Слово-полководец

1

Двадцать девятого января 1900 года окончился срок ссылки Ульянова. В тот же день утром Владимир Ильич покинул Шушенское.

Но разве даже по отбытии срока ссылки Ульянов мог считать себя свободным? Он был лишен права проживать там, где хотел. Царские власти не разрешили ему жительство в Петербурге и Москве, во многих других городах и губерниях – пожалуй, четыре пятых территории российской оказались запретными для него.

А главное, нигде в России Владимир Ильич не мог легально нести благородную службу народу, которой он себя посвятил. В этих условиях единственно правильным было решение о выезде за границу, чтобы там, как это ни сложно, работать во имя трудовой России, там готовить оружие слова для армии революционных борцов родной страны.

Но прежде чем отправиться за границу, Владимир Ильич объездил многие районы России: был в Уфе, где Надежда Константиновна обосновалась, чтобы еще в течение года отбывать положенный ей срок ссылки. Потом, вопреки запрету властей, нелегально посетил Москву и Петербург, ездил в Ригу, несколько месяцев – уже легально – жил и работал в Пскове, был в Подольске, Нижнем Новгороде… И всюду устанавливал связи с местными социал-демократами, вместе с ними обсуждал планы издания газеты, вербовал для нее корреспондентов, агентов – распространителей «Искры»…

В Пскове с помощью верных товарищей – ссыльных революционеров – Владимир Ильич организовал надежный пункт связи редакции будущей газеты с центром России – Петербургом. В Пскове был выработан окончательный текст заявления редакции «Искры», подготовленный Ульяновым. Газета не станет простым складом разнообразных воззрений, говорилось в этом документе. Она будет вестись «в духе строго определенного направления. Это направление может быть выражено словом: марксизм, и нам вряд ли есть надобность добавлять, что мы стоим за последовательное развитие идей Маркса и Энгельса».

Особенно обрадовала Владимира Ильича встреча с давним другом – рабочим-революционером Иваном Васильевичем Бабушкиным. Они беседовали на конспиративной квартире в Смоленске. Как и предполагал Ульянов, сразу же нашли общий язык в оценке событий, происходящих в России, в определении задач, которые рабочим нужно решать как можно быстрее. Владимир Ильич подробно рассказал о намерении создать за границей марксистскую общерусскую газету «Искра»: она должна объединить социал-демократические организации в рядах единой марксистской партии.

– Вы, Иван Васильевич, конечно, не раз наблюдали, как много значат строительные леса, которые сооружаются вокруг возводимого здания, – говорил Ульянов. – Они намечают контуры будущей постройки, облегчают сношения между строителями, помогают им распределять работу и обозревать результаты общего труда… Вот так и будущая наша газета, наша «Искра». При ее помощи и под ее началом все строители – рабочие-революционеры, все мы, марксисты всей России, будем по единому плану воздвигать здание общероссийской организации, которая займется общими делами всех пролетариев страны… Роль газеты не ограничивается одним распространением идей. Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор…

Ульянов и Бабушкин подробно обсуждали задачи газеты, говорили, как лучше организовать распространение «Искры» в России. Владимир Ильич остался доволен, что его идея встретила самую горячую поддержку Бабушкина.

– Что нужно делать, Николай Петрович, лично мне? – спросил Бабушкин, назвав Ульянова старым подпольным именем времен первых питерских кружков.

Владимир Ильич, памятуя успешную работу Бабушкина с листовками в пору «Союза борьбы», предложил ему теперь быть агентом «Искры», корреспондентом газеты.

– Вы и ваши товарищи, – говорил Бабушкину Ульянов, – будете связывать редакцию «Искры» с рабочими российских фабрик и заводов, городов и целых районов страны. Через своих агентов газета станет систематически получать необходимый ей материал – письма рабочих, статьи, заметки… Нужно создать рабочие кружки для чтения нелегальной литературы.

А распространение «Искры» в России? Разноска, распространение нелегальной литературы – одна из самых важных задач революционеров, будущих искровских организаций. Работу эту нужно поставить так, чтобы у социал-демократов была своя, настоящая социалистическая почта… Распространяя газету, книги и брошюры, которые редакция «Искры» начнет издавать, агенты «Искры» явятся костяком партии пролетариата. Вокруг них сплотятся тысячи и тысячи передовых рабочих – все, чьи ум и воля дают России право называться великой страной, – и со временем еще больше возвеличат ее.

– Мы, Иван Васильевич, готовимся вести войну – войну против царского самодержавия. А коль война, так все должно быть по-военному. Каждый завод должен быть крепостью. И наша цель – гарнизоны таких крепостей, товарищей рабочих оснащать оружием, оружием слова.

– Если гожусь для этой работы, буду горд выполнять ее! – произнес Бабушкин.

В те дни в поездках по стране, в беседах с рабочими, социал-демократами Владимир Ильич договаривался с товарищами о совместной работе, чтобы готовить оружие печатного слова для грядущих классовых битв.

2

Выехав в июле 1900 года из России, Владимир Ильич побывал сначала в Цюрихе и Женеве, где встречался с руководителями группы «Освобождение труда». Затем в Мюнхене он снял две небольшие скромные комнаты в доме на Кайзерштрассе.

Не так-то легко жилось Ульянову и за границей. Покинув Россию с легальным паспортом, однако из конспиративных соображений он вынужден был скрываться под чужой фамилией, жить тайком от тамошних властей.

Много трудностей пришлось преодолеть Владимиру Ильичу, прежде чем первый номер «Искры» увидел свет. Нелегко было достать типографский русский шрифт, найти средства на оплату бумаги и типографии. С трудом пришлось налаживать сложную систему транспортировки газеты в Россию, чтобы попадала она не в лапы полиции, а на фабрики и заводы – к рабочим.

Но едва ли не самым сложным, самым трудным делом оказались переговоры с членами группы «Освобождение труда» об их участии в издании газеты. Отдавая должное Плеханову, его таланту революционера-литератора, пропагандиста марксистских идей, Владимир Ильич сделал все для того, чтобы привлечь Георгия Валентиновича к работе в «Искре». Однако из этого отнюдь не следовало, что Ульянов и его товарищи по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» хотя бы на шаг отступят от избранного ими пути революционного утверждения идей марксизма в России. «Мы представляем из себя самостоятельную литературную группу, – писал Владимир Ильич незадолго до выхода первого номера „Искры“. – Мы хотим остаться самостоятельными. Мы не считаем возможным вести дело без таких сил, как Плеханов и группа „Освобождение труда“, но отсюда никто не вправе заключать, что мы теряем хоть частичку нашей самостоятельности».

Оторванные от российской действительности, Плеханов и его коллеги плохо представляли себе насущные потребности современного пролетарского движения. И сами они того не скрывали.

Получив однажды предложение написать для «Искры» статью о Парижской коммуне, Г.В. Плеханов в письме к Владимиру Ильичу признавался: «…о Коммуне написать можно, только Коммуна – ведь это древняя история. Хочется мне написать о текущих событиях, а для этого надо бы проникнуться Вашим духом и Вашими новостями».

И П.Б. Аксельрод, эмигрировавший из России еще в 1874 году, в том же духе писал Ульянову в дни подготовки первого номера «Искры»: «„Наши задачи“ (Ваша передовица) подействовали на меня как живительная струя свежей воды… Насколько она резко отличается от других статей газеты и явится ли она среди них диссонансом, это Вы гораздо лучше меня можете судить. Да и вообще я-то, в сущности, руководствуюсь довольно смутным представлением о наших читателях, скорее воспоминанием о впечатлениях из моего давнего опыта».

Однако несмотря на это, Плеханов и его коллеги были, как отмечал Владимир Ильич, «крайне нетерпимы» к взглядам, убеждениям людей, знающих российскую действительность, тесно связанных с рабочими-революционерами России. Кроме того, Владимиру Ильичу совершенно ясно было и то, что они не смогут аккуратно вести черную и тяжелую редакторскую работу…

Каково было Ульянову с такими соредакторами вести газету, устремленную в будущее, призванную готовить это будущее?!

На плечи Владимира Ильича легла вся тяжесть работы в редакции, «штат» которой к тому же состоял, кроме него, всего лишь из… одного человека – секретаря редакции; эту обязанность самоотверженно выполняла Крупская. Но Надежда Константиновна приедет за границу только в середине апреля 1901 года – после окончания срока ссылки…

Владимиру Ильичу приходилось вести едва ли не каждодневную переписку с соредакторами – почти по каждому материалу. Да еще при условии, что взаимопонимание «с полуслова» достигалось далеко не всегда. То и дело давала знать о себе разница во взглядах по ряду самых существенных вопросов. Ульянов и теперь не раз вспоминал замечание, которое он слышал от Плеханова в свой первый приезд за границу: «Вы поворачиваетесь к либералам спиной, а мы – лицом».

И все же «Искра» не потухла! Волей, настойчивостью Ульянова все преграды, стоявшие на пути издания газеты, были в конце концов успешно преодолены. И благодаря этому трудовая Россия начинала все явственнее ощущать плоды деятельности своего Высокого посольства. Как несколько лет назад в рабочих кружках за Невской заставой Питера, так и теперь на сходках рабочих-революционеров, на собраниях социал-демократов – по всей России голос Владимира Ильича призывно звучал со страниц «Искры»:

Владимир Ильич на страницах «Искры» определил сущность революционной социал-демократии: это – соединение рабочего движения с социализмом.

Без единой революционной партии, идущей во главе пролетариата, писал Ульянов, ему не удастся исполнить великую историческую задачу: освободить себя и весь народ России от цепей политического и экономического рабства.

Полиция российская всполошилась. Слово Ульянова все больше пугало ее. В «Обзоре важнейших донесений» за 1901 год наиважнейшим событием по справедливости признавалось появление «Искры», в редакции которой – отмечалось особо – работает Владимир Ульянов. «Газета „Искра“ с первых же своих номеров стала проповедовать завоевание политической свободы и борьбу с русским самодержавием», – сообщали составители «Обзора».

Очень правильно сообщали! Ничего не преувеличивали!

Но вот господин Рачковский силы и способности свои, скажем прямо, несколько переоценил.

Кто такой господин Рачковский? Главный царский шпик за границей. Невероятно путаные дела отлично распутывал этот господин. Совсем неясное для властей делал ясным…

Только то было раньше. Не теперь.

А теперь, 20 июля 1901 года, когда пять первых номеров «Искры» уже вышли в свет и распространялись повсюду в России, господин Рачковский только еще обещал департаменту полиции принять «соответствующие меры» к выяснению состава редакции газеты и местопребывания ее. Он грозился и плакался одновременно: «Я найду средство, действуя наверняка, ликвидировать эту крайне опасную организацию и поставить ее в совершенную невозможность дальнейшего печатания „Искры“ при существующих конспиративных условиях, в высшей степени затрудняющих борьбу с ней».

В дальнейшем, после этой угрозы господина Рачковского, события развертывались следующим образом: редакция «Искры» продолжала успешно работать, газета «Искра» продолжала выходить и доставляться в Россию.

А из России все чаще приходили в редакцию «Искры» весточки от рабочих – читателей «Искры».

Владимир Ильич внимательно – от первой до последней строки – прочитывал эти письма.

Особенно тронула Владимира Ильича та часть письма, в которой содержался отзыв рабочих о статье Ульянова «С чего начать?», напечатанной в номере четвертом «Искры»:

Владимир Ильич и потом вспоминал и повторял часто эти слова – наказ трудовой России своему Высокому посольству:

3

Из Мюнхена Владимир Ильич писал матери: «Пометавшись после шушенского сидения по России и по Европе, я теперь соскучился опять по мирной книжной работе».

Конечно, «книжную работу» Владимира Ильича назвать «мирной» можно только условно. Это – всегда борьба, настойчивая, непримиримая. И чтение – в целях борьбы. А тем более создание книг и брошюр.

На обложке, под названием «Майские дни в Харькове», указаны год и месяц, когда брошюра вышла в свет:

Знаменательная дата – самое начало нового, XX века!

Любопытна история брошюры.

1 Мая 1900 года по призыву Харьковского комитета социал-демократов почти десять тысяч рабочих покинули корпуса заводов и фабрик. Около пяти тысяч человек высыпали на улицы города в колоннах демонстрантов. Они шли с красными флагами, пели революционные песни. На массовых митингах, возникавших то тут, то там, ораторы – социал-демократы бросали в толпу лозунги: требования политических свобод, 8-часового рабочего дня. И тысячи людей единодушно подхватывали эти призывы…

Так в России рождалась новая форма пролетарской борьбы – массовая политическая демонстрация.

Зашевелились власти – местные и не местные. В строго конфиденциальных донесениях признавали: майские события в Харькове, их массовость и организованность свидетельствуют о «существовании некоторой организации, направляющей рабочих к определенным целям». А сообщают рабочим об этих «определенных целях» и учат рабочих, как этих целей достичь, товарищи Ульянова – социал-демократы. Об этом можно судить, как писал господин харьковский губернатор господину министру внутренних дел, «по воззваниям и прокламациям, подготовлявшим события 1 мая».

А как рабочие встретили это слово, как откликались на него?

И еще одно обстоятельство вполне мог отметить губернатор. Весьма немаловажное: растущее стремление рабочих самим создавать оружие слова. Явление, которое Владимир Ильич оценит очень высоко. Скажет: возникшее среди рабочих России желание через печать рассказывать о тяжелом своем житье-бытье, о своей борьбе, настоящая страсть печататься – благородная страсть…

И рабочие – участники майских событий в Харькове, одержимые этой благородной страстью, сами составили описание событий, а харьковские социал-демократы подготовили брошюру и отправили ее за границу, в редакцию «Искры», Ульянову.

С большим вниманием отнесся Владимир Ильич к рукописи. Считая революционный опыт харьковчан важным, достойным широкого распространения, взялся редактировать брошюру, написал к ней предисловие.

В январе 1901 года она вышла в свет, эта брошюра, – вестник революционной нови XX века: «Майские дни в Харькове».

Ульянов напоминал: вскоре русские рабочие будут праздновать 1 Мая первого года нового, XX века. И призывал позаботиться, чтобы предстоящее торжество охватило как можно больше центров, было как можно внушительнее не только числом своих участников, но и их организованностью, сознательностью, решимостью начать бесповоротную борьбу за политическое освобождение русского народа, за социализм.

Брошюру «Майские дни в Харькове» долго, внимательно читали министр внутренних дел Российской империи и директор департамента полиции. Оба решили: заблаговременно составить циркуляр о подготовке полиции и жандармерии к рабочим первомайским выступлениям 1901 года. И буквально в первых строках циркуляра за № 1200 предупредили своих подчиненных: наипаче бойтесь слова! Учтите, говорилось в циркуляре, в связи с предстоящим празднованием революционерами «подготовляется, по-видимому, масса воззваний, предназначенных к широкому распространению среди рабочих, учащейся молодежи и лиц, сочувствующих революционному движению».

Ни одна строчка брошюры не нравилась господам. Однако особую неприязнь у обоих вызвало предисловие. А в предисловии – рассказ об одном эпизоде, происшедшем в Харькове в Майские дни 1900 года.

По городу проезжал в пролетке некий господин. Заинтересовавшись демонстрациями, спросил извозчика:

– Чего хотят рабочие?

И тот ответил:

– Требуют, вишь, восьми часов работы и своей газеты!

В предисловии к брошюре «Майские дни в Харькове» Владимир Ильич писал: «Этот извозчик понял уже, что рабочие не удовлетворятся какими-нибудь подачками, что они хотят чувствовать себя свободными людьми, хотят свободно и открыто заявлять о своих нуждах и бороться за них».

– Вот, оказывается, о чем мечтают рабочие, – недовольно ворчал министр внутренних дел.

– Своей газеты захотели! – в тон ему восклицал директор департамента полиции, читая отчеркнутые кем-то заключительные строки предисловия: – «Когда рабочие достигнут того, чтобы все городское население и весь приходящий в города деревенский люд поняли, чего хотят социалисты и за что борются рабочие, тогда от нас недалек уже будет великий день освобождения народа от полицейского самовластия!»

Министр с директором переглянулись.

– Что же, – сказал один из них, – рабочие понемногу добиваются своего. В прошлом году у них газеты не было, а теперь, извольте видеть, газета у них есть: «Искра» значится в заголовке. А рядом с заголовком – я сам читал! – еще написано: «Из искры возгорится пламя!»

– И ничего удивительного: может возгореться. Смотрите, что повсюду происходит… Ужас!

Министр внутренних дел и директор департамента полиции отлично видели, что творится вокруг. И догадывались: пример харьковской, первой в России политической демонстрации, так высоко оцененной в брошюре социал-демократов, изданной «Искрой», не прошел бесследно. После статей в «Искре», после появления книжки о Майских днях девятисотого года события развивались все быстрее. От Обуховской обороны в 1901 году, когда рабочие одного из петербургских заводов в Майский праздник дали вооруженный отпор полиции, к стачке-демонстрации пролетариев целого города, как это было в Ростове-на-Дону в 1902 году. А следующим летом вспыхнула всеобщая стачка рабочих, охватившая огромный район страны – весь юг России…

Повсюду чувствовалось: слово социал-демократов, их голос поднимает рабочих людей, организует на борьбу, учит, как нужно действовать против врагов. И массы внимали голосу революционеров. Это признавало начальство всех рангов, когда писало по поводу событий на юге России.

На вопрос, в чем повинны социал-демократы Закавказья, министерство юстиции отвечало прямо:

Одесское охранное отделение 8 июля 1903 года доносило в департамент полиции:

Прокурор судебной палаты 24 июля доносил о положении в городе Николаеве:

Прокурор Екатеринославского окружного суда – министру юстиции:

Просторный кабинет царского министра внутренних дел Российской империи с некоторых пор стал тесным. Раньше здесь, в кабинете, кроме письменного стола и кресел, стоял один-единственный книжный шкаф, лишь наполовину заполненный образцами революционной литературы, издаваемой за границей и тайно доставляемой в пределы империи.

Потом шкафы с образцами крамольной литературы выстроились во всю стену кабинета.

Затем и другую стену заняли шкафы.

А недавно министр приказал: где-нибудь присмотреть или срочно заказать мастеру новые шкафы по ширине простенков между окнами третьей стены – вот-вот и ее занимать придется.

Что делать! Новая революционная литература все выходит и выходит. Особенно в последнее время. И за границей, где Ульянов живет и работает. И в России, где у него помощников не счесть.

4

В почтовых конторах по всей России не так уж много было теперь обычных почтальонов, занятых доставкой и отправкой корреспонденции. Они, кстати сказать, и жалованье получают не ахти какое.

Зато из месяца в месяц растет число мастеров перлюстрации почты. Да и деньги каждый из них получает немалые.

«Перлюстрация» в переводе на русский язык значит: задержание следуемых по почте частных писем и вскрытие их, чтение без ведома отправителя и адресата. Чтение письма со всяческими придирками, чтобы обязательно найти в нем что-либо такое, что можно выдать за что-то предосудительное, и потом автора письма или адресата обвинить в чем-нибудь. Может быть, в тюрьму бросить за это. Или даже на каторгу сослать…

В последнее время царские власти поставили перед специалистами-перлюстраторами как особую, наиважнейшую, такую задачу: найти, откуда, какими путями поступают во все концы России дерзкая противоправительственная газета «Искра», книги и брошюры искровского направления? Где печатаются они и кем доставляются на российские фабрики и заводы? Кто пишет в газету? Книги, брошюры кто сочиняет? И читает их кто?

Нелегкая задача, что и говорить. Хотя перлюстраторы и считаются специалистами своего дела, однако авторы крамольной переписки, судя по всему, являются отличными мастерами конспирации. Они отнюдь не перестали писать о делах, интересующих полицию. Наоборот, пишут. Всё больше пишут. Но делают это так, что перлюстраторы, даже читая буквы справа налево, через букву читая, через две, иногда, как ни бьются, ничего понять не могут.

Сидит такой специалист-перлюстратор, корпит над письмом. Письмо как письмо, слова невинные: какая-то Фекла настойчиво просит какую-то Паулину сообщить, получила ли та подарок. В другом письме опять об этом упоминается. Перлюстраторы головы ломают: или эта Фекла – тетка такая настырная, въедливая, или подарок очень ценный, или… Ничего не понятно!

А для людей, посвященных в тайны конспирации, для революционеров, все ясно: «Фекла» – условное название редакции «Искры», «Паулина» – группа агентов «Искры», работающая в Полтаве, «подарок» – новый номер газеты, новые брошюры, отпечатанные в подпольной типографии, организованной соратниками Владимира Ильича в России. Вот, выходит, почему Фекла так донимала своими вопросами Паулину…

А у бедного перлюстратора голова кругом идет! Пойди догадайся, что Терентий – Тверская организация социал-демократов, Старуха – Московский комитет. Что Каролина – Харьковский комитет. А мех – сама «Искра».

Или еще такие были совсем мудреные псевдонимы: 7 ц. 6 ф. Или: 2а 3б – р – – . Что это значит – не догадаешься…

Часто в подозрительной корреспонденции попадалась фамилия какого-то господина Мейера. Странным казался этот человек перлюстраторам: Мейер питал какое-то особое пристрастие к птицам и животным – интересовался судьбой Грача, Лошадей и даже Грызунов. Правда, вдруг и о человеке вспоминал, да тоже как-то необычно: работает ли, спрашивал, Нина у… Лошадей?

Не сразу дознались перлюстраторы, что Мейер – одна из множества конспиративных кличек Владимира Ильича Ульянова. Когда он в письмах спрашивал, все ли в порядке у Грача, это значило: как идут дела у Николая Эрнестовича Баумана, агента «Искры» в Москве? Если, волнуясь, Мейер интересовался, как живут Лошади, значит, спрашивал: что делает группа искровцев, оборудовавшая в Баку подпольную типографию, которая условно называлась «Нина». Давал задания Грызунам – своим давним друзьям Глебу Максимилиановичу и Зинаиде Павловне Кржижановским. Кстати, жили-то они тогда не в Самаре, как обозначался этот город на всех географических картах и во всех железнодорожных справочниках, а у Сони, как сообщалось в конспиративных письмах…

Вот и все. Все ясно и понятно. Ничего, оказывается, загадочного здесь нет. Для революционеров, разумеется.

Другое дело – перлюстраторы, полиция.

Беда с этими кличками искровцев, сущая беда для перлюстраторов. Поди догадайся, например, что Медвежонок – это Мария Ильинична Ульянова. Что Лапоть – главный организатор искровской подпольной группы в Пскове Пантелеймон Николаевич Лепешинский. Астраханская искровка Лидия Михайловна Книпович, если судить по часто попадавшейся в письмах ее кличке, совсем даже не женщина, а мужчина: Дяденька…

Долго доискивались перлюстраторы, кто такая Гуща. А может быть, кто такой? Пока доискивались, Гущи и след простыл. Перестала она появляться в письмах. Зато некий Абсолют замелькал.

Снова начали доискиваться перлюстраторы: кто такой этот Абсолют? Не знали долго, что Абсолютом с некоторых пор стала та самая Гуща, которая есть профессиональная революционерка-искровка Елена Дмитриевна Стасова…

Очень трудно приходилось агентам «Искры» – организаторам доставки из-за границы и распространения в России транспортов нелегальной литературы: газет, брошюр, книг.

Не всегда, к сожалению, все проходило благополучно. Бывало – и нередко – драгоценный груз, с огромным трудом переправленный через границу, оказывался в руках полиции. За распространение революционной литературы людей бросали в тюрьмы, угоняли на каторгу…

Всякое бывало. Не по гладкой, проторенной дороге шествовало слово правды в пределы Российской империи. Тернистым был его путь.

Однако и полицейским чинам, рыскавшим в погоне за транспортами «Искры», жилось не сладко. Бывало нередко, никак на след напасть не могли, маялись в поисках путей, которыми транспорты шли в Россию.

Вот, скажем, выяснили жандармы совершенно точно: центр транспортировки находится в литовском городе Вильно, в переписке именовавшемся Варей. Собирают жандармы в этом пункте и округе большие силы. Ждут-пождут – транспортов не видно.

А тем временем из Одессы доносится тревожный полицейский сигнал: что-то невероятное творится на Черноморском побережье – есть сведения, будто газета «Искра» и крамольные книги поступают в Россию через Египет, из города Александрии…

Очень трудно бороться с транспортами искровской литературы, если следуют они то из Персии, то из Стокгольма, из Марселя или Тулона…

Дело до того дошло, что в 1902 году в Петербурге состоялся специальный съезд пограничных жандармов. Сам Зубатов, тогдашний начальник особого отдела департамента полиции, руководил съездом. Он допытывался у «делегатов», почему все большее число транспортов проникает в Россию? А «делегаты» молчали. Да если и не молчали – жаловались:

– Уж больно много у этой «Искры» доброхотов разных. Повсюду они, куда ни глянь…

В самом деле, кто только не помогал распространению искровских изданий! Лучшие сыны всех народов, населявших Российскую империю, старались чем могли поддерживать Ульянова и его товарищей.

Во Львове, например, на улице Чарнецкого, в доме № 26, помещался книжный магазин научного товарищества имени Тараса Шевченко. Членом правления товарищества был выдающийся украинский писатель и общественный деятель Иван Франко. В этот магазин поступала, здесь хранилась и отсюда расходилась по украинским землям искровская литература.

Однажды возникшие в подполье слухи о провале львовского пути «Искры», к счастью, не подтвердились. Владимир Ильич с радостью писал об этом, отмечая успех «держателя» пути – одного из организаторов транспортировки нелегальных изданий, носившего кличку Дементьев: «До сих пор все идет там отлично… Дементьев работает чудесно…»

Из искры разгоралось пламя.

Номер за номером газета «Искра», искровская литература – брошюра за брошюрой – делали свое дело. В России начинала складываться стройная основа будущей единой всероссийской партийной организации. Местные кружки и группы социал-демократов, разбросанные по всей стране и раньше между собой не связанные, теперь по газете следили за работой друг друга. Из материалов «Искры», из брошюр все лучше, отчетливее понимали общие задачи. Стремились перенять наиболее удачные формы деятельности, оправдавшие себя в других кружках и группах других городов России. Свой опыт другим передать стремились. Старались избежать ошибок, которые осуждались «Искрой».

Мало-помалу редакция «Искры» становилась главным штабом для местных социал-демократических групп страны. «Искра» и искровцы направляли их работу. Советовали, куда в первую очередь бросить силы, за что бороться. Намечали планы совместной деятельности.

Все более широкие круги революционеров начинали ощущать себя членами единой общероссийской социал-демократической семьи. Своим руководителем, прообразом Центрального Комитета будущей партии, революционеры по общему согласию считали редакцию «Искры», душой которой был Владимир Ильич.