Сколько горя нужно для счастья?

Глава 13

Мужская дружба обалденная вещь. Вы можете на досуге разбить друг другу лицо, поломать пару костей, сыпать проклятиями на всю семью, одолжить много денег и забыть отдать, увести девушку или жену, чтобы попользовать её раз восемь и бросить. Главное при этом, что завтра вы всё равно проснетесь лучшими друзьями.

Вот и тут, неважно как сильно они будут бить друг друга, это не повлияет на сплоченность коллектива.

— Вопрос к вам мои дорогие — что самое главное на дуэли? Каждое моё слово они обдумывают так, словно от этого зависит их жизнь. Ну не знаю как жизнь, но конечности точно.

— Честь? Робко спросил Леопольд.

— Господи, Леопольд, кто тебя этому учил? Главное на дуэли, — чтоб тебя не убили! Да уж, если так подумать, я гений мысли…

Следующим на поединок вышел Леопольд. Он бывший охотник и я частенько посылал его в лес, когда мне было лень добывать мясо самому. В стрельбе он хорош, каждая его стрела как баллистическая ракета. Он может пальнуть вверх не глядя, и стрела, обязательно приземлившись застрянет у кого-нибудь в черепе.

Интересно как он проявит себя на кулаках…

Его оппонентом был Дормидонт. Высокий сильный и особенный, хотя правильнее будет сказать — с особенностями. Он не понимает крылатых фраз, выражений, намеков. Каждое слово воспринимает буквально и прёт как танк. — Эй Дормидонт, надери ему зад! Я болею за тебя! Мальчик Гулливер был с ним дружен, но зря он поддержал его именно такими словами…

Леопольд с позором проиграл… Как выяснилось, его уровень — это по девчачий хвататься за волосы и царапать лицо, и это несмотря на то, что знания о бое у всех одинаковые… Дормидонт повалил его на землю и вспомнив слова Гулливера, начал елозить Леопольдом по земле.

— Ай, зад горит! Ты что делаешь! Я спас жопу Леопольда от экзекуции и велел выходить следующей двойке. Пока мужики были друг друга в знак крепкой дружбы, ко мне подошли старшая и младшая сестры.

— Не слушайте её господин! Емельяна была первой.

— Сестра не лезь, я уже взрослая и могу принимать решения!

— Одумайся, ты хоть понимаешь, что зря беспокоишь нашего командира⁉ У него и без твоих капризов забот хватает. Господи… я слушаю их всего двадцать секунд, а уже хочу вкрутить им по яблоку в рот и запечь.

— Молчать женщины! Ваша болтовня убивает меня быстрее рака!

— Ты! Назови своё имя и скажи зачем пришла. Имена младших сестер я не запоминал, думал не пригодится… Вы же не даете имена бытовой технике…

— Меня зовут Степанида. Я хочу присоединиться к твоему отряду.

— Ты что, забродивших фруктов объелась? Ты же уже в нём.

— Нет, вы меня неправильно поняли, я хочу быть как они… Указала она на мальчишек в грязи. — Не хочу остаток жизни зависеть от кого-то, хочу своими силами смочь всё.

Да ужж, не рановато ли для равенства в этом мире? В прошлом из-за этого культура умерла…

А с другой стороны… будет чем себя развлечь.

— Готова подкрепить слова действием?

— Да! Охх, знала бы на что она подписывается.

— Господин, пожалуйста не слушайте её! Она еще ничего не понимает… Емельяна не унималась…

— Ярослав, проводи женщину… Старик ловко подхватил её за руку, увёл и стал утешать…

— Отлично Степанида, если сможешь меня очаровать, я уважу твоё желание. Для начала состриги волосы. Она замешкалась на мгновенье, но потом быстренько взяла нож, и красивая коса упала на землю.

— Хмм, один бал ты себе заработала. Пойдем за мной.

Следующая двойка перешла в борьбу, и я прогнал их. Всегда было неприятно смотреть как мужчины в странных позах, типо случайно хватают друг друга за причинные места.

— Дайте девушке меч. Она схватила легкий клинок и её чуть накренило в сторону из-за тяжести.

— А теперь, попытайся убить меня, чем больше ранений нанесешь, тем выше шансы, что я соглашусь на твою просьбу.

Я знаю, как обращаться с девушками, я вырос и воспитывался на таких книгах как — «Трое в лодке, не считая женщины».

— Давай смелее, иначе в качестве наказания, ты будешь в одиночку стирать десять дней. Как только девушки слышат о стирке, у них сносит крышу. Она кинулась на меня так резко, словно забыла, что у меча есть какой-то вес.

За что можно сделать комплимент, метит прямо в голову, хвалю и бью в ответ. Я пробил ей бок с ноги, хороший удар вышел, с треском ребра. Она вдохнула два раза, а выдохнуть не может… дыхание прихватило. В панике, она выронила меч и упала на землю. Охх уж эти женщины, всегда найдут повод плакать, вот и у Степаниды слезки на колесках, но главное, что сквозь эту влагу я вижу злость и агрессию!

Замечательно! Если так пойдет и дальше, я зауважаю женщин!

— Ну и долго прикажешь нам на это смотреть? Присвистнул я…

Она кое как встала в раскоряку и забыв про меч, побежала бить мне кулаком лицо. К счастью, я могу не только думать головой, но еще и подставлять её под удар. Она бьет в лоб и резко отдергивает ушибленную руку, пытается отряхнуть ладонь, будто обожглась о плиту.

Я бью её по ноге — отсушил конечность в хлам.

Она подпрыгивает на одной, пытается не упасть, а я как настоящий мужчина бью её по лицу раз восемь. Губки распухли, глаза спрятались за гематомы, щеки зарумянились.

Вот что было до изобретения косметики…

Она повалилось как спиленное дерево и ударилась головой о небольшой камень. Мне подумалось — что всё, но Степанида пытается встать… В этот момент я вспомнил малолеток из прошлой жизни и с двух ног прыгнул ей на живот, они любят забивать лежачих…

Что бы я не делал… она поднимается из раза в раз… Меня восхищает огонь в глазах, я пытаюсь затушить пламя из ведра, но оно не тухнет. В этот момент Степанида возненавидела господа бога, за то, что он сделал женщин такими слабыми.

— Давай я выйду с тобой! Ты такой смелый только с женщинами⁉ Эдуард не выдержал первый.

— Заткни-сь… Я сама его побе-жу… На её слова мужчины закричали — Мы с тобой! Ты сможешь! Ты молодец! Гулливер, Меригуан, Герасим громче всех поддерживали её.

А вот мне достались слова — Господин я тобой! Сделайте с ней всякое! Викентий мать его!

Она сделала свой последний рывок, раскрутила и метнула в меня меч.

Чтобы совсем не понтоваться, я просто схватил его зубами на лету и выплюнул, а с ней поступил как кавалер, взял за руку и стал выкручивать.

— Ну что тебе не надоело?

— Нет! Ответила она.

Я скручиваю сильнее.

— А щас? Давай же сдайся, неужели ты хочешь такой жизни?

— Нет! При первой же возможности, я вгрызусь в твоё горло командир! Дальше рука Степаниды скручивается как тряпка, треск поломанной кости приглушил аплодисменты.

Она завизжала, они так, наверное, даже при родах не орут. Я откинул тело на землю, и развернувшись стал уходить…

В эту секунду, мне словно копье в спину метнули! Я почувствовал её взгляд! Обернувшись, я увидел глаза полные решимости.

Потрясающе!

Она выглядит как жертва автокатастрофы, машина которая при столкновении превратилась в лепешку. Но девушка твердо стоит на своём!

— Поздравляю тебя Степанида. Я приятно удивлен. Отныне ты мой боец, нет, не просто боец, ты моя левая рука! И чтобы поздравления были не просто на словах, я преподнес ей сочную пощечину… Охх, вы бы видели… Я думал голова по инерции закрутиться в узел. Щека лопнула будто во рту взорвалась петарда, теперь у нее туннель как у самой отбитой молодежи.

Этот удар вложил в её разум руководство воина.

— Ярослав, отныне Степанида принимает пищу вместе с мужчинами. Эта женщина заслужила попить моей крови.

Старик в этот момент сдерживал Емельяну, та вся изрыдалась, будто на себе прочувствовала побои.

— Ну что же господа, вам в отличии от девушки, я поблажек делать не стану. Эдуард я принимаю твой вызов, иди ко мне. Он сглотнул так, что было слышно за километр. Вышел на ринг чуть ли не гусиным шагом.

Я обездвижил его помешательством и с хорошего разгона начал крутиться как акробат, в конце я пробил такую вертушку, что оправившись от удара, он не слышал четыре дня. Красиво конечно вышло… только я опять забыл, что Мару смотрит и может расстроится, что её родитель ведет себя как конченный садист.

Удивительно, сегодня в её глазах я не вижу непринятие, она смотрит на меня как во время прогулки… Неужели ей так понравилось летать, что она готова простить мне всё это? Нет не верю, слишком глупая причина.

Сильно хочется узнать, почему взгляд Мару подобрел…

Следующие недели превратились в настоящий кошмар. Тренировки стали такими нетерпимыми, что каждый из людей, наверное, в прошлой жизни совершил крупный теракт, раз в этой, им не повезло попасть ко мне в отряд.

Лошади взяли увольнительную, я запрягал людей тащить повозки. Мои бойцы плакали от счастья накидывая лямки на плечи, ведь тащить грузы, всё равно что попасть в комнату отдыха. Они были рады натирать кровавые мозоли, пока остальные спаррингуются со мной.

Не было ни дня, чтобы хоть один человек лег спать не со сломанными ребрами. Я выжимал их них все — кровь, пот, сопли, слюни, спинномозговую жидкость. Это и есть коктейль настоящего бойца. Мышцы становились каменными, я бил по бицепсам кувалдой и не оставалось даже синяка. Каждый человек уже выглядит стройнее аполлона.

Мы выходили в лес, и я натравливал на них диких животных, рваных ран после таких учений было больше, чем прыщей, один только Герасим смог удушить взрослого медведя.

Степаниду я решил тренировать по особой программе, ей нужно было останавливать коня на скаку, который частенько лягался и разбивал лицо.

Я чувствую помешательством… они влюбляются в меня сильнее. Жизнь со мной — это как стокгольмский синдром, умноженный на тысячу. Вот только, от такой любви меня тянет грустить. Единственная, кто латает пробоину в груди, это Мару. Она стала вытаскивать меня в лес, мы часто играли в прятки, много бегали. С ней я забываю о том, какой я монстр.

Она другая, ей чужда жестокость и я ценю это… Если надо, ради неё я вберу в себя негатив всей планеты, чтобы она не встретила зло на стороне.

Как-то раз Ярослав подошел ко мне и спросил — Друг, как так вышло что она стала такой… Она теперь как ты… Неужели, она будет взрослеть еще быстрее? Хмм, сколько бы я не всматривался, не могу уловить видимых изменений.

— Она вправду выросла?

— Что⁉ Как ты не замечаешь⁉ Вы же теперь одного роста. Она даже взрослее нескольких сестер. Интересные вещи говорит Ярослав… может быть, поэтому она перестала купаться со мной… и волосы расчесывать не дает… а когда мы спим, она уходит в дальний угол.

Нужно будет протереть катаракту, совсем жизнь перестал видеть…

Монолог Мару.

Первое, что я помню в жизни… зеленый цвет, всё вокруг зеленое и живое… а еще было тепло. Потом я узнала, что это деревья и теплые руки, держащие меня. Я узнала, что такое человек… их было двое. Я узнала, что такое улыбка и радость, мне были рады. Я узнала, что такое кровь и жизнь… моя жизнь была очень стремительной.

Каждый день я узнавала что-то новое… он учил меня, щелкая пальцами по голове. Сначала я познавала что-то простое то, что можно увидеть глазами — трава и солнце. Когда я стала старше, от мыслей у меня болела голова… он назвал это чувствами.

Я много думала, мне снились сны. Я узнала, что такое личность… я чувствовала что-то странное, он назвал это помешательством. Я пробовала учиться пользовала им и впервые узрела, что в жизни есть что-то неприятное, не такое приятное как солнце.

Я ощутила ужас… я боялась смотреть, что у него внутри… я не понимала до конца… потом я узнала — что такое жестокость, он был жесток, беспощаден… Но со мной он был спокойнее. Он пугал меня, но я знала, что мне нечего бояться.

В ту ночь, когда я сожгла тьму и положила руку на лоб, я увидела… ВСЁ! Знания… очень много информации, незнакомые слова и предложения всколыхнули мой разум. Бетонные здания, наука, технологии, космос, самолеты и поезда. Я словно жила в том мире, из которого он пришел.

Я с ужасом вспоминаю те две секунды… я случайно почувствовала то, что он чувствует постоянно всего на ДВЕ СЕКУНДЫ! Я выбежала из повозки, убежала глубоко в лес и рухнула на землю. Я плакала, так сильно рыдала… как он это переносит… я валялась на земле и сжимала грязь в кулаке, мне было трудно дышать от горя.

Я узнала, что такое бог и сразу возненавидела его!

Как ты мог такое допустить!

У него в душе зияет дыра… Черный цвет самый яркий в его жизни… Он — это ад в материальном обличии. Он самое любящее существо на свете, он сильнее всех жаждал любви и отчаявшись, заменил её на страдания!

Я не хочу, чтобы он смешивал любовь и страдания в один флакон… это же яд. Он уважает страдания, и даже научился испытывать от них удовольствие. Несчастная или неполученная любовь, удовлетворяет его потребность в сильных ощущениях.

Господи, ну зачем он определяет силу любви в мучениях… Своей любовью он пригвожден к жизни, как мертвое насекомое к картонке для аппликации.

Я до сих пор многое не знаю, но в одном уверена точно… он подарил мне жизнь и украл моё детство. Он стал для меня отцом, братом, другом, наставником… он стал для меня всем… и главное, он стал моим любимым.

Сегодня, я смотрела на него и все прочие переставали существовать… они отделялись железной стеной. Мне стало так всё равно на остальной мир, пусть он делает с ним и со всеми его обитателями что захочет.

Для меня есть только он, и я брошу вызов его страданиям!