Однажды я читал газету, сидя в кресле, и задремал. А когда проснулся – вдруг слышу – вещи, вещи, стоящие в углу, разговаривают. Я сделал вид, будто продолжаю спать, а сам стал слушать их разговор.
– Когда я была маленькая… – сказала старая галоша.
– Никогда ты не была маленькой, – перебил её не менее старый ботинок. – Ты всегда была такой же точно, как и сейчас.
– Да я не в том смысле. По размеру, конечно, я та же, но по возрасту… я, несомненно, выглядела лучше…
– Не ври. Ты всегда была старой галошей. Я тебя знаю, я тысячу раз влезал в тебя, когда был дождь.
– Да!.. Ты меня любил… Ах, как ты меня любил, дорогой! И почему-то всегда в плохую погоду. А когда светило солнышко, я тебе была не нужна совершенно, и ты тотчас забывал о моём существовании. Тебе не стыдно?
– Я о тебе думал. И всегда желал тебе только хорошего.
– Однажды, ты помнишь, мы пошли с тобой в театр и ты… ты был так увлечён мною, что даже не снял меня… не оставил в гардеробе… Я запомнила это на всю жизнь!
– Ещё бы!.. Три часа я страдал, боялся, что нас увидят вместе. Даже на сцену из-за тебя не смотрел.
– А я получила огромное удовольствие. Я прослушала всю пьесу и пошла домой такая счастливая.
– Это я пошёл. Ты всегда делала только то, что я.
– Я всегда была к этому готова. Но ты совершенно не пользовался моим расположением.
Сколько раз ты выскакивал на улицу без меня, вляпывался в лужи, в грязь, и мокрый, несчастный, какой-то побитый возвращался домой. А ведь я могла помочь тебе, я могла взять на себя все эти удары камней, которые встречались на твоём пути. И сегодня, если бы ты вёл себя тогда по-другому, ты бы не выглядел таким старым, таким разбитым…
– Тихо ты!.. Разбудишь хозяина!.. Э, да он встаёт и идёт к нам…
Действительно, я не выдержал и подошёл к своим старым вещам.
Милые вы мои! Дорогие! Любимые! Как же долго я не надевал вас!..
Я с трудом натянул старый ботинок. Потом, кряхтя, нацепил старую галошу.
На улице было тепло и сухо, но мне так хотелось сделать им что-нибудь приятное.