Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)

Глава 3

— Теперь-то ты видишь разницу? — под аккомпанемент чуть тараторящего голоса рядом с первой склянкой фиолетового зелья, приготовленного час назад, встала другая, с только что приготовленным. Второе зелье должно быть чуть более жёлтым, но я разницы не замечал.

Разумный с длинными ушами, чуть закручивающимися у самых кончиков, с тёмно-фиолетовой кожей и красной радужкой мельтешащих глаз — Хлар’ан ждал моего отрицательного ответа. Он поставил склянки вплотную и заслонил рукой свет магического светильника. Только тогда я заметил, что второе зелье получилось будто с примесью жёлтых песчаных полос среди сплошного лавандового покрывала.

— Зелье только снято с печи. Жидкость горячая, вот через стекло свет и играет. Но я не об этом, — тёмный эльф пододвинул ко мне книгу по алхимическим травам низшего порядка. Ту самую, третью на изучение, и раскрытую сейчас на обычном луговом одуванчике. — Теперь-то понятно, почему собирать нужно по росе?

— Не уловил суть. Только из-за этой жёлтой примеси?

— Она как показатель, чтобы тебе в будущем не искать нальную плёнку и злагную пыль для проверки реагента. В чём используется концентрат цветов одуванчика?

Я помассировал виски, пытаясь отогнать появившуюся недавно боль. Это четвёртое по счёту занятие с зельеваром, но мигрень появилась уже на первом. Хлар’ан будто нарочно грузил меня информацией объёмами с карьерный самосвал.

— Как один из возможных компонентов для зелий, временно увеличивающих возвышения и свершения, а также в ложных зельях магической энергии и в производстве древесного лака. Он незаменим только при создании мази для лечения суставов.

— Вот и ответ на твой вопрос, — эльф постучал пальцем по стеклянной банке с плотно закупоренной крышкой.

Сегодня утром, когда я спросил о подводных камнях в применении содержимого микла — Хлар’ан вместо объяснений открыл эту банку с нескрываемым отвращением, едва удержав рвотные позывы. И хоть я чувствовал аромат арбуза, тёмный описал эту «вонь» как перебродившее лошадиное дерьмо. А после алхимик продолжил грузить меня дополнительными званиями, попутно заставляя варить базовые реагенты на магической плите.

— В чём суть ответа-то? — я недоумевающе развёл руками. — Я уже понял, что миклы используются для зелий лечения и…

— Какие бывают типы зелий? По классификации используемых ингредиентов.

— Ложные делают из трав, ингредиентов с животных или с применением выжимки природной магической энергии из искусственных магических камней. Обычные зелья изготавливают из частей монстров или порождений скверны. Истинные зелья делают из выжимки магической энергии из настоящих магических камней.

— И?

Я безэмоционально уставился в красные глаза эльфа. Я не только по маминым рассказам помню о ценности частей наших тел. Но эльф уточняет не для того, чтобы спровоцировать меня. Тут дело явно в другом.

Налетевший ветер стукнул в окна, отвлекая нас двоих. Сегодня бушевал порывистый ветер без снега, но до этого три дня непрерывно шёл буран такой плотности, что иногда стену барака в метре от лица не было видно. Но это не мешало Клаусу и остальным матонам «тренировать» меня, хоть и в щадящем режиме. До сих пор между лопаток болит от пропущенного из-за усталости удара. И хоть я и мёрз как последняя голая землеройка, но в этих тренировках всё же была польза — подверженные холоду матоны иногда допускали ошибки и у меня получалось непродолжительное время парировать удары, и даже пару раз контрактовать. А уж если меня роняли на спину или живот, или я падал на колени — то матоны тут же останавливали тренировку, позволяя мне отдышаться. Что нельзя сказать о фаронах. За эти три дня умерло ещё двое разумных.

Я перевёл взгляд на тёмного эльфа. На каждом пальце он держал по кольцу, в каждом ухе по четыре серёжки-гвоздика и на правом запястье в половину предплечья широкий браслет с вкраплением крупных зелёных и синих каменей. Одетый в рабочую робу тёмно-жёлтого цвета и кожаный фартук, эльф неизменно таскал на поясе гримуар и короткий кинжал вместе с тем, что меня почему-то нервировало. Жезл их короткой тонкой кости, сантиметров в пятнадцать, и такой же деревянной ручкой. Дерево украшала замысловатая резьба, а кость в самом верху облепили синие и зелёные камни подобно шестопёру.

— И из частей тел древнейших, — с наигранным раздражением ответил я на дополнительный вопрос.

— Я не собирался тебя оскорблять. Но всё это важно помнить, — эльф сначала показал на банку с содержимым микла, а потом на недавно приготовленные зелья. — Если когда-нибудь ты возьмёшься приготовить «Обычное не настоянное не концентрированное зелье лечения» и возьмёшь микл за его основу, но оставшиеся ингредиенты возьмёшь из ложного уровня — то ты получишь качественное, но всё же ложное зелье. Но если ложные ингредиенты будут высшего качества, как эти собранные по росе цветы одуванчика, то с ними ты создашь обычное зелье. И это без учёта свершений и взора богов. Только качественные ингредиенты. Я, надеюсь, ответил на твой вопрос?

Я поблагодарил тёмного за столь объёмное объяснение, но нужный мне ответ я получил ещё в самом начале, когда эльф открыл банку с содержимым микла. Из съеденных мною орехов второй по счёту так же был с арбузным вкусом. Сегодня в мастерской было получено ещё одно подтверждение, что орехи бывают двух видов, но разумные то ли используют их одинаково, то ли разницы не замечают.

Хлар’ан кинул короткий взгляд на магическую плиту, которой я пользовался все эти занятия. Точнее, я только грел над ней растворы, а вот включал и запитывал её магией исключительно эльф. Его известили о моей особенности, чтобы скорректировать обучение.

— Тогда мы закончим наши занятия на этот налим. Скоро обед. Ты говорил, что сегодня у тебя встреча с наставником? Не забудь обсудить с ним будущие покупки.

— Магическая плита и походный алхимический набор, чтобы привыкать к объёмам колб.

— И выясни о структурном растворе. Магистор Кузаун так и не сообщил, кто должен обучить его нанесению на заллаи.

Я быстро собрался к выходу. Всего-то спрятать в сумку книгу по растениям, грифель, закупорить чернильницу и завернуть перья в промокашку, да тоже спрятать вместе с листками бумаги, исписанными различными заметками.

Тёмный остановил меня, когда я уже закинул рюкзак на плечо. Постоянно мельтешащие глаза Хлар’ана перебегали от моего лица к поясу и обратно. На тёмной коже эльфа плясал свет от зажжённого очага, как и на стенах специальной мастерской. В одном углу в ней стоял горн для обработки металла с мехами и наковальней и месячный запас угля; в другом углу стоял я рядом с широким алхимическим столом, загромождённым колбами, склянками, различными чашками, ступами и прочим; в третьем углу на широкой круглой столешнице багряной краской была выведена сложная печать, в четыре общих магических круга и с десятью сигилами, которые я раньше даже представить не мог. В четвёртом углу была дверь в прихожую и кладовку, а сам эльф стоял в центре помещения, рядом с массивным перегонным кубом.

— Ты доволен моим обучением?

— В каком смысле «доволен»?

— Магистрат передал мне задание обучить тебя основам изготовления первичных расходников и концентратов. И основам работы с оборудованием. Про создание зелий и другую помощь меня никто не просил.

— Тогда, зачем ты всё это делал?

— Думаю, ответ тебя удивит, но выслушай меня. Я хочу предложить тебе сделку, чтобы ты мне кое-что продал, — тёмный показал на мой пояс.

— Он не продаётся.

— Во всей Настрайской академии только два разумных способны к тончайшему чувству энергий души. В воздухе, предметах или других разумных. Про первого ты знаешь.

— Кто?

— Архимагистор, — тёмный удивлённо хлопнул глазами. — Всебоги одарили его поистине величайшим достижением. «Чувство глубинного дыхания души». С рождения ему доступно то, что другим разумным откроется только после возвышения «Чувства магии» не меньше ста раз. Он чувствует не просто энергию, а её истинные природные аспекты и колебания.

Я невольно крепко сжал посох, стараясь отогнать скверное предчувствие, ледяной глыбой сковавшее сердце. Если Хлар’ан не врёт, а врать ему смысла нет — то ситуация критична. Архимагистор знает, кто тогда на турнир приехал в каретах, и кто сидел в соседнем кабинете. И к кому они все пришли.

— Второй — это ты? — я приготовился рвануть к тёмному, ступни для «Рывка» вжались в пол, а мышцы правой руки напряглись, готовые в секунду выхватить кинжал.

— Моё достижение действует строго наоборот. Я чувствую то, что поглощает энергию. И оно спрятано в твоём поясе.

— О чём ты?

— Я предлагаю тебе сделку. Полное обучение алхимическому, травническому, лечебному и структурному зельеварению. Полное обучение зельеварению во всех его аспектах. За этот год, скорее всего, всё усвоить не выйдет, но контракт моей школы с академией заключён на следующие двадцать лет, так что ты всё успеешь наверстать. И выбор приоритета в обучении в этом году только за тобой. И, кончено, ты получишь мою полную поддержку в обучении в других предметах. Не бесплатно, за небольшой бонус заллаей, но я тебя не разочарую. И, конечно же, расписка на одиннадцать тысяч имперских золотых.

— А что взамен?

— Продай мне ядро хитца.

— Почему ты так уверен, что оно у меня есть?

— Я об этом понял, когда увидел тебя около церкви в день таинства поступления. Ты с кем-то разговаривал. В тот день я насчитал четыре истока, а сейчас ядро осталось одно.

Я уже хотел было сказать, что эльф явно путает магический след кинжала и чёрного полотна, подаренного Кагатой — но тёмный продолжил говорить.

— Сложно было не узнать о баснословном выигрыше, когда приговорённый к смерти ксат сам на себя поставил ядро хитца. Ты правильно поступил, что показал только одно ядро — за два таких тебя бы убили на месте. Их было четыре. Энергия из кристалляриумной мастерской последние дни веет чистотой, а благородный дом Миастус вчера заказал у академии килограмм Юдской присадки и десяток литров Малитарского раствора. А раз ядро у тебя осталось только одно — то ты и церковников не обделил. Скажи, а ты не знаешь, зачем молодой церковник обращался ко мне с такой странной просьбой?

— Хубар?

— Да, он… — тёмный замолк и задумчиво посмотрел на банку с содержимым ореха. — Нет, он обратился до таинства поступления. Всё равно, ты поступил правильно, удовлетворив и их запрос. Ты сохранил баланс сил…

— Плевать мне на этот баланс. Зачем церковник приходил?

— Если ты не знаешь, то я не могу сказать. Это частный разговор.

— Что за присадка и раствор? Зачем они нужны?

— Юдская присадка нужна в создании защитных оберегов, скрывающих разумных от порождений, а Малитарский раствор с другими вещами превращают в концентрат. Он нужен для Малитарского зелья, защищающего тела разумных от воздействия скверны.

— У них есть срок годности?

— Как и у всего, — тёмный беззлобно усмехнулся. — Если приготовить их сейчас, то к лету они уже испортятся.

Я цокнул языком, предчувствуя глобальные проблемы, свалившиеся на мой бедный купированный хвостик. Эти заказы добавились в огромную кучу доказательств, где уже лежало отданное благородным ядро, заказ магического металла и тренировочное поле в Магнаре. Благородные готовились к чему-то грандиозному, и к чему-то конкретному.

— Допустим, — я опёрся на посох, — что всё сказанное тобой правда, и я действительно получу и деньги, и обучение…

— Мне незачем врать тебе.

— Зачем тебе ядро?

— Оно нужно не мне. И ты продашь его не мне, а выполнишь заказ в гильдии. Чтобы всё было честно. В любой гильдии, в какой только скажешь.

— Зачем «не тебе» ядро?

— Почему ты на это так напираешь?

— Хочу знать, зачем они используются.

Тёмный эльф задумчиво посмотрел в окно. За ним виднелась только защитная стена мастерской, но за ней ветер едва не сбивал с ног невольников и учеников. Первые отрабатывали свой хлеб, развозя со складов провиант и ресурсы, а вторые, рабочие и кто остался в академии на свободные дни, всё время проводили в мастерских и сейчас направлялись в бараки на обед.

— Мой родной брат, Тар’ан, — заговорил эльф спустя минуту молчания. — Тридцать лет назад наша школа заключила контракты с двумя академиями на пятьдесят лет. Меня отправили сюда, а брата в Арнурскую магическую академию. Он заведует проектом, что-то производят. Он не уточнил, что именно, но для сохранения главного катализатора ему бы пригодилось это ядро.

— Для поглощения скверны? — внутри меня зародилось тёплое чувство надежды.

— Громко сказано. Ни ядро, ни сам улавливающий контур скверну не поглощают. Как работает сигнальный контур знаешь?

— Ядро как основной зелёный камень?

— Синий. Чем больше ядер, тем лучше. Улавливающий контур не даёт скверне просачиваться внутрь, отводя её в сторону.

Я закивал, показывая, что всё понял. Немного обидно, что надежда на излечение от «Осквернения» обратилась прахом — но и без этого тёмный предоставил много информации.

— Предложение хорошее, но мне надо подумать, — я поправил рюкзак на плече, намекая, что пора бы уже расходится.

— Тогда жду от тебя ответа в следующем налиме, сразу, как вернёшься.

Я уже было хотел уйти, как вспомнил про один важный момент. Я должен уметь готовить структурные зелья. На самом первом занятии этот момент мы уже обговаривали, Хлар’ан обещал разузнать про доступные ингредиенты в академии. К сожалению, для золотой кваралитской массы их так и не появилось — тёмный посоветовал обратиться к алхимикам в городах, если структурный раствор нужен мне к следующим свободным дням.

На обед ученикам-контрактникам подали картофельное пюре с грибами в сливках и густой куриный суп. Это был первый раз за последние дни, когда я обедал в бараке. Как начались занятия с Хлар’аном, то всё время ходил в ближайшее к мастерской здание с розовыми стенами и красной черепицей — в одну из харчевен академического городка. Вот только насладиться обедом я не смог. И плевать на ненавистные взгляды учеников — я торопился на встречу с наставником, хоть и ненадолго задержался в здании архива около доски со ставками.

Два дня назад академический городок потревожил взрыв очередной мастерской. Тогда время было позднее, близкое к ужину, и в мастерской находился только мастеровой и три ученика — но отлетевшей балкой насмерть прибило трёх невольников академии и ещё двое пострадали. Один из них, с изумрудной серёжкой в левой мочке уха и карими глазами, отделался лёгким ушибом и сейчас отлёживался в кровати. Ула весь следующий день просидела у меня в первой комнате: я когда вечером вернулся, то под красными заплаканными мешками под глазами этих самых глаз не заметил. Пришлось силой заставить девочку умыться да пообещать привезти какой-нибудь братику подарок — только тогда Ула пришла в себя и кое-как улыбнулась.

Сейчас же, смотря на доски со ставками — я мысленно благодарил судьбу, что мне назначили именно Хлар’ана. Он уже тридцать лет работает в академии и взрываться не планирует. А вместе с ним не взорвусь и я.

В самом конце архива, в небольшой пристроенной мастерской с виду ничего не изменилось. Но на дальнем столе появилась тяжёлая металлическая хреновина на ножке, похожая на продолговатый овал с сильно закруглёнными концами.

— Не рано ли? — я показал на приблуду для размягчения и растяжки кожи. — Сейчас зима и не факт, что я вообще смогу добыть десяток кожи.

— Даже если привезёшь три, то всё равно получишь учебник, — Густах на секунду задумался. — Придётся потом наверстать и довести оставшиеся. И если привезёшь две, то ничего дать не смогу.

— Буду стараться.

— Ты принёс? — с лёгким нервным придыханием спросил наставник.

— Куда-то торопишься? — я полез в рюкзак за тремя скрученными в трубочку листками.

— Нужно идти в городок, только тебя ждал.

Густах во время нашей прошлой встречи рассказал, что он сейчас разрывается из-за скорой добычи кожи кракчатов и его задания. Кожу академия давно не получала, всё немного подзабылось и надо вновь договариваться на производство расходников. Главное в том, что нутон нашёл в принципе несуществующую вещь, горящую двое суток с одинаковым жаром. Это растормошило многих мастеровых, они даже безуспешно попытались выведать у Густаха об этой непонятной розовой шайбе, ибо в его успехе уже никто не сомневался.

Я передал наставнику листки с нарисованными на них магическими печатями. По листу на каждую из магических школ: Миаская, Нуаская, и Этаская. Густах минут десять изучал каждую из печатей, постоянно заглядывая в принесённые мною учебники.

— Всё в порядке, — наставник удовлетворённо кивнул. — Можешь переписывать на магическую бумагу. Магической энергией напитаешь где-нибудь на поле матонов. Запомнил, как выглядят признаки коратации?

— Если от чернил начнёт исходить лёгкий треск как от сырых дров в костре и бумага загудит и завибрирует — то я немедленно отскочу от бумаги.

— И «Стрелой магии» уничтожишь. Ты уже определился, какая из школ подходит тебе?

— Я посматриваю на Нуаскую школу. У неё логичное вписывание сигилов в печать.

— Логичное? — Густах усмехнулся. — Когда я подростком ходил в подмастерьях, то меня мастер заставил изучать эти школы. Нуаская самая нелогичная и странная. Её практически никто не учит.

— К чему это? Каждый раз, когда я прихожу, ты всегда спрашиваешь о моём предпочтении?

— Сам должен понимать, — Густах в который раз задумчиво посмотрел на мои отращённые пальцы. — Из-за твоей магии. Меня в тот день вызывали в магистрат и рассказали о произошедшем. У тебя только два варианта, Ликус, пойми. Либо ты сможешь пользоваться магией с помощью печатей и класса, который рано или поздно получишь, или вообще не сможешь пользоваться магией. Точнее, сможешь, но она окажется для тебя слишком дорогой.

— То есть? Это всё тебе в магистрате рассказали?

— Да. Если тебе уготован второй вариант, то будешь вязать печати и других магов просить их заполнить, или будешь пользоваться камнями маны. Всё это не дёшево, — Густах начал собираться к выходу. — Но пока рано отчаиваться. Послезавтра всё решится. Тебе сколько раз осталось сходить в магистрат?

— Завтра утром последний.

— Значит, тебе остаётся только перенести печати на магическую бумагу и внести в них энергию, — Густах показал на дверь. — Ты уж меня извини сегодня, но дел много.

Я отнёсся с пониманием и поспешил сложить всё обратно в рюкзак, ибо от наставника и так получена вся информация. Каждый раз, когда я приходил к Густаху с вопросами по начертательной магии, то по несколько часов слушал о нюансах, о которых даже не догадывался.

По возвращении в барак меня поджидала картина умиротворения и милоты. В первой комнате, свернувшись клубочком на небольшом диванчике, как кошка, мирно посапывала девочка лет восьми с широким шрамом на лбу и изумрудной серёжкой в правом ухе. В шкафу уже висела постиранная одежда для тренировок, на небольшом столике около дивана стояла плетёная корзинка. Такую выдают после каждой тренировки с матонами: в ней хлеб, сыр, немного вяленого мяса или варёных яиц, немного орехов и сухофруктов, и маленький бурдюк с чаем. Раньше клали бутыль некрепкого вина, но я настоял на замене. В академии контрактников плотно кормят и частенько содержимое корзины выбрасывалось — а тут появилась Ула, которой алкоголь пить рано, но которая с удовольствием согласилась подъедать припасы. И сейчас, оставив в корзинке только кусочек сыра, девочка сквозь сон сыто причмокнула губами.

Накрыв невольницу своим плащом и стараясь не шуметь — я разложил на столе письменные принадлежности, сходил на кухню и зажёг там свечи, и приступил к вязанию печатей на магической бумаге. Логично было бы говорить, что приступил к начертанию печатей, но наставник советовал привыкать к этим словесным вывертам.

И как только разумные умудрились создать себе такую проблему, как начертательная магия? Это ведь даже не головная боль, и не зубная, и не проблема вселенского масштаба, а любимое наслаждение садомазохиста с тысячелетним стажем. Эта разная трактовка дворфийских рун, и различное построение сигилов и их применение — всё это не доставляет удовольствия в жизни.

В трёх выданных мне школах из ста пятидесяти трёх рун шестьдесят читаются абсолютно по-разному. Та же руна нар, выглядящая как круг с двумя закрученными против часов стрелки лучами — в школе Миаск считывается как проводник энергии и имеет заложенный смысл слов как белый, ходить, ягода и другие; в школе Нуаск она тоже проводник энергии, но имеет смысл слов как зелень, бег, звезда и другие; а в школе Этаск эта руна звучит как корабль, птица, оранжевый и ещё с десяток значений, а также считается усилителем спокойного потока природной маны.

Но это только шестьдесят рун разных в трёх книгах, по остальным рунам школы отличаются друг от друга. Та же руна да в Миаске и Нуаске означает одно, а для Этаска уже другое. Руна шу одинакова для Нуаска и Этаска, но отлична для Миаска.

Главная проблема — складывание рун во фразы, так называемое плетение рун. Вот взять первую фразу из «Ледяного копья» и школу Миаска, она же школа Шести узлов. Фраза «красная нить серебряного тумана» спокойно описывается пятью рунами таг-го-ро-кут-гас, где руна кут как определяющая принадлежность ро к гас. Вроде всё логично, но руна таг магическую энергию как бы закручивает, если верить книге, и не совместима с руной ро, отвечающей за замедление энергии. В этом случае проще заменить руну таг, но прямого аналога нет. Придётся составлять из нескольких рун нужное значение. В итоге получится доз-но-рош-шу-муг и следом го-ро-кут-гас. И вроде всё логично, но рош конфликтует с ро. И опять подбирать смысловые аналоги, складывая из нескольких рун одно значение. И вот так пять рун одной фразы превратятся в пятнадцать. А в заклинании таких фраз несколько, и между ними заключены сигилы.

Составлять сигилы — это то ещё удовольствие. Все эти палочки, чёрточки, точки, крестики, кружочки и прочие геометрические фигуры — всё это тоже отдельный алфавит, предложенный разумными для «упрощения» вязи печатей. Вот только вместо упрощения эти неразумные всё усложнили. Фразу «переливается вода обратно-внутрь-обратно» в школе Миаска можно представить и как квадрат с вписанным в него кругом, и как шестиугольник с квадратом внутри. И это не считая других фигур внутри них, и отдельных рун.

Даже если создать все сигилы и фразы и начать их вплетать в печать — то окажется, что они конфликтуют. Не сами фразы и сигилы, но места сочленения, где фраза переходит в сигил. Нужно будет либо усиливать сигил, либо добавлять стабилизирующих рун в начало и конец фразы. В первом случае сигил увеличится в размере, а он не может быть больше одной десятой размеров печати, а во втором случае изменится фраза. И из пятнадцати рун она превратится в двадцать пять.

И вот вроде всё готово и ничего не конфликтует, можно начертить внешнюю оболочку магической печати в виде круга и начать вписывать фразы — но окажется, что диаметр круга маловат и всё не вместит. Придётся вписывать фразы двумя рядами или больше — но составленные фразы и сигилы к такому не предназначены, а мана будет течь разнонаправленно. Её нужно стабилизировать, значит — придётся всё переделывать сначала, увеличивая длину фраз чуть ли не до сорока рун.

И вот таким образом заклинание, описываемое двадцатью пятью рунами, по пять на каждую фразу, превращается в нагромождение четырёх кругов с двумя сотнями рун и тремя сигилами. И концентрирующим сигилом в центре, отвечающим за формирование заклинания — тоже «Ледяное копьё» должно сформироваться не около пальца, а сгустком энергии пролететь хотя бы сантиметров тридцать, когда как другие заклинания формируются прямо у пальца или же в десятках метров от мага.

Именно поэтому мне понравилась школа Нуаска, или же Путь обратного шага. В ней берётся количество структурных фраз, отвечающих за сигилы, и чертится столько же внутренних кругов. В случае с «Ледяным копьём» их ровно три. Потом сами структурные фразы разбиваются надвое, размещаясь сигилами в противоположных участках печати. Их становится в два раза больше, и сами рунные фразы тоже разделяются надвое — но из-за этого меньше головной боли с подборкой рун. В этой школе «Ледяное копьё» записывается с помощью ста двадцати рун. А если применить другое начертание сигилов, то потребление маны на заклинание увеличится на десятую часть, но и дальность вырастет на столько же. Как по мне, вполне логичная школа, но вот остальные разумные так не считают.

Хотя, в начертательной магии есть ещё одна малюсенькая проблема. Каждый двадцать пятый уровень «Чувство магии» и «Знание магии» влияет на используемые магом фразы и сигилы. Но об этом мне думать рановато.

Закончив с вязью печатей и собравшись к выходу — я аккуратно потряс девочку за плечо, всё так же мирно посапывавшую на диване.

— Ула, просыпайся.

— Господин Ликус, здравствуйте, — не до конца проснувшись и всё ещё сидя на диване, девочка по привычке решила поклониться и чуть не кувыркнулась. Я вовремя поймал её.

— Ужин скоро.

— Спасибо, господин Ликус, — Ула встала и всё же отвесила мне поклон. И показала на нетронутый кусок сыра. — Скажите, а можно забрать братику?

— Конечно.

— Спасибо, господин Ликус, — по-детски радостно улыбнувшись, девочка завернула гостинец в платок и спрятала под робу. — Братик просил передать, что изменят расписание бань. С дровами плохо, будут купания вместе делать.

— Только этого мне не хватало, — я устало потёр переносицу. Скорее всего, купания совместят с фаронами. Это не критично, но я привык наслаждаться баней в одиночку и делиться не хотел.

Утром в день проверки на классы — я едва смог встать с кровати. Ноги покрылись синяками и не гнулись из-за отработки подсечек на прошедшей тренировке. Клаус с тремя матонами делали всё, чтобы я упал, а я должен был либо уклониться от удара по ногам, либо сохранить равновесие — но большую часть времени я провалялся на земле. Радовало, что ещё одна тренировка и целых сорок дней меня никто не будет бить. От этой мысли мои губы частенько трогала наркоманская улыбка.

С этой же улыбкой я встретился с Раскаей для очередной записи моего становления магосом. Мы говорили на отвлечённые темы, я старался не касаться семьи её жениха или же книг. Первое подождёт лучшего времени, а второе я выведал у Густаха. Эльфийка интересуется книгами о воздействии магии на рост трав — странный выбор, но с её непонятным достижением можно предполагать что угодно.

К концу разговора с эльфой я уже достаточно отдохнул, а после обеда прошла ноющая боль в ногах. В главное здание магистрата я пришёл довольный собой и сразу же направился в комнату для занятий, куда по утрам ходил все эти дни, и где меня уже ждал Кузаун. При виде его настороженного выражения лица у меня на сердце червём зашевелилось скверное чувство.

Все эти дни я старался не думать, что не смогу пользоваться заклинаниями даже с помощью свитков. В мире, где монстры и твари разоряют деревни наравне с разбойниками, а ксатов и драконов ненавидят — остаться без магии для меня равносильно скорой смерти.

— Ничего не раскладывай, мы скоро уйдём. Показывай свои работы, — магистор посохом показал на ближайший стол.

На изучение всех трёх листов Кузауну потребовалось не больше пяти минут и раза четыре заглянуть в выданные мне учебники. А после остроухий спросил, выбрал ли я подходящую мне школу.

— Впервые кто-то называет школу Обратного шага логичной, — Кузаун не сдержал смешок. — Вполне вероятно, что тебе придётся изменить своё решение после сегодняшнего дня.

— Когда…

— Всему свой черёд. Сначала ты пройдёшь необходимые тесты и определим твой сопутствующий класс. Надеюсь, мне не стоит объяснять, что из-за твоей… особенности, тебе следует забыть о любом производственном классе?

— Неужели всё настолько плохо?

— Энергия души любого разумного, Лик’Тулкис, не появляется из пустоты. Она берётся из души разумного. И именно своей душой он обращается к Всебогам, когда создаёт и созидает, и просит Всебогов обратить их взор на творение его. Скверна в энергии твоей души не появляется из воздуха, а течёт из самой души. И каждый раз, создавая предмет, ты, желая того или нет, привнесёшь в него частичку скверны. Можешь мне не верить, но академия не для того вкладывает в тебя столько усилий, чтобы ты взорвался в первой же мастерской.

— Что, в любой предмет принесётся скверна? — я удивлённо развёл руками.

— Нет, — магистор задумчиво посмотрел на указательный и средний пальцы на правой руке, которые двадцать дней назад вроде как взорвались. — Скверна коснётся только творений, создаваемых душой под взором твоих богов.

— То есть, немагические предметы не подтверждены этому влиянию?

— Ты решил отринуть путь магоса и посвятить свою жизнь вырезанию ложек из дерева?

— Приемлемый вариант, но тогда я вряд ли накоплю на оплату обучения.

— Прекрасно, — магистор жестом показал мне собираться. — Сначала пройдёшь оставшиеся тесты, потом воспользуешься изготовленными печатями, и мы узнаем их результат. Потом мы вернёмся и закончим с выбором твоего класса и другими вопросами.

Магистор добавил, что на тренировочном поле около столбов уже должны были всё подготовить. Мы направлялись туда. Как всегда, Кузауна охраняли два матона, следуя за магистором шаг в шаг и полностью копируя его походку.

— Что будет, если в равных пропорциях смешать чернила из марлитской смеси с концентрацией один к семи, с чернилами из фаултита с концентрацией один к одиннадцати? — спросил Кузаун, когда мы оказались на дороге, ведущей к тренировочному полю.

— Чернила из фаултитовой смеси в такой концентрации не смешивают ни с чем. Если так сделать, то это приведёт к коратации магической бумаги.

— Что такое коратация?

— Неспособность предмета пропустить сквозь себя магическую энергию из-за разрушения магических цепей самой материи.

— На бумагу из смеси шаска и граска, соотношением один к четырём, нанесена печать чернилами из акфаралита, концентрацией в один к шести. Зачем это сделано?

— Это один из лучших способов получить магическую энергию с воздушным аспектом. Но там какое-то условие с применяемой печатью и не все школы рун могу использовать это сочетание.

— Похвально, Лик’Тулкис. Вы с Густахом зря время не теряли.

Кузаун продолжил спрашивать о различных смесях чернил и бумажного волокна, их сочетаниях и прочем. Под конец я порядочно устал напрягать извилины мозга. Всё эти знания в будущем мне не пригодятся, так как добывать магические аспекты я не собираюсь. Да и после тестов многое прояснится, а круг выбора чернил с бумагой сузится.

Недалеко от зоны со столбами кругом растянули ткань высотой в два метра, поставив в центре стол. Нас уже ждал маг, каждое утро встречавший меня в магистрате, и Хлар’ан. У мага через плечо была перекинута небольшая кожаная сумка с вполне понятным мне содержимым, а вот тёмный эльф зачем-то держал в руках абсолютно белую дощечку размером с лист бумаги.

— Академия не меньше твоего заинтересована разобраться в происходящем, — сказал Кузаун в ответ на мой вопросительный взгляд.

— Именно так, — тёмный легонько поклонился магистору в знак приветствия. — Академия попросила о помощи, и я не мог отказать. Запасы твоей магической энергии не тронуты?

— Ты спрашиваешь, тратил ли я её сегодня? — тёмный кивнул. — Нет, она не тронута.

— Тогда моя печать будет последней, господин магистор? — тёмный показал на круг из ткани.

— Да. Сначала Лик’Тулкис воспользуется приготовленными ранее.

Маг с сумкой досталпервый листок. Я уже знал, что должен делать. Ткань натянули кругом, чтобы ветер не сорвал лист со стола — но сегодня выдалась на удивление безветренная погода. Мои руки дрожали, когда я положил на стол листок со своеобразной печатью, а сверху свою ладонь. Но руки дрожали не от холода. Меня пугало будущее.

Я вздохнул, отгоняя наваждение. У меня будет пять секунд, чтобы убежать после активации двойной печати: в огромную на весь листок была вписана крохотная. Я отправил ману. Внешняя печать зажглась ярко-оранжевым цветом и затрещала, чернила стали покрываться искрящимися трещинами. А уже через пять секунд вся бумага покрылась синими изломанными линиями.

— Мы ожидали худшего, — с лёгким волнением произнёс Кузаун, стоя с остальными разумными на почтительном расстоянии от круга со столом. — Какой это был аспект?

— Природа огня, господин магистор, — быстро ответил маг с печатями. Кузаун приказал продолжать тесты.

Следующая печать была на аспект воды. Потом аспект воздуха, потом земля. Каждый раз листки покрывались бесчисленными линиями застывших молний. И с каждым разом у меня на сердце становилось всё отвратней и отвратней.

За четырьмя стихийными аспектами пошли печати на совместимость с аспектами магии жизни и смерти. И, казалось, с последним проблем быть не может — но и эти листки подверглись коратации.

После природных аспектов началось тестирование на предрасположенность к группам заклинаний. До этого изучали совместимость моей маны с природной магической энергией — а сейчас оценивали шансы получить тот или иной магический класс, как тот же самый маг земли или огня. Но и здесь меня ждало разочарование. Следом были исследования на так называемые магические классы поддержки, завязанные на магию жизни и смерти. И хоть я так и не смог узнать их суть и какую магию они представляют — но и эти листки тронула коратация. Как и два последних листка на магию духов — собственно «Призыватель» и «Некромант». Понимания второго у меня отсутствовало, но уже было плевать.

— Занимательный результат, Лик’Тулкис. Я впервые сталкиваюсь с подобным, — сказал Кузаун, осмотрев кипу испорченных листков. — Осталось последнее испытание.

Тёмный эльф убрал из круга ткани столик, положив на землю белую дощечку и принесённую печать. Я запитал её и активировал. Чернила не затрещали, бумага не завибрировала. Но спустя секунду печать вспыхнула яркой звездой, заставив нас всех зажмуриться и приготовиться к взрыву.

— Жалость ли это твоих богов, или же их злая насмешка? — задумчиво произнёс Хлар’ан, взяв в руки белую дощечку. На внешней стороне выжгло точный силуэт печати, а в некоторых местах дерево прожгло насквозь.

— О чём ты? — Кузаун уставился на тёмного.

— Как вы знаете, господин магистор, я маг воды, и своё оружие подбирал себе под стать. Но и я проходил подобный тест. Это, — Хлар’ан потряс дощечкой, — результат лишь выше среднего. Я задумался, что боги сыграли с нашим подопечным в интересную игру. Ему недоступна любая магия, кроме нашего пути фурта аш аксар.

— Может ли академия на это надеяться?

— Всё зависит не от меня, господин магистор, — тёмный покосился в мою сторону. — И, я так понимаю, остался ещё один тест?

— Что это за путь такой, и в чём тут шутка? — я наконец задал вопрос.

— Другие разумные называют его не путём, а классом «Некромант-Призыватель». Именно в школах нашей расы был открыт этот путь и только мы знаем, как правильно ему следовать. Другие разумные могут у нас научится, но это для них баснословно дорого.

— К другими классам, я так понял, для меня дорога закрыта?

— Есть производственные классы, Лик’Тулкис. И боевые. Но рано об этом говорить, — Кузаун показал на каменные и прочие столбы. — Подготовленные тобой печати решат многие. Используй их.

Не люблю такое, когда не понимаешь происходящего и бараном следуешь намеченному плану. Но деваться некуда, ибо многие ответы я получу очень скоро. Хотя мне не хотелось их получать, а на сердце свербело отвратное чувство скорого разочарования.

Первой стала печать школы Нуаск, но листок был взят в левую руку. В самом скверном случае отменённое заклинание взорвёт мне палец, и уж лучше потерять его на левой руке. Я глубоко вдохнул и приготовился к худшему. Прицелился в ближайший столб. И послал порцию маны в печать.

Активировано «Ледяное копьё»

Магический шарик сорвался с пальца и устремился в цель, сформировавшись в блестящее снежное копьё. И разбившись об столб снопом ярких маленьких кусочков.

Высвободив заклинание, лист покрылся изломанными линиями, но сердце забилось чаще. Я с трудом проглотил подступивший ком к горлу и быстро заморгал головой, глуша бурлящие чувства. Они рвались наружу, мне хотелось ликовать, бегать кругами и весело размахивать руками — но приступы олигофрении было решено держать в себе.

Второй листок с печатью школы Миаск нетерпеливыми движениями оказался в руке, а уже через секунду «Ледяное копьё» улетело в цель. Третий листок так же успешно активировался.

Все три листа покрылись изломанными линиями. Теперь эта бумага бесполезна, её только уничтожить — но, пожри меня скверна, уж лучше владеть магией и каждый раз покупать новые листки, чем жить без магии вовсе. Густах ещё неделю назад успел мне объяснить, что после высвобождения заклинания бумага приходит в негодность с шансом один к трём. Сшивание в гримуар обезопасит её, но насколько — зависит от материалов гримуара. Именно поэтому академии чуть ли не охотятся за подготовленными пластинками Аклаской полёвки скверны. Только благодаря их полному набору шанс коратации уменьшится до одного к пяти.

— От лица Настрайской магической академии я поздравляю тебя, Лик’Тулкис, — произнёс Кузаун с лёгкой издёвкой. — Твои боги сжалились над тобой. Правда, цена непомерно высока.

— Уж лучше так, чем никак вовсе. Что с классами, и дальнейшим обучением?

— Ты получишь ответы в магистрате, сегодня, когда мы вернёмся. Но класс желательно выбрать сейчас, — Кузаун покосился на тёмного эльфа.

— Боевой или ремесленнический получить достаточно просто, но путь фурта аш аксар требует подготовки.

— Что это вообще за класс? Я знаю, как работают заклинания призыва духов. Он как-то связан с этим?

— Призыв духов пути фурта нар’арот возможен только в живое существо, и дух должен быть под стать носителю, — заговорил Хлар’ан после долгой минуты раздумий. — Призыв духов пути фурта волса, что разумные называют некромантией, возможен только в мёртвое существо, но дух всё так же обязан быть под стать носителю. Ты знаешь, что случится, если запереть дух в отличном от него теле?

— Результат магу не понравится.

— Если выживет, — тёмный искренне улыбнулся.

— Какая в них разница с точки зрения боя?

— В призыве духа, если существо убить — то призыв закончится. В некромантии и без головы существо продолжит служить, но магической энергии на заклинания требуется гораздо больше, — Кузаун решил всё быстро объяснить, ибо уже минуту стоял, сложив руки на груди и грея их о тепло тела.

— Именно так. Путь «Некроманта-Призывателя» взял в себя лучшее от двух путей. Можно призывать в живое существо дух, отличный от него. И это же убьёт существо, сделав его сильнее.

— То есть, можно призвать в птицу дух кошки, а в медведя дух тигра?

— Тогда к полёту прибавится кошачьи инстинкты, к медвежьей силе тигриная ярость. Хотя чаще всего в собак призывают дух быка.

— Что же тогда получится? — задумчиво прошептал я, не представляя этого покемона.

— Свирепое существо с огромными жизненными силами.

— Насколько трудно обучить этому пути? — Кузаун спросил тёмного, теряя терпение из-за холода.

— Я настаиваю, чтобы наш подопечный выбрал именно этот путь. Мне интересно увидеть результат. Правда, есть существенная проблема в материалах для обучения, — Хлар’ан посмотрел на меня с невысказанным вопросом.

Понятно, что всё упёрлось в продажу ядра хитца — но стоит ли мне выбирать этот класс? А есть ли у меня выбор? Если я буду путешествовать по материкам в поисках семьи, а это я буду делать в любом случае — то ни о каком сидении на месте с производственным классом и речи быть не может. Земли материков полнятся монстрами, разбойниками и желающими мне смерти разумными, даже мои сородичи в их числе — и мне с ними всеми предстоит сражаться. Да, Клаус может обучить меня начальному классу «Боец древкового оружия», и тогда связанные с посохом умения либо улучшаться, либо станут дешевле в Выносливости и Мане — но их ещё придётся изучить, да и есть ли в этом смысл? Не безопасней ли для моей бесценной шкурки прикрываться животными и прочим, чем лезть в гущу событий с посохом наперевес. Да, во время нашего путешествия Налдас показал себя как великий воин в обращении с посохом — но что я знаю об этом ксате?

— Я буду надеяться, что с материалами проблем не возникнет и я в полной мере познаю премудрости класса «Некромант-Призыватель», — я кивнул тёмному, на что тот едва заметно дёрнул уголками рта.

Хлар’ан после секундного раздумья сообщил, что к моему возвращению из поездки он всё подготовит. Под конец тёмный всё же поинтересовался, достаточно ли у меня волевых сил, их должно быть не меньше пятидесяти единиц. Я, не боясь быть разоблачённым, сразу сообщил, что их у меня ровно пятьдесят три. Принёсший печати маг и матоны стояли поодаль и не слышали нас, а у Кузауна, если верить словам Густаха, достижение отвечает за быстрое постижение магии, чем бы это ни было.

На этом мы разошлись. Хлар’ан отправился к себе в мастерскую, ожидая меня на занятия в следующем налиме. Мы с Кузауном отправились обратно во второе кольцо академии.

В здание магистрата от зажжённых каминов веяло приятным теплом. Магистор не чурался постоять рядом с одним из них несколько минут, отогреваясь. Он даже попросил принести в кабинет горячего питья, для себя и меня.

— На сегодня осталось ответить на вопросы и дать тебе новые заклинания, — сказал Кузаун, отпив горячего травяного отвара с лёгкими нотками цитрусов.

— Новые заклинания? — я от удивления чуть не подавился.

— Значит, сначала ответы, — магистор отставил чашку в сторону. — Обучать новому заклинанию никто тебя не собирается. И у тебя больше нет величия для этого. Но это приказ самого архимагистора дать тебе на выбор духовный смысл двух заклинаний. И одно от академии.

— Три заклинания без их изучения, но для нанесения печатями?

— Именно так. Академия заинтересована, чтобы ты исполнил своё обязательство и добыл экзаменационную заллаю. И ещё академия хочет повысить твои шансы на выживание.

— Выживание вообще, или именно на задании церкви?

— Да, — Кузаун пристально посмотрел мне в глаза. — Ответь, что ты выяснил сегодня о своей… особенности? Потом я, как и было обещано, расскажу всё, что узнал магистрат.

— Только то, что было сказано и увидено. Скверна из моей магической энергии попадёт в предметы, включая свитки с печатями, ведь они тоже созданы мною. И они приходят в негодность с огромным шансом, возможно, что даже со стопроцентным. Совместимость с природными аспектами у меня, скорее всего, отсутствует тоже из-за скверны, но на это ответит магистрат. И заклинания я могу применять только через свитки, хотя это ещё под вопросом.

— То есть?

— Не известно, что будет после получения класса и как поведут себя другие заклинания.

— Так же, Лик’Тулкис, — Кузаун показал на мою правую руку. — Как ты смог восстановить их так быстро, не выходя из академии?

— Я имел средства на непредвиденный случай.

— Это не то, что я хочу услышать. Твоё быстрое восстановление связано со скверной?

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это. У меня слишком мало сведений, — я поднял правую руку ладонью к магистору, подражая клятвенному жесту разумных. Это восстановление полностью и бесповоротно связано со скверной. Но как оно работает? Понятно, что миклы питательны, но всё ещё не известно, как они активируют регенерацию.

Моё поведение поставило магистора в тупик. Он словно ожидал, что я начну отпираться и юлить.

— Тогда магистрат будет ждать, когда ты разберёшься в этом. Что касается сказанного тобой ранее, — Кузаун постучал по стопке испорченных листов с печатями, принесённых с тренировочного поля. — Ты теперь под стать троптосам, хоть и родился одним из Кта’сат. Твой природный аспект теперь скверна. Именно поэтому я, как магистор Настрайской магической академии, и один из ответственных за твоё успешное обучение, советую тебе забыть про использование любых заклинаний, сказанных под взором твоих богов. Итог предопределён, — магистор показал на мою правую руку. — Единственное возможное исключение ты узнал сегодня, но это ещё предстоит выяснить, когда в твоём распоряжении окажется свободное величие.

— Печати — мой единственный выход? — Кузаун в ответ кивнул. — Тогда мне нужен гримуар.

— Ты ещё не закончил академию, — в голосе магистора звучала угроза. Лицо мага впервые скривила злость, но спустя секунду тот успокоился. — Право на гримуар имеет только закончивший академию, будь то наша или Арнурская, или Ягларская и Гуанрутская на северном материке, или полный курс обучения в Ждарской академии. Жезл имеет право носить только разумный, прошедший полный курс обучения подмастерьем у любого мага и сдавший экзамены в любой академии на подтверждение навыков, или отучившись и сдав экзамены после третьего года обучения. Право владеть магическим посохом имеет каждый разумный.

— А что будет, если недостойный владеть гримуаром его будет носить?

— Любой маг может его убить.

— Но у меня немного другой порядок обучения.

— Ты, Лик’Тулкис, находишься на ступени обретения жезла, не больше.

— Но ведь я ксат.

— Ксат с гримуаром — слишком редкое явление. По крайней мере, на свободных материках. Твоя раса… вы же всё в посохах храните, не так ли?

— Значит, пока что только жезл?

— Именно, Лик’Тулкис, — Кузаун удовлетворённо кивнул, показывая, что доволен моим вопросом. — Именно этим тебе и придётся заняться в отведённые года. Без жезла ты сможешь приступить к следующему этапу обучения, но лучше иметь его к началу. Именно этим мы и займёмся на следующем занятии. Мы начнём с основ нанесения структурного раствора и выработки личного узора. Ведь у тебя его нет, я прав?

Я покачал головой в ответ. Магистор в два предложения объяснил, что каждый маг вырабатывает свой личный узор, которым покрывает созданные магические устройства. Что-то вроде личного клейма, но более сложного и неотъемлемого при начертании линий. Это будет основной темой следующих занятий с магистором, как и на занятиях с Хлар’аном — он тоже будет обучать меня наносить узоры и линии на предметы и заллаи.

Заодно, на следующее занятие с Кузауном, я принесу на проверку готовые печати заклинаний.

— Твой выбор, Лик’Тулкис, ограничен твоей магической энергией. Нельзя прерывать поток магической энергии в печать.

— Она тогда станет непригодной, но… — я задумался, подбирая слова. — Но что, если я договорюсь с другим учеником академии?

— Чтобы он вместо тебя это делал?

— У Раскаи, моего летописца, сейчас некоторая трудность с деньгами. Вроде бы у неё вполне достаточно магической энергии для этого. А я бы ей платил… тот же золотой за одну печать.

— Раская Гаилана. Да, у неё больше тысячи. И, ты прав, у неё определённые трудности, — задумчиво произнёс магистор. — Хорошо. Я разрешаю подобную сделку, но платить будешь три золотых империи. Это пойдёт на пользу всем.

Повисла тишина. Я внимательно следил за Кузауном, стараясь предугадать дальнейшее развитие разговора. Своим незнанием о гримуарах я допустил серьёзную ошибку и не хотелось вновь падать в глазах магистора — слишком многое стояло на кону. Ратон в это время задумчиво посматривал на кружку с остывшим травяным отваром.

— Академия изначально хотела рассказать тебе о «Слабости», но, раз у тебя будет помощник, то ты получишь «Паутину».

— И что они делают?

— Есть «Слабость», «Немощь», «Бессилие», «Вялость», есть «Опустошённость», и не путай её с «Опустошением». Все эти пять заклинаний по-разному влияют на жизненные силы разумного или его дыхание сил. На его живучесть. «Слабость» накладывает на разумного увеличенную плату на использование разумений, требующих дыхание сил. Заклинание «Паутины» привязывает существо к земле на определённое время. В твоём случае, не усиленное заклинание привяжет разумного на десять секунд.

— Это заклинание пригодится в бою, но какие ещё два?

— Остальные два заклинания ты выберешь самостоятельно.

Я сдерживался, но горел желанием спросить, существует ли заклинание, затыкающее рот другим магам и запрещающее им пользоваться магией. И хотел спросить о «Второй броне» и «Щите магии». Их изучить без свободных очков характеристик невозможно, но знать о них хоть что-то уже неплохо.

В кабинет вошёл один из магов академии и передал в руки магистору исписанные строчками листы. Семнадцать заклинаний различной природы, ограниченные потреблением маны в двести пятьдесят пунктов. Чтобы не превысить лимита в пятьсот маны.

Я минут двадцать корпел над листками, заодно донимая Кузауна уточняющими вопросами. У меня было «Ледяное копьё», вполне пригодное как боевое заклинание дальнего боя. После этих свободных дней появится «Паутина», оно позволит удержать врага на дистанции. Но было бы ещё неплохо что-то сделать с теми, кто сам не подойдёт близко: с лучниками и магами. С последними я, пока что, ничего не смогу сделать, но вот к лучникам и прочему свой подход имеется. Кузаун предложил изучить такое заклинание, как «Слабость рук». Если оно сработает, то пятнадцать секунд разумный не сможет раскрутить пращу, натянуть тетиву или кинуть дротик. Но это при условии, что у цели будет меньше Воли, чем у меня. Я наигранно подумал и согласился, внутренне ликуя.

С третьим же заклинанием вышла заминка: ничего из предложенного мне не нравилось. Я хоть и посматривал на «Малое опустошение», срезающее у цели двести выносливости, и на «Малое второе дыхание», ускоряющее восстановление этой самой выносливости — но восторга это не вызывало. Хотелось спросить у Кузауна про «Магическое копьё», но я всё ещё боялся выставлять напоказ своё незнание.

Когда я уже подумывал попросить магистора отложить выбор третьего заклинания до следующего занятия — в воспоминаниях вспыхнула сцена из скверного места.

— А есть ли такое заклинание, способное притянуть ко мне разумного?

— Есть. Но магической энергии оно требует как «Паутина».

— Может, академия согласится обучить меня ему? Я же между городами буду ходить в караванах. Там будут другие разумные и если спасу этим заклинанием авантюриста, то он отплатит и…

Кузаун резко протянул руку перед собой, останавливая меня. Губы ратона скривились в ехидной, злобной улыбке и он негромко засмеялся, смотря чётко мне в глаза.

— Наконец я услышал слова мага, знающего себе цену. Хорошие слова, Лик’Тулкис. Ты сказал так, как должен думать любой маг. Именно мы несём мудрость и знания простым разумным. Использовать их — правильно, — Кузаун с искренней гордостью тронул паранаю на плечах. — Существует заклинание, о котором ты говоришь. «Цепь притяжения». Но и как со «Слабостью рук», у него есть условия. В нём десять меторов. Чтобы заклинание сработало безупречно, твоя величавость должна быть в два раза больше. Если она просто больше, то Всебоги предупредят разумного и предоставят ему выбор. Если меньше, то тебя самого приблизит к разумному. Если же ты будешь в группе, то правил не будет.

— Прекрасное заклинание, — действительно, десять метров до цели не так уж и мало, да и вряд ли у обычного разумного в характеристике Воля больше семидесяти очков. Хорошо быть драконом, потому что у меня их полторы сотни.

— Тогда академия дарует тебе это знание. Цену помощи летописца ты узнал. Количество свитков с печатями выберешь сам, это твоя жизнь в твоих руках, — Кузаун показал на мою сумку. — Доставай бумагу и перо.

В барак я вернулся чуть ли не вприпрыжку, придя ровно к ужину. Он исчез в моём животе за несколько минут, я даже не совсем осознал, что именно съел. В комнатах первым делом спрятал в сундуки листок с тремя объёмными абзацами, посвящёнными духовному смыслу заклинаний. Хотя правильней будет говорить энергетическому, ибо от слова «духовный» за версту несёт эзотерикой.

Ну а спрятав лист с абзацами и книги по начертательной магии — я достал лист с печатью «Ледяного копья» от школы Нуаск, который недавно приносил Густаху на проверку. Магической бумаги на пятьсот маны у меня ещё достаточно, но вот магических чернил хватит от силы на десять печатей.