Сколько у тебя? 20 моих единственных!..

Яростный лай

Воскресенье, 1 мая

Я наконец-то вышла из реабилитационного центра.

— В следующий раз читайте внимательно, прежде чем подписывать, — сказала на прощание Люсиль.

Выйдя из «Лили Понд», я первым делом отправилась в книжный магазин и купила «Бальзам для непотопляемой души» для Мэтта. Люсиль обещала передать ему книжку. Я перед ней была в неоплатном долгу. Она не только убедила Джен позвонить Мишель, которая подтвердила, что я не наркоманка, но вдобавок позаботилась о Еве. Она позвонила ветеринару, удостоверилась, что операция прошла успешно, а потом забрала собаку к себе домой для дальнейшего выздоровления.

Какая же я безответственная! Мне не следовало заводить собаку, по крайней мере пока путешествую. Не поймите превратно, я люблю Еву и рада, что смогла спасти ее, но что было бы, если б не Люсиль? Что, если бы я вышла из лечебницы гораздо позже? Что тогда? Просто оставить собаку у ветеринара до тех пор, пока не смогу ее забрать? Пока не разберусь со своей собственной неустроенной жизнью?

К тому же я не сообщила Мишель и Колину — единственным людям, которые в курсе моего путешествия, — что устроилась в реабилитационный центр. Я думала, что выберусь оттуда раньше, чем они сообразят, что я куда-то пропала, но ошиблась. В течение шести дней я была недоступна, на все их звонки отвечал автоответчик. Оба подумали, что со мной что-то случилось, и очень встревожились. В итоге Мишель оставила больше двадцати сообщений, одно истеричнее другого.

Что касается Колина, он не слишком беспокоился, пока однажды в его дверь не постучала бьющаяся в истерике Мишель с вопросом, не знает ли он, куда я подевалась. Успокоив ее, он сообщил, что я в Рокфорде, встречаюсь с парнем по имени Мэтт Кинг. Я рассказывала Мишель о Мэтте, но та помнила только, что он мой бывший любовник и наркодилер. Колин оставил мне в итоге пятнадцать сообщений. Надо было извиниться перед ними обоими.

Прежде чем выехать на автостраду, я задержалась в тихом местечке на парковке и достала телефон. Сделала глубокий вдох и сначала набрала номер Мишель. Она ответила после второго гудка.

— Привет, это я, — тихо сказала я в трубку.

Молчание.

— Слушай, я прошу прощения, что так исчезла.

— Ты просишь прощения? — иронически переспросила она. Громко и язвительно. — Это все, что ты можешь сказать?

— Не знаю, что добавить. Это был очень глупый поступок с моей стороны, и я прошу прощения.

— Ты не подумала, что необходимо поставить в известность меня или кого-нибудь еще о том, что ты решила устроиться в лечебницу? Думала, можно просто так взять и исчезнуть?

— Нет, но я не думала, что задержусь там надолго, и…

— В этом твоя проблема, Делайла! — заорала она. — Ты не думаешь.

Я понимала, что не имею права злиться на Мишель, особенно сейчас, но почему она вечно лезет в мою жизнь?

— Мишель, почему тебя так волнует то, что я делаю?

— А почему тебя так волнует, что думают другие люди?

— Вовсе нет.

— Вовсе да. Если бы это было не так, ты не стала бы так заморачиваться каким-то идиотским средним числом, чтобы сравняться с остальным миром.

Я шумно вздохнула. Сказать было нечего.

— Твои действия наносят ущерб другим людям, Делайла, — продолжала Мишель. — Поэтому я беспокоюсь. Ну, представь, каково было нам с Колином — мы так волновались. Мне назначили собеседование в «Винтаж Вог», но я могла думать только о том, что ты, возможно, погибла. Я совершенно не могла сосредоточиться и чуть не провалила все дело.

— Прости, Мишель, пожалуйста, — повторила я. — Так ты… получила работу? — осторожно спросила я.

— Пока не знаю. Они не сказали. Слушай, не хочу быть грубой, но сделай мне одолжение — не звони, пока не вернешься домой, хорошо? Мне нужно сосредоточиться на поисках работы, и я не желаю каждую секунду волноваться о том, что с тобой происходит.

— Ладно, — согласилась я. — Не буду.

Закончив разговор с Мишель, я чувствовала себя как проколотый воздушный шарик, но не позволила себе окончательно пасть духом. Вновь взяла в руки телефон и набрала номер Колина. Судя по его сообщениям, Мишель не рассказала ему, почему я делаю то, что делаю (слава Богу), но я все равно была смущена. Через пару гудков он снял трубку, но тоже молчал. Ни «привет», ни «как дела?». Тишина.

— Пожалуйста, не сердись на меня, — тихонько проговорила я. — Просто хотела сообщить, что я в порядке.

— Что ж, спасибо, что позвонила, — после долгой паузы сдержанно и спокойно ответил Колин. — Спасибо, что так чертовски внимательна. — Тон его, более мягкий, чем у Мишель, звучал, однако, более угрожающе. — Знаешь, не мне судить, я сам постоянно веду себя глупо, но когда незнакомая девица ломится в мою дверь, кричит на меня, заявляя, что ты погибла, что я должен думать?

Я молчала.

— Ну, поставь себя на мое место. Когда она рассказала, что этот парень, кажется, наркодилер, я не только заволновался, что с тобой что-то случилось, но и почувствовал ответственность, поскольку именно я дал тебе его адрес.

— Прости. Я не рассматривала вопрос с такой позиции.

— Правда? Тогда в следующий раз, будь добра, рассмотри именно с такой позиции, хорошо? Я не пытаюсь тебе указывать, просто действительно беспокоился.

— Правда? — Удивительно, но, кажется, он действительно искренне волновался.

— Да, черт побери! Разумеется! Что за дурацкий вопрос! Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!

— Прости, Колин. Пожалуйста, прости.

— Ладно, — фыркнул он, смягчаясь. — Прощаю, но если ты еще раз пропадешь, не буду разговаривать с тобой до конца своих дней. Поняла?

— Да.

— Ну, куда дальше? — после короткой паузы поинтересовался он.

— В Лос-Анджелес, — пробормотала я. — Если ты не нашел еще кого-нибудь по дороге туда.

— Честно говоря, я перестал искать, когда подумал, что тебя похитили наркоманы. Но если хочешь, начну снова.

— Хочу, — призналась я.

— Ну ладно. Только, ради всего святого, будь осторожна, хорошо?

— Конечно, обещаю.

Поговорив с Колином, я захлопнула телефон, откинула сиденье и стала размышлять. Я думала. Мишель отчасти права, говоря, что меня волнует мнение других людей, — с одной стороны, я потому и затеяла это предприятие. С другой стороны, встреча с Мэттом всколыхнула множество чувств и воспоминаний. Как и новости о Нэйте. Оба заставили меня задуматься о том, что связывает нас с другими людьми, по-настоящему связывает. Я одинока, действительно одинока.

Как только я осознала это, хлынули слезы, и я расплакалась. Я плакала, потому что Мишель и Колин сердились на меня. Плакала, потому что Нэйт в тюрьме, и я не смогла помочь Блондину. Потому что не ревную Дейзи, но действительно завидую тому, что у нее есть. Я плакала, потому что счастлива, что мой дедушка нашел свою любовь, а я не понимаю, почему я-то не могу. Плакала, потому что не хочу разочаровывать маму, но уже разочаровалась в себе. Я плакала из-за всего этого, но в основном оттого, что боялась остаться одинокой навсегда.

Ева сидела у меня на коленях и таращила свои огромные карие глаза. Она казалась измученной. Осторожно приподняв ей лапу, я посмотрела на живот, шрам — тоненькую нить, соединяющую ее воедино. Нежно провела пальцем по розовым рубцам — она такая беззащитная.

— Прости, что оставила тебя, — сказала я, опуская лапу на место. Она упиралась лапками мне в грудь и слизывала со щек слезы. Обняв Еву, я крепко прижимала ее к сердцу — так, что ощущала каждую косточку крохотного тельца. Под пушистой шерсткой, несмотря на злобный лай, грозное рычание… она такая хрупкая.

У нас гораздо больше общего, чем я предполагала.

Осталось 1984 доллара, 17 дней, 4 парня.