Скрипка синьора Орланди

13 ТВОРЕЦ УЖАСА

В тот день они ещё долго гоняли на мотоцикле по городу, заходили в какие-то кафешки, много балагурили насчет появившейся возможности быть могущественными и сильными. Вспоминали, как их выбросил из бильярдной вышибала и задним числом раскидывали умом, как им нужно было действовать тогда, как пользоваться генераторами. Им было хорошо, а поэтому уже не тянуло кого-нибудь задирать, оскорблять, да и окружающие будто поняли, кто они такие, и никто ни разу не задел их ни словом, ни взглядом.

В этих веселых разговорах Володя больше подыгрывал другану по поводу отлично сработавшего генератора. Неуверенность в том, что мужика с ножом удалось обезоружить именно при помощи инфразвука, жила в Володе с того момента, как он прогнал преступника, но сомнение не огорчало его. Если не работал генератор, значит, тогда сработало совсем другое, куда более важное для Володи обстоятельство. Получалось, что он разделался с грабителем, а возможно, и убийцей благодаря лишь своей воле. Если это было так, то следовало лишь радоваться, и Володя ничего не говорил Леньке о своих сомнениях — они могли бы очень огорчить Кошмарика.

Наездившись вдоволь, Володя предложил проехать к нему домой, чтобы опробовать наконец скрипку Орланди — Переделко. Предложил он это сделать неспроста. Его начинало разбирать любопытство, тоже замешанное на сомнении, — а работает ли её генератор так же четко, как генератор скрипки из музея? Не умер ли мастер, начав играть на ней, только лишь по причине своего больного сердца, да ещё оттого, что волновался, зная о свойствах инструментов колдуна Орланди? Проверить работу генератора скрипки Переделко мальчики могли только на себе, но быть осторожными с таинственным инфразвуком они уже научились, а поэтому ничего не боялись.

«Мотор» примчал ребят к Володиному дому, Кошмарик поставил мотоцикл так, чтобы он хорошо был виден из окна, и Володя с Ленькой направились к подъезду, как вдруг их кто-то весело окликнул:

— Молодые люди, можно задержать вас на минутку?

Они остановились — им махал рукой мужчина, стоявший рядом с фешенебельным автомобилем.

— Наезды? — остановил Володю Ленька. — Может, пройдемся по его фейсу инфразвуковой волной?

— Нет, постой. Здесь это средство не поможет, — сказал Володя, вглядываясь в лицо совершенно незнакомого мужчины. Компьютер памяти, включившись в работу, вскоре выдал на дисплей сознания картинку: он в мастерской Переделко, и его дочь говорит о каком-то малоприятном субъекте, которому её отец по неосторожности дал номер Володиного телефона.

Мужчина сам подошел к замешкавшимся ребятам. Облик незнакомца поразил Володю — это был худой, высокий господин с совершенно голым черепом, обритым скорее всего специально. Огромный, как у киноактера Дворжецкого, лоб нависал над глубоко запрятанными внутрь глазами, с наложенными на веки тенями, как определил Володя, это было сделано, наверное, чтобы подчеркнуть выразительность глаз.

«Дракула вампир! — подумал Володя со страхом. — Откуда ж такой взялся?»

А незнакомец, быть может, для того, чтобы усилить впечатление, полушутливо произнес:

— Привет вам, ребята, из моего загробного мира! Итак, я вам представлюсь — Велемир Могильный, петербургский шоумен. Это, конечно, псевдоним, но именно так меня рекомендуют публике развешанные по всему городу афиши. А кто из вас будет Володя Климов? Я жду его уже три часа. Он мне до зарезу нужен.

— Ну, я Володя. Чего вы от меня хотели?

— Может быть, поговорим в салоне моей машины? — И Велемир Могильный сопроводил свое предложение учтивым приглашающим жестом.

— Нет, с чего это я буду к вам залезать? — фыркнул Володя. — Мне в могилу пока ещё неохота!

Могильный оценил шутку Володи, захохотал, став при этом ещё более страшным. Остановился он разом, сделав каменное лицо.

— Я ценю остроумцев. Тогда, Володя, залезай ко мне вместе со своим другом. У тебя же от него нет секретов? А мне есть что предложить тебе и, может быть, вам обоим…

— Конечно, залезем, господин Замогильный, или как вас там, — бойко сказал Кошмарик. — Курить-то у вас в машине можно?

— Курите, сколько вам угодно. — Шоумен был великодушен, и вот ребята уже сидели на заднем широком сиденье автомобиля, красноречиво свидетельствовавшего о толщине бумажника господина Могильного.

«Вампир», сев на место водителя, повернулся к ребятам и вначале с улыбкой театрального злодея смотрел то на одного, то на другого, и Володе и Кошмарику даже захотелось включить свои генераторы — так, на всякий случай. Наконец Могильный спросил:

— Кто из вас скажет, какое чувство у человека преобладает над всеми другими?

— Чувство голода, — подумав, сказал Володя.

— Чувство физической любви, — глубокомысленно заметил Кошмарик, но Могильный, став ещё более похожим на выходца с того света, возразил:

— Нет, дорогие мои собратья по общей могиле, именуемой миром, нами всеми прежде всего правит чувство страха, и я в своей жизни решил довести эту эмоцию до её последнего предела.

— Разве есть этот предел? — спросил Володя, которого заинтересовали слова Могильного.

— Милый, я его ищу, ищу! — с азартом средневекового алхимика прошептал Могильный. — Теперь же оставим театральный антураж. Да, на мне сейчас грим, но это мне нужно для того, чтобы лучше войти в образ… творца ужаса!

— А, так вы, наверное, «ужастики» снимаете? — пренебрежительно спросил Кошмарик.

— Нет, милый, я не снимаю «ужастиков», — обиделся Могильный. — Я ставлю более глобальные задачи. Я автор и продюсер театрального шоу, имеющего название «Могильные огни». Это первое в нашей стране представление такого рода, такого размаха и с таким задачами. Я хочу так напугать зрителей, многочисленных зрителей, которые, знаю, валом будут ко мне валить, что они на всю жизнь примут в свои души вирус страха, да!

— Но зачем это? — уныло спросил Володя, вспомнив ужас на лице женщины, которую он сегодня спас на лестнице от ножа бандита. — И так в нашей жизни полно всякой мерзости.

— Верно, мерзости хоть отбавляй, а вот страха — мало! — ударил по подголовнику кресла Могильный. — Мало страха! Мы уже привыкли к нему, а поэтому перестали его остро чувствовать. Только научив людей бояться, я сделаю их опять счастливыми! Они вспомнят о добре! В общем, такая штука!

— А вы сами-то чего-нибудь боитесь? — насмешливо спросил Кошмарик.

— Я? — изумился Могильный. — Нет, ничего. Но хочу научиться бояться. Тогда я тоже буду счастливым. Впрочем, ребята, я вам уже объяснил философскую сторону моего творчества. Перейдем же к делу. — Могильный помедлил, будто собираясь с мыслями, и заговорил: — Володя, ещё когда был жив Виктор Васильевич Переделко, я как-то находился в его мастерской и…

— Я вас понял, — ожесточенно сказал Володя, — мне уже говорили, что вы интересовались письмом и чертежом. Вы, я знаю, даже хотели снять копию, да вам не разрешили. Так?

— Все так, — смутился Могильный, не ожидавший от Володи такой осведомленности.

— Я вам не дам копировать чертеж, и давайте лучше поговорим о чем-нибудь веселом. Знаете, всяких страшилок повсюду хоть отбавляй. Устали!

Могильный состроил озадаченную мину на лице:

— М-да, Володя, а я думал, что ты более благоразумный мальчик…

— С чего это вы взяли? Мы разве с вами были знакомы?

— Таким представлял мне тебя покойный Виктор Васильевич. Ладно, мы можем сейчас же с тобой расстаться, только уж ты знай, что завтра утром к тебе придут из милиции и препроводят тебя в помещения, мягко говоря, не слишком просторные.

— Что, наезды? — пробурчал Кошмарик, но Володя толкнул его локтем, прося замолчать. Он и сам едва сдерживался, чтобы не наговорить гадостей Могильному, который казался ему противным со всей своей теорией о зле и рожей покойника.

— Это почему же за мною завтра придут милиционеры? — тихо спросил Володя.

— А только потому, что тебе предъявят обвинение в краже государственного имущества из государственного учреждения.

— Да в милиции уже знают, что скрипку украл не я! — по-петушиному резко прокричал взбешенный Володя, а Могильный равнодушно пожал плечами:

— При чем тут скрипка! Разговор пойдет о краже редких архивных документов, тех самых, которые ты давал Переделко и которые я видел собственными глазами. Или это твои личные вещи, из твоего домашнего архива?

— Ну, какие наезды… — снова пробурчал Кошмарик, но теперь его голос звучал не столь уверенно.

Володя молчал. Через пару минут сказал:

— Да, я взял эти бумаги на время, но обязательно верну их в архив!

Улыбка Могильного напоминала оскал черепа.

— Воробушек ты мой! Представь, залезает кто-то в чужую квартиру и выносит телевизор. Его ловят, а он начинает оправдываться: «Посмотреть взял ненадолго. Потом верну!» Ему, конечно, поверят и отпустят — продолжай смотреть, только потом верни назад. Так, что ли?

Володя промолчал. Его так и подмывало включить сейчас генератор, чтобы облить этого гнусного типа волной инфразвука, а заодно и проверить в спокойном состоянии, как действует аппарат. Но он не стал этого делать, а лишь спросил:

— Так чего вы от меня хотите?

И снова оскал черепа появился на лице Могильного.

— Не даром покойник Переделко хвалил мне твои умственные способности. Кстати, скрипочка-то, которая по твоему чертежу изготовлена была, его и ухайдакала. Ты в этом деле тоже хоть и косвенно, а замешан. Так что мои условия следующие: ты всего лишь даешь мне на время чертеж, и я делаю с него ксерокопию. Вот и все. Нет, не все! — щелкнул Могильный пальцами. — Я дам тебе денег. Мало того, если хочешь, я включу тебя в свое шоу!

— Ой! — подскочил на кресле Ленька. — А меня возьмете? У меня ведь прозвище Кошмарик, тоже псевдоним, как у вас Замогильный. Я вам такие пенки ужасные могу отчебучить — уписаешься от страха!

— Конечно, и тебя возьму, Кошмарик! — скалился Могильный. — Знайте, при помощи того устройства, которое мне инженеры увеличат до громадных размеров, сделают на электронной основе, я и вы тоже станем известны всему миру. Я хочу выжать зрителя, как лимон, искрошить его страхом! Люди толпами будут валить на мое шоу, потому что истосковались по истинному ужасу, а не по голливудским резиновым маскам и кефиру, льющемуся из синтетических тел! Вот чего я хочу — вам понятно?

Пока Могильный нес свой бред, Володя сидел и лихорадочно соображал. Он понимал, что этот злодей наверняка донесет на него в милицию в случае отказа. Конечно, он мог бы выбросить документы, по крайней мере, перепрятать их, но сомневался в Веронике Мефодьевне. При последней встрече, когда он крал конверт, она намекнула ему о знании ею тайны Орланди. Не из письма ли Крейнцвальда узнала старушка о ней? Тогда отсутствие конверта, если бы органы обратились к ней, дало бы ей повод сказать: да, я думаю, документы похитил Володя. Да и Могильный знает, что приносил их к Переделко именно он. Но разве можно передать секрет Орланди этому мерзавцу?

— Господин Могильный, — сказал Володя после долгого раздумья, давайте начнем с того, что вы побольше расскажете мне о своем шоу. Это что-то вроде спектакля?

— Ну да! Только со всякими спецэффектами, музыкой, пантомимой, киноэкраном и прочими достижениями. Главное — отличная акустика, долби-эффект! Соглашайся, ей-богу! Чего ты теряешь? А документы ты потом отнесешь в архив, чтобы совесть была чиста. Ну, если ты сомневаешься, что знание секрета скрипки попадет в дурные руки, давайте сейчас же проедем на репетицию моего шоу. Вы будете первыми зрителями. Едем?

— Конечно едем! — заявил решительно Кошмарик, хотя именно его ответа ждали здесь меньше всего.

— Отлично, едем! — с запалом сказал Володя, в голове которого уже формировался некий план, пока ещё не слишком ясный.

— Ну, да вы прекрасные ребятишки! — снова ударил по подголовнику Творец Ужаса. — Едем! Вас ждут «Могильные огни»!

Кошмарик, боясь, что, возвратившись, он не найдет свой «мотор», решил ехать на мотоцикле, тем более что это было не слишком далеко — на Петроградской, на студии «Ленфильм». И вот роскошный «вольво» Могильщика, так про себя назвал продюсера Володя, снялся с места. Был уже седьмой час вечера, и Володя пожалел, что не зашел домой и не предупредил родителей о том, что придет попозже. «Ладно, позвоню с «Ленфильма», — успокоил он себя и стал думать, как поступить. Он сам был не уверен в том, что секрет Орланди может быть применен на деле. Сегодняшняя победа над бандитом не доказывала ничего.

Посмотрю шоу, и это даст мне время обдумать все подробно. Приеду домой, проверю «работу» скрипки. Если генератор её не действует, то можно будет скопировать чертеж, а потом отнести его в архив. Настоящей скрипкой Орланди я займусь позднее. У психа коллекционера храниться она не будет».

Приехали на студию. Долго шли по переходам, коридорам, то поднимались, то опускались, наконец Могильный сообщил:

— Ребята, мы уже у цели! Вы станете зрителями потрясающего супер-шоу! Здесь пока не хватает одной детали, но об этом мы, я уверен, договоримся. Да, Володя? — и многозначительно посмотрел на мальчика, а тот ему ответил:

— Будет видно. Посмотрим, что вы тут сотворили.

— Прошу, заходите в зал, господа!

Он пропустил ребят в зал, где ряды кресел спускались к сцене амфитеатром. Володя, жалея, что нет возможности позвонить родителям, прошел с Кошмариком в зал, и тут же на Могильного буквально набросились мужчины и женщины, скорее всего его сотрудники.

— Гоша! — кричал один. — Да почему так долго? У нас все готово!

— Егор Иваныч, сейчас же подпишите сметы, иначе я не ручаюсь ни за что, и ваши «Могильные огни» погаснут, не успев зажечься! — трясла перед носом Гоши бумагами какая-то женщина с красными волосами.

— Господин Могильный, я вам молоденьких статисток привел, вы просили! Показать девочек?

Володя и Ленька, удивившиеся превращению Велемира в Гошу, видели, однако, что Могильный здесь действительно главный — успевает отвечать на все вопросы, на ходу подписывать бумаги, кого-то ругать, от чего-то отказываться. Наконец все было улажено, потому что Творец Ужаса захлопал в ладоши и закричал:

— Господа, начинаем, начинаем! У нас все готово? Ну так дайте команду через три минуты поднять занавес!

Могильный усадил ребят на самые удобные места, рядом с собой и ещё какими-то солидными, хоть и помятыми с виду личностями, и сказал Володе не без самодовольства:

— Музыка, кстати, тоже моего сочинения. Все едино в этом спектакле — и идея, и игра актеров, костюмы, грим, декорации. Все мое! На генеральной репетиции я буду использовать ещё и запахи, чтобы вызвать полный эффект. Нет, — прибавил он, многозначительно посмотрев на Володю, — без тебя эффект будет не полный.

Свет в зале погас. В полной темноте и тишине они сидели минуты три. Могильный не беспокоился, и Володя догадался, что так и надо. Потом вдруг раздался истошный крик, протяжный и жуткий, будто кого-то резали, — и смолк. Снова тишина и темнота. Потом, усиленный динамиками, установленными со всех сторон, послышался звук, очень похожий на скрежет лопаты, копающей землю. Это продолжалось минут семь, не меньше. Наконец занавес поплыл к потолку, и перед зрителями предстало заброшенное кладбище с покосившимися крестами и полуразрушенными памятниками. Скрежет лопаты продолжался, но к нему прибавился ещё и вой собаки, которая в совершенно натуральном виде появилась среди могил. Это была дворняжка. Побродив среди крестов, она ушла — делать ей здесь, как видно, было нечего. Потом раздался бой башенных часов, и вот тут-то началось!

Один за другим стали крениться кресты и памятники, открылись черные провалы могил, откуда высунулись синевато-зеленоватые руки актеров, игравших мертвецов. Мертвецы повыделывали что-то непонятное руками, а потом стали покидать свои земляные жилища, и скоро по сцене уже ходили, точно лунатики, выходцы с того света, существ двадцать, не меньше. Потом заиграла музыка, похожая на похоронный марш, и мертвецы стали танцевать танец, очень похожий на русский хоровод. Темп все убыстрялся, и через двадцать минут покойники уже отплясывали что-то очень бойкое, похожее на украинский гопак или танец американских золотоискателей. Все это время на заднем плане работал огромный видео-экран, показывающий то зеленые рожи мертвецов, то каких-то чертей, то ведьм, — короче, всякую нечисть, которой ребята пугают друг друга в летнем лагере перед сном. Были в этом могильном шоу и герой с героиней, живые парень и девушка, которых мертвецы усиленно тащили к себе в могилы, но те отбивались, пока сами не решили стать покойниками, — надели саваны и сошли под землю. Потом в своих норах попрятались и остальные мертвецы, кресты сами собой встали прямехонько, закричал петух, и на видео-экране вспыхнула заря нового дня. Потом свет погас, и зрители ещё минут семь были вынуждены сидеть на своих местах и слушать, как скрежещет о могильную землю лопата.

Наконец свет в зале загорелся и раздались жиденькие аплодисменты тех, кого допустили на репетицию.

— Ну как? — ожидая похвалы, уставился на Володю Творец Ужаса. Забрало?

Володя, сам едва сдерживающий смех во время спектакля, глупей которого он ничего и никогда не видел, и слышавший, как смеялся почти в открытую Кошмарик, стараясь казаться серьезным, сказал:

— Да, забрало. Мне даже казалось иногда, что не вытерплю — уйду. До того страшно было. Неужели это вы всю эту историю придумали?

— Конечно я! — Могильный был чрезвычайно доволен. — И сочинил, и режиссировал я, и продюсер шоу тоже я. Вот если бы ещё запахи могильные, как я хочу, и… твой эффект, то я бы просто потряс всех, кто пришел бы на мое шоу! Ну, так как, договоримся?

Володя прекрасно понимал, что с ним рядом сидит мерзавец, заработавший на чем-то большие деньги и теперь желающий вложить их в свое мерзкое, глупое, да ещё и вредное шоу. Володя вдруг нечаянно вспомнил, как он бросился спасать женщину, не испугался ножа бандита, так неужели сейчас он должен был страшиться какого-то Могильного, с которым было просто противно сидеть рядом. План, как избавиться от гнусного пройдохи и шарлатана, явился как-то сразу, будто озарение.

— Договоримся, конечно, — сказал Володя. — Хотите уже сейчас испытать на себе действие устройства, которое было заключено в скрипку, сделанную Виктором Васильевичем?

Стало ясно, что Могильный даже не поверил своим ушам.

— Как, прямо сейчас?

— Ну да, правда, для этого необходим набор некоторых технических средств. Найдутся ли они на студии?

— Только скажи, что надо, и я всю студию поставлю на попа!

— А нужно вот что. Отдельное помещение с видеомагнитофоном. Лучше будет, если изображение спроецируется на большой экран. На видео вы поставите ту запись, которая демонстрировалась на экране во время вашего шоу. Там очень сильный видеоряд, так у вас это, по-моему, называется.

— Прекрасно! Все сделаем! Что ещё надо? — просто подпрыгивал от волнения шоумен.

— Надо, чтобы в этом помещении имелся ещё и кассетный магнитофон, хорошо бы с мощным усилителем. Получится?

— Да почему же не получится?! — ликовал Творец Ужаса. — Лучшую студию сейчас найдем. Но только я не понимаю, что ты хочешь делать с этими вещами? Как же они смогут заменить нам то, что было в скрипке итальянца?

— Дело в том, — очень серьезно сказал Володя, — что я выделил из скрипки, которую сделал Переделко, тот самый звук, что приводил людей в состояние транса, заставлял бежать из зала. Он не слышим нами, но тело, психика его прекрасно воспринимает. Это — здесь, на кассете!

Володя нажал на кнопку плейера, все ещё висевшего у него на груди, извлек кассету и отдал её Могильному, который взял пленку с осторожностью, которой бы позавидовал сапер, прикасающийся к ржавому снаряду.

— Это… здесь? — уставился Могильный на кассету своими обведенными тушью глазами. — Страх, ужас — здесь?!

— Именно здесь! Думаете, я напрасно ношу с собой этот плейер? небрежно сказал Володя. — Это — оружие. Сегодня я обезоружил при помощи неслышимого никем звука одного опасного громилу, вооруженного ножом. Признаться, если бы я включил этот агрегат там, в машине, когда вы меня пугали милицией, я бы просто сделал из вас ничтожество, вы бы ползали у меня в ногах и со слезами на глазах просили прощения. Но я великодушен. Я решил посмотреть, что вы тут сотворили. Честно говоря, мне не было страшно на вашем спектакле. Но я помогу вам — сейчас вы опробуете на себе свойства таинственного звука. Уверен, вы будете потрясены.

— Володя, — задыхаясь от восторга, воскликнул Могильный, — я тебя сделаю очень богатым человеком, если ты подаришь мне эту кассету!

— Вначале прослушайте её, глядя на свои ужасы, а потом мы с вами о цене и потолкуем, — очень веско произнес Володя, а Могильный прямо-таки горел.

— Все, дорогой мой друг, выходим отсюда! Бегу подыскивать нужное помещение!

Они вышли в коридор. Творец Ужаса действительно куда-то исчез, а Володя, встревоженный, боящийся провала, потому что не верил в силу инфразвуковой пустоты, прижался спиной к стене. Рядом с ним стоял Кошмарик, который спросил, заметив состояние другана:

— Вовчик, ты чего? Все боишься, что завтра утром милиция придет руки тебе крутить? Ты чего задумал? Куда шеф укатал?

— А задумал я вот что: хочу этого мерзкого типа по стене размазать, фигурально выражаясь. Пусть не пугает людей. Итак им сейчас тошно.

Кошмарик хихикнул:

— Этот-то пугает, Могильный? Да я чуть от смеха не лопнул, когда его мертвецы плясали. — Тут Кошмарик сделал испуганное лицо и заявил совсем другим тоном: — Вовчик, ты Могильного не трожь! Он меня в свое шоу взять хотел. Я тоже хочу мертвяка играть. Я понял, это совсем фуфловая работа, зато поднимусь-то как!

Володя почти презрительно глянул на Кошмарика и, видя, что Могильный уже бежит к ним, коротко сказал:

— Пойдем, поможешь мне! А про свое участие в шоу забудь — ничего тебе здесь не обломится. Ему вон девочек-статисток для отбора приводят, так на что ты ему нужен?

Подбежал Могильный, стал тянуть Володю за руки куда-то в дальний конец коридора, говоря, что нашел прекрасную студию, где только черта нет, а так оборудование самое хайфаистое. Пришли в большую комнату со стенами, обложенными звукоизоляционными плитами в дырочку. Да, чего тут только не было наворочено! Главное, — имелся большой экран для видеопросмотра.

— Вы взяли свою кассету? — спросил Володя. — Ну, ту самую, с покойниками и всякой нечистью.

— Ну да, вот она! — показал Могильный. — И твоя кассета у меня. Вот видео — и аудиомагнитофоны. Ставь свою пленку, а я свою поставлю. Ты будешь со мной сидеть?

— Нет, извините. Я с детства трусоват. Мне даже сказок страшных не читали.

— Зря, зря. Страх — лечебное средство, целительное. Это я докажу всему Питеру, а потом всей России. Так, давай погасим свет. Включаем. Ты включил, Володя? Ну, а теперь, если хочешь, можешь уходить. Подожди меня в кафе здесь за углом есть хорошее кафе для артистов. Тебе денег дать?

Володя отказался, и через несколько секунд господин Могильный уже сидел в просмотровом зале в полной тишине. Инфразвуковая пустота обволакивала его, потому что магнитофон Володя включил и даже убедился в его работе по легкому треску в больших мощных динамиках.

Выйдя в коридор, где его ждал Кошмарик, Володя приказал:

— Стой рядом со мною!

— А чего там? — заулыбался Ленька. — Ты его что, на инфразвук посадил?

Володя не ответил. Он, прислонив ухо к двери, прислушивался к тому, что там происходило, но внутри помещения, похоже, пока не происходило ничего. Володя только уловил скрип кресла, на котором сидел Могильный, да его длинный зевок.

«Зевает! — разочарованно подумал Володя. — Не действует на него инфразвук, а может, и нет ничего на кассете. Вот выйдет он и скажет: «Так вы меня продинамили, молодой человек? Ну так завтра же ждите к себе в гости милицию».

Смех за дверью прозвучал так неожиданно, так неуместно, что Володя даже отпрянул от двери.

— Вовчик, — сказал Кошмарик, радуясь, по-видимому, неудаче «другана», — а до Могильного, видать, дошло, что он муру сварганил — смеется!

— Да заткнись ты! — зло сказал Володя.

Он слышал, что смех повторился, стал визгливым, точно смеялись ну прямо взахлеб, но в этом смехе слышались уже истерические нотки, даже всхлипы. Потом Володя и подошедший поближе Кошмарик услышали настоящий истерический плач, перешедший потом в крик ужаса, прерывавшийся то ли угрозами, то ли мольбой о пощаде.

— Да оставьте же вы меня, черти проклятые! — прозвучало на визгливой ноте, и мальчики услышали топот ног бегущего к двери человека.

Дверь отворялась наружу. Володя надавил на ручку, думая, что запор удержит дверь в закрытом положении, но тот, кто рвался в коридор из зала, так сильно затряс ручку двери, что удержать запор в закрытом положении было невозможно.

— Держи! — громко прошептал Володя Кошмарику, и Ленька понял выставляя назад ногу, навалился плечом на дверь точь-в-точь, как это сделал Володя.

В дверь стучали, били кулаками, вопили, требовали открыть, она буквально трещала, но наконец удары и крики затихли. Через минуту-две Володя открыл дверь, вошел с Кошмариком в зал и зажег свет. Могильный сидел рядом с дверью на полу, прижавшись спиной к стене и обхватив свой бритый череп руками. В этой позе он очень был похож на большую больную обезьяну.

Володя подошел к магнитофону и, выключив его, вытащил кассету. Выходя из зала, он заметил, что на большом экране чьи-то огромные клыки вонзались в чью-то шею. Потом он прошел к залу, в котором была репетиция «Могильных огней», увидев женщину с красными волосами, которая просила Творца Ужаса подписать документы, он сказал:

— Знаете, там в комнате триста шесть ваш шеф сидит, Могильный. Кажется, ему не по себе. Вот бы дать ему валерианки или какой-нибудь транквилизатор?

По длинным запутанным переходам «Ленфильма» мальчики шли на выход. Кошмарик все посмеивался над Творцом Ужаса. Главным для него было то, что он полностью уверился в необыкновенных свойствах генератора, правда, предположил, что необходимо для полного эффекта пускать инфразвук через усилитель большей мощности. Володя шел и молчал. Он знал, что Могильный уже не станет домогаться ни чертежа, ни пленки, ни скрипки. Ему было стыдно, что он так жестоко наказал этого никчемного человека, но иначе он поступить не мог.

Когда вышли на улицу, Володя спросил вдруг у Кошмарика, который направился было к мотоциклу:

— Лень, а ты все-таки скажи…

— Чего тебе? — насторожился Ленька.

— Ты там, на Малой Морской сегодня, когда я с плейером стал подниматься к этому бандюге, на месте хоть стоял или выскочил во двор?

Леньку вопрос задел. Он взъерепенился, стал похож на разгневанного петушка и заголосил:

— Выскочил? Я выскочил?! Я что, другана, значит, могу кинуть?! Обижаешь! Я там внизу так и стоял! Не вру!

— Ну, и за то спасибо, — сказал Володя и зашагал к метро.