Слезы счастья

ГЛАВА 16

«Как такое возможно, чтобы месяц пролетал быстро и при этом казался целой вечностью?» — спрашивала себя Лиза, когда они с Дэвидом подъезжали к дому Эми. Вместо медового месяца, во время которого они должны были устраиваться в новом доме и наслаждаться спокойными летними днями, она пережила самый странный и напряженный период на своей памяти. Складывалось впечатление, что Дэвид активно ее избегает, проводя все больше и больше времени вне дома. Он либо занимался делами округа, либо помогал Розалинд управлять компанией и переносить крушение брака. Джерри, похоже, возвращаться не собирался, хотя по тем обрывкам информации, которые ей удавалось вытянуть из Дэвида, никто точно не знал, живет ли Джерри со своей девушкой в ЮАР и где он вообще находится. Дэвид говорил, что он звонил время от времени, но никогда подробно не рассказывал, о чем шла речь и как себя чувствовала Розалинд.

Возможно, вполне довольной собой, как часто приходило в голову Лизе, ведь теперь папочка почти каждый день был в ее распоряжении, а к тому времени, когда он возвращался вечером домой, он был таким уставшим и неразговорчивым, что Лиза начинала удивляться, зачем он так утруждается и не остается ночевать у дочки. Она перестала жаловаться, она даже не рисковала спрашивать у Дэвида, почему он так себя ведет, потому что каждый раз разговор перерастал в какую-то непонятную ссору, в результате которой все равно ничего не решалось. Он даже не считал нужным объяснять, почему не хочет с ней общаться или почему иногда не отвечает на звонки собственного телефона. Он просто ждал, пока звонящим займется голосовая почта, а Лизе оставалось лишь гадать, часто ли он делал то же самое с ней, когда она пыталась с ним связаться.

К ужасу Лизы, первые дни замужества начинали казаться ей самыми одинокими со времен ее разрыва с Тони. Временами у нее даже возникало искушение позвонить ему. Не только потому, что в сравнении с Дэвидом он начинал казаться простым и бесхитростным, но и чтобы просто с кем-то поболтать. Жизнь могла бы не казаться такой мрачной, будь рядом с ней Эми. Но через два дня после того, как они с Дэвидом вернулись из Озерного края, запланированный ужин пришлось отложить, потому что маму Тео ограбили и Эми на время переехала к ней, чтобы помочь разобраться с полицией и страховщиками и оправиться после пережитой травмы. Конечно, они почти каждый день разговаривали по телефону, но это не могло в полной мере заменить живого общения, и Лиза ужасно скучала по сестре. Единственной передышкой от одиночества были часы, которые она проводила за компьютером, пытаясь либо подыскать новую работу (в чем пока что особых успехов не намечалось), либо набросать первые главы своего романа. Но если Дэвид оказывался рядом, а она закрывалась в кабинете, он в половине случаев начинал подозревать ее в каких-то темных делах.

— Не представляю, что ты там себе надумал, — возмутилась Лиза, когда он во второй раз обвинил ее в том, что она якобы пытается от него что-то скрыть. — Если ты мне не веришь, прочти, что я написала. Это пока еще наброски, но, по крайней мере, ты собственными глазами увидишь, что процесс идет.

Дэвид не стал ловить ее на слове. Он просто убежал к себе в кабинет и закрыл дверь, но через полчаса вернулся с двумя бокалами шампанского, настаивая, что им нужно отметить три недели со дня свадьбы. В тот вечер Дэвид повез ее ужинать в ресторан и был так похож на себя прежнего, нормального, что она рискнула спросить, почему в последнее время у него так резко и часто меняется настроение. К облегчению Лизы, он не вспылил, как это бывало, когда она комментировала его непредсказуемое поведение. Вместо этого он извинился, что расстраивал ее, и попытался отговориться тем, что у него много забот.

— Например? — умоляющим тоном спросила Лиза. — Если бы ты делился со мной, мы хотя бы могли это обсуждать.

— Это не имеет значения, — заверил ее Дэвид. — Проблема решается, так что давай не будем портить вечер.

Вот и все, чего она смогла от него добиться. У него много забот, но, в чем бы они ни заключались, он не хочет это обсуждать. А значит, ей остается гадать, что же, черт побери, его беспокоит, и со страхом ждать следующего раза, когда он сорвется по какому-нибудь пустяку. Что из того, что он не помнит, в котором из ящиков у них лежат столовые приборы? Чтобы освоиться на новой кухне, нужно время, и, учитывая, что половина коробок до сих пор стояла нераспакованной, она тоже не всегда знала, где что лежит. И что? Она устраивала истерику каждый раз, когда не могла что-нибудь найти? Как бы не так!

— Я смотрел в Интернете, — сказал ей однажды вечером Дэвид, — и там советуют клеить на буфеты и ящики ярлыки, чтобы знать, что лежит внутри.

Лизе это показалось такой нелепицей, что она не знала, как ответить. В конечном итоге отделалась банальным:

— Если хочется, можешь так сделать.

Дэвид, слава Богу, не стал расклеивать ярлыки, но и не прекратил раздражаться, открывая не ту дверцу или спотыкаясь о коробку там, куда сам ее поставил.

Теперь наконец вернулась Эми, и Лиза не могла нарадоваться этому событию. Однако через несколько минут после их приезда позвонила мама Тео, и Эми пришлось уделить внимание ей. Тео занялся напитками, а Дэвид вышел в сад, чтобы ответить на звонок председателя избирательного округа. Наблюдая за мужем из оранжереи, Лиза размышляла, как мало минут наедине с ним выпадало ей после свадьбы. Это, как и все остальное, сбивало с толку, учитывая, как близки они были раньше. Она даже начала задумываться, не разлюбил ли ее Дэвид и сколько любви осталось к нему у нее самой, потому что, когда он замыкался или был взвинченным, у нее возникало желание уйти и больше не возвращаться.

— Бог ты мой! — вздрогнула Эми, выходя к сестре, когда Рокси оглушительно взвизгнула.

Повеселев, Лиза повернулась на голос племянницы, которая скакала по гостиной в эйфорическом припадке. Очевидно, ее так осчастливило нечто услышанное по телефону, что она не могла усидеть на месте. А возможно, что было в равной степени вероятно, ей отчаянно не терпелось добраться до туалета.

— Тео с минуты на минуту закончит с выпивкой, — сказала Эми, — а его мать, похоже, отправилась на боковую. Так что я наконец в твоем полном распоряжении. Во всяком случае, на ближайшие несколько минут.

Лиза с улыбкой взяла сестру под руку и обратила лицо к Дэвиду.

— Мне будет очень интересно услышать, что ты о нем думаешь, — тихо проговорила она, — потому что с ним явно что-то не так. Такое ощущение, что у него есть какая-то другая сторона, которой я не заметила в предсвадебной суматохе. Мне в самом деле казалось, что я его знаю... То есть Дэвид, конечно, изменился, как и все мы, но его поведение после свадьбы... Сама увидишь. Он может быть совершенно издерганным и враждебным, а в следующую минуту превратиться в замечательного человека, которого мы все знаем и любим. А где-нибудь в промежутке может затихнуть, как будто вообще не хочет ни с кем говорить.

— Сейчас не скажешь, что у него какие-то серьезные проблемы, — заметила Эми, когда Дэвид рассмеялся над чем-то, что ему говорил председатель.

— Слава Богу, но ты бы слышала его вчера, когда я сказала, что у него явно не все дома и что ему, наверное, надо обратиться к врачу... Да, можно было найти слова помягче, но я тогда разозлилась, а он начал говорить, что это у меня проблемы с психикой. Как выяснилось, я ничего не знаю о реальном мире, я витаю в облаках и только и думаю, что о себе и о том, как все должно подчиняться моим правилам и укладываться в мои временные рамки... Вообще-то, в моем изложении это звучит гораздо вразумительнее, чем в его, потому что большинство фраз, которые он начинал, оканчивались ничем. Его вообще невозможно было понять. Но к тому времени мы оба уже орали, и я сомневаюсь, что в конце хоть один из нас имел какое-то преставление, с чего все началось.

— Но вы уже помирились?

— Наверное. Я в очередной раз извинилась первой, но он, как всегда, настоял, что сам во всем виноват — а ведь так оно и есть, — и сказал, что ему жаль, что я потеряла свой кошелек. Как будто мы из-за кошелька бросались друг на друга!

— Ты не говорила мне, что потеряла кошелек.

Лиза издала раздосадованный возглас.

— Представь себе! Мы вчера перевернули весь дом и машину и обзвонили все магазины, в которых я была, но никто его не вернул. Должно быть, я обронила его на стоянке, а может, его украли, кто знает? Пришлось аннулировать все кредитные карты, а потом долго ставить всех в известность... Как бы там ни было, это уже сделано, а Дэвид закончил разговор, так что нам лучше сменить тему. С кем болтает Рокси?

— А это, наверное, Мейбл, ее новая лучшая подруга. По всей видимости, они обсуждают Свена, главного убойного парня в их компании на сегодня.

С улыбкой наблюдая, как Дэвид ждет, пока Люси принесет обратно мячик, Лиза сказала:

— Значит, бедняга Фредди уже в прошлом? Он был последним, кто носил это звание, не так ли?

Неся из кухни поднос со своими фирменными коктейлями, Тео услышал обрывок этой фразы и сказал:

— И сегодня же вечером может вернуться на сцену. Она такая непостоянная. Рокси! — поморщился он, когда та опять завизжала. — Как думаете, она еще не слишком взрослая, чтобы отсылать ее к себе в комнату?

Рассмеявшись, Эми чмокнула мужа в щеку и взяла под руку Дэвида, который вернулся из сада.

— Ты как раз вовремя, — сказала она ему. — Народ уже с криками бьется в оргазме.

— О, мне это никогда не надоест, — подхватил ее шутку Дэвид, заставив Лизу изумленно поднять брови, а остальных рассмеяться.

— А я-то думал, что к этому времени наша парочка счастливых молодоженов от них подустанет, — поддразнил Тео.

— Тео! — возмутилась Эми, виновато поглядывая на Лизу.

— Что? — с невинным видом запротестовал Тео. — У них еще фактически медовый месяц, так что я не вижу в этом ничего неприличного.

Потупив глаза, Эми взяла две огромные мартинницы, до краев наполненные коктейлем, и передала их Лизе и Дэвиду.

— За вас, ребята, — провозгласил Тео, когда по бокалу было у всех, кроме Рокси, которая до сих пор измывалась над микрофоном трубки. — Пусть все ваши оргазмы будут с криками.

— Прошу прощения, — пробормотала Эми, смущенно поглядывая на Лизу. — Я сейчас найду, какой кнопкой он выключается.

Чувствуя, что Дэвид подошел и остановился рядом, Лиза ласково прижалась к нему спиной и собиралась заговорить, но тут он сказал:

— Моя очаровательная жена уже рассказала вам новость?

Эми распахнула глаза и вся обратилась в слух.

Лиза смешалась.

— У меня есть какие-то новости?

Дэвид гордо улыбался.

— Для ее романа нашелся издатель, — объявил он. — Разве не чудесно?

Эми быстро заморгала от изумления, а Лиза замедленным от шока движением повернулась к Дэвиду.

— Я так понимаю, речь идет о том, что я рассказала тебе в машине по пути сюда?

Он довольно закивал.

— Это очень хорошая новость, — уверил ее он.

— На самом деле, — стала объяснять она Эми и Тео, — я всего лишь болтала вчера по телефону с Марцией Эдмондс, которая работает редактором в одном из крупных лондонских издательств. Мы давно друг друга знаем, так что нет ничего особенного в том, что она предложила пообедать вместе, когда я в следующий раз буду в Лондоне.

Восторженное выражение не сходило с лица Дэвида.

— История великолепная, — сказал он Эми и Тео, — так что меня ничуть не удивляет, что этот редактор... Как ее зовут?

— Марция.

— Да, так вот, меня ничуть не удивляет, что она хочет тебя видеть. Она понимает, что бестселлер сам идет к ней в руки.

Решив не упоминать, что она еще даже не рассказывала Марции, о чем книга, Лиза быстренько чмокнула Дэвида в щеку и прошептала:

— Давай не будем чересчур увлекаться, ладно?

Дэвид посмотрел ей в глаза, но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, она стиснула его руку и повернулась к Эми и Тео. Тут Рокси вылетела на террасу и, схватив себе коктейль, сказала:

— Итак! Что скажете, Лиза и Дэвид? Правда, здорово? То есть я, само собой, буду по ним скучать, но я буду в универе с...

— Рокси, — резко оборвала ее Эми, — мы еще им не сказали.

— Оюшки, — выдохнула Рокси, поднимаясь на цыпочки и делая жест рукой, как будто стирала свои слова. — Простите, простите. Я услышала, что кто-то говорил о новостях, и решила, что вы как раз это обсуждаете. Не обращайте на меня внимания, считайте, что я ничего не говорила.

— Хотелось бы, — проворчал отец.

Улыбка Лизы уже превратилась в бледную тень самой себя минутной давности, но ей каким-то чудом удавалось держаться за то, что еще осталось, хотя в душе бушевало смятение. «Пожалуйста, только бы это не оказалось правдой, — мелькало у нее в голове. — Только бы я ошиблась и происходит вовсе не то, что я думаю».

Ее взгляд был прикован к Эми, и по краске, которая начала заливать шею сестры, стало ясно, что наихудшие опасения вот-вот подтвердятся.

— Что же, — многозначительно начал Тео, — мы определенно не хотели преподносить вам нашу новость в таком виде, но раз уж кое-кто проговорился, дальше тянуть нет смысла. Мы с Эми улетаем в Оз[33].

Эми приложила руку к голове, Лиза пошатнулась, а Дэвид сказал:

— То есть — в Австралию? Отдыхать?

Эми покачала головой и как будто вздрогнула, когда Лиза взяла Дэвида за руку и ужасающе ровным тоном произнесла:

— Австралия. Как мило! Одна из моих любимых стран.

Дэвид не подкачал и предложил тост.

— За Оз, — провозгласил он, явно не понимая, в чем дело, но тон его был уверенным.

— Спасибо, — чересчур громко сказал Тео.

Рокси виновато посматривала на мать.

— О боже, я отвратительно себя чувствую, — взвыла она. — Мне правда очень жаль, что я так сплоховала...

— Ну что ты, — успокоила ее Лиза, бессознательно сжимая руку Дэвида. — Мама и папа все равно собирались нам рассказать, так что теперь они могут объяснить подробности. К примеру, давно ли ты это планировала, Эми, и почему я только сейчас впервые об этом слышу?

В глазах Лизы горел вызов, а сестра под ее гневным взглядом буквально съеживалась с каждой секундой.

— Лиза, прости, — с чувством проговорила Эми. — Я хотела сказать тебе и столько раз была в шаге от этого, но у тебя своих хлопот было хоть отбавляй: сначала свадьба, а потом... — Она остановилась. — Я не хотела ничего испортить или сделать центром внимания себя, когда... Ты понимаешь, о чем я.

Хотя Лиза видела, как ужасно чувствует себя Эми, ей все равно трудно было найти силы, чтобы простить сестру.

— У нас не должно было быть секретов друг от друга. Забыла? — бросила она.

— Лиза...

Лиза махнула рукой, показывая, что не хочет слушать.

— И когда вы планируете уезжать? — поинтересовалась она, не в силах говорить без резкости.

Сбросив первую бомбу, Рокси решила продолжать в том же духе:

— В конце октября, после того как я уеду в Оксфорд.

Взгляд Лизы был прикован к Эми. Это казалось самым вероломным предательством, которое только можно представить. В то же время у нее не было ни малейшего права так себя чувствовать.

— Чем это вызвано? — пожелала знать Лиза. — Когда вы решили, что этого хотите?

Эми бросила взгляд на мужа, и тот сказал:

— Помнишь Чарли Гудсона, одного из моих партнеров, который уехал в Оз лет десять назад, чтобы открыть офис в Сиднее?

Лиза кивнула.

— Так, смутно, — отозвалась она.

— Ну вот, старина отходит от дел в конце года, и, когда он последний раз приезжал сюда, в Ват, на партнерскую встречу, было решено, что его место займу я. С согласия Эми, разумеется.

Лиза опять посмотрела на сестру. Эми попыталась смягчить удар, принявшись напоминать, как просто сейчас быть на связи при помощи электронной почты и скайпа, но, слушая ее, Лиза чувствовала, что ее захлестывает паника. «Пожалуйста, не надо! — мысленно кричала она. — Не уезжай сейчас. Пожалуйста, не бросай меня!» Ей хотелось напомнить Эми, что она никого не знает в округе и рассчитывала, что та поможет ей устроиться на новом месте. Хотелось схватить ее в охапку и заставить понять, как она боится того, что происходит с ее браком, и что она не справится без ее поддержки. Конечно, она не скажет этого вслух. Она понимает, что у Эми своя жизнь и в этой жизни на первом месте должен стоять муж. Но, хотя Эми сейчас явно чувствовала себя несчастной, Лиза видела, что сестре не терпится начать новую жизнь, точно так же, как ей, Лизе, не терпелось каждый раз, когда в ее судьбе намечались такие вот крутые виражи.

— ... мы уже сдали этот дом в аренду паре пенсионеров из Ньюкасла, — объясняла Эми Дэвиду, тревожно поглядывая на Лизу. — Они должны въехать в начале ноября, а наша мебель к этому времени отправится в хранилище...

— Погоди, — перебила Лиза, воспрянув духом при слове «хранилище», — на сколько, говоришь, вы уезжаете?

— Пока планируем на два года, — ответила Эми, — но если нам понравится и мы почувствуем, что место нам подходит... Кто знает, — проговорила она, видимо опять почувствовав необходимость как-то сгладить ситуацию. — Поживем — увидим.

— Вы уже говорили маме? — спросила Лиза.

— Вообще-то, да, говорили, — призналась Эми, — и она не против, тем более что теперь вы будете жить поблизости. Я, конечно, буду по ней скучать, но она уже планирует прилететь к нам вместе с Рокси на Рождество.

Рождество! Их не будет здесь на Рождество...

У Лизы опять закружилась голова. Что, если мать тоже решит остаться в Сиднее? Эми всегда была Матильде ближе, чем она, Лиза, так что это не исключено. Как она будет без них? Да, она как-то прожила все эти годы, колеся по свету со своей работой и Тони, но она знала, что они здесь, в Англии, в месте, куда она всегда может вернуться, потому что это дом... Почувствовав, что Дэвид обнимает ее за плечи, как будто напоминая, что у нее есть он, Лиза машинально поднесла бокал ко рту и сделала большой глоток.

Говорил опять Тео:

— ... и в квартире, которую для нас приготовили, должны быть четыре смежные спальни, так что если вы, ребята, надумаете лететь с Матильдой и Рокси, места хватит на всех. Ты, Лиза, по всей видимости, отлично знаешь город, так что будет здорово, если вы устроите нам экскурсию.

Лиза смотрела на Эми, когда та подхватила идею мужа и принялась щебетать, как весело можно провести Рождество под жарким солнцем, что для них с Тео это впервые, но не слушала сестру. Ее увлек сверкающий вихрь прошлых рождественских праздников, которые она, чаще всего с Тони, проводила не только в Сиднее, но и в Бангкоке, Сингапуре, Аргентине, Занзибаре, на Барбадосе и других экзотических «горячих точках», которых было столько, что она почти сбилась со счета. Задумывалась ли она когда-нибудь, что делают ее родные в эти дни, как они скучают по ней? Нет, никогда. И теперь ей самой давали испытать, каково это, когда о тебе забывают ради грандиозных планов.

— Отличная идея, правда, милая? — проговорил Дэвид, как-то по-суфлерски сжимая ей руку. — Мы будем очень рады.

— Разве у тебя бывают зимой такие долгие перерывы в работе? — спросила его Лиза. А Розалинд? Неужели он серьезно думает оставить ее одну в такое время? Что-то не верилось.

— Догоняй, малышка, — поддразнил Дэвид. — Мы говорим о том, чтобы Рокси перебазировалась к нам, пока ее родителей не будет в Англии.

Тут поспешила вмешаться Эми:

— Клянусь, мы не поэтому выбирали комнаты, когда ты первый раз показывала нам дом. Это была шутка. Мы тогда еще ничего не знали. Разумеется, на каникулы она будет летать к нам...

— Что за вопрос? Конечно, пусть Рокси переезжает к нам, — перебила Лиза, хватаясь за слабый проблеск света на черном горизонте. — К кому же еще ей идти?

— Блеск! — обрадованно воскликнула Рокси. — Обещаю, я не буду мешаться под ногами, а если вам захочется побыть вдвоем, одно слово — и меня нет. Правда, мам?

— Неужели? Я такого что-то не замечал, — сказал свое веское слово ее отец.

— Ах, как же будет здорово, — продолжала восторгаться Рокси, — плавать в бассейне и проводить время с тобой, Лиз! Я вдвое меньше буду скучать по маме, если у меня будешь ты. А еще мне достанется старенький фольксваген «Поло», на котором мама с папой ездят на цветочные базары и все в таком духе, так что не волнуйтесь, вам не придется возить меня туда-сюда.

Все происходило слишком быстро, но, как видно, было уже настолько хорошо распланировано, что Лиза буквально не находила слов.

— Если хочешь, забирай мой «Смарт», — сказала ей Эми. — Я знаю, ты вечно над ним подшучиваешь, но помни, что он не загрязняет окружающую среду, освобожден от дорожных сборов и паркуется за шестипенсовик, что будет совсем нелишним при въезде и выезде из Бристоля, особенно в районе Клифтона.

Лиза повернулась к Дэвиду, но, заметив, какой побитый у него тоже сделался вид, уткнулась ему в плечо, стараясь переплавить в улыбку свое желание разрыдаться.

— Все это приемлемо, — сказала она, вновь поднимая голову, — если только я получу обратно свою собаку.

— Понятное дело. Мы так и думали, правда, Люси? — сказала Рокси, наклоняясь и стискивая Люси в объятиях.

Лиза опять повернулась к Дэвиду и на этот раз невольно задумалась, не потому ли у него вдруг сделался такой затравленный вид, что ее племянница и собака планируют вторгнуться в их дом.

— Должна признаться, после всего того, что ты мне наговорила, я ожидала, что он будет вести себя как какой-нибудь шизофреник или что-то в этом роде, — сказала Эми, когда Тео оставил их на кухне одних. Ужин был съеден, мужчины пошли смотреть, как Англия борется с Австралией за «Урну с прахом»[34], а Рокси убежала проверять почту. — То есть я вижу, что он немного... как бы это описать? Рассеянный? Да, временами рассеян, но такое со всеми бывает.

Поскольку последние два часа они только и обсуждали, что переезд Эми, Лиза решила, что на этой стадии говорить уже не о чем, так почему бы не позволить Эми перевести разговор на Дэвида?

— Ты, наверное, заметила, что он очень мало говорил, — сказала Лиза, продолжая полоскать тарелки. — В последнее время он придерживается этой тактики каждый раз, когда мы бываем в компании. Откидывается на спинку стула и слушает, как говорят другие. А если у него что-нибудь спрашивают, дает как можно более краткий ответ. Разве это Дэвид, которого ты знаешь?

Эми с заинтересованным видом покачивала головой.

— Пожалуй, нет, — сказала она, — но он всегда был внимательным слушателем, а мы с Тео так много тарахтели о себе, что всем остальным было трудно слово вставить.

Это была правда, но Лиза не винила сестру.

— Значит, ты думаешь, что я напрасно переживаю? — спросила она.

— Я бы прямо так не говорила, ведь не выдумываешь же ты ваши ссоры и все такое, но мне трудно судить, если при мне он ведет себя абсолютно нормально.

Повернувшись к Люси, которая вбежала в кухню, очевидно только теперь заподозрив, что объедки могут уйти в мусорное ведро, а не к ней в миску, Лиза попыталась улыбнуться, несмотря на подкативший к горлу ком.

— Привет, чертовка, — сказала она, зажимая морду Люси между ладоней и целуя ее в макушку. — Я уж и не думала, что ты появишься.

— Я сложила объедки вон туда, — сказала Эми, указывая на одну из тарелок.

— Я смотрю, тебя вконец разбаловали в этом доме, — сказала Лиза, выдавая собаке восхитительную добавку к ужину «Педигри». — Имей в виду, когда переедешь ко мне, такого не будет.

— Да ну? — насмешливо бросила Эми. — Кто бы говорил. Сама же вечно подсовываешь ей что-нибудь вкусненькое, когда думаешь, что никто не видит.

Заставив себя рассмеяться, Лиза передала тарелку сестре, чтобы та отправила ее в посудомоечную машину, и, навалившись на столешницу, сказала:

— У меня еще не было времени обдумать это как следует, но что бы ты сказала, если бы мы отдали Люси Лоуренсу?

Хотя при одной мысли о расставании с преданной Люси у Лизы сжималось сердце, нужно было думать о том, сколько времени они с Дэвидом будут проводить в Лондоне.

Закрыв машину, Эми взяла полотенце, вытерла руки и повернулась к сестре.

— Честно говоря, у меня было предчувствие, что ты это предложишь, — сказала она, — и я заранее приготовила ответ: Люси твоя собака, тебе и решать.

— Да, но мы обе знаем, что на самом деле она твоя.

— Чьей бы она ни была, мы обе ее обожаем...

— Дело не в том, что она мне не нужна, — поспешила перебить ее Лиза. — Пожалуйста, не думай так, потому что это неправда. Просто я беспокоюсь о том, как подолгу нас может не бывать дома. В таких случаях Люси, вероятно, придется отправлять в питомник, а ей там будет ужасно. И учитывая, как они с Лоуренсом привязались друг к другу... Ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Конечно, понимаю, и считаю, что в принципе это хорошая идея. Лоуренс чудесный мальчик, у которого, видимо, не слишком много друзей. А когда я увидела их вместе на свадьбе, какая они неразлучная парочка... Короче говоря, Лиза, меня беспокоит не он, а его мать.

Разделяя беспокойство сестры, Лиза глубоко вдохнула.

— Для нее, разумеется, не будет секретом, у кого раньше жила Люси, — продолжала Эми, — и мне больно думать, что она может жестоко обращаться с собакой или не уделять ей внимания просто потому, что та была нашей, а точнее — твоей.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но неужто она в самом деле будет вымещать свои предрассудки на ни в чем не повинном животном? Особенно на такой игривой и ласковой собаке, как Люси.

Эми по-прежнему выглядела обеспокоенной.

— Откуда нам знать, если мы с ней вообще не знакомы? Вопрос в том, хотим ли мы рисковать.

Лиза была далеко не уверена в этом.

— Надо будет поговорить с Дэвидом, — сказала она, — но, если мы все-таки решим, что Люси можно отдать и она попадет в хорошие руки, кто знает, возможно, она станет не только лучшей подругой Лоуренса, но и как-то поможет сгладить противостояние между мной и Розалинд. Мне кажется, она могла бы исполнить роль такой себе оригинальной оливковой ветви. Как думаешь?

— Согласна, но я не думаю, что стоит идти на такое, если только ты не уверена, что делаешь это ради Лоуренса, а не ради себя.

— Ты права, — со вздохом согласилась Лиза, — но я бы дорого дала, чтобы узнать, каково сейчас Розалинд с отцом: тяжело, как и мне, или, может быть, она привыкла, потому что он всегда такой. Откуда мне знать? Хотя с ней он, вероятно, ведет себя совсем по-другому.

— Скоро между вами все как-нибудь наладится, вот увидишь, — утешила Эми.

Слишком устав, чтобы изображать уверенность, Лиза сказала:

— Надеюсь, ведь рано или поздно ей должно это надоесть. А может, это уже не будет иметь значение, если у нас с Дэвидом не сложится.

Дэвид был один в своем бристольском офисе. Он сидел перед компьютером, закрыв лицо руками и отключив телефон. Сейчас он не мог ни с кем говорить, а разбираться дальше, что с ним происходит, было страшно. Да и не было смысла искать какую-то новую информацию, потому что за последние несколько недель он загрузил столько экспертных сайтов и прочел столько мнений специалистов, что к этому времени не мог ошибаться в ответе. Он сопоставил все симптомы и характер тестов, которые его попросили пройти после последнего визита к доктору Кнойл, и не оставлял места для сомнений или надежды, невзирая на тот факт, что результаты еще не пришли.

Жалость к себе всегда вызывала у Дэвида отвращение, и он никогда раньше не поддавался этой слабости, даже в самые страшные дни болезни Катрины. Тогда его чувства были устремлены к жене и дочери, но теперь его захлестывала скорбь по своей жалкой, унылой персоне. Почему это происходит? В чем смысл? Какую пользу может принести кому-нибудь, и тем более ему, эта страшная болезнь? Ему хотелось разнести на части компьютер, разбить стены, хотелось рвать и метать перед лицом злого рока, поражавшего его сейчас. Бессмысленно. Во всех остальных отношениях он нормальный, здоровый мужчина. У него молодая жена — женщина, страстную любовь к которой он хранил в душе долгие годы. Почему им дали второй шанс и тут же опять растоптали его с такой жестокостью?

Когда он наконец поднял голову и посмотрел на экран монитора, ужас так глубоко вонзил в него когти, что яростный крик протеста чуть не прорвался наружу. Господи, нет! Что угодно, что угодно, только не это...

Не в силах читать дальше, он закрыл окно и поднялся на ноги. Пора идти, и к тому времени, как он доберется до Розалинд, нужно как-то собраться с духом и силами и вести себя, как будто ничего не происходит. Это к нему не относится, скажет он себе. Он где-то что-то понял неправильно, и результаты тестов это подтвердят. Он схватится за эту последнюю соломинку надежды, призрачную, как лунный луч, и с ее помощью вернет себе равновесие. Иначе — в таком состоянии, как сейчас, — он не спрячет своих страхов от близких людей и тем более не найдет в себе смелости пройти через то, с чем еще предстояло столкнуться.

Не будь Розалинд такой взвинченной после тяжелого и обидного телефонного разговора с Джерри, она могла бы искреннее порадоваться восторженному воплю Лоуренса, когда тот увидел, что из машины Дэвида выскакивает Люси.

Он пулей вылетел из дома и кинулся к собаке, обнажив зубы в самой широкой улыбке, какую только видела на его лице Розалинд, и раскинув руки в манере, которую Джерри называл «разбегом аэроплана». Когда мальчик стиснул Люси в неистовых объятиях и позволил ей лизнуть себя в лицо, Розалинд почти не удивилась этому редкому жесту. Она просто посмотрела на сына затуманенными, налитыми кровью глазами, а потом перевела их на отца. Явно наслаждаясь этой встречей старых друзей, он пытался ухватиться за метелку хвоста Люси.

Перекинувшись парой слов с Лоуренсом, который чуть не сбежал вместе с Люси, даже не сказав «привет», Дэвид пошел к дому и, заметив ее в окне, помахал рукой.

Вспомнив о бокале с вином, который остался на подставке для сушки, Розалинд быстро вылила его содержимое в раковину и как раз закрывала посудомоечную машину, когда в кухню вошел отец.

— Не знала, что ты привезешь сегодня собаку, — сказала она, подставляя щеку для поцелуя.

— Надеюсь, это не проблема, — отозвался он, угощаясь водой из холодильника, — потому что я собирался сказать, что она может остаться у вас, если ты этого захочешь.

Розалинд издала какое-то невнятное бормотание, а потом сказала:

— Хорошо. Надолго?

— Навсегда, — ответил он. — Я привез ее подстилку и... — он нахмурился и сделал глубокий вдох, — ... так что она может быть собакой Лоуренса, если ты готова ее взять.

Махнув рукой, Розалинд сказала:

— Ладно, почему нет? Лоуренсу хочется...

Внимательнее присмотревшись к ней, Дэвид сказал:

— Что-то случилось? Ты плакала.

Она замотала головой, но в глазах у нее стояли слезы.

— Я только что разговаривала с Джерри, — прерывающимся голосом сказала она. — Он по-прежнему отказывается возвращаться домой и даже обсуждать, как нам быть дальше.

Прежде чем Дэвид успел ответить, зазвонил телефон, и Розалинд так быстро схватила трубку, что чуть не уронила ее.

— Алло? — сказала она, явно надеясь, что это Джерри.

— Привет, дорогая, это я, — объявила Ди. — Просто звоню сказать, что мы вернулись из Испании, так что заходи в гости в любое время, когда...

— Отлично, — пролепетала Розалинд. Разочарование было таким сокрушительным, что выдавить из себя слова казалось почти невозможным. — Придете на обед в субботу? — почти машинально пригласила она.

— Конечно. Жду с нетерпением. Как у тебя дела? Есть новости, сама знаешь от кого?

— С новостями негусто, — ответила Розалинд, решив не вдаваться в подробности. Что ищет отец? Какого черта он открывает все ящики на кухне?

— Бог ты мой, — пробормотала Ди. — Как плохо, что меня не было рядом, когда это случилось. Но я уверена, все наладится.

— Да, — отозвалась Розалинд, совершенно не разделяя этой уверенности.

— А как папа? Ты часто его видишь?

По правде говоря, на этих летних каникулах она видела отца гораздо реже, чем он обещал. Но она не станет говорить об этом при нем, потому что не хочет ссориться. Вслух она сказала:

— Он сейчас рядом со мной. Могу дать ему трубку, если хочешь.

Розалинд хотела рассказать тетке, как она в последнее время досадует на отца, как он расстраивает бухгалтеров, заявляя, что они допускают ошибки, тогда как, по их словам, неправ он сам. Раньше он никогда не сомневался в них, считал их слово окончательным во всем, что касалось финансов компании, поэтому теперь она не знала, кому верить. Впрочем, она даже не была уверена, насколько ее это волнует, учитывая все происходящее. Возможно, если с отцом поговорит Ди, она добьется от него больше толку.

— Нет-нет, не надо. Просто передай от меня привет, — сказала Ди. — Я обо всем его расспрошу, как только распакую чемоданы и приведу себя в порядок. Уиллс и Дейзи пробудут у меня до завтра, так что, если заглянешь в гости, они будут рады тебя видеть.

— Спасибо, — пробормотала Розалинд и, повесив трубку, бросила короткий взгляд в сторону отца. Похоже, он отчаялся найти то, что искал, а может, уже нашел.

— Садись и выпей чего-нибудь, если хочешь, — удивив ее, сказал отец. Он отодвинул стул и усадил ее. — Есть открытая бутылка?

— В дверце холодильника, — вяло проговорила Розалинд. — Это была Ди, если ты не догадался.

— Догадался, — ответил отец. Поставив перед ней бокал вина, он тоже сел и достал блокнот, с которым в последнее время почти не расставался. Пробежав глазами по записям, как будто хотел убедиться, что располагает временем, чтобы заняться этим вопросом, прежде чем переходить к следующему, он сказал:

— Да, собака. Мне нужно знать... Прежде чем я скажу... Есть одно...

— Говори уже, что там такое, — вскипела Розалинд.

— Я пытаюсь спросить, — быстро проговорил он, — будешь ли ты... я не хочу сказать...

— Я так не могу, — сдавленно сказала она, поднимаясь на ноги.

— Ты рада собаке? — торопливо спросил Дэвид. — Прежде чем я скажу Лоуренсу...

— Он этого хочет, так почему нет?

— Но собака — большая обуза.

— Знаю. Ничего страшного. Разберемся.

— Розалинд, сядь! — ни с того ни с сего гаркнул он.

Она послушно опустилась на стул и, увидев, что гнев в его глазах сменяется тревогой, почувствовала, что ее переполняет чувство вины. Зачем она вымещает на нем свое раздражение?

Отец взял ее за руку и мягко проговорил:

— Ты знаешь, кому принадлежит эта собака, поэтому, пожалуйста, скажи мне... Я должен знать, что это никак не повлияет на то, как ты будешь с ней обращаться.

Розалинд не сразу поняла, о чем он говорит, а поняв, бросила на него недоуменный взгляд.

— Неужели ты в самом деле думаешь, что я могу плохо обращаться с животным? — сказала она. — Люси не виновата, что принадлежит ей. У нее в этом вопросе не было выбора.

— Не было, — согласился отец. — Но мы с Лизой поговорили, и она хочет сделать это для Лоуренса. Если для тебя это проблема...

— Пап, я не хочу сейчас об этом говорить, — сказала Розалинд, убирая руку. — Мы с удовольствием примем собаку, если ты это хочешь услышать. Прости, мне просто ничего в голову не идет, пока между нами с Джерри такое происходит.

Дэвид со вздохом откинулся на спинку стула.

— Вообще-то, — сказал он, снова поглядывая на блокнот, — у меня есть новости.

Розалинд подняла на него полный надежды взгляд. Папа виделся с Джерри. Папа, как всегда, все уладит.

— Он звонил мне вчера вечером, — сказал Дэвид. — На следующей неделе он будет в Лондоне и хочет со мной встретиться.

Сердце Розалинд забилось между надеждой и страхом.

— Что ты сказал? — спросила она, попытавшись представить, что это может означать, и потерпев неудачу. — Ты пойдешь? Ах, папа, пожалуйста, скажи, что пойдешь!

— Конечно, — пообещал Дэвид и, схватив обе ее ладони, крепко сжал их. — Я сяду на лондонский поезд и выйду в Паддингтоне, — шутливо проговорил он, — и все мы знаем, как зовут медвежонка, который там живет.

Понимая, что детские сюсюканья могли скрашивать отцу тяготы взрослой жизни, Розалинд постаралась не показывать своего раздражения, когда высвободила руки и пошла к холодильнику.

Лиза стояла у парадной двери и наблюдала за Дэвидом, который находился в конце подъездной аллеи. Похоже, он пытался открыть ворота, но если так, она не могла понять, почему он не воспользуется пультом дистанционного управления. Возможно, он обнаружил поломку и пытается ее исправить. Решив подойти и узнать, может ли она чем-то помочь, Лиза закрыла дверь на задвижку и пошла к Дэвиду.

— Какая-то проблема? — спросила она, приблизившись достаточно, чтобы он мог ее слышать.

Не оборачиваясь, Дэвид ответил:

— Кажется, я не могу открыть ворота.

У Лизы тревожно екнуло сердце, когда она увидела в его руках ключи от машины, которыми он, видимо, пытался воспользоваться для открывания ворот.

— Они электрические, — напомнила она.

Дэвид, выглядевший рассерженным и напряженным, повернулся и посмотрел на нее.

— Куда ты идешь? — спросила она.

— Я просто хочу выйти, — сообщил ей Дэвид и, схватившись за вертикальные прутья, изо всех сил потянул их на себя.

— Не делай этого, ты поранишься или повредишь... Дэвид, ворота электрические. Мы открываем их пультом дистанционного управления. Ты делаешь это каждый день, так почему ты...

— Просто открой их, хорошо? — зло перебил он.

— Не открою, пока ты не скажешь мне, куда идешь.

— Это еще что такое? — зарычал он. — Я хочу выйти на прогулку и вдруг оказываюсь запертым в собственном доме, как заключенный. Будь добра, открой ворота.

Осознав, что дальнейшие пререкания только разъярят Дэвида еще больше, она взяла у него ключи от машины и подошла к «мерседесу». Включив зажигание, она нажала кнопку на тыльной стороне зеркала, и ворота начали разъезжаться.

Не говоря больше ни слова, Дэвид прошел через них и зашагал по дороге.

У Лизы было искушение пойти следом. Но, поскольку ее не прельщала идея передвигаться короткими перебежками от тени к тени и от куста к кусту в попытках остаться незамеченной, она подождала, пока створки ворот опять съедутся вместе, и вернулась в дом.

Налив себе кофе, Лиза в задумчивости остановилась перед телефоном. Она чувствовала необходимость рассказать Эми о том, что только что произошло, но с тех пор, как та объявила о планах переехать в Австралию, Лиза решила не изливать ей душу по каждому поводу. Было бы нечестно нагружать своими проблемами и без того занятую по горло сестру. И потом, пора привыкать, что с Эми не всегда будет легко связаться.

Вторым человеком, которому Лизе хотелось позвонить, была Розалинд. Но если Розалинд в сердцах бросит трубку или, что еще хуже, расскажет отцу причину, по которой Лиза вышла на связь... Учитывая, каким переменчивым бывало настроение Дэвида в последнее время, Лиза не особенно желала представлять, какая сцена могла последовать.

В конце концов она решила вернуться к себе в кабинет, где уже пыталась сегодня сосредоточиться на второй главе книги, пока не услышала, что Дэвид выходит из парадной двери. Сегодня утром они были как чужие люди под одной крышей, и это сбивало с толку и расстраивало больше обычного, учитывая, какой прекрасный вечер они провели вчера. Дэвид приготовил ужин, они зажгли свечи и открыли бутылку дорогого вина, и он похвалил ее за то, как чудесно она обустраивает дом. Лиза не сказала ему, потому что тогда это было не к месту, что начинает охладевать к их новому жилью. Она никогда не будет отрицать, что это изысканный особняк и что любой гордился бы таким домом, но теперь бывали дни, когда ее почти до краев переполняло чувство, будто она зажата внутри него, а он вот-вот рухнет, погребая ее под своими стенами. Лиза понимала, что эти ощущения связаны с неопределенностью между ней и Дэвидом. Но легче от этого не становилось, тем более что страх перед домом еще больше отвращал ее от супружеской жизни.

Лиза почти вернулась на свое рабочее место, но тут заметила, что дверь в кабинет Дэвида открыта, и, плохо представляя зачем, все-таки зашла внутрь и села за его письменный стол. Все вроде было на своих местах: папки с текущими делами округа — в одном конце, ее фотография вместе с фотографиями Розалинд и Лоуренса — в другом, а посередине — открытый и включенный ноутбук Дэвида. Поставив чашку с кофе на подставку рядом с клавиатурой, Лиза открыла правый верхний ящик стола и, к своему удивлению, обнаружила там маленький черный блокнот, который Дэвид обычно повсюду носил с собой. Закрыв этот ящик, она потянула ручку следующего и почувствовала, как екнуло в груди при виде того, что оказалось внутри. Не мог же Дэвид найти ее кошелек и не сказать ей об этом? Может, забыл?

Взяв кошелек в руки, Лиза открыла его и обнаружила в кармашках все свои карточки, а в отделении на «молнии» — около сорока фунтов наличными. Все было на месте. Даже чеки на покупки, которые она делала в тот день, когда потеряла его, никуда не исчезли.

Чувствуя себя немного странно, Лиза положила кошелек на стол и, вернувшись к верхнему ящику, достала блокнот. На обороте обложки были четко выведены оба адреса Дэвида, лондонский и бристольский, и все три телефонных номера. Далее следовал список, который вызвал у Лизы весьма противоречивые чувства.

Напротив слова «жена» Дэвид написал: «Катрина (умерла); Лиза». Ниже шел такой столбик:

«Дочь — Розалинд; внук — Лоуренс; зять — Джерри; невестка — Ди; руководитель аппарата — Майлз»...

И так далее по всем ключевым людям в его жизни. Напиши это ребенок, Лиза, вероятно, сочла бы это милым. Но тот факт, что список составил Дэвид, производил тревожное и даже странное впечатление.

Вверху титульного листа большими буквами было написано: «Дата и время — в правом нижнем углу монитора». Ниже значилась дата в августе, служившая, видимо, заголовком всему, что Дэвиду надо было сделать в тот день. На следующей странице — такая же картина, и так далее, почти как в ежедневнике, только записи гораздо подробнее, чем Лизе казалось необходимым. Они больше походили на команды, чем на напоминания, с пометками вроде: «Собака Люси: принадлежит Лизе, Лиза отдает Лоуренсу, но должна быть уверена, что Розалинд будет хорошо с ней обращаться». Или вот: «Позвонить Майлзу, чтобы обсудить организацию партийной конференции, включая название гостиницы, как туда добраться, и пусть позаботится, чтобы без интервью и выступлений».

Дойдя до записи в понедельник текущей недели (сегодня был четверг), Лиза почувствовала, что у нее похолодело сердце.

Откинувшись на спинку кресла, она зажала рот рукой и попыталась убедить себя, что неправильно поняла. Вот только запись была такой ясной, что ее просто невозможно было прочесть никак иначе. У нее закружилась голова, когда она представила, как Дэвид шаг за шагом проходил все, что так аккуратно зафиксировал на бумаге. Это настолько шокировало ее, что она почти не в силах была этого вынести. Почему он не сказал ей? Что заставило его решить, будто он должен проходить через такое в одиночестве? Разве только с ним была Розалинд... Но в блокноте о ней не упоминалось, и, учитывая, как подробно описывалось все остальное, казалось маловероятным, чтобы Дэвид забыл сделать о ней отметку.

Открыв электронную почту Дэвида, Лиза принялась искать послания, которые могли больше рассказать о записи в понедельник, но ничего не нашла. Тогда она взялась за поиск в «Гугле», надеясь, что это прольет какой-то свет на ситуацию. Несколько минут она смотрела на экран, не в силах сдвинуться с места и понимая, что предпочла бы найти порно, чем то, что было у нее сейчас перед глазами. Это не укладывалось в голове и в то же время давало всему исчерпывающее объяснение, от которого кровь стыла в жилах.

Нельзя сказать, что подобное никогда не приходило ей в голову. Признаться, такие мысли иногда мелькали у нее в голове, но она отмахивалась от них, зная, что так всегда говорят или думают о людях, которые становятся забывчивыми или ведут себя необычно. Но это всего лишь ирония, а не диагноз. Этого не могло случиться на самом деле, потому что Дэвид слишком молод. Эта болезнь поражает стариков, а не таких мужчин в расцвете сил, как он.

Дрожащими руками Лиза снова взяла блокнот и открыла его на сегодняшней дате, надеясь узнать, где Дэвид может находиться сейчас. Хотя вверху страницы он аккуратно вывел день, месяц и год, дальше ничего не было до следующего понедельника, где значилось «BRACE», а напротив — время: десять тридцать. После следовало подробное описание маршрута и места для парковки.

Быстро набрав в «Гугле» «BRACE», Лиза почувствовала, что начинает паниковать при виде первых результатов. Вариантов значения было несколько: брекеты для зубов, корсет для фиксации шейных позвонков и даже поп-певец по имени Брейс. Но Лиза сразу поняла, какой относится к Дэвиду.

— Что ты делаешь? — спросил он с порога.

Вздрогнув, Лиза обернулась и посмотрела на мужа. Она попыталась заговорить, но слова застряли у нее в горле. Потом, увидев, как зол и напуган Дэвид, она быстро подошла к нему и обвила руками.

— Почему ты мне не сказал? — сказала она, задыхаясь от слез. — Я думала... Я не знала... Ах, Дэвид, нужно было мне рассказать.

Сначала он стоял, скованный и неподвижный, но потом обхватил Лизу руками и крепко-крепко прижал к себе, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи.

Спустя некоторое время Дэвид стоял у окна гостиной, глядя, как холмы заливает дождь. Лиза наблюдала за ним с дивана, чувствуя, что ее сердце переполняется тем же страхом, который наверняка лежал камнем на его. Она гадала, что сейчас творится в мыслях мужа. Сомнения, муки и страх того, с чем он, возможно, столкнулся, были, наверное, ужасны и жестоки настолько, что она даже не могла себе представить. При мысли о том, через что проходил Дэвид последние несколько недель, о напряжении и тревоге, обследованиях, сканированиях и бесконечном ожидании, которое тянулось до сих пор, Лизе хотелось рыдать. Какой глупой и бесчувственной она, должно быть, выглядела все это время.

Как будто почувствовав на себе ее взгляд, Дэвид повернулся к ней.

— Я не знал, как открыть ворота, — проговорил он. — Представляешь? Я не знал, как открыть эти чертовы ворота!

Лиза чувствовала себя настолько беспомощной, что не находила слов.

— Это не имеет значения, — с нежностью сказала она.

— Имеет, все имеет значение, я просто...

Когда он смолк, Лиза позволила тишине улечься, а потом, собравшись с духом, сказала:

— Я читала твой блокнот, поэтому знаю, что ты проходил обследование, в том числе компьютерную томографию.

Дэвид как будто слышал ее, но его мысли, похоже, были далеко, а взгляд скользил мимо ее глаз.

— На следующий прием в понедельник я поеду с тобой, — сказала она.

Дэвид мельком встретился с ней взглядом и опять опустил глаза.

— Мне не нужно дальше обследоваться, чтобы понять, что не так, — резко проговорил он. — Ты видишь, какой я стал, ты читала сайты...

— Ты не можешь просто не пойти...

— Ты знаешь, что это, Лиза, — зло выкрикнул он. — Ты не хуже меня можешь разобраться в симптомах, так почему бы тебе не избавить меня от поездки и не поставить диагноз самой? У этого есть название, произнеси его.

— Дэвид, прекрати...

— Я хочу, чтобы ты произнесла это вслух.

— Я не буду ничего говорить, потому что не знаю, что это.

— Нет, потому что тебе страшно это произносить. А мне нет. У меня одна из форм слабоумия, Лиза, и какой бы именно она ни была, мы оба знаем, что возврата нет. Поэтому нет, ты не можешь поехать со мной в понедельник. Это не твоя проблема, а моя. И я сам буду с ней разбираться.

Подойдя к нему, Лиза крепко сжала его руки и заставила посмотреть на себя.

— Если то, что я прочла в твоем блокноте, верно, — почти прокричала она, — мы пока еще ничего не знаем наверняка. Так что, пожалуйста, перестань спешить с выводами насчет того, что с тобой. Это работа специалистов. И что бы ты ни говорил, я поеду с тобой в понедельник, так что не пытайся больше спорить, не трать силы.