Слотеры. Песнь крови

Глава XVII АНГЕЛЫ БЛИСТАТЕЛЬНОГО И ПРОКЛЯТОГО

Джад заметно нервничал, и, признаться, меня это раздражало чем дальше, тем сильнее.

Клянусь Шестью, я еще могу понять, если из-за предстоящей встречи с Ночными ангелами волнуется маленькая Ли-Ши. Но когда тем же самым занимается мой родной племянник? Слотер, черт его подери?!

Да что такое в последние дни с этим городом? Или это Древняя кровь начала прокисать в наших проклятых жилах?

Уфф…

Ранее мне приходилось сталкиваться с представителями самозваной гильдии, объединявшей «мастеровых» преступного мира, а в некоторых случаях — и переходить им дорогу. Никаких глубоких переживаний у меня по сему поводу не возникало. Несмотря на наводящую страх репутацию и сложную организацию преступного сообщества, в глазах кланов Ночные ангелы оставались теми, кем были на самом деле — обычными уличными шакалами. Разве что стая покрупнее, да у вожаков загривки потолще.

Впрочем, как раз с вожаками-то мне еще заедаться не случалось. До сих пор это всякий раз оказывались рядовые подручные либо главари небольших банд, входивших в гильдию. Ни одного из пяти Пальцев живьем до сего дня я не видел. Что немудрено, короли преступного мира Блистательного и Проклятого ответственно относились к конспирации. Их имена и прозвища были на слуху у всего Ура, равно как и мрачные легенды, с ними связанные, но в лицо лидеров гильдии знали немногие. Такой чести удостаивались лишь доверенные «офицеры» и личные телохранители. А еще некоторые профессионалы ножа и отмычки, не примкнувшие к Ангелам, но время от времени оказывавшие им свои услуги.

В число таких профессионалов входил мой племянник Джад Слотер. В конце концов, кто у нас рожден лучшим вором во всем Уре?

Учитывая Талант Джада и его криминальные наклонности, конфликт интересов между племянником и гильдией был неизбежен. Памятуя же о его происхождении, решение такого конфликта требовало со стороны Ночных ангелов деликатного подхода и большой осмотрительности.

Гильдия не посмела бы поставить Джада перед стандартным выбором, доступным любому другому вору: вступай в наши ряды, промышляй сам, но плати воровскую десятину или убирайся из города, пока цел. И тем более она не решилась бы пойти на устранение Слотера. Ведь в этом случае Дредд Слотер, палач нашего клана, получил бы повод проявить свой Талант, перед которым бледнеет кровавое искусство любого душегуба, состоящего в Ночных ангелах. Дредд нашел бы и отрубил гильдии все пять ее Пальцев… а уж голов при этом заодно послетало бы вовсе без счета.

Оставались только переговоры и договоренности. Причем с игроками такого уровня, как Джад, не могли вести диалог мелкие сошки. Только сами Пальцы. А значит, Джад знал всех пятерых лично. Он мог организовать мне встречу.

Что, собственно, и было сделано.

А теперь племянник вел себя совершенно неподобающим для Выродка образом — нервничал и дергался.

— Сет, я редко тебя о чем-либо прошу, но сейчас именно такой момент, — говорил племянник, комкая в руках перчатки. — Забудь о том, что, когда ты корчишь страшную рожу, рычишь и поднимаешь кулак, все немедленно приседают и в страхе делают как им велено. Будь дипломатичным.

Опять эта его песня…

— По своему опыту могу сказать, что описанный тобой метод — тоже часть дипломатии. И, как правило, он дает лучшие результаты.

Джад нервно рассмеялся:

— Сейчас не тот случай, Сет! У этих людей иное представление о неприятностях, которые ты можешь им доставить. Пойми, среди Ночных ангелов репутация зачастую значит больше — много больше! — чем сила или страх. Они не смогут позволить себе ею поступиться.

— Тем лучше. Если они знают цену репутации, будет легче договориться, — фыркнул я. — Моя ведь тоже известна всему Блистательному и Проклятому.

— Сет, я хочу…

— Прекрати квохтать, как наседка, Джад!

Прозвучало резче, чем стоило, учитывая, как расстарался для меня племянник, организуя встречу с Пальцами. Я смягчил тон:

— Я не настолько туп, чтобы не чувствовать ситуацию и не вести себя соответственно. Все пройдет хорошо. Скажи лучше, будет ли там Варра? Мне не нужны все Пальцы гильдии. Будет достаточно самого пахучего.

— Не знаю. Там будет Калешти, это главное…

Частично опасения Джада, пожалуй, были обоснованны: настроение накануне встречи с первыми злыднями Ура у меня случилось паршивое — прямо под стать сегодняшнему дню. А тот не заладился с самого утра: тусклый, сырой и промозглый. Небо еще ночью затянуло плоскими свинцовыми облаками, задушившими всякие цвета и полутона. Город выглядел так, словно на него опрокинули ведро серой краски. Дождя не случилось, но время от времени крыши и мостовую орошала морось, мелкая и противная, как кошачий чих.

Раздражение мое, однако, вызывала далеко не погода — вполне обычная для осеннего Ура. Раздражало потерянное время.

Пришлось ждать почти сутки, прежде чем Пальцы соизволили рассмотреть мое предложение и назначить аудиенцию. А это треть (в лучшем случае четверть) всего срока, отмеренного обстоятельствами на поимку Ренегата. Расточительно. Правда, по словам Джада, на его памяти еще не было такого, чтобы гильдия сжимала кулак в столь короткие сроки.

Уважили.

Около четырех часов дня экипаж племянника остановился возле неприметного двухэтажного строения, более всего напоминавшего дешевый работный дом. Как пояснил племянник, когда гильдия не желала обнаруживать принадлежащие ей апартаменты, для встреч использовали выбранное наобум жилье в одном из бедных районов города. Хозяева и прочие обитатели получали несколько монет и переживали встречу, сидя связанными в подвале или чулане под присмотром дюжих молодцев с ножами и пистолетами. А случалось, и не переживали…

В другой раз выбранное время меня бы позабавило — повелители ночного Ура назначают время для встречи днем, поскольку, не меньше простых граждан, опасаются чудовища, с наступлением сумерек выползающего убивать направо и налево, не заморачиваясь по поводу репутации своих жертв. Но, как уже говорилось выше, настроение у меня было хуже некуда. Вид встречающей нас братии ничуть его не улучшил.

Возле дома околачивалось несколько типов мрачной наружности из числа тех, что, по меткому определению Джада «глаза под шляпой прячут и много не судачат». Двое молодцев в упомянутых шляпах, и впрямь нахлобученных чуть не по переносицу, степенно прохаживались перед крыльцом дома. Концы их длинных плащей многозначительно приподнимались ножнами шпаг. Еще четверо, завидев карету, отлепились от стен соседних зданий, которые отирали с преувеличенно независимым видом, и двинулись в нашу сторону.

На ходу молодчики привычно откидывали полы плащей так, чтобы стали видны рукояти пистолетов и кинжалов. Ненавязчивое и недвусмысленное предупреждение.

Предводительствовал щербатый детина с татуировкой на щеке в виде бабочки.

— Вас ждут, милорд, — без обиняков обратился он ко мне, услужливо распахнув дверь экипажа.

Внимательно посмотрев на Джада, щербатый добавил:

— Одного. И попрошу ваше оружие.

— Обойдешься, — буркнул я, спрыгивая на землю.

Молодец с татуировкой опешил, но прочие Ночные ангелы отреагировали как должно: разом ощетинились и в полдюжины рук схватились за оружие. Я оказался в полукольце волчьей своры.

— Сет… — встревожено вскинулся Джад. — Прошу тебя! Ты можешь оставить оружие мне.

— Слушай сюда, образина! — не обращая внимания на племянника, повернулся я к щербатому, — Тебе велели встретить меня и привести к хозяевам. Уверен, про оружие речи не шло, просто ты пытаешься проявить личную инициативу, дабы показать, насколько серьезно относишься к безопасности патронов. Выслужиться хочешь, если проще. Но вот что я тебе скажу: если мне потребуется вытряхнуть твоих хозяев из собственной шкуры, я это сделаю. С оружием или без. Я это знаю, и они это знают. Так что прекрати тратить мое время и веди. Или я пройду сам.

Голос мой звучал с той же самой интонацией, с какой днем раньше я ставил на место излишне исполнительного Пса.

— Но, мы-мылорд… — растерянно промычал щербатый, не готовый к такому повороту событий.

Я толкнул его плечом так, что Ангела практически развернуло на месте, и прошел мимо. Волчье полукольцо как-то само собой распалось. Головорезы все еще держали ладони на рукоятях оружия, однако без команды ни один не решился потянуть клинок из ножен или пистолет из-за пояса.

Команды же так и не последовало.

Кое-как справившись со своими эмоциями, щербатый обогнал меня на полшага и тяжело затопал впереди, всем своим видом пытаясь показать, будто контролирует ситуацию. Шея его побагровела от едва сдерживаемой злобы, а нервный тик дергал щеку так, что казалось, будто вытатуированная бабочка судорожно взмахивает крыльями, пытаясь взлететь.

Меня пропустили внутрь дома, в узкой проходной которого кучковались еще четверо молодцев, увешанных самым разнообразным колюще-режуще-стреляющим добром. Потом провели по лестнице на второй этаж и открыли дверь, ведущую в небольшую, наспех прибранную комнату.

Внутрь я вошел один.

Если не брать в расчет разный хлам, наскоро сметенный в угол, все убранство комнаты состояло из пары грубо сколоченных стульев, табурета и небольшого столика в углу, заставленного длинными тонкими бутылками. У дальней стены негромко гудел старый, закопченный камин, пожирая смолистые поленья.

В комнате ожидало трое мужчин. Двое в дорогих кружевах (не покривлю душой, если скажу, что нориборских) и бархате, с осанкой и повадками великосветских господ. Третий был облачен в простой, изрядно мятый камзол, пошитый, однако, из хорошей ткани и подогнанный точно по фигуре. На нем мой взгляд задержался чуть дольше.

Я сразу приметил, что плечи и пояс камзола знакомо лоснились. Подобные следы оставляют ремни и перевязь для шпаги и амуниции. Если носить их достаточно долго, ткань вытирается и начинает блестеть. В компании двух хлыщей, выдающих себя за родовитых уранийских нобилей, обладатель камзола с такими отметинами смотрелся как волк меж комнатных собачек.

Насколько я могу судить о нравах и организации «ангельской» гильдии, все пять Пальцев считались равными друг другу. Ни один не мог претендовать на большее влияние, нежели прочие, а все крупные вопросы решались большинством голосов. И все же с первой секунды было ясно, кто здесь хозяин положения и кто принимает решения, каковые остальным предлагается лишь формально одобрить. Это понял бы любой, ибо человек в мятом камзоле не гнушался наглядной демонстрации — он сидел на стуле, небрежно положив ноги на невысокий табурет, в то время как оба «господина» стояли, тряся своими кружевами и приглаживая нафабренные на сантагийский манер усы.

При моем появлении разряженные Ангелы быстро переглянулись и оборвали разговор, который вели, на полуслове. Помятый же субъект лишь слегка изменил позу и опустил ноги с табурета, в чем, видимо, надлежало усмотреть проявление некоего уважения.

Я немедленно показал клыки:

— Приветствую, господа. А вы извольте встать, мессир Ангел. Не выношу показного пренебрежения.

— Простите, лорд Слотер, — тут же ввернулся один из хлыщеватых, ростом пониже, зато пошире в плечах, — но здесь нет никакого неуважения по отношению к вам. Предкам господина Калешти и всем их потомкам даровано право сидеть даже в присутствии королевской особы!

Кхандир Калешти, значит.

Так вот он каков, легендарный душегуб Ура, Блистательного и Проклятого, отпрыск некогда богатой семьи, растерявшей положение в обществе, титулы и состояние — все, кроме глупой привилегии сидеть в присутствии короля. Я по-новому посмотрел на смертного в измятом камзоле.

Широкая, бочкообразная грудь и обманчиво покатые плечи, таящие в себе недюжинную физическую силу. Шеи почти и нет, отчего, кажется, будто большая круглая голова лежит на них точно арбуз на блюде; коротко остриженные волосы только добавляли сходства. Длинные руки расслабленно висели вдоль тела, Ночной ангел не пытался их чем-то занять или хотя бы скрестить на груди, чтобы принять более солидную позу. Бесстрастное лицо никто не назвал бы красивым, даже не «украшай» его целая россыпь бородавок — впечатление сразу портил на удивление широкий и какой-то по-жабьи безгубый рот. Смуглая кожа выдавала отголоски южных кровей в жилах — предки Калешти не были уранийцами.

Несмотря на кажущуюся расслабленность и отстраненность, душегуб источал власть и угрозу всем своим существом. За его голову Палаты правосудия назначили пять тысяч уранийских марок. Это случилось год назад, и, по мне, так цену уже давно пора поднимать.

На свой лад Калешти был не менее опасен и жесток, нежели любой Выродок. Прежде чем стать Пальцем, он заработал репутацию внутри гильдии, лично вырезав семейство одного из влиятельных уранийских нобилей. Тот задолжал Ночным ангелам немалую сумму, вновь и вновь продуваясь в игорных заведениях, опекаемых гильдией, а затем просто отказался платить, понадеявшись на титул и усиленную охрану… В результате поплатилось все семейство.

Целиком.

А еще охранники, прислуга и даже домашние животные, от лошадей и до певчей птички в клетке. Покидая место резни, Калешти отравил даже рыбу в маленьком пруду, на берегу которого казненный нобиль любил коротать время с удочкой в руках.

Эта история в свое время наделала немало шума, но, в конечном счете, ее замяли. Вину свалили на шайку наемных сбиров, схваченных городской стражей неподалеку от места резни. Их четвертовали на площади перед Магистратом в назидание всему городу. Но слухи пресечь гораздо сложнее, и скоро весь город знал, кто поработал на «кровавой вилле»…

«Жаба, — мысленно произнес я, глядя на матерого преступника. — Холодная, скользкая и прожорливая жаба, опасная для любого, кто только поместится в ее пасть».

— Прошу вас, милорд, присаживайтесь, — засуетился хлыщеватый, — Мы…

Я смерил его ледяным взглядом.

— Я Сет Ублюдок Слотер! В моих жилах течет кровь, которой не чета голубенькие чернила, как у вашего королька. Так что пусть мессир Калешти поднимется, или я вобью его привилегии ему же в задницу. Вместе с головой.

К черту Джада с его инструкциями! Как вести себя с главами преступного мира?! Если эти люди привыкли на все смотреть через призму своей репутации, пусть попробуют помериться с моей. До сих пор ее хватало, чтобы даже черти в аду трясли хвостами от страха!

— Милорд. — Хлыщ шатнулся назад.

Второй «нобиль» напрягся, но не выказал своего страха. Только черты лица затвердели и бледность пробилась сквозь толстый слой лютецианской пудры. Калешти же молча покачал головой и поднялся — невысокий, но кряжистый и ощутимо сильный.

— Мне ничуть не приукрашивали, рассказывая о вас, мессир Слотер. Вы действительно предпочитаете прорубать просеку там, где другие отыскивают хоженые тропинки, — странным, каким-то неживым и скучным голосом произнес он, — Я Кхандир Калешти, указательный Палец гильдии. Это мессиры Торкин и ад'Галлад. Чем можем служить вам?

Компания подобралась впечатляющая.

Тот, что первый заговорил со мной — хлыщеватый тип, оказался Робертом Торкином, известным также как Милашка. Скользкий и лисоватый по внешности и в повадках, с манерами сутенера, пытающегося выдать себя за графа или, на худой конец, виконта, он был много опаснее, чем могло показаться со стороны. В прошлом профессиональный наемный убийца с богатым послужным списком, ныне Милашка заведовал целой «коллегией» братьев по ремеслу, состоящих на службе у гильдии. С его рук кормилась добрая половина тех молодцев, что ходят по улицам Ура, держа руку на эфесе шпаги и вызывающе зыркая из-под шляп. Случись надобность, они без лишних вопросов навертят в вас дыр в темном переулке и растворятся в ночи, прикрывая лица полами плащей.

Второй разряженный — самый настоящий нобиль, без кавычек и иронии. Миндог ад'Галлад, внебрачный сын барона Уля ад'Галлада, родившийся от одной из продажных девок. Рассказывали, будто выросший и повзрослевший Миндог самолично удушил непутевого папашку в постели, рассчитываясь за мать: старый Уль выгнал ее на улицу умирать от холода и голода, едва беременность стала заметной. А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, чьих рук это дело, будущий Палец использовал вместо удавки панталоны, в каких старый, развратный барон любил гонять молодых девиц по особняку во время любовных утех. В свое время завернутого в оные панталоны, увенчанные отцовской монограммой, крошку-Миндога обнаружили на пороге одной из уранийских миссий.

Высокий и смуглый бастард ныне покровительствовал кварталу Чувственных наслаждений, где жили и промышляли самые роскошные и дорогие гетеры Блистательного и Проклятого. Не шлюхи и даже не куртизанки, а именно гетеры. Высокопрофессиональные жрицы своего мастерства, прошедшие воспитание и обучение в тантрических храмах Лилит. Кроме того, не было в городе обычного борделя, который бы не платил Миндогу свой процент.

Перед встречей Джад шепнул мне, будто ад'Галлад настолько трепетно относится к своей работе, что считает долгом время от времени лично выбивать долги из шлюх и их сутенеров, зажимающих отчисления в казну гильдии.

— На руке пять пальцев, — произнес я, обводя троицу тяжелым взглядом, — Я не вижу здесь еще двоих. Беррика Ван Торфеля и Патрика Варру, известного также как Душистые Ручки. Торфель мне неинтересен, но без Варры разговор у нас может не сложиться.

Ад'Галлад изобразил на лице вежливое удивление. Роберт Торкин негромко и как-то нервно рассмеялся, словно я выдал неуместный анекдот. Лицо Калешти осталось безучастным, хотя в глазах мелькнул темный огонек.

Выдержав недолгую паузу, бородавчатый Ангел выразительно посмотрел на Милашку. Наемный убийца слегка кивнул, откашлялся и выдал:

— Видите ли, лорд Слотер, соглашаясь на эту встречу, мы… э… рассчитывали, что как раз вы… кх-кх… просветите нас относительно причин, по которым здесь отсутствует мессир Варра.

— Это почему же? — Я приподнял бровь.

Торкин снова рассмеялся. На сей раз смех вышел коротким и злым, точно лай. Вперед шагнул Миндог ад'Галлад.

— Потому, что проходит день — всего один день! — с того момента, как вы начинаете наводить справки о нашем брате, искать с ним встречи, — и несчастного Патрика тут же находят в собственном доме со сломанной шеей в луже мочи.

Кровь и пепел! Патрик Варра мертв? Убит накануне встречи?

— Надеюсь, вы не водите меня за нос? — пробормотал я, стараясь скрыть свое замешательство.

— Какое уж там, — фыркнул ад'Галлад. — Тот, кто убил его, туго знал свое дело. Он миновал наружную стражу, взломал магическую охрану внутри дома Душистых Ручек, добрался до самого Варры и сломал ему шею. Судя по синякам, оставшимся на коже, сделал это голыми руками.

— Это случилось минувшей ночью?

— Под утро. А перед смертью убийца так напугал Варру, что тот со страху обделался. Клянусь фаллосом Бегемота, выглядело все так, будто он столкнулся с одним из Герцогов ада…

— Или их земных отпрысков, — ровным голосом продолжил Калешти, — Вам не кажется, лорд Слотер, что, по всему, это ваших рук дело? Кто еще достаточно искушен в магии, силен физически и способен нагнать столько страху на простого смертного. Наконец, кто искал Варру с такой настойчивостью?

Я заставил себя рассмеяться:

— Вы мне льстите, мессир Калешти. Полагаю, ваши люди уже ищут убийцу Душистых Ручек? Я имею в виду, настоящего убийцу.

Преступный барон неопределенно пожал плечами.

Итак, Варра мертв.

Удивлен ли я? Самую малость.

После визита иберрийского головореза ко мне — к Выродку! — чего-то подобного следовало ожидать.

Разочарован ли я? Тоже не то чтобы сильно.

Я уже начал привыкать к тому, что в головоломках, которые мне регулярно подкидывают судьба и клиенты, кусочки крайне неохотно притираются один к другому, а количество безответных вопросов постоянно растет, пока не наберется некая критическая масса, после которой все взрывается пальбой и мордобоем.

Охота на Ренегата не стала исключением. То, что начиналось как простая история с обезумевшим кровожором, бросившим вызов всему городу, теперь уверенно превращается в запутанный заговор.

Кто убивает возможных свидетелей появления в городе свихнувшегося носферату? Кто и с какой целью заказывает обыск в доме охотника-Выродка, идущего по его следу? Сам Ренегат? Едва ли. Одержимый собственным брюхом кровожор мечется по всему Блистательному и Проклятому, оставляя труп за трупом, и явно не задумывается о последствиях. У него нет и не может быть подельников и помощников. С чего ему вообще заботится о следах, ведущих в прошлое, если все проблемы лежат в настоящем?

Для сбрендившего кровососа слишком тонкая игра.

Но кто-то ведь это делает. Кто будет достаточно силен и влиятелен, чтобы бросить вызов даже гильдии Ночных ангелов, устранив ее Пальца?

Треверсы? Моргана Морган?

— Об убийстве уже знают? — спросил я.

— Вы имеете в виду городскую стражу? — уточнил Милашка по едва заметному кивку жаболицего преступника. — Конечно, нет. Гильдия сама решает свои проблемы. Мессир Калешти абсолютно прав, мы согласились на встречу с вами именно потому, что сами рассчитывали получить несколько ниточек, ведущих к убийце нашего брата. Вы настойчиво искали с ним встречи накануне, — возможно, именно эти поиски и стоили ему жизни.

— Не будем ходить вокруг да около, — хрустнул пальцами ад'Галлад, — Если кто-то покушается на убийство одного из нас, он покушается на всю гильдию. А это очень, очень серьезно. Среди нас были люди, которые считали, что об этом следует поговорить с вами. И вот мы говорим.

— А на каком языке предлагали говорить эти… люди? Пистолеты и ножи? — внимательно глядя то на одного, то на другого Пальца, спросил я, — Тут я очень хорош.

Ад'Галлад и Торкин ощутимо напряглись, но напрягли их сами слова, а не спрятанный в них подтекст. Я подавил в себе легкую досаду: по реакции Ночных ангелов стало очевидно, что намек на иберрийца с его кинжалами не попал в цель. Они не почувствовали за собой грешка. Не их это рук дело.

Правда, про Калешти того же не скажешь — он продолжал сохранять полнейшую беспристрастность.

— Об этом мы наслышаны, лорд Слотер, — твердо проговорил незаконнорожденный баронет, — В городе о вас ходит много историй. Но вы один. А мы способны при нужде выставить армию головорезов, не уступающую королевской гвардии. Даже вам не выстоять против гильдии. И — предвосхищая ваши угрозы — с другими Слотерами мы договоримся. Люди Древней крови умирали насильственной смертью и раньше, а мир как стоял, так и стоит на своем месте.

— Достаточно вспомнить хоть мессира Эрлика Слотера, — емко вставил Калешти.

Я стиснул кулаки с такой силой, что мышцы предплечий вздулись и затвердели, а все шрамы на них стали белыми. Лишь почувствовав, как запульсировала боль в изрезанной кинжалом руке, я опомнился и заставил себя разжать пальцы. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы полностью овладеть собой и не заехать в бесстрастную физиономию бородавчатого.

Упоминание имени Эрлика для любого Слотера удар в больное место.

Он был хорош, наш Эрлик. Просто дьявольски хорош. Эрлик Три Клинка. Эрлик Что-Язык-Что-Шпага.

Гений фехтования. Живая легенда. Возможно, лучший мастер клинка, которого знал этот мир. Всех клинков!

Шпагой, языком и членом Эрлик орудовал одинаково эффективно. И регулярно практиковался, не разбирая с кем, когда и по какому поводу. Благодаря этому очередь желающих его убить, состоящая из посрамленных дуэлянтов, обманутых мужей, отвергнутых любовников и оскорбленных аристократов, могла бы опоясать город по периметру, выстройся они в затылок друг другу.

Беспринципный, безрассудный и беззаботный Эрлик.

Когда его тело, изрешеченное пулями, истыканное шпагами и изрезанное кинжалами, выловили из придорожной канавы, весь Блистательный и Проклятый вздохнул с облегчением. Включая даже патриарха Эторна, который устал улаживать неприятности, устроенные брутальным родичем…

И да, его убийцы не были найдены.

Справившись с вспышкой гнева, я вперил в Калешти взгляд, тяжелый, как мельничный жернов.

— Это потому, что Эрлик умел вести некоторые разговоры похуже меня. Я вздул его, когда мне не исполнилось и пятнадцати лет.

Так оно, кстати, и было. Я умолчал только о том, как именно все случилось. Наша стычка не имела никакого отношения к благородному искусству фехтования: пока Эрлик рисовался, откидывая полу плаща, чтобы обнажить эфес своей знаменитой шпаги, я просто швырнул тяжелый деревянный табурет ему в голову. А пока первый клинок Ура на четвереньках ползал среди обломков, держась за разбитую в кровь голову, подскочил вплотную и отходил ногами по ребрам.

Я Ублюдок. Не стоит об этом забывать.

Калешти с полунасмешливой почтительностью склонил голову; ад'Галлад схватился за ус; в глазах Милашки Торкина засветилось невольное восхищение, а воздух заполнило тягучее, ощутимо нарастающее напряжение.

— Мне кажется, господа, будет пустым расточительством времени продолжать беседу и дальше в этом направлении, — повысив голос, воскликнул Милашка.

Будучи опытным убийцей, он тонко чувствовал грань, после которой от слов приходится переходить к делу — хочешь того или нет.

— Тот факт, что лорд Слотер лично прибыл сюда в поисках встречи с нашим добрым Патриком, сам по себе является красноречивым свидетельством его непричастности к трагической кончине нашего друга и брата, — продолжил он, меняя тон на примирительно-вкрадчивый, — Более того, интерес лорда Слотера может помочь гильдии в поисках истинного убийцы Душистых Ручек. Поэтому с нашей стороны было бы уместно оказать лорду Слотеру любезность и удовлетворить его любопытство. Как думаете, господа?

Жабий рот Калешти растянулся еще больше — на его лице обозначилась улыбка. Первое открытое проявление эмоций, которое позволил себе Ночной ангел с начала встречи. Негласный глава гильдии снова склонил свою большую круглую голову вперед, что при наличии некоторого воображения можно было признать за одобрительный кивок. Мерзавец все-таки умел себя держать. Мне редко доводилось встречать смертных, которые бы оставались столь уверенными в присутствии Древней крови.

— Лорд Слотер, мы готовы ответить на любые ваши вопросы относительно нашего друга и товарища, оставившего нас в столь неподходящий момент, — подытожил выступление Милашки Миндогад Таллад. — Задавайте.

— Некра, — произнес я.

Веско упавшее слово произвело даже больший эффект, нежели я ожидал. Бородавчатое лицо Калешти как будто слегка потемнело. Незаконнорожденный баронет удивленно вскинул брови. Милашка Торкин презрительно рассмеялся.

— Ночные ангелы не имеют дела с этой дрянью! — с достоинством изрек незаконнорожденный баронет, — Серый лотос? Да. Анчинский опиум? Да. Пнедорийский гаш-порошок? Тоже да! Но некра — это чересчур даже для нас. Гильдии не нужны прямые конфликты со Вторым Департаментом.

Я покачал головой, давая понять: ответ не устраивает. В итоге наступила тишина, которую никто не решался нарушить.

Время и напряжение тянулись для всех трех Пальцев одинаково мучительно. Наконец Милашка не выдержал:

— Клинки Азазела! Патрик, конечно, был себе на уме, и в голове у него часто мешалось всякое… но он не мог пойти против воли гильдии. А гильдия, сжав кулак, постановила: с некрой дела не иметь. Черт! Да на такое даже клятые кровососы у себя в Квартале не идут!

Реакция Роберта Торкина выглядела весьма убедительной, но я не торопился верить. Все матерые преступники, каких мне доводилось встречать, были или тупоголовыми громилами, или великолепными лицедеями. Издержки бытия по ту сторону закона.

— Я хотел бы услышать, что думает по этому поводу мессир Калешти.

Тон и враждебная гримаса, которую я соорудил на лице, не оставляли сомнений: это в большей степени не пожелание, но предупреждение. Пора заканчивать с балаганом.

— Что ж, думаю, у меня найдется, что рассказать о делах мессира Варры нашему уважаемому гостю, — хладнокровно произнес Кхандир. Друзья, возможно, вы чуть меньше моего осведомлены о некоторых грешках нашего товарища. Как то: о его избыточной тяге к деньгам, которая едва не поставила нас всех в неудобное положение… После столь страшной кончины Патрика я первым принялся изучать причины трагедии, и кое-что мне открылось. Прошу прощения, что не посвятил вас раньше.

Покровитель шлюх и наемный убийца талантливо изобразили на лицах горечь, вызванную известием о недостойном поведении Варры, пополам с удивлением.

— О покойниках полагается или молчать, или вспоминать только хорошее, — продолжал Калешти, повернувшись ко мне. — Мне кажется, мессирам Торкину и адТалладу будет очень неприятно слышать о неблаговидных поступках усопшего. Настолько неприятно, что это может привести к серьезному внутреннему расстройству и разливу желчи. Посему предлагаю господам покинуть нашу компанию и ненадолго оставить нас с гостем наедине. Уверяю, я постараюсь удовлетворить любопытство мессира Слотера и соблюсти при этом интересы гильдии.

«Мессир Слотер» — мысленно отметил я. Для Миндога ад'Галлада и Роберта Торкина я все это время был «лордом Слотером». Этот Калешти высокого о себе мнения…

Незаконнорожденный баронет церемонно раскланялся и вышел из комнаты. Милашка чуть задержался. Он открыл рот, чтобы выдать какую-то реплику, но, наткнувшись на прищуренный взгляд Кхандира Калешти, передумал.

— Мое почтение, господа, — только и пробормотал Торкин и исчез вслед за ад'Галладом.

Когда убийца притворил за собой дверь, я остался один на один с человеком, которого многие считали хозяином ночного Ура. Известно, когда его величество отходит ко сну, власть в Блистательном и Проклятом принимают Пальцы Ночных ангелов. Их пять — равных среди равных, но Кхандир Калешти смеет называть себя «указательным».

Сказать по правде, сейчас преступник не выглядел ни грозным, ни властным. Дожидаясь, пока нас оставят одних, Калешти подошел ближе к камину и, слегка присев, по-стариковски протянул руки к огню. Это выглядело несколько театрально, учитывая, что в помещении было хорошо натоплено.

Точно жаба: кровь холодна — вот и стынет.

— Мессир Слотер, прежде чем мы начнем разговор, вы должны понять: я ничуть не погрешил против истины, когда сказал своим товарищам, что намерен соблюсти интересы гильдии, — не поворачивая головы, проговорил Калешти. — Многого я рассказать не смогу и уж тем более не буду выдавать каких-то особых тайн и секретов. Давайте уговоримся, что наша беседа будет носить… хм… исключительно частный характер. Я расскажу вам кое-что известное мне о потайных делах Варры. Но известное не как Пальцу гильдии, а как… ну, скажем, хорошему знакомому, посвященному в некоторые личные тайны. Вы согласны на такие условия?

Я подошел к нему и встал рядом, вынуждая задирать голову, если Ночной ангел захочет посмотреть мне в глаза.

— Все будет зависеть от ответов, которые я получу.

— Вы на редкость неуступчивый человек, — чуть помедлив, улыбнулся Калешти. — Но даже мне, преступнику и негодяю, мало, чем гнушающемуся на этом свете, прекрасно известно, что не всегда можно получить желаемое, загнав человека в угол и размахивая перед его носом кулаками или даже пыточным инструментом. Посмею дать вам совет, мессир Слотер: возьмите за труд обучиться искусству компромисса. Вы сможете с большим успехом достигать цели.

Я усмехнулся и процитировал:

— Захочешь волка приручить — Опасную затеешь штуку. Волк не собака, Пожелает и прикорм и руку.

— Наслышан, — бесстрастно проговорил душегуб. — У вашего племянника Джада разносторонние таланты. Но вор он все же лучший, чем поэт…

Я поднял кочергу и принялся шевелить угли в камине. Это заняло много времени — больше, чем требовалось на самом деле. Когда я закончил, наконечник кочерги раскалился и стал отсвечивать темно-бордовым, наводя на мысли о пресловутых пыточных инструментах, помянутых Калешти.

— Меня вполне устраивает мой метод, мессир преступник и негодяй, — тихо сказал я, поднимая кочергу и с преувеличенным вниманием рассматривая ее раскаленное острие, — Более того, он регулярно дает мне повод проявить… гм… нечеловеческую часть своего существа. А это в свою очередь помогает расслабиться. Сами ведь знаете, какой нервной может быть работа у Выродка.

Калешти отменно владел собой, так что и этот намек (куда уж жирнее!) не достиг своей цели. Или почти не достиг: на секунду мне показалось, будто глаза Ночного ангела коротко стрельнули в сторону дверей. Он словно прикинул, успеет ли выскочить наружу, если разговор вдруг перейдет в иную, зубодробительную ипостась.

— Хорошо, мессир Слотер. Мы могли бы еще долго ходить вокруг да около, играя друг у друга на нервах, но ваша взяла. Оставим расшаркивания и перейдем к разговору начистоту. Вас интересует Патрик Варра.

— Патрик Варра и его дела с некрой, — уточнил я.

— Да. Дела с некрой… коих гильдия, как известно, не имеет. Вы, должно быть, в курсе, что после ряда инцидентов, связанных с вампирским елеем, приведших четыре года назад к специальному совместному расследованию Второго Департамента и Квартала Склепов, гильдия сжала кулак и постановила прекратить любое распространение некры в Уре. Мы сами выдали Палатам правосудия почти три дюжины торговцев и производителей елея.

— И получили при этом подвести золотых марок в качестве награды за голову каждого, кого сдали, — не удержавшись, припомнил я, — Это известно даже мальчишкам, продающим на улице газеты.

Кхандир Калешти выразительно посмотрел на меня и слегка вздохнул:

— Полученные средства пошли на покрытие издержек гильдии… Позволите?

Я передал ему кочергу, и Ночной ангел принялся орудовать ею в камине.

— Я знаю, ваша семья неплохо зарабатывает на поставках магического оружия для нужд королевских войск и городской гвардии. Но вот вы — лично вы, мессир Слотер, — имеете ли представление о законах рынка и принципах, которыми рынок руководствуется?

— Если снижается спрос, растет предложение и наоборот, — блеснул я фразой, которую как-то слышал от Джанса Слотера, сенешаля нашего родового Замка.

— Вот именно. Некру перестали продавать, но потребность в ней не исчезла. Богатые нобили, давно подсевшие на вампирскую кровь, были готовы на все, чтобы унять мучавшую их жажду, а другими наркотиками тягу к некре перебить практически невозможно. Цены взлетели до небес. Таким образом, появление новых торговцев, готовых бросить вызов не только Магистрату и Кварталу Склепов, но и нашей гильдии, было неизбежным. Это, знаете ли, вопрос времени.

С момента ухода двух других Пальцев Калешти сбросил маску беспристрастности и начал оживать. В его монотонном голосе прорезались эмоции и полутона, а речь запестрела оборотами.

— Они и начали появляться как грибы после дождя. Везли свою дрянь из княжеств Фронтира и Арбории, от тамошних диких вампиров. В итоге мы вновь столкнулись с проблемой, которую пришлось решать четыре года назад: как быть, если с одной стороны — большие деньги, а с другой — товар, настолько опасный, что неизбежно привлекает внимание ко всей… ммм… непростой деятельности нашей организации? Запрет не решил проблем. Надлежало поступить более тонко. И мы поступили. Была создана полностью независимая система производства и торговли некрой, существовавшая как бы параллельно гильдии. Если случится так, что ее накроют, ни одна ниточка не приведет к Ночным ангелам.

— В таком случае ужасно «умно» было назначить курировать эту параллельную структуру одного из Пальцев.

— Гильдия ничего не знает. Вернее, она знает, что не знает. У всех хватает ума держаться подальше. Даже я не позволил себе лезть в тонкости организации новой системы. Всем занимался Варра — на свой страх и риск и под свою ответственность. Для пущего спокойствия при ближайшем сжатии кулака его надлежало заменить на посту Пальца и вывести за пределы гильдии.

— А деньги с продажи некры полагались только Варре или всем, кто «знал, что ничего не знает»? — язвительно поинтересовался я.

— Это вопрос, не имеющий никакого отношения к вашему расследованию, — сухо произнес Ночной ангел.

— Как знать. Большие деньги — мотив большинства преступлений. Полагаю, и вы имели свой процент от продажи некры, торговлю которой в Уре сами же и запрещали?

Калешти снова взялся за кочергу, ткнул ею в дальнее полено, полыхавшее в камине, и подтащил его поближе к каминной решетке. После чего повернул ко мне бородавчатое лицо, расцвеченное малиновыми отблесками пламени, и твердо проговорил:

— Мессир Слотер, мне казалось, рамки вашего кругозора в данной ситуации должны быть ограничены особенностями дичи, на которую вы охотитесь. Если такое положение дел вас не устраивает, мы можем вновь вернуться к обмену колкостями, а также прямыми и завуалированными угрозами. Но в этом случае я не уверен, что нам удастся далеко продвинуться, прежде чем нас… прервут.

Я выругался про себя и сделал шаг назад: Калешти готов говорить — заедаться с ним по пустякам глупо.

— Хорошо. Я готов принести вам свои извинения.

— Они не требуются, — дипломатично ответствовал Ангел, — С моей стороны тоже было не самым разумным разглагольствовать на темы вокруг да около того, что вас интересует. Спрашивайте напрямую.

— Тогда позвольте, я предельно точно сформулирую, что именно мне интересно узнать. И даже обозначу почему. Так вам будет проще понять, что я не покушаюсь на интересы гильдии, защищать которые вы обещали мессирам Торкину и адТалладу. Начнем с очевидного. Я профессиональный охотник на нечисть. В городе буйствует вампир-убийца, чью голову мне заказали. Этот вампир обладает рядом определенных физиологических особенностей, которые мне не совсем понятны, хотя на своем веку я вскрыл не один десяток нежитей. Посему мне нужно пообщаться с человеком, который бы разбирался в данном вопросе. Если точнее, с человеком, хорошо знакомым с кровью вампиров и искусством ее дистилляции. Чисто научный интерес к данному вопросу в последние годы никто не проявлял — кроме подпольных алхимиков, производящих вампирский елей. Продать подобный товар можно только на черном рынке Ура, а все, что связано с наркотиками на этом рынке, так или иначе, контролирует гильдия Ночных ангелов. Конкретно — человек по имени Патрик Варра, известный также как Душистые Ручки. Я прихожу сюда, чтобы встретиться с Варрой и получить от него нужные мне сведения. И что я слышу? Варра убит! Убит буквально минувшей ночью в собственном доме, а гильдия, оказывается, «знает, что ничего не знает» о торговле некрой. Ответьте же мне прямо, мессир Калешти: значит ли это, что я должен впасть в раздраженное состояние?

Кхандир Калешти прошел в угол комнаты, налил в два бокала вина и, вернувшись к камину, протянул один мне:

— Это молодое сантагийское. В Уре предпочитают тарнские вина, но, уверяю, сантагийские виноделы тоже не зря переводят виноград. Прошу… Вы доходчиво обрисовали ситуацию, и я понимаю, что должен помочь вам. Более того, сделать это в моих интересах. Чем быстрее закончится шумиха, поднятая вокруг Ренегата, тем быстрее на улицах восстановится порядок, который устраивает всех: горожан, стражу и нас… Ну и, конечно же, наш непутевый брат Патрик будет отомщен. Это тоже важно. Я не в курсе подробностей того, как обустраивал свое дело Варра, но кое-какими слухами готов поделиться.

Я из вежливости отпил глоток и поставил бокал на каминную полку. Не то чтобы я боялся, будто меня могут отравить, — просто не люблю сантагийские вина. На мой вкус, они слишком уж сухие.

— Я предпочел бы не слухи, а имена и фамилии.

— Увы, лорд Слотер, — вздохнул Калешти. — В моем положении называть посторонним людям имена крайне предосудительно. Гильдия очень плохо относится к доносительству…

— Но при этом хорошо платит уличным осведомителям! — начиная злиться, рявкнул я, — Ближе к делу! Патрик Варра организовал распространение некры. Но кто ее делал? И, что не менее важно, кто был донором? Кто поставлял ему кровь?

— Относительно донорства я вам ничем не помогу, — невозмутимо заявил Ночной ангел. — Варра держал это в строжайшем секрете. У меня же не было никакого желания выжимать из него подобные тайны. Сами понимаете, вампиры с их извечными дневными страхами буквально помешаны на конспирации. Почище любого преступника. И, повторюсь, сеть, которую создавал наш покойный друг, не должна была пересекаться с интересами гильдии.

— Ладно, черт с вами! Продолжайте корчить из себя невинность и далее. Но вы обещали мне, по крайней мере, слухи. Я готов их слушать!

— О, слухи! Они мало кого оставляют равнодушными, не так ли?.. Кажется, до меня доходили обрывки разговоров о том, что Варра неоднократно посещал некое строение в Аптечном переулке. Если память не подводит меня, то узнать его можно по вывеске с названием «Лавка таинств и зелий магистров оккультных наук Эймара Гамона и Филиппе Сукко».

Итак, имена все-таки прозвучали, а бородавчатый мерзавец ухитрился не перешагнуть через свои принципы. Он ведь не виноват, что у некоторых не хватает фантазии на нормальную вывеску и они вписывают в нее свои фамилии.

— Вы лично знакомы с этими господами? С Эймаром Гамоном и Филиппе Сукко?

— Я? Упаси святые. Я на здоровье не жалуюсь, а потому в лекарствах не нуждаюсь, — В уголках глаз бородавчатого негодяя затеплилась улыбка.

Я криво улыбнулся в ответ. Мы оба прекрасно знали, лекарства далеко не самый ходовой товар из тех, что продают в Аптечном переулке.

По тону Калешти я понял: ничего более путного от него услышать уже не удастся. Свой максимум из встречи с Ночными ангелами я выжал — получил новую зацепку. Целых два имени, адрес и, собственно, сведения о гибели Патрика Варры в ночь, последовавшую сразу за покушением на меня. Не так уж мало.

Можно ли считать два последних события (убийство и покушение) связанными друг с другом? Если бы иберриец прирезал Ублюдка Слотера, сохранило бы это жизнь Душистым Ручкам?

Вопросы, вопросы… но теперь, по крайней мере, появились люди, из которых можно выколотить какие-никакие, но ответы. Посмотрим, что скажут магистры Гамон и Сукко. А уж они что-нибудь да скажут, будьте покойны.

— На этом мы можем считать беседу завершенной? — вежливо спросил «указательный» Палец.

— Пожалуй. Но прежде чем я уйду, хотелось бы задать последний вопрос, мессир Калешти. Помимо посещений сомнительных лавок в Аптечном переулке, не имелось ли у Патрика Варры привычки водить знакомство с выходцами из Иберрии? Людьми серьезными, но не состоящими в гильдии? Не доносилось до вас таких слухов?

В глазах преступника мелькнул огонек интереса, но ответ прозвучал вполне ожидаемый.

— Нет, ни о чем таком я не слышал, — покачал головой, словно покатал арбуз по блюду, Кхандир Калешти, — Впрочем, вы же понимаете, что некоторые знакомства полезно держать в полной тайне. Особенно для нашего брата.

Я чутко вслушивался в интонации его голоса и следил за мельчайшей мимикой, но предъявлять было нечего.

— В таком случае не могу больше отнимать ваше время, мессир преступник и негодяй. Полагаю, оно должно быть всецело посвящено высасыванию крови из этого славного города.

— О, — со значением произнес Калешти, — в этом отношении мне еще есть чему поучиться у вашего почтенного семейства.

Мы обменялись сдержанными поклонами, и я удалился, сопровождаемый мрачной свитой во главе со щербатым молодцем. Головорезы гильдии оставили меня только у самого экипажа.

— Как все прошло? — не скрывая возбуждения, спросил Джад, стоило мне забраться внутрь.

— Твои знакомцы продемонстрировали дружелюбие и оказали любезность, о которой я просил.

— Неужели? Интересно, как это у тебя получилось? — недоверчиво спросил племянник, — Я что-то не слышал выстрелов и не видел вылетающих из окон тел. Ты в кои-то веки отказался от своих испытанных методов: угроз пополам с пинками и зуботычинами?

За его беззаботными словами я почувствовал напряжение, если не сказать больше — нешуточную тревогу. Джад, похоже, искренне верил, что, будучи задетыми за живое, Пальцы Ночных ангелов могли доставить неприятности даже Древней крови.

Не желая накручивать племянника, я похлопал его по плечу:

— Нет, Джад. Ни одного пинка, ни одной зуботычины. Я был мил, как котенок.

— И хорошо, Сет, — не скрывая своего облегчения, улыбнулся Джад.

Привычная дурашливость на время оставила его, и племянник совершенно серьезным тоном продолжил:

— В противном случае мне пришлось бы потратить кучу времени и средств, чтобы нейтрализовать последствия. Гильдия печется о своей репутации.

— Кровь и пепел. Ты еще напомни мне историю Эрлика, — недовольно проворчал я.

— А чего ее напоминать? — откликнулся Джад. — Ты и сам все прекрасно знаешь. Тело Эрлика нашли в канаве…