Сколько горя нужно для счастья?

Глава 30

Человек любит себя и из-за любви к себе выбирает тех людей по жизни, кто сделает его счастливее.

Получается любовь полностью корыстное чувство?

Даже не знаю… Когда я был влюблен в Лалинду мне казалось, что моей страсти хватит чтобы покрыть десять планет, но это, наверное, только потому что я истинный человек и умею любить по-особенному.

Обычные люди любят лишь себя и считают, что у них есть основания жаловаться на судьбу и природу за врожденную ущербность, отсутствие таланта и сложности в жизни. Самое забавное, что при этом, самолюбие ближнего они не терпят, ведь счастливые люди мозолят глаза и портят настроение своей кривоватой улыбкой, но любовь к себе они лелеют и держат в руках как котенка, наглаживая его мягкую шерстку пока тот не замурлычет.

За своё достоинство мы будем бить топором.

Даже я, наверное, так много пишу о себе, потому что я тот единственный предмет, о котором лучше всего осведомлен.

Любить ближнего своего, конечно, дело хорошее, но и про себя забывать не стоит. Я предан себе до гробовой доски, я сам себе кумир и образец для подражания, я убиваю тысячи людей чтобы доказать миру свою значимость, результат одних только моих мыслей влияет с какой скоростью будет вращаться планета и закатываться солнце на небе.

Правда, в любви к себе есть моменты, которые даже для меня чересчур…

— А это не перебор? Спросил я, зайдя в свежепостроенный интернат.

— Нет, ну что вы… Мне кажется, что в самый раз. Ответил Викентий.

Тут моя скульптура в полный рост, да еще и в древнем стиле, где я голенький с рельефными мышцами в странной позе прикрываю писюн ладошкой.

— А зачем детям смотреть на неё во время занятий?

— Что⁉ Каким детям? Нет господин, это не для школы, это мой личный заказ, мне его доставили сюда для предварительной оценки, чуть позже статую перевезут ко мне домой. Домой значит… я и забыл, что подарил ему самое дальнее от замка поместье, чтобы глаза мои его реже видели!

— Ну что запомнил? Спросил Викентий юношу справа, который таращился на меня уже минут двадцать не моргая, от этого мне хотелось высосать его глаза через коктейльную трубочку.

— Да всё будет в лучшем ракурсе! Отрапортовал тот.

— Я что-то не понял, а что он должен был запомнить?

— Он нарисует ваш портрет. Ответил Викентий жадно облизнувшись.

— И зачем мой портрет вешать в школе?

— Что⁉ В школе? Нет, это снова для меня. Даже не знаю какие эмоции я сейчас испытываю…

— Короче я пошел! И ты иди к черту! Вырастил на свою голову.

У Леопольда дела шли плодотворно. Он затребовал здание, и Гулливер возвел ему хижину на манер гильдии. Денег для вербовки много килограмм и мужики, жаждущие заработать на хлебушек, сбиваются в кучки и берутся за самую грязную и унизительную работу, начиная от уборки мусора, заканчивая патрулированием деревень.

Деревья валятся и удаленность леса от деревни возрастает. Теперь уже не получится с наскока выскользнуть из кустов и напасть на мои пастбища. Шкуры и мясо потекли на продажу по демпинговым ценам, гоблины истребляются сотнями, люди уже не бояться выходить по ночам, что кстати для меня отдельный плюс, мне все еще необходимы тела для опытов, Серафим с Искариотом открыли настоящий сезон охоты.

Кровь из бочек идёт на прокорм солдат и детей. Новобранцы круглыми сутками орут под окнами замка, Герасим тренирует их по моей методике. Рыцари блюют и харкают кровью, каждый за сутки обязан выпотеть по тридцать литров пота и лечь спать с желанием никогда больше не проснуться.

Каждый недостающий литр пота компенсируется кровью.

Герасим отличный пример для подражания, он одной рукой перетягивает канат против сотни бойцов и те в противостоянии с ним, превращаются в муравьишек, которые держась за веревочку мотыляются из стороны в сторону по воле ветра.

Все думают, что в его теле поселился сам бог, а когда солобончики видят спарринги моих бойцов то не верят, что люди так умеют. Степанида одним взмахом клинка отрезает спичечную головку, а Эдуард может её располовинить.

Спелись блин…

Может стоит вызвать её на дуэль и избить у него на глазах? А впрочем, не нужно… Проделывать подобное в девятый раз уже надоедает.

Чтобы хоть как-то развеять тоску, я блуждал по замку и гонял прислугу. Ему много веков и технологии что были задействованы в строительстве не так просты и, разумеется, давно утеряны. Мне на глаза попалась библиотека и в извращенном сознании родился интересный план.

Я выбрал десять человек умеющих читать, что не так-то просто в реалиях сегодняшнего дня и велел им изучить всё от корки до корки.

Юным эрудитам приходится зубрить под стоны боли и крики, ведь я выделил им помещение с окнами на эшафот, где Кондратий тренирует молодое поколение палачей.

— Нет! Не так! Ты вместе с кожей мясо соскоблил! Учись снимать её тонким слоем, словно чистишь картофель.

— А ты когда вырываешь зубы не трогай десны! Они так кровью быстрее истекут чем намучаются!

— А ты недотепа учись делать закрытый перелом, контролируй силу! У него от удара кость вылезла!

Он грамотный педагог и ремесло благородное. Такому перечить страшно, особенно когда видишь его в деле.

Поиск самого себя в жизни, мучительно долгое и неблагодарное занятие. Ты затрачиваешь столько нервов, что можешь покрыться сединой за сорок минут. Как идиот ищешь настоящее, искреннее, пытаешься понять в чём оно заключается и под каким соусом его употребляют.

В чём смысл⁉ Вопрошали великие умы. — В умиротворении? В деньгах? В секундных удовольствиях?

Как же люди заебали усложнять простые вещи, искать смысл там, где его никто не прятал. Вместо того, чтобы действовать они думают, много думают, и считают себя мудрецами, раз так много думали всю жизнь. Жаль только, что в конце они добиваются из последних сил то, что пришло бы само собой.

Жизнь одно из самых примитивных явлений во вселенной, в ней всё просто и даже счастью можно дать точную формулировку.

Просто будь рядом с тем, кто тебе дорог и всё. Когда ты не один тебе не страшен инсульт и кредиторы, вдвоём вы можете превратиться в такой рычаг, что с легкостью перевернете землю.

Жизнь пошла своим чередом, да причём так развязно, словно её послали нахуй. Я сделал послабления и напрочь забыл о ребятах, пусть сами валандаются со своими, то есть моими делами, а я пока буду больше времени проводить с Мару.

Как мы только не веселились. В городе плотная застройка и здания почти всегда примыкают друг к другу, мы прыгаем по крышам как дети по гаражам и радуемся даже сильнее. С наступлением темноты мы надеваем страшные маски из человечьей кожи и пугаем прохожих, побеждает тот, кто доведет больше старушек до инфаркта, разумеется, я откачиваю их после.

Из культурной программы у нас теннис и волейбол, причём мы не сразу догадались, что с мячом интереснее играть чем с отрубленной головой, которые я одалживаю у Кондратия, он стал чаще со мной взаимодействовать. Поставки человечьего мяса в замок налажены, одна из сестер отлично готовит мясо, особенно сильно мне нравятся обжаренные щечки.

При первом укусе я понял, что значит любить человека, думаю именно о такой любви писали великие классики. Я люблю человека почти целиком, сердце для меня деликатес, печень сытный ужин, а почки можно кушать как сэндвичи.

Не даром говорили, что для сладкого и человечины есть отдельный желудок, причём я в буквальном смысле вырастил отдельный желудок внутри. — А что? Лишним не будет.

Мару тоже пристрастилась к мясу, причём моему. Пока я лежу на диване она кусает мои ляжки, пронзает клыками бедренную артерию и присасывается к ней. Очень часто играючи сдирает мясо с пальцев зубами, словно стягивая шашлык с шампуров, а еще любит натягивать кожу на животе чтобы потом жевать её как мармелад.

Через пару часов подобной трапезы, я становлюсь похож на обглоданную собаками кость. Ближе к ночи она меня кормит, и регенерация возвращает мне первозданный вид.

Новая жизнь пришлась мне по вкусу, а насчёт Мару не знаю… Не имею привычки додумывать чужие мысли.

Мару думалось в такие вечера — интересно, а это можно считать за романтический ужин? Я стараюсь эротично обгладывать мясо с рук, вызывающе касаюсь губами вен и сухожилий, облизываю кровь с губ как кошечка и ловлю капли крови на щеки.

Вроде бы и похабщина, а он всё равно смотрит так, словно ребенка с бутылочки кормит…

Ехх, мне пока не хватит сил помешательства, чтобы уничтожить в нём родительские чувства, но отрадно что мы хотя бы много времени проводим вместе и наслаждаемся жизнью. В конце концов, между двумя людьми не может быть ничего важнее чем желание быть вместе.

Мы друг для друга храм, музей, кинотеатр и интересная книга. Мы отдадим друг другу всё что осталось в нас, если будет нужно, то черпанём со дна. Я ложусь спать с хорошим настроением, потому что сегодня мы были так рядом, так близко, так вместе. Когда я смотрю в зеркало я вижу его, а не себя. Он моё отражение, с ним жутко приятно.

Истинное счастье встретить того, кому хочется и можно раскрыть душу, того, кто примет тебя таким какой ты есть, вот только… честна ли я перед ним? Думаю, пока это не важно, он обязательно поймет меня и простит.

Пока мы вместе, нам будет легко и даже если нам станет трудно, это трудно будет легко.

Я уже вижу результат реформ. Улицы облагородились, они стали чище и дружелюбнее, но стоит отметить, что было бы странно если бы так не случилось, ведь на страже закона стоит Меригуан. Когда остатки бандитов транспортировались на эшафот, он стал наказывать тех кто мусорит или опорожняется в неположенном месте, он лично брал за шкирку старика и тыкал его в то безобразие, что из его жопы вырвалось, потом тот невезучий с коричневым обидчивым лицом бежал прочь.

За воровство отрубали — нет не руку, мы же не варвары, за каждый эпизод воришка лишался пальца. За убийство убивали на месте, а если было совершено насилие над ребенком или безоружным, то простой смертью преступник не отделывался, ему вручали повестку на эшафот, а уж там Кондратий найдет способ превратить последние часы жизни в одну сплошную боль.

Мне не нужны тюрьмы, не тот сейчас исторический период чтобы держать человека в безопасности и кормить его на протяжении десятков лет в награду за изнасилование… Интересно, а какой идиот первым это придумал?

Я понимаю раньше, когда фальшивомонетчиков варили в котле, это было слишком сурово и можно было сбавить градус правосудия, но мы сука убавили его до той кондиции, где серийному педофилу гарантирована жизнь.

Охх, как же хорошо самому придумывать правила, по которым должны жить люди, ни с кем при этом не советуясь, иметь безграничную силу и вседозволенность очень приятно, уж я-то не сверну в странные дебри.

Пока грамотности нет, глашатаи вынуждены орать по всему городу свежие новости. Подчиненные Искариота призывают отдать детей в школы, толкают воодушевляющие речи о благополучии и новом времени, говорят, где больше платят и обещают безопасность, если общественность подчинится новым законам.

Родители на первых порах даже не верили, что взаправду можно отдать на обеспечение другому своих детей, иждивенцев то у них много штук, а еды больше не становится. Интернаты забивались как шпроты в баночке, а беременных женщин стало так много, что найти на их фоне небеременную почти невозможно.

Мару со сложным выражением лица смотрела на свой плоский живот, в голове кружились странные мысли, но она быстро осекла себя — Нет уж пока рановато будет, он меня даже за ручку как свою девушку ни разу не держал!

Мы частенько и по многу гуляем по ночному лесу, только тут я могу распустить волосы и явить миру свои ушки и хвост. Эти вечера для меня особенные, мы беседуем как родные люди…

— Так вот представляешь КамАЗ берет и взрывается в толпе, а потом просто каша! Потом бах и еще один взрыв! Или помнишь, когда он взял бензопилу! Господи! Господи! В нём подох романтик! И это в такой умиротворённый вечер, когда птички поют и взывают к разврату.

Я пришла к выводу что отрицают любовь те, кто сильнее всего в ней нуждается, я уверена в нём спрятан неисправимый романтик… Я вытащу его наружу!