Скорая 2025

Побег

Утро накрыло воспоминаниями. Викентия рядом не было.

Ощущение чего-то непоправимого нахлынуло и понесло Глафиру в тоску отказа принимать действительность такой, какой она была.

Глафира попробовала заняться рутиной, даже не пытаясь отсканировать и найти Викентия, боясь обнаружить его там, где меньше всего хотелось бы и где почему-то даже не сомневалась, что обнаружит его.

Оделась, умылась, привела себя в порядок и спустилась в ресторанчик позавтракать.

Викентий спал, уткнувшись лбом в руки, лежащие на барной стойке. Глафира не решилась будить.

Села тихо около окошка и шепотом заказала завтрак. Но страдающее сердце почувствовало любимую рядом и разбудило владельца. Оглядевшись и найдя взглядом ту, к которой не решился подняться ночью, чтобы не знать, где она, почему не вернулась к нему и что случилось, он встал и направился, немного пошатываясь и от выпитого, и от бессонной ночи, к любимой, с болью смотрящей на него.

— Привет! — как ни в чем ни бывало Викентий сел рядом. — Как ночь провела?

— Спала в нашей с тобой кровати, — таким же тоном ответила Глафира, не задавая вопросов.

— Реально? — будто не слыша смысла сказанного, спросил Викентий. — А не хочешь спросить, где я провел ночь?

— Не хочу! — сжав губы, покачала головой Глафира.

— А ты спроси! — дерзко настаивал Викентий.

— Думаю, что у Златы, — спокойно ответила Глафира.

— И тебя это не волнует и не заботит! — с вызовом констатировал Викентий.

— Почему? Мне больно! — тихо произнесла Глафира.

— Больно? А где же тогда истерика? Где заламывание рук: как ты мог! Я же осталась верна тебе! Или не осталась? Или Злата — это плата за испанца, и мы теперь просто квиты?

— Если тебе легче так будет думать — пусть будет так! — понимая состояние Викентия, спокойно ответила Глафира.

Дверь резко распахнулась, в ресторан вошла пара, о чем-то горячо споря на испанском и бросаясь обвинениями друг в друга.

Глафира побелела, а Викентий медленно повернулся в сторону пары и застыл.

— Ты берешь парня, я — девушку, — скомандовал он, вставая и, в мгновение собравшись, твердой походкой пошел к испанцам.

Глафира, отглотнув сока, последовала за ним.

Смахнув с себя все эмоции прошлого дня и этого утра, она преобразилась. К стойке бара подходила убежденная в своей неотразимости, казалось, помолодевшая и на сто процентов уверенная в себе женщина.

— Разрешите, присяду рядом? — спросила она мужчину лет сорока, сидевшего в данный момент без спутницы, которая скрылась в дамской комнате.

Викентий поджидал испанку на выходе.

— Я первый день в городе, не знаю никого, утро, никого нет без пары. А тут вы один! Не составите компанию? — фривольно улыбаясь, произнесла Глафира.

Мужчина пытался врубиться в сказанное. Было видно, что он был заблокирован своими тяжелыми мыслями.

— Чего вы хотите? — спросил он хрипло на ломанном английском.

— Компанию! Скучно безумно в этом городе! — принудительно повернув вращающийся барный стул с мужчиной к себе, чтобы он не видел выход спутницы, с вызовом проговорила Глафира, фальшиво улыбнувшись и приглашая к игре!

— Вы проститутка!? — неприязненно спросил мужчина, догадавшись.

— Ну зачем же так грубо? — вздохнула Глафира. — Просто ищу развлечений, чтобы не сдохнуть от тоски!

— За деньги? — уточнил мужчина, проглотив наживку.

— Ну, это как повезет. Иногда деньги — не главное, увлекательнее пообщаться, провести время с интересным человеком, чтобы отвязаться от чувства, что ты самый одинокий человек во всей вселенной, — продолжала говорить Глафира, краем глаза цепляя Викентия, уводящего спутницу мужчины из ресторана. — Вот вы, например! Не знаете, этого чувства, когда хочется прям в омут головой, лишь бы не думать и не чувствовать ничего? И понимаете, что только общение с любым человеком может спасти от разрушающего…

Викентий быстро вернулся и, резко схватив за руки сидящего напротив Глафиры мужчину, заломил его руки за спину. Глафира выхватила из кармана пистолет и с силой резко швырнула в окно.

Мужчина вывернулся и саданул в челюсть Глафиру почти со всей дури.

Глафира полетела от удара на пол, четко осознавая, что теперь все будет в порядке и можно больше ни о чем не волноваться: Викентий успел отправить девушку на машине подальше, объяснив все, мужик подберет пистолет, но стрелять ему будет не в кого. Очухавшись поймет, что, слава Богу, все живы.

Всё это мгновенно пронеслось в голове Глафиры, и она, упав, ударилась головой о рядом стоящий стол и потеряла сознание.

Очнулась Глафира в местной больнице. Рядом сидел Фернандо, смотря на нее сочувствующим и любящим взглядом.

— Викентий в полиции, с ним адвокат отца, который понимает, что к чему, и все уладит. Ты ведь не будешь предъявлять претензий к мужчине за удар?

Глафира отрицательно покачала головой и грустно мысленно спросила:

— Ты не мог бы оставить меня? Совсем! Я не готова к таким эмоциям. Это для меня слишком. Ну хотя бы просто смирившись с тем, что Вик первым появился в моей жизни? И просто мы встретились с тобой слишком поздно для нас обоих.

— Но ты ведь не простишь ему того, что произошло сегодня ночью! — с налетом легкой насмешки произнес Фернандо.

— Но ведь если бы не ты, этого не случилось бы! Ты не думаешь, что и тебе я этого не прощу?

Фернандо встал и, не говоря ни слова, вышел из палаты. Не успела дверь за ним закрыться, как распахнулась вновь.

Пришел Диего, пришла сестра Фернандо, пришла племянница Исабель. Все благодарили и благодарили. Наконец, ушли.

Глафира уснула, а, проснувшись, почувствовала рядом какую-то непонятную эмоцию стабильности и ощущение того, что все уравновесилось, вернулось в норму и нет необходимости больше ни о чем переживать.

Не веря своим ощущениям и с удивлением открыв глаза, Глафира увидела на стуле напротив Дорофея.

Он смотрел на нее, улыбаясь.

— Проснулась? Вот и хорошо! Валяться будешь дальше или поедем уже?

— Сначала хочу объяснений, — потребовала Глафира.

— Ну какие объяснения? Викентия выслал из страны, чтобы своим сожалением по поводу того, что он мудак и не поверил тебе изначально, что ты сможешь справиться с чарами испанца, не портил мне работника, выбивая своими качелями тебя из колеи. От Фернандо, убедив его, что это обычное наваждение после спасения его от самоубийства, а не истинная любовь, получил разрешение на освобождение тебя от желания покончить с собой. И вот я здесь. Снова предлагаю тебе руку и сердце.

— И тебя не волнует то, что я тебя не люблю?

— Ты уверена в этом?

Глафира удивилась такой постановке вопроса.

— Или просто боишься меня? — с какой-то непонятной для Глафиры эмоцией спросил Дорофей.

— Ты ведь не за этим здесь! Правда? — сообразила Глафира.

— Правда! Дело есть, Арсений подогнал.

— Опять такое же, как с Диего?

— Нет. Реальное. Пробили. Поедем? А то эта твоя любовная муть поддастала уже, если честно.

Глафира закрыла глаза, вздохнула полной грудью и, вспомнив, кто она и зачем на земле, открыла глаза и согласно покачала головой.

В самолете, в котором, кроме охраны и экипажа, больше никого не было, Дорофей спросил:

— Была когда-нибудь в Африке? Почему я спрашиваю? Будто не знаю сам! В общем, летим в Африку. Как правильно заметил вчера твой испанец, нужна женская хитрость.

На самом деле хотелось плакать, хотелось бросить всё, завернуться в пледик и смотреть глупые фильмы неделю напролет, даже носа не показывая на улицу, не то что общаться с кем-то, не говоря о том, чтобы кого-то спасать!

— Это все от усталости и отзвуки суицидальных мыслей! Может, поговорим? Расскажешь, что там внутри у тебя? Почему зацепило, почему не отпускает? — понимая состояние Глафиры, с участием спросил Дорофей.

Глафира отрицательно покачала головой.

— Ну, испанцу не хотела говорить, потому что он тебе нравился, а на меня почему не хочешь скинуть свою боль?

Глафира пожала плечами и уставилась в иллюминатор.

«Ботсвана, Габороне, аэропорт в честь Сэра Серетсе Кхама. Кто бы мог подумать?

Зачем я здесь? Южная Африка. Пустыня Калахари. Как меня угораздило здесь оказаться? Хочу в спокойную жизнь, на острова, к Вику, хочу детей! Что я здесь делаю?»

— Может, объяснишь, что я здесь делаю? — проходя сквозь встречающую их делегацию людей, именно таких, которых все ожидают увидеть в Африке, спросила недовольная Глафира.

— Тсс, не шуми, — улыбнулся Дорофей. — Если ты помнишь, у тебя испытательный срок. Диагностируешь и определяешь суицидников сама. А я только страхую тебя!

— Здесь есть люди из Скорой? — уточнила Глафира.

— Сама определи.

— Дор! Что за фигня? Мы разве не в одной лодке? — не повышая громкости голоса, возмущенно спросила Глафира.

— Сейчас пока в одной, но кто сказал, что в следующий раз ты не окажешься в ней одна? Ты же хотела попасть в число лучших! Ты — не одна из 12 теперь. Ты просто первая. Номер один, так сказать!

— Хорошо! Но ты обещал, что я буду в паре с Викентием, а не одна мотаться по свету!

— А я и не обманул, — показывая рукой на стоящего вдали единственного белого, улыбаясь, ответил Дорофей. — Только! Одно условие: никакого секса с ним, и ты — моя невеста.

— Это два условия, через союз «и», не находишь?

— Значит, два. Если ты не согласна, то мы… — Дорофей остановился, остановив и Глафиру, — … то мы поворачиваем прямо сейчас направо и идем не к нему, а в сторону, и ты работаешь всегда одна!

— Ты, значит, решаешь, с кем я и как работаю?! — с вызовом спросила Глафира.

— А главное решаю, с кем ты живешь, дорогая!

— А кто дал тебе такие полномочия, дорогой мой!? — язвительно поинтересовалась Глафира.

— Твое прошлое! Откроешь сердце — отпущу на все четыре стороны, хоть к Викентию, хоть к Фернандо, хоть на край света! Ты не имеешь права работать в Скорой с незакрытой программой самоуничтожения! Ты вообще должна быть пожизненно лишена лицензии! И только благодаря мне этого еще не произошло! — Да нет в моем прошлом ничего ужасного! Мелочи! — не совсем понимая, почему это так важно, нахмурилась Глафира.

— Так и расскажи мне мелочи свои! — потребовал Дорофей.

— Мы так и будем стоять между всеми этими людьми, а они нас ждать? — не понимая смысла этого спектакля, спросила Глафира.

— Да! Это мои давние друзья! Они подождут! — язвительно улыбнулся Дорофей.

Минуту Глафира соображала.

— Пойдем, — решила она и направилась вперед, к ждущему Викентию.

— Под руку меня бери! — скомандовал Дорофей.

Глафира подчинилась.

— Представляю тебе, — обратился Дорофей к Викентию, когда они с ним поравнялись. — Это моя невеста. Моя! Вы общаетесь только по работе.

Викентий промолчал.

— Я поняла про себя, а его-то ты как сюда притащил? — спросила Глафира, смотря на Викентия, который пристально смотрел на нее.

— У него тоже есть прошлое. И оно, уверяю тебя, сильно хуже твоего. Вперед! — скомандовал Дорофей.

Все трое продолжили путь. Один человек шел впереди, указывая дорогу, и около десяти человек местных плюс к собственной охране Дорофея шли позади прибывших.

Вошли в достаточно богатый дом.

— Член правительства? — мысленно спросила Глафира.

— Да, — ответил Дорофей.

После этого ответа Глафиру накрыла волна идеального спокойствия, будто не работать пришла, а в гости — отдохнуть и развлекаться.

Кто-то из обслуживающего персонала провел их в зал для приемов и попросил подождать.

— Три женщины из семи в доме замышляют что-то против себя и хозяина этого дома. Так? — спросила мысленно Глафира.

— Так! — подтвердил Дорофей.

— И мальчишка лет 15, — продолжил Викентий.

— Точно так! — мысленно отозвался Дорофей. — Ты занимаешься мальчишкой, Глафира — женщинами, я общаюсь с хозяином.

— А какая хоть легенда у нас здесь? — мысленно поинтересовалась Глафира и, осознав все, замолчала.

Викентий излучал уверенность справиться с любым заданием.

— Здесь нет никого, кого надо спасать! — гневно произнесла Глафира. — Нас хотят подставить, чтобы мы указали хозяину на неверных, и он их сам ликвидирует, как опасных. А на их место придут новые, лояльные к тому, кто нас сюда позвал. И это он — твой друг! Ты говорил, что только суицидники, и никого ты моими руками убирать не будешь! Ты обещал!

Глафира посмотрела на Дорофея.

— Все пройдет гладко, не переживай! Так нужно!

— Лучше расстреляй! — отозвалась Глафира.

— Вот поэтому надо избавляться от программы самоуничтожения. Эта фраза явно сигнализирует о ее наличии.

Глафира промолчала.

— Это что? Окончательное твое решение? Ты понимаешь, что после этого отказа ты не выйдешь из этого дома никогда? А ты? — спросил вслух Дорофей, без всякой конспирации, Викентия.

— Я подумаю, — ответил Викентий.

— Вот и уговори свою напарницу не дурить! Иначе я вас обоих здесь сгною! Заприте их! — скомандовал громко и по-русски Дорофей.

Два высоких чернокожих амбала вошли в комнату и, взяв за руку и Глафиру, и Викентия, отвели в пустую комнату с двумя кроватями и закрыли.

Просидели пару минут молча друг напротив друга, окунувшись в свои мысли. Потом перевели взгляд друг на друга. Хотелось поговорить, но каждый понимал, что или мысли Глафиры слышны всем, или никому.

Викентий приложил палец к губам и подошел к Глафире, медленно провел рукой по волосам, а затем расстегнув молнию куртки, аккуратно отвернул воротник, снимая. Не дотрагиваясь до тела, залез в карман и достал оба устройства, изобретенных Александром. Взял тот, который шифрует мыслеобразы, и нажал на него.

Глафира следила внимательно за каждым действием.

Затем Викентий достал из кармана смартфон и открыл заметки, показав Глафире.

Глафира прочитала:

«Я решил подстраховаться. Слишком Дор выглядел непредсказуемым и странным. Через час в аэропорту нас будет ждать самолет. Да, у меня есть свое прошлое и свои друзья. Нас вывезут отсюда. Я думаю, тебе либо придется ходить всю жизнь с антиопределителем твоей личности, который, боюсь, может сбоить, и тогда тебя запеленгуют и придется снова бежать, либо надо отказываться от имени в Скорой, как говорил твой монах.

Не было ничего со Златой, то есть было, но не было. У меня(!) с ней ничего не было. Я к ней пальцем не прикоснулся, не поцеловал ни разу, сама всё сделала. Мы напились в усмерть! Тело иногда не может сопротивляться. Чистая физиология. И дома я у нее не был. Все произошло прямо на вилле. Застегнул джинсы и ушел в гостиницу. Не уходи от меня никогда! Это невыносимо! Не в моей природе столько пить!

Если ты согласна бежать от Дорофея, нас вывезут отсюда. Дор настолько уверен в своей неуязвимости, что серьезной охраны здесь на ноль с копейками. Если ты не согласна, я останусь с тобой до конца, чтобы ни произошло».

Глафира не задумалась и пока читала, уже приняла решение и, выключив на мгновение аппарат Дани-Александра, произнесла мысленно все необходимые слова отказа от работы и отправила в Скорую по зашифрованному каналу.

— Ксения, — написала она на смартфоне, улыбаясь.

— Артем, — ответил в ответ Викентий и, достав незаметно шприц с быстродействующим снотворным, вколол в руку любимой.

Очнулась Ксения на борту частного самолета, подлетая к каким-то восхитительным островам.

— Привет! — улыбнулся Артем.

— Привет! Зачем надо было вырубать меня так?

— Прости, так было реально проще тебя эвакуировать, чем объяснять так, чтобы никто не слышал, куда и как мы направляемся.

— А я вообще тебя знаю? — немного тревожно и чуть игриво спросила Ксения.

— Думаю — да! В какой-то небольшой части… — улыбнулся Артем. — Но ты знаешь главное — я тебя люблю и не отдам никому и никогда! И ты тогда с лёту назвала мое настоящее имя. Мне кажется, это говорит о многом: ты знаешь мою суть.

— И что мы будем здесь делать? — глядя на приближающуюся землю, спросила Ксения.

— Жить! У меня достаточно денег на спокойную мирную жизнь. Будешь читать местным свою любимую литературу и воспитывать двойняшек.

— Прям сразу двойняшек? — улыбнулась Ксения.

— Ну, мне кажется, одному ребенку будет скучно, а, как ты говоришь, последний вагон — он на то и последний… Давай настроимся на двойняшек!

Ксения улыбнулась и посмотрела в иллюминатор.

Земля под выпущенными шасси была цветущей, пышной и приветливой.