Сколько горя нужно для счастья?

Глава 21

От лица Серафима.

Знакомые появляются и исчезают, а лучшие друзья и боевые товарищи — это навсегда. Потому что даже когда ты идешь в пропасть, на самое дно, они помогут тебе осознать, что ты идешь туда не один.

К счастью, моими друзьями стали те, про кого при первой встрече я подумал: «что это за недоумки⁉»

Гулливер с Дормидонтом пришли на подмогу, я встретил их вопросом — Готовы?

Гулливер ответил — Конечно, аж руки чешутся.

— Хех, недаром тебе их отрубали. Пошутил Севастьян.

— Нарываешься⁉

— Не распыляйся Гулливер, настоящие друзья всегда будут с тобой, когда ты не прав. Когда прав, с тобой будут уже всякие приспособленцы. Ответил я.

— Верно, ты никогда не бываешь прав, но мы продолжаем любить тебя. Поддержал меня Дормидонт.

— Да вы охренели! Ладно, как вернемся в лагерь, вызову вас на поединок. Мне нравится этот юноша, напоминает моё детское озорство.

Раньше мы с братом были одни против целого мира, а теперь у нас есть свой отряд, семья и отец. Мы доверяем друг другу спину в бою и моем друг другу спины пока купаемся, мы чувствуем друга своею спиной… а когда у одного из нас сломала челюсть, другие жуют для него пищу…

Тааак! Стоп! Нужно будет переосмыслить наш совместный досуг… или поскорее найти себе женщину, а то что-то нехорошие мысли в голову лезут…

— Такс, ладно, шутки в сторону. Перейдем к делу. Серафим был серьезен, это его первое персональное задание от господина, и он хотел выполнить его бля стяще.

— Ну к делу так к делу, вот только, кто это такие? Спросил Дормидонт указав на толпу солобончиков.

— Этих десятерых нам назначил атаман в подмогу.

— Приятно познакомится, я Гулливер. Мальчик протянул руку самому здоровому жлобу из толпы, мужчина посмотрел на юношу сверху вниз и ответил на рукопожатие, правда тут же упал на колени и стал кричать. — Умоляю, отпуску руку!

— Ой извини, я кажется слишком привык к силе моих друзей…

Серафим подумал в сердцах… — Господин! Ну почему вы прислали ко мне недомерка и тугодума, ведь диверсия требует мозгов.

— Достаточно любезностей, нам нужно устроить резню в нескольких центральных торговых кварталах. Это не окраина и там стражники патрулируют регулярно.

— Но они же закованы в доспехи… Мы раньше только воровством промышляли и не умеем сражаться. Робко сделал замечание парень из толпы.

— А вам и необязательно марать руки, вы нужны в качестве свидетелей.

Десять салабонов пошли вслед за ними. Раньше они не смели идти так открыто на людях, рожи то у них бандитские… Как же конфиденциальность⁉ Эти четверо точно профессионалы? Засомневались они.

Гулливер закричал первым. — Смотрите, вон парочка жестянщиков стоит! И первым же кинулся в бой.

Я только и успел крикнуть — Идиот!

Мальчик мчался как спринтер, быстрее чем далматин на собачьих бегах. Стражник толком не успел ничего понять, а юноша уже ударил ему под шлем апперкотом. Голова оказалась в таком положении, что он сумел бы рассмотреть свой зад.

Напарник едва успел схватиться за рукоять меча как вдруг ему в голову прилетел камень от Дормидонта. Он упал, озяб, и изо рта потекли слюни… Вмятина в голове приличная.

Десять тел были в шоке… за четыре секунды убить двух экипированных стражников⁉ Что они вообще такое, чем таких кормят?

— И что нам теперь по два человека отлавливать? Мы же так кучу времени убьем вместо кучи людей.

— Конечно нет, господин, дал нам кое какие пузырёчки.

Я бросил пару таких в ближайшую лавочку, и они с небольшим взрывом воспламенились.

— Ох, нихрена себе!

Впервые вижу такие эликсиры, вообще с недавних пор, он ежедневно просит выпить нас что-то, имеющее странный привкус…

— Теперь они сами придут к нам, как мотыльки на свет. Люди, увидев пламя разбежались с криками — Огонь!

— Смотрите как бегут, причем так много и с разных улиц. Около тридцати консервных банок бегут прямо на нас. Десять мужчинок съежились от страха, а вот они, наоборот, стали спорить. — Дайте мне всех! Потребовал Гулливер.

— Пусть тебе твоя Ливия даёт, мы тут тоже не для красоты стоим!

Мне с братом надоело слушать препирательства, и я сказал Дормидонту — Убить. Этому два раза повторять не нужно, он ринулся в бой как медведь.

— Подожди меня зараза! Мальчик побежал за ним.

Мысли мужчин сконцентрировались в одном направлении.

Они дрались как дети сатаны. Мы и не думали, что человеческое тело способно на такую ловкость, прыть и силу. Коренастый юноша бьет кулаком в стальную грудь и страж падает замертво с деформацией в доспехах. Держу пари, там ребра перекрошились в пыль…

Он схватил за голову следующего и ударил его лицо коленом. На месте физиономии видны лишь кровавые разводы, так сразу и не угадаешь, где нос, а где глаз. Зубы ссыплются на землю как капли дождя. Дормидонт отдельная история… Он был вооружен боевым молотом. Один удар с замахом гольфиста и человек летит в небеса.

Серафим дрался более грациозно. Удар тонким кинжалом в прорезь на шлеме и человек падает с поврежденным мозгом, на острие остается глаз, словно его насадили на шариковую ручку. Бойцы в восторге от новых тел. Недаром господин тренировал нашу гибкость, выгибая ноги до шпагата, разрывая паховую область, растягивая связки, закручивая тело в морской узел.

Мы думали он издевается над нами, но теперь ясно, что это дар божий!

Рефлексы вышли на иной уровень, я могу одновременно уклонится от сотни арбалетных стрел. Спасибо вам господин! Я не устану благодарить вас! Кроме вас никто бы не подарил мне возможность убить человека указательным пальцем. Раньше, при виде металлических ублюдков, я только поджимал хвост и убегал, а теперь сам могу накрутить им хвосты.

— Наступаем! Кричал командир стражи.

— Я тебе сейчас сам наступлю! Гулливер догнал его, повалил на спину и ногой надавил прямо на причинное место. Раздавил… всмятку. Жестоко… подумали люди, даже если он твой враг, но мужскую солидарность никто не отменял…

Солдат становилось все больше и больше. Десять прихвостней в ужасе молились, не дай бог эта героическая четверка выдохнется, тогда мы точно трупы. Давно этот город не видел такой резни.

— Смотри и завидуй Серафим. Господин тоже выдал нам кое какие флакончики. Гулливер достал два таких, один выпил сам, другой бросил Дормидонту.

Лица побагровели, глаза раскраснелись так что зрачков не видно, а тела стали издавать трескающийся звук, мышцы растягивают кожу, как толстые люди маленькие футболки. Пена изо рта ознаменовала начало конца.

Мальчик встал на четвереньки и как олень побежал в сторону подкрепления. Вот тут даже Серафиму стало не по себе… А мужчины смотрели завороженно, каждый понимал, что уже не сможет воспринимать мир иначе.

Он прыгал на одного выламывал ему руки, зубами прогрызал металл, сминал головы железной хваткой. Теперь его кулак как крупнокалиберный снаряд, от энергии столкновения плоть лопалась. Мальчик немного садист… выхватывал меч и вставлял его прямиком в зад, раскурочивал все нежные места, рвал пасти, давил глаза.

В конце отрезал ухо и крикнул — Передам Эдуарду сувенир. А потом глупо рассмеялся.

Дормидонт же просто оставался дубом. Все мы видели, как индуса сбивает поезд, вот примерно такое и происходит с теми, кто встретился с ним.

Редкие жители смотрели в окна и не могли поверить… сотни стражников превращаются в рваное мясо.

— Пламя перекидывается на соседние дома! Мы планировали сжигать город? Спросили люди.

— Не беспокойтесь, господин предвидел и это. Произнес Серафим и бросил очередную склянку. В момент пена закрыла весь квартал.

— Ничего себе!

Мы буянили по городу много дней подряд, все были выжиты как лимон. Приставленным мужчинам было интересно — Как нам стать такими как вы? И еще более страшный интерес вызывал вопрос — к кому такие монстры могут обращаться с почтением, кто тот самый господин?

Август — это не месяц, а имя действующего правителя города, в котором живут люди. Города, чьё название не помнит почти никто из местных жителей, города, где люди влачат бессмысленное существование, города — Андрианополь.

Он с рождения считал, что люди распадаются на рабов и свободных. Если человек не может располагать как минимум половиной времени дня на свои нужны, то он должен быть назван рабом и к нему будет подобающее отношение. Раба любить невозможно, это всё равно что питать высокие чувства к табуретке. Таких можно лишь бить, обижать, такими людьми пренебрегают, их дозволено как мясо выставлять на прилавок и торговать по килограмму.

Рабство затягивает человека как алкоголизм, каждый рожденный рабом мечтает о свободе, но взрослея, принимает и смиряется с мыслью, что рабом и умрет, а к средним годам и вовсе считает свободу, пустой тратой времени. Эти ослы никогда не догадаются, что нужно сбросить не груз, который они волокут, а тех, кто закидывает им тяжести на спину.

Он же с рождения унаследовал титул и может быть назван как угодно — королем, правителем, господином.

Король сидел во главе прямоугольного стола и с презрением смотрел на собравшихся, а собрались тут все сливки города. Единственная, кто хоть как-то держался с ним наравне была — Матильда, исключительно властная женщина.

— Август, и для обсуждения каких вопросов вы нас созвали? Остальные чиновники рангом пониже сжались от одной только её интонации.

— Вопросов много и главный из них — беспокойство на улицах. Атаман вышел из-под нашего контроля, он перестал отвечать на сообщения, прекратил отлов и поставку горожан, организовал банду на сопротивление и теперь мы несем потери в личных гвардиях.

— Вы пробовали отправить людей по его душу? Спросила женщина. Сразу видно, что она частенько заказывала ликвидацию неугодных.

— Да, команды были, много раз, но они бесследно исчезали…

— Один из разведчиков доложил, что его охраняют двое мужчин, владеющих продвинутыми навыками. Ранее эта парочка замечена не была и репутации не имеет. Отрапортовал главнокомандующий стражи.

— Как итог: мы имеем множество трупов на улице, и ситуация обостряется каждую ночь. Добавил Август.

— Получается наш главнокомандующий не справляется с прямыми обязанностями? Вот язва подумал он…

— Мои люди редеют, докладывают, что их семьи вырезают бандиты пока мужья несут службу. Некоторые просят увольнительную, впервые за всё время мы испытываем недобор.

— Позор! Мы не для этого впустили вас в ближний круг! Хором набросились на него присутствующие.

— Я не виноват, происходит нечто странное!

— А кто виноваты, мы?

— Нет, я не… Командир замешкался…

— Всем молчать! Август использовал последний аргумент.

— Дело движется к бунту… Опять прольется много крови… Продолжали сетовать люди.

— Ну раз движется значит остановим. Август набрал воздуха в легкие и стал командовать.

— Семьи сотрудников под защиту, увеличить всем жалование в пять раз, снизить критерии отбора для новичков и устроить ответные зачистки. Если потребуется, вырежете каждого третьего в беднятских кварталах. Август был решителен, судьбы людей его интересовали меньше, чем меню на ужин.

— Но сейчас нам крайне невыгодно терять население… ведь скоро придут они. Если судить по последнему сообщению, их аппетиты только возросли. Так же они указывают на странный эпизод, пару месяцев назад погиб маг, конвоирующий группу людей. Они проводят расследование. Это уже протараторил главный переговорщик с «той» стороной.

— Эти вопросы отложим на потом. Сначала стабилизируем ситуацию, потом перейдем к переговорам. Каждое слово Августа закон и бумагу для принтера тратить не надо.

— Мы можем рассчитывать на вас? Обратилась Матильда к юноше в углу комнаты. Он единственный к кому она могла обратиться почтительно.

— Да, конечно, мой долг как верховного мага поддерживать равновесие в этом мире. Любой протест, если он перерастет во что-то масштабное, будет подавлен. Не важно сколько людей осмелиться поднять головы, я утихомирю всех одним взмахом руки.

Пока кое кто обсуждал эфемерные проблемы, мы не теряли времени зря.

Мой третий пункт самый важный. Я должен отнять монополию на насилие в этом королевстве. Если вы не в курсе, то насилие является краеугольным камнем любой власти. Любое государство и все человеческое общество построено на насилии. При помощи насилия в лице озверевших стражников — тебя неволят платить налоги, принуждают учиться, устраивают на ненавистную работу, заставляют идти и отдавать жизнь на чужой войне.

Насилие давно стало обыденной частью жизни людей. Ты учишь насилие сразу после математики в туалете, по нему же сдаёшь экзамены после школы, сцепливаясь с одноклассником из неблагополучной семьи. Насилие в семье главный фундамент крепких отношений, сам вспомни, стоит отчиму появиться с плохим настроением и все ваше семейство будет выть на стены.

Мне необходим такой аппарат насилия, который возьмет верх над городом. Каждый боец против тысячи стражников. Я взращу из них таких чудовищ, в сравнении с которыми все силовики, будут как палка копалка против секиры.