Сказка о мальчике Еремке, сломанной машинке и о зеленом мячике

Зеленый мячик

Из-под ноги Ерёмки выкатился на дорожку маленький зеленый мячик. Он еще раз фыркнул, встряхнулся и уставился на Ерёмку. На правой щечке мячика сохранилась небольшая вмятина.

— Привет! — произнес мячик. — Приключения продолжаются! Теперь меня едва не раздавили…

— Ты… что такое? — выдавил из себя изумленный Ерёмка.

— Я — настоящий резиновый мячик с ужасной судьбой! Я родился абсолютно круглым и здоровым, но злая Фея в синем халате уронила меня в чан с зеленой краской. Меня ещё можно было спасти: стоило только помыть или разукрасить цветными наклейками, — но Фея железными щипцами достала меня из чана и бросила в ящик с отходами для резательной машины. Я едва успел выскочить, но упругости настоящей во мне уже нет. Такой мяч — никому не нужен! Зеленые жабы — счастливее меня… — маленький мячик перевел дыхание и подкатился к Ерёмкиным ногам. — Можно мне еще раз, сначала? — Мячик со свистом набрал воздуха и затараторил:

— Я — самый счастливый на свете зеленый мячик! Меня не смогли утопить в чане с краской, меня не разорвали щипцами, меня не искромсали на резиновые кусочки! Я — самый свободный мячик, потому что могу принадлежать кому угодно, если сам захочу… если кто-нибудь захочет… — маленький зеленый мячик неожиданно всхлипнул, втянул правую щечку и затих…

Ерёмка присел на корточки:

— Меня зовут Ерёмка, а ты — Мячик-Квачик! Давай с тобой дружить, хочешь? Я буду тебя везде носить с собой, тебе не будет страшно, и никто тебя больше не обидит! Иди ко мне, Квача…

Ерёмка протянул руку, и Квачик ловко запрыгнул на ладонь.

— Старшая группа! Все — на обед и спать!

Ерёмка сунул мячик в карман курточки и помчался в раздевалку. Аккуратно повесив куртку в шкафчик, он оглянулся и нащупал в кармане Квачика:

— Тебе удобно? Я пообедаю и заберу тебя в спальню, не грусти…

— Дудобно! — радостно прогнусавил сжатый Квачик, — дуду ждать!

Ерёмка, поскользнувшись, пронесся через группу в заветный угол. Тропикана одиноко желтела покосившимся фургоном.

— Тропиканка! Это я, Ерёмка! Ты спишь?

Тропикана подпрыгнула и распахнула глаза:

— Я не спала, я мечтала!

— У меня столько событий сегодня! Я после тихого часа познакомлю тебя с другом, его Квачиком зовут, он тебе понравится.

Тропикана нахмурилась:

— Мы договаривались дружить вдвоем! Не хочу никакого Квачика… Он что, тоже машинка? Может быть, еще и — новая? — голос у Тропиканы дрогнул.

— Он непростой мячик, он будет твоим пассажиром!

Тропикана радостно взвизгнула передними колесами:

— У меня появится настоящий пассажир!

За спиной Ерёмки раздались детские голоса и металлическое позвякивание ложек о пустые тарелки: группа рассаживалась за обеденные столы.

— Тропиканка! Я поем, посплю и уже никуда не уйду, — он оглянулся и увидел, что нянечка раздает с подноса булку и хлеб. — Не хватит! — ужаснулся про себя Ерёмка.

— Я бы тоже чего-нибудь съела, — Тропикана вежливо кашлянула.

Ерёмка от неожиданности на минуту забыл про поднос:

— А… Что тебе принести?

— Если не жалко, то кусочек белой булки, можно — маленький…

Ерёмка рванулся на свое место. На цветной тарелке посередине стола лежали два кусочка черного хлеба. Он положил один рядом со своей ложкой, помедлил и взялся за второй…

— Еремей, — раздался над головой недовольный, похожий на холодный вареный картофель, голос нянечки, — оставь хлеб, съешь сначала один кусок! Хлеб надо беречь, а не разбрасывать по столам: после обеда устаешь объедки собирать. Знаете, сколько труда вложено… — нянечка еще продолжала каждодневный монолог, а внутри у Ерёмки всё похолодело, как будто там провели влажной тряпкой…

— Анжелика Ванна! Можно мне один кусочек булки, — в горле у Ерёмки запершило, и он торопливо закашлял, — вместо хлеба…

Воспитательница картинно закатила глаза и качнула аккуратной прической:

— Конечно, можно! Только не прячьте хлеб и булку по карманам: избавляйтесь от дурных привычек.

Нянечка положила перед Ерёмкой кусок белой булки. Он накрыл его ладошкой, склонился над тарелкой и сделал вид, что увлечен едой. Щеки у Ерёмки стали горячими, а аппетит совсем пропал: ему было стыдно обманывать воспитательницу и пронзительно ЖАЛКО двух кусков мягкого черного хлеба. От волнения Ерёмка тяжело задышал и громко икнул.

— Дети! Не надо торопиться при еде, — продолжила Анжелика Ивановна. — Выпрямите спинки, локти — прижаты, ложками не стучать…

Воспитательница и нянечка вышли из группы. Еремей отломил маленький кусок от булки, судорожно сглотнул и остатки булки сунул в карман шортиков. С облегчением выпрямив спину, он прижал локти к бокам и нарочито медленно принялся есть остывший суп, стараясь правильно подносить ложку ко рту, чтобы не всасывать с громким звуком содержимое, а аккуратно проглатывать.

— Дети! — Воспитательница хлопнула в ладоши. — Все посмотрели на Ерёмку — как надо правильно и красиво сидеть за столом! — Анжелика Ивановна легкой рукой погладила Ерёмку по затылку. — Продолжаем обедать…

После обеда группа медленно потянулась в спальню. Ерёмка дождался, когда останется один, и присел перед Тропиканкой:

— Закрой глаза и открой рот!

Крышка капота ожидающе приоткрылась:

— Спасибо! Только ты отвернись, — я стесняюсь.

Ерёмка отвернулся и услышал легкое урчанье.

— Можешь повернуться! Спасибо, очень вкусная мягкая булочка. А ты сам пробовал?

— Немножко…

— Ты отдал мне всю булку? И тебе не жалко?

Ерёмка замялся, но ответил откровенно:

— Было ЖАЛКО, но ты же голодная, а я суп еще ел, второе…

Расцарапанный желтый капот Тропиканки полыхнул апельсиновым цветом:

— Меня раньше никто не любил, и поэтому равнодушно выбросили из дома… А ты принес мне свой единственный кусок булки — это поступок! — Она ткнулась в Ерёмкину ногу и благодарно притихла.

У Ерёмки зарделись щеки, потому что он, впервые за свою шестилетнюю жизнь, испытал чувство гордости:

— Жди меня после полдника, я тебе печенья принесу.

— Спасибо! У меня от сладкого может шелушиться краска, но один раз в жизни всё на свете можно попробовать.

Ерёмка погладил Тропиканку по спинке-фургончику и побежал в раздевалку. В шкафчике было тихо. Ерёмка достал Квачика из кармана — обычный зеленый мяч! Может быть, все почудилось, на солнце перегрелся? Ерёмка прижался к мячику губами:

— Квача! Ты меня слышишь?

— Ой! Не кричи в самое ухо, конечно, слышу! — Квачик заелозил в Ерёмкиной ладони. — Кто-то в шкафчик заглядывал, — я испугался, что начнутся новые злоключения…

Ерёмка запрятал Квачика под майку, быстро помылся, разделся и юркнул в кровать. Подсунул мячик под край подушки, прикрыл одеялом:

— Лежи тихо! Ты спать можешь?

— Не знаю, никогда не приходилось еще, — Квачик, с легким пыхтеньем, продвинулся ближе к Ерёмке, — а что для этого нужно сделать?

— Нужно закрыть глаза… — Ерёмка замялся, потому что сообразил, что у Квачика нет глаз, и он может обидеться, — нужно просто тихо лежать и думать о чем-нибудь хорошем.

— Ерёмка! — шепотом позвал Квачик, — ты рисовать умеешь?

— Смотря — что! Машинки рисую хорошо, войнушку… А ваза или фрукты — не получаются.

— Я буду тихо мечтать о том, что ты нарисуешь мне красивые глаза, нос и рот, — Квача глубоко вздохнул, так что вмятинка почти исчезла, — давай спать!

Через несколько минут в спальню на цыпочках вошла воспитательница. Проходя между рядами детских кроваток, она услышала ровное дыхание Ерёмки, изредка сопровождающееся тонким посвистыванием.

— Наконец-то угомонились! Сопят, как паровозики из Ромашкова… Счастливые!