Слепец

27.

И было великое веселье. В свете факелов кое-как одетые жители, от мала до велика, радостно вопили и бродили по улицам города. Малгори, ехавший на коне (привязанным к седлу, чтобы не свалиться от внезапно вернувшейся слабости) из одного квартала в другой, кричал им слова приветствия и махал здоровой рукой. Но слышали ли они эти слова за шумом, который сами и создавали? Ликование, безудержное, до слез и подгибающихся колен, продолжалось чуть ли не до самого рассвета. Полуодетые люди не чувствовали коварной утренней прохлады. Королю пришлось начать заботиться о них: он призвал всех отправляться по домам, чтобы завтра продолжить празднование с новыми силами. Подданные у него были послушные: крича последние радостные слова, они стали разбредаться с площадей и улиц.

Слепец вернулся в тронный зал Башни, застав там большую уборку. Служанки с метлами, мокрыми тряпками и ведрами деловито копошились тут и там, пытаясь уничтожить хотя бы часть следов опустошения и заброшенности.

– Эй, что теперь? - спросил Морин, выглядевший довольно усталым. Несколько взоров обратились на него с укором: слишком запанибратски, по мнению торбианцев, этот грязный оборванец разговаривал с королем.

– Ляжем спать, - с трудом ответил Слепец. - Простите друзья, но я с трудом удерживаюсь, чтобы не свалиться замертво. О вас позаботятся… подождите, а где Морг?

– Верно, он уже устроился. Побоялся, что не достанется вдовицы подходящих размеров, и стал действовать незамедлительно, - усмехнулся Гевел.

Слепец уже не мог отвечать - он только кивнул. Мадди во главе нескольких женщин помоложе и посильнее помог королю подняться по лестнице, еще две служанки взялись проводить в самые лучшие апартаменты Гевела и Морина. Подметальщицы и поломойки тоже вскоре отправились по своим комнатушкам, и Башня погрузилась в предрассветную тьму.

В прежней комнате Малгори по приказанию Клозерга был устроен склад разного ценного имущества, захваченного в войнах против Накрии, Хагмона и Олгмона. Вытащить оттуда множество самых разных вещей не представлялось возможным, поэтому Мадди решил уложить короля на собственной постели, на одном из огромных сундуков в оружейной комнате. Теперь ее трудно было назвать таковой, потому что для вооружения армии Огневержец забрал почти все, кроме самых старых и ржавых мечей и лат. Стараясь, чтобы факел не слишком освещал пустые стены и стойки, Мадди с помощью еще одного старого слуги, Рулида, подтащил Малгори к сундуку, осторожно усадил его туда и принялся раздевать.

– Какое счастье, ваше величество!! - шептал Рулид, размазывая слезы по щекам. Он сам не смог спуститься вниз и встретить короля там из-за сильнейшего приступа подагры. Даже сейчас он сидел на том же сундуке, что и Слепец, и иногда морщился от боли. Мадди сурово хмурил густые седые брови и шикал на Рулида, забыв, что недавно он сам также расчувствовался. - Какое счастье, что вы живы и снова во главе Торбии! Теперь я порадуюсь, глядя, как проклятый Слорг дрыгает ногами на виселице!

Мадди, стягивавший королевский сапог, внезапно отпустил его и застыл, согнувшись и с болезненной гримасой вывернув шею, чтобы посмотреть на Малгори.

– Ох, какая оплошность! - просипел он. Щеки его налились багровой краской. - За всеобщей радостью мы совсем забыли об этом недоноске!

– Кто это? - спросил Слепец, с трудом разлепляя веки.

– Мерзавец, каких мало. Один из капитанов ночной уличной стражи, с первых дней лизавший задницу Клозергу, пусть Смотрящие Извне выжгут его душу! Огневержец оставил его командовать гарнизоном Центра Мира, когда ушел на завоевание Скалгера. Три десятка людей и несколько сотен Волшебных Зверей. Когда они прознали, что с севера идет большое войско, то немедленно удрали отсюда. Не то в Малос, не то в какую-то деревеньку поближе к дерриотийской границе. Однако я уверен, здесь, в столице, у них остались соглядатаи, и прямо сейчас они могут мчаться к врагу с сообщением о вашем появлении. Бывший король и сотня воинов… Это может заставить Слорга напасть на Центр Мира.

– Значит, война не кончилась? - прошептал Малгори и откинулся на подушку. Ему так хотелось закрыть глаза и провалиться в самое глубокое из возможных забытье. Как он может сейчас сражаться? Обломок меча в ножнах и слабость в мыслях, неспособных даже трезво осмыслить положение. Будет обидно, если его, прошедшего столько опасностей, поразившего стольких могучих врагов, победит какой-то захудалый капитан "ночных горшков", как любили обзывать стражников горожане. Малгори тяжело вздохнул и с трудом открыл глаза вновь. - Ладно, не будем отчаиваться. С одной стороны это даже хорошо, если кто-то предупредит Слорга и подвигнет его явиться сюда. Не нужно будет гоняться за ним по всей стране. Если во весь опор проскакать до дерриотийской границы и поспешить обратно, то можно обернуться за двенадцать часов. Вряд ли враги появятся здесь до сегодняшнего полудня… Я просто обязан немного отдохнуть, иначе не смогу даже прикрикнуть на них как следует. Мадди, ты должен сослужить Торбии важную службу: найди Таккора и расскажи ему все. Он сможет позаботиться о подготовке к нападению врагов… Только не поднимай паники, умоляю тебя. Мы сломили силу гораздо более страшную и могучую, так что этим недобитым предателям не омрачить нашего счастья. Успокойтесь. Все будет хорошо.

Слуги улыбнулись, но, даже смертельно уставший, Слепец видел, что беспокойство их не развеяно полностью. Вдруг короля пронзила одна тревожная мысль.

– Где Галид? - спросил он, медленно садясь на сундуке. Голова от этого закружилась, но Слепец смог взять себя в руки и не упал обратно.

– Ах, бедняга Галид! Последнее время он живет здесь. Старик уже совсем не тот, что раньше, - смущенно пробормотал Мадди. - По первости он чуть было не собирался вызвать Клозерга на поединок и убить, но потом вдруг за неделю превратился в дряхлого старца… А когда с Селией… случилось несчастье… тогда он вовсе выжил из ума.

– Тебя спрашивают вовсе не об этом, старый дуралей! - воскликнул Рулид и ткнул приятеля сухоньким кулачком в бок. - Галид, как беззаботный ребенок, улегся спать в своей каморке, это как пить дать! А кто присмотрит за его дочкой? Вспомни, она ведь тоже была сама не своя, постоянно твердила: или увижу поражение и смерть врагов и умру в радости, или дождусь торжества зла, и погибну в страшном горе! Все мысли у нее сводились к одному…

Малгори, застонав от боли в боку и руке, поднялся на ноги и ринулся к выходу. При этом он шатался, словно пьяный, оттого, что голова, казалось, отделилась от тела и полетела в угол. К счастью, Мадди так и не успел стянуть сапоги, иначе король побежал бы из оружейной босым.

– Она этажом выше! - прокричал вслед Рулид, заглушая неразборчивые ругательства ковылявшего за Слепцом Мадди. - В одной из комнат для гостей!

Как в тумане отсчитав нужную дверь, Малгори взялся за ручку и застыл. Что делать - стучать или ворваться без предупреждения? Мысли путались, перед глазами плыли черные пятна, в висках гулко стучала просящаяся наружу кровь. Какие глупости! Любое промедление опасно… Может быть, он уже опоздал… В который раз, бросил одного ради множества… Покинул Селию, когда она очень нуждалась в его поддержке, покинул, чтобы помахать ручкой толпе!

Он резко распахнул дверь и быстрым, насколько это было возможно, шагом добрался до узкой девичьей кровати, скудно освещенной единственной оплывшей свечой. Сгорбившись, Селия сидела на ней, опершись рукой о столик у изголовья. Все в той же белой ночной рубахе, в которой она выходила в зал пару часов назад. Наверное, эти часы она так и провела - сидя здесь, в холодной темной комнате. На столике, совсем рядом с ее рукой, стояла зловещего вида стеклянная бутылочка, черная, словно бы наполненная самой беззвездной ночью.

Услышав шаги короля, Селия повернулась и судорожно ухватила бутылку тонкой рукой. Слезы полились из глаз с новой силой.

– Ваше величество! - прерывисто выдохнула она. Едва не падая, дрожа так же сильно, как и девушка, Малгори встал рядом с ней и своей ладонью накрыл полупрозрачное запястье.

– Я… я… - Селия изо всех сил пыталась говорить, но слезы душили ее, не давая словам выбраться из горла. - Я хотела выпить яд, но все никак не могла решиться. Тогда, в том коридоре, вы говорили так убедительно, что ваш образ никак не шел у меня из памяти. Я сидела и не могла заставить себя прервать эти прекрасные воспоминания. Простите меня!

Она бросила на него взгляд, полный самых разных чувств, от боли до обожания.

– Я хотела еще один, последний раз увидеть вас - и вы пришли…

– Я не мог не прийти, - прошептал Слепец. Силы наконец оставили его, и он медленно опустился перед Селией на колени. Девушка тихонько вскрикнула, вздрогнула всем телом и выпустила зловещую бутылочку из пальцев. Та опрокинулась, и на стол вылилось несколько черных капель, тут же скатившихся со столика на пол и исчезнувших там. Теряя сознание, Слепец протянул свои руки к лицу Селии и осторожно коснулся самыми кончиками пальцев ее щек.

– Не покидай меня… - прошептал он. - Пожалуйста.

Она смотрела на него огромными глазами, такими наивными и исстрадавшимися одновременно. Потом решилась - и тоже коснулась ладонями щек Слепца. Тот бессильно опустил голову на ее колени и смежил веки… Так они и застыли на долгое время, до тех пор, пока топтавшийся в коридоре Мадди не решился заглянуть внутрь.

Его взору предстала совсем другая Селия, не та бледная тень, уже распрощавшаяся с миром. Конечно, румянец не вернулся на ее щеки, но теперь никто не мог бы подумать, что эта решительная девушка собирается в скором времени проститься с жизнью. Она велела Мадди помочь ей поднять бесчувственного Слепца, уложить его на кровать и стянуть сапоги. Потом Селия не терпящим возражений голосом изгнала старого слугу прочь. Сама же она придвинула к постели грубый табурет и села рядом с изголовьем. До самого рассвета она любовалась королем, во сне так похожим на прежнего Малгори, каким он был давным-давно… больше года назад. Разве что сильно исхудавшим. Она смотрела, смотрела и не могла оторвать взора, лишь иногда поглаживала мягкой ладонью то руку, то щеку или локон Слепца, при этом не переставая благодарить Смотрящих Извне за то, что они не дали ей сил выпить яд.

К утру, когда лучи солнца наискось пронзили комнату через узкое окошко-бойницу, Селия тоже задремала, сложив руки на стол и склонив на них голову. Только в одиннадцатом часу слуги наконец осмелились войти внутрь комнаты и разбудить обоих. От шума, который производили в дверях Мадди и Морин, Слепец очнулся и рывком сел на постели. Широко раскрытыми глазами он осмотрелся вокруг, явно с трудом припоминая, где он и как тут очутился.

– Эй! - воскликнул Приставала. - Хватит дрыхнуть, твое величество. Жизнь продолжается и не желает ждать, пока ты там выспишься.

– Что случилось? - каркая от страшной сухости в горле, спросил Слепец. Из-за спины Морина вынырнула служанка с кувшином воды, который поднесла королю. Их возня разбудила Селию и та тоже сонным взглядом принялась рассматривать собравшихся в ее комнате людей.

– Извини, милая моя, - пробормотал Слепец уже нормальным голосом и вытер мокрые губы рукавом. - Не дали тебе поспать. Но ведь там, на столе, неудобно! Зачем ты положила меня сюда, а сама мучалась?

– Не могла же я допустить, чтобы мучался мой король! - ответила девушка и отобрала из рук нерешительно застывшей служанки кувшин с водой.

– Спасибо тебе за заботу, - поблагодарил Слепец. Встав на ноги он расправил плечи - и тут же согнулся от боли в боку и левом предплечье. - Проклятье! Мне казалось, что я так хорошо выспался… так хорошо, что все раны исцелились, и вообще все вокруг стало таким прекрасным!

– Угу, - поддакнул Морин. - Мы уж было подумали: здравствуй, скучная мирная жизня, но не тут-то было! Недавно сюда явился мальчишка, больше похожий на грязного волчонка, из деревни с таким варварским названием, что я никогда не смогу его повторить. Говорит, с юга к нам движется большое свинское стадо, или как там они называют свои отряды, а пастухом - некий Слорг. Посему тебе вместо завтрака - или вместе с ним, как пожелаешь - придется выйти на стену. Враг уже близко, потому что конь у мальчонки был совсем паршивенький.

Город будто бы бурлил - куда не кинь взор, всюду жители всех возрастов и полов мели улицы, жгли мусор в огромных кучах, мыли вывески и окна. Трупы повешенных с базарной площади убрали и похоронили, а в королевском дворе несколько каменщиков с великой осторожностью очищали нишу, в которой стояла нефритовая статуя Джона Торби. Малгори, глядя с высокой стены на кипевшую кругом деятельность, даже улыбнулся.

– Да, жизнь продолжается, несмотря ни на что. Глядишь, скоро станет такой же, как прежде… - тут он почесал затылок и крякнул. Прежде, конечно, жилось хорошо, но и плохого тоже имелось вдоволь, так что это он зря так подумал. Однако, размышлять над проблемами прошлого и будущего жизнеустройства пока было некогда; Морин тащил его по стене в угловую башню, с полуразвалившимся зубцом на смотровой площадке. Там, на почерневших табуретах уже сидели Морг, Таккор, Гевел и Локоб, который заведовал хозяйством Башни вместо умершего несколько месяцев назад Садбала.

– О, да тут уже настоящий военный совет! - воскликнул Малгори, как только взобрался наверх. - Зачем было меня будить - сами бы разобрались.

Он весело похлопал собравшихся по плечам. Его боевые товарищи с того берега Реки в ответ ухмылялись, а торбианцы чувствовали себя не в своей тарелке - пытались неловко кланяться, но Слепец остановил их легким движением руки.

– Когда я стану где-нибудь королем, - проворчал Морг, - тогда и стану разбираться с неприятностями. А покуда ты правишь - ты и расхлебывай.

– Гм, резонно, - кивнул Слепец. - И все же, что вы тут поделываете?

– Высматриваем полчища врагов, - ответил Гевел.

– Мы позволили себе закрыть ворота, Ваше величество, - перебил его Таккор. - Все-таки воинов у нас мало. Та сотня, что пришла с нами, да еще с полсотни городских стражников. Хотя, я бы на них особо не полагался, ведь Слорг когда-то был их командиром. Половина стражи с ним сбежала!

– И что же, станем держать осаду? - спросил Морг.

– Конечно! - воскликнул Таккор. - Дождемся остального войска, которое придет уже к вечеру. Там ведь много еще горожан. От одного вида армии проклятый Слорг удерет… Я ведь это к чему говорю - вроде мы уже победили, а после победы помирать никому не хочется. Если драться - потери будут.

– Что за глупости, Таккор! - сморщился Гевел. - Воин должен быть готов к смерти всегда! Ты говоришь как лавочник, которому пришлось на время взять в руки оружие.

– Он прав, - покачала головой Слепец. - Вернее, правда в том, что умирать людям не хочется почти никогда, а не только после уже одержанной победы. Если есть шанс избежать риска, нужно им воспользоваться!

– Поставим на стены лучников! - приободренный королем Таккор вскочил с табурета и принялся размахивать руками, - Они тех Свиней близко не подпустят!

– Хорошо, поставь на всякий случай, - согласился Слепец. - Только я думаю, они сюда и соваться не станут, когда увидят, что ворота закрыты. Ведь Свиньи все до одного толстые и неповоротливые. Никто не заставит их штурмовать стены. Давайте сделаем так: приоткрой ворота, так, как будто мы не смогли захлопнуть их до конца. Это заставит Слорга попытаться ворваться в город, и мы его прихлопнем! А не то он может развернуться и удрать. Лови его потом по лесам да степям!

– Но ведь это опасно! - хором сказали Таккор и Локоб.

– Чем? Вокруг города луга и поля. Врагам не подобраться незамеченными, так что делайте, как я сказал, а мы сами тем временем пойдем и займемся приготовлениями к празднику.

– О каком празднике может идти речь? - грустно пробормотал Локоб. - Центр Мира погряз в нищете. Домашнюю птицу и ту редкую скотину, что нам оставил Клозерг, давно уже съели. Осталось разве что несколько пар, которых я спрятал на развод для королевского хозяйства… хлеба почти нет, питаемся одними овощами с огородов. По всем окрестным деревням мужчин забрали в армию, животных превратили в монстров. Мальчишки, что постарше, да женщины ходят на охоту, за кореньями-грибами, тем и живут. Изредка нам привозят на продажу… А уж о том, что зимой с нами будет, я стараюсь и не думать.

Локоб тяжело вздохнул и понуро опустил голову. Слепец задумчиво потер лоб костяшками пальцев.

– Превратил, говоришь… Ну что ж, тут, по-моему, кроется ответ сразу на два вопроса - как победить Слорга и как обеспечить себя провиантом.

– Э, я знаю, что ты задумал! - завопил Морин, - Я не стану жрать мясо дохлых Свиней!

– Будешь, - заверил его Слепец с хитрой улыбкой. Бросив их недоумевать и спорить, он направился прямиком в кабинет, где, как он знал, жил во время пребывания в Центре Мира Клозерг. По пути он бормотал: " превратил… превратил… значит, возможно и обратное!" Если брату оказалось по силам превращать разом сотни и тысячи животных в прямоходящих и умеющих сражаться монстров, то он, Слепец, должен сделать наоборот.

Осознание самого факта ему ничем помочь не могло. Как это сделать, вот в чем вопрос! Быстрого, беглого осмотра кабинета хватило для того, чтобы понять - здесь ничего, способного ему помочь, он не найдет. Книги и свитки покрыты слоем пыли, на столе тоже пыль и мелкий мусор, только с самого края видны следы. Однако там было больше всего крошек и следов разлившегося вина - просто-напросто, здесь его Огневержеское величество кушали. Походная кровать, пара маленьких сундуков с драгоценностями, и больше ничего. Странная это была личность - Клозерг. Однако, каким-то образом он мог проделывать фокус с превращениями. Как!!? Слепец застыл на месте, сосредоточенно глядя в окно, словно надеялся разглядеть на пыльном стекле начертанный ответ.

На горячем, грязном подоконнике в лучах солнца грелась большая черная муха. Подчиняясь внезапному порыву, Слепец попробовал превратить ее в таракана, но из этого ровным счетом ничего не вышло. Муха, как ни в чем ни бывало, принялась потирать друг о дружку передние лапки и чистить хоботок. Неужели он не способен повторить то, что сделал Клозерг? Король почувствовал, как внутри его рождается замешанный на отчаянии гнев. Ну как же так??? Я ведь знаю, что способен это сделать, стоит лишь постараться!! - вскричал он про себя. Для того, чтобы овладеть искусством управления водой, мне понадобился Талисман воды. Неужели без всяких разных магических помощников я ничего не могу? Но ведь я развил в себе способности видеть без помощи глаз! Улавливать и распознавать человеческие чувства! Слепец направил на муху яростный взгляд и смотрел на нее так упорно, что скоро ему показалось - весь остальной мир покрыла тьма. Остались только он и муха, больше никого. Вдруг виски пронзила боль, от которой хотелось колотиться головой о стену. Казалось, что череп изнутри трут грубым напильником… Это было ужасное ощущение, однако сквозь дрожащее марево, что заволокло глаза, Слепец вдруг увидел, что муха состоит из тысяч, миллионов крошечных частичек, и каждая готова повиноваться, как это делали Воины Воды. Вот они засуетились, меняя строй и формируя новые контуры. Тельце мухи вытянулось, крылья прижались к спинке и стали хитиновым панцирем, головка сжалась и выпустила длинные усы.

Как только новая тварь была создана из старой, темнота вокруг Слепца развеялась и боль в висках тоже пропала. Удивленная муха - или уже таракан? - попыталась снова потереть передними лапками, но вместо этого упала, завалившись на спину и осталась лежать, не шевелясь. Король смотрел на только что сотворенное чудо с радостной улыбкой на лице. Получилось! Гордо расправив плечи, он пошел по Башне, разыскивая, на ком бы еще попрактиковаться?

Враги появились в четыре часа пополудни. Множество чудовищ - кстати сказать, были там не только Свиньи, но Быки, Овцы и даже несколько Козлов - сбилось в кучу вокруг небольшой группки людей. К тому времени, когда Слепец поднялся на стену, отряд Слорга выбрался на огромную пустошь перед воротами и теперь замер там, в туче оседающей пыли, потому что беспомощно приоткрытые ворота вдруг захлопнулись у них перед самыми носами. Волшебные Звери никак не могли осознать своими крошечными мозгами, что попали в ловушку. Задние напирали на передних, все громко вопили, каждый на свой лад, и никто ничего не понимал. Толстощекий Слорг, яростно кривя губы, пытался перекричать свое войско, больше похожее сейчас на толпу ловящих вора торгашей на базаре.

– Открывайте немедленно, трусливые мыши! - вопил бывший капитан, потрясая мечом. - Кто там к вам заявился? Бунтовщики? Всех перевешаю!

По словам Локоба и Мадди, Слорг никак не хотел поверить многочисленным слухам о смерти Клозерга и поражении его великой армии. Он постоянно твердил, что это просто бунт, который подняли непокорившиеся дворяне Накрии. "Вот возьмет господин Скалгер, и накажет их всех!" - твердил упрямый Слорг в ответ на опасливые шептания приспешников. Однако, когда пришло сообщение о некоей армии, двигавшейся с севера, недоверчивость капитана дала трещину и он решил удрать. Узнав, что вместо огромной армии в Центр Мира явилась всего сотня воинов, Слорг снова воспрянул духом и решил самолично, не дожидаясь господина, разобраться с "бунтовщиками".

Сейчас он был вне себя от гнева, но отступать, похоже, не собирался. Значит, все еще думал, будто бы незримо присутствующая здесь сила Клозерга поможет ему… Слепец взобрался на бочку, стоявшую на стене, чтобы как можно сильнее высунуться из-за каменного бортика (не кричать же сквозь бойницу!).

– Замолчи, предатель! - заорал король что было сил. - Тогда, обещаю, умрешь легкой смертью.

Узнать Малгори, да еще и сильно изменившегося с прошлого лета, на расстоянии в три сотни шагов было невозможно - по крайней мере, обычному человеку. Слорг никак не отреагировал на его появление, вернее, отреагировал, еще более распалившись:

– Ах ты, собачья кишка!! Я тебя запомню, червячья жратва!! Повиснешь на дыбе, а пятки тебе станут глодать голодные псы!

– Кажется, мы с ним друг друга понять не сможем, - зло сказал Слепец, спрыгнув с бочки обратно. - Слишком он туп и самоуверен… да и к чему попусту тратить время!

Он закрыл глаза, чтобы ничто не мешало представить в мыслях толпу врагов, копошащихся на фоне кромешной тьмы. Теперь уже не было боли, сопровождавшей его первый опыт и несколько других; уверенно и быстро Слепец сосредоточился на телах чудовищ… Надо было увидеть их, словно бы состоящими из облаков снующих друг вокруг друга насекомых. Рыхлыми, как кучи песчаной земли. Податливыми, как мокрая глина, из которой умелые горшечники лепят посуду. С легкостью повелевая сразу всеми, следя за каждой отдельной Свиньей, Быком или Овцой, Слепец принялся возвращать Волшебным Зверям их прежний облик. Они не успели испугаться и почуять неладное, и даже Слорг по-прежнему ругался, самозабвенно, брызгая во все стороны слюной и не замечая, что творится с его войском. Зрители на стенах восторженно вопили, глядя на меняющие форму тела врагов. Опасные чудовища превращались в безобидных, таких милых взору домашних животных, а тела их покрывали комья похожей на раздавленных слизней жижи, смешанной с остатками одежды… Вскоре на лошадях сидели и лежали молчащие от удивления свиньи, бычки и овцы. Самые обычные, кроткие и тихие… Хотя, тихими они были недолго: как только Слорг наконец заметил, что вместе с тремя десятками своих приспешников остался среди громадного стада скота, принявшие природный облик животные взорвались многоголосым испуганным криком, намного превзошедшим тот, что они издавали недавно, будучи Волшебными Зверями. Отчаянно извиваясь, суча ногами, они как попало падали на землю - боком ли, спиной, потом вскакивали и начинали беспорядочно метаться под ногами коней. Те в одно мгновение поддались общей панике и начали вставать на дыбы, шарахаться по сторонам, яростно ржать и бить копытами мечущихся рядом свиней и овец. Все пространство перед воротами быстро затянуло густое облако пыли. Время от времени оттуда вырывалась очередная очумевшая свинья или овца, которая мчалась прочь, не разбирая дороги. Городские ворота с грохотом и скрежетом раскрылись, опускаясь на ров, и наружу поспешили отряды воинов и простых горожан с сетями и веревками. Солдаты должны были заняться оставшимися злодеями, а простой люд - наловить как можно больше взбесившихся от страха животных. Никто не помнил, или не хотел вспоминать, кем были эти хрюшки совсем недавно. С плотоядным огнем в глазах горожане связывали пойманных жертв и волокли их, визжащих или ревущих, за стены. Примерно так же воины поступили с людьми Слорга и им самим - поймали, связали и поволокли на базарную площадь, где немедленно вздернули на тех столбах, что остались от прежних времен. Визжали и брыкались предатели ничуть не хуже животных…

– Да, - неуверенно вымолвил Морин, разглядывая все это безобразие со стены. - А я до сих пор не уверен, что мне захочется кушать мясо какого-нибудь из этих поросят…

– Ты и на Великом Тракте, как мне помнится, первое время привередничал, - ответил Слепец со смехом. Он чувствовал себя прекрасно. И разум, и мышцы полны сил и готовы к новым свершениям. Мир, подобный этому городу, лежит у самых ног… Добродушно осклабившись, король добавил: - Но, так уж и быть, в честь нашего праздника, мы сможем найти для тебя, такого брезгливого, цыпленка пожирнее!

Когда все они спустились со стены, на виселицах затихали последние из казненных. Поглядев на их синие языки, вывалившиеся изо ртов, на перекошенные лица и скрюченные ноги в мокрых штанах, Слепец сморщился и распорядился немедленно снять трупы и похоронить их.

– Нечего смотреть на эти нечестивые хари, пусть даже и мертвые, - сказал он. - Площадь нужна нам для того, чтобы все желающие могли посетить торжественный королевский ужин, который мы устроим вечером. Праздничное гуляние со свежим мясом… для тех, кто не особо щепетилен, конечно! Кроме того…

Король вдруг замолк и принялся сосредоточенно вглядываться в раскрытые ворота королевского двора. Через мгновение его лоб разгладился, и он призывно замахал руками.

– Селия!! Иди сюда! Скорее! Смотрите все до единого - это идет моя невеста! Я сообщаю вам, что сегодня же вечером мы отпразднуем и мою свадьбу!

Все, кто находился на рыночной площади, взревели, как один. Толпа, словно поверхность воды, разрезаемая плывущим кораблем, почтительно расступаясь перед будущей королевой, которая шла сама не своя. Глаза ее блестели, по щекам текли слезы, и никого вокруг она не видела - только Слепца. Тот стоял, протягивая к ней руки. Когда они наконец заключили друг друга в объятия, Селия уронила голову на грудь Малгори и зарыдала в голос.

– Что такое? - шепотом спросил ее Слепец. - Неужели ты не рада? Неужели ты не хочешь выходить за меня?

– Нет… То есть да… ДА! - ответила девушка сквозь слезы. - Просто я никак не могу отделаться от воспоминаний. Они так ужасны! Я ведь не могла надеяться, что смогу вот так обнять тебя, а тем более… услышать из твоих уст эти слова… а еще мне страшно вспомнить минувшую ночь - ведь я едва не выпила яду. О, Смотрящие Извне, спасибо вам!

Вокруг них все плясали и пели, даже суровый Морг, даже раненный Гевел. Ревущая и визжащая скотина добавляла шуму во всеобщую сумятицу и гвалт стоял невообразимый. Наконец, потрясая руками и приплясывая, люди двинулись с площади, растекаясь по улицам: все торопились донести потрясающие новости до друзей и родных.

– Эге, с войны на свадебку! - хитро подмигнул Морг, когда они остались на площади в одиночестве.

– Да, - радостно сказал Слепец. - Хватит мне ходить в мальчишках… Да и тебе тоже! Не нашел еще подходящей вдовушки?

– Нет, - степенно и строго ответил Морг, но потом снова ухмыльнулся и добавил: - Слишком выбор богатый!

– Ну, наверное, это и к лучшему, - Слепец оглядел по очереди всех друзей и подданных. - Три праздника разом мы бы не вынесли…

Да, долгие, постные и наполненные страхом месяцы владычества Клозерга не прошли даром. Народ отвык от праздников и даже простой радости, а теперь каждый пытался наверстать упущенное. В неудержимом весельи все, исключая разве что малых детей, пили вино без всякой меры, благо, этого добра в королевских подвалах сохранилось достаточно. Никто не обращал внимания на наступившую ночь, разве что некоторые из слуг были вынуждены бродить по площади, зажигая тут и там факелы. Все, кто еще не уснул от неодолимой пьяной усталости, продолжали есть и пить в дрожащем, скудном оранжевом сиянии. Неестественно громкими голосами люди рассказывали друг другу истории, и иных рассказчиков не заботило, что собеседники уже свалились под стол или лопочут о чем-то своем. Лишь тогда, когда здравицу произносил Слепец, или кто-то призывал пить в честь него или новоиспеченной королевы, пирующие находили в себе силы немного помолчать. За разномастными столами, выставленными на рыночной площади, сидели самые именитые горожане - богатые купцы, ремесленники покрупнее, несколько младших командиров войска. Остальной люд, попроще, пьянствовал кто где - иные дома, иные - вместе с соседями, вытащив столы на улицы. Кушаньем и питьем всех угощал король…

Бедняга Морин, быстро набравшийся лишнего, давно свалился под стол и беззаботно посапывал, положив под голову упавшую со стола деревянную тарелку. Морг и Таккер поочередно били себя в грудь и с пьяными слезами в глазах клялись друг другу в любви. Мрачный Гевел изредка поднимал голову из тарелки с остатками рагу, что-то невнятно бурчал и падал назад. Мадди же оказался, пожалуй, единственным человеком старше четырнадцати лет, который до сих пор твердо держался на ногах…

Впрочем, Слепца тоже нельзя было назвать пьяным. Задумчиво поворачивая голову из стороны в сторону, он медленно разглядывал теряющийся в ночи пиршественный стол. Он сидел, откинувшись спиной назад в удобном кресле, а на груди его покоилась голова молодой жены. Один единственный выпитый кубок слабого вина подействовал на нее, как снотворное. Здоровой рукой Слепец осторожно гладил прекрасные волосы Селии, густые, даже в неверном свете факелов не потерявшие своего превосходного темно-золотого оттенка. В приятной, мягкой и чуточку дурманящей пелене хмеля король размышлял о превратностях жизни.

Еще совсем недавно, сразу после внезапной и грандиозной победы над Клозергом, им владели опустошенность, чувство собственной ненужности и усталости. Теперь интерес к жизни снова вернулся: здесь есть Его город, Его королевство, Его жена. Подданные любили короля, а он любил их, и ему казалось, что он точно знает - так будет всегда. Рядом были друзья; друзья остались в Скалгере, так восторженно провожавшем его после победы… Друзья ждали известий на том берегу Реки - надо бы найти способ связаться с ними.

Однако, самым большим счастьем в данный момент Слепцу казалась любовь, главная любовь его жизни, так внезапно вспыхнувшая и с каждым часом разгоравшаяся все сильнее, будто пожар в сухом лесу. Селия, теплая, родная, доверчиво прильнувшая к нему всем телом, была самым близким человеком на свете. Ему хотелось постоянно быть рядом с ней, смотреть на нее, вдыхать ее запах, ощущать ее прикосновения… Как прекрасно просто сидеть в уютном кресле, участвовать в этой доброй, почти что семейной попойке, наслаждаться мягким и успокаивающим мраком наступившей ночи… Прижимать к себе любимую женщину, и не задумываться ни о чем плохом. Укутанный покрывалом умиротворения разум, задремавший где-то в глубине сознания, понимал, что вскоре праздник уйдет и потянутся серые, трудные дни. Голодные, а то и просто смертельно опасные, если миротрясения будут становиться все сильнее и сильнее. Вполне вероятно, что некоторые из тех, кто сейчас в пьяном угаре от всей души восславляет короля, взбунтуется против его власти. Это будет после… После. Всевозможные плохие события успеют попить из него кровушки, так что сейчас не стоит принимать их во внимание…

Пыхтящий от усталости Мадди тяжело опустился на соседнее со Слепцом кресло - кажется, раньше там сидел Морин. Некоторое время он сидел молча, пытался восстановить дыхание, да нерешительно вертел в руке недопитый кубок. Тишина постепенно завладевала рыночной площадью и всем городом: она сгущалась, наподобие наступающей ночи, выползала из укромных уголков и окутывала каждый предмет, каждого человека. Голоса самых последних, самых крепких пьяниц становились все глуше, и скоро только треск факелов и хриплое дыхание слуги тревожили слух короля. Он улыбнулся, в очередной раз проводя ладонью по локонам молодой жены.

– Как вы себя чувствуете, Ваше величество? - осторожно поинтересовался Мадди. - Наверное, приятно вот так посидеть в полном покое, среди друзей и преданных слуг, особенно после того, что вы испытали?

– Откуда тебе знать, что я испытал? - спросил Слепец, совершенно беззлобно, с удивлением.

– Зачем знать? - Мадди тяжело вздохнул. - Догадаться можно, через что вы прошли.

И он движением головы словно указал на что-то… впрочем, Слепец знал, на что. Все видели, как Клозерг отрезает брату пальцы и выжигает глаза. Да, людей, должно быть, пробирает дрожь от одного воспоминания об увиденном тогда - это он сам, Слепец, привык и почти забыл боль и ужас того дня. Однако, для чего Мадди завел разговор - неужели просто так, чтобы в очередной раз выразить сочувствие и преданность?

– Почему ты спросил? - король осторожно, стараясь не потревожить Селию, повернул голову, чтобы смотреть прямо на слугу. Тот немедленно потупился и стал царапать желтым, толстым ногтем указательного пальца край стола.

– От вас ничего не укроется, Ваше величество! Стало быть, правду говорит тот грязный мужичонка, что глаза у вас волшебные и видят то, чего остальным не под силу? - вопрос остался без ответа, и Мадди поспешил продолжить. - Дело у меня вот в чем… Мы - то есть я, да Рулид, да кое-кто еще, нарочно не торопились вам рассказать одну важную новость. Знаете… ведь ваш брат Оддерг до сих пор жив!!

– Что?! - забывшись, Слепец встрепенулся и Селия недовольно заворчала во сне, однако же не проснулась, и король снова затих. Вытянув шею, он зашептал: - Не может быть! Но почему же вы тянули, не говорили мне о нем?

– Понимаете… - Мадии с новой силой взялся за край стола. - Бедняга чуть ли не год просидел в темнице и у него стало не все в порядке с умом. Может, это временное помешательство, может и нет. Речи и поступки у него совершенно безумные. Еще той ночью я пытался его освободить, но он едва не разорвал на куски и меня, и сторожа. Так плохо… Его все жалели. Раньше он был избалованным, испорченным мальчишкой, в точности как Хелог, но когда Оддерг выступил в безнадежный поход против Клозерга, когда бился до последнего, когда потом отказывался признать узурпатора… Мы все прониклись к нему жалостью. Вы в последнее время перед войной недолюбливали Оддерга, так что нам подумалось - не нужно торопиться рассказывать вам про бедного мальчика. Теперь время пришло - вы благодушны и добры. Может быть, стоит попытаться привести вашего брата сюда, и вы сможете вернуть ему разум?

– Хм, - Слепец нахмурился, уставившись в столешницу, на которой извивалась широкая и бесформенная тень слуги. - Признаться, я был очень удивлен, узнав о геройствах Оддерга. В моей памяти он навсегда остался глупым и напыщенным болваном, совсем как его близнец Хелог. Но… Жизнь, кажется, утверждает, что люди способны измениться. Я согласен, веди его сюда - вот только боюсь, найдешь ли ты кого достаточно трезвого, чтобы справиться с безумцем?

– Уж постараюсь! - Мадди проворно вскочил на ноги, словно и не задыхался несколько минут назад, как старый, загнанный конь. Прямо за королевским столом он нашел себе подмогу: Морг и Таккор, чуть ли не в обнимку дрыхшие в плотно сдвинутых креслах, на удивление быстро проснулись. Проморгавшись и высосав по хорошему кубку вина, они согласились помочь. Три фигуры растворились в ночи, а Слепец остался сидеть в волнении, будто юный мальчишка перед первым свиданием с девушкой. Неужели он боится увидеть брата? Почему? Немного поразмышляв, Слепец понял, почему: он не ждал от встречи ничего хорошего. Может быть, оттого, что воспоминания о постоянных ссорах с избалованными близнецами отравляли его прошлое, может, оттого, что после рассказов Клозерга он стал предвзято относиться к своим ближайшим родственникам. Казалось, волосы на затылке вставали дыбом, ибо внезапно проснувшееся внутреннее око видело, как из черной ночи за спиной короля сочится кровавый туман. Его полупрозрачные, жидкие струи пронизывали тьму во всех направлениях. Все выглядело так, словно Слепец смотрел на солнце сквозь зажмуренные веки - только солнце было не желтым, а ярко-алым.

Дрожащий от страшных видений и предчувствий, король поспешно приподнял спящую жену и отнес ее в сторону. Там, специально для тех, кто мог не выдержать праздника и свалиться с ног, стояли повозки, заполненные свежим, мягким сеном и накрытые плотными покрывалами. Укладывая Селию (слава Смотрящим Извне! Она так и не проснулась), Слепец запоздало подумал, что никто не удосужился перетащить сюда Морина… Теперь уже поздно. Поспешно он вернулся к своему месту, придвинул ближе факел, который недовольно брызнул по сторонам багровыми искрами. Из распахнутых ворот королевского двора донеслись бессвязные выкрики, брань и еле слышный металлический звон. Вскоре темнота сгустилась в большое черное пятно с хаотически меняющимися очертаниями, а оно, в свою очередь, обратилось в четырех людей, которые брели, цепляясь и таща друг друга в разные стороны. Морг и Таккер, сами шагающие кое-как, волокли за собой тощее, грязное, лохматое и одетое в тряпье существо. Каждый шаг любого из этой троицы немедленно влек за собой движение остальных, а также тихий, какой-то обиженный звон цепей, которые сковывали руки и ноги Оддерга. Брат упирался и еле слышно выкрикивал неразборчивые ругательства. Старый Мадди опасливо семенил сзади и лишь изредка подталкивал Морга или Таккора в нужном направлении… Непонятно было, как вся компания вообще смогла дойти до площади - ведь им нужно было еще подняться по узким лестницам с щербатыми ступенями!

– Вот! - прорычал Морг, когда они приблизились к королю. - Мы привели его… хотя следовало бы придушить прямо там, в подвале! Очень уж он вонюч и страшен, а слова, вылетающие из его рта, еще грязнее и отвратительнее!

Старый вояка икнул и, оступившись, всем телом навалился на столешницу. Его приятель, Таккор, бросился на помощь, но тоже споткнулся и свалился на землю. Пленник оказался предоставлен самому себе, и он не замедлил воспользоваться этим подарком. Потрясая перед собственным носом скованными руками, он сделал два маленьких шага вперед.

– Это ты! - воскликнул Оддерг. Вернее, воскликнул - это слишком сильно сказано, потому что из глотки, измученной долгими лишениями и сырым, холодным подземельем, вылетало лишь глухое карканье. Слепец быстро встал с кресла и поглядел прямо в глаза страшного человека. Когда-то, кажется, он походил на самого Малгори, но сейчас король не мог узнать в дергающемся уродце своего младшего брата. Лоб и щеки покрывали бурые, гниющие шрамы, глаза горели злым огнем в черных ямах запавших глазниц, нос заострился, словно у мертвеца. Это и был мертвец, от которого веяло смрадом и холодом могилы, только по какой-то злой воле он до сих пор мог говорить и двигаться. Жуткая багровая аура расползалась над плечами и косматыми патлами Оддерга, как буйный, но призрачный костер, пожирающий его ополоумевшие мозги. Казалось, жуткое создание бросится на короля и станет раздирать его на части страшными загнутыми когтями, выросшими на пальцах.

– Оддерг, - тихо пробормотал Слепец в глупой надежде все исправить и усмирить безумца.

– Он самый!! - провыл тот, с каждым звуком исторгая из себя волны жуткого зловония. - Что ты так уставился на меня? Думал, я упаду тебе на грудь и разрыдаюсь, благодаря за свое освобождение?? А?!?

Малгори застыл, и лицо его теперь стало каменной маской, пугающей своим спокойствием, так отличающимся от бесноватых гримас брата. Мадди, несчастный и сжавшийся в комок, вцепился в спинку кресла и с ужасом наблюдал за "семейной ссорой".

– Кое-кто думал, что ты способен на все это, - наконец процедил сквозь зубы Слепец. Оддерг, ненадолго застывший с поднятыми руками, вновь потряс скрюченными пальцами и закаркал:

– Способен!? Я должен был благодарить тебя?? Тебя?? Разве не ты первый заточил меня в темницу? Деббис и весь Северный Клин - чем вам не темница? Два двора, пять убогих мужиков и земли три огорода. Правь, дорогой Оддерг! И сейчас, чем же ты хотел меня обрадовать? Тем, что после братских объятий и кружки вина снова отправил бы меня в эту ссылку! За это я не стану тебя благодарить!

Он произносил эти обвинения под зловещий, бьющий по нервам аккомпанемент бряцающих цепей. Слепец по-прежнему не двигался, на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Ради Создателя, помиритесь, Ваши величества! - жалобно воззвал Мадди. Он ждет, что я сделаю первый шаг к примирению, - подумал Слепец. - Протяну руку этому зловонному чудовищу, упаду перед ним на колени и стану упрашивать простить меня? Нет. Если именно так должны поступать милосердные короли, то мне никогда им не стать. Оддерг опасен и неисправим. Я вижу, он похож на дикого зверя, снедаемого жаждой крови… моей крови. И ни одного проблеска разума, к которому можно обратиться.

– Мириться с ним? - кричал тем временем пленник. - Да мне что Клозерг, что Малгори - все едино! Ненавижу одинаково их обоих. Если ты, ублюдок, рассчитывал на мою благодарность, то вот тебе она!!

Оддерг плюнул, но его тягучая, желтая слюна разбрызгалась по его же бороде и осталась висеть там, яростно раскачиваясь при каждом движении безумца.

– Во мне нет ничего, кроме ненависти к тебе!! Если б я только мог, то разорвал бы тебя на куски голыми руками… Ты, ты, ты сломал всю мою жизнь, мерзавец! - мелко дрожа, Оддерг выпучил глаза так, что казалось - еще немного, и они выпрыгнут ему под ноги. Он больше не мог выговорить ни слова, только жутко хрипел, как человек, которому неловко перерезали горло. Потом он стал извиваться, подпрыгивать на месте, а изо рта уже лезла бурая пена:

– Мал… го… ри… Не… на… вижу… те… бя!!! - выдавил Оддерг с огромным трудом. Следом за этим признанием, которое уже никого не удивило, он внезапно, с истошным воплем развел руки в стороны. В его хилых конечностях, состоящих с виду только из костей и кожи, обнаружилась неимоверная сила. Цепь лопнула с жалобным звоном, а чугунные браслеты на руках безумца во время рывка разорвали его запястья, оставив огромные, рваные раны. Оддерг не обращал внимания на хлынувшую кровь. Бросившись вперед, он достиг стола и схватил с него лежавший там нож, которым Таккор резал мясо. Подняв его высоко над головой, сумасшедший дико захохотал, когда брызги его собственной крови усеяли лицо. Обернувшись к побледневшему Слепцу, застывшему на месте, Оддерг сделал шаг вперед, но вдруг резко покачнулся - раз, другой. Неловко, словно все его тело разом стало деревянным, безумец попытался извернуться, чтобы поглядеть себе за спину, но не устоял на ногах и упал. За ним стоял не менее жутко выглядящий Морг с окровавленным ножом в руке. Проводив упавшего Оддерга долгим взглядом, старик вдруг громко икнул и выпустил оружие из рук.

– Говорил же… - пробормотал он, отворачиваясь. - Нужно было его придушить еще в подвале.

Против собственной воли, словно им двигала посторонняя сила, Слепец вдруг метнулся вперед и присел у дергающегося в конвульсиях тела брата. Он не задумывался о том, что тот еще был опасен - в последнем, предсмертном движении мог вонзить нож прямо в сердце, или в горло… Нет, король почему-то точно знал, что должен увидеть лицо брата вблизи. И услышать его последние слова.

Все в Оддерге оставалось прежним - умирающий безумец, бесновавшийся при жизни и содрогающийся в страшной агонии при смерти. Только глаза, они стали совсем другими. Полные страдания и боли, лишенные горячечного блеска, уже затуманивающиеся от приближения смерти.

– Боже, - Оддерг сказал это непонятное, незнакомое слово странным шипящим голосом, так не похожим на его недавнее карканье. - Лишь краткий миг перед смертью…

Вместе со словами он извергал из себя клочья пены, которая в глубокой тени, залегшей у земли, казалась серой. Скрюченная рука дрогнула, будто хотела подняться и достать Слепца - но не та, в которой был зажат нож, а другая. Король нерешительно облизнул пересохшие губы и наклонился к умирающему ближе.

– Башня… - прошептал Оддерг едва слышно. - Посмотри на Башню.