Скрипка синьора Орланди

11 СРЕЗАЛИ ЛИШНИЕ ЧАСТОТЫ

Мотор проскрипел голосом осипшего, уставшего от крика петуха и заглох, но этот некрасивый звук вызвал в сердце Володи прилив радости, он бросился к окну — точно, Кошмарик собственной персоной. Он медленно, чинно слезал со своего страшного чудовища, а за его спиной висело что-то плоское в черном кожаном чехле.

Володя был рад несказанно приезду Кошмарика. С родителями обо всем случившемся он говорить боялся, ненужную ему скрипку запрятал в диван, на котором спал, и даже обернул её газетами. Все три дня с того мгновения, как расстался с дочерью Переделко, он все лежал на диване, над скрипкой, и думал о смерти мастера, обвиняя себя в том, что поручил ему воссоздание генератора. Размышлял он и о природе инфразвука, вспоминал коллекционера Решетова, человека очень странного, вряд ли психически нормального, который тоже являлся обладателем «языка дьявола».

Тревога томила Володю. Иногда ему хотелось просто взять да и связаться с главным управлением внутренних дел, чтобы все рассказать полковнику Громову. Только боязнь, что его могут уличить в краже рукописей из архива, останавливала Володю. Нужно было что-то делать со скрипкой, с чертежом, и порой ему приходило в голову: «А не спуститься ли во двор да не сжечь ли всю эту опасную для людей дрянь, как советовала мне дочь Виктора Васильевича?»

Пожалуй, через день-другой Володя так бы и поступил, но тут приехал Кошмарик…

Володя нашел Леньку каким-то посерьезневшим, полным сознания собственного достоинства и важности. Главное Кошмарик не выглядел таким разболтанно-развинченным, как прежде. Его движения стали плавны, и вошел он в квартиру без обычного «хей-хоп!», а вежливо сказав «здрасьте!» и зачем-то вытерев о коврик и без того чистые сухие кроссовки, — обычных «бомберов» или рокерских сапог на его ногах уже не было. Войдя в комнату, Кошмарик снял со спины плоский предмет в черной коже, и Володя сразу понял — это гитара. Ленька плюхнулся на диван.

— Да вот, старик, решил тебя проведать, — как-то манерно сказал Кошмарик, держа гитару между ног. — Как живешь-бываешь?

— Весело и шумно, как в «Макдоналдсе».

— Вот и я весело, — стал расстегивать чехол гитары Ленька. — Знай, старик, прежнего Кошмарика больше не существует. Раньше я был спекулем и барыгой и больше всего на свете любил делать бабки. Теперь же превратился я в крутого лабуха, то есть в музыканта. Играю в рок-группе на такой вот цацке…

В его руках была гитара — настоящий фирменный «Фендер», роскошно-белый, как зубная паста с отбеливающим эффектом, со всякими хромированными наворотами и прибамбасами. Короче — полный атас!

— Ништяк! — искренне поразился Володя, подделываясь под Кошмарика. — И ты сбацать что-нибудь можешь?

— Аск! — обиделся Ленька, любуясь «Фендером». — Только здесь не буду без усилка не получится. Вот поедем в наш репетиционный холл, там я подключусь к настоящему «Маршаллу» и такие тебе запилы покажу, что уписаешься! Я на аппаратуру решил все свои бабки вгрохать.

Володя помолчал. Чем он мог удивить друга? И все же он решил его удивить.

— А ну-ка, спрыгни, — приказал Володя Леньке, а потом поднял диван и достал оттуда нечто завернутое в газету.

— Старик, у тебя там что, десантный вариант «калаша» или «томпсон»? съязвил Кошмарик, не видя ничего ценного в руках Володи.

Володя смолчал. Снял газеты, открылся черный футляр.

— Скрипак! — разочарованно воскликнул обладатель «Фендера».

— Нет, не скрипак, а генератор инфразвука! — таинственно возразил Володя и, поскольку на лице Кошмарика изобразилось удивление, стал рассказывать.

Он говорил больше часа, иногда даже убегал на кухню, чтобы отхлебнуть из чайника воды — до того пересыхало во рту от волнения, когда он описывал сцены, которые приводили сейчас его в ещё больший трепет, чем раньше. Наконец Володя закончил и растерянно спросил:

— Ну, посоветуй, что делать? Сжечь чертеж и скрипку? Или, может, отнести все это в музей, повиниться там?

Кошмарик, так и сидевший в обнимку с «Фендером», энергично покрутил пальцем у своего виска:

— Ты че, совсем опупел? Иди ещё водички попей! Такую вещь ништяковую сжечь! Да это ж смертельное оружие! За него тебе любая иностранная разведка подарит реактивный самолет, набитый «Фендерами» и «Маршаллами»! Только надо все по-умному устроить. Вначале найти…

— Да заткнись ты!! — с нескрываемой злостью прокричал Володя, так хотевший поведать другану о волнениях своей души, о сомнениях, тревогах, а в результате получивший прежний Кошмариковый рецепт — найти выгоду в любой ситуации.

— Я понял, — испугался Кошмарик. — Не надо истерик, командир. Не хочешь загонять скрипак-генератор, воспользуемся им как истинные русские джентльмены.

— Это что же, банк пойдем брать при помощи скрипки? Заиграем, они там все попадают на пол, а мы — по сейфам?

— И опять ты спешишь, шеф! — недовольно щелкнул пальцами Кошмарик. Нужно сделать из этой уматной штуки оружие личного пользования, для самообороны. Вот ты, я знаю, носишь всегда в кармане перочинный ножик, тупой и ржавый. Зачем? Этим ножиком ты можешь нанести своему ближнему рану, внести в неё заразу, и он умрет в страшных мучениях от гангрены. Это честно? Теперь смотри сюда, как говорили у нас на Карельском перешейке. Мы делаем компактные генераторы инфразвука и носим их в кармане. Во-первых, ни один к тебе не привяжется, во-вторых, ты им никого не угробишь, а только так, маленько встряхнешь какому-нибудь наглому лоху его лоховские мозги.

Воспоминание о том, как он игрой на скрипке сразил сразу троих громил, вызвало в Володе прилив чувства удовлетворения.

— Идея неплохая, только как же сделать этот миниатюрный генератор? Не скрипку же с собой таскать.

— Экий ты тупой парнишка! — разозлился Кошмарик. — У тебя же ещё и лента магнитная есть. Ну, та, что из квартиры коллекционера!

— Точно! Как же я сразу не сообразил! Так мы что же, её через плейер прокручивать будем, когда на нас кто-нибудь наедет?

— А почему бы и нет? Ты разве не помнишь, как она уматала тебя, двух ментов и ментовского полковника? Ее мы скопируем, но лучше всего… Кошмарик закусил губу, раздумывая, — лучше бы нам этот скрипичный вой с пленки убрать.

— Нет, нельзя убрать. Тогда и инфразвук уйдет.

— Да, уйдет, точно, — нахмурился Кошмарик. — Хотя, знаешь, в нашей рок-группе парень один есть за инженера. Он нам такие примочки для инструментов сделал, такие эффекты и фокусы на компьютере, что я уверен, он скрипку с пленки уберет, а наш милый инфразвук оставит чистеньким! Едем к нему, то есть к нам в репетиционный холл!

Кошмарик спрятал гитару в чехол, а Володя спросил:

— Скрипку мне с собою брать?

— На черта она нужна? Пусть про запас лежит. У нас же пленка есть довольно!

Через пять минут мотор Ленькиного стального чудовища надсадно рявкнул, затарахтел, и ребята покатили по двору. Володя вспомнил, как кисло и противно было на душе, когда он ехал в «Ниве» с братвой «на дело». Сравнив то настроение с теперешним, взлетевшим на орлиных крыльях надежды, что обретет надежную защиту, Володя подумал: «Вот как в этой жизни получается: вчера ты ныл, и весь мир казался тебе большой помойкой, а сегодня — ты весел, ты — на коне, а потому и жизнь преобразилась. Неужели все дело в нас, а не в обстоятельствах?»

Ехать пришлось к черту на кулички — аж к Нарвским воротам! Там, свернув на одну из улочек, Кошмарик ловко вписался в узкий проезд между домами и затормозил уже во внутреннем дворе, рядом с входом в подвал. Едва мотор затих, Володя сразу понял, что они у цели: откуда-то снизу, точно из-под земли, из самого ада, неслась тяжелая, как кувалда, «железная» музыка.

— Черт, опоздали! — с досадой сказал Кошмарик. — Сейчас втык получу от чифа…

Репетиционный холл представлял собой подвал, но подвал сухой и просторный. Несколько софитов выхватывали из полумрака подиум с четырьмя-пятью людьми, погруженными в творение музыки. Их фигуры, точно привидения, качались в клубах табачного дыма. Кто-то заметил вошедших и мелодия затихла.

— Ленька, такой да растакой ты раздолбай! — прокричал парнишка, сидевший за синтезатором. — Еще раз опоздаешь, выгоню из группы!

— Все, последний раз, последний раз, май диа чиф[4]! Мотор забарахлил в дороге. В следующий раз на метро поеду. И мне, мужики, ещё минут на двадцать нужно будет вас отвлечь. Дело у нас с друганом крутое есть к господину Лопушанскому. Поможешь, Роман Петрович?

— Ну, чего тебе? — хмуро отозвался серьезный парень в очках лет семнадцати на вид, как определил Володя, сидевший в углу за столом, уставленным целой баррикадой пультов, микшеров, приборов.

Ленька и Володя подошли. Кошмарик представил юноше Володю, и инженер, не выпуская изо рта сигареты, лишь кивнул ему.

— Роман Петрович, есть у нас здесь пленочка одна, — заговорил Кошмарик тоном подхалима и подлизы, — поставь её на маг хоть на полминуты.

— Полминуты — это много, — шепнул Володя.

— Ничего, потерпим. Роман Петрович должен знать, с чем имеет дело.

Роман Петрович молча, с хмурой миной взял кассету, сунул её в магнитофон — звук скрипки, усиленный мощными динамиками, заполонил все подвальное пространство.

— Все, все! Не надо больше! — чуть ли не закричал Володя и даже руку протянул к магнитофону, словно пытаясь остановить его, — уж больно стало страшно, он вспомнил смерть Переделко.

Инженер выключил магнитофон, недовольно усмехнулся:

— Нервный у тебя какой-то друг, Леня. Ну, чего ты хочешь от меня?

— Роман Петрович, — снова заюлил Кошмарик, — ты, я знаю, все можешь, Кулибин, прямо…

— Короче.

— Можно и короче. На этой пленочке, кроме звука скрипки, ещё один звук записан — неслышимый.

— Что за чушь! — фыркнул Кулибин.

— Не чушь, — стушевался Кошмарик, — Вовчик сейчас тебе лучше объяснит, — и толкнул Володю в бок.

— Понимаете, — заговорил взволнованно Володя, боявшийся, что все дело сейчас пойдет насмарку и никаких миниатюрных генераторов сделать не удастся, — на пленке на самом деле записан звук… инфразвук, пятнадцать колебаний в секунду. Его мы не слышим.

— Знаю без тебя, что мы можем слышать, а что — нет, — совсем уж грубо обрезал Роман Петрович. — Значит, ты хочешь оставить только частоту, находящуюся ниже отметки в пятнадцать герц?

Володя так и поразился прозорливости Кулибина и согласно закивал:

— Да, все верно! Получится ли это?

— У нас все получится, — с чувством огромного уважения к самому себе сказал инженер и стал нажимать какие-то кнопки, дергать рычаги. — Что ж тебе, на всей пленке с самого начала только твой инфразвук оставить?

— Да, с самого начала.

— Ждать придется, — как в магазине или какой-нибудь конторе заявил Роман Петрович. — Ты бы, Леня, чтобы ребята тебя не ждали, делом бы занялся. Через сорок минут приходи за своими пятнадцатью герцами.

Кошмарик побежал на подиум, стал пристраивать к «Фендеру» шнур, а Володя остался рядом с Кулибиным. Он словно всеми порами своего тела ощущал присутствие в полутора метрах от себя силы, которая через сорок минут будет подчинена ему, как покорный джин, живущий в бутылке. Воспользовавшись таинственной, страшной силой инфразвука, Володя, обычный слабый четырнадцатилетний мальчишка, становился могущественным… так же, как Кошмарик и как тот сумасшедший коллекционер.

Сорок минут текли долго, почти вечно — как течет с древних гор какая-нибудь река. Володя смотрел на играющего Кошмарика и понимал, что его приняли в этот коллектив, наверное, только потому, что он являлся обладателем прекрасной гитары. Видно, кто-то научил Кошмарика трем аккордам и ему на подиуме доставляла удовольствие лишь возможность покрасоваться с дорогим инструментом. Володя слушал его игру и думал: «Вот, гляди-ка, тоже хочет властвовать, покорять сердца каких-нибудь дур девчонок, а сам-то и не умеет ничего. Ему без генератора не обойтись. А я бы смог?»

Сорок минут истекли. Похоже, и Кошмарик догадался об этом, потому что, резко прекратив игру и сняв гитару, сбежал с подиума.

— Ну, как дела, Роман Петрович? — подбежал он к инженеру.

— Возьми свою кассету, — протянул ему пленку Кулибин.

Но Кошмарик взмолился:

— Нет уж, Роман Петрович, ты нам покажи, что у тебя получилось! Поставь кассетку!

— Что я тебе покажу, кретин?! — взъерепенился инженер, понимавший важность своего положения в группе. — Ноль? Пустоту? Ты ведь даже и не услышишь ничего!

— Роман Петрович, мне и не надо ничего слышать! — молил Кошмарик. Мне бы почувствовать эту самую… ну, пустоту! Ну, что тебе стоит?

— Слушай свою пустоту, тормозила! — со злостью вырвал кассету инженер и врубил её в магнитофон.

Музыканты не играли. Посмеивались и покуривали, поглядывали в сторонку инженерского пульта, плохо понимая, что нужно их собрату от их «технического центра» — Романа Петровича. Володя так и замер, напрягся. Ему было страшно услышать инфразвуковую пустоту, но проверить силу своего оружия ему очень хотелось. Кошмарик тоже замер рядом с ним и даже приоткрыл рот, полагая, что таинственные волны, видно, лучше проникнут в него через это природное отверстие. Но ничего не происходило.

— Мужики, мы играть сегодня будем? — раздался чей-то тоскливый вопрос. — Хорош вам там тащиться от не поймешь чего…

— Да, только башка разболелась что-то… — сказал другой.

— Слушай, — заметил третий, — какая-то сегодня у нас духота здесь, тяжело как-то. Дверь давай откроем!

— Да, — уже почти прокричал кто-то из музыкантов, — скорей дверь открой! Открой! А то придавит нас здесь сейчас! Гляди, потолок на нас надвигается!

Володя тоже увидел, что потолок подвала стал наваливаться, надвигаться, до него уже было полметра, вот он уже прижался к его голове…

— Выключи магнитофон! — дико закричал он, бросаясь к инженеру, почему-то качавшемуся на табурете — вот-вот упадет. Он сам нашел клавишу остановки ленты и нажал на нее, и потолок медленно поплыл наверх.

— Ну как? — спросил он тихо у Кошмарика спустя пять минут.

Ленька стоявший с открытым ртом, точно его шмякнули пыльным мешком из-за угла, пролепетал:

— Генератор ништяк. Теперь мы с тобой, Вовчик, самые крутые ребята в мире. Ты это осознал?

— Осознал! — проговорил счастливый Володя, хотя голова у него болела страшно.

Постепенно пришли в себя и музыканты.

— Мужики, — ватным голосом спросил барабанщик, — а что это было, а?

— С потолком-то? — весело спросил Кошмарик, поднимаясь на подиум и убирая свой шикарный «Фендер» в чехол.

— Ну да. Он же на нас ехал.

— Меньше травки курить надо, братва, и помещение проветривать почаще, — назидательно заметил Ленька, забрасывая гитару за спину. — Ладно, вижу, вы сегодня лабухи плохие. Следующая репетиция у нас когда?

Когда вышли во двор и направились к мотоциклу, Ленька задорно спросил у Володи:

— Ну как, Вовчик? Срезали лишние частоты?

— Срезали! — кивнул Володя. — Самая нужная частота осталась!