Скользкая дорога

Глава восьмая. На противоположном берегу

… сегодня я снова попаду на твердую землю. Наверное. Может быть. Вероятно. Господи, да когда уже! "Луис Перро" стоит на внешнем рейде Сан-Франциско. Питер сказал, что шхуны, ввозящие меха, практически не досматривают, но без отметки таможни мы не сможем войти в порт. И мы ждем таможенника. Осталось совсем чуть-чуть. Потому терпение и еще раз терпение. Только где его взять? Сейчас я свирепо ненавижу море, качку, вездесущую сырость и все эти зюйд-весты, бим-бом-брам стеньги и прочую корабельную романтику. Солнечный день, "Золотые ворота"[57], еще без знаменитого моста, и вид большого портового города (действительно красивого с воды) не вызывают у меня никаких положительных эмоций. Все раздражает — ну когда же, б***ь, эта морская одиссея закончится! Сижу в каюте Питера, злобный, как медведь в петле. Всех бы разорвал! Задрала качка! Больше в море ни ногой! Как минимум год!

Не психуй, Колян! Чего дергаться? В целом-то все вышло удачно. Ну… типа да! Одно это и утешает.

Избавившись от настырных англичан я пулей ломанулся за своими шмутками и в лавку Хуго. И успел на встречу с Боленом, хоть и опоздал на полтора часа. Он тоже задержался в порту, пришел к Хуго с опозданием, потому я и застал его. Он поворчал чуток, опаздываете, мол, мистер Васил, но больше для порядка. За переезд запросил триста долларов, икру не взял. Я сначала думал оставить ее Никанорычу, потом на ум пришло, что неизвестно, чем будут в дороге кормить. Взял с собой и не ошибся. Очень кстати оказались денежки, взятые с убиенного Лжерасмуссена. Мне не западло! С бою взял! Правда, когда я попросил Хуго поменять на баксы еще четыре тысячи рублей, он закряхтел, заворчал, но насобирал необходимое мне количество засаленных купюр. Жаль, не увидел Отто Гитлера, просто из любопытства… Я слегка компенсировал суету Хуго — купил такой же Кольт-Неви, как у Никанорыча и сотню патронов к нему. Остаться безоружным не хотелось, Сайга всем хороша, кроме одного — за пояс ее не заткнешь, а с винтовкой везде ходить, тем более такой экзотической — не поймут-с. Жаба давила и кричала — не бздюмо, Михалыч, криминалистику[58] еще не придумали, но осторожность жабу победила и подарок Никанорыча вместе с документами Рассмуссена, его оружием и моей мобилой отправились на дно Амура. Свои документы я сжег. Некому их тут показывать. И незачем. Но бумаги на имя Вацлава Камински оставил себе. Могут пригодиться. Если и пойдут по моему следу, то можно будет его сбросить, хоть ненадолго — будут искать русского мужика Козырева, а не англичанина с польской фамилией. А там еще чегонть придумаю…

Болен поселил меня в свою каюту — "дабы оградить от излишне любопытных". Еще бы — шхуна сначала пошла в Петропавловск-Камчатский, потом вдоль Командоров и Алеутских островов к Аляске, потом вдоль берега на юг… до самой Канады русские владения. В любом порту могли заарестовать, ссадить на берег и тогось… Но после Петропавловска зашли только в Ново-Архангельск[59], отдали почту, а потом ходом-ходом до самого Сан-Франциско.

Пока болтались в море, было время подумать и без спешки упорядочить свалку событий, этого и моего времени в более-менее удобоваримую версию, хоть как-то объясняющую мои злоключения. Жаль, обсудить не с кем. Ну, чтобы слабые места в версии поискал. Англичанин частично был в курсе, дык я его тогось, застрелил, скотина неблагодарная. В Ватикан уж точно не поеду, далеко и долго. Католические прелаты, очень вероятно, с удовольствием побеседуют, а вот потом — пожалуйте на костер, господин Блинофф! Позиция православной церкви была мне явлена куда как внятно — кожа на запястьях месяц заживала, суставы рук до сих пор побаливают, да и поп сказал, что убили бы и сожгли. Нет уж, церковников надо, по возможности, избегать. Если вопрос выжить любой ценой — проще было с нагличанином ехать, по крайней мере обошлись бы без зажарки живьем. Посадили бы на цепь в каком-нибудь замке, Лукаса напротив, вспоминай, человече, в благодарность за жисть спасенную… короче ну их всех. Итак, что мы имеем с гуся?

Меня выкинуло в районе Сарапульского. Англичанин сказал, что еще одного моего современника, (тут я содрогнулся, пожалев неведомого мне парня, скорее всего так и не понявшего, за что его убивали) выкинуло в районе устья Анюя. И еще были слухи о временнОй аномалии, сжирающей время и расстояние на участке трассы Комсомольск-Хабаровск между Лидогой и Маяком — якобы иногда машины от Лидоги до Маяка проскакивали за 10–15 минут. Мне один парень рассказывал, как заправился на Лидоге, а у шашлычки на Маяке чайку пошвыркать встал, на часы глянул и оторопел — за десять минут доехал. И горючки в баке не убыло. История была рассказана на охоте, под обильные возлияния и я, естественно, от души поржал — охотники еще те сказочники, сам такой, даже картина знаменитая имеется, все видали. Ну разве не бред, если между деревнями больше ста километров? Какая нужна скорость, чтобы за десять минут сотку проскочить? То-то же! Не все самолеты так летают.[60]

Но не он один такой оказался. Байки доходили и от других людей, от знакомых, от знакомых этих знакомых. Они сначала смешили, потом стали раздражать, как бородатый анекдот, реалисту была очевидна их вздорная нелепость. Но, непонятным способом оказавшись в прошлом, я без колебаний их перевел в разряд фактов. Если машины с живыми людьми на сто пятьдесят лет назад кидает, то сожрать чуток времени у едущего мимо автомобилиста — вааще не вопрос.

Был еще фактик: пару лет назад какие-то энтузазисты туризма нашли в радиусе ста километров от Троицкого каменные образования, типа мегалитов. Сюжет совсем недавно крутили по "Губернии"[61] и он мне попался на глаза. Качество съемки было отвратительным, содержание отдавало голимой прокопенковщиной[62] — типа аборигены перед экспедицией предупреждали туристов, что в те места ходить не следует, мол, с давних лет люди пропадают, а у тех, кто возвращается души кто-то крадет. Трасса проходит совсем недалеко, на ней пертурбации со временем и происходили. Ссылка на аборигенов означает, что уже давно тут были замечены какие-то странности и безобразия, по другому не назовешь.

По совокупности напрашивается вывод, что на одном из участков трассы Комсомольск-Хабаровск, действует какое-то устройство или аномалия, чудящая со временем, людьми и предметами. С большой долей вероятности можно предположить, что аномалия или устройство стационарно, действует оно не постоянно, а импульсами, эти импульсы не одинаковы, основной поток ее излучения, энергии или еще какой неведомой фигни, направлен вверх или вниз, а приколюхи со временем, что-то типа побочного эффекта. Для людей штука небезопасна, бездушные аборигены… хм.

А чего, вполне себе версия. Буду рад выслушать другую. Но, за неимением оппонентов диспут закончился, не начавшись. Надо эту штуку найти. Мож шаман какой… С шаманом дело усложняется, потому как неясно в каком времени он фулюганничает, но у меня выбора нет, я способен пошарить только в соответствующей реальности. Для чего? А чтобы назад вернуться. У меня там жена и дети, скоро внуки появятся, им дед нужен, отец, муж… Был бы помоложе, соответственно поглупее, тогда да, с романтическим пылом попробовал бы вмешаться в историю…

Только кто бы тебе позволил? Ты здесь только появился и сразу за тобой пришли. Ну, почти сразу… Просто тут нет телефонов, телеграф еще не протянули вот и заминка вышла. Как донос дошел, так и заявились. А не дай бог запилить ноздри в действительно серьезные дела? Сказал же покойный Рассмуссен, что люди не от мира сего доживают свой век в психушках. Прав был! Только тебя ишшо не поймали… пока. Ну, разок-то поймали. Соскочил. Не сам же! Тебе помогли! И еще самому пришлось сразу троих убить. Каждый раз так соскакивать — ловить всем миром станут. И поймают. И п****ец тебе! Если в таких масштабах валить народ, психушкой не отделаешься. Нравы тут простые и суровые, а гуманизм понимают в том смысле, что убийце надо побыстрее отчекрыжить башку, чтобы он еще кого не грохнул.

Сиди на попе ровно, Коля. Не надо никуда встревать. И пытаться не надо. И даже думать об этом. А от тех мест, где серьезные дела творились, вообще подальше держись, чтобы не встрять ненароком. Только кости хрупнут, как у куренка. Ты жив только до той поры, пока никому не интересен. Здесь не компьютерная игра, здесь все по настоящему. Это пока щенячий задор не перегорел и кажется, что жить будешь вечно, то на подвиги тянет, но ты-то уже давно не мальчишка… Кстати, по молодости мог бы и поверить англичанину, особенно после спасения из подвала. Сидел бы сейчас в трюме его шхуны, в железАх, а чего из этого бы вышло… даже не знаю. И так-то ничего хорошего не вышло, даже в удостоверении водительском дублирующие надписи на английском языке. Романтиком оказался англичанин, размяк. Навоображал себе — раз нет Российской Империи, значит, в моем времени наглы русских все-таки доломали, а Российская Федерация что-то типа английского протектората, даже в документах латиница! Расслабился парень, потому и помер внезапно. Не знал или не понял, что в России расслабляться нельзя… у нас как расслабишься, так и влындят по самое здравствуйте.

Кстати, вряд ли Рассмуссен или как его там, думал, хоть и говорил обратное, что его подручные тупые и неграмотные. Даже я рупь за сто дал бы, что хоть один из них, а то и оба и читать умели и доносы на своего начальника строчили. Потому и суетился, поганец, погонял быстрее ноги делать — торопился первым доложить про иновременца! Еще бы, такая находка для всех разведок мира — выдающийся приз, главное спрашивать правильно и о том. Удайся затея Рассмуссена… да только хрен ему в глотку, чтоб башка не качалась!

А уж как дысал, как дысал — войдёте в общество, не будете ни в чем нуждаться! Кого обмануть захотел, щегол? Человека, пережившего наши 90-е? После всего пережитого — "стрелок", терок, разборок, блатарезов, спортяг, ссученых мусоров и чекистов, купленых мэров, прокуроров и судей? Ага, щас. Там, где можно взять забесплатно, бесплатно и возьмут, ни цента не потратят. Еще и тыкать будут — мы жизнь тебе спасли, будь благодарен. И гони, гони информацию…

Что-то вообще не в ту степь мои мысли унесло. Домой хочу! Устал я! Морально вымотался. Постоянно быть настороже, постоянно фильтровать речь, самое привычное словцо может выдать… Тот же Никанорыч влет зацепил обман, только грамотешки не хватило догадаться кто я на самом деле! Самоцензура изводит хуже любой физической работы. И всем вру, вру, вру напропалую… Михалычу наврал, Никанорычу наврал, Питу… ну, он вообще-то и не расспрашивал особо ничего, но все равно тяжко. Не умею я так жить! И не хочу! Я не разведчик-нелегал, их, наверное, по здоровью подбирают, тренируют, учат… А у меня от постоянного напряга все время давление скачет и сердце болит. Не хватит меня надолго, даже если водку не жрать… а как тогда снимать стресс?

Кончился первоначальный восторг от патриархального бытия. Красота, природа, чистый воздух, вода без хлорирования — очень хорошо, даже замечательно, а вот в быту… Грязь выбешивает! Помыться, особенно в холода — проблема. Баня — удовольствие не на каждый день, топить ее долго, нужно много дров, так что раз в неделю. Летом можно и в речке ополоснуться, но лето не круглый год. Остальное время ходи потный, воняй. Зубы чистят мелом или золой. П****ц эмали, а у меня и так один зуб крошится, да еще две пломбы. А тут про пломбы ни в какое ухо не слыхали, зубы выдирают коновалы, причем без наркоза. Даже погадить и то проблема. Где потом жопу, извиняюсь за вульгаризм, подмыть? Такой опции здесь еще не предусмотрено. Как и туалетной бумаги. В гальюн с кувшином хожу, как татарин, мореманы уже косятся. С французским вопросом — а нахуа? За столом пердят как полковые лошади. Вместо трусов подштанники, вместо носков портянки, которые стирают, дай бог, раз в месяц. Везде воняет, где потом, где дерьмом, помойкой или конюшней. И тэ дэ и тэ пэ. Назад, назад, в двадцать первый век, к мылу душистому, полотенцу пушистому, душам, ваннам и стройным девкам без комплексов, обязательно чисто вымытым и подмытым. А от здешних немытой пелоткой за три метра против ветра шмонит, а если ветром юбку приподнимет, то на все пять! Вооот почему тут у них юбки-то до пяток! Как их трахают таких…

Ну до чего ж ты наглая скотина, Коля! Чудом избежал смерти, добрые люди помогли убраться подальше от передряг, а тебе, б***ь, воняет. Портянки не нравятся, еда недосоленая… Сиди и не питюкай. Вот сойдешь на берег, обустроишься, купишь себе носки, посолишь суп и душ с джакузей изобретешь. Будешь в них девок купать. Ага, и триппер зеленкой лечить вместе с сифилисом, антибиотиков еще нема. Не факт, что зеленку уже изобрели. А вот сифилис родом из Америки, факт! Ну вот, сразу о плохом, ну не может быть все так мрачно! Презервативы еще в Древней Греции придумали, и тут вроде бы уже есть, многоразовые, их стирают… наверное, они толщиной с голенище от болотника… Фу, пакость-то какая! Кругом засада! Коля, уймись! Ну, сколько можно? Лет под сраку, а все не успокоишься, девок ему в джакузях подавай! Не о том думаешь, старый козел! О деле думай! Ага, легко сказать, уже пятый месяц без бабы, скоро как у подростка, поллюции начнутся… да ты уймешься, озабоченный? Все, все, пьянству бой, блядству — хмммм… унялся, короче!

С посылкой Никанорыча разъяснилось перед отходом. Он сам и объяснил, когда пришел узнавать — тащить мои пожитки на шхуну, не тащить. Никанорыч девку себе приглядел из новоселов. А отец ейный заартачился — инвалид, мол, и бедный, разбогатеешь — тогда поговорим. Вот Никанорыч и взялся контрабасить пушнину с золотишком. Что-то я подобное читал про дореволюционную Россию, только не помню, у кого… кончилось все плохо там, кинули жениха, а тот тестюшку несостоявшегося и зарезал. Никанорыч вряд ли такое читал, или слышал, может и не взялся бы… Куприянов, которому я посылку везу — его двоюродный брат и поп. Поздно я про то узнал, на шхуне. Задний ход уже не дашь, на берегу семь убитых, теперь ноги уносить, куда угодно и любым способом… А с братцем Никанорыча ухо востро придется держать, как тут не держал. Каждый шаг, каждое свое слово контролировать… Строит Куприянов в Сан-Франциско православный храм. Треть присланного пускает на стройку, остальное — в деньги и отправляет Никанорычу. И вопросов никто не задает. Наши б душу вынули, морды завидущие — хде взял золотишко. А так — тихо все, спокойно, шито-крыто… За перевоз платить кой чего приходится. Немного, но все одно расход. А тут я подвернулся. Взял посылочку, сам и перевозку оплатил, Никанорычу выгода. И если возьмут под микитки — Никанорыч не при делах, все палево у мутного Васи Козырева, с него и спрос! Заодно и мне помог… Нехудо, кстати выходит у него за раз — золота в посылке килограмм шесть. Я не утерпел, слазил. Любопытно все-таки… В моем времени очень хороший куш — тысяч триста баксов. Сколь тут — не знаю, тут цены другие и деньги тоже…

Неловкий момент все же возник — Никанорыч спросил про иеромонаха. И про англичанина. Пришлось сделать вид, что не встретил ни того, ни другого. Но не поверил мне Никанорыч, по лицу видно было, только расспрашивать дальше не стал. Если их найдут, что обо мне Фролов подумает? Закапывал я их глубоко, от души старался! Медведи могут разрыть весной… Забей! Этот этап пройден, нефиг мертвяков попусту тревожить, хоть и мысленно… Ох, ептыть! Вот это да! Я вздрогнул — 2001 год, ремонт теплотрассы по улице Кантера в Николаевске, прокладка новой траншеи в обход трансформатора и в ней семь черепов с костями вперемешку, менты, допрос, успокаивающие слова эксперта: "Не переживайте, им не меньше ста лет…". Стало быть, сам закопал — сам и выкопал? Твою дивизию: Кантера — она ж Американской называлась, только втрое длиннее стала. Они это!

Вот когда судьба меня пометила! О… Спокойно, Коля! Рассуждай логически — их без тебя кто-то в первый раз грохнул. Скорее всего, между собой перестрелялись-перерезались, а трупы кто-то из местных нашел да прикопал от греха подальше. Мутные потому что и те и другие и не до них местным было. А тут я нарисовался, хрен сотрешь, встрял в их разборки и чужую работу сделал. Так что они все равно умерли там же и так же. Вот теперь точно забей и думай о приятном. О плохом не думай, без толку. Все уже произошло и фарш невозможно провернуть назад! Ипучий случай, как совпало-то! Михалыч, не рефлексируй, их уже не оживить. И теперь ты точно знаешь, что сейчас их не найдут.

Так, думаю о деле. О деле. О деле я думаю! Неа, херню ты всякую думаешь. Что-то неуютно мне… ловлю себя на том, что уже не сижу вальяжно за столом, а шагаю по каюте взад-вперед… Что-то вы взволнованы, Николай Михайлович… накатить надо, вот что! Подхожу к шкафу-бару, в нем у Питера запасец различной выпивки, достаю бутыль с ромом, вытаскиваю зубами пробку, набухиваю полстакана и в три глотка — оп! Кха-кха-кха… Зверская штукенция ром, особенно если им подавиться! Воды! Нет воды! А тогда винца послабже… как последний забулдыга хлебаю из горлА первой попавшейся под руку бутылки. Порядок! Но лучше бы водки! Теперь трубку! Набиваю, раскуриваю. Клубы ароматного табачного дыма поднимаются к потолку. Время идет. Такие объемные сначала образы убитых становятся плоскими и вроде как перестают нозить, уплывают в сторону. Ром начинает действовать. Сердце, говоришь? Ну-ну… Давай действительно о деле думать, Коля! Пыхтя, как от физической работы, заставляю себя переключиться.

Что на повестке дня? А просто все — встретиться с Никанорычевым братом и отдать посылку. Посылку отдам, познакомимся, может Куприянов меня и к делу пристроит. Я сейчас не гордый, на стройке и подсобным поработаю, молодость вспомню. Опять же на харчи и какое-никакое жилье заработаю, экономия, мать её… зато деньги не растрачу. Заодно притрусь к местным реалиям, язык подучу. Глядишь, чего дельного им на стройке присоветую. Хотя поперву надо молчать как немому. Здоровее буду. Документами обзаведусь… А на четыре тыщи долларей и свой бизнес замутить можно. Даже в наше время это неплохие деньги. А сейчас и подавно. Но в первую очередь надо выправить документы. Найти жилье подешевше. Оно тоже денег стоит, сколь обойдется — сейчас не знаю. Но узнаю. Сегодня же! Обживусь, легализуюсь, придумаю как стать богатым негоциантом, потом можно вернуться в Россию и заделаться туристом, охотником, исследователем. Да тем же торгашом. Оружейную лавку открою, вот! Баржу торговую по Амуру пущу! Стволы, снаряга, патроны, топоры, лампы карасиновы! Заработаю деньжищ и экспедицию замучу. Вверх по Анюю. Где-то там разгадка всех загадок спрятана. Или на другом берегу. Там и искать. Если не повезет аномалию найти, то хотя бы книжку написать, типа "Анюй с притоками и фауной"…

Заодно к Михалычу наведаться… Его, кстати, надо предупредить, что сосед евоный Харитон — стукачок. Это он донес на нас с Михалычем, сука потная! В старосты, небось, падло, метит, подсиживает, а информацию сдаивает у Гришки. Было время подумать, откуда вонь пошла. Просто все — донос писаный, значит доносчик грамотный. А в Сарапульском, окромя Михалыча, читать и писать только его сосед и умел. Когда Михалыч меня в доме поселил, Харитон чуть ли не каждый день к нему хату мылился — то бабу свою за чем-нибудь зашлет, то якобы Михалыч по делу нужен, то газету почитать просит… Своей назойливостью так хозяина достал, что тот его чуть ли не пинками разок выпроводил — подумал, что до Клавки прилабунивается… Гришка же мог слышать, как я "Желтую подводную лодку" напеваю, отсюда про иностранные языки… Он, кстати, не раз видел, как я от зажигалки прикуриваю. Мне и в голову не пришло, что втихую зажигалку надо пользовать, мне-то обычное дело, а местным оказалось — диковина.

А ведь видел он меня, Харитон. Мельком, но видел. Значит, в Сарапульское мне нельзя. Тогда через Никанорыча весточку передам, пущай упредит. А то эдакая гнида от зависти, да и просто по сволочной натуре нагадить сможет еще много. Да уже дел наворочал, ублюдок, я чудом с дыбы и костра соскочил. Сейчас поймет, что донос должного эффекта не возымел, еще закозлит чего-нибудь. Нужно срочно Михалыча упредить! Хм… а как? Написать? Здешней грамоте, с ятями и ерами не обучен, только слышал про них. Опять закавыка. Ну, ничего, придумаю что-нибудь, чай не дите малое. Да и Михалыч далеко не дурак, знает, небось, про соседа все, и про пакостную натуру тоже. Вывернется… О, по палубе забегали, поднимают якорь, шхуна поворачивает и пошла… к берегу пошла! Ну наконец-то!

Дверь в каюту открылась и вошел довольный шкипер.

— Мистер Козирефф, собирайтесь. Мы прошли таможню. Сейчас швартуемся, в порту вас встретит Айвен Петровишш.

Питер достает из кармана какую-то бумаженцию и протягивает мне:

— Восьмите, эта кфитанций на въездной сбор. Положен каждый э-э-э приезжант. Десять доллар. Деньги не надо, вхотит в цена, что вы платиль.

Встаю из-за стола, накидываю матросский плащ и шляпу, в которых Болен меня провел на шхуну, беру в руки баулы со своими вещами.

— Я готов.

Питер оглядел меня и засмеялся:

— Гуд! Карашо! Настояшчий морьяк! Только льицо светлый…, — Болен пощелкал пальцами, — Э-э-э, чъорт…

— Необветренный!

— Йес! Но это э-э-э неважно! Приходите ешчо, гефалт мир э-э-э мнье нравится такой щедрый пассажир. И сосед ф каюта. С вами весело! И вкусно!

Еще бы! Два месяца каботажки[63], каждый вечер к столу стремное пойло, именуемое ромом, иначе проглотить похлебку с моржовым или нерпячьим мясом невозможно. Непривычного человека только от запаха варева моментально выворачивает наизнанку. Как они это едят… я не смог. Пришлось снова вставать к плите, благо на Командорах и у берегов Аляски водится достаточно палтуса. Икра моя тоже оказалась куда как к месту, мы ее с Питом вдвоем и слопали. Хитер бобер оказался, Питер этот — и денег с меня слупил и икры пожрал на халяву. Вдобавок к рому в запасах "лекарств от хандры" у него отыскался неслабый мешок гашиша, ОБНОНа[64] на него нет! Как нет и радио с телевизором. Но в каюте шкипера отыскалась неплохая гитара и пошла плясать губерния… вернее, петь.

Цой и Макаревич шкипера не впечатлили. Ну не родной ему русский и алюминиевые огурцы с балладами про маленьких героев — совсем не его тема! По "синей волне" прокатило, утром сам себе сказал — не то! "Коней привередливых" Высоцкого слушал с интересом. "Девушку из Нагасаки", "Корабли постоят…", "Шторм" сдержанно похвалил. На пиратскую тематику окрысился — тут уголовщину не воспевают ни в каком виде. Кстати, зацепила его тема о пиратах за живое, долго мы их обсуждали. Пит много интересного рассказал — как по молодости, еще юнгой отбивался от нападений морских разбойников. С удовольствием, не раз повторил, что сейчас в северных морях их почти нет. Иногда могут китобои хулиганить, но они, максимум, прибрежных туземцев ограбят, а затеять абордаж — кишка тонка, потому он сюда и перебрался, пошутив, что лучше паковый лед[65], чем пиратский налет. А вот в южных морях пиратов до сих пор полно, шакалят на мелких суденышках, пушки против них неэффективны. Я посоветовал ему прикупить пару гатлингов[66] и вооружить команду винчестерами, если вдруг выгодный фрахт вынудит его с командой отправится на юг. Он заинтересовался… Вообще, конечно, зря я раскрылся, как мехи баяна, но Питер оказался мужиком компанейским, не занудой, как можно было от немца ожидать. Нормальный такой кекс, хоть и отмороженный чутка. За серьезный косяк матросу может влегкую и в ухо зарядить. Команда его слушается… И без всяких религиозных закидонов, про бога Пит вспоминает, только когда по русски материться.

За два месяца плотного общения я поднатаскался в немецком, по англицки чуток начал шпрехать. Чему удивляться — каждый вечер дружеский треп, опять же — ром, иногда гашиш, постоянная качка, в карты и шахматы при свечках играть уже зрение не то… по пьяни и от скуки я Питеру напел "Лили Марлен"[67], Шнура и еще всякой всячины. Ну, как сумел. "Лили" помню еще со школы — играл в школьном спектакле немца к 9 мая, выучил первый куплет, а став постарше — остальное, перед девками понтоваться.

После "Лили" Болен пару дней выглядел задумчивым! Чем-то его зацепила эта слащавая фигня. Видать не зря немцев считают сентиментальной нацией. Вернее, считали, до Второй Мировой. Жаль, я не фанат "Рамштайна", вот бы он ох**л! Зато Шнур Питу вкатил на ура! "Мыслей нет…" и "Мы за все хорошее" он поначалу несколько не понял, но, когда я объяснил тонкости современного русского мата — хохотал до икоты. Рифмованная похабщина в чести у большинства народа, независимо от национальности. Почему — не знаю. Но факт! Ну и анекдоты… При упоминании материнского молока в любом контексте до сих пор ржет как полковой жеребец[68]. Разучил с матросами "Лили Марлен", они ее по вечерам поют, немцы ж, по дому ностальгируют. А днем… Однажды, проснувшись от суеты и голосов на палубе, высунул нос из каюты и тихо охренел, услышав, как драющие палубу матросы, в такт движениям швабр, слаженно ревут: "… ми за все короше, а ви за гамно…". Спросил — оказалось, он косипоров и залетчиков заставляет русский язык учить — типа трудности воспитывают. Периодически мурлычет под нос: "Голден найн, геданкен кайн, только куй арбайтен…"[69]. Я тихо ржу. Ох, аукнется мне оно…

Я отвечаю Болену:

— В следующем году, Питер, мы снова встретимся.

— Йес, мистер Козирефф! Я подождать! Шляпу и плащ оставить себе! На памьять! Если ви захотеть, я отвезу фас Россия, Япония, Китай! Любой попутный фрахт и я ждать фас на борт!

— Данке, Питер. С вами приятно иметь дело. Мне вас будет не хватать. Вы тоже интересный собеседник. И, если не трудно… есть пара мелких просьб. Вы можете забыть про мистера Козырева? Его же не было на вашей шхуне? Никогда. Совсем. Верно?

Болен кивает:

— О, да! В логбук э-э-э судовой журнал мистер Козирефф нет, значит, он никогда не входить ко мне на борт. Вы запомнить, — тут он поднимает указательный палец правой руки вверх, — вы фъехаль фчера на параход "Сант-Себастиан" из Сингапур. Третий класс, трюм. Вы болель, и не помнить рейс. А вторая?

Уважительно кручу головой. Инфильтрация, как у подготовленных спецслужб. И даже с документами прикрытия и легендированием. Всего за триста баксов. Что же он может сюда ввезти за пару тысяч долларов? Да хоть черта лысого!

— Отправить письмо мистеру Фролову.

— Кайн проблэм! Мы идти Камчатка унд Николаевск начало мая. Приносите.

Болен заговорщицки подмигивает, улыбается уголком рта и выходит из каюты. Иду следом. Шхуна подходит к причалу, толчок, с борта летят швартовы. Грохочет трап. Питер машет мне рукой, спускается, на причале небольшая группа людей. Чуть в стороне от них стоит среднего роста мужчина лет тридцати пяти, с ухоженной бородой, в элегантных ботинках, однобортном длиннополом пальто, в шляпе, на первый взгляд стопроцентный американец, но взглянув ему в лицо, сразу понимаешь, что он — русский. Интересный поп! А где церковное облачение? Питер подводит меня к нему:

— Айвен Петровиш, мистер Фролофф просиль представить вас мистер Козирефф.

Мужчина чопорно кивает Болену, тот кивает в ответ, разворачивается и поднимается по трапу на шхуну. Я протягиваю руку и говорю:

— Иван Петрович, доброго здоровьичка! Я Козырев Василий. Фролов Иван Никаноров передает вам поклон, письмо и посылку. Наказал к вам за помочью итить, коли нужда. Есть нуждишка…

Мы протягиваем друг другу руки. Куприянов резко меняется — исчезает чопорный сухарь, он душевно мне улыбается, с несвойственной его внешнему виду экзальтацией хватает мою руку своими обеими, трясет ее и отвечает:

— Рад приветствовать вас, господин Козырев, на американских берегах. Очень рад! Вы даже не представляете, как я рад! Прошу за мной. Сейчас я предлагаю вам отобедать, а дела оставим на потом. Согласны?

Киваю и спешу за ним. Под ногами не постоянно сырая палуба, а неподвижный настил причала. А дальше — земля! Наконец-то! Меня больше не качает! Тротуар, настоящий! Дома, улицы, люди ходят. Много! Женщины, Колян! И симпатичные есть! Небо голубое, ветерок свежий, настроение — да отличное настроение! Ну вот, Коля, ты снова на твердой земле! Ты, итишкин дрын, в Америке! Вот так поворот! Тихий океан перемахнул, ажно до Фриско добрался! Живой и здоровый. Никто за тобой не гонится. Тебе даже рады! Обедать пригласили! Вот судьба-то выкозюливает… Значит, еще поживем! Тогда вперед!