Скитальцы Гора

Глава 14 Нападение

— Вот видишь, — усмехнулся конвоир, запихивая небольшой кусочек сырой рыбы в мой рот, — это совсем не опасно.

Кляп, на время вытащенный из моего рта, висел на веревке обернутой вокруг моей шеи, которую на время ослабили, но не отвязали от кола, ровно настолько, чтобы я мог сидеть. Зато ноги все также оставались привязаны ко второму швартовному колу. Руки, как обычно на ночь, были закованы за спиной. И снова меня мучил вопрос, у кого находится ключ. В качестве меры безопасности, этот ключ каждую ночь переходил к другому владельцу.

— Слушайте камни под водой, — посоветовал я конвоиру.

— Ты что с ума сошел? — осведомился он.

— Ты передал мои предупреждения своему капитану? — спросил я.

— Часовые на постах, — пожал он плечами, — какой бы глупостью это не было.

На этом островке собралось примерно полтысячи воинов.

— Жри давай, — бросил мне охранник. — Глотай.

Он мог бы и не напоминать, я и без этого с жадностью набросился на пищу. Тем более что я понимал, что оставшегося продовольствия у армии недостаточно, чтобы накормить всех, рационы начали урезать почти сразу. По моим приблизительным подсчетам, Ар ввел в дельту армию около пятидесяти тысяч человек, причем, абсолютно не обеспечив их соответствующей тыловой поддержкой.

— Это все, — сообщи мне конвоир, а натолкнувшись на мой пораженный взгляд, добавил: — Больше ничего нет.

— Ты — крепкий парень, — сказал офицер, глядя на меня сверху вниз. — Признаться, я думал, что этого дня тебе не пережить.

День и правда выдался на редкость жарким. Плот словно стал еще тяжелее. Конвоир не жалел своей плети.

— И все же Ты жив, и, кажется, даже аппетит не потерял, — усмехнулся Лабений, а потом повернулся к охраннику и приказал: — Рот пока не завязывай. Оставь нас.

Как только конвоир отошел на несколько ярдов, офицер присел на корточки и пристально посмотрел на меня. Честно говоря, я так был занят едой, что даже не заметил как он подошел.

— У Вас еще остались люди, способные услышать меня? — поинтересовался я.

— Пожалуй, найдутся, — пожал он плечами.

— Но лично Вы уверены, что я несу чушь? — уточнил я.

— Да, — не стал скрывать Лабений.

— И, тем не менее, среди вас есть те, кто задумался над моими словами?

— Да, — кивнул офицер.

— Мне кажется, или теперь и Вы сами стали тем, кто захотел поговорить со мной?

— Сегодня Ты попытался убежать, — вместо ответа, заметил он.

Я не счел нужным как-то отвечать на эту констатацию факта.

— Наверное, тебе повезло, что Ты не рабыня, — усмехнулся Лабений.

Мне оставалось только понимающе пожать плечами. Его замечание было верно на все сто процентов. На Горе отношение к мужчинам и женщинам, а к рабыням в особенности, сильно отличается. Просто потому, что здесь понимают, что женщины и мужчины это не то же самое. Предложи гореанину рассматривать женщин, как то же самое, что и мужчины, и он сочтет предложившего это безумцем, который безжалостно унизил женщину, отнимая у нее ее уникальность, восхитительную особенность, и даже в некотором смысле ее саму как личность. Разумеется, в данном случае мне действительно сильно повезло, что я не был рабыней. Гореанские рабовладельцы не склонны сквозь пальцы смотреть на попытки побега таковых и после этого относиться к своим невольницам с пониманием и терпимостью. Они просто не принимают этого.

— Ты понимаешь, с какой целью тебе заткнули рот? — уточнил Лабений.

— Да, — кивнул я и, глядя ему в глаза, перечислил: — не хотите, чтобы я провоцировал ненужные вопросы, сеял разногласия, не мог вызвать недовольство и беспорядки среди ваших людей, подорвав тем самым моральный дух и дисциплину.

Не выдержав моего взгляда, Лабений опустил глаза, уставившись в землю.

— Признайтесь, что Вы просто боитесь за себя самого, того, что не сможете вразумительно ответить на вопросы, возникшие у ваших людей по результатам последних дней. Впрочем, я уверен, что вас самого мучают те же вопросы.

— Лучше оставь свое мнение при себе, — посоветовал мне он.

— Вы кажетесь мне умным офицером, Лабений, — заметил я. — Держу пари, к настоящему времени вы уже пришли к тем же выводам, что и я, причем независимо от меня.

— Хорошо, говори, — бросил мне офицер.

— Боюсь, теперь это не имеет большого значения, — пожал я плечами. — Вы уже слишком далеко углубились в дельту.

Он пристально посмотрел на меня, причем на этот раз в его взгляде читалось трезвое понимание.

— Ар, — начал я, — если Вы хотите знать мое мнение относительно этого вопроса, предали, как предали немного раньше Форпост Ара. На это указывает и размещение армии на севере, и нынешний совершенно неподготовленный поход в дельту. Вы просто не были готовы вторгаться в дельту. Вы испытываете постоянный недостаток в поставках продовольствия и поддержке с воздуха. К настоящему моменту, линии снабжения, которые у вас, возможно, еще оставались, перерезаны ренсоводами, или будут перерезаны в ближайшее время. Тарнсмэнов нет не то что для прикрытия, но даже для разведки. Вы не озаботились элементарным, выслать вперед разведчиков, или нанять проводников из ренсоводов. Для меня очевидно также, что Вы до сих пор так и не осознали причин такого быстрого разрушения вашего транспорта в первые же дни нахождения в дельте. Вы что, действительно думаете, что так много плавсредств для вашей импровизированной флотилии, можно было за такой короткий срок собрать в Вене и Турмусе? Полагаете, что это было просто необъяснимо удачное стечение обстоятельств? А теперь думаете, что то, что те же самые плоты развалились прямо под вами за считанные дни — это просто случайность?

Глаза Лабения сердито сверкнули.

— Их для вас приготовили заранее, — добавил я.

— Этого просто не может быть, — покачал он головой.

— Уходите из дельты, пока у вас еще остался шанс на это, — посоветовал я.

— Ты просто боишься находиться здесь, — предположил офицер.

— Конечно, — не стал отрицать я, — так и есть.

— Мы все боимся этих мест, — признал он, пожав плечами.

— Ну, так уходите отсюда, пока еще можете, — сказал я.

— Нет, — ответил Лабений. — Не можем.

— Боитесь трибунала? — уточнил я. — Боитесь потерять должность, быть опозоренным?

— Подобное, несомненно, произошло бы, — согласился он, — если бы я издал приказ об отступлении.

— Особенно, если бы это было сделано отдельно от других отрядов, — предположил я.

— Да, — кивнул Лабений.

— А ведь в дельте не может быть связи между различными колоннами, позволяющей им действовать как одна команды, — напомнил я.

— Нет, — вынужден был признать Лабений.

— Возможно, и это тоже кажется вам удивительным? — спросил я.

— Связь здесь, действительно, затруднена, — заметил он. — Колонны движутся на большом расстоянии одна от другой.

— И как по-вашему, в чем причина? — поинтересовался я.

— Не знаю, но таковы реалии, — ответил офицер.

— А если бы Вы были Сафроником, — предложил ему подумать я, — каковы были бы ваши действия?

— Будь я во главе объединенного командования, — на мгновение задумался Лабений. — Я все силы бросил бы на поддержание линий коммуникаций между частями армии, особенно в условиях дельты.

— Также как это сделал бы любой другой компетентный командующий, — поддержал его я.

— Вы сомневаетесь в компетентности Сафроника? — уточнил офицер.

— Как раз нет, — ответил я. — Я уверен, что он — очень способный командир.

— Что-то я перестал тебя понимать, — сказал Лабений.

— А между тем, все, как раз, очевидно, — усмехнулся я.

— Ты уверен, что Сафроника в дельте нет, — припомнил мои слова офицер.

— Конечно, нет, — кивнул я. — Он находится где угодно, но только не в дельте.

— Насколько я понимаю, Ты узнал это у некого шпиона, — заметил он.

— Совершенно верный, — отозвался я. — Мне удалось вытянуть эту информацию из одного шпиона.

— Но тогда Ты сам, являешься агентом на службе Коса, — сделал он логичный с его точки зрения вывод.

— Нет, вот им-то я точно никогда не служил, — усмехнулся я.

— Тогда кому принадлежит твоя преданность? — спросил офицер.

— Я состою на службе Порт-Кара, — ответил я.

— Что-то я не припомню особой любви между Аром и Порт-Каром, — заметил мой собеседник.

— Зато у нас общий враг, с которым мы находимся в состоянии войны, — напомнил я.

— Мы продолжим двигаться на запад, — наконец, сказал Лабений.

— Это — ошибка, — сказал я, покачав головой.

— И тем не менее, наш приказ ясен и другого толкования не имеет, — пожал он плечами.

— Что Вы думаете по поводу ренсоводов? — полюбопытствовал я.

— Я не знаю их численности, — ответил он. — Деревня была разрушена совсем недавно, всего лишь одна деревня.

— Для меня очевидно, что они собрались задолго до нападения, — пояснил я.

— Но почему? — удивился офицер.

— А что, вторжение на их территорию армии чужаков, это недостаточный повод для подготовки к сопротивлению? — намекнул я ему.

— Но они же не могут не понимать, что мы пришли сюда только за тем, чтобы настичь войска Коса.

— Как я уже раньше говорил вам, — напомнил я, — они решат, что в это очень трудно поверить.

— Почему? — спросил Лабений.

— А разве Вы еще сами этого не заподозрили? — осведомился я.

— Почему? — настаивал он.

— Войск Коса, просто нет в дельте, — ответил я.

— Этого не может быть! — воскликнул офицер.

— Возможно, в дельте есть несколько косианцев, — признал я. — Я не могу сказать этого наверняка. Но если есть, то только в количествах, достаточных для того, чтобы оставлять признак своего здесь пребывания, дабы заманивать армию Ара все дальше на запад. Вот в возможность этого я пожалуй поверю.

Он выжидающе смотрел на меня, ожидая продолжения.

— Но вот Вы лично, как командующий авангардом, Вы, находящийся в самом лучшем положении, чтобы обнаружить следы пребывания здесь значительных сил, обнаружили ли Вы какое-либо явное доказательство, их хотя бы минимального присутствия?

— Мы видели сломанные стебли ренса, — напомнил Лабений.

— Их мог сломать и тарларион, — заметил я.

— Однако экспедиционные войска Коса вошли в дельту, — начал отстаивать свою позицию офицер. — Мы это знаем точно.

— Относительно этого я тоже не сомневаюсь, — не стал спорить я.

Конечно же у Ара хватало источников информации, его шпионы имелись повсюду, а золота хватало, чтобы раздобыть любые сведения, вот только у Коса его было не меньше, и пользоваться им косианцы умели не хуже.

— Только я уверен, что их колонны, недвусмысленно продемонстрировав всем свой вход в дельту, скорее всего, через пару дней ее покинули где-нибудь южнее Турмуса, — высказал я ему свои предположения.

— Ерунда, — попытался отмахнуться от меня Лабений.

— Вы действительно думаете, что косианцы хотели бы встретиться с вами в дельте? — полюбопытствовал я.

— Они бежали от нас в страхе за свои жизни, — сердито скривился он.

— Я несколько дней провел в лагере экспедиционных войск Коса, — сообщил я. — Это было на берегу Воска к северу от Хольмеска. Уверяю вас, они никуда не торопились.

— Тогда Ты точно косианский шпион, — усмехнулся мой собеседник.

— Я был там вместе со своим другом, — сказал я, — тем, кто всем сердцем стремился принести пользу Ару.

— И все равно, косианцам не избежать встречи с нами, — упрямо проговорил он.

— Можешь в этом не сомневаться, они встретятся вами, — заверил его я, — но только сделают они это только тогда, когда сами того пожелают и на своих условиях.

— Не понял, — вскинулся Лабений.

— Они нападут на вас ровно в тот момент, когда вы попытаетесь выйти из дельты, — объяснил я.

— Они перед нами, — упрямо заявил офицер.

— Нет их там, — усмехнулся я.

— Ложь! — выкрикнул он.

— Возможно, — пожал я плечами.

— Возможно, уже скоро мы сразимся с косианцами! — заявил Лабений.

— В некотором смысле, Вы уже с ними сражаетесь, — проворчал я.

— Как это, — удивился офицер.

— Просто их оружием стала сама дельта, — пояснил я свою мысль, — а солдатами — ренсоводы.

Офицер встал. Выпрямился и, презрительно посмотрев на меня с высоты своего роста, заговорил:

— Твои утверждения, являющиеся не более чем догадками, тщеславной ложью шпиона виляющего в попытке отвести от себя законный гнев своих оскорбленных противников, в плену у которых он оказался. Все твои умозрительные доводы — абсурдны. Возможно, если бы у тебя было бы больше времени, Ты смог бы придумать что-нибудь более правдоподобное. Кроме того, я нахожу твои нападки на командующего армией Ара на севере, Сафроника, а также сомнения в его чести и верности, гнусными и оскорбительными. Все твои инсинуации, в целом, полная чушь, потому, что будь они правдой, это заставило бы предлагать измену почти непостижимого масштаба.

— А я и не предполагаю, я прямо говорю, что измена исходит из самых верхних эшелонов власти Ара, — спокойно глядя ему в глаза ответил я.

— Это с какой же целью? — недоверчиво спросил Лабений.

— С целью перестройки политики Ара, — объяснил я, — в результате которой гегемония Коса на континенте станет полной.

— И Ты полагаешь, что Сафроник вовлечен в заговор? — уточнил он.

— Да, — кивнул я, особо не распространяясь относительно остальной известной мне информации, поскольку не хотел называть имя той, кого я хотел бы защитить.

— Чушь, — бросил он и, подняв руку, подозвал конвоира. — Кляп на место.

Конвоир присел рядом со мной и принялся развязывать жгут, на котором висел кляп.

— Капитан, — позвал приблизившийся в этот момент солдат. — Из-под воды доносятся какие-то странные звуки.

— Какого характера? — уточнил офицер.

— Трудно сказать, — пожал плечами подошедший. — Похоже на щелчки или стук.

— Это стук камней! — объяснил я.

Офицер резко обернулся и пристально посмотрел на меня.

— Это именно то, о чем я говорил! — предупредил я.

Посыльный озадаченно уставился на меня.

— Далеко? — рискнул поинтересоваться я.

— Не знаю, — поморщился, но ответил солдат. — Но думаю — да.

— Это беспорядочный стук или он имеет некий ритм? — уточнил я.

— Пожалуй, скорее ритмичный, — на миг задумавшись, сказал посыльный.

— Следует отвести назад своих людей стоящих в пикетах защитного периметра, — посоветовал я офицеру.

— Ты что, шутишь? — переспросил он.

— Ренсоводы иногда используют такой метод, — постарался объяснить я, — звук ударов камня о камень под водой разносится на большое расстояние, над водой их не слышно, но стоит опустить ухо в воду и можно прочитать переданное сообщение. К сожалению, я не знаю их кодов.

— Ты сейчас говоришь о простых рыбаках, птицеловах и сборщиках ренса? — удивленно спросил офицер.

— Однако сейчас стук стал ритмичным, — указал я. — Такой сигнал используется не для того, чтобы общаться!

— Ренсоводы не беспокоили нас уже в течение нескольких анов, — заметил офицер. — Думаю, что опасность миновала. Учитывая скорость нашего перехода, рискну предположить, что мы от них оторвались. К тому же, они, скорее всего, уже распустили свои отряды и разошлись по своим деревням. Уверен, к настоящему времени они уже разобрались, что мы не собираемся причинить им какой-либо вред.

— Звуки будут приближаться, — предупредил я.

— Я нисколько не сомневаюсь, что у ренсоводов на болотах могут быть наблюдатели, — пожал он плечами.

— Звуки идут ритмично, — напомнил я. — Ренсоводы используют их теперь не для общения. Их цель раздражать и загонять.

— Кого они могут раздражать? — спросил посыльный, — Их же никто не может ни услышать, ни почувствовать. Они же под водой!

— Можете проверить, наверняка звуки уже приближаются со всех сторон островка, — сказал я им. — И они становятся все ближе и громче.

— Но они же стучат под водой, — напомнил солдат.

— Отводите свои пикеты! — простонал я.

— Ты смотри, шпион хочет, чтобы мы сняли наши посты, — усмехнувшись проговорил мой охранник посыльному.

— Мы же не идиоты, — пожал плечами тот.

— У вас там есть друзья? — спросил я у офицера и, дождавшись утвердительного кивка, закричал: — Так уводите из оттуда, или потеряете их!

— А что же тогда на счет ренсоводов? — спросил Лабений.

Внезапно, неподалеку от нас вода забурлила, послышался мощный плеск.

— Что это было? — насторожился конвоир.

— Возможно, парочка тарларионов резвится, — отмахнулся посыльный.

— Тогда, это пустяки, — сразу успокоился конвоир.

— Уверен, Вы знакомы с охотой, — предположил я. — Помните, как охотятся на ларлов или устраивают облавы?

— Конечно, — кивнул Лабений.

— Кольцо облавы вначале может быть в несколько пасангов диаметром, — сказал посыльный.

— Здесь, то же самое! — воскликнул я.

При такой охоте, кольцо облавы постепенно сужается, в результате сотни животных могут быть согнаны в специально приготовленное для них место. Крестьяне из разных деревень иногда объединяют усилия, чтобы проводить подобные облавы. Бывает, что животных, заказанных для арены, этим способом принуждают собраться в каком-то конкретном месте, а потом огнем и копьями их загоняют в сети или клетки.

— Именно поэтому, — сказал я офицеру, — вам сейчас нечего бояться ренсоводов. Они не настолько глупы, чтобы лезть внутрь кольца облавы. Зато мы сейчас оказались прямо в центре этого кольца! А ренсоводы придут позже. И вот тогда вам уже стоит их опасаться!

— А-а-а-а! — дико крича, со стороны болот из темноты появился какой-то мужчина и, отчаянно размахивая руками, бросился к отмели.

— Это же часовой из одного из ваших пикетов! — воскликнул посыльный.

Внезапно, в нескольких футах справа и позади него от него из-под воды, показалась голова, а затем длинная шея и спина болотного тарлариона. Через мгновение слева от солдата вынырнул еще один ящер, на этот раз это был длиннотелый коротконогий тарларион. Насколько я мог судить, ни одно из животных мужчину не преследовало. Теперь уже мы могли видеть множество, то тут, то там бороздивших воду спин других животных.

— Отвести пикеты на остров! — дурным голосом заорал Лабений.

— Несите огонь! — вторил ему посыльный.

— Нет! Только не огонь! — успел крикнуть я, как в мой рот опять воткнули кляп и быстро закрепили на месте жгутом.

Конвоир, грубым толчком опрокинул меня на спину, привязал за шею к швартовному колу и умчался на помощь к своим товарищам, оставив меня в одиночестве. Первым делом, я попытался подогнуть колени. Бесполезно, охранник просто растянул меня между двумя кольями. Еще некоторое время я потратил на борьбу с наручниками. Дурацкая затея. Все что я мог сделать, это немного повернуть и запрокинуть голову, чтобы видеть происходящее. Мужчины носились по берегу с факелами и копьями, нападая на тарларионов, просто кишевших в болоте и на прибрежной отмели. Крики задора, ярости, ужаса, боли доносились со всех сторон. Неподалеку от меня несколько солдат яростно вонзали копья в тело огромного ящера. Другие отчаянно размахивали факелами, пихали их вниз, в морды выползавших чудовищ. Из болота окружающего остров, на сушу карабкалось все больше животных, подталкиваемых сзади напирающими из воды телами. Люди и тарларионы на острове уже перемешались. Вон солдат отмахивается факелом от одного ящера, в то время как другие спокойно ползут мимо него. Животные все прибывали, на острове стояла толчея, словно здесь роились некие огромные насекомые. Некоторые, подвергшись нападению людей, огрызались, остальные, по большей части никак не реагировали на присутствие среди них двуногих карликов. Большинство повреждений людям, как мне казалось, было нанесено не зубами ящеров, а их беспорядочно метающимися из стороны в сторону гигантскими хвостами, удары которых, если попадали, могли сломать конечности, отбросить человека на ярды в сторону, под ноги все прибывающих чудовищ. Все эти животные, выползшие на остров, в большинстве своем не проявляли агрессии или угрозы. Они приплыли сюда не ради нападения, не для охоты и не за добычей. Они ходили, ползали по клочку суши, сталкивались друг с другом, переплетались, извивались, перемещающееся то в одном, то в другом направлении. Лично мне было прекрасно видно, что они просто озадачены, сбиты с толку. Их жизненный опыт ничем не мог им помочь, они просто оказались не готовы, впрочем, то же самое касалось и воинов Ара, к этому хаосу, этому шуму и мельканию огней. Конечно, они, не больше чем люди, ожидали этого, более того, я был уверен, что животные были даже более обеспокоены, взволнованы или смущены происходящим, чем люди. Я замер в ужасе, вжался в песок спиной, когда, внезапно, длинная, тяжелая, покрытая чешуей коротконогая туша проползала прямо по моему телу.

— Больше огня! Больше факелов! — надрывался в крик какой-то солдат.

Я изо всех сил дергал руками, запертыми в наручниках, и ногами, привязанными к колу, в попытках вырвать себе хоть немного слабины. Я яростно извивался, но оставался абсолютно беспомощным, как того хотели мои тюремщики.

— Больше факелов! — донесся до меня еще один крик.

Я попытался заорать, на кляп гасил все звуки. В отчаянии я начал жевать промокшую тряпку, выталкивать ее языком, но она плотно сидела во рту, надежно удерживаясь на своем месте привязью. Извернувшись, я начал бешено тереться лицом по песку, стараясь ослабить, сместить, подвинуть привязь. Напрасный труд. Все мои попытки привлечь хоть чье-нибудь внимание, окончились ничем, никто даже не смотрел в мою сторону. Я мог только придушенно мычать. Язык болел. Щека горела. Все тело было покрыто песком и потом. Еще один ящер выполз из воды рядом со мной. Его длинное тело поднималось над песком всего на несколько дюймов.

— Зажгите больше факелов! — услышал я чей-то крик.

В отчаянии я откинулся на песок и замер. Остров, словно превратился в какой-то странный зверинец, полный озадаченных животных и сердитых испуганных людей, освещенный сотнями мелькающих факелов.

Дураки, тихо плакал я, идиоты, придурки.

В конце концов, оставив тщетные попытки освободиться, я принялся ерзать спиной по песку, стараясь закопаться в него поглубже.

Трудно сказать, в какое мгновение я услышал свист первой стрелы, закончившееся звуком, словно по дереву ударили кулаком. Я увидел, как какой-то парень покачнулся, схватился за грудь и завалился на бок среди тарларионов. Затем послышалось множество звуков, подобных первому. Другой мужчина, на моих глазах, как будто в экспрессивном жесте поднял руку с факелом, затем уронил его, повернулся и упал на песок. Потом стрелы полетели на остров со всех сторон. Казалось, вдруг над болтами завыл ветер, и вот-вот начнется гроза.

— Ложись! — донесся до меня знакомый зычный голос, офицер первым пришел в себя и сообразил, что надо делать. — Вниз! Прячьтесь!

Его команду начали повторять другие.

— Тушите факелы! — орал Лабений.

— А-а-я-я! — кричал раненый.

— Всем вниз! — снова выкрикнул офицер. — Ложись!

— Но здесь же тарларионы! — начал было протестовать какой-то солдат, но тут же получил кулаком в грудь от командира и упал между двух ящеров.

— Убирайте факелы! — выкрикнул офицер, и сам же первым забросил его в воду.

А стрелы все сыпались из темноты, собирая с острова кровавую дань. Какой-то тарларион яростно затрубил, отрывая от песка передние лапы, его шкура была просто усыпана торчащими стрелами. Факелы гасли один за другим. Мужчины, то один, то другой вскрикивали от боли.

— Ложись! — кричал офицер. — Ложись!

Я заметил одного молодого солдата, запрокинувшего голову и в ужасе кричащего что-то, однако свой факел он сжимал обеими рукам. Похоже, он боялся держать его, и опасался выкинуть и остаться без, как он полагал, защиты от ящеров. Вдруг он перестал кричать, замер и завалился вперед, прямо на бок тарлариона. Стрела, сделанная из древесины темового дерева, оперенная перьями речной чайки, торчала из его спины. Другой воин, также замешкавшийся с факелом, получил стрелу в грудь. Весьма показательный пример того, что в армии выполнять приказы командиров следует моментально.

— Вниз! — продолжал надрываться Лабений. — Прячьтесь!

— А-а-а-а! — на одной ноте подвывал раненый.

— Добейте тарлариона! — приказал офицер.

— Я ничего не вижу! — донесся растерянный мужской крик.

— Прячьтесь за животными! — закричал офицер.

Послышался леденящий кровь крик.

— Вниз! Все вниз! Ложись! Зарывайтесь в песок!

Вдруг, словно по команде стрелы перестали сыпаться на остров, погрузившийся в кромешную тьму. Слышались только стоны раненых и шорох чешуйчатых тел, ползавших по песку. Животные, которых больше не пугали крики людей и горящие факелы, казалось, начали успокаиваться. Я лежал, насколько это было возможно в моем положении, на боку, сузив, таким образом, потенциальную мишень для стрел. Наконец, над островом разнесся довольный рев, а потом шипение и визг тарларионов, начавших отползать к кромке воды, а затем и покидать остров, с шумом и плеском исчезая в родной стихии.

Ливень стрел лился на остров всего-то в течении ена, или около того. Я слышал, как одна из них воткнулась в песок в каком-то ярде от меня. Она и теперь торчала там почти вертикально. Причем больше стрел поблизости от меня не падало.

Древесины тем, из которой чаще всего делают стрелы, как и древесины ка-ла-на для луков, в дельты взять неоткуда, а потому эти материалы у ренсоводов ценятся на вес золота. Они редко стреляют, если у них нет конкретной цели, а потому, как и воины Прерий, они зачастую готовы идти на риск, чтобы приблизиться к врагу вплотную. Правда следует отметить, что в отличие от ренсоводов, экономящих стрелы, краснокожие делают это по другим причинам. Одни думают, что это связано с их предпочтением малого лука, который слабее крестьянского, другие полагают, что причина лежит в известном тщеславии мужчин Прерий, их жажде славы, и имеет отношение к подсчету купов. Мне пришлось как-то побывать в Прериях. Хотя это и неблагодарное занятие, комментировать подобные культурные вопросы, происхождение которых зачастую теряется в прошлом, но я могу заметить, что оба эти объяснения имеют под собой основание, и могут рассматриваться в комплексе. Малый лук, кстати, сконструирован так, чтобы его можно было использовать со спины мчащейся кайилы и быстро перемещать с одного бока на другой.

Через некоторое время я услышал плеск вошедшего в воду последнего тарлариона, покинувшего остров. До рассвета осталось не больше двух-трех анов. Ренсоводы оставили солдат в покое, по крайней мере, на какое-то время.