След мстителя

Ретро-3

Александр чувствовал, что у него дрожат руки.

— Ничего, Саня, не дрейфь, — пытался успокоить его Виктор. — Тебе ведь главное — до Идальго добраться и с ним поговорить. Остальное все — побоку.

— Идальго — понятно. А телохранители? Они-то тут при чем?

Виктор усмехнулся жестко:

— Уговорил, можешь их не трогать. Доберись до него без лишних жертв…

— Не получится. Они и близко не подпустят, — не заметил подвоха Александр.

— Тогда есть еще один вариант: отказаться выполнять задание.

— Да ты что!..

— То-то и оно, Саня, — мягко и примирительно произнес Виктор. — Телохранители, конечно, не виноваты. Но они за то и деньги получают, чтобы охранять Идальго. А нам позарез нужно его достать. Понял? Для достижения цели, для выполнения задания любые средства допустимы.

…Идальго в тот раз сумел от них уйти, потеряв на своей даче четырех охранников.

А Александр вечером вдребезги напился в своем гостиничном номере. Когда забылся в хмельном тяжелом сне, ему снились трупы и кровь.

Он тогда думал, что никогда не забудет этих четырех убитых им невинных парней. Они были первыми. Как хотелось верить Александру, что впредь не придется проливать напрасной крови.

1

Стахович узнал гостя не сразу. Опоздал на целое мгновение. А когда от лица его отхлынула кровь, когда лоб вдруг мгновенно покрылся крупными каплями пота, попытался захлопнуть дверь. Но момент был упущен. В проем уже просунулась нога пришедшего по его душу мстителя.

— Спокойно, Валера, — негромко, но внушительно произнес Харченко. — Не дури. Будешь умничкой, я тебе, может быть, ничего плохого не сделаю.

Оттеснив Стаховича, захлопнул за собой дверь. Сдвинул вниз «собачку» замка. Лишь тогда поинтересовался:

— Ты один?

Молча следивший за всеми его манипуляциями хозяин обреченно кивнул.

— Вот и чудненько. Значит, сможем поговорить без помех.

Стахович чуть слышно сказал:

— Я позову на помощь… Я буду кричать…

— Зачем, Валерик? Тогда сюда заявится милиция с обыском и тебе придется очень многое рассказать. Ну а мы с тобой можем сторговаться по-приятельски, без составления протоколов. Согласен?

Холостяцкое жилье всегда отличается от квартиры, где имеется женщина. Отличается чем-то таким, что трудно объяснить, чем-то неуловимым, как бы мужчина ни тщился содержать обиталище в приличном состоянии. А тут хозяин даже не пытался это делать. Квартира была порядком подзапущена. Александр невольно провел параллель со своим жилищем. М-да, надо браться за ум…

Харченко опустился в кресло, стоящее поближе к двери, чтобы на всякий случай перекрыть Стаховичу путь к бегству, жестом пригласил хозяина, который столбом стоял посреди комнаты, последовать его примеру.

— Валера, — заговорил просто, серьезно и проникновенно. — Предупреждаю сразу: я настроен очень решительно. Если вздумаешь вилять, врать, дурить, я тебя просто убью. Вернее, не просто убью, а убью, жутко, так что чертям в аду станет тебя жалко. И рука у меня при этом не дрогнет, и совесть потом мучить не будет. Понял?

Водитель сухо сглотнул. Опять кивнул с покорностью. Взглянул исподлобья: мол, слушаю тебя, хотя и понимаю, что вряд ли меня отпустишь.

— И второе предварительное замечание, — продолжал опасный гость. — Со мной справиться ты не сможешь никак. Для меня ты не соперник. Но если все же попытаешься сбежать, на меня нападать, захочешь каким-то образом своих вызвать, имей в виду: о том, где я нахожусь, знают мои ребята, а о том, что ты причастен к распространению наркотиков и к убийству в районе ВДНХ, мгновенно будет проинформирована милиция. Так что давай-ка начистоту. Согласен?

Хозяин квартиры опять сухо сглотнул. Хрипло выдавил из себя:

— Ты меня все равно убьешь.

— Нет, почему же, совсем не обязательно. Во всяком случае, у тебя тогда будет шанс. И знаешь почему? Только потому, что ты всего лишь водитель. Водители обычно баранку крутят, а не из автоматов палят… Но, повторяю, это лишь предварительная установка на «добро»: если захочешь испытать мою реакцию, убью обязательно, я это делать умею. Договорились?.. Чего молчишь-то?.. Ну, твое дело. Итак, вопрос, прежде чем начнется основной разговор: будешь говорить откровенно?

Тот кивнул.

— Вот и чудненько. Тогда по порядку. Кто и за что убил Серегу?

Стахович дернулся. Скривился болезненно.

— Я ни в чем не виноват.

— Это ты доказывай своей совести, — холодно порекомендовал Александр. — Или прокурору, если придется. Я сам решу, кто из вашей кодлы в чем виноват… Повторяю вопрос: кто и за что убил Серегу?

У хозяина тряслись руки. Он сплел короткие рабочие пальцы, пытаясь унять нервную дрожь.

— Понимаете, все так нелепо получилось… — Даже решившись, он говорил, с трудом выдавливая слова. — В общем, Поляк раздобыл «порошок»…

— Кто такой Поляк?

— Ну, Максим Поляков. Этот, которого убили вместе с вашим товарищем.

— Понятно, — процедил Харченко. — Значит, он просто где-то достал «порошок»… Я уже больше сорока на белом свете живу и не представляю, как можно достать «порошок»… Ну ладно, к этому вопросу мы, если ты не возражаешь, еще вернемся. И что было дальше?

— Дальше Поляк обратился к Малышу…

— Ты можешь говорить по-человечески? — вспылил Александр. — Кто такой Малыш? Имя? Адрес? Как найти?..

Стахович облизнул пересохшие губы.

— Ну!..

— Валентин Ганиев. Адрес… Я точно не знаю…

Александр, не поднимаясь, внешней стороной ладони, несильно, расслабленными пальцами шлепнул его по лицу. Средним пальцем попал по зубу. Хорошо, что был в перчатке, а то бы поранился.

— Это даже не аванс, — сообщил он. — Это так, легкое предварительное предупреждение.

Чтобы уметь побеждать, нужно, чтобы тебя хоть иногда били. Пока человек не получал по физиономии, он не знает, какие пытки, боль и унижение способен вынести.

Стаховича по лицу, наверное, вообще никогда не били. Или, что тоже возможно, получал слишком часто. Он коротко вскрикнул, затравленно уставился на Александра безумными от ужаса глазами.

— Адрес, я спрашиваю.

Валерий торопливо полез в лежавший на столе телефонный справочник.

— Сейчас, сейчас, — бормотал он. — Я не помню… На память не помню…

От охватившего его животного страха Стахович, наверное, и в самом деле мог сейчас забыть даже собственный адрес. Верхняя губа его, по которой пришелся удар, начала слегка припухать. Трясущиеся пальцы не могли листать страницы, переворачивая их сразу по нескольку.

— Дай сюда, — с брезгливостью процедил Харченко.

Он подтянул к себе серую книжицу, начал искать букву «Г». В перчатках, даже тоненьких, это было делать неудобно. Но не снимать же…

— Не там, — подобострастно остановил Стахович. — Карточка за обложкой.

Александр открыл обложку. В прозрачном кармашке виднелось несколько мелованных прямоугольничков. Вытряхнув их, Харченко быстро выбрал карточку Ганиева. Просмотрев ее, перевернул. На обороте от руки был написан домашний адрес.

— Переходим к следующему вопросу, — прокомментировал он, сунув карточку в карман. — Что получилось дальше?

Стахович говорил торопливо и сбивчиво. Рисовалась следующая картина.

Поляков — Поляк при получении «фирмой» очередной партии наркотиков сумел какую-то часть «порошка» укрыть. Он предложил Ганиеву — Малышу прокрутить аферу: набрать несколько новых распространителей зелья, чтобы они быстренько реализовали товар, пока руководство «фирмы» не вычислило конкурентов. При этом, коль наркота досталась им даром, Поляк и Малыш решили рискнуть: пусть, мол, даже какая-то часть «порошка» пропадет, зато куш сорвать необходимо попытаться оперативно. Игра казалась им беспроигрышной. Подобрали несколько лохов, рассчитывая за неделю реализовать всю партию. Все они должны были приступить к работе на следующий день. Один лишь Серега настоял на немедленной работе. Но дело сорвалось. Информация об их афере каким-то образом дошла до руководства. И «начальники», в назидание остальным подельщикам, решили примерно наказать отступников.

— Поэтому вашего приятеля и Поляка убили… — закончил рассказ Стахович.

— А Малыш?

— Малыша простили. Он ведь не сам задумал все это, голова у него работает с трудом.

— Что ж, тут все понятно. А каким образом вы вышли именно на Серегу?

— Я не знаю. Вроде кто-то из наших когда-то где-то с ним работал, сказал, что это честный малый, вот и предложил ему дать возможность немного подзаработать. Но это неточно, я не уверен. Вы же сами сказали, что дело водилы только баранку крутить.

— То есть ты дурака решил включить — я не я и хата не моя… — задумчиво проговорил Александр. — Тоже позиция.

Он немного призадумался, о чем необходимо спросить сейчас в первую очередь. Похоже, «клиент» несколько успокоился. Пора припугнуть…

— Бери лист бумаги.

Стахович суетливо подвинул к себе лежащую под телефонным справочником тетрадку. Открыл, приготовил ручку.

— Пиши мне список тех твоих подельщиков, которые имеют отношение к убийству Анны Валентиновны.

Ручка выпала из пальцев водителя и, прокатившись по столику, с дребезжащим стуком свалилась на пол. Если бы на месте Александра оказался вдруг сам дьявол, Стахович не смог бы испугаться сильнее.

— Я… я…

— Только не говори, что ты ничего не знаешь, — ласково вымолвил Харченко, сцепив пальцы в «замок», разминая их и поправляя перчатки. — Я ведь тебе не поверю.

Он перегнулся через столик, мягко, двумя пальцами, взял Валерия за ворот рубашки.

— Если ты мне их сейчас сдашь, об этом никто не узнает. Если же ты их мне сейчас не сдашь, о твоем геройском поступке твои шефы, несомненно, узнают. Вот только отблагодарить тебя за верную службу смогут только возложением веночка на могилку.

Стахович плакал. Он наклонился под стол и долго шарил там, пытаясь нашарить ручку. Оттуда доносились его всхлипывания.

Александр Харченко торжествовал победу.

2

Человеческая ступня не предназначена для того, чтобы ее проворачивали вокруг оси. А Стахович так резко крутнул кроссовку Александра, что тот штопором свинтился с кресла и с грохотом покатился по полу. Столик, отброшенный Валерием, опрокинулся и, подпрыгнув, встал на попа. Со звоном грохнулся на пол телефон. Сам же Стахович вскочил и, выставив напряженные ладони, бросился сверху на Харченко, намереваясь вцепиться ему в горло.

Отставной сотрудник КГБ в свое время проходил слишком серьезную подготовку, чтобы не успеть среагировать. Он легко уклонился от сильных, но не слишком опытных в таких делах рук противника. Могучим ударом отшвырнул его… Тело привычно сработало само, не требуя и не ожидая команд. Через мгновение Харченко уже сидел верхом на спине Валерия, а тот тихонько выл, даже не пытаясь высвободить заломленную к затылку кисть правой руки.

— Это тебе дорого обойдется, парень, — пообещал победитель. — Утихомирился?

— Пустите…

Александр ослабил хватку.

— Считай это самым наипоследнейшим китайским предупреждением. Я ведь говорил тебе, Валерик, что тебе со мной не справиться.

Он снова уселся в кресло. Подумал о том, что если соседи, живущие этажом ниже, дома, их внимание мог привлечь поднятый шум. Но с этим уж поделать сейчас ничего нельзя.

Стахович между тем медленно поднимался с пола. «Слишком медленно», — подумал Александр. Похоже, еще раз захочет испытать судьбу…

Он, слегка напружинившись, приподнялся с кресла и точным ударом в солнечное сплетение отшвырнул хозяина в угол. И отвернулся от него. Поставил столик на ножки. Поднял тетрадку и ручку. Снял трубку телефона, хотел проверить, работает ли он. Но вспомнил, что сам же перерезал провод. Аккуратно опустил ее в гнездо. И склонился над телефонным справочником.

Обычно в фильмах показывают следователей и оперативников, которым одного беглого взгляда довольно, чтобы запоминать целые колонки телефонных номеров или номеров документов, а затем уметь восстановить их едва ли не через годы. Может быть, и есть такие феномены. Александр к ним не принадлежал. Поэтому он листал сейчас справочник, видел множество цифр, фамилий, каких-то инициалов, адресов и никак не мог сообразить, по какому принципу отобрать те, которые ему могут пригодиться.

А потому принял соломоново решение — попросту забрал справочник с собой. Если приспичит, подумал, как-нибудь Стахович отбрешется, нет такого человека, который ни разу не терял телефонные книжки.

Валера в углу перестал постанывать и сипло дышать, восстанавливая дыхание.

— Ну что, дружок, очухался? — миролюбиво повернулся к нему Александр.

Теперь водила не станет больше на него бросаться. Во всяком случае, какое-то время. Александру очень хотелось в это верить.

На Стаховича Харченко зла не держал. Тот действительно был только водителем, а они редко принимают участие непосредственно в акциях.

— Размялись — и хватит. Садись на место. Продолжаем разговор… Ты, к слову, как к поэзии относишься, Валерик? — спросил без логического перехода.

Гость даже поперхнулся от неожиданности вопроса.

— Вот я так и думал, что никак, — осуждающе покачал головой незваный гость. — А между тем в некоторых стихах содержатся прямые указания для таких, как ты. Недавно мне в руки попалось стихотворение молодого поэта Андрея Матяха. Оно короткое, послушай:

Слышишь, Валерик, а ты умудрился попасть. Это нехорошо. Потому и приходится тебе собирать камни… Ну да ладно, ближе к телу, как говорил Остап Бендер. Я тут полистал твои записи, но ни хрена в них не понял. Так что придется тебе подсказать, с кем мне нужно поговорить. Давай-давай, не ленись. Я тут и так много времени потерял… Значит, я уже понял, что твой этот Малыш тоже никакого отношения к убийству Сереги не имеет. А кто тогда принял решение? Протасов?

Кажется, именно такую фамилию называл тот туповатый охранник возле банка.

Стахович, услышав ее, вздрогнул. Похоже, именно это его добило.

— Да, Протасов. Он у нас главный… Вы меня ему не выдадите?

— Зачем? Если я тебя выдам или убью, всполошу всю вашу шайку-лейку. А мне это нужно, как евнуху презерватив. Но только и ты должен осознать, насколько тебе невыгодно рассказывать о нашем разговоре своим шефам. Если они о нем узнают, «замочат» без сожаления. Как того же Поляка, например. Так вот и образовался у нас с тобой маленький альянс… Итак, Протасов.

Александр перелистал телефонную книжку. Прочитал «Прот-в» и напротив номер телефона.

— Протасов — наш директор фирмы, — угрюмо начал Стахович. — Его зовут Павел Константинович. Он всем заправляет.

— Ну, положим, далеко не всем, — вспомнив, под чьей «крышей» работает Протасов, заметил Харченко. — Ну да ладно пока. Кто приводит в исполнение приговоры?

— У нас есть… Как бы это точнее сказать… Короче говоря, имеются специалисты такого профиля. Одни могут долги выколачивать, что-нибудь расколотить, сжечь, на кого-то «наехать» по мелочам… Ну, и есть выход еще на одного мастера более высокого ранга…

Харченко почувствовал, что внутри все напряглось. Шестое чувство подсказало: это он, тот самый киллер, который в милиции проходит как Стилет.

— А Анну… Анну Валентиновну тоже он… — Александр почувствовал, как у него перехватило горло. Он выдавил из себя сухой короткий кашель и закончил: — Тоже он убил?

— Я не знаю… — отшатнулся Стахович. — Я про нее ничего не знаю…

— Не свисти, твою..! — выругался Харченко и перегнулся через стол к водиле. Тот испуганно отпрянул. — Говори, падла, был он там?

— Был, — сжался от страха Стахович. — Но я не знаю, что он там делал…

Все ясно.

— Ага, как же, не знаешь… Как его найти? Как его зовут, кличка?

— Я не знаю… Я и вправду не знаю… Зовут его… это… как его… Сейчас вспомню…

— Не тяни кота за яйца! — Кулак с грохотом опустился на поверхность столика.

— Его зовут Стервятник. Но это только за глаза, он эту кличку не любит. Он как-то своего чуть не убил, когда тот случайно его так назвал… Он любит, когда его называют Батыр.

— Почему?

— Ну он же татарин. Или башкир. Или еще кто… Короче, с Волги.

Это было уже что-то. По таким данным, может, Буераков что-то в своих архивах отыщет. Хотя кто его знает. В наше время все так запуталось, в столицу столько понаехало швали со всего эсэнгового Союза.

— Быстро! Дальше! Кто знает, как его можно отыскать? Малыш знает?

— Нет, что вы! — Стахович вообще вжался в спинку кресла, стараясь отодвинуться как можно дальше. — Мы с Малышом слишком мелкие люди для того, чтобы выходить на него. Это страшный человек. Я сейчас вам про него говорю, а у самого мурашки по коже…

— Это потому, что ты меня плохо знаешь, — усмехнулся Александр. И вспомнил невпопад жуткий крик Моисеева, когда тот падал с моста. — Если бы знал лучше, по тебе бы мурашки бегали величиной с черепаху от одной только мысли, что от меня захочешь что-нибудь утаить.

Стахович опять поежился.

— Протасов знает?

Валера обмяк, скорчился в кресле. Обреченно кивнул.

— Хорошо, с этим покончили. Теперь следующее. Кто и за что решил убить Анну Валентиновну?

— Да откуда я могу знать?

— Знаешь, Валера. А если нет — догадываешься. Ты в момент убийства находился возле магазина, страховал убийц… Кто и за что?

За окном порыв ветра качнул разлапистое дерево. Ветка слегка царапнула стекло. Валера подскочил словно ужаленный. Оглянулся с ужасом.

— Теперь тебе, Валерик, придется долго еще вздрагивать от каждого шороха, — насмешливо посочувствовал Харченко. — И успокоишься ты только после того, как умрет последний гад из всех причастных к этому делу сволочей. Так что в твоих интересах мне перечислить их всех и как можно скорее. Ну же, я уже заждался.

Стахович молчал. Тогда Александр решился на последнее средство. Шантаж, запугивание, сочувствие и неизбежность расправы — когда все это выдерживается в должной пропорции, против такого «коктейля» трудно устоять.

— В общем, так, Валера. Давай заканчивать. Твоя жизнь сейчас только в твоих руках. Если ты будешь молчать, я тебя начну пытать. Если начну пытать, ты мне выложишь все как миленький, но только после этого я буду вынужден тебя прикончить — потому что только твой цветущий внешний вид гарантирует мне свободу действий. Если я тебя убью, это произойдет через час. Если о твоем предательстве — а ведь ты уже кое-кого из своих предал — узнают Малыш с Протасовым, жить тебе останется тоже немного. Вот и весь твой выбор. Ты мне сейчас говоришь все, я ухожу, ты своим об этой нашей беседе ничего не рассказываешь — и мы больше никогда не встречаемся. Даже если пожелаешь, отыскать меня тебе не удастся. А если даже свидимся в этом тесном мире, будет зависеть только от тебя — пройдем мимо друг друга, будто никогда не встречались, или один из нас, а именно ты, Валерик, станет покойником. Тогда, возможно, ты будешь жить еще долго и счастливо, и будет у тебя много детей, толстых и красивых. Если же будешь упрямиться, ночевать сегодня тебе придется в покойницком холодильнике. Тебе не доводилось там раньше бывать? Напрасно, таких, как ты, туда надо на экскурсию изредка водить. Жуткое зрелище. Впрочем, когда ты будешь там лежать, тебе будет все равно. Ты будешь постепенно промораживаться насквозь, как куриные окорочка американские, что на базаре продаются… Итак, что ты решаешь?

Во время всего этого монолога Стахович медленно наливался желтизной. Глаза его обезумели. По лицу струились капли пота. Александр вдруг подумал, что, если потрогать его руки, они должны оказаться холодными, как у покойника.

— Ну!

— Я все расскажу.

— Вот так-то лучше. Начинай!

Валерий выпростал нижний край рубашки из брюк и ею размазал пот по лицу. Потом взглянул на пришедшего. Сейчас он был готов предать родную мать.

3

— Кто, за что и почему приговорил Красотку… Ну, так мы эту директрису называли… Кто ее приговорил и нанял Стервятника, я и в самом деле не знаю, — начал он как-то обреченно, словно ожидая, что мститель ему не поверит. — Вы же сами говорите, что мое дело — баранку крутить. Знаю только, что Павлуша…

— Кто такой Павлуша?

— Протасов то есть. Павлушей его в свое время сам Сильвер окрестил, так что он кличкой очень гордится.

— Понятно. Дальше.

— Павлуша как-то подъехал к Красотке с каким-то деловым предложением, что-то он от нее хотел. Она отказалась. Тогда Павлуша пригрозил ей ребятами Анастаса. Анастас — это главарь местной бандочки рэкетиров и костоломов. Хитрый, дьявол, ребята его шороху во всей округе навести могут, а его лично никто не знает и в глаза не видел… Но Красотка послала Павлушу подальше и говорит: со мной, с ней то есть, нужно все вопросы решать по-хорошему, потому что у нее тоже прикрытие имеется. А Павлуша рассмеялся и говорит, что ее прикрытие битая карта, что он ей предлагает вступить в долю, в то время как может купить с потрохами… Тут даже я понял, что Павлуша перегибает палку, что с такими женщинами так говорить нельзя…

— А ты что же, свидетелем разговора был?

Стахович понял, что проговорился, подставился. Начал торопливо объяснять:

— Только самого окончания его. Шеф меня вызвал по рации, чтобы я ему сок принес.

— Сок? Не понял. Это что ж, у Аннуш… У Анны Валентиновны не было чего попить?

— Так наш Павлуша страшно боится быть отравленным. Он как-то признался, что ему лучше пулю схлопотать, с машиной в клочья разлететься — но только не яд… Вот и вызвал он меня. Тут-то она свой норов и показала. Встала из-за стола, высокая, красивая, глаза сквозь очки так и сверкают… Вон, говорит, отсюда… И добавила несколько слов, таких, что нечасто сейчас услышишь. Не матом его послала, а что-то такое наговорила, типа подлец неотесанный, хам, мурло неумытое, выродок… Ну, я не помню, что-то в этом духе. На мат Павлуша не обиделся бы, ему к такому не привыкать, а вот на хама неумытого… Он озверел. И тут же из машины стал названивать кому-то.

— Имя! — рявкнул Александр.

— Он не сказал, никак не обращался. Просто сразу заговорил, без обращения. Твоя сучка, говорит, хвост поднимает, ты ее приструни, а не то, говорит, если она волну гнать начнет, нам всем, говорит, худо будет. И отключился сразу.

Харченко немного призадумался. Потом кивнул:

— Ладно, об этом достаточно… Чем официально занимается ваша фирма?

— Мелкооптовая торговля. Посредничество. Ларьки. Рынки… Короче, вся та мелочь, которую проконтролировать у нас очень сложно, где можно заниматься махинациями. Нас регулярно уличают в этих махинациях, штрафуют, грозились лицензии лишить… Мы платим штрафы, Павлуша и Герман…

— Кто такой Герман?

— Заместитель Протасова. Но, вы сами понимаете, такое деление на начальников и подчиненных — условность. Все делаем одно дело. Герман — это Сашка Титов. Ну а Германом его прозвали в честь космонавта. Так вот, Павлуша с Германом ездят по всем этим налоговым инспекциям, плачутся, платят штрафы, дают взятки, вбухали какие-то деньги на детский дом… Короче говоря, изображают из себя неумелых, недалеких жуликов, которые и рады бы всех наколоть, да не получается… А на самом деле все это ширма. Под их прикрытием идет крупная торговля наркотиками.

— Эта сторона вашей деятельности меня, думаю, не интересует, — перебил Харченко. — Но на всякий случай, кто персонально является вашим наркодиректором?

— Я не знаю. Мне это не положено знать, — плаксиво скулил Стахович.

Поморщившись, Александр спросил:

— А кто был «крышей» у Анны Валентиновны?

— Он уже две недели, как за границей, в Латинской Америке, кажется. Или еще где. Он часто по заграницам мотается. И вернется только через неделю, не раньше. Не думаю, что он причастен к этим двум убийствам.

Харченко взглянул на собеседника с удивлением: с чего бы это он вдруг так разговорился? Но промолчал. В конце концов, через неделю он либо уже закончит это дело, либо мафия кончит его. Так что пусть тот живет. Пока.

— Значит, ты утверждаешь, что только двое среди твоих знакомых, это Павлуша и Герман, могут мне сообщить подробности убийств и указать выход на Стервятника?

Стахович ответил не сразу. Это не ускользнуло от Харченко. Он не дал Валерию возможности начать врать. Александр знал, даже по себе, что, если человек начинает обманывать, ему потом от лжи отказаться гораздо труднее, чем не соврать сразу.

— Валера, только не надо свистеть, — предупредил он.

Тот решился:

— Не только. Вы упустили из вида, что над Протасовым есть «крыша».

«Болван! — чуть не вслух воскликнул Харченко. — Конечно же! Ведь Протасов и есть Павлуша, он не способен, по всему видно, на самостоятельную игру».

— И кто же держит над твоим шефом «крышу»?

Глаза Стаховича скользнули вниз, на ладони. Пальцы его опять начали подрагивать.

— Кто же, Валера?

Хозяин квартиры поднял на гостя умоляющий взгляд:

— Я вам и так много чего рассказал. Но это я говорить боюсь.

— Даже больше, чем Стервятника? — Мститель был удивлен таким поворотом разговора.

Стахович кивнул:

— Больше. Стервятник жесток, но глуп, он не сможет вычислить, кто на него навел. А этот человек… Он нюхом чует. Он сядет в мою машину и поймет… Он когда-то в органах работал — у него опыт.

— Это что, директор банка «Плутон»? — быстро спросил Александр.

Снова вздрогнул Стахович, удивляясь его осведомленности. И произнес шепотом, едва ли не одними губами:

— Его начальник охраны.

И огляделся со страхом, словно ожидая, что тот появится из-за штор.

Становилось все более очевидно, что Стахович и в самом деле больше ничего знает. Несколько зацепок он дал — и то уже хорошо. Пора было уходить.

— Бери ручку, — скомандовал он.

Стахович был на грани обморока. Он решил, что его заставят писать предсмертную записку. Харченко даже хохотнул, коротко и зло.

— Не бзди! Будешь жить пока. Мне просто крючок на тебя нужен. Пиши: Я, такой-то, добровольно жертвую на благородное дело поиска убийц Иванушкина и Анны Звонниковой, — назвал он девичью фамилию жены, — все имеющиеся у меня в квартире деньги. Подпись, дата. Все… А теперь давай мне бумагу и выкладывай все капиталы, что у тебя имеются в фатере. Сам же написал, что добровольно.

Квартира была небольшая, мест, где можно припрятать деньги, в ней не так много. К тому же люди на редкость неизобретательны в вопросе укрывательства наличных капиталов. В шифоньере на полочке под постельным бельем. В чайнике парадного сервиза, который извлекается из-за стекла серванта только в большие праздники. В книге, которая стоит обязательно на полке с правой стороны и на уровне лица — чтобы удобнее было брать…

У Стаховича денег было немало, поэтому мест их хранения было чуть побольше. И все же большинство «тайников» Александр смог бы без особого труда обнаружить и сам. Но трясущийся от страха хозяин извлек пачку валюты даже из места, куда оперативник, при всем своем опыте, не додумался бы заглянуть — под коробку у входной двери, в которой в беспорядке валялись принадлежности для чистки обуви. Впрочем, по той легкости, с которой он расставался с наличностью, можно было догадаться, что это лишь часть припрятанного.

Прикинув, что денег на ближайшие дни поисков имеется в избытке, Харченко снисходительно произнес:

— Ладно, достаточно. Остальное оставь на развод. А теперь давай пушку.

— Какую пушку?

— Только не строй из себя целочку, — оборвал Александр. — И не изображай дедушку Крылова с его побасенками. Я сказал: гони ствол, который у тебя имеется в наличии.

Тоскливо поглядев на наглого вымогателя, Стахович побрел на кухню. Тут уже нужно было ухо держать востро. Харченко направился за ним. И когда тот протянул руку к полке с посудой, остановил его:

— Ну-ка, отойди!

Не спуская глаз с Валерия, просунул руку к полке сам. Быстро обшарил ее, ничего не нашел. Привстав на цыпочки, пошарил сверху ее. Тоже пусто.

— Сбоку, — угрюмо пробурчал Стахович.

Александр просунул руку в узкую щель между шкафчиком и стенкой. Там и в самом деле оказался перевязанный бечевкой тяжелый сверток, висящий на гвоздике.

— Дай-ка мне сумку какую-нибудь, — потребовал Харченко.

Стахович подал полиэтиленовый пакет с широкой джинсовой задницей во всю ширину. Такой же вчера был у Иванушкина. Эх, Серега, Серега…

В пакет полетели пистолет, пачки денег.

— Он не «мокрый»? — спросил про оружие Александр.

Собеседник молча кивнул, «мокрый», мол. Понятно тогда, почему он его так запрятал. За хранение без применения сейчас много не дают.

Уже на пороге Александр счел нужным предупредить в последний раз:

— В общем, Валера, помни: живешь ты только до тех пор, пока про наш разговор не узнает кто-нибудь третий. Проговоришься — считай, что уже умер. Прощай! Мы с тобой больше не знакомы.

4

Александр обедал в летнем кафе. Он взял иностранный грибной суп мгновенного приготовления в пористом стаканчике, тарелочку плова и бутылочку пива «Балтика», которое очень любил. Три дня назад он еще и мечтать не смел о том, что легко сможет позволить себе подобную роскошь.

Правда, если бы он три дня назад узнал, какую цену ему придется заплатить за возможность такого обеда, несомненно, отверг бы подобный вариант.

Итак, что мы имеем? — размышлял Харченко. Первичная информация: непосредственное отношение к происшедшему имеют руководители фирмы «БИпи» некие мелкие наркодельцы Павлуша, Герман, а также начальник охраны банка «Плутон». Далее следует некто Стервятник, он же Батыр, он же Стилет. На него выхода пока нет. Опять же пока не установлены покровители Аннушки, которые должны были ее прикрывать и которые ее предали. Кроме того, наличествует мелкий бандит некто Анастас со своими головорезами…

Москва сейчас стала словно помойная яма, в которую понаплыло всякого дерьма отовсюду. Батыр — потомок Чингисхана, Анастас, очевидно, армянин… Борисевич — еврей или белорус… Будто нам своих мафиози здесь мало…

Впрочем, преступность национальности не имеет. Где-нибудь в контрразведке стран, где Александр в свое время побывал, тоже, наверное, про него нечто подобное говорили. Во всяком случае, бить всех этих гадов надо, невзирая на соответствующую графу паспорта.

…Итак, несколько зацепок имеется. Негусто, хотя несравненно лучше, чем ничего.

По всей вероятности, именно «Плутон» является покровителем полулегальной фирмы «БИпи». Соответственно, по логике, руководители банка должны быть покровителями Павлуши энд компании. И тогда, опять же по логике, руководители банка должны быть в курсе всех или, по крайней мере, некоторых кровавых дел своих подопечных. Или, по меньшей мере, один из руководителей. Потому что может наличествовать и некто «зицпредседатель Фунт», который согласен «посидеть» при любом режиме, лишь бы платили. Или, что тоже не исключено, они у себя в директорах держат некоего «кабана», который в махинациях ни ухом, ни рылом, но который изначально обречен на заклание…

А вот кто руководитель? Вопрос. Им может оказаться кто угодно. Тот же страшный начальник охраны, например. Судя по рассказу Стаховича, Протасов не того полета птица, чтобы самостоятельно начинать кровавые разборки. Причем, скорее всего, он тоже не единственный в этом деле. Но тогда круг людей, которым собирается свернуть голову Харченко, расширяется многократно.

И даже это еще не все. Ведь предстоит выяснить, кто же предал его бывшую жену. Они заслуживают кары даже более суровой, чем непосредственные убийцы, — Анна так твердо стояла на своем, очевидно, потому, что до конца верила: за нее есть кому вступиться. А мужчины оставили женщину один на один с этим киллером.

Вот тут бы не ошибиться, с кого и как следует начинать, чтобы все это змеиное кубло не потревожить раньше времени. Рано или поздно мафия, конечно, поймет, что некто объявил ей войну. Но к тому времени нужно знать уже все — или, по меньшей мере, максимально…

Итак, допустим, исчезает или обнаруживаются мертвыми Павлуша или Герман. В фирме поднимается переполох. Начинаются раскрутки-разборки, Стахович себя тут же проявляет — и считай, Александр Михайлович Харченко, свою миссию оконченной. Стервятник или Анастас с кодлой быстро пустят тебя на корм червям или рыбам. Если же исчезнет начальник охраны, переполох поднимется не то что не меньший — чертям в аду жарко станет от того, как станут рыть землю в поисках его, все того же Александра Михайловича Харченко…

Нет, тут нужен какой-то неожиданный ход, в котором никто не заподозрит постороннего вмешательства.

Идея пришла внезапно. Ну конечно же!..

С излишне резко от волнения отодвинутой тарелки пересохшие коричневые зернышки просыпались на грязную поверхность столика. Он нервно потер ладони о бедра. Идея была хороша. Откладывать ее в долгий ящик не хотелось. В конце концов, подумал Харченко, можно достать Стервятника и без помощи Буеракова. Ох, с каким же удовольствием он разделается с этим профессиональным убийцей! С каким удовольствием… Причем чужими руками!

Пиво в бутылке кончилось. По такой жаре можно было бы и еще бутылочку, но Харченко воздержался. Предстояло еще много работы.

Пора было идти.

5

— Павел Константинович?

— Минуточку. — В трубке было слышно, как кто-то позвал: «Павлуша, тебя… Не знаю…»

— Да.

— Павел Константинович, здравствуйте. Я Санька Мороз. Помните меня?

Трубка тяжело дышала. Протасов напрягался, пытался вспомнить, кто такой Санька Мороз.

— Напомните, пожалуйста. Извините, столько людей проходит перед глазами…

— Я понимаю, Павел Константинович. Нас с месяц назад Поляк познакомил. Он вам сказал, что я химико-технологический закончил, а вы ответили, что вам химики нужны. Вспомнили?

Куда уж было вспомнить Протасову то, чего никогда не было! Но подобное вранье с «подробностями» обычно вынуждает человека «вспомнить» такое знакомство — потому что в противном случае придется признаться, что столь яркий эпизод мог забыться.

— Что-то припоминаю, — осторожно проговорил Протасов. — Ну и что же вы хотите?

— Да я, собственно, ничего не хочу. Тут вот какое дело, — Харченко говорил заранее заготовленную речь, старательно изображая голосом, насколько тяжело ему дается разговор. — Поляк пару дней назад оставил мне на хранение какой-то сверточек, очень ценный, по его словам, попросил сберечь, чего бы это ни стоило. Сегодня он должен был его забрать. И почему-то не приехал. Максим сказал, что, в случае непредвиденных обстоятельств, вы — единственный человек, которому я могу доверить то, что он оставил. Поэтому я вам звоню.

Трубка продолжала сипло дышать. Что, одышка у него, что ли?

— Где вы находитесь?

— Понимаете, Павел Константинович… — Александр по-прежнему деланно мялся, стараясь показать, что ему, лопуху, неудобно высказывать недоверие людям. — Я-то вас плохо знаю, а ваших людей и вовсе не встречал… Макс предупредил, что с этим сверточком можно вляпаться в крупные неприятности… А мне это, понятно, не очень хочется. Короче говоря, я предлагаю поступить так. Мы с вами один на один встретимся Где-нибудь в стороне от глаз людских. Лучше всего на природе. Я буду сидеть у костра. Если вы приедете не один, я просто брошу сверток в огонь — и дело с концом.

— Не вздумай! — воскликнул Протасов.

— Не надо так кричать, Павел Константинович! — В душе Александра всколыхнулось злорадство: клюнул! Теперь, голубчик, уже никуда с крючка не денешься! А сам продолжил рассудительно: — Я же слышу, что там люди вокруг вас, зачем привлекать к нашему разговору никому, в первую очередь вам, не нужное внимание?

Протасов помолчал.

— Хорошо, я принимаю ваше условие. Где вы будете меня ждать?

— Если ехать от Центра по Алтуфьевскому шоссе, за мостом через кольцевую железную дорогу, недалеко за гостиницей «Восход», направо имеется улица Декабристов. Затем идет Северный бульвар. Он потом переходит в проезд Дежнева. Если вы представляете тот район, там имеется большой пустырь, по которому протекает речушка Чермянка, вся заросшая ивами. Чудное место, даже не верится, что находишься в черте огромного города… Так вот, вы оставите машину на дороге, примерно над трубой-коллектором, а сами, только обязательно один, предупреждаю, пройдете по тропинке вдоль правого берега Чермянки вниз по течению, в сторону ее впадения в Яузу. Где-нибудь там, у костерка, я буду вас ждать со свертком. Вы меня найдете без труда.

— Молодой человек, к чему все эти предосторожности? — Павлуша был явно недоволен свалившимися на него дополнительными проблемами.

— Мне Макс намекнул, что в свертке. А сверточек увесистый, должен сказать. Я ведь грамотный, книжки и газеты почитываю, знаю, что за эти дела одинаково легко можно или хорошие бабки заработать, или пулю схлопотать… Кстати, о деньгах! Павел Константинович, не забудьте, пожалуйста, захватить плату за хранение.

— Почему я? — искренне возмутился Протасов. — Поляк тебе сверток отдал, пусть Поляк и платит!

— От него я получу только от мертвого осла уши. Боюсь, я догадываюсь, почему он не пришел сегодня и даже не позвонил… В общем, решайте. До свидания. Я жду вас сегодня в двадцать часов в указанном месте. Если вы не приедете или если будете не один, я и без помощников найду свертку надежное применение.

Харченко не стал ожидать ответа, сразу же повесил трубку.

В том, что Протасов приедет, Александр не сомневался. Как не сомневался и в том, что Павлуша приедет не один. Кто будет с ним — можно было только гадать. Наиболее вероятны три варианта: с начальником охраны банка «Плутон», со Стервятником, с Германом… Харченко сознательно поставил их в порядке возрастания вероятности. Если пригласить с собой на «разборку» начальника охраны банка, ему, человеку, который сумел всех так запугать, придется рассказать, что кто-то посторонний знает слишком много о нелегальном бизнесе как самого банка, так и подотчетной ему фирмы, что у этого неизвестного оказался сверток с наркотой, переданный на хранение покойным Поляком. А ведь наркотик легко подвергается экспертизе, у каждой, так сказать, «модификации» одного и того же препарата имеется лично своя, индивидуальная особенность, по которой можно, при наличии желания и необходимых реактивов, без особого труда вычислить страну-поставщика. При обнаружении одной-двух порций это не так страшно. Но если попадется обладатель «увесистого свертка», да если он скажет, у кого добыл его, да если добавит телефон Протасова… Нет, вряд ли Павлуша пойдет на подобное афиширование собственных «проколов», скорее постарается разделаться с лохом, который так наивно подставляется, сам, без привлечения всемогущего таинственного начальника охраны… Да и с точки зрения самого мафиозного «авторитета» — не царское это дело дуракам головы рубить… Вторым в списке значится Стилет. Его появление представляется более вероятным. Но, рассуждал Александр, Стилет, высокооплачиваемый, коль работает по индивидуальным заданиям, киллер, вряд ли поднимет свой зад, чтобы прирезать какого-то придурка, который не понимает, в какое змеиное гнездо добровольно сует голову. Да и платить ему придется немало, что вряд ли в интересах Павлуши, который опять же должен быть уверен, что звонил ему желторотый наивный щенок… Остается Герман. Скорее всего, так оно и будет. Очень на это рассчитывал Харченко. Он надеялся, что Протасов постарается максимально замести следы «левой» деятельности Полякова, а соответственно и свои проколы самостоятельно, с помощью только друга, компаньона и подельщика, которому также подобное афиширование невыгодно…

Правда, не исключал Александр и тот вариант, что захочет Павлуша привлечь костоломов все того же Анастаса или еще кого. Но тогда ему придется «светиться» перед ними с наркотиками, которые должны находиться в злополучном свертке… Вряд ли директор фирмы самолично станет подставляться рядовым боевикам. Хотя черт их, сволочей, разберет. Для страховки, во всяком случае, парочку телохранителей запросто могут привлечь.

Короче говоря, в паре с Павлушей Харченко ждал появления Германа. И очень надеялся на это. Потому что, если они появятся вместе, это будет оптимальным вариантом для развития задуманного им сценария событий.

Оставалось только ждать.

6

Выжидательно-наблюдательную позицию Александр занял загодя. Тут зимой и летом, в любую погоду мальчишки всегда моют машины за деньги. Как бы ни спорили взрослые о том, хорошо это или не очень, детвора прочно освоила эту форму заработка. Вот и теперь несколько ведер тянулись рядком на мостовой, на деревцах и на недавно построенной, но уже порядком изломанной оградке сушились разноцветно-серые тряпки.

Делая вид, что ему просто нечем заняться, поджидавший прибытие собственных убийц, человек пристроился рядом с ребятишками, присев на низенькую декоративную металлическую оградку будущего сквера. Надеялся, что из проезжающих машин он выглядит одним из таких мойщиков. Мальчишки поначалу поглядывали на него настороженно, потом перестали обращать на него внимание.

— Ну как, ребятки, работы хватает? — Необходимо было оправдать в их глазах свое ничегонеделание — неизвестно, сколько времени придется поджидать приезда мафиози.

Мальчишки хором, но вразнобой пробурчали что-то недружелюбное.

— А не обижают? — не унимался настырный мужчина.

— Всяко бывает, — нехотя заговорил один. — Бывает, не заплатят за работу и уедут. Бывает, пообещают одну сумму, а заплатят меньше. Как-то пневматическим пистолетом напугали, пришлось им выручку отдавать…

— Но выгодно хоть?

— Выгодно — это когда затрачиваешь какие-то средства, а прибыль получаешь большую, — рассудительно ответил мальчишка. — А мы здесь ничего не затрачиваем, значит, слово «выгодно» тут не подходит. Что-то зарабатываем, так правильнее будет сказать…

Его толкнул сосед — не трепись, мол, кто его знает, кто это и чего тут вынюхивает.

— А вы заработанные деньги сразу одному кому-то отдавайте, и пусть он от вас где-нибудь в сторонке находится или домой относит. А после работы поделите. Тогда и «наезжать» на вас никто не станет.

Мальчишки переглянулись. По их ухмылкам было понятно, что до нехитрой этой хитрости они уже и сами додумались.

…Протасова Александр раньше не встречал. Но сразу догадался, что это он. Машина, неприметный «жигуль»-«шестерка», подрулил к обочине неподалеку от мойщиков. Один из мальчишек подскочил было бежать к нему, но выбирающийся из салона болезненно полный мужчина с багровой лысиной издали махнул рукой — не нужно, я не за этим остановился.

Оглядевшись по сторонам, он посмотрел на другую сторону улицы. Там припарковалась какая-то иномарка. В ней тоже сидел один человек. Он легко и спортивно ступил на тротуар, направился через дорогу наискосок, в сторону автобусной остановки.

Хочет стороной, через футбольное поле обойти, понял Харченко.

Словно услышав его мысли, Протасов поднес к лицу черную коробочку. Рация! Этого следовало ожидать. Впрочем, в задуманной Александром комбинации наличие средств связи у бандитов могло пойти ему на пользу.

Заперев дверцу, Протасов направился по тропиночке через редко посаженные молоденькие деревца.

— Ну, счастливой работы, ребята, — пожелал Александр.

Он направился через улицу к машине Титова. Проходя мимо нее, заглянул в салон. На заднем сиденье никого не было. Отлично! Больше всего опасался Харченко, если в одной из машин окажется кто-нибудь посторонний.

Пройдя мимо автомобиля, мститель повернул сквозь заросли кустарника к трансформаторной будке и с рассеянным видом прислонился к ее стене. Теперь до машины можно было добраться в считанные мгновения, а мальчишки-мойщики видеть его не могли.

Ждать пришлось долго. Протасов и Титов прочесывали заросли ивняка минут сорок. Возвращались вместе. Даже отсюда было видно, насколько они взбешены.

Ну, теперь все решают секунды.

Харченко осторожно, стараясь не привлекать внимания Титова, подвинулся поближе к его машине. Приготовил пистолет, который отобрал у Стаховича. Это был старый надежный «пахарь» ТТ, еще довоенного выпуска. Испытать его у Александра возможности не было, приходилось полагаться на результаты осмотра да надеяться на то, что применять не придется.

Протасов усаживался в «жигуленок», на друга не оглядывался. Титов скорым шагом направился к своей машине. Перебежал улицу. Обошел свой автомобиль, взялся за ручку передней левой дверцы.

Александр, как обезьяна, на корточках выпрыгнул из кустов, оказался рядом.

— Герман, у меня пушка, стреляю без предупреждения, — быстро проговорил он, моля судьбу, чтобы по тротуару никто не шел. Появиться же кто-нибудь вполне мог — на лужайке за спиной собачники постоянно выгуливали своих любимцев. — Открой заднюю дверцу, я сяду.

Титов повиновался. Молодец мужик, подумал Харченко, даже не вздрогнул, услышав угрозу.

Щелкнул замок на дверце. Александр потянул ее на себя, дождался, пока усядется водитель, после чего скользнул за спинки передних сидений.

— Что дальше? — осведомился Титов.

— Брось пушку.

— А ты уверен, что она у меня есть?

— Конечно. Как же ты собирался меня прикончить?

— Ну, с тобой, я думаю, и голыми руками можно справиться…

— Завести пытаешься? — усмехнулся Харченко. — Не получится, я с тобой на кулачки не собираюсь сходиться. Брось ствол, я сказал.

На подушку сиденья плюхнулся пистолет с длинным цилиндром глушителя.

— Допускаю, что он у тебя не один, — заметил мостившийся за спинками передних сидений мститель. — Но сейчас в подробности вдаваться не будем… Где ваше прикрытие?

— Какое прикрытие?

— Не валяй дурака. Я спрашиваю, где ваше прикрытие? Если хочешь, охранение… Не могли же вы вдвоем просто так, не прикрыв задницу, приехать.

— А, так ты это только предполагаешь! — откровенно издевался Титов. — Нету у нас прикрытия.

— Как хочешь. Пусть Павлуша пересядет к тебе в машину.

— А хрен в задницу не хочешь?

— Я тебе сказал…

— И я тебе сказал. Если Павлуша пересядет ко мне, ты нас обоих прикончишь — и все. Так что нам порознь спокойнее будет. Говори, чего ты хочешь, но его сюда я не позову. К слову, и он сам не пересядет: заподозрит, что здесь что-то произошло.

И то верно. Отставник-майор на секунду задумался. Если просто пристрелить этого умника, поднимется тревога и он тогда вообще ничего не узнает. Их надо обоих вывезти в намеченное место.

— Хорошо, — согласился, — тогда пусть едет за нами, куда я тебе скажу.

— А то что?

Александр ответил быстро, подобное развитие разговора нетрудно было предположить.

— Если я с вами не смогу поговорить, мне придется попросту убить тебя. Потом я все равно до Павлуши доберусь. Просто это займет чуть больше времени.

— Допустим. Ну а если мы с тобой сейчас куда-то поедем, ты нас отпустишь?

— Если сторгуемся, — соврал Александр.

Отпускать не входило в его планы. К тому же это были первые в цепочке намеченных к ликвидации виновников гибели Аннушки.

Титов ответил не сразу. Потом было слышно, как щелкнул тумблер и раздалось тихое потрескивание эфира.

— Только не вздумай дурить, — предупредил Александр. — Пистолет заряжен и промахнуться невозможно.

Не отвечая ему, Герман проговорил в микрофон:

— Павлуша, я не уверен, что правильно поступаю, но думаю, есть резон проехать здесь еще в одно местечко. Если желаешь, присоединяйся… Нет, думаю, не очень далеко… На сколько? Не знаю, как получится… Ну не могу же я тебе в эфир такие вещи рассказывать! Короче, решай, я поехал.

Во время всего разговора Харченко сидел ни жив ни мертв. Вот ведь гад, как все ловко провернул. И придраться не к чему, и предупредил приятеля, что дело сомнительное.

— Дай сюда рацию. И — вперед!

Черный брикетик рации плюхнулся рядом с пистолетом. Мягко загудел мотор, и машина тронулась.

Харченко протиснулся между сиденьями, выглянул вперед между спинками.

— Направо под арку!

Титов послушно повернул.

— Опять направо!

Машина быстро проехала между двумя рядами припаркованных автомобилей и выскочила в переулок. Оттуда Александр успел заметить, как за углом исчез знакомый «мерседес».

— Кто в «мерсе»? — спросил спокойно. — Стахович? Стервятник? Анастас?

— Какая тебе разница? — лениво поинтересовался Титов. — Мы же от них оторвались.

Как бы не так, сообразил Харченко. Ведь если рация Германа у него в руках, Протасов вполне может подсказывать маршрут движения преследователям.

Надо отрываться.

— Направо. И — газу…

7

Они проехали, повинуясь командам Александра, к окраине. Там по Осташковскому шоссе вырвались за город. Сзади, поотстав, мчалась машина Протасова. Очевидно, где-то еще дальше ехали охранники.

На одно только уповал Харченко. Протасов, не зная, что Титов захвачен, по сути, в плен, не станет до времени бить тревогу. Даже заподозрив неладное, он будет полагаться на охрану. Тогда и охранники, считая, что все идет как следует, не станут информировать свое «руководство» о том, где они находятся и чем занимаются.

— Что вы собираетесь с нами сделать?

Титов был сама безмятежность.

— Пока поторговаться. А там видно будет.

— Молодой человек, вы блефуете. — Он говорил спокойно и рассудительно. — В одиночку вы с нами со всеми не справитесь. Меня вы можете убить, даже Павлушу. Но Анастас со своими архаровцами из вас сделают дуршлаг.

— Слепой сказал: посмотрим. А пока не трать силы на разговоры.

Проскочили Челобитьево, Бородино (не то Бородино, что было имением знаменитого Дениса Давыдова, возле которого битва с Наполеоном произошла, другое), Ховрино.

— Направо!

В этих местах Харченко с друзьями когда-то отдыхал и потому немного знал их. Проехали мимо дома отдыха. Дальше тянулся лесок, через который вела проселочная дорога. Местность слегка приболоченная. Грибной сезон еще не начался и потому можно было надеяться, что народ бродить по сырому лесу просто так не станет.

В принципе было бы правильнее дотянуть до водохранилища. Но он боялся, что Протасову надоест эта гонка и он повернет обратно.

— Сверни с просеки и остановись.

Подпрыгнув несколько раз на кочках, машина остановилась. И в тот же миг Харченко тюкнул Титова кулаком с сажатым пистолетом в основание шеи. Не очень сильно. Только чтобы вырубить на некоторое время.

Сам быстро выскочил из машины, в несколько прыжков достиг густого кустарника при дороге и притаился за ним. Вовремя. Подъезжала «шестерка» Протасова. Он ехал неспешно, явно не понимая, куда и зачем понесло друга. Увидев замершую под деревом машину Титова, Павлуша нажал на тормоз. И тут же рядом с ним вырос Александр с пистолетом в руке. Черное дуло глядело сквозь стекло точно в лоб бизнесмену.

— Сворачивай и становись рядом, — приказал Харченко.

Толстяк еще больше налился кровью. Казалось, она сейчас брызнет у него из глаз и ушей. Тихо стронув машину с места, он послушно припарковал ее рядом с первой.

— Вылезай!.. Руки!

Протасов, колыхаясь всем своим огромным телом, выбрался из автомобиля. С готовностью вытянул вперед сжатые кулаки. Александр набросил на них заблаговременно припасенную петлю, быстро закрутил веревку. Сбил пленника с ног. Вернулся к Титову, который начал уже подергиваться, приходя в сознание. Выволок его из-за руля, торопливо связал и его. И побежал по дороге в сторону, откуда приехал. Теперь главное — чтобы машина с охраной не проскочила нужный поворот. Если они потеряют охраняемых, тревогу поднимут непременно.

Опасения оказались напрасными. Впереди послышался гул сдерживающего мощь гудящего двигателя. Харченко притаился за деревом. Специально выбрал место перед глубокой рытвиной, где автомобиль должен был непременно притормозить.

«Мерседес» проехал в полуметре от него. Водитель сбросил скорость, чтобы мягко скатиться в яму, не ударившись днищем… Это задача для начинающих спецназовцев, еще не получивших право на самостоятельные задания.

Александр легко, с поворотом вышел из-за красавицы березы. Пистолет он держал наизготовку. Первый выстрел в висок водителю. Второй — в ближнего парня, сидящего на заднем сиденье. Третий — сбоку в затылок сидящему рядом с водителем. И ствол уже направлен на четвертого, который даже пикнуть не успел.

Машина таки скатилась в рытвину. И замерла там. Двигатель недовольно грюкнул и замолчал.

По лесу гулко разносилось эхо выстрелов. Александр знал, что среди деревьев оно скоро угаснет. Пистолетные хлопки далеко не уйдут.

— Выходи!

Бледный как мел, охранник не мог трясущимися руками нащупать ручку дверцы. Прямо перед его лицом сочился кровью развороченный затылок товарища.

— Ну же!

Александр нетерпеливо пошевелил сжимающими рукоятку пистолета пальцами. Он знал, что это движение вызывает панику у того, на кого направлен ствол.

Парень вывалился наружу. И тут же упал на колени:

— Не убивайте! Не убивайте, пожалуйста! Я ни в чем не виноват…

— Любопытно, ты бы меня пожалел, если бы я перед тобой вот так же стоял? — жестоко усмехнулся Харченко.

Открыв счет жертв, он вдруг ощутил в себе прилив какой-то животной кровожадности. Впрочем, почему животной? Человеческой, садистской кровожадности. Животные ведь не убивают просто так, они убивают, только когда голодны. Только человек способен на бессмысленное убийство… Вот и сейчас ему захотелось тут же, на месте пристрелить этого щенка. Но остановил себя. Убийство по необходимости и добивание поверженного суть вещи разные.

— Лечь!

Парень плакал. Он с готовностью повалился на землю, уткнул лицо в сырую землю и, вжав голову в плечи, вздрагивал, ожидая выстрела.

— Руки за спину!

Тот неловко завел руки, которые Харченко тут же перетянул последней своей веревкой, спрятанной в кармане. Свободный конец ее протянул сквозь внутреннюю дверную ручку «мерседеса».

На спину всхлипывающего от ужаса парня капала кровь кого-то из убитых.

Салон машины был забрызган кровью, кое-где припорошен мелко раздробленным стеклом.

— Сиди тихо. Тогда, быть может, я тебя помилую. Если твое поведение мне не понравится — убью обязательно.

И поспешил к тем, ради кого и затеяна была вся эта стрельба.

Протасов и Титов лежали рядом и тщетно пытались распутать друг другу узлы на веревках. Их подвел страх: если бы они взялись распутывать друг друга по очереди, быть может, успели бы освободиться от пут. Но каждый боялся, что, распутав другого, останется лежать, провожая глазами убегающего партнера.

Харченко быстро навел порядок. Растащив их в разные стороны, посадил к березкам и обвил веревку вокруг стволов.

— Вот теперь и поговорим, — удовлетворенно произнес он. — Нам тут никто не помешает.

Они оба глядели угрюмо, исподлобья. Протасов — со страхом, налившись кровью и тяжело дыша. Титов — с нескрываемой ненавистью и угрозой. Пока еще они надеялись, что их захватил грабитель. А потому готовились торговаться.

8

— Итак, первая часть разработанной мною операции прошла успешно, — сообщил пленникам Александр. — Приступаем к части второй. Возражений нет, голосовать не будем.

— Не выпендривайся, — процедил сквозь зубы Титов. — Сколько ты собираешься за нас получить?

— Думаю, что за таких гадов, как вы, мне ничего не дадут, — прикинулся непонятливым Харченко. — Уверен, что меня оправдают.

— Я имею в виду, сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты нас отпустил?

Мститель жестко усмехнулся:

— Совсем немного. Немного информации, пара адресочков — и наша беседа переходит в более конструктивное русло.

Захваченные переглянулись. Это меняло дело.

— И что же тебя интересует?

Александр не стал затягивать переговоры. Начал с главного:

— Адрес и телефон Стервятника!

— А в задницу поцеловать меня ты не хочешь?

— Хамишь, парниша. Тогда с тебя и начнем, — удовлетворенно проговорил Александр на реплику Титова. — А ты гляди и запоминай, — добавил он, взглянув на Протасова. — Потом я возьмусь за тебя.

Тот был уже не багровый, а серый.

Как бы его удар не хватил раньше времени. Титов крепкий орешек, а чтобы пытать, навык необходим. Весь расчет был лишь на то, что от страха расколется Протасов.

Александр деланно-лениво поднялся с корточек, приблизился к Титову. Тот бился в веревках, тщетно стараясь освободиться от пут.

— Гад, легко тебе со связанными бороться! — зло бросал он. — Ты отпусти меня, тогда и померимся силой.

— Что, не нравится? А ты, когда сегодня по кустам крался, чтобы меня убить, так не думал? Или когда Стервятника отправлял женщину беззащитную убивать, не комплексовал, что это тоже не по-мужски поступаешь?

Произнес эти слова Харченко и тут же пожалел о сказанном. Не надо бы форсировать события и раскрывать карты до поры.

Но было уже поздно. Титов на мгновение замер. Прижмурился, соображая, куда повернулся разговор.

Увидев занесенную для удара ногу, быстро проговорил:

— Погоди-ка. Ударить всегда успеешь… Объясни четко, ясно и конкретно: чего ты от нас хочешь?

— Во всяком случае, не целовать тебя в задницу. Так что впредь ты меня больше не провоцируй. Понял? А теперь давай быстро и четко: телефон и адрес Стервятника.

— И все?

— Не спеши. Конечно, не все. Дойдем и до остального. Стервятник — только начало.

— Зачем он тебе?

— Да уж не для того, чтобы нанять его убить тебя или вон Павлушу.

Титов и Протасов опять переглянулись. Молча.

— Так кто из вас начнет говорить? — напомнил о себе Харченко. — Или все-таки начинать кого-то бить? Так я сразу предупреждаю, что резать и кровь выпускать стану только из одного. Но до смерти. Потом уже за второго возьмусь. И этот второй будешь ты, Павлуша.

— Со Стервятником тебе не справиться. А он потом нас кончит.

Перспектива стать первой жертвой Титова никак не устраивала.

— Так это ж будет потом, — успокоил его майор-отставник. — А я — прям щас. Итак?..

Титов пожал плечами:

— Чего я должен за него мучиться?

И продиктовал телефон. Потом, по требованию Александра, повторил.

— Это все?

— Ну что ты! Я же сказал, что это только начало. Теперь мне нужны подробности того, что у вас произошло с Анной Валентиновной.

— М-м-м, — поняв, о чем пойдет речь, взвыл, закатив налитые кровью глаза, Протасов. — Говорил же я тебе, что не нужно было с ней так…

Титов на реплику ничего не ответил. Напряженно глядел на захватившего их человека.

— А зачем это тебе? Ее нам покровители сдали, хахаль не возражал… Мы правил не нарушили…

— Так, выходит, Павлик знал о том, что вы собираетесь ее убить?

— Конечно. Деньги-то у него остались после нее немалые. Если бы он захотел, мог бы частников нанять — а они на нас вышли бы без особого труда… Потому мы его предупредили… И вообще непонятно, откуда ты взялся.

— Тебе это знать необязательно. Значит, Павлик знал… — Для Александра это не было большим откровением. И все же стало досадно — он было поверил в невиновность этого красавчика. — Ну, слюнявчик, погоди!.. И все-таки ты можешь объяснить, за что вы ее убили?

— Я был против, — быстро заговорил Протасов. — Я всегда против убийств. Особенно таких вот, демонстративных, в назидание, так сказать.

— Хорошо, суд это учтет. И все-таки, за что?

— Ты говорил, что будет торг, — вмешался Титов. Он уже понял, что Протасов выложит все, а потому пытался оговорить и себе условия. — Ты нас отпустишь, если мы расскажем тебе все, что тебя интересует?

Харченко заколебался. Отпустить их? Но он же сам приговорил их к смерти. За то, что именно они убили Аннушку. За то, что именно они убили Серегу. Пусть не сами, но именно они отдали приказ лишить жизни дорогих ему людей. Нет, он их не отпустит.

Значит, тогда нужно пообещать отпустить, а потом убить… Нельзя. Нельзя быть нечестным даже в разговоре с врагом. Можно обман использовать в качестве хитрости для достижения цели. Но и в этом случае должны быть границы, через которые переступать нельзя.

Хотя… В голове у Харченко вдруг обозначилась некая идейка. Кажется, должно получиться неплохо…

— Пока не знаю, — наконец сказал он. — Мне очень хочется вас здесь оставить навечно. Но еще больше хочется получить информацию… Не знаю.

— Тогда какой резон нам говорить?

— Прямой. Если я узнаю все, что нужно, возможно, я вас и пожалею. Может быть, я вас убивать не стану. Если же вы будете упорствовать, я все равно из вас выжму все. Но тогда убью обязательно. И смерть ваша в этом случае будет лютой. Выбирайте!

— Я все скажу, — заторопился толстяк. — Видите ли, наша фирма занимается…

— Распространением наркотиков, — церемониться с ними нужды не было. — Это я и без тебя знаю. Чего вы хотели добиться от Анны Валентиновны? Или она тоже к этому бизнесу имела отношение?

— Нет-нет, никакого, — частил, захлебываясь и глотая слова, Протасов. — Видите ли, нам нужен был новый склад для хранения наркотиков. И мы решили использовать под него магазин. Это удобно, выгодно, безопасно…

— А Анна Валентиновна отказалась?

— Да. Наотрез. Она пригрозила обратиться к своему покровителю.

— Кто это?

— Соломон…

— Молчи!

Это два слова прозвучали как одно. Имя «авторитета» произнес Протасов. Остановить его пытался Титов. Теперь они уставились друг на друга: один глядел жалко, со страхом, другой — яростно, зло.

— Но почему, Саня? — робко спросил Протасов. — Он же все равно узнал бы.

— Да теперь-то уж точно нам с тобой крышка, — с горечью проговорил Титов. — Стервятник Стервятником, а Соломон нам точно бошки пооткручивает.

— И не только головы, но и головки. — Разговор пошел, и это радовало мстителя. — Продолжаем разговор. Почему Соломон «сдал» Анну Валентиновну?

— Он ходил вокруг нее, как мартовский кот. Если вы видели ее, знаете, какая это была красавица… Чего она, дура, в эту торговлю полезла? Ей бы на конкурсах красоты выступать или любовницей быть у любого бизнесмена покруче…

— Наверное, у каждого свое представление о том, что лучше, — хрипло сказал Харченко. — Давай-ка без лирики. Только факты.

— Так я и говорю, Соломон очень хотел затащить ее в постель. А она дань платила регулярно, однако ему не поддавалась. Вот он и решил ее нам продать.

— Вам — это кому?

Протасов опять оглянулся на Титова. Тот угрюмо глядел в землю.

— Акционерному банку «Плутон», — небрежно подсказал Харченко. — Продолжай.

— Да, «Плутону», — подтвердил Протасов. — Но всю грязную работу в «Плутоне» выполняем мы. Вот нам и поручили…

— Кто поручил? Имя!

Опять зависла пауза. Только где-то недалеко вовсю заливался соловей.

— Павлуша, ты уже слишком много сказал, — голос был соблазняюще мягок. — Тебе уже нет обратного пути. А этого не бойся. Это он только думает, что еще живой. На самом деле его тут уже нету.

Услышав эти слова, Титов встрепенулся. Поднял на Александра глаза.

— Но ты тоже не слишком обольщайся. Ты тоже уже труп. Ты влез на такую высоту, с которой хоть и далеко видно, но и высоко падать.

— Учел, спасибо. Так кто же вам поручил убить Анну Валентиновну? — Теперь вопросы адресовались исключительно Протасову.

Тот опять взглянул на Титова.

— Ты при нем говорить стесняешься? Сейчас мы уладим этот конфликт.

Отнятый у Титова пистолет с глушителем теперь глядел точно в лоб своего бывшего владельца.

— Тебе без него будет легче говорить?

Харченко спрашивал спокойно и буднично, делая вид, что и впрямь собирается выстрелить.

На самом деле он считал, что избавляться от второго «языка» еще рано. Слишком уж побагровел Протасов. Вдруг с ним удар случится до того, как выложит все, что знает об этом деле…

— Не надо! — с ужасом проговорил толстяк. — Я и так все скажу.

Титов тоже выглядел не лучшим образом. Все же смерть видеть перед самым носом — занятие не из приятных…

— Начальник охраны нашего банка Виктор Анатольевич Борисевич.

— Кто? — изумился Харченко. — Витька Борисевич? Так это он начальник охраны банка?

Протасов с Титовым глядели на Александра с изумлением не меньшим.

— Так, значит, это все-таки Витька отдал приказ убить Анну?

Если бы торговцы наркотиками не были связаны, они могли сейчас сделать с ним все что угодно. Он был в шоке. Потому что Виктор Борисевич был его сослуживцем, с которым они не раз и не два вместе рисковали жизнью. И он когда-то, в незапамятные времена, присутствовал на свадьбе Александра с Анной.

— Та-ак… Значит, Витька… Запишем… Ну что ж, ладненько. Продолжаем разговор. Итак, что вам поручил… Как, кстати, вы его называете?

— Сева. Он поручил нам убедить ее принять наше предложение.

— Он сам с ней встречался?

Протасов побагровел еще больше, хотя это казалось просто немыслимо.

— Не знаю… Чтоб мне провалиться на месте, если я вру… Я не знаю…

— Не суетись, проваливаться не надо, рано еще, успеется. Верю. А как ты думаешь, Герман?

— Думаю, что не встречался. Зачем ему? Для этого он содержал нас.

Может, Витька и в самом деле не знал, о ком речь идет? Хотя, с другой стороны, какая разница? Убил ведь он, пусть и чужими руками.

— Понятно. Переходим к следующему вопросу. Кто и за что убил Поляка?

Подал голос Титов:

— А вот это уже не твое дело. Поляк наш человек, и как его наказывать — дело наше.

— Конечно. Ваши дела — ваши проблемы, я их касаться не стремлюсь. Но при этом погиб мой друг. Поэтому я и спрашиваю. На вашего Поляка мне, признаться… А вот Серега должен быть отомщен.

— Я был против, — пискнул Протасов.

— Молчи, гнида! Штаны у тебя еще сухие? — зло оборвал его Титов. И продолжил с вызовом: — Я приказал. Тебе этого довольно?

— Нет. Почему? Кто исполнитель?

— А как бы ты поступил? Конфетку бы ему, сволочи, дал? Или премию выписал? Он часть товара, моего, нашего общего товара замылил. Свалил на поставщиков. Мы поставщикам аж в… Неважно куда, рекламацию выставили. Там… За границей, в общем, ответственного за погрузку наказали, вроде бы даже «замочили»… А оказалось, что это Поляк подсуетился. Потом начал нанимать параллельных распространителей, рассчитывая слинять с выручкой. Вот мы его и ликвидировали.

— Правильно сделали, — не стал спорить Харченко. — Но Серега-то тут при чем?

— Сам виноват твой Серега. Было же сказано, что к делу приступать нужно на следующий день. А он пожадничал, сразу захотел приступить. Вот и попал под горячую руку.

У Александра кольнуло сердце. Ведь это он заставил Серегу форсировать события.

— А кто стрелял?

— Точно не знаю. Кто-то из ребят Анастаса. Мне-то это было знать зачем?

Харченко призадумался. Похоже, в основном выяснил все, что хотел.

— Кого еще вы можете назвать из тех, кто имел непосредственное отношение к этим двум убийствам?

Связанные переглянулись.

— Кажется, все.

Было очевидно, что это далеко не все. Но развивать эту тему было бесперспективно. Пора закругляться.

Только теперь обратил внимание Харченко на то, насколько сгустились сумерки.

— Значит, так, соколики мои, — заговорил Александр деловито. — Вы сейчас отправляетесь в аэропорт и убираетесь из Москвы далеко и надолго. Если только я кого-то из вас встречу в Москве, если только заподозрю, что кто-то из вас появился здесь, прикончу в тот же миг. Ясно?

Протасов был готов на все. Титов растерянно возразил:

— Но как же… У нас же дело, семьи…

— Появитесь в городе ровно через месяц. Не раньше. Семье что-нибудь соврете. Дело подождет.

— Но как же?…

— Как хотите, — равнодушно пожал плечами Харченко. — Или вы улетаете прямо сейчас — или остаетесь тут, в лесу, пока вас кто-нибудь не обнаружит. Уже холодненькими. И объеденными собаками. Их сейчас слишком много расплодилось в подмосковных лесах, и им тоже кушать хочется… Итак, ваше решение? Я жду…

Компаньоны молча переглянулись. Что им оставалось делать?

— Согласны, — кивнул Титов. И не сдержался, сказал злобно: — Но только предупреждаю: как только мы прибудем в пункт назначения, сразу позвоним в свою фирму. И тогда уже тебе несдобровать.

— Естественно, это ваше право. Но учти при этом, что к тому времени кто-то из названных вами людей будет в покойницкой. И остальным совсем нетрудно будет догадаться, кто в этом повинен. Причем, если нужно будет, я им даже подскажу, на кого грешить. А через месяц, даже раньше, я рассчитываю, все они уже переселятся в мир иной. И тогда мстить вам будет некому. Вот и подумайте, стоит ли тратиться на междугородные звонки или все же выгоднее отлежаться где-нибудь на стороне, пока я тут буду разделываться с названными вами людьми… Ну а теперь еще немного потерпите, я скоро…

Харченко прошел к машине, которая по-прежнему стояла за кустами и к которой был привязан боевик.

Того на месте не оказалось. От страха он сумел выломать ручку у машины и исчез. Веревки рядом не было, значит, от пут освободиться не сумел. И сейчас пробирается по темному лесу со связанными руками.

Черт, этого еще не хватало! Надо было «замочить» его сразу — и никаких бы проблем не возникло.

В машину, где находилось три трупа, Александр заглядывать поначалу не стал. Направился было обратно, к связанным бизнесменам. Но потом вернулся с полдороги. Нечего чистоплюя из себя корчить!

Щелкнул тумблером. Вспыхнувший в салоне неяркий свет осветил побуревшие пятна крови на чехлах, резиновых ковриках, брызги на стеклах… Все трое сидели в тех же позах, которые приняли в момент выстрелов. Двоих Харченко раньше никогда не видел. А на руль залитым кровью черепом навалился Валера Стахович. Как и предсказывал Александр, встреча закончилась для него трагически.

Сейчас только нежданного появления милиции не хватает, если кто-нибудь этих покойничков уже случайно обнаружил и по «02» позвонил. Хотя можно надеяться, что по нынешним временам люди так запуганы, что большинство предпочтет попросту смыться с такого жуткого места происшествия и помалкивать себе в тряпочку. Да и сбежавший боевик постарается на милицию не налететь.

Тем не менее пора было уносить ноги.

Александр, стараясь не запачкаться, обыскал убитых. У всех троих забрал пистолеты, деньги, документы. Опять уже собрался уходить, но передумал. Заглянул в багажник. Там, завернутые в ветошь, обнаружились укороченный автомат Калашникова и пистолет-пулемет «кедр». Да, ребятки экипированы на славу…

В бардачке лежала рация. Простенькая рация, с фиксированной частотой. То, что нужно! Вот только хватит мощности или нет?.. Александр включил ее на передачу, повторил несколько раз:

— Сева, Сева, срочно ответь! Сева, тебя срочно вызывает Санька Мороз. Если меня слышит кто другой, передайте срочно Севе, что я его вызываю.

Если кто-то был свидетелем разговора Протасова по телефону, он мог услышать кличку «Мороз» и донести Борисевичу. Поэтому Александр повторил именно ее.

Наконец раздался ответ:

— Я Сева. Кто такой Мороз? Я не знаю такого.

— Главное, я тебя знаю. Павлуша и Герман собираются линять. Они положили свою охрану и сейчас направляются в аэропорт Шереметьево.

— Не может быть!

— Мое дело сообщить. Пока!

— Погоди! Что ж это ты такие вещи в открытую в эфир сообщаешь?

— А потому что мне ваши проблемы до задницы. Я сказал — а там думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь. Все, до будущих встреч! — И добавил, не сдержался: — Скотина!

Борисевич еще что-то пытался сказать, но Александр выключил рацию. Сунул ее в карман. Бросил на машину последний взгляд. Кажется, все решено. И быстро вернулся к пленникам.

— Сбежал один из ваших, — хмуро сообщил он. — Это осложняет дело.

— Как же это ты так-то, — насмешливо спросил Титов. — Оплошал?

— Оплошал, — признал Харченко. — Давить, убивать вас надо, тогда только будет толк.

Он отвязал от дерева Титова, связанным довел до машины, втолкнул на заднее сиденье. Протасова распутал совсем.

Тот сразу принялся растирать пережатые веревкой запястья.

— Ты машину поведешь. Куда я буду указывать. И не вздумай чудить!

«Жигули» осторожно развернулись и, тяжело качаясь на рытвинах, покатили обратно, к шоссе. С трудом объехали замерший «мерседес», в сумраке салона которого виднелись три черных зловещих силуэта. А буквально через два десятка метров увидели беглеца.

Тот зацепился длинным концом веревки, которая волочилась сзади, за корягу, а потому так и не смог высвободиться. Вот и теперь он катался по земле, стараясь выдернуть из-под корня заклинившую ручку автомобиля.

Он с ужасом глядел в ослепившие его фары «жигулей».

Машина остановилась, повинуясь приказу Александра, рядом с беглецом-неудачником.

— Парень, — приспустив стекло, окликнул его Харченко. — Я тебя предупредил? Предупредил. Ты не послушался? Не послушался. Так что не жалуйся на меня на том свете.

В тесной коробочке автомобиля выстрел грохнул оглушающе сильно. Со звоном срикошетила в стекло выброшенная гильза. Кисло пахнуло сгоревшим порохом.

Правый, налитый ужасом, глаз у парня исчез, вместо него образовался черный провал. Отброшенное на спину тело несколько раз конвульсивно дернулось и замерло.

— Вперед!

Протасов сидел, стиснув руль, и глядел на мертвое нечто, которое только что было человеком.

— Я сказал вперед!

Александр подкрепил команду тем, что приставил к затылку Павлуши горячее после выстрела дуло пистолета. Тот послушно вдавил в пол педаль акселератора.

9

В принципе этого парня можно было и не убивать. Но не таскать же его с собой! Титов только и ждет малейшей возможности, чтобы освободиться. Отпускать его просто так — тоже немыслимо. За час он добрался бы до своих — и пиши пропало. Его необходимо было уничтожить. Наверняка руки у него в крови, причем в крови невинной. Вполне возможно, именно он стрелял в Серегу… Ну а кроме того, если получится все так, как задумана операция, жить ему все равно, скорее всего, не дали бы свои же. Короче говоря, его помилование еще больше осложнило бы положение.

Так размышлял Александр, стараясь убедить себя в том, что поступил правильно. Он знал, что так нужно было сделать. Как тогда, в далеком уже прошлом, на мосту, ведущем из Рио-де-Жанейро над бухтой Гуанибара на остров Говернадор, на котором располагается аэропорт Галеано. Или на фазенде под Кашуэйра-ду-Сул, где скрывался от них Идальго. Все было правильно. Но совесть протестовала. В конце концов, приговор выносится на основании фактов, а не предположений. И не было здесь вынужденной самообороны. Просто хотелось максимально упростить ситуацию, а тот парень ее усложнял.

— Слышь, — окликнул его Титов. Он все возился, пытаясь освободиться. А теперь затих, очевидно, понял, что это бесполезно, веревка затянута на совесть. — А кто ты такой? Чего хочешь? Чего добиваешься? А?..

— Потом скажу, — пообещал Харченко. — Подъедем к аэропорту, там и скажу.

— Неужели ты не понимаешь, что в одиночку против всех нас ты бессилен? Ладно, перебил охрану, можешь сейчас убить нас… Но против Севы или Соломона ты вошь, и больше ничего. Или ты пытаешься против системы бороться? Так на идиота вроде не похож… Ты же не можешь не понимать, что конкретный человек еще что-то может сделать против таких же конкретных людей. Но против надежной, сложившейся структуры он бессилен… Даже не структуры, а именно системы… Что, не согласен? Вон возьми для примера Италию или Штаты. Там полиция куда сильнее в плане борьбы с мафией, чем наша милиция. А ведь ничего не могут сделать против тамошней мафии, они параллельно развиваются. А ты, похоже, решил в одиночку разделаться со всей мафией российской? Пойми же, что это невозможно!

Не получая ответов, Титов продолжал свой монолог, задавал все новые вопросы.

Они проскочили Беляниново, повернули налево. Вернуться на кольцевую дорогу было, конечно, проще, но Харченко решил на всякий случай проехать путем, где вероятность появления милиции была поменьше. Мало ли что отмочат эти ребятки, когда увидят стражей порядка? Вдруг за помощью обратятся? Вот и проложил он маршрут через Хлебниково, по мосту через Клязьминское водохранилище, чтобы по окраине Шереметьевского выскочить к аэропорту.

На место прибыли уже глубокой ночью. Но в Шереметьево, как, впрочем, и в любом другом более или менее крупном аэропорту мира, понятие времени суток весьма условно.

Тут надо ухо держать востро.

Александр приказал Протасову остановиться на автостоянке. Какое-то время пришлось подождать. Пленники притихли в ожидании дальнейших его действий. К этому времени борец против мафии уже аккуратно сложил в сумку весь свой арсенал, деньги, ворох документов и теперь только поджидал момент, чтобы половчее покинуть машину.

— Ну и что дальше?

Титов не скрывал злорадства.

— Теперь тебе осталось сбегать за билетами, — ерничал он. — А мы тебя здесь подождем. Или ты нас отправишь за билетами, а сам подождешь?

Наконец Александр увидел, что хотел. По широкой площади медленно двигался знакомый ему «мерседес». Сомнений не было — это был автомобиль Стервятника.

— Вперед! — скомандовал он. — Поехали в международный сектор. Вон по той дороге, — указал он.

Он направил автомобиль не по основному шоссе, а по окружной дороге, по глухой, пустынной и безлюдной в ночное время трассе. Не понимая, чего он хочет, Протасов рванул с места. Сзади пристроился «мерседес» — Стервятник их засек. Заложники пока ничего не понимали из его маневров. Александр, в свою очередь, отдавал себе отчет, насколько сейчас рискует, но в то же время считал, что это риск оправданный. Если бы Борисевич захотел разобраться с отступниками, он прислал бы кого-нибудь другого. Но раз приехал Стервятник, значит, этим двоим вынесен приговор. Чего и следовало ожидать, на что и следовало рассчитывать. И сейчас, когда дорога на какое-то время нырнет в лес, машину изрешетит автоматная очередь.

— Итак, подведем итоги наших переговоров, — заговорил Александр. — Значит, вы согласны на месяц-другой исчезнуть из города?

Протасов и Титов ответили вразнобой, но твердо: согласны.

— Тогда решаем так: вы меня сейчас высаживаете. Сами едете в аэропорт, берете билеты куда сочтете нужным и исчезаете. Увижу в Москве — убью. И помните: вы мне слишком много рассказали, чтобы вас простили Сева и Соломон. Так что вам лучше все-таки молчать. Понятно?

Дорога повернула налево.

— Стоп!

От неожиданности Протасов слишком резко нажал на тормоз. Александр выпрыгнул едва ли не на ходу. И тут же отбежал в сторону. А в следующее мгновение из-за поворота выплыл «мерседес». Харченко был совсем недалеко и слышал все, что происходило дальше.

«Мерседес» остановился рядом с «жигулями». В открытом окне появилось слабо различимое лицо.

— Привет, Павлуша! Куда это ты собрался?

— А, Стервя… Батыр, как ты вовремя!

— Я всегда вовремя появляюсь, Павлуша. И никогда никуда не опаздываю. Куда это ты собрался?

— Никуда. Нас захватили и заставили…

— Заставили? Кто заставил?.. Что-то я не вижу никого. А где же твоя охрана, Павлуша?

Первым понял, что происходит, молчавший до сих пор Титов.

— Погоди, Батыр! Выслушай нас. Нас подставляют…

— Ах, и ты здесь, Герман? Какая приятная и неожиданная встреча, да еще в таком неожиданном месте!.. Как же вы вместе оказались, в одной машине?.. В общем, ребята, я к вам с приветом от Севы.

В тусклом свете луны блеснул ствол автомата.

— Погоди, Стервятник…

Коротко простучала очередь. Потом еще раз. Оборвался короткий дикий вскрик.

И тут же нажал спусковой крючок Александр. «Кедр» прекрасное оружие в умелых руках. «Мерседес» так и остался тарахтеть мотором на холостых оборотах.

Дорога по-прежнему была пустынной. Хотелось бежать, бежать и не останавливаться. Но любое дело необходимо доделывать до конца, особенно когда приходится заметать следы.

Харченко подбежал к стоящим рядом машинам. Одним махом разрезал веревки на запястьях еще чуть хрипящего Титова. Бросил ему под ноги «кедр». Рядом с Протасовым швырнул один из отобранных у убитых охранников пистолетов. Осторожно заглянул во вторую машину.

Да, не такой легкой смерти заслуживал Стервятник. Его бы колесовать, четвертовать, на дыбу вздернуть… Но теперь уж случилось так, как случилось.

Александр открыл лючок бензобака, поджег зажигалкой клочок бумаги, опустил комочек пламени в горловину. Быстро отбежал в сторону. Сзади гулко громыхнул взрыв. И тут же за ним второй. Харченко оглянулся. Обе машины были окутаны ревущим клубком пламени.

Вдруг из него с жутким ревом вырвался живой огненный ком. С диким воплем, в котором не слышалось ничего человеческого, он метался из стороны в сторону, пока, наконец, не упал на асфальт. Перевернувшись несколько раз, затих.

Очень хотелось Харченко надеяться, что эту, самую лютую, смерть принял именно Стервятник. Он таких мук вполне заслужил.

Александр повернулся и решительно зашагал в сторону поселка Шереметьевский. До рассвета времени оставалось совсем немного.

10

До Москвы Александр добрался первым утренним рейсовым автобусом. Он какое-то время колебался, стоит ли садиться в него. Время раннее, пассажиров не так много, каждый в глаза бросается. Когда начнется следствие, обязательно начнут опрашивать всех подряд, не заметил ли кто-то что-нибудь подозрительное. И тогда, если водитель обратит на него внимание, обязательно расскажет о нем. Именно поэтому нужно как можно быстрее попасть домой, сообщить о происшедшем Буеракову, чтобы он это дело взял на себя и по-быстрому закрыл. Так что приходилось рисковать.

Доехал до метро «Алтуфьево», спустился под землю. Теперь — прямо к себе.

Буеракова он застал еще дома.

— Сало, — сообщил коротко.

— Что-то срочное?

— Я это сделал.

Буераков мгновение помолчал, переваривая новость. Лишь потом спросил:

— Где?

— Шереметьево.

— Когда?

— Ночью. Но по телефону не стоит.

— Естественно. Вы сегодня сможете приехать к вашему другу?

— Домой или в контору?

— Лучше домой.

После короткой паузы Александр сказал с сомнением:

— Не стоит, наверное. Зачем ему лишние хлопоты доставлять? Лучше на нейтральной территории.

— И то верно. Где вы будете находиться?

— Отсыпаться дома.

— Хорошо, я позвоню.

Харченко с удовольствием помылся под душем. Чего-нибудь не мешало бы поесть. Но холодильник был пуст. В магазин идти лень. И Александр завалился спать просто так.

Но сон не шел.

В ушах стоял жуткий вопль окутанного пламенем человека. Стоило прикрыть веки, перед внутренним взором возникало лицо застреленного в лесу парня, момент, когда на месте глядящего с ужасом глаза появляется черный пролом. Руки самому себе казались липкими от крови.

Убивать всегда страшно. Даже таких мерзавцев, которых и людьми-то называть совестно. Еще в горячке — можно понять. Но заранее все продумав… Страшно.

А ведь это еще не все. Впереди рандеву с Борисевичем, Соломоном, Малышом — Ганиевым, с Павликом, еще, быть может, кто-то прорежется… Кровушки пролить, похоже, еще немало придется. Между тем, как говорят на Украине, кровь людская — не водица.

В конце концов он уснул. Снилось ему то, что не являлось уже очень давно: те четверо парней, телохранителей Идальго. Они были первыми, кто ни за что пали от его руки. Потом он видел и других. И этого парня из леса… В ушах звучал голос: «Месть! Месть! Месть!..» И все начиналось сначала.

Александр чувствовал, понимал, что это только сон. Он стонал, хрипел, старался кричать… Но ничего поделать не мог. Кошмар продолжался.

Разбудил его телефонный звонок. Это был Буераков. Он четко и конкретно назвал место и время встречи. И дал отбой.

Хотя Харченко поспал не так много, да и сновидения были не из приятных, чувствовал он себя неплохо. Ужасно хотелось есть. Так что сейчас первым делом — в магазин… Хотя нет. В магазин — потом. Сейчас первым делом заняться своими трофеями.

Четыре пистолета разных марок. Три паспорта. Целая куча денег. Валюта…

Один пистолет нужно теперь таскать с собой. Просроченная «корочка» КГБ может послужить хоть каким-никаким прикрытием в случае, если вдруг потребуется оправдывать наличие оружия. Деньги надо взять с собой. Но основную часть их припрятать на черный день.

Александр оглядел скудную обстановку квартирки. Где припрятать-то? И если с ним что случится, вот будет кто-то, получив оставшуюся бесхозной жилплощадь, приятно удивлен, обнаружив пухлую пачку долларов, марок и фунтов…

Наташке отдать на хранение! Это мысль. Даже вздох облегчения вырвался. Но Александр тут же остановил себя: а стоит ли и ее впутывать в это дело? Вдруг каким-то образом этот путь окажется прослежен? А у нее дети…

Нет, не годится. Пусть уж дома лежат.

Куда спрятать? Александр подумал над этим вопросом всего несколько секунд. Как у покойного Стаховича, в шкафчике у самого порога, под коробкой с принадлежностями для чистки обуви. Уж туда действительно вряд ли кто заглянет.

Три часа дня. Встреча с Буераковым должна состояться в семнадцать. Время еще есть.

Куда пристроить пистолеты? Их спрятать куда труднее. Во-первых, они массивнее, чем пачка купюр. А во-вторых, их нетрудно обнаружить любым металлоискателем. Но, с другой стороны, коль уж будут у него обыск делать, оружие найдут непременно, как тщательно его ни прячь.

И все же его нужно хоть как-то примаскировать.

Классика: в кармашке под столом или стулом, в сливном бачке, в вентиляции. Там все прячут, там всегда проверяют. Значит, эти места не годятся.

Поразмыслив немного, рассовал-таки все три ствола. Один из них, коровинский ТК, поместил в пустой корпус старого телефонного аппарата, который валялся в углу комнаты. Он его там и оставил, на виду у всех, в расчете, что на него как раз внимания не обратят, а сигнал о наличии металла от него никого не насторожит. Чехословацкий «М-75» опустил на веревке в туалете в короб, в котором проложены трубы от подвала до чердака. Ну а могучий ТТ, который он отобрал у Стаховича, пристроил на кухне, в щели в стене, которую самолично заклеивал обоями несколько лет назад. С собой в купленной на ВДНХ кобуре под мышкой решил таскать испанскую «ламу». Толку от нее по большому счету не так много. Но зато маленькая, компактная, в руке сидит неплохо.

Что ж, как говорится, сделал дело — обедай смело. Можно отправляться на свидание с Буераковым, заглянув куда-нибудь по пути перекусить.

Александр вышел из дому в уверенности, что теперь сможет вплотную заняться поисками выходов на Борисевича и Соломона. Он еще не знал, какую новую вводную решила подкинуть ему судьба.