Сказание второе: Плач Волка (СИ)

Резко выдохнув, Таодан решительно вошёл в шатёр. Молоденькие шиттарийки и фабарские служанки Аньюн тут же опустили взгляд и поклонились ему. Змеиная княжна сидела на горе подушек и широко улыбалась. На мгновение Алак засомневался, стоит ли её беспокоить такими новостями. Нет, тревоги его были бессмысленны. Конечно же Аньюн обрадуется этому письму.

- Покиньте нас, - приказал Ворон, и девушки послушно вышли из шатра. Он и Небесокрылая остались одни. Выдавив улыбку, юноша обошёл большую жаровню в центре и присел возле княжны. Она смотрела на него лучистыми глазами и улыбалась. Такая спокойная и безмятежная, словно прекрасная водяная лилия, которой может навредить любая неосторожность, одно неловкое движение. Взяв руки девушки в свои, Алак поцеловал её изящные пальцы и прошептал:

- Моя светлейшая мечта, мои сладкие грёзы... - он вдохнул аромат её гладкой кожи.

- Я ждала тебя.

Таодан вздрогнул и удивлённо посмотрел на жену. Она оставалась спокойной и безмятежно улыбалась. Подняв руку, девушка ласково коснулась его волос и убрала одну прядь со лба назад. После этого наклонилась и поцеловала Алака. Юноша изумлённо замер, не в силах пошевелиться. Он совершенно не был готов к такому. В последнее время Аньюн сильно уставала и часто засыпала, так и не дождавшись его возвращения. Ворон пытался коснуться её, но она уворачивалась и печально смотрела куда-то вдаль. Теперь же девушка сама прильнула к нему, обвив шею изящными руками. Её улыбка - вот всё, что так нужно было Алаку. Вдохнув аромат густых чёрных волос, он принялся покрывать поцелуями её шею и ключицы. Но когда княжна положила свои руки ему на плечи, тут же отстранился.

- Что-то случилось? - он нахмурился.

- Случилось, - кивнула девушка и улыбнулась. - Но тебе решать, хорошее ли это "что-то" или нет.

Лукавый огонёк вновь вернулся в её глаза, и Алак почувствовал невероятное облегчение. Состояние девушки сильно беспокоило его в последнее время, но теперь он видел, что с ней всё было в порядке. Она просто устала, ей необходимо было отдохнуть, отвлечься. Или же всё-таки случилось что-то важное? Нет, нет, Аньюн не могла узнать о новости раньше, чем сам Алак.

- Ну же, не томи, - взмолился юноша, с надеждой смотря на неё. - Что случилось?

Княжна улыбнулась и осторожно взяла своими руками его ладонь. Потянув к себе, девушка положила её на свой живот и подняла на Алака чистый, радостный взгляд. На мгновение Ворону показалось, что кончиками пальцев он ощущает невероятное тепло. Сердце в его груди сжалось, и молодой император изумлённо посмотрел на Аньюн.

- Да, мой шаттар, - улыбнулась она и охнула, когда Таодан неожиданно прижал её к себе. Через мгновение девушка вздохнула и обняла его в ответ. Алак не мог совладать с собственными чувствами. Он был испуган, взволнован, поражён, обескуражен, даже безумен. Ему хотелось убежать прочь, спрятаться, обдумать то, что он только что услышал. И в то же время было непреодолимое желание вырваться из шатра, броситься в центр лагеря и закричать так, чтобы слышали все. Чтобы каждый узнал об этой радостной новости. Алак не мог справиться с напором эмоций. Он терялся и не знал, что чувствует в этот момент. Понятно было лишь одно - эта новость была ещё прекраснее той, что молодой Ворон получил от Га'кеона.

- Боги, Аньюн, - выдавил Алак, прижимая её к себе. - Мой сладкий цветок, моя нежная рассветная песнь...

Девушка тихонько рассмеялась. Её забавляло, когда Таодан, забываясь, начинал перебирать различные слова и придумывать всё новые и новые ласковые прозвища для неё. Так могло продолжаться до бесконечности. Когда Алак уходил в себя, он мог часами шептать ей на ухо. И Аньюн была готова слушать его вечно. Но вдруг девушка отстранилась и пристально посмотрела на молодого императора.

- Ты хотел мне что-то сказать.

Алак вздрогнул. Он успел позабыть о том, ради чего вообще пришёл в этот шатёр. Откинувшись на подушки, юноша прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. Теперь, после той новости, что рассказала ему Аньюн, он не знал, с чего начать. Да и стоит ли? А если эта весть испугает Небесокрылую, заставит её волноваться? Ей, наверное, не стоило сейчас беспокоиться. О, Алак был готов едва ли не на руках её носить. Он бы приказал девушке остаться в Фабаре ради её безопасности, но она всё равно его не послушает. Даже с ребёнком под сердцем.

Тяжело вздохнув, Ворон сел и пристально посмотрел на Аньюн. Она терпеливо ждала, лишь только пальцами нервно теребила край своего длинного бархатного платья.

- Сегодня пришло письмо из Вэлна от Би'лака, - произнёс Алак и заметил, как вздрогнула Небесокрылая. - И письмо это было скреплено печатью с драконом.

- Драконом? - Аньюн сильно удивилась и тут же нахмурилась. - В Вэлне никогда не было таких гербов.

- Теперь есть.

По лицу Аньюн скользнул страх, и Алак пожалел, что начал этот разговор. Но повернуть назад было уже невозможно. Он должен был закончить начатое. Тяжело вздохнув, юноша закрыл глаза и выпалил:

- Пока мы разбирались с Корсаками у границ, в Вэлне произошёл переворот. И теперь на трон взошёл человек, называющий себя Драконом... - он приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на Аньюн. - Ты ведь понимаешь, кто это?

Побледнев, девушка выдохнула:

- Ньёр.

Алак медленно кивнул головой. Лишь теперь он вспомнил сон, который снился и ему, и Аньюн. Они пытались понять суть его, обращались к Га'джину, но старый янгул сказал им, что смысл тёмных видений каждый человек выбирает для себя сам. Эти сны были лишь предупреждением, звездой, указывающей на перепутье, от которого исходит множество дорог. Ворон, дракон, змея и лис - вот, что видели Аньюн и Алак.

- Вот, что значило то видение, - пробормотал Таодан. - Дракон - это Ньёр. Ворон - это я. И мы сражались. Вот в чём смысл. Он не простит мне того, что я женился на тебе.

Аньюн неожиданно усмехнулась и сложила руки на груди. Ещё никогда прежде Алак не видел такой решительности в её глазах. Покачав головой, девушка уверенно произнесла:

- Чушь. Не сравнивай себя и Ньёра с Аэгоном и Эньяром. У них действительно был повод сражаться, а у вас - нет.

- Но Аэгон женился на Лань! - воскликнул Алак. - И Эньяр не смог простить этого своему лучшему другу.

- Да, но ты, как и все остальные, упускаешь одну важную деталь. Эньяр любил свою сестру, как женщину. Поэтому, когда Аэгон выкрал Лань из Пастака, Эньяр пошёл войной на Фабар. Между мной и Ньёром нет ничего, кроме семейных уз. Я его сестра, он мой брат. Никакой любви.

Это заставило Ворона задуматься. Действительно, Ньёр относился к Аньюн как к любимой сестре, но в его голосе, когда он говорил о ней, всегда звучала лёгкая насмешка. Он был её старшим братом, защитником и другом. Змей любил подшучивать над Небесокрылой, называл её "мальчишкой, которому боги подарили женское тело". Нет, между этими двумя не было никаких чувств, кроме как семейных. Аньюн была права. Эньяр вызвал Аэгона на дуэль из-за любви к Лань. И Алаку нечего было беспокоиться.

- Помнишь, что сказал Га'джин? - прошептала Небесокрылая, заглядывая в его глаза. - Каждый сам выбирает значение тёмному сну. И мы стоим на перепутье. Эньяр и Аэгон - это лишь один из возможных кругов жизни. Вспомни, что ты видел ещё. Скажи это громко. Давай.

Алак почувствовал, как вновь запульсировало в виске. От напряжения юноша едва мог собраться с мыслями и вспомнить, что он видел во сне.

- Дракон, ворон, змей и... - молодой император на мгновение умолк и поднял на Аньюн удивлённый взгляд. - И лис.

Только сейчас Алак вспомнил весь сон целиком. Ворон и дракон сражались среди груды черепов, и закончилось всё гибелью последнего. Эньяр и Аэгон были лишь одним из возможных кругов жизни, как и сказала Аньюн. Раньше молодой император обращал всё своё внимание лишь на первую часть сна. Он был уверен, что ему придётся сражаться с Драконом. Но это было не так. Тёмное видение предупреждало его, что они ни в коем случае не должны драться. Даже если всё же Аньюн ошибается, и Ньёр потребует расторгнуть её брак с Алаком, даже если Вэлн соберётся идти войной на Фабар - Ворон должен предотвратить конфликт любой ценой.

- Если я начну войну с Югом, - пробормотал Алак, задумчиво буравя взглядом одну точку, - то Корсаки ударят мне в спину. И мы все умрём.

Аньюн кивнула. Именно это и значил их сон. Тёмное видение предупреждало их не о том, что Ньёр нападёт на них.

- Вспомни, кто всегда давал отпор Псам, - прошептала Аньюн, касаясь его волос своими изящными тонкими пальцами. - Вспомни, кто всегда был союзником Воронов.

- Питоны.

Алак почувствовал, как на сердце стало легче. Аэгон и Эньяр пошли войной друг против друга, нарушили древние клятвы и стали врагами. Это позволило Корсакам уничтожить Империю, убить императора и изгнать Питонов с их земель. Тёмное видение предупреждало, что это может повториться снова. И был лишь один способ всё изменить и предотвратить катастрофу.

- Гао! Гао! - закричал Алак, выскочив из палатки. Аньюн, закутавшись в шкуру, следовала за ним по пятам. - Гао, срочно найди посла и дай ему крепкую сильную лошадь, которая сможет выдержать путешествие до Пастака.

- До Пастака? - янгул сильно удивился. - Что моему шаттару потребовалось в землях Змей?

Алак оглянулся на Аньюн. Девушка коротко кивнула головой. Они должны были сделать это сейчас, пока не стало слишком поздно. В Вэлне сменилась власть, и Фабар должен был этим воспользоваться. Тем более что едва ли Ньёр станет поддерживать Корсаков.

- Союз, - резко произнёс Алак. - Пусть посол хоть до смерти загонит свою лошадь, но через неделю он должен быть в Пастаке. Мы должны заключить союз с Вэлном. Корсаки не смогут победить нас, если у нас будут союзники в лице Юга. А добавить к ним ещё и северян...

- ... то весь Сангенум ополчится против Латаэна, - закончил янгул.

Га'кеон изумлённо посмотрел на Алака, но спорить не стал. Эти слова казались ему чем-то невероятным, обманом, иллюзией. Янгул прекрасно всё понял, прочитав письмо. Он узнал в Драконе Ньёра и догадался, что Таодан поступит именно так - попытается заключить с Вэлном союз. Но Алак действовал так не потому, что Пеплохват был его лучшим другом. Молодой император пытался защитить своих людей, свои земли. И союз с Вэлном помогал ему это сделать. На мгновение Ворону показалось, что Гао даже с какой-то гордостью посмотрел на него. Сделав шаг, янгул наклонился к Ворону и произнёс ему на ухо:

- Мы ведёте себя совсем как настоящий шаттар. Я рад.

И, больше не произнеся ни слова, он развернулся и отправился на поиски посла, громко выкрикивая приказания шиттарийцам, что сопровождали его в общем лагере. Алак проводил янгула пристальным взглядом и, запрокинув голову, усмехнулся. Он не мог поверить, что боги благоволили ему. Сначала Медвежье плато, теперь и Вэлн. Весь Сангенум ополчился против Корсаков, как когда-то давным-давно, ещё до возникновения Империи Ворона. Жизнь действительно совершала круг раз за разом, но те, кто жили в настоящем, могли сами выбирать, какому событию суждено повториться, а какому навеки стать историей. Алак сделал всё что мог, чтобы спасти Фабар и победить Фаларнов. Теперь всё зависело от Ньёра. Какой путь выберет он? Путь Эньяра или своих предков, что чтили дружбу с Таоданами и союз с Западом? Оставалось только гадать, какой смысл выберет Пеплохват для своих тёмных видений.

***

Свидживальд смахнул с лезвия своего меча вражескую кровь, и та, капнув на снег, окрасила его в ярко-алый. На лице тана не было никаких эмоций, кроме отвращения и презрения. Убрав оружие в ножны, он подошёл ближе к сидевшему возле трупа Кольгриму и посмотрел на грудь поверженного воина, где его клинок оставил глубокую кровавую рану. Улвир чувствовал злость, исходившую от Делаварфа. Он и сам едва сдерживал эмоции. Кто бы мог подумать, что вражеские шпионы зайдут так далеко в стан северян. И никто, никто даже не заметил их присутствия. Кольгрим вздрогнул, когда представил, чем могло это обернуться.

- Я прикажу вырвать дозорным глаза, - прошипел Свидживальд, толкая мыском ботинка труп. Тот уже медленно начинал синеть от холода. Кольгрим и сам был бы рад убраться с улицы в шатёр, к тёплому костру. В декабре в Волчьих угодьях и на Медвежьем плато было чудовищно холодно. Морозы помогали северянам сражаться с Корсаками, но так долго продолжаться не могло. Если температура и дальше будет падать, даже варвары начнут умирать от переохлаждения. Эта зима будет суровее всех остальных, подумал Кольгрим. Словно боги испытывали людей на выносливость.

- Ты меня не остановишь? - удивился Свидживальд, когда Волк поднялся на ноги и пошёл прочь от трупа. - Я собираюсь вырвать дозорным глаза.

- Я прекрасно расслышал.

Неподалёку хрустнула ветка, но Кольгрим даже не дрогнул. Из-за деревьев появился Ракш и, опустившись на снег перед молодым князем, склонил голову. Рыжий волколак был ранен в плечо после последней схватки и теперь не участвовал в сражениях некоторое время, но продолжал помогать Улвиру в лагере. Всё же, Серый волк никому не доверял так, как этому парнишке, которого знал практически с самого детства. Кто бы мог подумать, что мальчишка-волколак, привезённый десять лет назад старым, ныне покойным князем Улвиром на потеху своим детям, станет в итоге другом одного из них.

- Ты позволяешь мне это сделать? - не унимался Свидживальд, следуя за ним по пятам. Мужчине не нужно было бежать, чтобы догнать Кольгрима - он ходил шире и быстрее. Дурная привычка большинства варваров. Из-за этого Улвир терпеть не мог ходить вместе с кем-то из Делаварфов. Те постоянно убегали вперёд, а потом жаловались, что волчий князь ползёт как черепаха.

- Они действительно провинились, - произнёс Кольгрим, одновременно с тем протягивая Ракшу письмо. - Вот, доставь его моему брату на северную заставу.

Рыжеволосый волколак отрывисто кивнул головой и скрылся за деревьями. Ему даже не нужно было принимать звериную форму, чтобы быстро перемещаться. Кольгрим не успел заметить, как его помощник исчез. В скорости Ракшу не было равных даже среди варваров. Вот что значит настоящий Ночной Певец. Жаль только, что парень не умел петь, как его сородичи. Помощь диких волколаков пригодилась бы Кольгриму и его стае.

В лагере снова было шумно, и волчий князь вернулся туда с большой неохотой. С тех самых пор, как в Волчьи угодья прилетела птица с дурными вестями из Фаргеша, здесь всегда было неспокойно. Старый Корсак пал. Кольгрим был бы рад сразить его в честном бою, пронзить гнилое сердце Фаларна своим мечом, отомстить за смерть Анны, Эдзарда, за дом Сатарнов, потерявший сразу трёх старших князей. Но судьба распорядилась иначе, и восточный король умер от рук собственных слуг. Одни шпионы северян говорили, что это Зинерва подсыпала яд ему в еду. Другие были уверены, что Корсаку ударили в спину отравленным клинком. Третьи и вовсе утверждали, что не было никаких убийц, и Руэл умер, не пережив известия о пленении сына. Как бы то ни было, Латаэн лишился своего правителя. Кольгрим надеялся, что страна его врагов погрязнет в политических склоках и борьбе за трон. Но богам, судя по всему, было не до войны, и они помогали обеим сторонам. Власть осталась в руках Зинервы. Зенлаю Вардену из рода Песцов, что в Шиаме, удалось убедить народ признать новым королём малолетнего Жана Фаларна, пока Виктор находится в плену. Таким образом, вероломная Зинерва стала регентом и заняла трон. Да, конечно, правителем считался этот мальчишка, но все приказы исходили из уст королевы. И это была самая скверная из новостей, что приходила на Север за последние месяцы.

Свидживальд был особенно мрачен. Это было не от того, что тан так мечтал разорвать глотку старого Корсака собственными когтями. Светлана слишком тяжело перенесла известие о смерти своего отца. Девчушка слабела с каждым днём, а к концу ноября и вовсе заболела. Последние две недели Гертруда почти не отходила от неё, спаивала различными снадобьями и усердно молилась богам. Принцесса держалась. Она была храброй девочкой. Кольгрим верил, что Светлана возьмёт себя в руки и с новыми силами продолжит бороться. Её способности сейчас были очень важны для северян. Лишь эта маленькая Лисичка, как её называли многие варвары, чувствовала приближение кровокрылов, а клинки, благословлённые её молитвами, без труда разрубали проклятую плоть летающих тварей.

Как весть о смерти Руэла перенёс Виктор, Кольгрим даже не желал узнавать. Он ни разу больше не посещал палатку, в которой держали принца. Ему было плевать, даже если Корсаку размажут по камням череп. Волчий князь ненавидел этого человека всем сердцем, желал смерти и ему, и Зинерве. Но убивать Виктора было слишком опасно для варваров. Иначе они рисковали помочь самой королеве осуществить её главный план - оставаться на троне как можно дольше.

- Это не шпионы, - пробормотал Кольгрим, когда они со Свидживальдом вошли в главный шатёр. Четыре волчьи морды на большом знамени неотрывно следили за танами, и Улвиру казалось, что он собственными глазами видит, как с их отвратительных клыков капает слюна.

- Знаешь, на мирных крестьян или заблудившихся воинов они не похожи, - усмехнулся Свидживальд. Рухнув на пол, он вытащил из-под горы шкур и мехов бурдюк с вином и открутил крышку. - Самые что ни на есть шпионы. Только пронюхать, бедняги, ничего не успели.

Кольгрим покачал головой.

- Это были убийцы.

- Ой, да не неси чепухи. Кто станет пытаться убить танов, когда вокруг них день и ночь дежурят стражи?

- Я и не говорил, что они пришли по наши души.

Свидживальд хотел было сделать глоток, но передумал. Закрутив обратно крышку бурдюка, он поднял на Улвира пристальный взгляд и нахмурился. Тан не сразу понял, что тот имеет в виду. Когда же до него дошёл смысл слов волчьего князя, лицо Делаварфа исказилось в оскале.

- Чёрт возьми, не говори мне, что...

- Кажется, наша Зинерва не такая уж примерная мамаша, какую она изображала из себя в последнее время, - усмехнулся Кольгрим. Кто бы мог подумать, что королева пошлёт убийц за собственным сыном? Убить Виктора - о, это действительно была блестящая мысль для женщины, желающей оставаться на троне как можно дольше. Покуда король Жан, Зинерва будет править от его имени, как регент. И ей не нужны другие наследники трона.

"Не удивлюсь, если через пару лет, когда подойдёт совершеннолетие мальчишки, с ним тоже что-то неожиданно произойдёт".

Кольгрима уже тошнило от всего этого. Он не подписывался играть в политические игры с Зинервой. Улвир завидовал Западу - они создали себе героя, легендарного хранителя врана, и все шли за этим мальчишкой, называли его императором, наследником Империи Ворона. А здесь, на Севере, каждый был сам за себя. Зинерва игралась с каждым из танов по отдельности, управляла ими, словно куклами на нитках. Она подталкивала их к пропасти снова и снова, и лишь чудо спасало северян от уничтожения. Ценой жизни Эдзарда Делаварфа они прошли в Волчьи угодья. И теперь только благодаря Светлане им удавалось сдерживать натиск врага.

"Это только начало, - как-то сказала девушка, рассматривая тело убитого кровокрыла. - Совсем скоро здесь появятся твари, намного опаснее этих".

И она оказалась права. Всего через неделю после смерти Руэла варвары натолкнулись на чудовище, которое сперва повергло их в настоящий ужас. Лишь с большим трудом Кольгрим узнал в обезображенном теле собаку. Он даже не мог представить, какая магия должна была так изуродовать несчастное животное. Но факт оставался фактом - эта тварь была намного сильнее кровокрылов. Она появилась на поле боя словно из ниоткуда и в мгновение ока перегрызла глотки дюжине воинов. Так северяне впервые столкнулись с Гончими.

Все эти твари были от осквернённой крови Первых богов. Никому не было известно, каким именно образом создавались все эти чудовища, но Кольгрим знал, что Корсаки были замешаны в этом. Быть может, истинное зло скрывалось прямо в катакомбах глубоко под Фаргешем. И сотни, тысячи невинных людей даже не подозревали, что под их ногами прячется сама Тьма. Варваров же волновало лишь одно - какая тварь будет следующей. Сначала кровокрылы, теперь Гончие. Что же потом? Безликие и сама Тьма?

Раздумья Кольгрима прервал воин, неожиданно ворвавшийся в палатку. Он был запыхавшийся и едва стоял на ногах. Свидживальд, резко поднявшись, подхватил его под локоть и протянул бурдюк с вином.

- В чём дело? Снова эти твари? - глаза Проклятого Клыка сверкнули в темноте, и Улвир почувствовал волну ненависти, исходившую от варвара. Он был готов броситься в бой в любую минуту. Самоуверенный глупец. Свидживальд слишком недооценивал силу Гончих. Как бы какой беды не случилось. Раньше Эдзарду удавалось сдерживать ярость Проклятого Клыка. Теперь же Свидж был предоставлен самому себе.

Воин отрывисто покачал головой и, сделав глоток вина из бурдюка, пробормотал:

- Корсак сбежал.

Кольгрим резко вскочил на ноги и оттащил Свидживальда в сторону. Ярость исказила лицо Проклятого Клыка, и мужчина в мгновение ока принял свою звериную форму. Воин испуганно вскрикнул и отшатнулся назад. Он лишь чудом избежал увечий. Во время вспышек гнева Свидж не контролировал себя и мог покалечить даже собственных подчинённых. Кольгрим испытал это как-то раз на собственной шкуре, благо, вовремя успел увернуться, и острые когти волколака не причинили ему вреда.

- Возьми себя в руки, Свидж! - прорычал Улвир, сжимая плечо варвара. Тот, тяжело дыша, приглушённо рычал и скалился. Глаза его были налиты кровью, он не слушал Кольгрима. Оттолкнув волчьего князя в сторону, тан вдруг кинулся к выходу из палатки.

Улвир резко выдохнул. Он понял, что сейчас собирался сделать Свидживальд.

"Только не это, идиот!", - прорычал Кольгрим и бросился следом за Проклятым Клыком. Если этот безумец найдёт Корсака, беглецу не жить. Свидживальд разорвёт его на части в припадке бешенства. А Волк не мог этого допустить. Виктор был слишком ценным пленником, чтобы позволять кому-то так просто убивать его. Но один справиться со Свиджем Кольгрим не мог. Волколак был куда опытнее его в своём зверином облике, а в бешенстве втройне опасней.

"Гертруда, Ровена!" - позвал Волк, надеясь, что обе варварши услышат. Он не верил в то, что между танами существует какая-то связь, и это был прекрасный способ узнать, так ли это на самом деле. Когда же мимо проскользнула ярко-белая шкура, Кольгрим изумлённо выдохнул. Ровена выскочила на тропу перед ним и оскалилась.

- Ровена! - крикнул Волк. - Свидживальд...

- Не нужно объяснять, - Гертруда тенью появилась рядом с Улвиром. - Мы видим твоими глазами, слышим твоими ушами.

"Таны видят, таны знают", - промелькнуло в голове Кольгрима, и мужчина отрывисто кивнул головой. Он начинал забывать, сколько раз Эдзард говорил это ему. Забавно, но лишь теперь Улвир понимал, насколько старый варвар был прав. Не произнеся больше ни слова, волчий князь вскочил на спину своего чёрного жеребца, терпеливо ожидавшего возле шатра, и бросился следом за Свидживальдом. Он не стал оборачиваться - чувствовал, что Гертруда и Ровена следуют за ним по пятам.

Проклятый Клык не успел уйти далеко. Когда Кольгрим нагнал его, варвар попытался ударить чёрного жеребца, но Улвир вовремя соскочил и отбросил противника назад. Свидживальд едва удержался на ногах и опустился на четвереньки. Шерсть на его загривке встала дыбом, и волколак громко зарычал. В глазах его горела ненависть, и Кольгрим каждой клеточной своего тела ощущал желание убивать, которое передавалось ему от Пепельного Волка. Удивительно, почему лишь сейчас Улвир заметил эту связь с остальными танами?

- Я раскрою этому ублюдку череп! - заорал Свидживальд, резко делая шаг вперёд. Кольгрим оскалился, и глаза его на мгновение сделались янтарными - он был готов в любой момент принять облик волка. - Я разорву его в клочья! Отойди, Кольгрим, или я не отвечаю за свои действия!

Кольгрим не собирался отступать. О чём только думал Свидж? Силой здесь ничего нельзя было решить. Убить мальчишку Корсака? Его смерть не изменит того факта, что Зинерва на троне, и Псы с новыми силами продвигаются к границам Севера. Свидживальд всегда сначала действовал, и лишь потом думал. В этом было его главное отличие от Эдзарда. Поэтому старый тан отдал свою жизнь, чтобы войско варваров могло пройти в Волчьи угодья, а Проклятый Клык бросился бы в бой и отправил бы на верную смерть всех своих людей. Свидживальд был отличным бойцом, но стратег был из него никудышный.

- Угомонись, Свидж! - прорычал Кольгрим, чувствуя, что сам готов вот-вот обратиться в свою звериную форму. - Ты тан, и ты обязан отвечать за свои действия!

Варвар не слушал его. Обнажив острые когти, он с рёвом бросился на Улвира, но мелькнувшая в воздухе белая тень отбросила его в сторону. Ровена, твёрдо встав на все четыре лапы, оскалилась, и её заляпанные слюной и кровью клыки блеснули на солнце. Свидживальд попытался встать, но воительница вновь набросилась на него и отшвырнула назад. Сейчас перевес сил был на стороне Ровены. Она была Зверем, и пока солнце освещало землю, Проклятый Клык не мог победить. Но он не собирался останавливаться. Мужчина вновь и вновь бросался на Ровену, пытаясь оттеснить её в сторону.

- Не вмешивайся, - пробормотала Гертруда, положив руку на плечо Кольгриму. Молодой князь кивнул головой. Он и рыжеволосая варварша оставались в стороне. Нельзя было допустить, чтобы все четыре тана начали рвать друг другу глотки из-за какого-то Щенка.

Ровена взвизгнула, и Кольгрим тут же ощетинился. Свидживальду удалось достать варваршу, и его острые когти рассекли ей плечо, которое и без того было повреждено после последнего сражения. Улвир понял, что пора было прекращать весь этот цирк. Какой пример подавали таны своим подчинённым? Вожди варваров всегда были едины. Четыре головы одного существа. Кольгрим не знал, почему всё вдруг изменилось. Из-за его прихода? Или из-за того, что пал Эдзард, и на смену ему пришла Ровена? Старый тан Снежных волков сдерживал агрессию Свидживальда, в то время как эта черноволосая варварша не упускала момента ответить на вызов.

"Боги, равновесие было нарушено", - пронеслось в голове Кольгрима, и мужчина нахмурился. Эдзард был самым мудрым и спокойным таном среди их четвёрки и всегда искал мирный выход из любой ситуации. Теперь настало время Улвира наставлять братьев и сестёр на правильный путь.

Гертруда убрала руку с плеча Кольгрима. Это послужило сигналом к действию. Мужчина издал громкий предупреждающий рык и бросился в бой. Он добрался до дерущихся за несколько шагов и, схватив Свидживальда за руку, отбросил его в сторону. Рядом мелькнула рыжая тень. Ракш. Значит, о Ровене тоже можно не беспокоиться. Сражаться против сразу двух сильных волколаков варварша не станет, не настолько уж она и глупа. Оскалившись, Кольгрим обернулся к Свиджу. Проклятый Клык лежал на снегу и смотрел на него широко распахнутыми глазами, в которых горело удивление.

- Не сметь, - прорычал Улвир, когда Пепельный Волк попытался встать. - Пока вы оба не успокоитесь, я не позволю вам и шелохнуться. Или мне следует приказать притащить цепи, чтобы заковать вас обоих?

Ровена только оскалилась в ответ и отступила. Ракш приглушённо рыкнул, и варварша, фыркнув, вернулась в свою человеческую форму. Свидживальд не спешил следовать её примеру и буравил Кольгрима испепеляющим взглядом, в котором не было ничего, кроме удивления и лютой ненависти.

- Он убил Эдзарда, брат! - прошипел Проклятый Клык, и морду его исказила гримаса боли. - Ты позволишь этому ублюдку уйти безнаказанным?

- Если ты убьёшь Щенка, это не вернёт Эдзарда, - пробормотал Кольгрим. - Я, как и ты, как и все наши братья и сёстры, хочу отомстить за него. Но смерть Щенка ничего нам не даст. Даже наоборот, мы многое потеряем.

- Зинерва, должно быть, от хохота умирает, - усмехнулась Гертруда. - Хочешь сделать всю грязную работу за неё, Свидж? Не знала, что ты так предан Псам, мой храбрый Шакал.

Кольгрим благодарно кивнул варварше. Хоть кто-то понимал и поддерживал его. Впрочем, ей не стоило напоминать о том, кем был Свидживальд - Проклятый Клык оскалился от боли и отвращения. Тяжело вздохнув, Улвир протянул ему руку. На этот раз тан принял его помощь и поднялся на ноги, хоть и с большой неохотой.

- Сейчас на троне сидит этот мальчишка, Жан, - произнёс молодой Волк. - И пока он не вступит в совершеннолетие, Зинерва будет его регентом. А это значит, что всеми делами в Латаэне будет заправлять она. Ты понимаешь, какую услугу ты ей окажешь, если убьёшь законного наследника трона Руэла? Ну-ка, напомни мне, Свидж, сколько Виктору лет?

Свидживальд оскалился.

- Около двадцати.

- Двадцать один, - поправил его Кольгрим. - Он давно вступил в совершеннолетие. Виктор - законный король Латаэна. Ты понимаешь, какую удачу мы поймали за хвост?

Проклятый Клык промолчал. Теперь он понимал. У Севера в плену был настоящий король. И от него куда больше было толку, пока он оставался в живых. Смерть Виктора Фаларна будет означать, что следующим королём станет Жан. И тогда уже ничто не помешает стать Зинерве регентом и править страной. Но пока младший Корсак был лишь временным правителем. И покуда жив Виктор, Зинерва не успокоится.

Кольгрим нахмурился - сколько же теперь на них навалится проблем из-за этого мальчишки? Шпионы, наёмники, убийцы. И весь этот жалкий сброд уже сейчас пытается проникнуть в лагерь северян, отыскать и убить столь ценного пленника. Для варваров не было ничего унизительней, чем защищать человека, казнившего их тана. Гертруда и Ровена смогут успокоить своих людей, объяснить им, как важен Фаларн живым. Но на счёт Свидживальда Кольгрим не был так уверен. Оставалась лишь одна надежда - Светлана. И она не позволит убить своего брата.

- Возвращайтесь к своим кланам, - пробормотал Улвир, возвращаясь в человеческий облик. Мужчине повезло, что рубашка и штаны на нём были разношены и не порвались от превращения в волколака. Лишиться одежды на таком морозе не слишком-то хотелось.

Таны кивнули. Свидживальд ещё раз с недоверием посмотрел на Кольгрима и, тяжело вздохнув, ушёл. Он понял. Это не могло не радовать. Устало покачав головой, Улвир отвернулся. Его уже тошнило от всех этих политических игр. Старых Сатарнов убили, потому что они мешались Псам. Руэла предали, чтобы никто не мог остановить Зинерву с её тёмными планами. Теперь жертвой всех этих игр стал Виктор. Несмотря на то, что этот мальчишка был Псом, Корсаком, Кольгрим не испытывал к нему ненависти. Фаларн делал то, что говорила ему мать, его главный в жизни авторитет.

"Если бы Руэл имел больше влияния на своих детей, выросли бы они такими?".

Ветер донёс до Улвира слабый лисий запах. Приоткрыв усталые глаза, мужчина заметил, как рядом промелькнули светло-голубые одежды. Вернулся, значит. Кольгрим опустился на большой каменный валун. Нестерпимо хотелось что-нибудь выпить или выкурить. Волк лишь сплюнул на землю и тяжело вздохнул.

- Чем обязан, "Ваше Величество"?

Корсак не спешил подходить. Он так и остался стоять в нескольких метрах от него, готовый в любой момент броситься бежать. Даже если бы он и попытался это сделать, Кольгрим бы не позволил - Ракш был рядом.

- Ты не дал меня убить. Почему?

Кольгрим приглушённо усмехнулся и запрокинул голову. Холодный северный ветер приятно обдувал лицо, и молодой князь на мгновение забылся. Он очнулся лишь тогда, когда под ногами Виктора хрустнула сухая ветка. Волк приоткрыл глаза.

- Если так хочется умереть - возвращайся к своей матери. Я не позволю своим людям пачкать руки о твою предательскую кровь.

Это прозвучало не так жёстко, как хотелось бы Кольгриму. Он пытался показать Корсаку, что ему здесь никто не рад. А вышло так, будто у Делаварфов Виктору было куда безопаснее. Именно поэтому Улвир предпочитал молчать. Он всегда говорил что-то не так, как было нужно. Дикий князь, не привыкший к нормальной человеческой жизни.

Долгая пауза. Корсак обдумывал слова Кольгрима, а сам мужчина потерял всякий интерес к происходящему. Даже наблюдать за птицей, сидевшей на соседней ветке, было для него куда увлекательней, чем разговаривать с Фаларном. Но голос юноши прервал тишину, заставив Улвира обернуться.

- Спасибо? - неуверенно произнёс Виктор. Он стоял уже всего в паре шагов от Кольгрима, и мужчина смог заметить, что верёвки, стягивавшие запястья принца, исчезли. Оружия у него при себе не было, перерезать путы он не мог. Светлана? Ох, эта девчонка наберётся проблем, если будет помогать пленникам.

- Не смей меня благодарить, - огрызнулся Кольгрим и отвернулся. - Я, как и все, горю желанием разорвать тебе глотку за то, что ты сделал с моим домом, моей семьёй, моими друзьями.

Снова тишина. На этот раз Улвир остался доволен собой. Его слова прозвучали так резко, что Корсак отступил на шаг, почувствовав исходившую от Волка угрозу. Пусть, пусть боится его. Так было надо. Кольгрим не собирался помогать этому щенку. Он был предателем, убийцей, лжецом. Этот человек напал на Волчьи угодья, вёл за собой войска, сметавшие всё на своём пути. Ему не было прощения. Виктор Фаларн должен был умереть. Но мальчишке повезло, что его смерть Северу невыгодна.

- У меня жена есть.

Принц снова нарушил тишину, и Кольгрим утробно зарычал. Он хотел бы, чтобы мальчишка убрался к чертям собачьим, исчез и больше никогда не появлялся. Каждый раз, когда Улвир слышал его голос, в памяти всплывали последние слова Эдзарда. И на душе становилось тошно и невыносимо.

- Рад за тебя, - прошипел Волк и снова закрыл глаза. Боги, пусть этот мальчишка замолчит!

- Ты не понял, - не унимался Виктор. Он даже подступил ближе. Слишком близко. Кольгриму достаточно было только выхватить меч, чтобы снести Корсаку голову. Усилием воли Улвир заставил себя отказаться от этих мыслей и дослушать принца до конца. - Моя жена - княжна Лисов.

- Я помню. Вы с Зинервой решили прибрать к своим рукам Арлок, поэтому убили Эвара, тем самым не оставив старику Ковергу наследников.

Виктор рассмеялся, отчего Кольгрим сжался в комок. Ему было противно общество этого человека, но он никуда не мог деться. Оставалось только терпеливо ожидать, когда Корсак наговорится и заткнётся, наконец. Но Улвир не ожидал, что разговор вдруг окажется настолько... увлекательным.

- Мавис ждёт ребёнка.

Кольгрим почувствовал, как в горле его встал комок. У Виктора должен был родиться ребёнок? Нет, Улвир и не думал поздравлять Коверга. Но факт того, что у принца должен был появиться наследник, в корне всё менял. Виктор был законным королём Латаэна. И если у него родится сын, то наследником будет он, а не Жан. И регентом мальчишки будет Мавис, а не Зинерва. О, это была не просто радостная новость. Это была замечательная новость! Самая замечательная из всех, что Кольгрим слышал в последние дни. Подумать только, будущее Латаэна зависело сейчас от принца и его ещё не рождённого ребёнка. У богов было дурное чувство юмора. Ещё совсем недавно жертвами политических игр Фаларнов были Улвиры и Сатарны. А теперь сам Север мог одним махом поставить весь Латаэн на колени.

- Зинерва знает об этом? - промурлыкал Кольгрим, чувствуя, как уголки его губ ползут вверх.

- Нет. И Мавис ещё остаётся в Арлоке.

Это была воистину замечательная новость. Улвир не сдержал смеха. Подумать только, северяне решили использовать Виктора, а Виктор решил использовать северян. В принце сказывалась кровь Зинервы. Но в данный момент это было хорошо, очень хорошо. Едва ли мальчишка станет устраивать в Арлоке ловушку. Оставаться с варварами было для него выгодней, чем возвращаться к матери. В Фаргеше его не ждёт ничего, кроме смерти. А если Зинерва узнает о том, что Мавис Коверг ждёт ребёнка, жертв будет намного больше.

- Почему бы нам не заключить сделку? - предложил Виктор. Юноша стоял напротив Кольгрима. Достаточно было только вытащить меч, чтобы убить его. Но Улвир не собирался этого делать. Ему нравилось играть с ним. Кто в итоге окажется сильнее - волк или лисица? Корсаки считали, что нет никого хитрее них. И Кольгрим собирался поспорить с этим.

- Ты просишь меня... - протянул он, буравя Виктора пристальным взглядом.

- Да, - принц кивнул головой. - Защитить Мавис. Это выгодно и для меня, и для вас.

Кольгрим усмехнулся. Действительно, это было выгодно для обеих сторон. Рано или поздно Север всё равно начал бы наступление на лисье княжество. Но теперь, когда у них в руках был не только законный король всего Латаэна, но и наследник Арлока... Виктору достаточно было приказать Арбану Ковергу сложить оружие. Хотя бы ради дочери.

Кольгриму всё больше и больше начинало это нравиться. Корсаки решили поиграть с ними в политические игры? Чтож, Волки тоже умели отвечать. И в войне против Севера у Зинервы не будет ни единого шанса. Потому что убив Руэла, она, сама того не подозревая, с лёгкой руки отдала все козыри варварам. И Кольгрим теперь собирался воспользоваться ими.

***

Пламя заплясало, когда Ньёр осторожно провёл над ним рукой. Жар слегка обжёг юноше ладонь, но он не обратил на это абсолютно никакого внимания и прикрыл глаза. Ему нравилось находиться так близко к опасному, необузданному дикому огню, который в любой момент мог переброситься на висевшие рядом шторы, драгоценные ткани и дорогие ковры, устилавшие пол. Всё это было лишь мелочью, глупостями, которые не были достойны занимать время и внимание молодого короля. Огонь был способен убивать простых людей, но не его, Ньёра. Он родился из пламени. Он был пламенем.

Голодные огненные языки коснулись его пальцев, и Пеплохват не ощутил ни жара, ни боли. Словно он был одним единым с пылающей свечой. Словно это сам юноша горел, танцевал при лёгком дуновении ветерка и таял, таял от предвкушения. Сегодняшний вечер был особенный, и Ньёр не мог сказать, что он чувствовал в этот момент - страх или гордость, собственную жалость или величие. Все краски разом смешались, и осталась лишь пустота. Голодная пустота, пожиравшая его изнутри. Молодой король ощущал, как по спине пробегают мурашки. Было это от восторга, или от ужаса? Никто не знал. Даже он сам. Словно тело это вдруг стало чужим.

Лёгкий скрип деревянного пола. Ньёр, вздрогнув, обернулся, и губы его дрогнули в усталой улыбке. Моррот осторожно положил на большой стол, застеленный драгоценными тканями, его доспехи. Недолго думая, Пеплохват подошёл к ним и провёл пальцами по искусной гравировке. Две большие драконьи морды на наплечниках, распахнутые крылья, вырезанные на чёрном нагруднике. Да, он был Драконом, королём Вэлна. И теперь ему принадлежало здесь всё. Каждый уголок земли. Жизнь всех людей в его королевстве. Ньёр мог прекратить их существование, всего лишь сказав несколько слов. Мгновение - и слуги бросятся исполнять его приказание, позабыв обо всём на свете. О жалости, чести и человечности. Чувство неограниченной власти будоражило сознание Ньёра. Он мог всё. Ему подчинялись беспрекословно. Достаточно было только приказать.

Но холодный взгляд Моррота вернул юношу в действительность. С властью в руки молодого короля переходила и огромная ответственность. Все эти люди, что подчинялись ему, были не куском мяса, а его народом. Его слугами и верными подданными. Они вверили ему свои жизни, и Ньёр был обязан защищать их любой ценой. Чего бы это ему ни стоило. Деньги, честь, даже любовь - это ничто по сравнению с ответственностью, которая возлагалась на молодого короля вместе с прекрасной золотой короной.

Моррот обошёл стороной стол и уселся в кресло. При свете дрожащего пламени свечей лицо мужчины казалось ещё более мрачным и уставшим. Ньёр обратил на это внимание лишь тогда, когда Суруссу тяжело вздохнул и взял в руки бокал вина. Его вина. Всё здесь теперь принадлежало Пеплохвату. Забавно, ведь совсем недавно юноша сам был рабом этого человека.

- Тебе весело, - спокойно произнёс Моррот и сделал глоток вина. Губы его слегка скривились - здешняя выпивка князю не нравилась. Кажется, виноделы Пастака добавляли слишком много воды, чтобы алкоголь не был столь крепким. Суруссу терпеть этого не мог, потому плевался всякий раз, когда кто-то предлагал ему пастакского вина. Ньёр только пожал плечами и отпил прямо из бутылки. Ему этот вкус был вполне по душе.

- Разумеется, - пожал он плечами. - А я должен плакать или трястись от ужаса?

Моррот тяжело вздохнул. Ему, кажется, не нравился этот разговор. Но разве не он первый начал его? Ньёр не был виноват в том, что у Суруссу плохое настроение.

- Тебе весело, - повторил мужчина. - Думаешь о том, что теперь жизни всех подданных в твоих руках, и ты можешь делать с ними всё, что захочется?

По спине Пеплохвата пробежали мурашки. Он и не знал, что Моррот настолько проницательный. Или просто всё это было написано на лице молодого короля. Юноша действительно не сдерживал самодовольной улыбки, и в глазах его пылала жажда. Ньёр поспешил убрать это выражение и нахмурился.

- Какой ещё король в моём возрасте не задумается о всемогуществе и неограниченной власти перед собственной коронацией? - усмехнулся Змей, попытавшись как-то разрядить обстановку, но Моррот оставался холоден и безразличен.

- Молодой Ворон, к примеру.

Ньёр поднял на Суруссу мрачный взгляд и покачал головой.

- О боги, Моррот! - он едва сдерживал рык, так и рвавшийся из его груди. - Сколько ещё ты намерен мучить меня вопросами об Алаке?

- Пока не буду абсолютно уверен в том, что ты не наделаешь глупостей.

"Наделать глупостей" - пойти войной на Фабар. Ньёр совершенно не понимал, почему все вокруг беспокоились по этому поводу. Только самоубийца полез бы воевать с Западом, когда Корсаки в любой момент могут атаковать в спину. Нет, это было чистым безумием. Пеплохват прекрасно понимал, что у него нет особого выбора.

- Назови мне хоть одну причину, по которой я должен "наделать глупостей".

Моррот снова стал мрачен. Сделав ещё один большой глоток вина, он закрыл лицо руками и пробормотал:

- Ты многого не знаешь, Змей. Бошефаль и остальные не рассказывают тебе об этом.

- О том, что моя сестра императрица?

Ньёр усмехнулся, заметив, как изумление исказило лицо Суруссу. Неужели все вокруг думали, что он такой дурак? Люди Бошефаля были повсюду, следили за каждым шагом молодого короля и делали всё возможное, чтобы Змей оставался в неведении. Но Пеплохвату уже давно всё было известно. Неужели его дорогие князья забыли о том, что у него есть верный цепной пёс, который выполнит любой приказ? И это раньше у Ньёра была только одна Крыса. Теперь помимо Лизардиса ему служило всё Подполье. Пеплохват мог контролировать ситуацию по всему Сангенуму. Ему было известно даже то, что Делаварфы, Улвиры и Сатарны объединились, возродив давно распавшийся в результате распрей Север. И весть о смерти Руэла Сатарна дошла до молодого короля Юга раньше, чем до его князей. То, что контролировало Подполье, находилось и во власти Ньёра. Юноша даже испытывал гордость за себя - ему удалось обвести вокруг пальца самого Аякса Велиуса и заставить его служить Вэлну.

- Не стоит беспокоиться, Моррот, - Ньёр плеснул себе в бокал немного вина и принялся любоваться, как красноватая жидкость переливается при свете свечей. - У меня нет причин нападать на Фабар. Во-первых, Алак мой друг. Боги, да если бы он даже женился на моей собственной матери, я бы только поздравил его с хорошей партией. Стать шаттаром, не являясь при этом потомком змеиного рода - это достойно уважения.

- Но Эньяр...

Из горла Ньёра вырвался громкий рык, и глаза его на мгновение стали янтарными. Моррот вжался в спинку кресла и невольно поёжился.

- Я не Эньяр.

Больше не сказав ни слова, Пеплохват направился к соседнему столу и взял в руки один из наплечников. Драконья голова с распахнутой пастью, полной клыков, казалась настоящей. Даже глаза, сделанные из двух ярких рубинов, словно были налиты кровью и сверкали при свете свечей. Бронник прекрасно справился со своей работой. Надо будет отправить ему не меньше трёх сотен золотых цулонов, подумал Ньёр.

- Помоги, - приказал молодой король, и Моррот, поднявшись с кресла, направился к нему. Чёрный нагрудник с выгравированным золотым драконом защёлкнулся на боках, массивные наплечники были закреплены на плечах. В таком виде отправляться в бой, конечно, было глупо - Ньёр с большим трудом мог развернуться. Но для церемоний, таких, как коронация, эти доспехи подходили как нельзя кстати. Последним на шее был закреплён плащ. Длинная чёрная ткань, на которой сама Ламия бережно вышила золотого дракона, распахнувшего свои могучие крылья. Ньёр долго любовался вышивкой. Ему казалось, что когда он прикасался к блестящим нитям, то сам ощущал все те чувства, которые вложила его возлюбленная в свою работу, и губы его невольно растягивались в улыбке.

Когда доспехи были закреплены на Ньёре, юноша тяжело вздохнул и обернулся к Морроту. На душе было тревожно. Теперь молодой король ощутил волнение и страх. Как отреагируют люди, увидев его на троне драконьих костей? Будут они рады, или встретят громкими криками, полными ненависти? Ньёр чувствовал себя так лишь тогда, когда первый раз взял в руки оружие, или ступил на раскалённый песок арены в Нормаде. И вот теперь его сердце вновь бешено колотилось, не давая покоя. Но Моррот приободряющее похлопал его по плечам и усмехнулся.

- Не волнуйтесь, мой король. Люди рады вам.

Ньёр кивнул головой. Ему оставалось только верить Суруссу на слово. Тяжело вздохнув, юноша вышел из комнаты. Моррот направился следом за ним, лишь иногда догоняя для того, чтобы что-то шепнуть на ухо. Змей шёл вперёд, словно находясь в трансе. Всё вокруг него казалось ему сном. Он действительно король? Нет, ещё рано. Лишь в тот момент, когда на голову его возложат корону из золота, а сам он сядет на трон из драконьих костей, Ньёра Пеплохвата можно будет назвать королём. А пока здесь был только князь Питонов, первый Дракон и защитник Вэлна. Но уже сейчас люди приветствовали его, как своего правителя. Ньёр изумлённо смотрел по сторонам. Слуги снимали пышные полотна с изображением различных змей и вешали на их место пыльные картины из подземных кладовых Пастака. Остановившись напротив одного из портретов, Пеплохват поёжился - на него смотрел один из предыдущих королей-Питонов. Юноша не знал, кто это был. Возможно, сам Эньяр. Но, заметив ярко-зелёные рога, Ньёр быстро догадался, что это был Ланьян Ядошкурый.

Одни статуи заменялись другими. Молодой король на мгновение замер возле большого каменного дракона. Даже у него глаза были сделаны из двух ярких рубинов, сверкавших в темноте. Сердце в груди Ньёра сжалось от восторга. Всё вокруг вновь возвращалось к первозданному виду, когда здесь правили Питоны. Никакого напоминания о тех временах, когда Корсаки узурпировали Вэлн. Великий князь Наджи Джелар правил Югом лишь на словах, и все приказы исходили из Фаргеша. Теперь всё было по-другому. На трон вернулся законный король, прямой потомок второй сестры Эньяра Чернозубого. В Ньёре текла кровь всех его предшественников. И юноше казалось, что он чувствует, как их мудрость и сила переходит ему.

Двери в зал распахнулись, и Пеплохват почувствовал вырвавшийся изнутри жар. Помещение было тёмным, мрачным - Питоны никогда не любили богатое убранство. Раньше в главном зале Пастака было множество золотых украшений, прекрасных ваз и причудливых статуй голых девиц - Наджи Джелар любил тратить вэлнийскую сокровищницу на всякую ерунду. Теперь же в королевском чертоге остались лишь голые стены со следами драконьих когтей и несколько статуй с крылатыми ящерами. А над троном висели огромные витые рога. Ньёр знал, кому они принадлежали - тому самому дракону, которого убил первый Питон, благодаря чему получил способность обращаться в огнедышащего ящера. Иллис, дочери Верзеля, Кровавого Дракона. Ньёр поднял взгляд, и сердце в его груди на мгновение перестало биться. Там, в дальнем конце зала окружённый танцующими языками пламени, на возвышенности стоял огромный трон, искусно созданный из десятка, сотен драконьих костей, скреплённых между собой железными кольцами. Престол, достойный настоящего короля.

- Его Величество, Ньёр Пеплохват из дома Питонов, первый король-Дракон, правитель Вэлна и защитник Юга! - прокричал стоявший у подножия трона советник, и каждый человек в зале преклонил колено. Ньёр, проходя мимо, пытался заглянуть в полуприкрытые глаза своих слуг, узнать, что же они чувствуют. Радость или горе, счастье или отвращение? Но лица их оставались холодными и спокойными. Пеплохват был для них королём и богом. Они не смели даже поднять на него взгляд. Это нравилось молодому королю.

Едва заметно улыбнувшись, он прошёл дальше к трону. Языки пламени на мгновение дёрнулись и бросились навстречу Пеплохвату, словно радостно его приветствуя. Ньёр осторожно провёл рукой над огнём и усмехнулся. Он не чувствовал жара, словно тот был частью его самого. Вновь улыбнувшись, юноша шагнул к костяному трону и обернулся. Собравшиеся в зале пристально следили за ним и, казалось, даже не дышали.

- Девять южных князей приносят присягу Его Величеству! - вновь прокричал советник, и из толпы шагнули несколько человек. Их называли одного за другим, и они, подходя к трону, клялись Ньёру в верности. Юноша внимательно выслушивал каждого из них, сохраняя на лице приятную улыбку. Он должен был выглядеть неотразимо, чтобы люди поклонялись ему, обожествляли его. Так делал каждый Питон, и власть их была нерушима на протяжении сотен лет. Вслед за Хасимом Бошефалем последним принёс присягу Моррот Суруссу. Когда Пеплохват удовлетворённо кивнул головой в ответ на его клятву, Анаконда взял с большой красной подушки золотую корону, украшенную грубыми необработанными чёрными и красными камнями, и сделал шаг к молодому королю.

- Склоните же голову, Ваше Величество, и примите власть из рук своих верных вассалов.

Ньёр вздрогнул, когда золотая корона опустилась на его голову. Губы юноши едва заметно растянулись в победной улыбке. Когда он выпрямился, одни люди смотрели на него с нескрываемым восхищением, другие выжидающе, словно не зная, что делать дальше. Но всего через несколько секунд зал потонул в громких восторженных криках. Пеплохват опустился на трон и улыбнулся, почувствовав холод древних драконьих костей. Он стал королём. И всё вокруг теперь принадлежало лишь ему, и никому более. Он был хозяином и богом собравшихся здесь людей, что громко выкрикивали его имя и желали ему долгих лет жизни. Питоны вернулись в Вэлн. И теперь это вновь было их королевство.

Дальнейшая церемония тянулась достаточно долго, чтобы молодой король успел утомиться. Он выслушивал одни доклады за другими, принимал всё новых и новых гостей. Лишь одно оставалось неизменным - его широкая натянутая улыбка, словно кто-то пришил его уголки губ именно в этом положении. Княжны и молоденькие дочки богатых купцов, стоявшие возле больших каменных колонн, смущённо поглядывали в сторону Ньёра и краснели всякий раз, когда он переводил на них свой взгляд. Юноша лишь усмехался - никто здесь не знал о том, что сердце молодого короля уже отдано другой. Пеплохват заметил на себе и пристальный взгляд Моррота. Суруссу ожидал подвоха? Чтож, он его и получит. Ньёр продумал всё до мелочей. Ему нравилось испытывать Анаконду. Моррот был мудр и хитёр. Но в этот раз Змей окажется хитрее.

Медленно поднявшись с трона, Ньёр протянул руку к советнику, и тот послушно отдал ему большой свиток, скреплённый печатью с драконом. Расправив бумагу, Пеплохват устремил взгляд на ровные строки и улыбнулся.

- Лизардис Гройен! - крикнул он, и наёмник вышел вперёд. Остановившись напротив трона, мужчина преклонил колено и опустил голову. Люди сзади зашептались - они не могли понять, зачем король вызвал одну из Крыс.

- Лизардис Гройен к вашим услугам, Ваше Величество.

Ньёр улыбнулся. Ему нравилось ощущать эту власть. Люди подчинялись каждому его приказу так, словно он действительно был для них богом. Усмехнувшись, Пеплохват вновь устремил взгляд на бумагу и громко произнёс:

- В благодарность за верную службу, неоценимую помощь в уничтожении морской ведьмы Обезьяны и её шайки, а также за освобождение Драмира от захватчиков, своей королевской волей я возвожу род Гройенов в княжеский сан и назначаю Лизардиса Гройена правителем Красных берегов. Он, его родственники и все их потомки будут наследовать это право.

По залу пронёсся изумлённый шёпот, и на мгновение Ньёру показалось, что кто-то попытается возразить. Но никто не стал спорить. Род Гадюк прервался в тот момент, когда флотилия Фабара захватила Драмир. Рано или поздно должен был быть назначен новый князь. Однако никто не ожидал, что им станет один из наёмных убийц. Лишь один человек догадался, зачем это было сделано. Ньёр усмехнулся, почувствовав на себе изумлённый и полный возмущения взгляд Моррота.

- Благодарю вас, Ваше Величество, - произнёс Лизардис и, низко поклонившись, вернулся на своё место. Стоявшие рядом с ним люди удивлённо смотрели на Ньёра. Никто не понимал, чего добивался молодой король. Пеплохват лишь приглушённо хмыкнул и взял в руки следующую бумагу. Он почувствовал лёгкий цветочный аромат, исходивший от этого свитка. Должно быть, Ламия писала его собственноручно. На мгновение юноша забылся и вздрогнул, когда кто-то в зале закашлялся. Недолго думая, Ньёр протянул бумагу своему советнику, а сам вернулся на трон. Церемония продолжалась.

Ньёр усмехнулся, краем глаза заметив, как побагровел Моррот. Мужчина не мог поверить, что Пеплохват действительно это сделал. Но Суруссу же был против свадьбы короля с обычной наёмницей, разве нет? Теперь Ламия была княжной и имела полное право стать его супругой. Ньёр чувствовал восторг, бушевавший в его груди. Ему удалось обхитрить Моррота. Это была его маленькая скромная победа.

Когда Ламия вошла в зал, гомон мгновенно прекратился. Даже Ньёр на миг потерял дар речи и неловко привстал со своего трона. Девушка, облачённая в ярко-алое платье, с длинными завитыми золотистыми волосами, сейчас едва ли напоминала ту наёмницу, что повстречалась молодому королю в Верделе. Это была настоящая придворная дама. Кажется, Бошефаль хорошо постарался, когда по просьбе Ньёра принялся обучать Ламию этикету. Пройдя на место, где совсем недавно стоял её брат, девушка сделала изящный реверанс перед молодым королём и смущённо улыбнулась. Она посмотрела на Пеплохвата из-под своих густых ресниц, и юноша почувствовал, как сердце в его груди учащённо забилось. Это была его королева, его возлюбленная. Настоящая драконесса, величественная и опасная.

- Благодарю вас за щедрый дар, который вы сделали моему брату... и мне, - произнесла она, и Ньёру показалось, что голос её звучал подобно музыке. - Гройены всегда будут верны вам, Ваше Величество. До последней капли крови, до последнего вздоха. Примите же и мою клятву верности.

- Принимаю, - Ньёр улыбнулся. Он уже знал, что сделает завтра, когда весть о его коронации долетит до каждого княжества, от Скопарта до Класт-порта. Пеплохват объявит эту девушку своей королевой, своей единственной возлюбленной. И она будет принадлежать только ему и никому больше. Даже Моррот не сможет ничего изменить.

Когда церемония закончилась, в зале остались лишь несколько десятков человек, в первую очередь девять князей. Моррот недовольно посматривал в сторону Лизардиса, но ничего не говорил. Быть может, он уже просто смирился с выбором Ньёра? Раз молодой король пожелал жениться на Ламии и даже сделал её княжной, Суруссу не смел с ним спорить.

- Прошу всех внимания! - крикнул Бошефаль, выходя немного вперёд. - Мы должны прослушать несколько важных докладов и вынести решение.

- Давай быстрее, Кобра! - Демар Триктар из Калака громко фыркнул. - Я намереваюсь сегодня напиться в честь Его Величества, а ты отнимаешь моё время.

- Это займёт всего несколько минут, - промурлыкал Хасим и развернул бумаги. - Итак, во-первых, прошу обратить внимание Его Величества на то, что в Скопарте были замечены шпионы Псов. Всего четыре человека, но они направлялись в Пастак. При них также было найдено оружие.

Ньёр нахмурился. Псы были совсем рядом со столицей. Юноше повезло, что его круглые сутки тайно охраняли люди Аякса. Крысы были повсюду, следили за ситуацией в городе и устраняли любую подозрительную личность, проникавшую в столицу. Под защитой Подполья Пеплохвату нечего было опасаться. Но ему не нравилось, что Псы так свободно разгуливали по его стране. Может, Вэлн и не участвовал уже несколько месяцев в войне, но Корсаки давно должны был догадаться, что с союзом покончено.

- Велиус! - позвал Ньёр, и рыжеволосый юноша тенью показался из-за каменной колонны. Собравшиеся в зале, кажется, даже не заметили его присутствия и были очень удивлены. - Отправь несколько Крыс в Скопарт. Пусть прочешут каждую улицу и найдут шпионов Псов. Можете делать с ними, что захотите. Хоть вывесите их головы вдоль дороги, чтобы каждый въезжающий в город видел лица этих предателей.

Кайман кивнул головой, и Ньёр заметил усмешку, скользнувшую по лицу уездного князя Соколов. Этот человек действительно получал удовольствие от своей работы, и Пеплохвату становилось жутко. Ему искренне хотелось верить, что Подполье никогда не выступит против него. Может, Крыс было не так уж и много, всего несколько сотен, но они были прекрасно обучены владеть почти всеми видами оружия. Один наёмник Велиуса стоил пяти элитных воинов Бошефаля.

- Давай следующий доклад, - приказал Ньёр Хасиму, и Кобра послушно взял в руки другой свиток. Слуга что-то шепнул на ухо князю, и лицо его мгновенно изменилось.

- Ваше Величество, - негромко произнёс Бошефаль, оборачиваясь к Ньёру. - Это из Фабара. Доставлено одним из... шиттариев.

Змей удивлённо вскинул брови. Действительно? Чтож, это было ещё интереснее. Он не получал вестей из Фабара с тех самых пор, как оказался на Юге. Должно быть, друзья считали его давно погибшим. Но теперь им должно было стать известно о том, что он жив и здоров, да и к тому же занял трон, принадлежащий ему по праву. Ньёр протянул руку, и Бошефаль вложил в его раскрытую ладонь свиток. Поднеся его ближе, Пеплохват увидел небольшую алую печать с изображением ворона.

- Таодан? - удивлённо спросил Ньёр, возвращая свиток Хасиму. Кобра коротко кивнул.

- Подписано лично императором.

Это начинало нравиться Пеплохвату всё больше и больше. Что же такое мог прислать ему Алак, да и вместе с шиттарийским воином, а не птицей? Уж точно не весть о начале войны. Для Ворона будет невыгодно вести сражение на двух фронтах. Да и какой для этого был повод? Вэлн уже давно не участвовал в боевых действиях и не нарушал границ Фабара. Всё складывалось для обеих стран как нельзя кстати.

- Его Величество император Алак Таодан приветствует короля Вэлна, - произнёс Хасим, пробегая взглядом по ровным строчкам на всеобщем языке. - Он рад слышать, что вы находитесь в добром здравии и... недоволен тем, что вы дали о себе знать лишь сейчас.

Другие князья приглушённо забормотали. "Кто он такой, чтобы говорить такое королю?" - послышалось откуда-то, и Ньёр усмехнулся. Алак имел полное право писать в таком простом тоне, словно старому другу. Точнее, он и писал своему старому лучшему другу, с которым они не один год провели в Академии. Пеплохвату действительно следовало отправить птицу в Фабар раньше, едва он перестал быть рабом Моррота.

- И что же мой дорогой друг пишет? - улыбнулся Ньёр, слегка наклонив голову на бок. Хасим вновь устремил взгляд в свиток и громко произнёс:

- Его Величество император Алак Таодан, также известный как великий шаттар, предлагает вам обсудить условия союза. В качестве места встречи был выбран Средиземный порт.

В зале вновь стало шумно из-за поднявшегося гомона. Ньёр, расплывшись в широкой улыбке, прикрыл глаза. Союз? Чтож, он ничего другого от Алака и не ожидал. Это было самое разумное решение с его стороны. Фабар и Вэлн вместе представляли огромную угрозу для Латаэна. Корсаки окажутся зажаты со всех сторон. И единственным путём к отступлению будет море. Сесть на корабли и плыть, плыть, прочь от вражеских войск, что совсем скоро будут штурмовать столицу. Но Ньёр не думал, что Фаларны бросят всё и убегут далеко на юг, в неизведанные земли, сокрытые Вечным морем. Они будут бороться до последнего и даже потом, когда Зинерва будет повержена. Недаром люди говорили, что даже без головы Собака остаётся опасна.

- А как именно он предлагает мне союз? - поинтересовался Ньёр, не сводя с Хасима пристального взгляда.

- Ваше Величество! - воскликнул один из советников, подступая к трону. От Ньёра его отделяла лишь стена обжигающего пламени, из-за которой мужчина не решался подойти ближе. - Это безумие! Вспомните, что они сделали с вашим дедом, господином Эньяром Чернозубым.

Ньёр удивлённо вскинул брови и улыбнулся. Когда юноша немного наклонился вперёд, советник отшатнулся назад. Воздух вокруг потяжелел, и Пеплохват почувствовал, как в груди его словно закипает настоящая лава.

- О, вам известно о произошедшем куда больше меня? - лукаво протянул Ньёр, наблюдая за реакцией седовласого мужчины. - Поведайте же мне, Питону, что Вороны сделали с великим Эньяром Чернозубым. Кажется, это Эньяр напал на Воронов. И это он угрожал императору.

Советник вздрогнул и залился краской. Сжав кулаки, он сделал уверенный шаг вперёд. Ньёр лишь усмехнулся. Старика можно было похвалить за решимость. Но ему не следовало спорить с королём.

- Вы не должны заключать союз с этими предателями! Таоданы показали своё истинное лицо, когда Аэгон Ворон украл принцессу Лань. Теперь этот мальчишка Алак, называющий себя императором, женился на вашей сестре, даже не посоветовавшись с вами!

Вероятно, советник ожидал, что Ньёр удивится. Никто не знал, что юноше уже давно всё было известно. Потому, когда Пеплохват расплылся в широкой улыбке и кивнул головой, окружающие изумлённо зашептались.

- Хочу напомнить, что в этот момент я ещё был гладиатором на арене Моррота, - произнёс Ньёр, облокотившись об одну из драконьих костей в троне. - И старшим князем Ширта считался мой младший брат. Он имел полное право предложить принцессу Аньюн в качестве невесты молодому императору. Моего брата следует только поздравить с хорошо сыгранной партией. Благодаря ему Питоны и Вороны вновь связаны нерушимым союзом брака.

Советник не собирался отступать. Он буквально пылал от ярости и, казалось, был готов в любой момент броситься через огонь к молодому королю. Стиснув кулаки, старик вдруг отшатнулся назад и закричал:

- Корсаки сметут тебя! Разорвут на части! Ты ещё узнаешь, какую ошибку совершил, когда решил принять это чёртово предложение! Предатель! Предатель, как и все Питоны, служившие этим безумцам!

В руках советника блеснул кинжал, и по залу пронёсся изумлённый шёпот. Ньёр вздрогнул, заметив, как мимо трона промелькнула чья-то тень, облачённая в чёрно-красные одежды. Взмах меча - и голова старика покатилась по полу. С длинного блестящего клинка капнула кровь предателя. Темноволосый юноша поднял на Пеплохвата вопросительный взгляд. Ньёр был удивлён произошедшему, но лишь широко улыбнулся и кивнул головой.

- Благодарю, Андрас.

Сокол убрал в ножны окровавленный меч и отступил обратно в тень, где его ждал Аякс. Кажется, Велиус был доволен своим новым учеником. Пеплохват тоже был рад, что этот парень был его союзником, а не врагом. Реакция у Андраса была отличная. Быть может, при должном обучении он превзойдёт всех трёх лучших учеников Каймана. И тогда Талмэй станет опасным противником.

Откинув назад плащ, Ньёр поднялся с трона и спустился вниз, к отрубленной голове советника. Тело предателя уже унесли слуги, кто-то принялся затирать кровавое пятно на каменном полу. Пеплохват опустился на корточки и поднял голову. Широко распахнутые глаза советника, ставшие стеклянными, испуганно смотрели на него. Бедняга даже не понял, что произошло - настолько быстро появился Андрас и отсёк его голову мечом.

- Вот и первая Собака, - улыбнулся король, смотря прямо в мёртвые глаза советника. Схватив её за седую копну волос, он поднял её, показывая остальным князьям. - Так будет с каждым, кто посмеет выступить на стороне Корсаков.

И Ньёр отшвырнул в сторону голову предателя. Крокодилы, плававшие в большом бассейне у стены, схватили её и тут же разодрали на части. Бедняжки не ели несколько дней - словно их нарочно готовили к тому, что после коронации Дракона предатели проявят себя. Пеплохват же вернулся на свой трон. Он чувствовал восторг, бушевавший в его груди. И жажду крови. Предатели были рядом, прямо среди его приближённых и советников. Безумие. Неужели Корсаки считали, что молодой король действительно такой дурак?

- Так будет с каждым, что посмеет выступить на стороне Корсаков, - повторил Ньёр, окидывая собравшихся пристальным взглядом. Глаза его сейчас, должно быть, стали янтарными, как у дракона, потому что князья нервно зашептались. - Питоны всегда были верными вассалами Воронов. И один предатель, решивший из-за запретной любви разорвать все былые отношения между нашими домами, ничего не изменит. Мне плевать, как Алак предлагает мне этот мир - как равному, или как вассалу. Если он хочет, чтобы я был его вассалом - я буду его вассалом. И я не дам Корсакам повода ударить нам в спину, как это было в истории с Аэгоном, - он поднялся с трона и почувствовал, как тело его покрывается плотной чешуёй. - Я не позволю им разрушить Империю. Нашу Империю.

Пеплохват не заметил, как тело его стремительно изменилось. За спиной распахнулись чёрные крылья, и Ньёр, опустившись на все четыре лапы, издал громоподобный рёв, от которого затряслись каменные колонны и пол под ногами. Слуги испуганно отшатнулись назад, и лишь князья остались невозмутимо стоять на своих местах. Пеплохват обратил внимание, как губы Моррота дрогнули в усмешке. Змей убедил всех вокруг в том, что он действительно контролирует ситуацию. Ничего не мешало молодому королю заключить союз с Вороном и обрушить всю мощь прежней Империи на Корсаков. Настал конец эпохи Раздробленных княжеств.

Он покинул зал поздней ночью в приподнятом настроении. Ему теперь принадлежало всё. Все земли, все эти люди. Он был королём, решения которого невозможно было оспаривать. О да, Моррот сильно разозлился, когда Ньёр объявил Гройенов князьями и отдал им Красные берега. Но ничто теперь не мешало Пеплохвату объявить Ламию своей королевой.

- Ты будешь принадлежать лишь мне, - с улыбкой прошептал он, прикрывая глаза. - Ты будешь только моей.

Молодой король уже мысленно представлял, как прикоснётся сейчас к её загорелой коже, вдохнёт аромат мягких золотистых волос. Его королева ждала, и ждала уже слишком долго. Ньёру хотелось как можно скорее добраться до её покоев, запереться и больше не вспоминать ни о чём до самого утра. Что будет потом - неважно. Пускай даже из Преисподней вырвутся Безликие и настанет конец всему живому. Пеплохват встретит финал вместе со своей возлюбленной.

Юноша слишком углубился в собственные раздумья и не заметил, как в другом конце коридора послышались чьи-то шаги. Лишь когда незваный гость подобрался практически вплотную, Ньёр вздрогнул и обернулся.

- Хасим? - удивился молодой король. Он думал, что Бошефаль уже вернулся в свои комнаты.

- Вечер добрый, мой господин, - князь Кобра расплылся в своей привычной широкой улыбке до самых ушей. Казалось, лицо его в этот момент не выражало ничего, кроме полного удовлетворения, но почему-то Ньёру это не понравилось. - Мой господин, я тут заметил, что вы намереваетесь объявить Ламию Гройен своей королевой...

- Княжну Ламию Гройен! - грозно напомнил Ньёр. Разговор с Хасимом начинал нравиться ему всё меньше и меньше. Что-то в этом было подозрительное. - Вы что, хотите сказать что-то против?

Бошефаль продолжал широко улыбаться.

- Нет-нет, что вы, мой король! - он тихо захихикал. - Просто... боюсь, это невозможно. Мы не можем позволить вам сделать это по некоторым причинам.

Ньёр изумлённо посмотрел на Хасима и, зашипев, потянулся за мечом. Что за странный разговор? Кобра пытался убить своего короля сразу после его коронации? Как иначе понять смысл слов князя юноша не знал. Но едва Пеплохват схватился за оружие, сзади послышись ещё шаги. В коридоре скрывался второй человек, и Ньёр его не заметил. Горе, горе молодому королю, потерявшему бдительность! Он слишком отвлёкся на мысли о своей красавице-невесте, раз позволил врагам окружить его с двух сторон.

От удара в затылок перед глазами Ньёра заплясали яркие пятна, и коридор медленно поплыл. Какое-то время Пеплохвату ещё удавалось сохранять равновесие, но в итоге ноги всё же подкосились, и он рухнул на каменный пол. Молодой король чувствовал, как раскалывалась от боли его голова. Его не убили, нет. Но кто знает, что с ним будет теперь.

Последнее, что увидел Ньёр - это Моррот, склонившийся над ним. Перед собой он сжимал рукоять меча. Того самого, которым Анаконда ударил Пеплохвата по затылку.

- Простите, Ваше Величество, - мрачно пробормотал Суруссу. - Это ради вашего же блага.

Ньёр попытался ответить, но из его раскрытого рта не успело вырваться ни звука. Второй удар в то же место, что и первый, окончательно лишил молодого короля чувств, и юноша провалился в кромешную темноту, совершенно не зная, что его теперь ожидает.

О боги, он совершил чудовищную ошибку.