрас видел странный сон, который преследовал его до сих пор. Юноше хотелось скорее найти Аякса и рассказать ему об этом. Кайман был не только сильным, но и умным, ему должно было быть известно, что значили такие сны. Они не снились просто так и всегда несли в себе скрытый смысл. Но какой? Этого Талмэй не знал.
Мимо проскользнули несколько Крыс. Заметив Андраса, они на мгновение замерли и удивлённо посмотрели на него. Юноша лишь приветственно кивнул головой. В Подполье его многие знали, но никогда не относились уважительно. Для всех этих наёмников Талмэй был изнеженным мальчишкой, неприученным к сражениям и жестоким боям. Пленение молодого Сокола в Драмире не кем-нибудь, а морской разбойницей, женщиной, ещё больше подорвало его авторитет среди последователей Аякса. Лишь тот факт, что Андрас был лучшим другом и старшим князем Велиуса, уберегало юношу от насмешек. Но разговоры за спиной всё равно были, и Талмэй отчётливо услышал, как зашептались Крысы, мимо которых он прошёл.
- Где Аякс? - крикнул Андрас им, и воины, остановившись, указали ему на ближайший дом. Благодарить их Талмэй не стал - наёмникам было всё равно.
Велиус действительно оказался внутри полуразрушенного, до сих пор пахнувшего гарью дома. Рыжеволосый юноша, как всегда облачённый в свои чёрно-красные одежды, сидел спиной ко входу и старательно разбирал бумаги, которыми был завален весь его стол. Появления Андраса Аякс не заметил и продолжил что-то писать, старательно выводя пером с чернилами символы. Талмэю лишь оставалось удивляться, откуда его старый друг знал столько языков - и фабарский, и вэлниш, и всеобщий, и даже дарамор. Сейчас Кайман, должно быть, разбирал документы, связанные с Вэлном, потому что символы, что выходили из-под его пера, были Андрасу незнакомы. С виду они напоминали множество овалов, кружочков, закорючек с точками, но никак не буквы.
- Приветствую, мой князь, - бросил Аякс через плечо, снова удивляя Сокола. Значит, его появление не осталось незамеченным. Тяжело вздохнув, Талмэй подтащил к себе один из стульев и сел неподалёку от Каймана. Тот продолжал писать, лишь изредка устремляя взор в сторону, чтобы прочесть несколько строк на другой бумаге. В какой-то момент перо в руках Велиуса дрогнуло, и юноша, зарычав, отшвырнул его в сторону.
- Опять переделывать! - он со злостью скомкал листок и выбросил. - В погребальном костре я видел эти документы!
- Не припомню, чтобы у тебя раньше было столько забот, - Андрас посмотрел через плечо Велиуса. Так и есть - все документы на вэлнише. Не мог же Ньёр свалить на Аякса всю работу, что должны были выполнять советники? Ах, да, у него же не было советников, не считая Моррота и Хасима, а у тех своих дел было по горло. - Тебе так нравится выполнять чужую работу?
- Да это вся моя...- Велиус тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. - Поверить не могу, что столько дел навалилось после того, как Подполье согласилось выступить на стороне Дракона. Приходится заново просматривать списки Крыс, искать тех, кто не поддерживает это решение, думать, что с ними делать... Сегодняшним утром мне поступили письма сразу от семи моих последователей - они отказываются подчиняться Ньёру. И я теперь должен решать, выдавать их как предателей, или отпускать на все четыре стороны, как вольных наёмников. Знаешь, не очень-то хочется терять верных людей. Среди них есть и очень хорошие воины.
Андрас понимающе взглянул на своего друга и положил руку ему на плечо. Аякс лишь приглушённо забормотал и взял новый лист, на котором принялся заново выписывать символы, значение которых молодому Соколу было непонятно. К тому же, Талмэй теперь не знал, как начать с Велиусом разговор, ради которого он сюда и пришёл. Новость, которую Андрас хотел поведать Кайману, наверняка разозлит его или заставит нервничать ещё сильнее. Но просто посидеть и помолчать юноша тоже не мог.
- Марсель уже уплыла? - Аякс первый нарушил молчание. Он всё так же не оборачивался к Андрасу, но молодой князь чувствовал, что всё внимание собеседника было устремлено на него. Талмэю вовсе необязательно было видеть глаза друга, чтобы знать, что он внимательно его слушает.
- Только начали загружать вещи на корабль. Марсель выглядит счастливой.
- Если этот Шакал втянет её в какую-то передрягу - я лично доломаю ему вторую руку, - голос Аякса был спокойным, но Андрас знал, что наёмник не шутит. Это было довольно необычно, учитывая, что Велиус намного чаще говорил совершенно несерьёзно.
- О, я в этом и не сомневаюсь, - рассмеялся Андрас и замолчал. В комнате снова повисла гробовая тишина. Чем дольше она длилась, тем сильнее нервничали юноши. Наконец, Кайман отложил в сторону перо и обернулся к соколиному князю. Их взгляды пересеклись, и Талмэй понял, что серьёзного разговора не избежать.
- Ты хотел мне что-то сказать.
- Есть такое, - хмыкнул Андрас, пытаясь подобрать слова. - Просто я тут подумал... Знаешь, мне приснился очень странный сон.
Аякс вскинул бровь. Он ко снам относился скептически, если это, конечно, были не "тёмные видения". Эти грёзы были особенными. Они считались предвестниками дурных времён. Последние тёмные видения снились людям незадолго до падения Империи Ворона. Неужели в истории вновь должно был произойти что-то подобное? Андрасу оставалось лишь надеяться, что он видел простые ночные кошмары. Но они повторялись регулярно, не меняя своей сути. Одно и то же, из ночи в ночь. Аякс понял по взгляду Андраса, что дело серьёзное, и тут же перестал улыбаться.
- И что же ты видел?
Снова тишина. Андрас не решался рассказать о том, что было в тёмном видении. Это было страшно и глупо. Аякс, скорее всего, посчитает его сумасшедшим. Верить в глупые сны, в обычные ночные кошмары - Талмэй почувствовал себя маленьким мальчиком, испугавшимся собственной тени. Но начало разговору уже было положено, и юноша должен был закончить, хотел он этого или нет.
- Темноту. Она была везде. Казалось, даже внутри меня. И тишина. Лишь когда я уже совсем отчаялся, совсем рядом вдруг появились странные фигуры, - Андрас почувствовал, как заколотилось сердце в груди, когда он вспомнил об этом. - Сначала я видел круг. Он крутился, и вокруг него мелькали образы, настолько быстро, что я не мог их различить. Но потом я опустил взгляд вниз и увидел черепа.
- Черепа? - казалось, лицо Аякса уже не могло стать ещё мрачнее. Он поднёс лампу с догорающей свечой ближе, чтобы лучше видеть лицо Андраса. Вместо этого юноша заметил трясущиеся руки Сокола и поспешил протянуть ему бурдюк с вином. Лишь после нескольких глотков Талмэй более-менее пришёл в себя и пробормотал:
- Да, черепа. Большие, маленькие, не всегда человеческие. Ещё там был череп огромной птицы и... дракона.
Аякс поднял на юношу удивлённый взгляд. Лица князей были мрачными. Оба прекрасно понимали, что значил этот сон. Жизнь совершает круг. Только череп птицы и дракона не предвещал ничего хорошего. Тёмное видение служило одновременно напоминанием и предсказанием. Таинственные силы заставляли людей вспоминать то, что давно обратилось в прах, не оставив после себя ничего, видеть, что произойдёт в будущем. Эти два события были тесно связаны между собой.
Пожалуй, только глупец не знал бы эту историю. Не так давно произошло всё это - Аэгон Ворон, император Сангенума, женился на принцессе Вэлна Лань, сестре и возлюбленной Эньяра Чернозубого. Всё это привело к тому, что Таодан убил короля, а Корсаки, воспользовавшись ситуацией, ударили Ворону в спину. Это стало концом одной эпохи и началом новой. И если жизнь действительно совершала круг, то всё живое находилось в серьёзной опасности. Именно поэтому Андрас и решил остаться, чтобы потом отправиться в Фабар по заданию Ньёра. Он должен был заключить союз между двумя странами и защитить своего императора. Жизнь совершает круг - это было предупреждением. Дурным предзнаменованием. И теперь дальнейшая их судьба зависела от того, какое решение примут действующие лица. Если Пеплохват поступит так же, как и Эньяр Чернозубый, всё повторится вновь. Ворон убьёт Дракона, Корсаки убьют Ворона. Сангенум опять погрузится в череду кровавых сражений, и всё, чего добивались князья почти шесть десятилетий, обратится в прах.
А если Ньёр не станет поступать как Эньяр? Он не любил Аньюн, как мужчина любит женщину. Она была его сестрой, родной кровью. К тому же, у Пеплохвата была Ламия, Марьям. Если бы змеиная княжна что-то значила для него, он уже давно добился бы того, чтобы её доставили в Вэлн живой и невредимой. Но Аньюн продолжала быть императрицей, а Ньёр сидел на своём троне из драконьих костей. Тёмное видение служило предупреждением. И исход всего зависел лишь от решения, которое примет Пеплохват и Таодан. Это была их судьба. Единственное, что мог сейчас сделать Андрас - это смягчить обстановку, подготовить Ньёра к этой новости.
"Алак его лучший друг, - подумал Андрас. - Боги, я же не собираюсь убивать Джакала за то, что между ним и Марсель что-то есть? Да я за них обоих рад! Ньёр не дурак. Он не станет вести себя, как безумец".
Аякс бросил мимолётный взгляд на дверь, словно хотел убедиться, что там никого нет. После этого он нагнулся и прошептал Андрасу на ухо:
- Не говори об этом никому. Понял? - Талмэй коротко кивнул головой, и Кайман отстранился. - Что-то ещё?
Андрас снова занервничал. Он старательно избегал этого разговора, но Аякс видел юношу насквозь и знал, что тот хотел поговорить о чём-то очень серьёзном. Талмэй понял, что ему просто необходимо сказать всё прямо сейчас, иначе потом удачного момента может не представиться. Собравшись с мыслями, юноша склонил голову и пробормотал:
- Я тут подумал... - он приглушённо заворчал и продолжил уже громче: - Я хочу помогать тебе.
- Помогай, кто тебе мешает? - фыркнул Аякс, вновь разбирая бумаги. На месте одного сломанного пера уже было другое, большое, белое и красивое. Жаль только, что и ему не суждено прожить достаточно долго. Тяжело вздохнув, Андрас покачал головой:
- Нет, ты не понял. Я говорил в другом смысле.
- И в каком же? - Велиус, казалось, потерял всякий интерес к происходящему, или просто испытывал терпение Андраса. Всё внимание его было устремлено в документы, которыми был завален весь стол. Аякс надеялся разобраться со всеми этими бумагами до заката солнца, потому нетерпеливо поглядывал в сторону Сокола. В любом случае, Талмэй уже не собирался останавливаться. Собравшись с мыслями, он громко выпалил:
- Я хочу помогать тебе, как Крыса. Я хочу быть Крысой.
Перо хрустнуло в пальцах Аякса. Действительно, жизнь его была недолгой. Велиус медленно обернулся к Андрасу. Рыжеволосый юноша был совершенно растерян от подобного заявления и, кажется, не мог подобрать слов, чтобы выразить своё удивление. Лишь через некоторое время он сдавленно пробормотал:
- Ты... ты, должно быть, что-то перепутал. Или я ослышался. Ты хочешь быть Крысой?
- Да, - пожал плечами Андрас. - Что в этом плохого?
- Всё! - неожиданно закричал Аякс, вскакивая со стула. Талмэй невольно отшатнулся назад. - Ты что, серьёзно? Крысой? Боги, Андрас, Крысы - это наёмники! Люди, которые продают собственную честь за деньги. За жалкие золотые монеты! Зачем, зачем тебе это? Ты видел хотя бы одного князя, который занимался бы подобным? - Андрас усмехнулся, и Велиус, поняв, что он имел в виду, недовольно забормотал. - Я - другое дело. Я родился таким. Меня так воспитали. А ты Талмэй. Ты старший князь из благородного дома. Тебе не пристало заниматься такими вещами.
- И, тем не менее, я этого хочу, - Андрас продолжал стоять на своём. - Я уже всё решил. Тебе меня не переубедить. Если не согласишься сам - попрошу помочь Гайку.
Лицо Аякса исказилось в оскале. Он что-то громко прокричал на неизвестном Андрасу языке и отшвырнул в сторону стул. Талмэй вжал голову в плечи и зажмурился, когда по комнате пронёсся оглушительный треск. Юношу пугало, когда кто-то рядом начинал буйствовать. В последний раз такое было в Карле десять лет назад, когда бывшие уездные князья Болотистого края ворвались в тронный зал его отца и схватили всю княжескую семью. Заметив страх Сокола, Велиус замолк и, приглушённо забормотав, отвернулся.
- Прости.
- Да нет, я в полном порядке, - выдавил Андрас, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Когда-то давно у Сокола случались приступы, стоило кому-то повысить на него голос. Сейчас его самообладание было во много раз сильнее, но Аякс едва не достиг грани.
Снова тишина. Талмэю казалось, что он слышит биение собственного сердца. Оба князя не знали, что теперь говорить. Тяжело вздохнув, Аякс присел на стул напротив Андраса и заглянул ему в глаза, словно пытаясь понять, говорил ли он действительно серьёзно. Но Сокол был непреклонен. Он решил во что бы то ни стало стать Крысой, и даже Кайман был не в силах его переубедить.
- Уверен? - вздохнул Велиус, и Андрас кивнул в ответ головой.
- Мне девятнадцать лет. А я ничего не могу сделать. Я не могу помочь собственным друзьям. Я поступил в Академию, чтобы научиться сражаться. И что же? Я проучился там пару месяцев, а потом началась война. И я был вынужден отправиться на кораблях в чужую страну. Я беспомощен, Аякс. Я могу найти себе достойного учителя, но не будет ли лучше, если обучать меня станешь ты? Я не доставлю тебе особых проблем. Клянусь. Если нужно, я готов пройти испытания. Всё что угодно. Умоляю.
Аякс пристально смотрел на Андраса, и юноше казалось, что ему снова откажут. Он уже потерял всякую надежду. Сокол хотел стать настоящим воином, искусно фехтовать. Талмэй завидовал Ньёру, который был способен обращаться сразу с несколькими видами оружия. Андрас должен был стать сильнее.
- Судя по всему, выбора у меня нет, - Велиус тяжело вздохнул. - И нет смысла тебя отговаривать.
Почувствовав надежду, Андрас улыбнулся.
- Так ты согласен?
Кайман усмехнулся. Губы его исказились в оскале, и Талмэй почувствовал страх. Ещё никогда прежде он не видел Аякса таким. Словно Велиус в одно мгновение превратился в хищного, опасного зверя, готового в любой момент броситься в бой. На руках его вздулись вены, словно он собирался атаковать, и Андрас интуитивно потянулся к висевшему на поясе мечу.
- Не боишься? - усмехнулся Аякс, склонив голову на бок. - Как учитель, я опасен. Я могу превратить твою жизнь в настоящий ад.
- Преврати, - усмехнулся Андрас. - Я готов ко всему.
- Ни поблажек, ничего. Настоящие тренировки. Если ты упадёшь, я заставлю тебя подняться. Если у тебя не останется сил, я не пожалею тебя. Если ты что-нибудь себе сломаешь, это не будет оправданием.
Андрас лишь расплылся в широкой улыбке. Аякс вздумал пугать его? Чтож, у него это не получилось. Талмэй уверенно произнёс:
- По рукам.
Аякс лишь тяжело вздохнул и, отвернувшись, вновь принялся перебирать бумаги. Несколько листков он ненавязчиво отодвинул в сторону, и соколиный князь подхватил их. Заглянув в буквы, Талмэй усмехнулся. Фабарский. Не сказав ни слова, юноша взял в руки перо и начал писать. Аякс ему доверял. Это значило лишь одно: Андрас стал Крысой. Он знал, что ему предстоит прожить долгий и опасный путь. И никто не в силах его теперь остановить.
Холодное лезвие оставило на ладони кровавый след, и Андрас вздрогнул. Афила не хотела причинять ему боль и действовала осторожно. Молодой князь знал, что ему придётся проходить посвящение, как и всем Крысам, но не думал, что это будет так волнительно. В комнате не было никого, кроме Аякса и Гайки - Ламия и Лизардис уже уехали вместе с Ньёром в Пастак, потому просто не могли присутствовать на этом странном тайном обряде, секреты которого знали лишь немногие приближённые к верхушке Подполья. Андрасу хотелось бы, чтобы на посвящении присутствовала и Марсель. Но ей было неизвестно о решении Сокола, и юноша даже не знал, поддержала бы она его, или нет. Только ничего уже нельзя было изменить. Ритуальный нож с рукояткой в виде крысьей морды пустил кровь на ладони Талмэя. Посвящение должно было продолжаться, что бы ни случилось.
Аякс протянул небольшую золотую монетку, и три капли крови Сокола упали на её поверхность. Афила сразу же убрала руку Андраса и перевязала его порезанную ладонь чистыми бинтами. Когда разбойница приободряющее коснулась его плеча, юноша выдавил улыбку и тяжело вздохнул. Ещё никогда прежде он не чувствовал такого волнения. Казалось, сердце было готово выскочить из груди. Не было больше привычной светлой рубашки и жилетки, льняных штанов и яркого плаща. Вместо них на Андрасе были чёрно-красные одежды Подполья. И алый крест на его груди словно был выжжен раскалённым клеймом, от которого невозможно было теперь избавиться.
- Клянись на собственной крови действовать лишь во благо Подполья, - произнёс Велиус. Голос его был безразличным, и Андрас на мгновение почувствовал, как по спине пробежал холодок. Но юноша лишь склонил голову и, сжав в ладони окровавленную монету, прошептал:
- Клянусь на собственной крови, что буду действовать лишь во благо Подполья. Что принесу самого себя в жертву, если этого потребуют мои товарищи, мои братья и сёстры по крови.
Гайка одобрительно кивнула. Руки её скользнули куда-то в сторону, и Андрас вздрогнул, заметив, что разбойница потянулась к раскалённому в очаге пруту, на другом конце которого было изображение свернувшейся в кольцо крысы. Вот это было настоящее клеймо - не красный крест на груди, мысли о котором мгновенно обратились в прах. Глубоко вдохнув, Андрас кивнул. Он был готов к этому, обратного пути больше не было.
Гайка, натянув на руки перчатки, взяла в руки раскалённый прут и поднесла его к предплечью Сокола. Юноша отвернулся и стиснул зубы. Крик его так и не вырвался наружу, когда обжигающая сталь коснулась кожи и оставила сильный ожог. Аякс тут же приложил на это место смоченную в холодной воде тряпку, и Талмэй облегчённо выдохнул. Он думал, что боль будет сильнее. Но, как оказалось, достаточно было лишь перетерпеть несколько секунд. В планы Гайки не входило мучить молодого князя, потому она убрала раскалённый прут сразу же, как только на коже остался отчётливый след в виде крысы.
- Кровью и огнём, я нарекаю тебя нашим братом, - прошептал Аякс. Андрас заметил в его глазах сочувствие и усмехнулся. Не нужно было его жалеть. Юноша сам выбрал этот путь, это было его собственное решение. И никакая боль не могла остановить его теперь.
- Я рад теперь называть вас своей семьёй, - усмехнулся Андрас, поднимая на Крыс усталый взгляд. Гайка лишь приглушённо хмыкнула и опустила раскалённый прут в стоявшее рядом ведро с холодной водой. Талмэй вздрогнул, услышав громкое шипение.
- Крысой стал, а шугается, как девчонка, - рассмеялась Гайка и дружелюбно пихнула Андраса в здоровое плечо. Юноша расплылся в широкой улыбке и опустил взгляд, чтобы посмотреть на клеймо. Кожа вокруг покраснела, но молодой князь не чувствовал боли. Словно она отошла на второй план, оставив место невероятному восторгу, кружившему голову и заставлявшему позабыть обо всём на свете.
Аякс протянул Соколу большую кружку с вином.
- Кровью, огнём и вином, - произнёс он, и Андрас осушил кружку до дна. От крепкого, неразбавленного алкоголя юноша невольно сморщился, а потом резко выдохнул и потряс головой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Афила снова рассмеялась, и на этот раз оба князя последовали её примеру. Ещё никогда прежде Андрас не смеялся так легко и беззаботно, словно с новой одеждой, семьёй и клеймом на плече он стал совершенно другим человеком, без прежних страхов и тревог. Хмыкнув, Сокол вновь взял в руки кружку. На этот раз Крысы собирались просто пировать, в своей скромной тихой компании. Андрас почувствовал, словно узы, связывавшие его с Гайкой и Аяксом стали намного крепче. Будто они действительно стали ему семьёй. Братом и сестрой.
***
Сухие ветки треснули под ногами, и Эйд, вздрогнув, внимательно всмотрелся в окружавший его туман. Ветер доносил едва различимый запах добычи, и Камышовый Кот почувствовал, как тело его наполняет нестерпимое желание броситься и растерзать противника в клочья, впиться в него своими зубами и когтями, поддеть на могучие рога и швырнуть на острые прибрежные камни. Из горла донёсся утробный рык, и юноша, обнажив острые волчьи клыки, выглянул из укрытия. Так и есть - добыча была совсем рядом, буквально в нескольких шагах, и ничего не подозревала. Ветер дул Эйду в лицо, и молодой князь не боялся, что юный олень, едва отрастивший прекрасные ветвистые рога, почует его запах.
Ветер донёс и другие ароматы. Совсем близко была вода и Звери, но Траин не боялся их. Они были друзьями? Возможно. Но сейчас было абсолютно всё равно: для Эйда существовала лишь его добыча, и она продолжала мирно пастись на поляне недалеко от укрытия. Нужно было только дождаться удачного момента и атаковать, пронзить добычу зубами, и у стаи этим вечером будет пышная трапеза. Вместе с водой и людьми Камышовый Кот почувствовал и запах братьев. О чём думали эти двое, устраивая засаду в месте, где ветер бьёт им в спину?! Добыча не должна была их почуять! Не должна! Но бог охоты и войны сегодня, кажется, был немилосерден к детям леса. Олень почувствовал присутствие хищников и вскинул голову. Его величественные рога слегка задели низкие ветки деревьев, и животное, испугавшись шороха, бросилось в сторону.
Правый и Левый выскочили из своего укрытия и помчались за оленем. Сила и мощь против ловкости и грации. На мгновение Эйд задумался о том, сколь прекрасно было это величественное животное. Оно изящными скачками уносилось прочь от двух разъярённых хищников, и лишь страх отражался в его широко распахнутых глазах. Вот он, истинный король лесов, великолепный и неуловимый. Всё в нём истощало лёгкость и непокорство. Неудивительно, что на гербе Старолесья был изображён именно прекрасный белый олень с роскошными ветвистыми рогами. Он был символом свободы, чистоты и порядка. Не то, что лисы латаэнцев - хитрость, коварство и предательство.
Олень резко свернул в сторону, и Эйд словно очнулся ото сна. Утробно зарычав, он опустился глубже в своё укрытие. Добыча не должна была заметить присутствие третьего члена стаи. Ветер всё ещё был на стороне охотников и дул в спину убегающему оленю. Он и не подозревал, что помимо двух сарков на поляне мог быть кто-то ещё. И Эйд ждал, высчитывая секунды. Ближе... ближе... ещё чуть-чуть. Юноша уже чувствовал вкус горячей крови на своих зубах. Добыча была уже совсем близко. Ещё мгновение - и всё завертелось с невероятной скоростью. Траин не думал, что делает. Так было проще действовать. Когда телом управляли лишь инстинкты, реакция заметно повышалась. И Камышовый Кот превращался в настоящего зверя, ловкого и осторожного, быстрого и неуловимого. Но вместе с мощью животного у него был человеческий ум, и это не оставляло оленю никаких шансов.
Хруст. Величественное создание почуяло запах Эйда и попыталось остановиться, но сзади донёсся громкий рык сарков. Траин заметил ужас, отразившийся в глазах оленя, когда тот понял, что угодил в ловушку. Отступить - значит попасть в пасть волкам-близнецам, броситься вперёд - умереть от клыков другого. Другого выбора у животного не было. Инстинкты отчаянно кричали ему спасаться любой ценой, но выбраться из засады было невозможно. Был лишь один путь - на волчьи клыки.
Олень продолжал медлить. Когда же Правый подобрался совсем близко, животное вдруг резко развернулось и ударило его могучими рогами в бок. Сарк взвыл и отлетел в сторону, Левый тут же отскочил на безопасное расстояние и оскалился. Олень попытался убежать, но Эйд выпрыгнул из укрытия. Его могучие лапы подняли в воздух столп лёгкого как пыль снега, и Траин попытался схватить добычу за ногу, но животное успело отскочить. Правый к тому времени поднялся на ноги и вновь присоединился к охоте. Олень был окружён. У неё снова оставался только один путь. Траин почувствовал, как затрепетало его сердце в предвкушении скорого кровавого пира. Обнажив острые волчьи клыки, он пригнулся к земле и рванул вперёд. Одним прыжком Эйд настиг оленя и впился ему в плечо. Величественное создание, отчаянно закричав, встало на дыбы, и Траину не удалось удержаться - его отшвырнуло в сторону. Левый попятился назад - ему не хотелось угодить под копыта разъярённому оленю.
Животное вдруг обезумело. Эйд понял это, увидев злость и ненависть в его глазах. Опустив могучие рога, олень помчался на Траина. Правый громко зарычал, но Камышовый Кот сам поднялся на лапы и опустил голову. У него тоже были рога. Огромные, витые, совершенно не такие, как у братьев. Чёрно-бурая шерсть на солнце отдавала кровавым оттенком. Эйд был зверем, сарком, таким же, как Правый и Левый. Но он был сильнее и опаснее их. Он должен был сам победить это величественное создание. Только так Камышовый Кот станет своим в этом лесу, хищником, диким зверем, которого стоит бояться. Олень продолжал мчаться навстречу Эйду, но юноша-волк не испытывал страх. Он знал, что ничего плохого не произойдёт. Чтож, если его план не сработает, братья всё равно помогут ему.
Туман резко расступился. Олень был уже совсем близко, буквально в нескольких шагах. Эйд чувствовал его страх, слышал, как течёт горячая кровь в его жилах, видел безумие в широко распахнутых глазах. Резко прижавшись к земле, Траин подпустил его ближе. Скачок, ещё скачок. Когда олень уже был готов наброситься на Камышового Кота, Эйд бросился вперёд и встретил его своими витыми крепкими рогами. Послышался оглушительный треск, и на мгновение животному удалось оттеснить юношу назад. Но он упёрся в землю всеми четырьмя лапами. Он сильнее. Он мощнее. Он - истинный хозяин этих лесов, а перед ним всего лишь жалкая добыча, которой суждено умереть. Оскалившись, Эйд зарычал и резко дёрнул головой. Оленьи рога хрустнули, не выдержав напора, и в тот же миг Камышовый Кот отшвырнул своего противника назад.
Громкий крик вырвался из горла оленя, и животное, запутавшись в собственных ногах, рухнуло на землю. Его могучие рога сломались и теперь лежали у самых лап Камышового Кота. Величественное создание кричало и корчилось - Эйду удалось пробить его горло, и теперь из раны хлестала кровь, окрашивая снег вокруг в багряно-красный. Олень пытался встать, но старания его были тщетны. Траин лишь стоял над извивающимся в конвульсиях животным и молчал. Правый и Левый обошли его стороной и сели рядом. В глазах обоих не было ничего. Лишь терпение и мудрость. Наконец, Эйд тихо рыкнул, и Правый, бросившись к оленю, вгрызся в его горло. Горячая кровь хлынула в волчью пасть, и Камышовому Коту показалось, что он сам ощутил её вкус. Левый приглушённо заскулил и, дождавшись приказа, тоже набросился на добычу. Эйд лишь устало выдохнул и, бросив последний взгляд на убитого оленя, взобрался на ближайший снежный холм.
Сарки радостно пировали, но Траин их радости не разделял. Было что-то, что заставляло его тревожиться, и на душе было как-то отвратительно... но юноша-волк не понимал причины. Он был гордым хищником, величественным хозяином леса, он победил могучего оленя, и стая его теперь была сыта и довольна. Что же могло его так тревожить? Что такого важного забыл Эйд, что заставляло его теперь оглядываться на величественные ветви Отца-Древа, раскинувшиеся высоко над головой и заслонившие весь небосклон?
Ветер донёс запах, отдалённо напоминавший человеческий. Дитя Солнца, Зверь - Эйд понял это, даже не делая вдоха. Он уже давно привык быть волком, и многое получалось у него чисто автоматически. Так и клыки его неожиданно обнажились, стоило возле холма появиться двум неясным фигурам.
- Видишь? Он всё ещё не узнаёт нас, - произнёс один из Зверей, черноволосый юноша. Эйд чувствовал ненависть к нему, потому когда тот попытался сделать шаг, Камышовый Кот предупреждающе зарычал. Второй Зверь, хрупкая девушка, с сочувствием смотрела на него, и было в её волшебных разноцветных глазах что-то доброе и ласковое.
- Эйд, ты слышишь меня? - позвала она, осторожно подступая к холму, на котором сидел Траин. - Пожалуйста, вернись в свой настоящий облик. Ты нас пугаешь.
Эйд слегка прищурился. Настоящий облик... он уже не помнил, как он выглядел до превращения в того, кем он был сейчас. Человеком? Быть может. Да, его звали Эйдом Траином, у него на гербе был изображён Камышовый Кот, юноша-волк это помнил. Но помнил он и то, что своими собственными руками убил старика, который пытался ему помочь.
- Эйд, пожалуйста, ты уже слишком много времени провёл в этом облике, - продолжала девушка, и голос её жалобно дрожал, отчего что-то в груди Траина сжалось. - Две недели - слишком большой срок для тебя. Ты можешь забыть, кто ты есть на самом деле.
- Прячась за шкурой сарка, ты не убежишь от реальности, - прорычал черноволосый юноша. Когда Эйд зарычал на него, он фыркнул, но всё же отступил назад.
Траин некоторое время молчал, внимательно смотря на Зверей перед собой. Они приходили изо дня в день и просили об одном и том же - чтобы он вернулся, сбросил с себя волчью шкуру и снова стал человеком. Но Эйд боялся. Он не помнил, как стал таким, но в теле сарка ему было лучше. Тревожные мысли не беспокоили его так часто, и разум чаще заполняли инстинкты, ароматы и звуки. Но теперь, когда эти двое Зверей снова пришли, Траин почувствовал, что больше не может находиться в таком облике.
Едва его тело начало изменяться, черноволосая девушка радостно воскликнула и бросилась к нему. Когда волчья шерсть обнажила под собой человеческую кожу, дикарка прикрыла Эйда плащом, чтобы юноша не чувствовал себя неловко без одежды. Едва шкура исчезла, Траин задрожал - в отличие от Зверей, он к холоду не привык, и каждая клеточка его тела пылала от прикосновения к снегу. Хазани протянул ему свёрток с одеждой, и Камышовый Кот поспешил одеться.
- Я уж думал, у тебя совсем крыша поехала, - хмыкнул Зверь. - Но нет, последние мозги у тебя всё же остались.
Эйд недовольно зарычал, но отвечать Хазани не стал. Черноволосый дикарь был прав. Каким же глупым был Траин, посчитав, что за волчьей шкурой сможет спрятаться от реальности, забыть всё то, что с ним произошло. Но теперь воспоминания возвращались. Перед глазами молодого князя снова возник тот момент, когда его пальцы сомкнулись на шее Тиатсаала мёртвой хваткой. Старик пытался остановить Траина, но в результате пал от его же руки. И за что? Чего такого добился Эйд? Он смог уничтожить треклятый камень Безумия? О, юноша искромсал эту глыбу в куски, но это не принесло никаких результатов. Ирэль ошиблась, просчиталась, и полное уничтожение разрушенного святилища лишь только усугубило ситуацию. Безликие вырвались на свободу, и теперь остановить их подобным способом было невозможно. И получается, что Тиатсаал умер зря. Эйд убил его. Убил собственными руками, когда вырвавшееся на свободу Безумие поглотило его разум.
Более-менее придя в себя, юноша посмотрел на свои руки. Они снова были человеческими. Эйд до сих пор не понимал, как получилось так, что он превратился в сарка. Просто в какой-то момент юноша очнулся, и сознание его уже больше не принадлежало человеку. Он скрывался в лесах вместе с братьями, охотился на оленей, по ночам выл на огромную белую луну, едва видневшуюся среди ветвей Отца-Древа. Теперь древний бог был ещё ближе, до него осталось всего несколько дней пути.
- Как я стал Зверем? - пробормотал Эйд. Санера протянула ему бурдюк с вином, и юноша, сделав глоток, поморщился - за две недели, проведённые в шкуре волка, он успел забыть вкус алкоголя.
- Ну, думаю, ты всё-таки не Зверь, - Хазани внимательно его рассматривал, и когда он попытался прикоснуться к руке Эйда, юноша неожиданно зарычал. Волчьи инстинкты всё ещё не отпускали его, так что Траин сейчас не мог точно сказать, был он человеком или сарком. Черноволосый дикарь лишь фыркнул в ответ. - Мы дети Солнца. Мы можем превращаться в зверей и птиц, в зависимости от того, кого нас посвятят при рождении, но способны делать это лишь при свете солнца. Ты же меняешь свой облик вне зависимости от времени суток. К тому же, я не слышал ни об одном Звере, который мог бы принимать облик сарка.
- Сарки - дети Адской Гончей, - напомнила Санера. Она осматривала Эйда и, заметив на его плече небольшой порез от оленьего рога, тут же принялась хлопотать вокруг Траина, нанося мази и прикладывая бинты.
- Значит, я не Зверь, - пробормотал Эйд, - и скорее всего не волколак. Тогда кто я?
Хазани думал недолго.
- Посвящённый.
Это слово уже начинало действовать Траину на нервы, но сейчас оно вполне объясняло внезапно проснувшиеся в юноше способности. Тиатсаал, когда был жив, говорил, что обострившимся нюхом, слухом и зрением у Эйда ничего не закончится, что произойдёт нечто более грандиозное. Жаль, что старик не мог теперь видеть результат. Живой Посвящённый, принимающий облик сарка по своему желанию - это же настоящая находка для учёного и историка! Тиатсаал не упустил бы своей возможности пополнить Кровавый Бестиарий новыми сведениями.
- Пожалуйста, не превращайся в сарка некоторое время, - попросила его Санера, осторожно прикоснувшись рукой к плечу. Эйд удивлённо посмотрел на черноволосую дикарку и почувствовал, как к нему возвращается былое смущение от её общества. Как давно Траин не ощущал простых человеческих эмоций! Теперь они казались ему какими-то неестественными, чужими. По телу пробежала нервная дрожь, и молодой князь почувствовал непреодолимое желание вновь обратиться в сарка и умчаться прочь, в лес, дальше от этих людей и от тревог, что они приносили с собой. Но Эйд удержался.
- Это будет трудно, - хмыкнул он. - Я уже привык к волчьей шкуре.
- Вот поэтому и не превращайся, - Санера выглядела очень обеспокоенной. - Ты можешь потерять свой настоящий облик и навсегда остаться в шкуре сарка. Ты ведь помнишь, зачем ты сюда пришёл?
Эйд кивнул, но Санере этого явно было недостаточно. Поймав на себе её требовательный взгляд, Траин тяжело вздохнул и пробормотал:
- Я явился в эти земли, чтобы защитить своих друзей от приближающейся тьмы. Я поклялся Ирэль, так же известной как Адская Гончая, что остановлю Безликих и освобожу её из-под власти таинственной женщины, возглавляющей Культ Тьмы. Этого достаточно?
- Из тебя вышел бы неплохой оратор, - усмехнулся Хазани, и Эйд удивлённо заметил, что говорить ему стало действительно легче. Раньше Камышовый Кот постоянно запинался, нёс всякую чушь и не мог сконцентрироваться на одном простом предложении. Теперь же сознание Траина словно расширилось. Он не успевал закончить первую фразу, как в мыслях его уже тут же возникала вторая. Общество мудреца Тиатсаала положительно повлияло на молодого князя. Жаль, что всё в итоге закончилось именно так.
- Я убил его? - мрачно спросил Эйд, подняв на Хазани взгляд. Улыбка тут же пропала с лица черноволосого дикаря, и он, тяжело вздохнув, отвернулся.
- Скажем так - его убил не ты, а Безумие, захватившее твой разум и твоё тело. Так тебе будет лучше?
Он сказал это так, чтобы успокоить Траина. Сам Эйд прекрасно понимал, кто действительно виноват в смерти старика. И от этого на его душе становилось ещё противнее. Он не смог остановить Безликих, не помог Ирэль и убил Тиатсаала. Какая вообще польза была от Камышового Кота? Чего он добился? Бесполезный человек, от которого одни только проблемы, и ничего больше. Теперь Траин должен был действовать самостоятельно. Не полагаться на чью-то помощь. Все, кто ему помогают, заканчивают плохо. Эйду не хотелось, чтобы что-то случилось с Санерой. Ну и с Хазани тоже, даже несмотря на то, что у них с Камышовым Котом были весьма натянутые отношения.
- Что намерен делать теперь? - Хазани с интересом его разглядывал, словно совершенно не обращая внимания на то, что перед ним - убийца. От этого Эйду становилось не по себе, и он, нервно передёрнув плечами, поёжился.
- Уничтожение святилища не принесло никаких результатов. Скорее всего, чтобы остановить Безликих, придётся уничтожить саму женщину, которая ими управляет.
- И что же, ты знаешь, где её искать? - удивился черноволосый дикарь. Он, кажется, до сих пор не представлял, насколько сильным стал Камышовый Кот. Ему было известно то, о чём другие никогда бы не догадались. Ирэль делила с ним одно сознание, и её воспоминания были его воспоминаниями, её мысли - его мыслями.
- В Фаргеше, - пробормотал Эйд. - Мне потребуется не один месяц, чтобы до него добраться.
Его слова удивили Хазани. Вскинув брови, черноволосый дикарь устремил вопросительный взгляд на Санеру, но та резко замотала головой. Они некоторое время ещё стояли, просто смотря друг на друга. Траин не прерывал их - понимал, что Звери часто ведут молчаливые разговоры, понимая собеседника всего лишь по глазам. Эйд и сам научился этому, пока был в шкуре сарка. По-другому он общаться с братьями не мог.
Наконец, оба Зверя перестали переговариваться и снова посмотрели на Камышового Кота. Первой заговорила Санера - видимо, решила, что её просьбу Траин выполнит с большей готовностью.
- Если ты отправляешься в Фаргеш... ты не мог бы перед своим уходом встретиться с Отцом-Древом?
Эйд удивился и устремил взгляд на величественное дерево, возвышавшееся над окружающими землями настолько, что его ветви затягивали небо. До самого ствола оставалось ещё несколько дней пути, и молодой князь не знал, отказать ли дикарке в её просьбе. Но... Отец-Древо умирал. Траин помнил, чем грозила гибель древнего бога. Быть может теперь, с теми способностями, что были у Камышового Кота, он смог бы помочь огромному старому дереву? Конечно, у юноши каждый день был на счету - чем раньше он доберётся до Фаргеша, тем быстрее остановит неизвестную женщину...
- Побери тебя тёмные боги, - выругался Эйд, закрывая глаза. - Ты умеешь меня уговаривать.
Санера радостно воскликнула и захлопала в ладоши, словно маленький ребёнок. Траин не сдержал улыбки, но, заметив, как усмехается Хазани, помрачнел. Надо быстрее добираться до Отца-Древа. Ещё неделю общества этого дикаря Эйд не выдержит.
Тяжело вздохнув, юноша обернулся и позвал своих братьев. Правый и Левый к тому времени уже покончили с оленем и, выскочив навстречу Камышовому Коту, приветственно ткнулись ему носами в руки. Молодой князь только сейчас обратил внимание, насколько эти двое стали огромны. В них уже наверняка было больше полутора метров в холке. Настоящие чудовища - огромные, опасные, смертоносные. И Эйд теперь был таким же. Оказавшись рядом с братьями, юноша почувствовал себя уверенней. Ещё раз взглянув на огромное дерево впереди, он покачал головой и отправился в путь.
Ещё никогда прежде Эйд не видел ничего столь величественного, как это дерево. Когда юноша только шёл к нему, оно не казалось таким уж огромным. Но чем ближе молодой князь к нему приближался, тем больше убеждался в том, что не зря Отец-Древо называется древним богом, и не просто так о нём говорят, будто он породил все леса в Сангенуме. Если бы Траину внезапно пришло в голову обойти ствол этого гиганта кругом, ему потребовалось бы на это несколько дней.
Больше всего поражало то, что Звери, жившие у Отца-Древа, использовали его ствол в качестве собственного дома. Они пристраивали к нему лестницы, небольшие деревянные лачужки и домики, которые выстраивались в целые улицы и тянулись высоко-высоко. Даже запрокинув голову, Эйд не мог рассмотреть самые дальние из них. Но отсюда, снизу, Отец-Древо казался ещё более величественным и могучим. При каждом дуновении ветерка его огромные листья где-то там, высоко, начинали громко шуметь, и их мерный шелест словно придавал уверенности каждому, кто жил под кроной древнего бога.
Он сильно изменился с тех пор, когда Эйд видел его в последний раз. Или это их первая встреча? Траин уже давно перестал понимать, где его воспоминания, а где воспоминания Ирэль. Всё смешалось, и они оба словно стали единым целым. Но Отец-Древо, каким видела его Адская Гончая, был совершенно другим. Его листья были сочно-зелёными, а кору не испещряло такое количество морщин. Теперь же для Отца-Древо наступила осень, и он медленно умирал. Сколь ошибался тот, кто считал, что боги бессмертны. Смертны все, и даже Отец-Древо.
Хазани и Санера остались где-то далеко позади. Эйд и не успел заметить, как опередил их. Ноги сами несли его к древнему богу, и спустя какое-то время юноша оказался возле старых, покрытых сетью глубоких морщин корней. Сарки остановились неподалёку и, кажется, не собирались подходить ближе. Они боялись Отца-Древа? Чтож, всё может быть, особенно если учесть, что они оба никогда раньше не видели ничего подобного. Эйд и сам чувствовал себя неуверенно рядом с этим великаном.
- Ждите меня, - шепнул он братьям, после чего сделал шаг к огромным сухим корням.
Юноша не знал, что ему нужно делать. Пытаться говорить с древним богом, как с Ирэль? Тогда, во снах, Адская Гончая заговорила с ним первая. В случае с Отцом-Древом молодой князь понятия не имел, как может говорить дерево. Будет оно отвечать ему шелестом листьев, или же мысленно. А ещё Эйд боялся показаться глупым. Пока он стоял здесь, напротив корней, проходившие мимо Звери удивлённо на него посматривали.
- Хорошо, - попытался успокоить себя Камышовый Кот. Запрокинув голову, он посмотрел на могучее дерево и воскликнул: - Ты слышишь меня, древний бог?
Ответом ему была лишь тишина и шум ветра. Глупо было обращаться к огромному дереву подобным образом. Оно не могло ответить вслух и, скорее всего, не слышало человеческой речи. Или языка, на котором говорил Эйд. Но Камышовый Кот не знал того наречия, каким пользовались Звери или Первые боги, пришедшие в созданные Отцом-Древом земли.
Тяжело вздохнув, Эйд склонил голову. Бесполезно. Даже со своими способностями Посвящённого он не мог заговорить со старым богом. Санера рассказывала, что лишь немногим дан дар понимать Отца-Древа. Должно быть, Траин не входил в их число. Воспоминания Ирэль тоже не помогали молодому князю. Боги всегда говорили между собой несколько иначе, чем простые люди, и Эйд не мог повторить этого. Он был простым человеком, пускай и Посвящённым.
- Я дождусь Санеру и поговорю с ним, - сказал Эйд Правому, который пытался подтолкнуть его руку носом. Сарку что-то не нравилось, но он не мог объяснить. Когда Траин легонько оттолкнул его, зверь зарычал, отошёл к дереву и заскрёб лапами по одному из старых корней, выглядывавших из земли.
- Что ты хочешь, малыш? - непонимающе спросил Камышовый Кот, наблюдая за своим братом. Сарк продолжал скрести лапами по корням и отошёл только тогда, когда Эйд приблизился к нему. Заметив глубокие борозды от волчьих когтей, юноша вздохнул и пробормотал: - Посмотри, что ты наделал. Он и так умирает, а ты ещё больше ему вредишь.
Эйд без задней мысли прикоснулся к сухой коре, на которой остались следы от когтей, и в тот же миг по телу его пронеслась невиданная ранее сила. Юноша испуганно вскрикнул и попытался отступить, но рука его так и осталась лежать на старом корне. Когда Камышовый Кот наклонился, чтобы посмотреть, не прилипла ли ладонь из-за выступившей смолы, он увидел, как по пальцам его, словно по жилкам листьев, текла какая-то зеленоватая светящаяся энергия.
- Что за... - прошептал Эйд и вздрогнул, когда ощутил, что в мыслях его появился кто-то чужой. Молодой князь замер и медленно поднял взгляд на величественное дерево.
"Ты... не Ирэль, - прошелестел голос в его мыслях. - Хотя энергия твоя похожа на неё. Что ты такое?"
Эйд никогда прежде не слышал ничего подобного. Этот скрипучий голос, наполненный мудростью всего Сангенума, эхом разносился в его голове, словно по пустой пещере, повторялся снова и снова, словно заставляя не медлить с ответом. Расплывшись в восхищённой улыбке, Камышовый Кот задрал голову вверх.
- О боги... Я действительно слышу тебя! Ты... ты ведь Отец-Древо?
Листья наверху тихо зашумели.
"Отец-Древо... Да, так она меня называла. Теперь я чувствую, - его голос стал несколько мягче. - Ты её Посвящённый?"
Эйд отрывисто кивнул головой, а когда понял, что старый бог не может его видеть, повторил своё согласие вслух. Ответом ему послужил громкий шелест листьев и треск веток где-то высоко. Казалось, будто Отец-Древо... смеётся? На мгновение Траину стало жутко. Он и представить себе не мог, что деревья могут смеяться, особенно таким странным образом. Но от смеха древнего бога молодому князю стало спокойнее, и Эйд сам не сдержал широкой улыбки. Словно он впервые за столько лет встретился с давно потерянным другом. С Отцом-Древом его связывало очень многое... точнее, связывало Ирэль. Траин впервые встречался со старым богом.
"Давно я не видел Посвящённых малышки Ирэль, - прошелестел Отец-Древо. - Я помню её ещё совсем крохой. Она резвилась в тени моих листьев со своими братьями и сестрой. Ах, те далёкие чудесные времена. Жаль, ты не застал их".
- Я помню их, - неожиданно для самого себя сказал Эйд и, почувствовав удивление старого бога, улыбнулся: - Я помню всё, что помнит Ирэль. Она была бы рада поговорить с тобой сейчас, но у неё осталось слишком мало сил. Безликие истощают её.
Старое дерево громко зашумело в ответ, и сорвавшиеся сверху огромные золотистые листья пронеслись над деревней Зверей, после чего скрылись где-то далеко-далеко. Эйд тяжело вздохнул. Он чувствовал боль древнего бога и понимал, что тот не протянет долго. Это была даже не осень - а зима. Закат жизни могучего Отца, чьи корни уходили глубоко под землю к самому её центру, а огромные ветви неустанно хранили Старолесье множество веков подряд.
"Я умираю, - тихо прошептал древний бог. - Жаль. Я тоже хотел бы поговорить с ней в последний раз. Моя малышка Ирэль... Моя кора до сих пор хранит на себе шрамы той далёкой битвы. Я пытался защитить её от Чёрного Леопарда и Синей Змеи, но не смог. Это я виновен в том, что Первые боги пали".
Эйд промолчал в ответ. Он мало что знал о Битве Девяти и не мог судить Отца-Древа. Ведь сам ещё совсем недавно чтил совсем иных богов. Что бы сказал старый князь Камышовый Кот, узнав, что его сын поклоняется Первым? Это привело бы его в ярость. Старший Траин считал Чёрного Леопарда своим покровителем, а Эйд - убийцей и чудовищем.
Выпрямившись, молодой князь поднял голову и посмотрел в самую гущу золотистой кроны старого бога.
- Что будет, если ты умрёшь?
Отец-Древо задумался. Видимо, он никогда не размышлял над этим раньше, и вопрос Эйда застал его врасплох. Или старый бог уже начинал забывать то, о чём думал когда-то. Он напоминал Траину дряхлого старика, готового вот-вот спокойно отойти в мир иной, забыв обо всех тревогах и сомнениях.
"Если я умру... - повторил древний бог задумчиво. - Ты боишься, что это место перестанет существовать?"
Эйд отрывисто кивнул головой и, снова вспомнив, что Отец-Древо не может его видеть, повторил согласие вслух. Юноша чувствовал, как от напряжения у него дрожат руки, а ладонь, лежавшая на старом сухом корне, вся вспотела.
"Всё в этом мире рождается и умирает, - казалось, Отец-Древо улыбнулся. Эйд не мог знать этого наверняка, но почувствовал, как энергия, протекавшая по его руке, стала заметно теплее. - И боги смертны. Но мы способны возрождаться. Через год, десять, сотни или тысячи лет. Я был не первым и не буду последним. Моя нынешняя жизнь подходит к концу, и мои дети продолжат жить без меня. А я... должен искать себе новое пристанище".
- Новое пристанище? - Эйд не совсем понял, что имел в виду старый бог. Рука юноши неожиданно вспыхнула от энергии древа, и перед глазами Траина замелькали сотни, тысячи образов. Сперва он не мог понять, что происходит - настолько всё было спутано, ярко и быстро. Словно древний долго не мог собраться с мыслями и сосредоточиться. Но вот образы стали плавне, и Эйд почувствовал, словно он летит куда-то.
Старолесье осталось далеко позади, и Траин, удивлённо проводив его, вновь устремил взгляд вперёд. Поля сменялись лесами, леса степями и реками. Вот промелькнула знакомая башня Академии и покрытые снегами крыши Гарнизона, а за ним и Ледолесье. Эйд невольно вспомнил, как обнаружил на старом дереве убитую волколаком Анитру, и как долго потом её бледное лицо преследовало его в ночных кошмарах. За Ледолесьем взору молодого князя предстала сверкающая Беланора и мрачный, покрытый степями Вастель, где когда-то была передовая. Там Траин в последний раз видел Ньёра, Джакала и молодых Соколов. Что с ними было теперь? Живы ли они?
"Твои друзья живы, - прошелестел голос Отца-Древа, и Эйд облегчённо выдохнул. - Я способен видеть везде, где растут мои дети. Я знаю всё, что происходит в Сангенуме. Твой друг, которого зовут Ньёр, сейчас правит на Юге. Он собирает огромное войско, чтобы дать отпор Корсакам".
Траин громко рассмеялся и почувствовал, как выступили слёзы на его глазах. Они с Алаком долгое время не могли смириться со смертью Ньёра, несмотря на то, что все вокруг утверждали, что Пеплохват не мог выжить в битве при Биарге. Но теперь Камышовый Кот знал наверняка, что Змей жив. И не просто жив, а стал королём и идёт на Корсаков. Если он объединится с Алаком, врагу не устоять.
Между тем молодой князь продолжал лететь. Земли Вастеля прервались огромной тёмной рекой, что уныло тянулась с самого севера на юг, разделяя континент на две части. Эйд пролетел над Чёрной Гранью и устремил взгляд дальше. В какой-то момент он вдруг увидел синие знамёна и охнул, когда понял, что на них сверкают золотые вороны Таоданов. Алак! Это было войско Алака! Он был здесь, за Чёрной Гранью, в землях Заласа, живой и невредимый! Эйду хотелось прыгать от счастья. Он так давно не видел друга! Но Отец-Древо продолжал нести его дальше, и вот вороний лагерь стал отдаляться. Камышовый Кот с разочарованием проводил его взглядом и, обернувшись, вновь посмотрел вперёд.
"Что это?" - изумлённо спросил Эйд, когда Отец-Древо остановился. Перед молодым князем был огромный тёмный замок, от которого исходила странная, отдалённо знакомая Траину энергия. Но юноша не мог понять, где он оказался. Это были земли Псов, но что именно?
"Фаргеш".
Юноша едва не потерял дар речи. Замок Фаларнов! Боги, неужели Отец-Древо под "новым пристанищем" имел в виду именно эти земли?
"Ты безумен... - прошептал Эйд. - Как ты попадёшь в Фаргеш? Это... это невозможно".
"Я - не попаду. Мои потомки - да".
Замок резко пропал, и Эйд, распахнув глаза, понял, что снова стоит напротив древнего бога в Старолесье. Тяжело дыша, юноша огляделся по сторонам. Под ногами была та же земля, что и раньше, листья шумели вверху и трещали ветви. Отец-Древо смеялся. Его забавляла реакция молодого князя. Камышовый Кот хотел было снова спросить, что же имел в виду древний бог, когда сказал "потомки", но вдруг почувствовал, что во второй его руке что-то лежало. Подняв зажатый кулак, Эйд осторожно раскрыл его и почувствовал, как сердце в груди бешено заколотилось.
На ладони лежали большие, гладкие зелёные семена.
"Отправляйся на восток, маленький Посвящённый, - прошелестел Отец-Древо спокойно и величественно. - Найди своего друзей за Чёрной Гранью. В миг, когда падут Корсаки, и Фаргеш будет возвращён в Империю, найди там старый умирающий лес. Посади мои семена в землю и взрасти новую рощу. Когда-то давно это сделала Ирэль - вынесла моих потомков за пределы Старолесья и вырастила чудесные сады, рощи и леса по всему Сангенуму. Теперь настало твоё время".
- А ты умрёшь? - Эйд почувствовал, как дрогнул его голос. Ему до сих пор с трудом давались слова после всего увиденного.
"Я умру, - согласился древний бог. - Но одно из этих семян станет новым Отцом. Новым богом. Мы умираем и возрождаемся вновь. Такова наша жизнь, и это нельзя изменить".
Эйд внимательно посмотрел на семена в своей руке и, кивнув, ссыпал их себе в карман на груди. Юноша почувствовал огромную ответственность за каждое семечко и не мог позволить, чтобы хоть одно из них пропало. Рождение нового Отца-Древа теперь зависело от него, Посвящённого.
- Клянусь, - прошептал Траин, - что сохраню их. Засыпай спокойно, старый бог. Ты сделал всё, чтобы защитить своих детей.
Отец-Древо зашелестел ему в ответ, и Эйд, убрав руку от корней, ещё раз посмотрел в его редеющую жёлтую крону. На душе было тревожно. Скорбела и Ирэль.
"Засыпай спокойно..."
***
Алак проснулся от того, что Грозохвост настойчиво толкал его своим сильным клювом в плечо. Открыв заспанные глаза, юноша зевнул и с трудом рассмотрел врана в темноте, царившей вокруг. Птица выглядела обеспокоенной, взволнованной и, кажется, даже испуганной. Молодой император сел в постели, откинув в сторону шкуру, которой он укрывался. Всё его тело горело, на лбу выступил холодный пот. Алак вытер его тыльной стороной ладони.
- Я опять кричал?
Грозохвост обеспокоенно посмотрел на него и положил свою могучую голову ему на колени. Тяжело вздохнув, юноша потрепал друга по крепкой мускулистой шее и закрыл глаза. Мысли все перепутались, в висках пульсировало. Алак хотел было потянуться за чашкой, стоявшей неподалёку - сочный нектар из солнцеплода успокаивал и помогал лучше уснуть. Но юноша передумал. Сон, который он видел, был не простым кошмаром. Это видение повторялось снова и снова, словно Алак должен был увидеть в нём что-то важное. Если бы только дурные сны не мешали Таодану спать. Он и без того чувствовал слабость после последних сражений. Рана, нанесённая Югеном, до сих пор болела, каждый раз напоминая о себе. Юноша стиснул зубы и обхватил голову руками. Молодой император всё ещё не мог поверить в то, что его предал человек, которому он доверял больше, чем всем остальным. Роялд стал для Алака вторым отцом. И теперь это предательство раздирало Ворону сердце. Лишь в тот день, когда Юген показал своё истинное лицо, Таодан понял, почему его мать никогда не доверяла этому человеку. А он наивно думал, что это сказывается шакалья кровь...
"Юген был одержим тьмой", - сказала Алаку в тот день его молодая жена. Ворон не понял, что она имела в виду, но Аньюн выглядела взволнованной. Тот факт, что их предал столь близкий человек, сильно беспокоил её. Девушка даже некоторое время скрывалась, стараясь не попадаться на глаза Алаку и его янгулам.
Она вернулась в лагерь в тот момент, когда прилетела птица. И они оба принесли с собой вести, пускай и совершенно разные. Этого большого чёрного ворона Алак узнал сразу же - юноша несколько раз помогал мастеру птичьей башни в Гарнизоне. Дрожащими руками молодой император взял письмо и начал читать. Строки как всегда были ровными, буквы идеально выведенными, с изящными хвостами. В детстве Рафаар помогал отцу в библиотеке, потому научился писать красивым, каллиграфическим почерком. Не то, что некоторые командиры, письма которых едва ли можно было разобрать, словно сам процесс написания был доверен деревенской курице. Новости, присланные Рафааром, были хорошими. Север желал заключить с Фабаром союз. От такого предложения невозможно было отказаться. Медведи и Волки были прекрасными союзниками и товарищами, особенно если учесть, что их владения располагались так, что в случае необходимости северяне могли атаковать Фаларнов в спину. Алак только взглянул на письмо, и в голове его тут же завертелись десятки, сотни разнообразных ходов. Да, достаточно только отвлечь внимание Корсаков на себя, чтобы Медвежье плато смогло перейти в контрнаступление. Но латаэнцы могут попытаться бежать через Матул в южные княжества. Вэлн давно уже не участвовал во всеобщей войне, и нарушать это негласное перемирие и вторгаться в чужие земли Алак не собирался. А если поступить наоборот? Северяне отвлекут внимание Корсаков на себя, и тогда Таодану не составит особого труда занять сразу два княжества, Залас и Матул, отрезав тем самым Латаэн от всего остального мира. Это будет удачный, весьма удачный ход!
- Не туда смотрит гордый ворон, - внезапно произнесла старая ведьма, сидевшая у того же костра, что и молодой император. Алак удивлённо посмотрел на неё - он никогда раньше не видел эту шиттарийку, белую, как сама смерть. - Ты бросаешься на лис, когда в твоих родных землях поднимаются мертвецы.
Кровь застыла в жилах молодого императора. Сидевшие рядом воины испуганно переглянулись. Эта старая женщина пользовалась уважением среди кочевников, и ходили слухи, что все её предсказания сбывались. Не зря её прозвали Мед'ен Провидица. Конечно, бормотание старой ведьмы казалось каким-то бредом. Но когда Алак оглянулся на свою жену, та лишь кивнула головой, подтверждая слова старухи. От этого стало ещё тревожнее. Воины громко зашептались, кто-то схватился за оружие. Но когда Таодан вскинул руку, у костра вновь стало тихо. Осмотрев всех собравшихся, молодой император присел на колени перед старой ведьмой и заглянул ей в глаза. Они были черны и не выражали ничего, кроме полного безразличия и спокойствия.
- Мертвецы? - переспросил Алак, не сводя с неё своего пристального взгляда. - Что ты имеешь в виду, мудрейшая?
- Кто-то выпустил тьму в Нагорье Рока, и теперь она распространяется по всему миру, - голос старухи противно скрипел. - Она вселяется в людей, как это было с вашим князем. Но если поблизости нет живых, ей подойдут и мёртвые. Их тела недолговечны, они сами рассыпаются через несколько дней, потому особой опасности для вас, мой гордый ворон, эти мертвецы не представляют. Но что будет, если тьма доберётся до поля боя? Скажи мне, мой шаттар, сколько людей умирает во время сражения? Врагов и друзей?
Алак промолчал. Юноша почувствовал, как бешено заколотилось в груди сердце. Ему казалось, что он понимает, о какой тьме говорила старая ведьма. Таодан и сам не раз чувствовал, как откуда-то из-за гор доносится ледяной, устрашающий ветер, полный страха и боли. Земля страдала, и молодой император слышал стоны в журчании реки, плач в хрусте молодого снега под ногами. Белоснежное одеяло укрыло землю и спрятало тьму, но Алак ощущал её каждой клеточкой своего тела. Ведьма говорила правду. Это было предупреждение, и Ворону следовало прислушаться к нему.
- И как бороться с этой тьмой? - нахмурился юноша, поднимая взгляд на старуху. - Что делать с этими мертвецами?
- Гордый ворон должен повернуть свои войска назад, - старая ведьма приглушённо рассмеялась, когда среди воинов послышались громкие недовольные крики. Алак тут же вспыхнул от ярости и резко поднялся на ноги. Эта старуха была сумасшедшей!
- Повернуть войска? - вскрикнул он. - Это невозможно! Ты предлагаешь мне остановить войну? Стоит мне отступить - и Корсаки хлынут в эти земли, сметая всё на своём пути.
- Мы так долго пробивались к Заласу! - крикнул какой-то воин. - Фаргеш совсем рядом, нужно только перейти границу!
Ведьма оставалась спокойной. Она опустила руку в карман и вытащила оттуда несколько костей, начищенных так, что они слабо мерцали и переливались при свете плясавшего в костре пламени. Бросив их на землю, старуха нахмурилась и задумчиво поскребла пальцами затылок. Воины, сидевшие рядом, пристально следили за каждым её действием, словно это было какое-то представление или глупая шутка. Алаку хотелось уйти, но ноги не слушались его. Он должен был досмотреть до конца, понять, чего добивалась эта странная шиттарийка. Что за мотивы были у неё? Месть кому-то? Злость, ненависть? Но Аньюн была спокойна. Если бы кто-то желал молодому Ворону зла, девушка сразу бы почувствовала. И это успокаивало Таодана. Провидица не собиралась ему вредить. Но действия её были странными и пугающими.
- Есть другой путь, - наконец произнесла Мед'ен, - если шаттар не хочет поворачивать войска обратно.
Среди воинов послышался оживлённый гомон. Кто-то крикнул, чтобы Алак сразу соглашался, но юноша махнул рукой, и все разом замолчали. К предложениям ведьм следовало относиться крайне осторожно. Таодан не хотел заключать никаких договоров с тьмой. Если эта старуха предложит перейти ему на сторону тёмных богов, она будет убита сразу же. Молодой Ворон заранее положил руку на меч, висевший на боку. Он не станет якшаться с демонами. И пусть эта ведьма отправляется в самое пекло, если посмеет предложить что-нибудь подобное. Но Алак ошибся. Лукаво прищурившись, старуха просипела:
- Слышал ли гордый ворон что-нибудь о Безликих?
Алак вздрогнул и отрывисто кивнул головой. Отец рассказывал ему эту историю. Она была стара, как мир, и многие уже успели позабыть, о чём в ней говорилась. Сохранились лишь немногие записи тех событий, и одна из таких книжек хранилась в Апраке. Марвин Таодан рассказывал своим сыновьям историю о "Первых Безликих" и даже показывал картинки с различными монстрами, прислужниками Тьмы. С тех пор Алак боялся спать в темноте и всегда оставлял рядом магический светящийся шар. Юноша верил, что это отгонит Безликих, если они придут за ним.
- Дети Тьмы пришли в этот мир больше трёхсот лет назад, - пробормотал Алак. - Их чудом тогда остановили.
Ведьма удовлетворённо хмыкнула. Вновь перебросив кости, она сипло произнесла:
- Знает ли гордый ворон, почему Безликие не рискнули идти тогда на Юг?
Таодан нахмурился. Нет, не знал. Отец говорил лишь то, что Безликие были уничтожены ещё в землях, что сейчас принадлежали Рысям. Тёмные твари и тогда были вызваны в Нагорье Рока, эту часть рассказа Алак помнил очень хорошо. Но в Вэлн Безликие действительно не прошли. И никто не знал причину.
- Действительно не догадываешься? - усмехнулась ведьма, продолжая буравить Алака пристальным взглядом. - А вы, моя госпожа? - она обернулась к Аньюн. Змеиная княжна заметно запряглась, ощутив, что всё внимание окружающих воинов тут же было устремлено на неё. Тяжело вздохнув, девушка произнесла:
- Драконы. Драконье пламя способно уничтожить Безликих.
Алак изумлённо посмотрел на Аньюн. Шиттарийская ведьма расплылась в широкой улыбке и медленно кивнула головой. Теперь Таодан вспоминал - отец говорил ему о клинках, закалённых в пламени дракона. Некоторые из них до сих пор сохранились и передавались из поколения в поколение. Воронье Око, прекрасный меч, который достался Алаку от Марвина, был одним из тех самых клинков. Нахмурившись, юноша осторожно вытащил его из ножен и поднёс к костру. На абсолютно гладком лезвии, на котором не было ни единой царапины, отразилось пламя и тут же заиграло тысячью переливов. Воины изумлённо охнули, а ведьма удовлетворённо кивнула головой.
- Есть другой путь, - повторила старуха и лукаво прищурилась. - Гордый ворон должен оставить дракона в Фабаре.
Алак устремил на Аньюн пристальный взгляд. Девушка казалась взволнованной и обеспокоенной. Её смуглое лицо вдруг побледнело, в глазах отразился страх. Она не хотела покидать Таодана. Княжна не могла позволить ему отправляться в земли Корсаков одному. Для неё это было равносильно смерти. Аньюн слишком сильно привязалась к Алаку. Она поклялась оберегать его ценой собственной жизни. Его гибель девушка попросту не перенесёт. Но ведьма говорила правду, и если Безликие вновь возвращались в этот мир, дракон должен был остаться. Фабар нуждался в защите как никогда.
- Я не покину тебя! - Аньюн замотала головой. - Нет, нет, нет!!! Даже не проси, даже не умоляй! Это безумие, Алак!
- Дракон должен остаться, - продолжала стоять на своём старая ведьма. - Драконье пламя способно уничтожить Безликих. К тому же, вы императрица. Вы должны остаться.
- Я шаттари'хэсс! - закричала Аньюн. - Я змеиная княжна! И я должна оставаться рядом со своим шаттаром, что бы ни происходило! Не смей указывать мне, что делать, ведьма!
Гнев вспыхнул в глазах Змеи, и Алак почувствовал, как воздух вокруг потяжелел от вырвавшейся на свободу энергии. Аньюн была готова в любой момент обратиться в дракона и разорвать старуху на части за оскорбление, нанесённое ей, шаттари'хэсс, предводительнице шиттарийского войска. Теперь Алак понимал, что так поразило Аэгона Ворона в Лань, принцессе Вэлна. Южные девушки отличались решимостью и силой воли, но Питоны были самыми непокорными из них. Аньюн была зверем, готовым сражаться до последней капли крови, и никто не мог сломить её, заставить изменить своё решение. Она была вольной птицей, которую невозможно было пленить, посадить в клетку и заставить петь против воли. Именно это очаровало Алака, когда он первый раз увидел Аньюн. То же самое было и с Аэгоном, когда он повстречался с Лань. Жизнь совершала круг. Тогда императрица тоже до последнего оставалась рядом со своим мужем. И чем всё это обернулось?
Алак уже отрыл было рот, чтобы вновь заговорить, но тихий и нерешительный голос вдруг остановил его.
-Я останусь в Фабаре.
Провидица удивлённо раскрыла старые, заплывшие от морщин глаза, и обернулась. Неподалёку от костра стоял Аньен, закутавшись в свой обитый мехом плащ. Его пони стоял рядом и рыхлил копытом землю, пытаясь добраться до спрятанной под снегом травы. Алак на мгновение потерял дар речи. Он совершенно забыл про Аньена, маленького Змея. Он ведь тоже был Питоном, разве нет?
- О чём ты говоришь? - вскрикнула Аньюн и, бросившись к брату, притянула его к огню. Руки мальчишки тряслись от холода, и он прильнул ближе к тёплому костру. - Ты ещё ребёнок, Ан! Тебе десять! Ты ведь даже не...
- Вы с Ньёром всегда недооценивали меня, - пробормотал Аньен, сильнее кутаясь в плащ. Голос его прозвучал настолько холодно, что змеиная княжна замолчала, так и не закончив всю фразу до конца. В глазах девушки промелькнула боль и разочарование. Опустив руку, которой она тянулась к волосам брата, Аньюн отступила. Мальчишка приглушённо шмыгнул носом и пробормотал:
- Аньен малыш, за которым нужно постоянно следить! "Аньен не делай то, Аньен не делай это, Аньен осторожнее!". Тьфу! Мне это уже вот где, - он провёл ногтём у горла. - Когда Ньёру было десять, он стал старшим князем. Когда тебе было десять, ты у нас стала распрекрасной княжной. Напомнить тебе, когда ты у нас первый раз превратилась в дракона, а?
- Я была на грани смерти, - с трудом выдавила Аньюн из пересохшего горла.
- Ты сама прыгнула с того утёса. И превратилась в дракона, - прошипел Аньен. - Ты знала, чем всё закончится. Ты нарочно обратилась. А знаешь, почему? - глаза его засветились жёлтым в темноте, и воины испуганно зашептались. - Потому что мы Питоны. Нам достаточно только захотеть. Очень сильно возжелать обратиться в дракона. И драконья кровь даст о себе знать.
Алак непонимающе смотрел на Аньена. Мальчишка нёс какую-то ерунду. Заметив удивление на лице Таодана, маленький князь лишь усмехнулся и поднял руку. На мгновение её окутал едва заметный сверкающий песок, который в следующий миг обратился в плотную чешую, пластинами укрывшую руку от запястья до самого плеча. Старая ведьма удивлённо выдохнула, а воины, сидевшие у костра, отшатнулись назад. Острые драконьи когти сверкнули при свете пламени.
- Я не маленький мальчик, сестрёнка, - прошептал Аньен, обернувшись к змеиной княжне. - Я воин. И если я могу помочь всем этим людям здесь, я помогу. В конце концов, я князь Питонов. Это мой долг.
Алак нахмурился. У него не было выбора. Он должен был принять это предложение, если хотел обезопасить Фабар. Если, конечно, старая ведьма говорила правду, и Безликие действительно возвращались. Но с такими вещами не шутят. Как не вовремя Корсаки развязали новую войну! Или... или это было сделано нарочно? Неужели Псы специально напали на Фабар, чтобы отвлечь всех от своих грязных планов? Слухи о том, что Корсаки служат Первым богам, ходили и раньше, но в них мало кто верил. Теперь же Алаку всё больше начинало казаться, что это похоже на правду.
- Хорошо. Я оставлю Аньена, - кивнул Таодан. - Посмотри же, великая Провидица, не случится ли с ним ничего в наше отсутствие? Я должен знать.
Старуха сухо рассмеялась и перебросила кости. Окинув их зорким орлиным взглядом, Мед'ен откинулась назад и подняла на Алака чёрные глаза, лишённые всяких эмоций.
- Песчаный Принц в безопасности, мой шаттар. А вот на счёт вас... - она наклонилась, чтобы слышать её мог только Алак. Молодой император хотел было отстраниться, но ведьма крепко схватила его за руку и прошипела на самое ухо: - Три женщины умрут.
Алак резко отстранился назад и изумлённо посмотрел на Провидицу. Она же совершенно спокойно собрала кости обратно в мешочек и, спрятав его под одеждами, рассмеялась. Смех её был похож на скрежет, и по спине Ворона пробежала дрожь. Три женщины умрут.
Остаток вечера молодой император провёл за раздумьями. Предсказания старой ведьмы не давали ему покоя. Мёртвые, покидающие свои могилы, три женщины и Безликие... Ещё больше Алака волновали Корсаки и их связь с Первыми богами. Неужели всё это было правдой? А если против Безликих помогало не только драконье пламя, но и волчьи когти, тогда понятно, почему Псы так старались заключить договор с волколаками. Чтобы потенциальные враги стали союзниками.
Молодой Ворон вздрогнул. А если волколаки, что тогда нападали на Академию, приходили за ним? Корсаки могли узнать о том, что где-то рядом спрятано яйцо настоящего врана, ещё одного существа, способного дать отпор Безликим. Из горла Алака вырвался приглушённый рык. У этих чёртовых Псов всё было продумано до мелочей. Они просчитали каждый ход своего противника. Но, кажется, не предполагали, что в молодых Питонах проснётся их сила.
"Если бы только Ньёр был с нами", - подумал Алак, стиснув кулаки.
Боги услышали его. Через неделю прилетела птица. Алак ещё спал, когда в его палатку ворвался Га'кеон. В руках он сжимал большой свёрток бумаги.
- Проснитесь, мой шаттар. Это срочно.
Таодан недовольно забормотал и протёр руками заспанные глаза. Он и без того плохо спал, а все вокруг норовили разбудить его ни свет ни заря. Но когда юноша поднял глаза на янгула и увидел, каким бледным было его лицо, сон как рукой сняло. Резко сев в постели, Ворон протянул руку и выхватил письмо. Спросонья молодой император не сразу нашёл скреплявшую бумагу печать. Но когда его пальцы коснулись застывшего воска, Алак замер. Он никогда прежде не видел этого узора. Юноша знал символы каждого княжества, мать заставляла его заучивать их наизусть. Этот дракон был ему неизвестен. В Сангенуме вообще не было княжества, которое использовало бы на своём гербе крылатого змея!
- Что за шутки? - пробормотал Алак, осматривая письмо. Га'кеон ещё выглядел взволнованным. Он и сам не знал, кому мог принадлежать этот герб.
- Письмо было доставлено тремя сутками ранее в Елес. Его принёс сокол.
- Сокол? - Алак удивлённо вздёрнул бровь. - Кто-то из наших западных князей? Талмэи?
На мгновение сердце в груди юноши забилось сильнее. Он уже давно не получал вестей от своих друзей и даже не знал, пережили ли они пленение в Драмире. Кто-то говорил, что Красные берега вновь находились под властью южан, но Алак не знал, можно ли было верить этим слухам. Га'кеон покачал головой и сдавленно пробормотал:
- Это был не западный сокол. И он прилетел из Вэлна.
От напряжения Таодан почувствовал, как пульсирует его висок. С начала войны не приходило ни одно письмо из Вэлна. Даже когда Фабар пытался договориться об обмене военнопленными. Теперь же Юг сам писал им. Но эта незнакомая печать не давая Алаку покоя. Он даже не мог представить себе, кому она принадлежала. Грозохвост, лежавший рядом, толкнул клювом руки юноши. Действительно, лучший способ узнать, кто этот таинственный человек - это открыть письмо и прочитать. Тяжело вздохнув, молодой император осторожно сломал печать и развернул листок. Написано было на шиттарийском.
- Би'лак? - удивлённо спросил Алак, прочитав имя, и посмотрел на Га'кеона. - Ты знаешь такого?
Янгул отрывисто кивнул головой.
- У шиттариев есть свои люди в Вэлне. Этот был одним из нас, но мы потеряли связь с ним около года назад. Удивительно, что он до сих пор жив. Мы считали его погибшим. И что же он пишет?
Алак вновь устремил взгляд в письмо и почувствовал, как сердце его пропустило целый удар. Рука шиттария тоже дрогнула в тот момент, когда он писал эти слова. Молодой Ворон осторожно коснулся бумаги, пытаясь удостовериться, что это действительно не сон. Пальцы провели по шероховатой поверхности, угодили в ямку, оставленную острым краем пера. Алак даже почувствовал запах чернил, которыми были аккуратно выведены буквы. Это не могло быть правдой. Таодану казалось, что он просто спит и видит сладкий сон.
- Мой шаттар? - окликнул его Га'кеон и вздрогнул, когда Алак резко вскочил на ноги. Бросив письмо на стол, юноша выскочил из палатки. Грозохвост едва успел последовать за ним. На бегу распахнув огромные крылья несколько раз, он взлетел. Сильный ветер затрепал лёгкие палатки и едва не сшиб Таодана с ног, но тот удержался. Он пронёсся через весь лагерь и опустился у большого пёстрого шатра. Сердце в груди сжалось. Аньюн была там, юноша слышал её голос. Девушка о чём-то весело говорила со своими подругами. Обрадуется ли она новости, или испугается? Алак помнил, что в последнее время княжну тревожили странные сны. Как и его. Они все видели одно и то же. Ворон, дракон, змея и лиса.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги