Сказание второе: Плач Волка (СИ)

- У Хасима четыре жены и двенадцать наложниц, - усмехнулся Моррот, продолжая ехать рядом с Ньёром, - Около полусотни детей, из них больше половины - бастарды, а из законнорожденных четырнадцать мальчишек и девять девочек. Кажется, по меньшей мере четыре княжны сейчас одного с тобой возраста. Не хочешь взглянуть?

- Нет, спасибо, - пробормотал Ньёр. - Я бы предпочёл найти себе невесту по любви.

Моррот удивлённо посмотрел на него и неожиданно расхохотался. Даже лошадь его шарахнулась в сторону, испугавшись резкого смеха. С большим трудом взяв себя в руки, Суруссу вытер покатившуюся по щеке слезу и усмехнулся:

- Ты забавный, маленький Змей. Жениться по любви? Нет, я ничего не имею против. Я и сам был безумно влюблён в Марьям, когда мы были молоды. Но ты в этих землях - никто. Мальчишка, назвавшийся истинным наследником и решивший вернуть трон. Правда, точнее было бы выразиться "захватить". Ни один князь не станет рисковать и просто так помогать тебе, Ньёр. Ни один, слышишь?

- Но ты же помогаешь? - пробормотал юноша, насупившись. Ему не нравилось, что Моррот вёл себя, как его отец или наставник - учил его, хотя сам являлся слугой Питонов.

В ответ на слова Ньёра Суруссу лишь приглушённо усмехнулся.

- Я помогаю тебе лишь потому, что мои предки давали клятву на крови, что они и все их потомки будут помогать Питонам. Ты - Питон, я - Суруссу. Поэтому я помогаю тебе. Но Хасим Бошефаль знать тебя не знает, и ему нужны гарантии, нужна выгода. Женишься на одной из его дочерей - и она в будущем станет королевой. Понимаешь, каких высот тогда добьётся Хасим? Он и без того самый богатый человек Вэлна, а вдобавок станет ещё и тестем самого короля!

Ньёр недовольно поморщился. Моррот говорил настоящую правду. Никто не станет помогать ему, какому-то мальчишке из Фабара, захватывать Вэлн. Сейчас большинство южных князей будут добиваться того, чтобы он женился именно на их дочери, чтобы она стала королевой. Поэтому возникал другой вопрос: а стоит ли спешить?

- Ты уверен, что он потребует это? - напряжённо спросил Ньёр. Он старался не смотреть в сторону Моррота. - Я ведь могу и не получить трон. И тогда мою жену вполне могут казнить вместе со мной. Хасим уверен, что хочет рисковать?

- У него девять девчонок, - усмехнулся Моррот. - Такой человек как Хасим без колебания рискнёт жизнью своей дочери для достижения чего-то большего. Но... ты прав, я не уверен, что он этого потребует. Сами предлагать не будем, подождём, что скажет Хасим. Быть может, мне удастся договориться только за счёт того, что Нормад увеличит закупку товаров из Вердела, а один из мальчишек Бошефаля станет твоим пажом. Но знай - если не Хасим, то другой князь потребует от тебя жениться на его дочери. И тогда тебе уже не удастся отвертеться.

Ньёр приглушённо усмехнулся. Моррот порой бывал слишком самоуверенным и даже не мог представить, что у Змея тоже есть козыри в карманах. Ему не придётся жениться ни на чьей дочери в том случае, если у него уже будет жена. Дело осталось за малым - найти ту единственную, о которой Ньёр всегда мечтал. Ах, если бы Марьям тогда не дала слабину, если бы воспользовалась выпавшим ей шансом, Пеплохват бы сейчас был князем Нормада, а княгиня Суруссу - его женой. Но она осталась верна своему мужу, а Ньёр вновь стал одинок. И сердце так больно сжималось в груди от предательства...

- Разберёмся с этим позже, - пробормотал юноша и пришпорил своего коня, пуская его лёгкой рысью по улице. Здесь жителей и купцов было меньше всего, так что проехать было достаточно легко. Но даже притом сопровождавшие князей воины едва не сбивали расставленные на прилавках корзины и бочонки с винами.

- Посторонись! - кричал Лизардис, возглавляя всю эту церемонию на пепельном жеребце. Своего верблюда мужчине пришлось оставить в Нормаде. - Посторонись! Дорогу князю Суруссу и королю Ньёру Пеплохвату!

От последних слов не все люди были в восторге - Ньёр это видел, когда проезжал мимо. Жители провожали его недоверчивыми взглядами. Королей в Вэлне не было уже больше пятидесяти лет, и вдруг объявляется какой-то мальчишка, утверждающий, что он наследник Эньяра Чернозубого. Жаль, что Пеплохват не мог прямо здесь доказать всем этим зевакам, что он действительно настоящий Питон, а не самозванец. Но едва ли Хасим Бошефаль оценил бы неожиданное появление огромного чёрного дракона посреди города в самый разгар дня.

У великолепного дворца процессию встретили облачённые в парадную форму воины. Ньёр сильно удивился, заметив, что рядом с красной коброй Бошефалев развевается чёрный герб с золотым драконом, точно такой же, как плащ Пеплохвата. Кажется, новости быстро разлетались по Югу. Воины Моррота тоже приободрились, увидев знамя своего короля. Лишь только сам Суруссу выглядел мрачным.

- Он вывесил герб Дракона, - пробормотал князь, подъезжая к Ньёру.

- Но разве это не хорошо? - юноша не понимал, чем был так недоволен Моррот. - Ведь я Дракон. Как и все мои предки.

- Ты и все твои предки - Питоны! - Моррот буквально зашипел. - И если Хасим хотел показать, что ты - законный король этих земель, ему следовало бы вывесить гербы Питонов! Но он почему-то выбрал золотого дракона на чёрном фоне. Уж не хочет ли Гадюка нам сказать, что считает тебя никому не известным узурпатором?

Ньёр мгновенно помрачнел. Об этом он не подумал. И как только Моррот замечал такие мельчайшие детали? Хотелось лишь верить в то, что Суруссу зря беспокоится.

- А если он просто хочет задобрить меня?

- Хасим Бошефаль никогда никого не задабривает. Это ему преподносят щедрые дары, чтобы добиться его внимания. Ты слишком большого о себе мнения, мальчишка, и слишком плохо разбираешься в тонкостях южной политики. Это тебе не Фабар. Забудь всё, чему тебя учили в твоём Гадюшнике и слушайся меня, если хочешь жить.

Ньёру не понравился тон, с которым Моррот это сказал, но решил ничего не отвечать. Что подумают Кобры, увидев, как молодой дракон едва ли не в истерике доказывает Суруссу, что он больше не мальчишка, и что с ним нужно говорить соответствующе статусу? Бошефаль в лучшем случае выставит их вон. В худшем же варианте развития событий головы узурпаторов будут выставлены на городских стенах Вердела.

- Разберёмся во дворце, Моррот, - пробормотал Ньёр и, соскочив со своего жеребца, передал его поводья одному из дворцовых конюхов. Суруссу несколько удивился прозвучавшей в голосе Пеплохвата стали и усмехнулся:

- Ты говоришь уже совсем как король, - он растянулся в лукавой улыбке. - Быть может, ты мне и прикажешь что-нибудь?

Ньёр лишь недовольно посмотрел в его сторону и последовал за воинами, что должны были проводить их во дворец. Когда они прошли за огромные резные двери, сквозь которые были видны чудесные сады, когда преодолели величественный парк с сотнями, тысячами прекрасных деревьев, привезённых со всех уголков Юга, в самом конце их уже ожидал невысокий человек, облачённый в богатые белые ткани, расшитые блестящими серебряными и золотыми нитями. На шее его висело множество сверкающих украшений с драгоценными камнями. К белоснежному тюрбану, укрывавшему голову, крепилась брошка с настоящим жемчугом.

Сам мужчина был невысок и бледен для этих земель. Кожа его была светлой, почти не загорелой, в отличие от того же Моррота. На лице богатого незнакомца росла лёгкая щетина и небольшая бородка, соединявшаяся с усами. Коротко стриженые чёрные волосы прятались под белым тюрбаном. Всего одного-единственного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто этот человек.

- Хасим Бошефаль, - Моррот вежливо поклонился ему, приложив правую руку к груди. Князь в белых одеждах повторил этот жест и расплылся в широкой улыбке.

- Моррот Суруссу! Как же рад я видеть тебя в своих землях! Мои жёны столько о тебе рассказывали! Ах, сколько лет, сколько лет мы с тобой не виделись!

Мужчина говорил искренне, но Ньёр заметил, как по лицу Моррота скользнуло недовольство, и удивлённо вскинул брови. Что-то было не так?

- Вообще-то я присутствовал на именинах твоего четвёртого сына три месяца назад и лично ужинал за твоим столом по правую руку от тебя, Хасим, - даже несколько удивлённо произнёс Моррот, и Бошефаль замялся.

- Вот вечно ты всё портишь, - недовольно пробормотал Хасим. - А ведь такая красивая речь была! - он знаком приказал страже возвращаться на свои посты. - Прошу, следуйте за мной, я проведу вас в свой кабинет. Мне очень интересно узнать, зачем вы проделали столь долгий путь. Ваше Величество, господин Ньёр, прошу, можете пройтись рядом со мной? С вами я хочу поговорить прежде, чем мы дойдём до кабинета.

Он говорил это с такой искренней улыбкой, что Ньёр почувствовал себя не в своей тарелке. Когда Хасим прошёл вперёд, юноша скользнул следом за ним и встал по правую руку. Хотя, молодой князь предпочёл бы, чтобы Бошефаль сопровождал его, а не наоборот. Но сейчас Пеплохват действительно был всего лишь мальчишкой, возомнившим себя королём. У него даже не было армии, если не считать воинов Моррота - но разве с их помощью получится захватить весь Вэлн?

Хасим достаточно долго вёл их по коридорам и молчал. Ньёр уже начинал нервничать. Зачем было звать его, если разговор всё равно никак не начинался? Или Бошефаль издевался над ним? Пеплохват нервничал, но продолжал молчать. Князь Кобр сам заговорит, если понадобится.

В конце концов, он всё же начал разговор, причём первыми его словами была похвала, которую Ньёр никак не ожидал услышать.

- Вы весьма терпеливы, мой юный друг, - усмехнулся Хасим. - Моррот бы уже давно заговорил первым. Почему же вы молчите?

- Я всего лишь гость в этом дворце, потому не считаю, что имею право начинать разговор первым.

- Но вы же король, разве нет? - Хасим лукаво посмотрел в его сторону, словно оценивая. Вполне ожидаемый вопрос, впрочем, как и предыдущий. Ньёр понял, что Бошефаль испытывает его - незаметно, используя всего лишь самый обыкновенный разговор. Но Пеплохват не был настолько уж прост, чтобы попасться в эту ловушку. Моррот просил его не наговорить глупостей? Чтож, на счёт этого можно даже не волноваться. Ответы на вопросы, прозвучавшие из уст Хасима уже сейчас, Ньёр готовил ещё задолго до отправления в Вердел.

- Сейчас я обыкновенный князь, лишённый даже земель своих истинных предков, - совершенно спокойно ответил юноша. - Королём я буду лишь тогда, когда весь Вэлн склонится передо мной, а я буду восседать на троне из драконьих костей, принадлежавшем моим предкам, в том числе и последнему из королей - Эньяру Чернозубому. Но у меня нет армии, чтобы захватить Юг, а из верных людей я могу назвать только Моррота и Лизардиса.

Хасим, кажется, остался доволен этим ответом. Продолжая широко улыбаться, мужчина склонил голову и произнёс:

- Вы можете быть уверены в моей верности вам, мой юный друг. Вы должны были видеть - я приказал вывесить ваши флаги рядом с гербом Бошефалей.

- Именно, - Ньёр приглушённо хмыкнул. - Вы вывесили золотого дракона, но не чёрного питона. Если бы вы хотели доказать верность моему роду, вы не стали бы так поступать. Так что теперь вопрос задам я: кто я для вас - истинный король или узурпатор?

Ньёр ожидал, что улыбка сойдёт с лица Хасима, но тот продолжал широко улыбаться. Открыв резные двери в свой кабинет, он обернулся к юноше и, слегка наклонившись вперёд (что было довольно странно, учитывая, что Пеплохват был выше его почти на две головы), усмехнулся:

- А это зависит от вас, мой юный друг. Прошу, проходите, и мы решим, кто вы есть на самом деле.

Он слегка отступил, пропуская Ньёра в свой кабинет. Когда юноша вошёл, Хасим уже хотел было закрыться, но Моррот остановил двери, подперев их ногой, и проскользнул следом за Змеем. Бошефаль остался этим крайне недоволен, но ничего говорить не стал и провернул в замочной скважине ключ. Лишь после этого князь Кобр обернулся к своим гостям, прошёл за большой белоснежный стол и опустился в изящное кресло с подушками, расшитыми золотыми и серебряными нитями.

- Прошу, наливайте себе вина, - улыбнулся Хасим, придвигая к ним бутыль. - Я только час назад достал его из погреба. Вкус у него чудеснейший, скажу я вам. Оно хранилось ещё с тех времён, когда Империя Ворона только набирала силу, а Корсаки были одним из самых слабейших княжеств Сангенума.

Ньёр вопросительно посмотрел на Моррота. Мужчина не стал ему ничего отвечать, взял в руки бутыль с вином и сделал один глоток, чтобы проверить напиток на наличие яда. Убедившись в том, что вино не отравлено, Суруссу передал его Пеплохвату и тут же устремил на Хасима пристальный взгляд.

- Ты ведь знаешь, зачем мы здесь, Хасим, - несколько мрачно произнёс Моррот. - Хватит играться с нами. У тебя никогда не получалось строить коварного злодея.

Бошефаль приглушённо усмехнулся в ответ и откинулся на спинку кресла. Он долгое время молчал, крутил в руках бокал с вином и смотрел в одну точку, словно что-то обдумывая. Ньёр решил, что их снова испытывают на терпение, и ничего не стал говорить. Наконец, Хасим перевёл на них взгляд и слегка пожал плечами.

- Ты прав, Моррот, мне известно многое, в том числе и причина вашего визита, - он опустил бокал с вином на стол и скрестил руки на груди. - Но я не могу понять одного: почему вы отправились ко мне? Ты знаешь, Моррот, что я всегда предлагаю наилучший товар, но за качество приходится дорого платить. Это касается и той прекрасной коллекции ваз, что ты выкупил у меня в прошлом году, и моих воинов. У них наилучшее оружие во всём Сангенуме, доспехи выполнены из драконьей стали, самой крепкой в мире. Моих конных всадников тяжело победить, потому что лошади их не боятся верблюдов, слонов и горящих свиней. Мои люди самые лучшие в Вэлне. Потому и цена на них соответствующая. Хватит ли тебе денег на то, чтобы купить их у меня, Моррот? Уверен, что хочешь этого? Тех золотых валгов, что ты можешь мне предложить, хватит на то, чтобы купить армию и в Афше, и в Тирисе, и в Калаке.

- И провалиться в первом же сражении, - усмехнулся Моррот. - Нет, Хасим, я прекрасно понимаю, на что иду. Мне нужны именно твои воины. Назови цену золотом, и я подумаю.

Хасим не стал медлить. Резко положив руки на стол, он слегка подался вперёд и с хищной улыбкой на лице прошипел:

- По пятьсот валгов на пехотинца и по семьсот на всадника. Слоны по тысяче, Моррот. Итого, четыре миллиона на пехоту, полтора на конницу и сто тысяч на слонов. Уверен, что у тебя хватит?

Ньёр изумлённо посмотрел на Моррота. Да юноша таких денег в жизни никогда не видел! Больше пяти с половиной миллионов на армию одного только Вердела! Да Суруссу сумасшедший, если согласится на такое! На эти деньги действительно можно было купить верность Афша, Тириса и Калака вместе взятых! Ньёр просто не мог понять, зачем Морроту так рисковать. Кем он был для него? Обыкновенным мальчишкой с глупыми неисполнимыми мечтами вернуть в Вэлн власть Питонов.

- Если я увеличу закупку товаров из Вердела и возьму одного из твоих мальчишек в королевские пажи? - Моррот собирался немного сбросить цену, но общее число нулей от этого измениться не могло. Миллионы. Суруссу был готов потратить на Змея миллионы. Да он действительно был сумасшедшим!

Хасим усмехнулся и сделал глоток вина. Это предложение его заинтересовало, но не настолько, чтобы рисковать собственной шкурой за бесплатно.

- Сброшу не больше пятисот тысяч. У тебя точно есть пять миллионов, Моррот?

Ньёр уже хотел было встать и сказать, что готов жениться на одной из дочерей Хасима, но Моррот больно впился ногтями в его запястье. Юноша приглушённо охнул и опустился обратно в кресло. Суруссу продолжал невозмутимо улыбаться. Когда они с Бошефалем закончили свою немую дуэль испепеляющими взглядами, мужчина вдруг резко поднялся из-за стола.

- По рукам.

Ньёр изумлённо выдохнул, а Хасим восторженно вскрикнул.

- Как же я люблю вести с тобой дела, Моррот! - расхохотался князь Кобр, пожимая протянутую Суруссу руку. - Нет, ты мой самый лучший друг!

Моррот недовольно забормотал - ещё бы этот "лучший друг" не драл с него три шкуры, называя такие заоблачные цены на своё войско. Но где ещё они с Ньёром найдут десять тысяч элитных воинов с превосходным по качеству оружием и доспехами? Нет, оно того стоило.

- Позвольте моим слугам проводить вас в ваши покои, - взволнованно воскликнул Хасим, отпирая расписные двери. - Мы ещё поговорим с вами, мои друзья! Я уверен, нам обоим будет о чём побеседовать! Например, сегодня вечером я собирался устроить знатный ужин в честь нашего короля...

Он лукаво улыбнулся, и Ньёр невольно поёжился. Так и осталось загадкой, кем для этого человека был Змей - истинным королём или узурпатором.

- Это больше не имеет никакого значения, - хмыкнул Моррот, когда они вдвоём шли по коридору, сопровождаемые слугами Хасима в подготовленные им покои. - В случае с Бошефалем золото решает всё, мой господин. Даже если он считает вас узурпатором, вы богатый и щедрый узурпатор, что автоматически превращает вас в истинного короля в глазах таких людей, как Хасим.

- Но почему ты не дал мне тогда сказать ему? - негодовал Ньёр. - Мы могли бы сбросить ещё по меньшей мере два миллиона, если бы я взял в жёны одну из его дочерей! Ты ведь видел, он сам ждал этого предложения!

Моррот приглушённо усмехнулся. Ему всё чаще казалось, что он - взрослый, уже многое повидавший отец, а этот шумный мальчишка - его глупый неразумный сын, любящий встречаться с жизненными испытаниями лоб в лоб, а не использовать мудрость старших.

- Потому что жениться ты успеешь всегда, - усмехнулся Моррот. - Деньги надежнее брака. Ты или твоя жена можете умереть. Исчезнуть. Попасть в плен. А деньги всегда будут при Хасиме. Он бережёт их лучше собственных детей, поверь мне. Так что наслаждайся пока своей свободой. Может, тебе действительно повезёт, и ты встретишь настоящую любовь раньше, чем тебе придётся жениться на страшной дочери какого-нибудь князя.

Ньёр приглушённо усмехнулся и кивнул головой. Чтож, теперь он понимал. Боги оказались намного милосерднее к Змею и его мечтам. Если бы Марьям тогда убила своего мужа, если бы сделала Пеплохвата князем Нормада, смогли бы они добиться всего этого? Мудрость и хитрость Моррота были сейчас их главным оружием. Без Суруссу Ньёр уже давно был бы предан, схвачен и казнён на главной площади столицы, как предатель, захватчик и узурпатор. За каждый день, за каждый час и секунду своей жизни Пеплохват был сейчас обязан Морроту. Он мог отблагодарить его только тем, что не станет мешаться под ногами, пока Суруссу делает всю работу за него.

***

- Здесь! Вот он! Смотрите, ваша милость, - хрипло пробормотал старый воин, склоняясь над телом убитого и освещая его тусклым светом фонаря. Свеча уже догорала, и пламя её плясало, готовое в любой момент оборваться.

Алак осторожно склонился над трупом и осмотрел его. Да, сомнений быть не могло, это был именно Ятер Хомур, один из его командиров. На теле его не было никаких безобразных ран, лишь след от ровного удара мечом в спину. Словно действовал хладнокровный убийца, знающий своё дело. Это было уже третье убийство. Все предыдущие тела, принадлежавшие также верным Алаку командирам, имели точно такие же повреждения.

- На этот раз Ятер... - пробормотал Таодан, продолжая сидеть на корточках рядом с телом. - Кому и зачем могло понадобиться его убивать?

Стоявший чуть позади юноши Га'кеон приглушённо усмехнулся и склонил голову набок. Казалось, он был совсем не удивлён новому трупу. Это настораживало многих воинов, и лишь некоторые относились к происходящему столь же спокойно и невозмутимо. Они каждый день видели мёртвые тела. Одним больше, одним меньше.

- Если я не ошибаюсь, Ятер и те два других командира проиграли каждое сражение, - заметил Гао, продолжая с невероятным хладнокровием смотреть на труп. - У вас точно нет безумных фанатиков, мой шаттар?

Эта фраза сильно удивила Алака. Он непонимающе посмотрел на янгула и нахмурился:

- Ты же не хочешь сказать, что их всех могли убить, потому что... потому что они проиграли?

- Вы доверяли им, а они проигрывали сражение за сражением, - Га'кеон пожал плечами. - Вполне достаточно для того, чтобы какой-нибудь безумец возненавидел их и возжелал убить. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

Алак, продолжая хмуриться, покачал головой. Он даже представить себе не мог, чтобы кому-то из его подчинённых пришла в голову такая мысль. Убивать тех, кто не оправдал надежд императора? Это было самое настоящее безумие! Но... похожее на правду безумие. И если это было действительно так, то Алаку было о чём беспокоиться. Среди его людей, среди его подчинённых скрывался опасный убийца, который мог вновь кого-нибудь убить в любой момент.

- Чёрт возьми, этот безумец серьёзно думает, что убивая моих командиров, он мне помогает? - Алак запрокинул голову и стиснул зубы, чувствуя, как ненависть переполняет его. О Четверо, может эти командиры и проигрывали, но они хотя бы умели вести войска в бой! У них отсутствовали даже малейшие познания в тактике, они не могли просчитать ходы противника и порой отдавали наиглупейшие приказы, но за ними шли, их слушались. И Таодану больше некого было ставить во главе войск. Янгулов? Шиттарийских воинов недолюбливали, так что глупо было даже пытаться заставить людей подчиняться им.

Тяжело вздохнув, Алак поднялся на ноги и отряхнул перепачканные в грязи колени. Нужно было как можно скорее убрать труп, пока здесь не начали собираться зеваки, решившие поглазеть на убитого командира. Кто мог убить Ятера Хомура? Здесь многие его недолюбливали, но Алак не помнил, чтобы хоть кто-нибудь клялся разделаться с ним. Разборки и потасовки обычно заканчивались только громкими криками и руганью, намного реже - кулаками. Но никто, никто не собирался убивать Ятера. А теперь перед Алаком лежал его хладный труп, сражённый мечом в спину.

- Уберите труп отсюда. Гао, найти Югена. Я хочу с вами поговорить, - пробормотал молодой Ворон и заметил, как по лицу кочевника проскользнуло недовольство. - Что такое?

- Вы знаете, что я недолюбливаю этого человека.

- Да, я знаю, - Алак недовольно рыкнул в ответ. - Этот человек предал Ловарса, возвёл меня на трон и с такой же лёгкостью может сместить. Я сейчас никому не могу доверять.

- Вы можете доверять нам, мой шаттар, - Га'кеон склонил голову перед Таоданом и попытался опуститься на одно колено, но юноша рывком заставил янгула подняться обратно. По лицу Алака скользнуло недовольство, и он приглушённо пробормотал:

- Я доверяю вам, Гао, и ты это знаешь. Но Юген единственный человек, который разбирается в заговорах и убийствах. Он может помочь. И он поможет.

Сейчас, когда в лагере было обнаружено уже три трупа, необходимо было забыть о предрассудках. Га'кеон хорошо знал шиттарийских воинов и мог сказать, кто из них был слишком фанатичен по отношению к новому великому хану, Юген столь же блестяще разбирался в фабарцах. Эти двое были лучшими советниками Алака, и они должны были работать в месте, если хотели остановить всё это безумие с убийствами.

Кочевник больше не стал спорить и исчез, а Алак отправился прямиком в свою палатку. Ему хотелось побыть одному. Все эти убийства, предательства, волнения - от этого начинала болеть голова. Почему война не могла просто взять и закончиться? О, как только Грам Ловарс держался на посту великого князя столь долго? Управлять чужими жизнями, быть ответственными за них - Алак уже не мог всего этого переносить. Настал тот самый час, когда юноша должен был решить, готов ли он ко всем этим испытаниям или нет. Выдержит или сломается? Его поражение будет означать гибель всего Фабара.

Алак был бы рад, если бы Аньюн сейчас вошла в его палатку, обняла, успокоила, привела в чувство и убедила в том, что ему не о чем волноваться. Но девушке опасно было покидать территорию шиттарийского лагеря. Сейчас особо суеверные фабарцы винили во всём змеиную княжну, считали, что именно она была замешана во всех этих убийствах. Но Алак знал, что девушка здесь совершенно ни при чём. Она была рядом с ним, делила с ним одну постель, когда происходили все эти грязные кровавые дела. Она не могла быть замешана в убийствах.

Закрывавшие вход в шатёр тряпки раздвинулись, и внутрь вошли двое мужчин. Алак даже не стал поднимать на них взгляд - он знал, что это Юген и Га'кеон. Оба выглядели мрачными, обменивались недоверчивыми взглядами, но в присутствии молодого Ворона предпочитали не выражать свою неприязнь друг к другу. Рука кочевника по обыкновению лежала на рукояти оружия, и Роялд недоверчиво посматривал в сторону Гао. Думал, что янгул выхватит меч и нападёт на него? Как же глупо! Алака порой раздражала эта неприязнь, с которой относились друг к другу эти воины. О боги, они же были взрослыми людьми, а вели себя совсем как дети!

- Вы звали, мой господин? - Юген слегка поклонился ему. Алак, тяжело вздохнув, опустился в кресло и прикрыл глаза. Ему хотелось заснуть и не просыпаться, пока всё это не закончится, пока он не сможет наконец спокойно жить, не боясь каждую минуту получить удар в спину.

- Сядьте. Оба, - хрипло приказал Алак и выставил на стол бутылку с вином. Ему хотелось поговорить с ними спокойно, без всяких формальностей, как с близкими друзьями, которым можно довериться. Но, тем не менее, оба продолжали вести себя официально и даже не притронулись к вину. Лишь когда Алак недовольно посмотрел на мужчин, они, переглянувшись, взяли в руки бокалы и сделали всего по одному-единственному глотку. Казалось, даже воздух вокруг был пропитан напряжением, из-за которого было тяжело дышать.

- Га'кеон должен был рассказать тебе, зачем я тебя вызвал, - произнёс Алак, обращаясь к Югену. - У тебя есть, что рассказать мне?

Роялд тяжело вздохнул и сложил руки на груди. Судя по выражению лица - нет. Он знал не больше самого Алака и Га'кеона. Три убийства прямо посреди лагеря - на такое не каждый убийца мог решиться.

- Это может быть Подполье? - нахмурился Ворон. Мать рассказывала ему об элитной организации убийц, что действовали по всему Сангенуму и наводили ужас на многих влиятельных людей. Но Юген покачал головой и пробормотал:

- Если бы это были люди Аякса Велиуса, на месте убийства оставлялись бы кроваво-красные ленты. Подполье хоть и действует тайно, но никогда не скрывает результатов своей деятельности. Они словно хвалятся: "смотрите, это сделали мы!". Но здесь не было ничего. Ни единой зацепки. Только три трупа с одинаковыми ранами.

- Били не простым мечом, - хмуро заметил Га'кеон. - Ятаганом. Я осмотрел рану и могу сказать это абсолютно уверенно.

Эти слова заставили Алака занервничать ещё сильнее. Ятаган - оружие кочевников, среди фабарцев мало кто умел им пользоваться. А это значило лишь одно: убийцей был один из шиттариев. Таодан просто не мог в это поверить. Но кому, чёрт возьми, могло всё это понадобиться? Зачем убивать провинившихся командиров? Это было безумие! Самое настоящее! Или кто-то хотел, чтобы молодой Ворон начал подозревать шиттарийцев? Заставить расторгнуть союз с Аньюн и казнить её, как лидера предателей. Такой вариант тоже имел смысл. Боги, голова Алака просто разрывалась на части от всех этих мыслей.

Резко встав из-за стола, юноша направился к выходу из палатки, выглянул наружу, чтобы убедиться, что их никто не мог слышать, и вернулся назад. Под удивлёнными взглядами воинов он грозно произнёс:

- Ты говорил об этом кому-нибудь ещё, Гао?

- Нет, мой шаттар, - янгул явно был удивлён подобному вопросу. Алак с облегчением выдохнул. Ему повезло, что Га'кеон считал своим долгом первым делом рассказывать обо всём великому хану, и уж потом кому-нибудь ещё. Жаль, что молодой Ворон больше не мог похвастаться столь же верными ему людьми. У него был только Гао. Даже Роялд в последнее время всё больше и больше разочаровывал Таодана, отчего тот больше не мог доверять ему.

Облокотившись о стол, Алак напряжённо уставился на карту. Враг был близко, мог атаковать в любой момент, а в лагере происходили все эти убийства, не дававшие молодому Ворону сконцентрироваться и продумать дальнейшие действия. Он рисковал потерять всё из-за одного безумного фанатика, решившего убивать всякого, кто не оправдает ожиданий своего императора.

- Пожалуйста, Гао, постарайся сделать так, чтобы никто другой об этом не узнал, - пробормотал Алак, оборачиваясь к воинам. - Аньюн и так подозревают, а если кто-то узнает, что все три командира были убиты ятаганом, её обвинят. Мне уже ночью снится, что к нам в палатку врываются люди с факелами.

- Никто не посмеет к вам ворваться, мой господин! - воскликнул Юген и ударил кулаком в грудь. - Пусть только сунутся - сразу отведают моего клинка!

Алак приглушённо усмехнулся. Его не слишком беспокоила собственная безопасность. Едва ли люди с факелами решатся ворваться к нему в палатку, зная, что у самого выхода обычно лежит огромная полутораметровая птица, ударом клюва способная раскроить череп. Грозохвоста многие предпочитали обходить стороной, иные вовсе боялись его так, что едва не теряли сознание при виде его острых когтей, похожих на настоящие лезвия.

- Созови остальных янгулов, - приказал Алак, оборачиваясь к Га'кеону. - Я должен поговорить с ними.

- Со всеми?

Этот вопрос заставил юношу вздрогнуть. Нахмурившись, он обернулся к кочевнику и заметил, как по его лицу скользнуло лёгкое раздражение. Кажется, они оба мыслили в одинаковом направлении. Нет, нельзя было созывать всех янгулов. Был один, кому не доверяли многие шиттарии и фабарцы. И Алак только теперь понял, что именно этот человек вполне мог совершить столь безумное и жестокое злодеяние. Если уж Ши'хе решился подарить молодому шаттару и его жене змею в качестве свадебного подарка, то и на такой поступок он был способен. Это было очень похоже на пятого янгула. Если в прошлый раз он "подарил шаттару уважение кочевников", то теперь Ши'хе могло взбрести в голову показать воинам, что не стоит разочаровывать императора.

- Позови всех, кроме Ши'хе, - приказал Алак, убирая со стола карты. - Быстрее, Гао. У нас нет времени. Бартер Чернобородый проиграл прошлое сражение, и если сейчас снова вернётся с поражением, у нас появится четвёртый труп.

Га'кеон отрывисто кивнул головой.

- Ашхе'зоат! - прокричал он. - Берегите себя, мой шаттар!

Алак лишь приглушённо усмехнулся в ответ. Едва ли его могли убить за время отсутствия Га'кеона. Когда мужчина покинул палатку и скрылся из виду, Таодан вернулся за стол и тяжело опустился в кресло. На душе было паршиво, и юноша не знал, что ему теперь делать - топить своё беспокойство в алкоголе или пытаться держать себя в руках. Всё было совсем не так, как представлял себе Алак, садясь на чёртов вороний трон. Он ожидал, что люди с радостью пойдут за ним, что каждое сражение будет заканчиваться победой, что Корсаки признают его величие и сложат оружие. Но что он получил вместо всего этого? Да, бои под его командованием чудом выигрывались, но все остальные оборачивались сокрушительным поражением. А каждое поражение в свою очередь приводило к чудовищным потерям. Алак собственными глазами видел тела мёртвых людей и калек, выбравшихся из этого ада только благодаря Четверым. Это он посылал всех этих людей в битву. Это он отправлял их на верную смерть. Ради чего? Ради призрачной свободы, которую они никак не могли заполучить? Вся эта война была похожа на растение с говорящим названием - проклятая ловушка. Она манила ярким огоньком в ночи глупых насекомых, и когда они садились на этот крохотный светящийся шарик, пасть хищного цветка захлопывалась, и мошка больше не могла спастись. Вот и они сейчас шли на этот огонёк, не зная, что ждёт их впереди. Эта глупая призрачная свобода, бессмысленная надежда, могла привести их к смерти.

Янгулы пришли к ним достаточно скоро. Грозохвост, лежавший позади кресла, в котором сидел Алак, ещё заранее почувствовал их приближение и поднял голову, внимательно смотря на вход в палатку большими ярко-жёлтыми глазами. Таодан оторвал взгляд от карт, разложенных у себя на коленях, и кивнул головой, приветствуя воинов. Краем глаза юноша заметил, как по лицу Югена проскользнуло недовольство - он не любил шиттариев, хотя сам выступал за свадьбу Алака и Аньюн. Как быстро, однако, поменялись взгляды Роялда. Теперь кочевники казались ему настоящими дикарями, монстрами, жестокими чудовищами, не знакомыми с такими понятиями, как благородство, этикет. Они даже не испытывали мук совести, когда совершали какие-нибудь злодеяния, а смерть встречали с улыбкой на лице. Этот народ сильно отличался от тех людей, что населяли Фабар. Шиттарии были настоящими южанами - хитрыми, коварными, опасными, как ядовитые змеи. Каждый раз, когда Алак смотрел в глаза одному из кочевников, он вспоминал Ньёра. Даже проведя всю свою жизнь от рождения до совершеннолетия среди фабарцев, благородных князей и знатных дам, Змей не перестал быть южанином. В каждом его движении читалась неприкрытая угроза, опасность, и юноша напоминал туго натянутую тетиву, готовую в любой момент сорваться. Все эти люди были такими же. За исключением, пожалуй, Ши'хе - этот человек напоминал Алаку больное животное, готовое драться за свою жизнь любыми способами, даже самыми отвратительными и бесчестными.

Когда четыре янгула вошли в палатку, Алак поднялся из-за стола и приветствовал их кивком головы. Грозохвост тоже встал, обошёл кресло стороной и слегка нахохлился. Когти на концах его могучих синих крыльев коснулись земли и оставили внушительные царапины. Из горла врана донёсся клокот, и Юген, стоявший рядом, занервничал. Подумать только, когда-то эта птица была совсем крохотной и помещалась у Алака на руках. А теперь Грозохвост был одного с ним роста, если не выше. Нет, там уже даже не полтора метра было, а намного больше. Быть может, все два.

- В моём лагере происходят убийства, - произнёс Алак, внимательно смотря в лицо каждого янгула. - Я желаю знать, кто это делает. Если этот сумасшедший фанатик будет убивать каждого моего провинившегося командира, мне скоро придётся ставить во главе армии простых воинов. А потом что? Стариков, женщин и детей? Нет, это безумие нужно прекратить, причём немедленно.

- Скажите об этом Ши'хе, - пожал плечами Ло'ке. - Его люди - превосходные соглядатаи, они разузнают вам всё, даже то, что не смогут выведать лучшие шпионы Фабара. Кстати, почему Ши'хе здесь нет?

- Потому что я подозреваю, что за всем этим стоит Ши'хе, вот почему! - прошипел Алак. Грозохвост положил голову ему на плечо, и юноша ласково погладил его по клюву. Янгулы при виде этого занервничали - огромная птица ростом с человека внушала страх даже самым могучим воинам Тверди. Лишь Га'кеон и Га'джин оставались абсолютно невозмутимы. Их не страшила гибель. Ходили слухи, что они оба прошли через чудовищный обряд и узрели видение собственной смерти. Так что ни когти, ни клюв огромной птицы не были им страшны.

- У шаттара есть доказательства того, что это сделал Ши'хе? - совершенно спокойно спросил Га'джин, устремив на Алака пристальный взгляд.

- Нет. Абсолютно нет. Но я хочу, чтобы вы нашли мне эти доказательства. Отправьте своих талаваров или лучших соглядатаев к Ши'хе, следите за ним день и ночь, не покидайте ни на секунду. От этого зависит жизнь не моих командиров, а моя собственная. Если этот безумный фанатик, что убивает не оправдавших мои надежды воинов, доберётся до меня, вам придётся искать другого шаттара.

- И всему Фабару придёт конец, - пробормотал Гао, склонив голову. - Пока жив хранитель врана, у нас ещё есть надежда. Умрёт наш шаттар - и Корсаков не остановит никто.

Янгулы переглянулись. Ло'ке выглядел взволнованным. Он был слишком молод и горяч, воспринимал всё близко к сердцу. Неудивительно, что другие ханы относились к нему пренебрежительно. Но Алак доверял этому воину. Он был силён и ловок, а клан его славился превосходными лучниками. А вот от Ши'хе пока были одни только проблемы. Но Алак не мог вот так просто взять и отказаться от целого клана. Если он хотел быть шаттаром, ему необходимо было держать под контролем каждого янгула. Иначе Таодан просто не смел называть себя великим ханом.

- Обещаем, Ши'хе не узнает о том, что мы следим за ним, - произнёс Га'джин столь же невозмутимо. - Никто не узнает. Мы найдём убийцу, даже если это будет стоить нам жизни. Никто не посмеет навредить нашему шаттару.

- Ты мой брат по крови, - воскликнул Ло'ке, впервые обратившись к нему в столь простой форме. Другие янгулы посмотрели на него с недовольством, но рыжеволосый воин не придал этому никакого значения. - Мы обменялись нашей кровью. Теперь у меня на ладони такой же шрам, как и у тебя. Как и всех собравшихся здесь.

- И у Ши'хе, - мрачно пробормотал Алак. - Но его это почему-то не останавливает. Прошу, мои братья, найдите убийцу и приведите его ко мне живым или мёртвым. Предпочтительней первое. Я вверяю вам свою жизнь.

- Ашхе'зоат! - воскликнули янгулы и, ударив себя кулаками в грудь, вышли из шатра. Лишь когда Алак вновь остался один на один с Югеном, юноша запрокинул голову и устало закрыл глаза. У него всё ещё оставались силы быть непоколебимым и грозным шаттаром. Но Га'кеон видел, как решимость стремительно покидает молодого императора. Ему нужна была надежда. Нужна была цель, к которой можно было бы идти. Освободить Фабар? Дать свободу всему Сангенуму? Нет, это был финал, перед которым необходимо было разобраться с подводными камнями. Такими, как буйство безумного фанатика, убивающего командиров фабарской армии.

- Нет... если я сдамся, они все умрут, - прошептал Алак, не открывая глаз. - Аньюн, Аньен, Эйд, мама... все мои люди умрут. Я не могу сдаться. Я не имею права сдаться. Я заварил всю эту кашу, согласился стать императором. И теперь я обязан исполнить то, что обещал тем людям на площади.

- Вы не всемогущи, мой господин, - Юген продолжал стоять несколько в стороне, подальше от Грозохвоста, но достаточно близко, чтобы слышать шёпот Алака. - Если вы не справитесь, никто не будет вас винить.

- Если я не справлюсь, здесь будут горы трупов! - воскликнул Алак, резко распахивая глаза. - Кровь, крики, плач женщин и детей! Я не желаю этого слышать, нет! Я не могу сдаться. Я не имею права сдаться. Я пообещал всем им, что дарую Фабару настоящую свободу. И я выполню своё обещание, чего бы мне это ни стоило. В конце концов, я хранитель врана. Грозохвост выбрал меня!

Юген приглушённо усмехнулся. Подцепив со стола бутылку с вином, мужчина опрокинул её и осушил до дна. Лишь после этого он, утерев рот рукавом, пробормотал:

- То, что вы - хранитель врана, не даёт вам никаких необычайных способностей, мой господин. Вы можете управлять огнём? Льдом? Сворачивать горы и прогонять облака? Менять направление реки? Нет. Вы просто хозяин огромной птицы, которая только и делает, что уничтожает все наши запасы провизии, когда не может поймать себе свою добычу в ближайшем лесу.

Грозохвост заклокотал от ярости, и Алак, рассмеявшись, потрепал его по шее. Юген сразу стал тихим, как только вран распахнул свои крылья и обнажил острые когти, способные в мгновение ока перерезать мужчине глотку.

- Ошибаешься, Юген, - сквозь смех произнёс Таодан. - Как часто ты видишь полутораметровую птицу? Да ещё с наездником на спине? Один только вид Грозохвоста внушает страх нашим врагам, и они бегут, едва завидев его вдалеке. И я... я должен... - юноша замолчал, подбирая слова. Грозохвост внимательно следил за ним. - Настало моё время, Юген. Я должен подняться в небо вместе с ним.

Прежде чем мужчина успел хоть что-нибудь ему ответить, Алак резко поднялся из-за стола и направился к выходу. Грозохвост скользнул следом за ним и щёлкнул клювом у самого плеча Югена, явно давая понять, что спорить с Вороном не стоит.

- Найди мне лучшего кожевника, Юген! - крикнул Алак, застёгивая на шее плащ. - Пусть снимет с Грозохвоста мерки и сделает седло. Я предоставлю необходимые материалы и оплачу все расходы. Седло нужно мне к концу месяца. Ты понял?

Юген отрывисто кивнул головой. У самого выхода Таодан вновь остановился и, обернувшись, добавил:

- И кузнеца не забудь. Мне нужен мастер, что сможет создать для Грозохвоста доспехи. Я не могу позволить, чтобы он отправлялся в бой совершенно незащищённым.

Роялд послушно поклонился, и лишь после этого Алак вышел из палатки, сопровождаемый своим враном. Настало их время, и больше никто не посмеет усомниться в том, что молодой император сможет сдержать своё обещание. Алак поклялся, что раз и навсегда освободит Фабар от Корсаков - и он добьётся своего, чего бы это ему ни стоило.

***

Нога соскользнула с мокрого камня, и Эйд испуганно вскрикнул. Он думал, что упадёт, но под рукой в последний момент оказались крепкие ветвистые рога сарка, и юношу вытянули с края на безопасную середину тропы. Камышовый Кот облегчённо выдохнул и, посмотрев на могучего рыжего зверя, улыбнулся. Сколько раз он оказывался в опасности из-за собственной неуклюжести, и сколько раз его уже спасали? Траину начинало казаться, что смерть уже стала частью его самого, и с каждой новой неудачей он становится ближе к миру богов. Ему уже снились таинственные сны, в которых он был совсем один, в окружении таинственных теней - но это были не те существа, которых призвала Эслинн. Эти были настроены дружелюбно и что-то пытались ему сказать, но он не слышал их. Но после каждого раза, когда Эйд оказывался на грани жизни и смерти, голоса теней становились громче и настойчивее.

- Спасибо, Рыжая, - улыбнулся юноша, поднимаясь на ноги. Большая волчица-сарк пристально посмотрела на него, фыркнула и двинулась дальше по тропе, что терялась где-то далеко среди гор, через которые они пробирались уже несколько недель.

Солнце медленно опускалось за горизонт, и Эйд старался не терять из виду большие изящные рога Рыжей. Юноша уже привык к тому, что его сопровождает существо, не являющееся ни волком, ни оленем, ни каким-либо другим реальным животным. Траин никогда бы не подумал, что подобные чудовища действительно могут существовать. Он слышал о сарках лишь из разговоров мудрецов в библиотеке родителей, читал о них в пыльных книгах, которые ему запрещали брать, "чтобы мальчик не забивал себе голову всякой ерундой". Но теперь Эйд собственными глазами видел, что всё это было самой настоящей правдой, а не бредом старых мудрецов, уже давно выживших из ума и пугающих детей несуществующими монстрами. Кто знает, может, в мире скрывались и другие чудовища из "Красной книги", написанной великим мастером Матиасом Хабалтором, одним из самых могущественных магистров в магии и алхимии? Если так, то Эйд не хотел бы встретиться с южными гидрами или кровокрылами, которые детально описывались в той страшной книге с кроваво-красной обложкой, на которой были изображены таинственные руны неизвестного языка.

Но помимо тех монстров Траин нашёл в "Красной книге" и старую потёртую карту, что едва не рассыпалась в его руках. К своему огромному удивлению, юноша детально запомнил её, хотя с детства не отличался хорошей памятью. Он долго не мог научиться писать и читать, с трудом заучивал имена новых знакомых и знал один лишь только всеобщий язык. Спасибо родителям, что догадались научить его именно этому, иначе Эйд не смог бы нормально говорить с некоторыми своими товарищами в Академии - например, Ньёр не знал фабарского, а родной язык Воронов представлял собой странную смесь из вэлниша, дарамора и других. Вероятно, давало знать то, что когда-то давным-давно весь Сангенум принадлежал этому роду. Но практически все на континенте знали всеобщий, и это заметно упрощало жизнь. Купец с Юга свободно мог общаться с ремесленником с Севера, а крестьянин с Запада мог обсудить со своим товарищем с Востока урожай и погоду.

Как бы там ни было, Эйд со своей плохой памятью хорошо запомнил ту самую карту. Его привлекли руны, нанесённые поверх древних чернил прямо на том месте, где должно было располагаться Старолесье. "Лишь мёртвые могут пройти", гласила надпись на карте. Быть может, у него, уже столько раз находившегося на грани смерти, получится пройти, думал Траин. Сарки были существами, тесно связанными с миром мёртвых, и в "Красной книге" говорилось, будто когда они приходят за душами умерших, за ними виднеется шлейф из снежинок и холодных ветров. Из-за этого многие учёные Сангенума долгое время называли родиной сарков Медвежье плато, как самую северную точку страны. И лишь Матиас Хабалтор предположил, что эти величественные существа могут быть родом из совершенно иного места. И местом этим было Старолесье. По крайней мере, это объясняло бы, почему Рыжая направлялась именно туда.

Эйд мог бы давно покинуть свою спасительницу. Она не удерживала его силой - даже напротив, каждый раз посматривала на него так, словно предлагала ему вернуться в родные земли. Но Траин не знал, где он, и прекрасно понимал, что без защиты могучего зверя его разорвут в клочья первые же встретившиеся голодные хищники. Хотя, со своей невезучестью он куда раньше сам упадёт со скалы и свернёт себе шею.

Так Эйд и шёл за Рыжей. Она защищала его, а он... а у него была другая миссия.

Остановившись, юноша оглянулся и, приложив руки к губам, громко крикнул:

- Правый! Левый! Не отставайте!

Если бы Селека услышала эти имена, она в который раз принялась бы насмехаться над тугим воображением Камышового Кота. Встретившись с самыми настоящими сарками, могучими потомками самих Четверых, она непременно назвала бы их в честь каких-нибудь великих полководцев, князей, быть может императоров. Рыжую Селека назвала бы Хавигьен - как первую женщину-воина, которой позволили участвовать в сражении. Она была единственной, кто дослужилась до звания главнокомандующего и успешно руководила не одним сражением, принеся Империи Ворона множество побед. Но Эйд назвал волчицу Рыжей, потому что у неё был рыжий мех. Так было намного проще. Юноша не боялся забыть это имя. Ему достаточно было только посмотреть на свою спутницу, чтобы вспомнить, как он её называет. Так было и с двумя другими их попутчиками.

Кто бы мог подумать, что Эйд Траин, наследник Камышовых Котов, младший князь Хакелии, станет... нянькой для двух маленьких сарков. Нет, нормальному человеку это и в голову бы не пришло! Но это было действительно так. Правый и Левый - два брата-волчонка. Эйд не знал, куда делся их отец. Была лишь Рыжая. И она, сказать честно, с ролью матери справлялась прескверно. Малыши трижды проваливались под корни могучих деревьев, что росли у подножия гор, несколько раз едва не соскальзывали с самого края тропы уже здесь, на острых скалах. И Рыжая не обращала на это внимания. Она словно испытывала Камышового Кота - юноша читал это по её глазам.

"Я помогаю тебе - но поможешь ли ты мне, человек?" - говорила она и продолжала избегать собственных детёнышей, полностью оставляя заботу о них на молодом князе.

Волчата не были такими уж маленькими. На вид им можно было дать месяца четыре, не меньше - хотя, Эйд не знал, какими должны были быть сарки в таком возрасте. Судя по тому, что Рыжая размерами своими достигала крупной лошади, детёныши её тоже должны были быть куда больше обычных собак. В любом случае, малыши уже были вполне самостоятельными. У них давно начали меняться зубки, потому любимым занятием волчат было лёгкое покусывание рук Траина. Левому особенно нравилось жевать рукав юноши, из-за чего ткань была вся в дырках и пятнах от слюней.

Оба волчонка были практически одинаковыми, похожими как две капли воды - в отличие от своей матери, они были тёмно-бурыми, и на их голове уже начинали появляться небольшие наросты, из которых потом должны были вырасти рога. Эйд помнил, что их форма не передавалась по наследству и была, пожалуй, уникальна у каждого сарка - они могли быть длиннее, короче, завиваться или быть прямыми, закрученными как у баранов или гладкими, как у горных капаргов. И Камышовому Коту было интересно, какие будут рога у этих двух малышей.

Но какими бы похожими ни были волчата, у них были некоторые физические дефекты, позволявшие их различать. У одного левое ухо ещё в детстве было откусано практически наполовину, у другого через правый глаз тянулся заметный белый шрам, наполовину лишивший малыша зрения. Именно из-за этого Эйд и назвал их так - Левый и Правый. Трудно было сказать, что юноша подобрал им неподходящие клички. Но Селека всё равно называла бы их как-нибудь по-своему. Кажется, в истории Сангенума была не одна пара близнецов, сыгравших огромную роль в войне, политике и просвещении. К примеру, братья Бьерхагалы с Медвежьего плато были берсерками и стали известны благодаря тому, что за одну ночь расправились с элитным отрядом Лисов из трёхсот человек.

Волчата, завывая и спотыкаясь на ходу, промчались мимо Эйда и, быстро настигнув свою мать, ткнулись носами ей в бок. Рыжая лишь приглушённо фыркнула и, остановившись, обернулась к юноше. Солнце садилось за горизонт, и с каждой минутой становилось всё темнее. У них оставалось не больше четверти часа для того, чтобы найти укрытие на ночь, если они не хотели ночью столкнуться с лунобарсами, обитавшими на Великих горах, или оступиться с узкой тропы и полететь вниз, на острые пики скал.

- Они голодны, - пробормотал Эйд. Подойдя к одному из волчат, он потрепал его по холке, и маленький сарк довольно заурчал, слегка прикрыв глаза. Рыжая ничего не ответила - ни оскалилась, ни заворчала. Лишь молча обернулась, пригнулась к земле и, оттолкнувшись лапами, вскочила на каменный выступ. Эйд проводил её пристальным взглядом и наклонился к волчатам.

- Идём, ваша мама скоро нас нагонит.

Траин не знал, зачем он разговаривает с сарками. Они не могли ему ответить и, кажется, абсолютно его не понимали. Рыжая только обменивалась с ним взглядами, скалилась или довольно урчала - этого ей было достаточно, чтобы показать юноше своё расположение или недовольство. Но Левый и Правый не могли отвечать Эйду. Они лишь скулили, кусали его за руки, радостно скакали вокруг и выли. Как настоящие дикие волки.

Тем не менее, когда Траин пошёл дальше по тропе, малыши поспешили за ним. Впереди должна была быть пещера, иначе Рыжая не оставила бы их посреди незнакомой местности, кишащей опасными хищниками и уступами, с которых легко можно было свалиться. Уверенность юноши передавалась и волчатам - Правый бодро шагал рядом с ним, вздёрнув нос. Он считал, что опасности рядом нет, так что совершенно необязательно принюхиваться, красться, оглядываться по сторонам и вообще опасаться за собственную шкуру. Его брат был более осторожным. Левый всегда шёл с опущенной головой, втягивал носом воздух у самой земли и озирался каждый раз, когда слышал посторонние звуки. Это различие в характерах веселило Эйда. Такие похожие и в то же время такие разные.

Пещера действительно оказалась неподалёку. Правый тут же бросился вперёд, ничего не страшась, а Траин оглянулся на Левого. Волчонок долго принюхивался, напряжённо вглядывался в темнеющую даль, но в итоге приглушённо фыркнул и затрусил следом за братом. Эйд был рад тому, что он путешествовал в обществе этих животных. Без острого нюха и слуха сарков юноша уже давно угодил бы в лапы лунобарсов, и тогда поисковый отряд, уже наверняка посланный Алаком, натолкнулся бы на его изглоданные кости. Если хищники их оставят, конечно.

- Идите сюда, - Эйд позвал волчат ближе к горе хвороста, который ему удалось собрать по пещере, и разжёг костёр. Маленькие сарки прижались друг к дружке и сели в сторонке, жмурясь от света пламени. Траин же старался держаться ближе к огню - чем выше они с Рыжей поднимались, тем холоднее становился воздух, и ледяные вихри врывались в пещеру, отчего у самого входа стены были покрыты тонким слоем инея. Но пламя достаточно быстро согрело их логово, и Эйд стянул с плеч толстую шкуру бурого оленя - Рыжая убила его ещё у подножия Великих гор, позволив юноше потом сделать из добычи тёплую накидку. Хотя, сам Камышовый Кот при таком холоде куда более был бы рад меху лунобарсов. Но даже сарки не решались связываться с этими опасными хищниками, которые, казалось, просто растворялись между скал и нападали, возникая прямо из ниоткуда.

Рыжая не спешила возвращаться, и Эйд, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Тёплая шкура защищала его от холода, да и воздух в пещере стремительно согревался от плясавшего от лёгкого сквозняка огня. Правый и Левый, перебравшись ближе к юноше, свернулись в клубок у него под боком, и Траин чувствовал приятное тепло, исходившее от их короткого меха. Камышовый Кот и не заметил, как погрузился в сон, разморённый жаром костра. Ветер снаружи завывал подобно раненому зверю, но юноша уже не слышал его. Мыслями он был далеко-далеко от этого места.

Сон его был странным и пугающим. Перед молодым князем раскинулась тёмная пещера, полная огромных кроваво-красных кристаллов - они свисали с потолка, торчали из стен и росли прямо из пола, и прямо из них лилось таинственное свечение, что озаряло всё вокруг. Эйд хотел коснуться одного из них, но руки не слушались. Юноша мог только смотреть, а сердце в груди колотилось быстро-быстро, то ли от страха, то ли от предвкушения чего-то. Потом Траин увидел яркий свет где-то впереди, и ноги сами понесли его туда.

"У нас гость, мои милые братья и сёстры" - прошелестел ветер, и Траин, вздрогнув, обернулся. Он попытался отыскать взглядом место, откуда исходил таинственный голос, но ничего не вышло. Вокруг были лишь сверкающие красные кристаллы и мрачные стены пещеры.

" Он один из них, - донёсся другой, более низкий голос. - Один из тех, кто почитает ложных..."

" Еретик! Еретик!" - громкий крик едва не оглушил Эйда. Юноша схватился за голову и попытался выкинуть из своих мыслей надоедливые голоса, что продолжали кричать и выть. Наконец, они умолкли, но не исчезли - Камышовый Кот слышал отголоски их разговоров.

" Но если он... Как он здесь оказался?".

" Здесь бывают только мёртвые".

" Живым не пройти сюда".

" ... если только он не..."

Голоса вновь слились в один непонятный шум, из которого мало что можно было понять. Эйд, стиснув зубы, выхватил из-за пояса свой меч и со всей силы ударил о ближайший кристалл. Кроваво-красный камень даже не треснул, но задрожал и издал громкий звук, больше походивший на визг. Голоса мгновенно стихли и больше Траина не беспокоили.

"Какой странный сон, - подумал про себя юноша, направляясь дальше к свечению в самом конце пещеры. Это сияние манило его, заставляло идти всё быстрее и быстрее, едва ли не бежать. - Почему... почему всё это происходит со мной?"

Мимо проскользнула неясная тень, и Эйд, испуганно вздрогнув, обернулся. Он отчётливо различил кроваво-красное мерцание прямо рядом с собой. Два ярких красных огонька, похожие на глаза дикого зверя, уставились на него, и юноша почувствовал обжигающее дыхание на своей коже.

- Ч... что ты?! - закричал Траин, шарахнувшись назад. Он споткнулся о торчавший из земли кровавый кристалл и больно ударился затылком, но остался в сознании. Юноша думал, что проснётся от этого, но сон не прервался, и чудовищная пещера не исчезла. Как и странная тень перед ним.

"Он слышит нас. Кто привёл его сюда?", - прошелестел незнакомый голос откуда-то со стороны. Тень, напоминавшая человека, пристально смотрела на Эйда, но не видела его, словно глядела куда-то сквозь него. Лишь когда юноша отшатнулся, существо сфокусировало на нём свой взгляд и, кажется, сильно удивилось.

- Ты слышишь? - голос его прозвучал реально, словно тень была самой настоящей, из плоти и крови. А Эйд был абсолютно уверен в том, что она нематериальна. Юноша попытался её коснуться, но рука его скользнула в пустоту, так ничего и не захватив. Лишь на коже появилось нечто, похожее на паучью паутину. Испуганно вздрогнув, Камышовый Кот попытался соскрести её с руки и снова поднял взгляд на тень.

- Что ты такое? - прошептал Камышовый Кот, отступая на шаг от существа. Тень продолжала пристально следить за ним.

- Ты видишь? - снова спросила она, и Эйд почувствовал, как от существа повеяло жаром - ему не нравилось, что юноша отвечает вопросом на вопрос. Недовольно забормотав, Траин приглушённо забормотал:

- Вижу, и слышу. Что ты такое?

Тень на мгновение растворилась в воздухе, и Эйд испуганно вздрогнул, когда существо в следующую секунду появилось справа от него. Тело его оставалось прозрачным, и лишь два ярко-красных огонька-глаза были чёткими, самыми реальными.

- Ты видишь, ты слышишь, - тень продолжала упорно игнорировать вопросы юноши. - Значит, ты именно тот, кого я звала. Ты явился на мой зов. Наконец, мы нашли того, кто поможет нам освободиться от оков Троих!

Эйд непонимающе посмотрел на тень. Точнее, видеть он сейчас мог лишь два ярко-красных глаза, но и их было достаточно, чтобы повергнуть в ужас. Траин чувствовал, как по спине его пробегают мурашки. Ему было так страшно лишь тогда, когда Эслинн на вершине горы призвала всех тех монстров и чудовищ.

- Ты Безликий? - шёпотом спросил Эйд. Тень удивлённо посмотрела на него, и Камышовый Кот вздрогнул, когда два ярко-алых огонька вдруг вспыхнули, подобно потревоженным уголькам.

- Безликие - кровь моя! - воскликнуло существо, резко темнея и становясь угольно-чёрным, отчего очертания тени стали более чёткими, и Траин смог понять, что это действительно был человек. Женщина, взрослая, с длинными красновато-рыжими волосами, струившимися до самого пола. Но главное, что бросалось в глаза - это завитые назад угольно-чёрные рога. Впрочем, видно это было лишь несколько секунд, и тень вновь стала расплывчатой, почти незаметной. - Безликие - дети мои, рождённые от моей крови и страданий. Они чудовища, что питают силу из человеческих смертей. Стоит начаться войне - и они тут как тут. Но по-другому мне не выжить. Я слишком слаба, слишком устала. У меня нет сил бороться против Троих богов.

Эйд удивлённо смотрел на незнакомку. Он не мог понять, о чём говорит призрак, что имеет в виду. О каких богах он говорит? Траин не знал Троих, но знал Четверых. Если только... если только тень не имела в виду всех, кроме Красной Собаки. Адской Гончей, когда-то бывшей одой из Первых богов. Поняв это, Камышовый Кот изумлённо выдохнул и попытался отступить, но тень преследовала его, каждый раз появляясь за его спиной прямо из ниоткуда. Юноша хотел проснуться, но не мог. Таинственные силы удерживали его в этом страшном пугающем сне. Однако, это не был кошмар. Эйду было страшно, но он чувствовал себя в безопасности. Как будто это существо, сотканное из кровавого тумана, не желало ему вреда. Оно было ласково к нему. Но разве могут быть Первые боги ласковы?!

- Что ты хочешь от меня? - напряжённо спросил юноша. - Почему я здесь? Кто ты такая?

Тень скользнула в сторону, не сводя с него пристального взгляда.

- Ты ведь и сам знаешь ответ на свой вопрос, не так ли?

- Адская Гончая.

По пещере тут же пронёсся жуткий обжигающий ветер, и Эйд, испуганно задрожав, попытался закрыть глаза рукой. Когда он открыл их снова, то перед ним стояла уже не тень с неясными очертаниями, а настоящая женщина, из плоти и крови. Она была одета в достаточно откровенное, но невероятно красивое чёрно-красное платье. На поясе у неё висел украшенный рубинами ремень, к нему же крепилось довольно странное украшение - покрытый серебром небольшой рогатый черепок. Кому он раньше принадлежал, Эйд даже не мог себе представить, но выглядело достаточно жутко. И чарующе вкупе с невероятно прекрасной внешностью рыжеволосой незнакомки. Единственное, что оскверняло её красивый лик - это тонкий, уже давно заживший бледный рубец, тянувшийся от левого виска до самого подбородка. Траин почувствовал захлестнувшую его волну ненависти. Кто посмел ранить столь прекрасное и величественное создание?

Очарование и восхищение мигом улетучились, стоило Эйду вспомнить, кто перед ним. Адская Гончая. Древнее тёмное божество, когда-то правившее Сангенумом вместе с другими богами Великого Пантеона. Их неясные силуэты тоже были здесь, в пещере, и Камышовый Кот чувствовал их каждой клеточкой своего тела. Но они были далеко, слишком далеко, чтобы Траин мог понять, кто есть кто.

- Что ты от меня хочешь, Адская Гончая?

- Прошу, зови меня Ирэль, - улыбнулась она, протягивая к нему руку, но Эйд лишь отшатнулся и повторил громче:

- Что ты от меня хочешь?!

Тёмная богиня посмотрела на него с какой-то грустью и опустила руку. В одно мгновение пугающие тени, окружавшие Траина, взметнулись под полоток пещеры и исчезли, оставив после себя лишь пустоту - спокойную, тихую, ласковую. "Именно так выглядит смерть", - подумал Эйд, тревожно осматриваясь по сторонам. В какой-то момент он вновь почувствовал прикосновение Адской Гончей, но на этот раз не отшатнулся. В её касании не было ничего тёмного, только надежда и мольба.

- Что ты хочешь?..

Адская Гончая... нет, Ирэль - улыбнулась и благодарно кивнула молодому князю.

- Я прошу лишь твоей помощи. Ты видел Безликих - они нужны мне, чтобы восстанавливать силы. Сотни лет я пыталась освободиться из оков Троих, богов, пришедших с далёкого юга и изгнавших нас с наших родных земель. Они уничтожили всё, что было нам дорого - наши народы, наших детей, друзей и близких.

- Почему вы не остановили их? - спросил Эйд с неожиданной для самого себя яростью в голосе. Неужели он верил этой ведьме? Ведь она была одной из тёмных богов, Адской Гончей, символом безумия... и плодородия. Она убивала и давала новую жизнь. Спасала и обрекала на муки. Сохраняла хрупкое равновесие между миром живых и миром мёртвых. У Траина не было причин ненавидеть её, как бога.

- Они оказались сильнее, - Ирэль печально улыбнулась. - Уничтожали нас по одному. Сначала младших богов. Потом нас. Они убили Иллис, единственную и любимую дочь Верзеля, а самому ему сломали крылья. Бракхаракх был ранен и умирал. Свет захватили в плен и обещали его убить. У меня не оставалось иного выбора, кроме как согласиться стать жертвой в их кровавой бойне. Бракхаракх бежал на север, Солнце и Луна - в Сат-шибале. Свету было позволено остаться в Сангенуме. Верзель исчез, и с тех мор его никто не видел. Быть может, он уже мёртв. Я давно не чувствую его присутствия в своих снах...

Траин внимательно слушал женщину, и с каждой секундой ему становилось всё страшнее и страшнее. Он испытывал жалость к этим богам и не мог объяснить, откуда взялась ненависть к Леопарду, Медведю и Змее. Они в одно мгновение стали вдруг его врагами. Что это? Искусные сети коварной Адской Гончей, решившей переманить его на свою сторону? Но Эйд чувствовал, что всё сказанное Ирэль - чистая правда. Великий Пантеон был жертвой, а не злом, которое искоренили Трое, явившиеся из-за Южного моря. И единственные, кого действительно нужно было уничтожить - это Леопард, Медведь и Змея.

- Я не понимаю, чем могу помочь тебе, - пробормотал Эйд. - Я человек. Я не смогу победить других богов, даже если у меня в руках будет невиданная мощь.

- Я знаю, - Ирэль улыбнулась, - и не прошу тебя об этом. В вашем мире есть женщина. Она подчинила своей воле моих детей, мою кровь, и использует их в своих тёмных деяниях. Она использует силу, которая должна возвращаться ко мне, и я слабею. Я не смогу сбросить оковы с себя и моих братьев и сестёр. А час расплаты близок.

- Час расплаты?

- Я чувствую, что Трое хотят избавиться от нас раз и навсегда. Они вновь вернуться в этот мир, обретут кровь и плоть, смогут уничтожать целые города, и никто не сможет помочь вам. Кроме нас, - Адская Гончая слегка склонила свою голову с массивными чёрными рогами. - Ты можешь не верить мне. В твоих глазах я тёмный бог, чудовище, убивающее людей...

- ... и дающее жизнь другим, - прошептал Эйд. - Я понимаю тебя. И видел людей, которые подчиняют своей воле твоих детей. Я знаю этих людей.

Ирэль резко приблизилась к Камышовому Коту, и он на мгновение утонул в её ярко-алых глазах. Юноша испуганно отпрянул назад, но женщина продолжала уверенно идти к нему.

- Пожалуйста, - шептала она. - Прошу тебя. Мне нужна твоя помощь. Останови их. Останови, освободи моих детей.

- Чтобы они продолжили пожирать невинных? - Эйд оскалился. Он хотел увидеть на лице Адской Гончей хоть какую-то реакцию, но она осталась абсолютно невозмутимой.

- Мои дети забирают лишь души умерших. Эта женщина же заставляет их совершать зло.

- Женщина. Не девочка? - переспросил Траин. Он думал, что речь шла о Эслинн, но с каждым словом Ирэль всё больше в этом сомневался.

Адская Гончая кивнула головой, и Эйд недовольно забормотал. Юноша понятия не имел, что за женщину имела в виду Адская Гончая. Но, кажется, у него уже не было шансов освободиться от обещания. Он должен был помочь Ирэль.

- Боги, в Сангенуме тысячи женщин! - пробормотал Камышовый Кот. - Ты понимаешь, что я просто не смогу найти ту, которая тебе нужна? Да даже если я её найду, она наверняка могущественный маг крови, раз смогла подчинить себе твоих детей. Я умру.

Ирэль мягко улыбнулась ему и осторожно коснулась пальцами его щеки. Эйд вздрогнул, но не отстранился. Раньше он ненавидел эту женщину за то, что из-за неё Эслинн совершала всё это зло. Но сейчас от злости не осталось и следа. Почему-то где-то в глубине души Камышовый Кот верил тёмному богу и хотел ей помочь, даже если это будет стоить ему жизни.

- Тебе вовсе не нужно рисковать, - успокоила его Адская Гончая. - Тебе нужно лишь ослабить её, всё остальное я сделаю сама. В Старолесье есть странное место - огромная круглая поляна, в центре которой стоит гладкий камень с рунами цвета крови. Когда-то давно его использовали, чтобы общаться со мной, но теперь с его помощью управляют Безликими. Если ты уничтожишь камень, мои дети смогут освободиться от власти той жестокой женщины.

Эйд удивлённо посмотрел на Ирэль.

- Старолесье? - юноша сначала подумал, что ослышался. Какое неожиданное совпадение! Слишком подозрительное, даже можно так сказать. - Откуда ты знаешь, что... я ведь тоже иду в Старолесье. За сарками.

Адская Гончая спрятала улыбку за ладонью, но потом, не сдержавшись, рассмеялась. Траин долго не мог понять причину её смеха, пока не поднял глаза и не обратил внимания на витые чёрные рога на голове богини. Приглушённо выругавшись, Камышовый Кот пробормотал:

- Значит, это ты не дала своим детям убить меня на той горе, да?

Ирэль коротко кивнула головой.

- И отправила с тобой тех, кто когда-то давно до прихода Троих был моим народом. Это я породила на свет сарков. Они собирают светлые души и отправляют их в Вечный Пир. Безликие же пожирают души тёмные, как ночь, и тем самым подпитывают мои силы.

Всё это было очень замечательно, но Эйд не собирался просто так уничтожать в Старолесье странный магический камень, не убедившись, что будет что-то с этого иметь. Тихо фыркнув, юноша сложил руки на груди и требовательно посмотрел на Адскую Гончую. Она улыбалась ему как ни в чём ни бывало, и по её по-детски невинному лицу нельзя было сказать, что эта женщина способна на убийства. И тем не менее, она была убийцей.

- Пообещай мне кое-что, - потребовал он внезапно, и Ирэль удивлённо на него посмотрела. - Одна девушка попала под влияние тех людей, которые пытаются подчинить твоих детей. Эта девушка мне очень дорога. Пожалуйста, помоги мне её спасти, и я помогу тебе.

Адская Гончая посмотрела на него с явным интересом во взгляде и, расплывшись в хищной улыбке, сделала шаг вперёд. Эйд ощутил её горячее дыхание на своей шее и замер. Но Ирэль лишь провела пальцами по его коже, откинула прядь волос и, приглушённо усмехнувшись, прошептала на ухо:

- Всеми богами Великого Пантеона, - прошептала она, - я клянусь, что спасу дорогого тебе человека, если ты поможешь мне освободить моих детей, моих братьев и моих сестёр. Кровь за кровь, услуга за услугу.

Этого Эйду было достаточно. Его не волновало, что тёмные боги на то и тёмные боги, чтобы совершать плохие дела, и что Адская Гончая вполне может своё слово не сдержать. Но она поклялась братьями и сёстрами среди богов, а клятва на богах была сильнейшей в мире. Траин верил Ирэль, и если ей нужна его помощь, он поможет. Пускай Камышовые Коты верили в Четверых, а то, чем занимался Эйд, вполне можно было назвать богохульством и предательством.

Юноша грезил мыслью о том, что он вернёт всё на свои места. Он снова станет обыкновенным молодым князем, мальчишкой, не знакомым со смертью, а Эслинн вновь будет смеяться над его шутками и забавно краснеть, когда их взгляды пересекутся. Быть может, этим мечтам никогда не суждено сбыться, но Траин не терял надежды. Он снова станет самым обыкновенным юношей.

- Я принимаю твою клятву.

Едва эти слова сорвались с губ Эйда, как пещера поплыла у него перед глазами и исчезла, а на её месте осталась лишь тьма. Тьма, что заволокла все мысли Камышового Кота и погрузила его в глубокий сон без сновидений. Лишь только таинственные шёпоты приятного женского голоса не давали молодому князю покоя, и он ворочался на тёплой оленьей шкуре, прижимаясь к меху волчат, свернувшихся в клубок у него под боком.

***

Жаркий воздух иссушал горло, и Ньёр, тяжело дыша, пытался утолить свою жажду, вытряхивая из опустевшего бурдюка последние капли свежей колодезной воды. Конь под юношей тоже едва держался - от полуденного солнца шкура его нагрелась, выступила испарина, и жеребец был весь мокрый, как после знатного дождя. Пеплохват предпочёл бы остаться у себя в комнате, что так любезно предоставил ему Хасим, но князь Кобр почему-то вдруг решил позвать его прогуляться по Верделу, показать местные достопримечательности и побеседовать в каком-нибудь укромном уголке.

У Моррота хватало своих забот, потому он даже никак не отреагировал на это предложение, всем своим видом давая понять, что в случае согласия Ньёру придётся отправляться в одиночку. Суруссу ещё необходимо было встретиться с уездными князьями Бошефаля, собрать войска, проверить вооружение и общую готовность к предстоящей войне, поскольку сам Хасим не выражал никакого желания участвовать во всём этом. Он предоставил Морроту всех своих людей и заявил, что Анаконде придётся самостоятельно заниматься приготовлениями. В любом случае, Ньёр не боялся, что Хасим, отправившись с ним гулять по Верделу, может завести его в тихое место и быстро с ним расправиться - Пеплохвата всюду сопровождал Лизардис, а связываться с Крысами не хотелось никому.

Когда князья покидали конюшни, один из мальчишек-конюших посоветовал им не брать в поездку лошадей, а отправиться по городу в паланкине, но они отказались. Только теперь Ньёр подумал, что следовало бы согласиться - из носилок Вердел тоже было прекрасно видно, и жара бы не донимала их так сильно. Теперь же князья отчаянно пытались найти тень, чтобы лошади не издохли прямо посреди оживлённой улицы.

- Да, это лето бьёт все рекорды, - усмехнулся Хасим, утирая пот со лба куском мягкой белой ткани. - Помнится, в прошлом году даже пару раз дожди шли, а сейчас ни единого облачка. Хотя, у берегов Чёрной грани сейчас настоящий рай! Воды в земле достаточно, чтобы светолюбивые южные деревья и кусты росли бешеными темпами. Уверен, к октябрю там будет богатейший урожай цитрусовых.

Ньёр лишь приглушённо хмыкнул. Он не застал прошлого лета в Вэлне. В плен юноша попал уже в конце осени, когда было не столь жарко. Даже тогда Пеплохват не мог себе представить, что на Юге воздух может прогреваться до таких высоких температур. Если бы не тюрбан, намотанный на голову, молодой князь уже давно получил бы солнечный удар. А перегреться на такой жаре было легче простого.

Наконец, они свернули с шумной улицы, заставленной рядами деревянных ларьков с их громкоголосыми торговцами, и оказались в блаженной тени роскошных деревьев с широкими листьями. По краям они были покрыты зазубринами, из-за чего напоминали чешую местных песчаных ящерок. Хасим подарил одну из них Ньёру - маленькую, угольно-чёрную, с забавными рожками на голове. Обычно рептилия путешествовала вместе с хозяином в небольшой деревянной клетке, прикреплённой к седлу лошади, но сегодня Пеплохват решил, что на улице слишком жарко, и оставил новую питомицу в прохладных покоях замка.

Прошедшие мимо князей стражники косо посмотрели на Ньёра, и юноша почувствовал, как по спине пробежал холодок.

- Эти люди вам всё ещё не доверяют, - заметил Хасим. Юноша лишь приглушённо фыркнул в ответ.

- Только полный дурак стал бы рассчитывать на то, что к нему сразу будут относиться, как к королю. Сейчас мало кто знает мальчишку по имени Ньёр Пеплохват. Меня даже на гладиаторской арене звали совершенно по-другому.

- Но ведь вы так стремитесь вернуть корону своих предков... - протянул Бошефаль, посматривая на него из-под лёгкой вуали, скрывавшей его лицо. В подобном виде князь Кобра выглядел как-то странно, и Ньёр не мог отделаться от неприятного ощущения.

- Доверие придёт со временем. Как и уважение, - спокойно ответил Ньёр, слегка приподнимаясь в седле, чтобы достать до низко свисавшей ветки с листьями. Оторвав один из них, юноша сложил его пополам и спрятал в кармане - его ручная ящерка любила листья этого дерева, и Пеплохват решил, что непременно угостит её, когда они вернутся в замок.

Хасим ответом юноши остался, кажется, не совсем доволен. Тяжело вздохнув, он покачал головой:

- В том-то и дело, мой юный король, что у вас нет времени. Не каждый князь в Вэлне будет вам подчиняться. Для них вы - узурпатор, решивший захватить трон и вернуть на Юг старые времена жестоких тиранов и убийц. Чтобы остаться в живых, вам нужна поддержка нескольких княжеств. И будьте уверены, помощи одного только Моррота вам будет недостаточно.

Ньёр искоса посмотрел на Хасима и усмехнулся. Одного только Моррота? Юноша начинал понимать Бошефаля всё лучше и лучше.

- Я так понимаю, на вашу поддержку я могу не рассчитывать, - усмехнулся Пеплохват. Этот князь раздражал его, но юноша старался широко улыбаться и делать вид, что ничего не происходит.

- Вы уже давно должны были понять, мой юный король, что меня интересуют лишь деньги, - совершенно спокойно ответил Хасим, пожав плечами. - Мне важна выгода. Если вы станете королём, я получу сильнейшего союзника во всём Вэлне. Союзника, который сможет закрывать глаза на мои небольшие махинации... Ну как небольшие - любого другого торговца уже давно бросили бы за такое в темницу. Но вы понимаете, мой господин, что если выгоды нет, то зачем рисковать, ставить на тёмную лошадку? К тому же, если другие южные князья предложат мне цену выше той, что дал мне Моррот, я не раздумывая перейду на их сторону.

Ньёр невольно передёрнул плечами. Этот человек заставлял его нервничать. Впервые в жизни Змей понял, что в Вэлне всё решается с помощью денег или грубой силы. Но так как сам Пеплохват не имел ни валга, у него оставался лишь один выход из сложившейся ситуации. И, кажется, юноша обладал всеми необходимыми качествами, чтобы достичь своей цели, будучи одним из самых бедных князей Сангенума.

- Я понял, к чему вы клоните, - усмехнулся Ньёр. - Вы хотите, чтобы я завоевал расположение этих людей, запугав их.

- Почему же сразу страх? - Хасим недовольно поморщился. - К тому же, невозможно завоевать доверие и уважение запугиванием. Конечно, страх тоже хороший способ заставить людей служить вам, но рано или поздно появятся те, кто не будут вас бояться, и тогда не избежать восстания. Если вы не хотите одним прекрасным утром проснуться с ножом в сердце, я бы посоветовал вам выбрать другой путь. Но мыслите вы в правильном направлении, мой юный друг.

Ньёр нахмурился. Он не понимал, о чём говорит Хасим. Если не страх должен был помочь Змею стать королём, то что же? Деньги и грубая сила - вот, что было главным в Вэлне. У Пеплохвата было лишь последнее из этих двух. Если не страх...

Бошефаль заметил непонимание на лице Ньёра и несколько смягчился. Тяжело вздохнув, мужчина пояснил:

- Страх - плохое оружие, мой юный король. Но у вас есть достаточно грубой силы, чтобы покорять целые княжества. Например, почему бы нам не сыграть в игру под названием "Я - великий освободитель"?

Слова Хасима становились всё более и более запутанными и сложными. Ньёр уже не понимал ничего. Быть может, они оба перегрелись на солнце и несли всякую чушь. Но когда Пеплохват обернулся, чтобы посмотреть на Лизардиса, наёмник кивнул головой - он был абсолютно согласен с Бошефалем.

- Я понимаю, что вы имеете в виду, - Гройен впервые заговорил за столько времени. Хасим был даже удивлён - он, вероятно, считал, что капитан немой. - Красные берега были захвачены сначала фабарцами, а потом некоей Анастасией по прозвищу "Обезьяна", бывшим капитаном пиратов Западного моря. В Вэлне недовольны тем, что контроль над Драмиром потерян. Если вы, мой господин, захватите Красные берега, люди по-другому посмотрят на вас.

- Немного громких слов, заученных заранее, небольшое представление, награждение тех, кто приложит максимальные усилия к возвращению Драмира - и люди будут считать вас освободителем, - усмехнулся Хасим. - А потом... потом можно будет перейти к следующему шагу.

Ньёр не стал спрашивать, что это был за шаг - он и сам прекрасно понимал, что Хасим имел в виду. Выдворение Корсаков за пределы Вэлна. Сейчас весь Юг находится во власти Псов, и большая часть доходов от торговли уходит на Восток. Если Пеплохват хотел стать королём, ему необходимо было расправиться со всеми, кто посягает на земли, по праву принадлежащие ему.

- Драмир... - пробормотал Ньёр, щурясь на солнце. - Я слышал, что эта Анастасия взяла в плен моих друзей.

- Соколят? - удивлённо спросил Хасим. - Да, есть такое. Талмэи были взяты в плен Анастасией. Она требует у Фабара абсолютной свободы себе и всей своей команде, а так же признания себя княгиней Красных берегов. Но, кажется, одного этого титула ей мало - она собирает воинов со всего Драмира и готовится вторгнуться в Афш.

- У неё не хватит людей, - приглушённо пробормотал Ньёр. - Никто не будет добровольно служить ей. А тех, кто согласится, слишком мало. Может, Афш и не славится могучими воинами, но его гарнизона будет достаточно, чтобы отразить атаку какой-то морской ведьмы...

- ... у которой достаточно друзей в каждом порту, - оборвал его Бошефаль. - Этим утром мне пришло письмо, в котором говорилось, что в сторону Красных берегов направляются корабли. Они плывут по одному, максимум по двое, но людей на них достаточно, чтобы захватить Афш. Вы должны действовать сейчас. Если упустите шанс - люди никогда не доверятся вам.

Ньёр недовольно забормотал. Ему не нравилось, что Хасим заставляет его спешить. Это было неправильно. Моррот говорил, что спешка не приводит ни к чему хорошему. Но в одном Бошефаль был прав: если Анастасия захватит Афш, в сердцах людей зародится семя сомнения. И они будут встречать его, законного короля этих земель, уже не так тепло, как раньше. Он должен был прийти им на помощь, но не пришёл.

Ничего не сказав, Ньёр развернул свою лошадь и пустил её галопом обратно к дворцу. Юноша должен был как можно скорее встретиться с Морротом и обсудить с ним предложение Хасима. Захватить Красные берега - в этом действительно был смысл. К тому же, Ньёр чувствовал, что просто обязан хоть как-то помочь своим друзьям, хотя им вообще не следовало соваться на эти земли.

Но Вэлн вступил в войну с Фабаром - неудивительно, что Соколам и Джакалу пришлось ответить угрозой на угрозу. Если Ньёру удастся вернуть себе Трон драконьих костей, эту бессмысленную бойню бывших союзников можно будет остановить. Сражаться против Алака - это последнее, чего хотелось бы Пеплохвату. Он не собирался повторять судьбу своего деда.

"Почему Хасим сказал только о Талмэях? - Ньёр вдруг нахмурился, вспоминая слова Бошефаля. Змею не слишком нравился Джакал, но мысль о том, что он может быть мёртв, пугала. - Идиот ты, Альвиш!"

Пришпорив лошадь, Пеплохват пронёсся мимо торговых ларьков и остановился уже лишь у самого дворца. Передав жеребца в руки подоспевшего конюха, юноша скрылся за огромными резными дверьми, над которыми развевались флаги Кобр и Дракона.

***

Эйда разбудил неожиданный вой снаружи. Распахнув глаза, юноша интуитивно потянулся за мечом. Волчата, спавшие у Траина под боком, тихо заскулили и сонно посмотрели на него, не понимая, что происходит. Камышовый Кот сам удивился собственной реакции - никогда прежде он не спал так чутко и не вздрагивал от малейшего звука. Словно в нём теперь просыпались настоящие звериные инстинкты, громогласно твердившие ему: опасность рядом. Когда вой послышался снова, маленькие сарки насторожились. Левый, вскинув голову, стал внимательно прислушиваться, а Правый приглушённо зарычал.

- Там что-то не так, - прошептал Эйд и поднялся на ноги. Ему хотелось верить, что Рыжая так просто оповещает их, что с ней всё в порядке. Или хвалится богатой добычей. Но волчица никогда раньше так не делала - так почему сейчас она так тревожно выла?

Холодный порыв ветра заставил Траина отступить обратно. У костра было теплее и безопаснее. Лунобарсы не любили огонь, потому едва ли решились бы ступить в пещеру. Но Эйд всё равно не мог отделаться от тревожного чувства. Рыжая выла не просто так. Быть может, она хотела их о чём-то предупредить? Но почему-то теперь снаружи стало снова тихо, и всё, что слышал Траин - лишь потрескивание угольков в костре. В этой тишине юноша постепенно начал успокаиваться.

Сарки перебрались ближе к костру. Эйд бросил им по куску мяса, припасённого им с прошлой охоты - Рыжая тогда поймала большого крепкого оленя. Правый тут же вгрызся в оленину, с наслаждением разрывая плоть своими острыми клычками, а вот Левый к еде даже не притронулся. Он продолжал пристально смотреть на вход в пещеру, за которым бушевала чудовищная пурга. Выходить было опасно. Эйду не хотелось в считанные секунды превратиться в огромный снежный сугроб и замёрзнуть насмерть. Так что даже если у Рыжей были какие-то проблемы, молодой князь ничем не мог ей помочь. Сквозь эту стену снега невозможно было рассмотреть ничего дальше собственного носа.

- Не волнуйтесь, мама скоро вернётся, - пробормотал Траин, поглаживая Левого по загривку. Волчонок продолжал пристально смотреть на вход в пещеру. Лишь через некоторое время он успокоился и лёг на живот. Правый уже расправился со своим куском мяса и принялся за порцию брата, не испытывая при этом никаких мук совести. Эйд приглушённо усмехнулся - Левый никогда бы не стал есть чужое.

"Такие одинаковые, и совершенно не похожие друг на друга", - пронеслось в мыслях Траина, и он невольно улыбнулся. Почему-то сейчас ему вспомнились Талмэи. Они ведь тоже были близнецами, но характер у них был абсолютно разный.

- Ты мне чем-то напоминаешь Андраса, - Эйд осторожно погладил Левого по его тёмно-бурому меху. - Он тоже спокойный, осторожный, слишком взрослый для своих лет. А Правый - совсем как Марсель. Такой же шумный, энергичный и шаловливый.

От воспоминаний на душе Траина вдруг стало тоскливо, и он, тяжело вздохнув, закрыл глаза. Молодой князь скучал по тем временам, когда только поступил в Академию. Тогда не было ни войны, ни богов, ничего. Только беззаботная жизнь подростка, окружённого вниманием сверстников и учителей. Увы, тех дней уже было не вернуть. Алак стал императором, Ньёр пропал, Селека отправилась далеко на север, а Талмэи и Альвиш сражались на юге с вэлнийской флотилией. Их всех разбросало по разным концам света, и только богам известно, удастся ли им увидеться ещё хоть раз.

Где-то снаружи вдруг послышался странный скрежет, и юноша напряжённо уставился на вход в пещеру. Это вернулась Рыжая? Или один из лунобарсов отважился подойти к ним настолько близко? Но почему-то сердце в груди учащённо забилось. Левый втянул носом воздух и мгновенно оскалился. Камышовый Кот тоже почувствовал этот лёгкий, едва заметный запах серы - так могло пахнуть лишь одно существо во всём Сангенуме.

"БЕГИ!" - прокричал у него в мыслях голос, похожий на Ирэль, но Эйд даже не подумал прислушаться. Бежать было некуда. Враг был там, у входа в пещеру, а позади молодого князя были только холодные каменные стены, через которые не пробиться.

- Тихо, - приказал Эйд волчатам и потянулся за мечом, что лежал возле костра. Теперь понятно, почему выла Рыжая. Она тоже почувствовала приближение этого существа и пыталась предупредить Траина. Жаль только, что юноша сразу не понял её, иначе смог бы лучше приготовиться к появлению врага. Кто бы мог подумать, что эта тварь найдёт его даже здесь, на такой высоте, вдали от людских деревень и городов.

Скрежет послышался вновь, на этот раз намного ближе. Эйд заметил, как промелькнула снаружи чья-то неясная тень. Точнее, она раньше была тенью, пока Эслинн не призвала этих тварей в человеческий мир, подарив им телесную оболочку. Теперь это существо было материальным. Радовало лишь одно - всё, что имеет тело, можно уничтожить. Только сейчас Траин вспомнил, что Ирэль просила освобождать её детей, а не убивать. Интересно, что произойдёт, если погибнет один Безликий? Отразится ли это как-то на Адской Гончей? Станет ли она слабее, или силы её потомка возвратятся обратно к ней? У Эйда не было времени думать, а спрашивать у Ирэль тем более. Нужно было действовать незамедлительно.

- Назад, - приказал Эйд, когда неясный силуэт вдруг скользнул ближе к пещере. Юноша заметил, как на чёрной коже, больше похожей на гладкий камень, заиграли языки пламени. При свете костра рассмотреть незваного гостя было намного проще.

Существо напоминало человека лишь отдалённо - ноги его были похожи на волчьи лапы, на руках были острые когти, где-то сзади болтался длинный хвост. Но больше всего пугало лицо. Его попросту не было. Одна лишь голова, ни глаз, ни рта, ни носа. Ничего. Но были уши - длинные, заострённые. У этого существа было что-то общее с волколаками, за исключением, пожалуй, того, что кожа его была абсолютно гладкой, без малейшего клочка шерсти, но зато с устрашающими чешуйчатыми наростами. И это делало его ещё более пугающим, как и огромные витые рога на голове.

Правый тихо заскулил, и Безликий мгновенно обернулся в его сторону. Если бы у существа были глаза, он непременно бы уставился на волчонка. Эйд не знал, повезло ли им, что чудовище могло только слышать. Ведь они не могли не издавать абсолютно никаких звуков. Даже если Траин будет не двигаться, даже если затаит дыхание, его выдаст сердцебиение. Бежать тоже не получится - существо стояло у самого выхода из пещеры. Придётся пробиваться с боем. Но кто знает, сколько там ещё этих тварей? Да и бежать сквозь метель слишком опасно.

- Эй, ты, чудовище! - закричал Эйд, сжимая в своих руках меч. Левый отступил за юношу, а Правый, наоборот, встал рядом с ним и оскалился. Едва ли маленький волчонок мог что-то сделать Безликому, но Траину было спокойнее, когда он ощущал прикосновение тёплого меха к своей ноге. Он был не один, как тогда, на горе, где Эслинн призвала чудовищ в человеческий мир.

От звука его голоса Безликий резко обернулся к Камышовому Коту. Юноша почувствовал волну тёмной энергии, исходившей от существа, и напряжённо сглотнул. Пока это чудовище было одно, у Эйда был шанс спастись. Но он никогда раньше не сражался с Безликими и не знал, были ли у них слабые места. А может эти твари бессмертны даже в телесной оболочке? Тогда весь мир обречён на уничтожение.

"БЕГИ, ЭЙД!" - снова пронёсся в его мыслях голос Ирэль, и в этот же миг Безликий совершенно неожиданно бросился на Траина. Юноша едва успел выставить меч, чтобы отразить удар острых когтей. Существо не издало ни единого звука и отшатнулось назад, когда молодой князь сделал ответный выпад. Острые зубы Правого щёлкнули в считанных сантиметрах от ноги чудовища, и длинный хвост тут же ударил волчонка по носу. Сарк отскочил в сторону и громко зарычал. Левый продолжал стоять на месте, совершенно не двигаясь. Казалось, он даже не рычал, а тело его всё больше напоминало тугую пружину, готовую сорваться в любой момент с бешеной силой.

"Что за...?" - удивился Эйд, почувствовав знакомую энергию, исходившую от Левого, и вскрикнул, когда острые когти Безликого ударили его по плечу, оставив несколько достаточно глубоких порезов. Юноша тут же нанёс ответный удар и победно усмехнулся, заметив, что лезвие всё же повредило существу гладкую кожу на запястье. Крови не было, но Траин почувствовал волну тёмной энергии, хлынувшую наружу. Тогда юноша и понял, что сам по себе Безликий состоял не из плоти. Это была какая-то оболочка, сдерживавшая внутри всю отрицательную энергию и эмоции, что впитывало в себя существо, пребывая в человеческом мире. Теперь силы чудовища вытекали через порез на запястье. Пускай и медленно, но даже этого было достаточно, чтобы его убить.

"Это как дырявый сосуд с водой, - усмехнулся про себя Эйд. - Если его не залатать, вода постоянно будет вытекать".

Но Безликий не собирался отступать, получив ранение, вполне себе реально угрожавшее его жизни. Траин достаточно быстро догадался, почему чудовище атаковало его с ещё большим рвением - раны этих существ заживали, когда они убивали людей и впитывали в себя энергию их души. Так что теперь Безликий хотел как можно скорее расправиться с Эйдом, чтобы не потерять ещё больше своих драгоценных сил.

Откуда-то снаружи послышался громкий вой, и юноша похолодел от ужаса. Он отчётливо различил волну тёмной энергии, хлынувшую в пещеру. Там, снаружи, были ещё Безликие. И они направлялись к Эйду. Они чувствовали его страх, запах его крови, и желали скорее присоединиться к пиру.

- Чёрта с два!- закричал Траин и изо всех сил рубанул мечом. Безликий явно не ожидал такого внезапного нападения, и лезвие полоснуло ему по груди. Но это лишь сильнее разозлило существо. Откуда-то из его груди послышался скрежет, и чудовище ударило Эйда когтями, отбросив мальчишку в другой конец пещеры. Юноша больно ударился спиной о стену и на мгновение обмяк - перед глазами заплясали ярко-оранжевые пятна, а в голове зазвенели тысячи неясных голосов.

"Умоляю, беги, - твердила Ирэль. - Я не смогу их сдержать. Они не подчиняются мне! Беги!"

Безликий приближался к Эйду. Каждый шаг его эхом разносился по пещере, заставляя сердце в груди юноши испуганно сжиматься. Меч выпал из руки при ударе, так что теперь молодой князь был безоружен. Существу достаточно было ударить его лишь один раз, чтобы убить. И вот чудовище занесло руку, готовое покончить с ним раз и навсегда.

В нескольких шагах от Траина вдруг что-то неясно мелькнуло, и юноша охнул, догадавшись, что это было. В следующую секунду в шею Безликого впились острые клыки Левого - сарк с невероятной силой сомкнул челюсти так, словно всю свою жизнь знал, как убивать. Безликий отшатнулся назад, потянулся к горлу и отшвырнул волчонка в сторону. Левый упал на землю рядом с Траином и, тут же вскочив на ноги, зарычал. Глаза его пылали ярко-алым огнём, совсем как у Ирэль. Камышовый Кот усмехнулся - он уж начал думать, что Адская Гончая совсем ни на что не годна без своих сил.

Беспокоиться уже было не о чем. У существа были три серьёзные раны, через которые стремительно вытекала тёмная энергия. Безликий едва мог стоять на ногах. Лишь только смерть человека могла исцелить чудовище. Но продолжать бой было бессмысленно - ему не хватало сил победить Эйда. Поняв это, существо отступило назад, безвольно опустило руки и склонило голову.

- Ч... что вы делаете?! - закричал Траин, когда Левый и Правый вдруг бросились на Безликого. Клыки их впились в плоть чудовища, разрывая её на куски. Эйд боялся пошевелиться - прямо на его глазах сарки пожирали это существо. И чем больше его тёмной энергии они съедали, тем крупнее становились они сами.

В какой-то момент от Безликого остался лишь клубок дыма, но и он вскоре растворился в воздухе. Эйд осторожно поднял глаза на волчат. Они изменились почти незаметно - лишь стали немного выше и крепче, но всё остальное было прежним. Даже рога на голове не проклюнулись. Но Камышовый Кот всё равно был изумлён. Теперь он понимал, что именно имел в виду Матиас Хабалтор, описывая сарков как существ, взрослеющих совершенно непонятным человеку образом. Они могли расти, как обычные звери - месяц за месяцем, день за днём. А могли совершать невероятные скачки в развитии. В "Кровавом Бестиарии" упоминалось, что один сарк на глазах у Матиаса превратился из полугодовалого подростка в огромного крепкого самца с роскошными рогами. Никто не понимал, как это происходило. А Эйд теперь знал.

Сарки становятся сильнее, поглощая тёмную энергию в чужой смерти. А Безликие сами по себе состояли из этой тёмной энергии. И теперь Траин понимал, почему Ирэль приставила к нему Рыжую и её волчат. Сарки были идеальными убийцами Безликих, а значит, могли защитить Эйда в случае, если кто-то из этих тварей на него нападёт. Эйд даже предположить боялся, скольких тварей сожрала Рыжая, если была настолько огромна и опасна.

"Ты странная женщина, - юноша слегка запрокинул голову, обращаясь в пустоту. - Молишь меня спасти твоих детей и сама же их убиваешь".

"Я рождение и смерть. Я начало и конец. Гибель нескольких ради всеобщего блага для меня достойная цена".

"И сколькими же ты готова заплатить?"

"Это ещё не конец".

Резкий вой снаружи вырвал юношу из размышлений. Вскинув голову, он устремил пристальный взгляд на выход из пещеры и приглушённо выругался. Безликие приближались, и Эйду необходимо было что-то срочно делать. Сражаться со всеми тварями он не мог - плечо ныло от царапин, да и волчата сильно устали после сражения. Сидеть и ждать собственной смерти они тоже не могли. Оставался только один вариант.

- Левый, пойдёшь вперёд! - крикнул Эйд, накидывая на себя оленью шкуру и перевязывая низ лица тёплым шарфом. - Здесь рядом должны быть ещё пещеры. Постарайся найти одну из них. Правый, будешь рядом со мной.

Юноша не рассчитывал, что волчата его поймут - он сказал это всё чисто автоматически, не задумываясь о том, что зверям неведом его язык. Но сарки поняли его. Левый, опустив голову к самой земле, тут же направился к выходу из пещеры и скрылся за снежными вихрями. Правый же остался ждать, пока Эйд соберётся.

Когда юноша вышел из пещеры, сильный порыв ветра едва не сбил его с ног. Правый, приглушённо зарычав, оглянулся назад. Безликие были уже рядом, и даже Траин чувствовал исходившую от них тёмную энергию. Одно из существ бросилось было следом за беглецами, но среди снега неожиданно промелькнула ярко-рыжая шкура, и огромная волчица буквально протаранила чудовище своими могучими оленьими рогами.

- Рыжая! - крикнул Эйд, останавливаясь. Он не мог позволить ей драться одной против всех этих Безликих. Она была сильна, рождена для того, чтобы убивать этих чудовищ, но их было слишком много. Однако стоило юноше сделать всего один шаг в её сторону, и волчица, обернувшись, оскалилась.

- Я не оставлю тебя одну! - закричал Эйд, выхватывая меч, но сарк продолжал скалиться. Едва не завыв от немой ярости, юноша убрал оружие и отступил назад. Рыжая перевела пристальный взгляд на Правого, потом снова посмотрела на Траина. Этого было вполне достаточно, чтобы Камышовый Кот понял её просьбу. Отрывисто кивнув головой, он потрепал волчонка по холке и бросился вверх по тропе, куда убежал Левый. Рыжая же обернулась к Безликим и оскалилась, обнажая острые как лезвия клыки. Волчица была готова биться до последнего, не только за своих детёнышей, но и за мальчишку, которого преследовали эти твари.

"И сколькими же ты готова заплатить? - пронеслось в его мыслях, и откуда-то из глубины сознания хлынул ответ: - Это ещё не конец".

Эйд почувствовал, как по щекам его текут горячие слёзы, и поспешил смахнуть их. Последний взгляд Рыжей был прощальным, это понял бы даже полный дурак. Это была немая просьба - защищать волчат. Они знали путь, могли перевести его через горы. Но теперь Камышовому Коту придётся защищаться самостоятельно.

"Она вернётся, вернётся!" - прошипел про себя Эйд, не в силах верить в то, что Рыжая может проиграть. Ирэль не оставит её! Она не пожертвует одной из своих дочерей, этого просто не может произойти! Но... Адская Гончая была началом и концом, рождением и смертью. А на смертном одре все равны, даже любимейшие из детей.

В любой другой ситуации Безликие не тронули бы Рыжую, но сейчас она стояла на их пути и мешала достать лакомый кусочек, перепуганного мальчишку, что должен был умереть ещё на проклятой горе. Это был бой не на жизнь, а на смерть. Победитель получал добычу. Таковы были правила этой жестокой игры.

Эйд услышал громкий вой - прощальный клич, после которого Рыжая бесстрашно бросилась в бой. Юноша старался не обращать внимания на доносившиеся из-за спины скрежет, рычание, визги и шипение. Он должен был спастись сам и увести волчат в безопасное место. Это был единственный способ отблагодарить Рыжую за то, что она помогла ему на проклятой горе и жертвовала сейчас своей жизнью, чтобы он мог продолжать жить. И юноша не собирался теперь умирать так просто. Если Рыжая погибнет, он будет жить за них двоих. А Безликие поплатятся за всё.

Откуда-то из темноты послышался приглушённый писк Левого, и Эйд поспешил к нему. Юноша не знал, сколько они с Правым уже прошли, но издалека всё ещё доносился вой Рыжей. Волчица продолжала сдерживать Безликих, позволяя своим детям найти безопасное место. Когда снежные вихри утихли, Траин смог различить тёмно-бурую шкуру маленького сарка у одной из пещер. Идти дальше сквозь пургу было опасно.

"Они нас не найдут, - успокоил себя Эйд. - По крайней мере, пока. Они могут лишь слышать. Значит, на эту пещеру натолкнутся нескоро".

Им действительно повезло, что Безликие не могли видеть. И что у них не было нюха. Отыскать беглецов по запаху тоже было проще простого. Но Эйд всё равно боялся. Он понимал, что эти твари не так просты, как кажется на первый взгляд. Может, они и могли только слышать, но наверняка ещё чувствовали тепло человеческого тела или его жизненную энергию. Ведь именно на неё они охотились.

- О боги, вместо того, чтобы предупредить об опасности своих друзей, я сижу в какой-то чёртовой пещере, помогаю богам, которые давным-давно забыты! - взвыл Эйд, обхватив голову руками. - А я ведь даже не знаю, что там, в этом треклятом Старолесье! И ты, это ТЫ снова и снова заставляешь меня переживать чью-то смерть!

Его крик едва ли мог достигнуть Адской Гончей, но почему-то Траин был уверен, что она его услышала. Стиснув зубы, юноша уже больше не сдерживал слёзы. Он слишком многое пережил, слишком многих потерял. Ирэль следовало бы избрать для этой миссии кого-то более сильного - Алака, Ньёра, любого другого человека. Эйд был слишком слаб. Его не готовили к войне и смертям.

Правый ткнулся носом в плечо юноши, и Траин, тяжело вздохнув, приобнял волчонка. Камышовый Кот чувствовал, как трясёт маленького сарка. Левый тоже боялся, но сидел в стороне и напряжённо смотрел на вход в пещеру. Он предпочёл остаться на страже, пока его друзья отдыхают после утомительного бегства. Тем более, нюх у Левого был острее, чем у брата. Ещё одно различие между ними - первый был ловким разведчиком, второй сильным бойцом.

Метель снаружи не унималась. Солнце уже должно было взойти, но из-за снежных вихрей невозможно было рассмотреть ничего дальше собственного носа. Эйд раз за разом возвращался в пещеру, так и не найдя ничего стоящего. Рыжая не возвращалась, Безликих тоже не было слышно. Траин не терял надежды - сарк просто тяжело ранен, ей нужно время, чтобы прийти в себя. Но солнце, сделав круг по небу, уже стало клониться к горизонту, а волчицы всё не было. Если беглецы не хотели вновь столкнуться с Безликими, они должны были отправляться дальше в путь.

Но волчата отказывались уходить. Правый тихо скулил, свернувшись в клубок у тёплого костра. Левый продолжал сидеть у входа в пещеру, напряжённо всматриваясь вдаль. Метель начинала утихать, но тропу замело, и Эйд боялся, что в пути провалится в скрытую где-то среди снега щель. Ждать тоже было опасно. Нужно было отправляться немедленно, пока Безликие не нашли их укрытие. Если бы Рыжая была жива, она уже давно оповестила их своим долгим протяжным воем. Но вокруг была лишь тишина.

"Надеюсь, её жизнь была достойной ценой за наше спасение", - Эйд с ненавистью посмотрел в холодное небо, затянутое серыми тучами, не пропускавшими ни единого лучика света в это царство льда и смерти. Теперь эти каменные пики, словно зубья древнего чудовища, станут могилой для Рыжей.

"О, Ирэль, забери её на Вечный Пир, и пусть дух её никогда более не знает страха и горечи".

Опустившись на землю возле Правого, Камышовый Кот потрепал малыша по холке и обнял его. Эйд недолюбливал собак - одна из них в детстве больно укусила юношу за ногу, оставив несколько шрамов. Но этих волчат Траин уже успел полюбить. Они стали ему братьями, товарищами по несчастью. Совсем одни среди скал, окружённые Безликими, чудовищами и хищниками, способными убить их всех.

- Она не вернётся, - прошептал Эйд, обнимая Правого за шею. Слёзы снова текли по щекам юноши. Рыжая спасла его, а теперь была мертва. Мертва из-за него, потому что Адская Гончая посчитала его жизнь ценнее жизни какого-то рыжего сарка.

Левый запрокинул голову и издал громкий печальный вой, от которого сердце в груди Эйда сжалось от боли. Они остались совсем одни, и теперь больше никто не мог помочь им, кроме их самих. Стиснув зубы, Камышовый Кот поднялся на ноги и, забросав костёр, направился к выходу из пещеры. Волчата удивлённо проводили его взглядом, не понимая, что пытается сделать юноша.

- Веди, - приказал Траин Левому, и сарк, послушно поднявшись на лапы, затрусил по занесённой снегом тропе. Они не могли оставаться на одном месте так долго. Им необходимо было добраться до Старолесья к концу месяца, пока таинственная женщина, подчинившая себе Безликих, не догадалась о том, что никому не известный Камышовый Кот собирается её остановить. От этого будет зависеть судьба не только самого Траина, но и всех его друзей. Если он не поспешит, станет слишком поздно.

"Если мою жизнь ты посчитала ценнее жизни Рыжей, то я докажу это, - прошептал Эйд, уверенно ступая по каменным глыбам. - И только попробуй забрать у меня кого-то ещё. Я запрещаю. Я, Эйд Траин, Камышовый Кот - тот, кто освободит тебя и твоих детей. И больше никаких смертей".

Накинув на голову меховой капюшон, молодой князь отправился следом за сарками.

Сентябрь

Марсель осторожно прикоснулась ко лбу Джакала и, тяжело вздохнув, поправила немного съехавшее одеяло. Лицо юноши, лежавшего в постели без сознания уже четвёртый месяц, не выражало ровным счётом ничего. Словно он был мёртв. И лишь еле заметно вздымавшаяся грудь давала понять, что молодой Сельвиг всё ещё жив. Да толку-то? Продолжать бороться и надеяться сил уже не было. Но Марсель так просто сдаваться не собиралась. Даже когда последняя надежда покидала её, тело начинало двигаться автоматически, само собой. Девушка уже успела забыть, как она выглядит, какой сегодня месяц и день. Она начинала забывать даже то, как её зовут. Здесь, в замке, по имени к ней обращался один только Андрас. Но и с ним княжне разрешали видеться нечасто.

Сейчас брат спал в кресле у окна. Его измученный вид стал уже настолько привычным, что Марсель начинала забывать, как выглядит настоящий Андрас, без этой болезненной бледности, тёмных кругов под глазами и растрёпанных волос. Даже одежда его была вся помятая и грязная, порванная и запачканная запёкшейся кровью. Не только чужой, но и его собственной. Анастасия словно издевалась, заявляясь к Соколам посреди ночи, заставляя их проснуться, выслушивать её очередные угрозы скорой расправы. В лучшем случае морская ведьма уходила, запугав Марсель до полуобморока. Что бывало в худшем, Талмэи старались даже не думать, но напоминания алыми пятнами крови оставались на их одеждах. Через несколько месяцев после пленения у Талмэев не осталось сил на сопротивление. Поначалу они ещё надеялись, что помощь придёт быстро - Тарлан Альвиш не оставит своего сына в тылу врага, захваченным в плен. Или же Гвайры придут на помощь, прислав отряд таранных кораблей с тяжёлой пехотой, обученной брать штурмом береговые замки. Может, Алак и может оставить в беде каких-то там Соколов, но не собственного кузена... Но Талмэи ошиблись. Алак Таодан не оставил бы их в беде, да. Но теперь это был император Алак, а он не имел права думать исключительно о своих друзьях, рискуя при этом не только жизнями воинов, но и всей страной. Теперь Соколы полагались только на себя. Замок был полон людей, что желали их убить в любой момент. Но Талмэи выживали. Они всё больше и больше напоминали друг другу диких зверей, оказавшихся среди смертельно опасных ловушек. Одно неверное движение - и прольётся чья-то кровь.

Марсель чувствовала, что у неё ещё есть силы бороться. Она с лёгкостью сбросила бы с себя эти оковы повиновения и кинулась на Анастасию, как загнанный в угол зверь, готовый биться до последней капли крови, но мысль о том, что Джакал может пострадать, останавливала девушку всякий раз. Андрас тоже был слишком привязан к другу детства, чтобы подставлять его под удар. И потому кошмару суждено было продолжаться. Ежедневные издевательства, насмешки - обычно, Анастасия была в хорошем расположении духа.

Но сегодня был один из тех немногих дней, когда она была невероятно зла. И Талмэи чувствовали это. Весь замок затих и погрузился в гробовую тишину. Подчинённые Обезьяны тоже старались не попадаться ей на глаза. Последний, кому не посчастливилось разозлить Анастасию в дурном расположении духа, был четвертован во дворе замка на глазах у всех. Тем, кто умудрялся провиниться во время подобных вспышек гнева, в лучшем случае грозила быстрая смерть. Никому не доводилось пережить моменты, когда Анастасия выходила из себя. Точнее, был один такой человек. Но Марсель не знала, повезло ли Джакалу - он третий месяц лежал в коме и больше походил на живого мертвеца. Быть может, ему было бы куда лучше, убей его Анастасия тогда на корабле?..

Дверь в комнату распахнулась, и Марсель, вздрогнув, обернулась к вошедшему. Сердце тут же сжалось от злости - эту отвратительную женщину, Гайку, одну из самых верных подчинённых Анастасии, она ненавидела так сильно, что каждый раз перед сном молила Четвертых даровать разбойнице самую жестокую смерть, какая только может быть. Андрас к этой женщине относился более спокойно. Точнее, его вообще никто в замке не волновал. Юноша словно тоже уже давно перестал жить. Лишь его телесная оболочка послушно шаталась из зала в зал, сопровождая Анастасию, когда она собиралась провести встречу с послами Фабара, Вэлна или Латаэна. Обезьяне нравилось изображать из себя княгиню - она даже отыскала в гардеробе богатые одежды и, вырядившись, как настоящая королева, важно расхаживала по коридорам. Марсель была единственной, кто сказала Анастасии, что в этих костюмах она выглядит, как шут. Ссадины на щеках от звонкой пощёчины и ушибленные рёбра заживали потом несколько недель, но молодая княжна всё равно была довольна. Она надолго запомнила ярость и разочарование на лице Обезьяны, отразившие в тот момент, когда прозвучали эти слова.

Бросив в сторону Марсель испепеляющий взгляд, Гайка грубо толкнула Андраса в плечо. Раскрыв глаза, юноша безразлично посмотрел на женщину и коротко кивнул головой. Ему не нужно было объяснять - Гайка приходила лишь тогда, когда Анастасия желала увидеть одного из Соколов.

- Я постараюсь скоро вернуться, - шепнул Андрас, проходя мимо Марсель, и Гайка толкнула его в спину.

- Это не тебе решать, мальчишка, - женщина зашипела и захлопнула за собой двери. Марсель вновь осталась абсолютно одна. Тяжело вздохнув, девушка вновь обернулась к кровати и осторожно погладила Джакала по щеке.

- Почему же ты не просыпаешься? - прошептала княжна, закрывая глаза. У неё уже не осталось слёз. Она могла лишь устало вздыхать и надеяться. Только надежда меркла с каждым днём, заставляя раз за разом возвращаться в суровую реальность. Они - пленники Анастасии. А Джакал может никогда больше не проснуться. Быть может, куда гуманнее было прекратить его жалкое существование прямо сейчас. Но у Марсель не поднималась рука. Она не могла позволить себе сделать нечто подобное. Убить Джакала, когда он так нуждался в её помощи...

- Никто не причинит тебе больше боль, - прошептала девушка, касаясь губами его горячего лба. - Уж я-то не позволю... Помощь скоро прибудет. Алак не бросит нас, вот увидишь. Он обязательно придёт за нами. И мы с тобой вместе посмотрим, как хищные птицы выклюют Анастасии глаза. А потом её отдадут львам и тиграм. Её и всех этих ублюдков. Вот увидишь... - она ласково коснулась его густых спутанных волос и почувствовала, как слёзы вновь текут по щекам. Стиснув зубы, девушка уткнулась лицом в одеяло и разрыдалась. У неё не было больше сил терпеть всё это. Почему кошмарный сон так упорно не заканчивался?

Андрасу тоже хотелось в то, что помощь близко. Но юноша, в отличие от своей сестры, прекрасно понимал, что Алак не может бросить всё ради трёх княжеских детей, угодивших в плен к пиратам. У Таодана была война, он должен был защищать свои земли, а не спасать их, Соколов. Андрас знал, что Ворон так же страдает из-за того, что ничем не может помочь своим друзьям. Но это была война. Безопасность всей страны была превыше жизни двух Талмэев и Альвиша, угодивших в ловушку из-за собственной доверчивости.

Но была ещё надежда. Анастасия допустила огромную ошибку, оставив Джакала в живых. Да, с его помощью она заставляла Соколов подчиняться ей. Только Обезьяна никогда не просчитывала свои шаги наперёд. Она действительно наивно полагала, что Фабар никак не отреагирует на случившееся? Теперь, когда Джакал тоже был её пленником, у Тарлана Альвиша был весомый мотив отправить на войну всю свою флотилию. С сыном он отправил лишь малую часть кораблей. Джакал наивно думал, что отец доверяет ему настолько, что отдаёт все военные суда. Но Андрас знал, что основной флот Сельвигов остаётся у Проклятых рифов, рядом с островами Гиблых кораблей. Это было немного севернее Причала Саварга, но южнее Вороньего утёса. Об этом месте знал лишь Тарлан и покойный князь Таоданов. Их секретная база западного флота, где собирались самые сильные корабли Фабара.

И все эти мощные военные суда сейчас могли в любой момент отправиться в бой. Но Тарлан ждал. Почему? Неужели кто-то уже отправился на помощь Джакалу и Соколам? Андрас не слышал ничего такого. Анастасии уже давно всё было бы известно.

- Пошевеливайся! - рявкнула Гайка и толкнула Андраса в плечо. Этот удар вышел не столь сильным, как все предыдущие, и юноша нахмурился. Он попытался обернуться, чтобы посмотреть на женщину, но она снова пихнула его, отчего молодой князь едва не полетел по ступенькам. - Ты надо мной издеваешься что ли?!