Слово-полководец

1

Просматривая почту, директор департамента полиции господин Сабуров мельком взглянул на письмо, полученное из Москвы. Начальник Московского губернского жандармского управления в очередном донесении от 20 марта 1895 года сообщал результаты обыска, произведенного у лекаря Сергея Ивановича Мицкевича.

«Ну и что? – устало подумал господин Сабуров. – Ну, обыск – еще один обыск еще у одного революционера. Теперь подобное бывает часто…»

Директор обмакнул перо в чернила, намереваясь наложить резолюцию на донесении – отправить бумагу в архив. Однако в этот момент взгляд директора задержался на перечне вещественных доказательств, отобранных при аресте, на пункте, помеченном порядковым номером девять:

Сабуров не стал накладывать резолюцию – ручку бросил на мраморную доску письменного прибора. «Новое что-то… Насколько помню, раньше не встречал сочинений под таким названием», – нахмурился директор.

И вслух прочитал, потом перечитал ту часть донесения, где говорилось о содержании гектографированной тетради, отобранной у арестованного:

Директор вздохнул и, словно вспомнив что-то, перечитал донесение.

«Так и есть! „Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?“, выпуск третий… Это значит, что были еще выпуски… По меньшей мере, два – первый и второй… Где они, спрашивается?..»

Директор департамента нервничал. Несколько раз выходил из-за стола. Из себя выходил. Все его злило.

Нервничая все больше, господин Сабуров намеревался пригласить в кабинет своих ближайших помощников. Хотел сделать им выговор: зачем допустили появление на свет сочинения, столь крамольного? Но передумал. Не вызвал. Да и что помощники могут сказать? Ведь и раньше не только помощников – самого директора департамента полиции господина Сабурова никто не спрашивал, выпускать или не выпускать крамольные сочинения. Просто выпускали, и вся недолга. Вот и теперь эта брошюра, о которой доносят из Москвы… Подумать только: призыв к коммунистической революции! К классовой борьбе!

Ну, дела…

Господин Сабуров продолжал беседовать сам с собой. Слово за слово – внезапно повеселел господин. В донесении-то, оказывается, прямо говорится, что на обложке крамольной брошюры напечатано: «Издание провинциальной группы социал-демократов». Директор крякнул от удовольствия: «Не в Петербурге, следовательно, издана… И не в Москве… В провинции где-то…»

Но через секунду чело директора вновь омрачилось: еще раз глянув на донесение, только теперь директор обратил внимание на дату появления брошюры «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?»: 1894 год.

«Так я и думал. – Директор цветным карандашом жирно подчеркнул год: 1894. – Это, конечно, совпадение, не иначе, но… Но не очень ли оно знаменательное… – Директор поежился. – В самом деле: новый царь – Николай Второй в том, 1894 году на престол вступил, а революционеры, извольте видеть, тут как тут: выпустили сочинение… Да не простое: с призывом к классовой борьбе, к коммунистической революции… Такого у нас еще не бывало…»

Сделав серьезное лицо, подобающее важности момента, господин Сабуров посмотрел на портрет нового императора, стараясь вспомнить что-то. И вспомнил: Николай II, вступив на престол, в одной из первых речей грозился покончить со всякими «бессмысленными мечтаниями», как он назвал даже самые робкие намеки на малейшие реформы, усовершенствования в жизни государства. Грозился «охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его незабвенный покойный родитель…»

«Хорошо, конечно… – порадовался директор департамента. Но глаза опять задержались на бумаге, в которой говорилось об изданной в 1894 году крамольной тетради-брошюре, и директор перестал радоваться: – Это нехорошо, конечно, подобное совпадение. Не к добру, полагаю… Досмотреть надобно. И прекратить…»

2

Поздно, однако, господин директор департамента полиции досмотреть решил и прекратить вознамерился. Ждал, пока из Москвы ему о крамоле сообщат. А ведь самое-то главное произошло, оказывается, под носом департамента полиции и его начальника. В городе Санкт-Петербурге самое главное произошло.

Владимир Ульянов еще осенью 1893 года прибыл в Петербург и, разумеется, был взят под надзор полиции. Но что она поначалу установила, столичная полиция? В ведомости № 177 от 1 июля 1894 года сообщалось, где до того числа жил, чем занимался и как вел себя Ульянов. И выходило:

Не замечался!

А Ульянов – отменный конспиратор! – в это именно время сумел установить связи с питерскими революционерами-марксистами: Глебом Кржижановским, Германом Красиным, Анатолием Ванеевым, Степаном Радченко, Петром Запорожцем, Михаилом Сильвиным, Василием Старковым и другими. Он подружился и со многими наиболее сознательными рабочими питерских фабрик и заводов: Иваном Бабушкиным, Василием Шелгуновым, Борисом Зиновьевым… Активно работал в центральном марксистском кружке Петербурга, под именем Николая Петровича или Федора Петровича занимался с участниками марксистских рабочих кружков Петербургской стороны, на Васильевском острове. Часто выступал с рефератами по различным вопросам общественной жизни…

Полиция – потом уже, в другой ведомости – продолжала сообщать результаты своих наблюдений за Ульяновым: «…в политической неблагонадежности не замечен».

Не замечен!

А новые товарищи Владимира Ильича в беседах между собой в один голос утверждали, что только с появлением волжанина на невских берегах здесь началась настоящая революционная работа. Студент-технолог Глеб Кржижановский, натура поэтическая, появление Ульянова в Петербурге осенью 1893 года образно сравнивал с животворным по своим последствиям грозовым разрядом.

– Появился на наших северных равнинах необычайный человек, который, как никто, отдает себе отчет в разящей силе оружия, выкованного гением Маркса, – говорил об Ульянове Глеб Кржижановский. – Для него марксист – прежде всего революционер. Он ударяет в набат и сзывает к себе миллионы трудящихся, вооружая их Марксовым оружием для борьбы с капитализмом и его слугами не на жизнь, а на смерть.

Петербургских революционеров особенно привлекало к Владимиру Ильичу его удивительное умение владеть оружием Маркса, превосходное, прямо-таки поразительное знание экономического положения страны по статистическим сборникам…

Но полиция снова – теперь уже в третьей ведомости! – чуть ли не умилялась поведением Ульянова: «В образе жизни ничего предосудительного не замечалось».

Не замечалось!

А Владимир Ильич в это время – весной и летом 1894 года – напряженно работал, писал книгу, которая станет компасом, указывающим российским революционерам путь – надежный, верный путь к заветным берегам.

Книга пишется по материалам тех трех тетрадей, которые Владимир Ильич привез с собой из Самары. В них – плоды раздумий над творениями Маркса и Энгельса, над книгами по отечественной и мировой истории и экономике, над писаниями народников. Теперь Ульянов изучает литературу самых последних месяцев: книга должна быть актуальной, злободневной, она должна сегодня вести борьбу во имя завтрашнего дня.

Так рождалась книга, весть об отобрании которой у арестованного Сергея Ивановича Мицкевича вызвала такой переполох в департаменте полиции, лишила покоя директора департамента господина Сабурова.

Ульянов не забыл сходки московской молодежи в начале января нынешнего, 1894 года. Не забыл, какой спор разгорелся тогда вокруг вопроса о судьбах России, ее будущем. Народники – противники распространения учения Маркса в России – пришли на сходку во главе с одним из своих вожаков – Воронцовым, знаменитым «В.В.», как он подписывал свои сочинения на политико-экономические темы. Веве, как звали его одни почтительно, другие иронически. Народники не сомневались: если кто и осмелится им возражать, победа в споре все равно будет за ними. И окончательно в том уверились, когда господин Веве парировал, отразил выступление пытавшегося возражать ему студента Давыдова.

Но тут слово взял Петербуржец.

Кроме Анны Ильиничны и ее мужа Марка Тимофеевича Елизарова да Марии Петровны Голубевой, вряд ли кто из участников собрания знал тогда настоящую фамилию Петербуржца. Впрочем… Впрочем, знал, конечно, еще один человек: пробравшийся на собрание тайный осведомитель – шпик. Это по его доносу Московское охранное отделение 20 января 1894 года сообщало департаменту полиции:

Веве, когда он почувствовал, что доводы Ульянова, нового его оппонента, противника в споре, по существу опровергнуть никак нельзя, просто-напросто принялся ругаться. Нервничал сильно – бородку собственную дергал то и дело, очки то срывал, то вновь водворял на место. «Я имею право на свои утверждения, – кричал, – я его заработал: за меня говорят мои книги… А где ваши труды? Их нет!..»

Оставим на совести рассерженного Веве тон его заявления – грубого, без малейших признаков скромности. Что же касается книг, способных вступить в бой с писаниями вевистов…

В 1893 году, когда журнал «Русское богатство» начал поход против последователей марксизма в России – социал-демократов, литературное вооружение последних было на самом деле довольно слабым. «Позиция наша оказалась очень чувствительно обстреливаемой», – признавал один из старейших русских революционеров-марксистов Николай Александрович Семашко, будущий первый советский нарком здравоохранения. Он объяснял такое положение не только тем, что марксистские издания проникали в Россию из-за границы в крайне ограниченном количестве. Кроме того, эти издания не всегда давали прямые ответы на вопросы, которые выдвигала русская действительность…

Вот и получалось так, будто полемика, диалог между народниками и марксистами ведется… в один голос: народники каждое свое слово размножали и распространяли широко, а марксисты не имели своей печати, не могли выпускать своих книг, журналов, сборников.

Теперь, однако, положение должно измениться в корне.

Владимир Ильич склонился над рукописью. Мысли всецело поглощены будущей книгой. Лишь время от времени, в минуты короткого отдыха, бывает, оживет в памяти гул сходки московской молодежи, что состоялась в начале нынешнего января, крик разбушевавшегося Веве – Воронцова.

Задорная улыбка появляется на лице Ульянова.

– Что ж, сердитый господин Веве, воевать так воевать. Отныне пользоваться будем оружием одинаковым: книги против книг! Но уж теперь, коли что, не взыщите, почтеннейший, не обессудьте. Книги против книг!

3

Среди народников в то время – в 90-е годы – величальные звания были обычны. Главный лидер народников Н.К. Михайловский, например, ничуть не конфузился, когда его при нем же во всеуслышание называли властителем дум. А все остальные народники тогда именовали себя так: друзья народа.

И когда Владимир Ильич думал, как назвать свою книгу о либеральном народничестве и народниках-либералах, он использовал в заглавии любимое ими наименование. Только… только взял это наименование в кавычки. Ну, а какой смысл в данном случае кавычки придают этим словам, мы понимаем отлично. Да и вся книга Владимира Ильича «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» доказывает, что без кавычек здесь обойтись нельзя…

Либеральные народники изменили революционным идеям и делам. Ульянов негодовал, что они только пачкают идеалы Герцена и Чернышевского. Либеральные народники не имеют ничего общего с народниками революционными – героями «Народной воли», которые в минувшие десятилетия сыграли громадную роль в истории России, прославили себя самоотверженной борьбой с царизмом, своим умением возмущать крестьян против крепостного права, против главного крепостника – царя.

Куда там! Боевым доспехам подлинных революционных борцов нынешние «друзья народа» предпочли застегнутые на все пуговицы сюртуки дюжинных либералов, адвокатов буржуазии, ради ее интересов благодушно взирающих на мерзости жизни в условиях царизма. Учение Маркса и Энгельса не давало покоя «друзьям народа»: они боялись этих смелых идей, все больше привлекавших к себе умы и сердца…

Тогда-то со страниц «Русского богатства», толстого журнала либеральных народников, и раздался клич: «В поход! В поход!»

Со статьями против Маркса и марксистов выступили записные лидеры «друзей народа»: Н.К. Михайловский, С.Н. Кривенко, С.Н. Южаков, известный нам Веве… Возможность, что в России прогремят ответные не то чтобы залпы – даже отдельные выстрелы, – такую возможность «друзья» исключали. Кто, думали они, посмеет? Ведь даже с разумными доводами книг живущего в эмиграции, за границей, Плеханова против народничества «друзья» не считались. Небольшие группы пропагандистов марксизма, действовавшие в России, разгромлены царским правительством… Вряд ли теперь найдется смельчак, который отважится выступить с открытым забралом…

Надежды «друзей народа», однако, не оправдались.

Владимир Ильич работает над рукописью книги напряженно. Торопится. Хочет как можно быстрее закончить свой труд. В нем он даст ответ на статьи «Русского богатства» против марксистов.

Не в силах понять объективные, не зависящие от воли людей законы общественного развития, либеральные народники просто-напросто отрицают эти законы. Капитализм в России они считают явлением случайным: развиваться здесь, говорили, капитализм не может и не будет. Сами верят и других стараются уверить в некоей придуманной ими общественно-экономической «самобытности» России: она-де, Россия, на своем пути минует капиталистическую фазу. Не промышленность, но крестьянское хозяйство – оно, и только оно! – всегда будет сердцевиной, основой основ российской экономики. Следовательно, утверждали «друзья», не пролетариат, а крестьянство определит будущее страны. Отсюда проистекало и отрицание либеральными народниками значения для России учения революционного марксизма, его способности объяснять действительность и указывать пути преображения общественной жизни в интересах людей труда, трудового народа.

– Что дальше в лес, то больше дров! – вздыхает Ульянов, делая выписки из статей Михайловского и его соратников.

И новые страницы рукописи убедительно свидетельствуют, что «друзья народа» с легкостью необычайной договариваются до отрицания бесспорного факта эксплуатации массы народа России кучкой капиталистов и помещиков; закрывают глаза на разорение громадного большинства населения и обогащение горстки лиц; не видят классового расслоения российской деревни… И говорят, будто в России нет «внутренних противоречий»!

Предвиденное Марксом возникновение пролетариата народники презрительно называли чуть ли не болезнью общественной жизни – «язвой пролетариатства»…

– «В России нет пролетариата!!» – произносит Владимир Ильич, выписывая из журнала «Русское богатство» это утверждение главного «друга народа». И саркастически замечает: – Я думаю, что господину Михайловскому следовало бы живому поставить памятник за эти классические слова!

Но что предлагают сами либералы-народники? Есть ли у них самих какая-либо программа, программа действий?

О конечно, у них есть программа! Только не употребляйте, пожалуйста, слово такое: действие… Не нравится оно «друзьям народа», ухо им режет. Уж больно созвучно это слово «действие» некоторым другим словам, таким, например, как, скажем, «борьба».

Зачем борьба? Это марксисты говорят о необходимости борьбы, отчаянной борьбы самих трудящихся за свое освобождение.

«Друзья народа» решительно против того, чтобы бороться с царским правительством. Стоит ли?

Народники, пишет Ульянов, «просто думают, что если попросить хорошенько да поласковее у этого правительства, то оно может все хорошо устроить».

Реформы, только реформы! Да и те, предупреждают «друзья», только с позволения правительства, не иначе. Что же касается социализма и коммунизма – это, в крайнем случае, когда-нибудь потом, рассуждали народники, в будущем, в отдаленном будущем. К социализму следует идти постепенно, не спеша и уж тем более не борясь за него. Даже и о нем, быть может, правительство надо будет попросить, да повежливее, да поласковее… Потом. Когда-нибудь.

А пока… Пока, пишет Ульянов, вместо того чтобы поднять крестьянство на социалистическую революцию, либеральные народники намереваются только «заштопать», «улучшить» положение крестьянства при сохранении основ современного общества.

Мудрено ли, что статьи «друзей народа» приветствовались царской цензурой. Буржуазная печать тоже приветствовала эти статьи. В первую очередь газета «Чего изволите?», как в прогрессивных кругах русского общества прозвали «Новое время» за лакейство перед власть имущими, за подхалимство перед царским правительством. Господин Буренин, один из самых ретивых сотрудников этой продажной газеты, не просто похвалил Михайловского. Он, как пишет Владимир Ильич, погладил «друга» сего по головке. Ну, а тот и рад стараться – кувыркаться продолжал на потеху и удовольствие господина Буренина, новые сальто-мортале выкидывать стал, новые статьи против социал-демократов сочинять принялся.

Словом, поскребите «народного друга», указывал Владимир Ильич, и вы найдете буржуа…

Отрицая борьбу классов, лидеры либеральных народников охотно рассуждали на тему о «героях» и «толпе». При этом способность активного участия в общественной деятельности признавали исключительно за «героями», «критически мыслящими личностями» вроде господ Михайловского, Южакова и подобных им. Стоит «героям» захотеть что-либо – и сразу все произойдет в жизни, как они того пожелают. История может изменить направление своего развития. А то, если «личность» пожелает, развитие жизни остановится совсем. На то она, личность, и «критически мыслящая»…

Народ? Массы? Их удел, вещали либеральные народники, лишь выполнять пожелания «личностей».

Владимир Ильич опроверг вконец этот вздорный взгляд. Он новыми данными, новыми убедительными выводами обогатил марксистское положение о решающей роли во всех областях общественной жизни народа – творца истории…

Владимир Ильич вчитывается в каждую строку каждого номера журнала «Русское богатство»: неужто и впрямь народники считают, что если закрыть глаза на безысходную нищету масс, наглую эксплуатацию трудящихся, нищета и эксплуатация исчезнут; если они, народники, наподобие страусов спрячут головы, чтобы не видеть господ-эксплуататоров, эти самые господа перестанут существовать?.. Неужто они, народники, и впрямь полагают, что достаточно каких-то усилий «культурного общества» и царского правительства, чтобы всю жизнь в России направить на истинный путь…

– Нет и нет: борьба, только борьба! – Ульянов сжимает кулаки. – Непримиримая классовая борьба – это единственный путь осуществления цели, которую Маркс сформулировал в своем «Капитале»: экспроприация экспроприаторов – насильственное лишение буржуазии всех ценностей, присвоенных, награбленных ею у трудящихся!

Не зная усталости, Ульянов и его товарищи работали, стремясь обогатить арсенал идейного оружия трудящихся. А «друзья народа», не останавливаясь ни перед чем, намереваются повесить на дверях этого арсенала тяжелейшие замки: чтобы трудящиеся не могли пользоваться оружием, уже созданным для них Марксом и Энгельсом.

Народники хотели отнять у рабочих книгу-снаряд – «Капитал» Маркса.

Ульянов буквально за руку поймал Михайловского на этом бесчестном занятии. Сей «друг» утверждал, будто Карл Маркс, создавая свой главный труд, и не думал, что «Капитал» читать будут рабочие.

– Совершенно неверно! – гневно восклицает Владимир Ильич.

И приводит слова автора «Капитала»: понимание, которое книга быстро встретила в кругах рабочего класса, «есть лучшая награда за мой труд». Ульянов специально, клеветам народников вопреки, привел и дальнейший текст цитаты, где Маркс говорил о присущих рабочему классу выдающихся способностях к теоретическому мышлению.

Именно эти способности пролетариев Владимир Ильич имел в виду, убежденно выдвигая рабочего на передовую линию политической борьбы, вверяя ему судьбу России, будущее ее народов.

Со страниц книги Ульянова «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» Россия впервые услышит горячий призыв к созданию марксистской рабочей партии, к установлению революционного союза рабочего класса и беднейшего крестьянства во имя свержения царизма, власти помещиков и буржуазии, во имя создания нового, справедливого коммунистического общества. Социал-демократы марксисты, напишет Владимир Ильич, считают, что русские экономические порядки представляются буржуазным обществом, из которого может быть только один выход, необходимо вытекающий из самой сущности буржуазного строя: классовая борьба пролетариата против буржуазии.

4

Где-то на исходе весны 1894 года Мария Александровна Ульянова прислала в Петербург письмо: приглашала сына отдохнуть в Кузьминках, под Москвой, где она собиралась летние месяцы провести вместе с дочерью Анной, зятем Марком Тимофеевичем и младшим сыном Митей. Владимир Ильич с радостью откликнулся на приглашение – обещал непременно быть. Но и работу над книгой не отложил даже на короткое время – взял рукопись с собой.

Так дом, расположенный на берегу Нижнего пруда в Кузьминках, неподалеку от подмосковной станции Люблино, стал местом, где летом 1894 года Владимир Ильич приготовил к печати рукопись своей книги «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?».

Но легко сказать: подготовил к печати… А где печатать?

Народники, что ни говорите, находятся в положении куда более благоприятном. Любые свои сочинения выпускают совершенно свободно. Журналы свои регулярно издают. Этим в значительной степени и объясняется влияние народников в обществе. Еще бы, печатное слово – огромная сила. И «друзья народа» несказанно рады: они могут безнаказанно что угодно о марксистах говорить и писать, искажать их взгляды как угодно…

Конечно, в Петербурге и в Москве немало издательств. Но разве какое-нибудь из них возьмется печатать книгу Ульянова? Ни за что! Как они могут печатать книгу, которая, камня на камне не оставляя от народников и народничества, беспощадно критикует существующий в государстве Российском общественный строй. Даже содержит призыв к ниспровержению этого строя при помощи коммунистической революции… Кто такую книгу возьмется печатать в царской России!

О том, чтобы рукопись приспособить к требованиям царской цензуры, Владимир Ильич и думать не хотел. Он ведь и в этой своей книге воздает должное цензуре: сравнивает ее с орудовавшим в Древней Греции разбойником по имени Полипемон, по прозвищу Прокруст. С тем самым, кто, по преданию, жертвы свои укладывал на имевшееся у него ложе: кому ложе коротко – ноги обрубал, кому длинно – насильно вытягивал ноги. Отсюда и пошло выражение: прокрустово ложе…

Владимир Ильич понимал, что значит уложить рукопись «Друзей народа» в прокрустово ложе царской цензуры. Знал, что после подобной операции от рукописи остаться могло: винтовка, у которой обрубили ствол, сняли приклад, – кого такое, с позволения сказать, «оружие» может поразить?! А Владимир Ильич в книге видел оружие – книга против книг! Оружие, способное обеспечить идейный разгром идейных противников – либеральных народников. Владимир Ильич хотел своих единомышленников как следует вооружить для ведения дальнейшей борьбы против царизма.

Следовательно, нужно было найти возможность печатать книгу в пределах, не доступных для глаза самого зоркого цензора. А это значило: надо поставить подпольную типографию.

Помогать Ульянову вызвался близкий к марксистам молодой инженер-технолог Алексей Александрович Ганшин. Вместе с ним за дело взялись его двоюродные братья – студенты Александр и Владимир Масленниковы.

В то время нелегкое это было дело – достать необходимый для печати шрифт. Типографии, как правило, имели не ахти какое богатое шрифтовое хозяйство, – исчезновение даже малой части шрифта владельцы сразу бы заметили. И Ганшин, как он ни старался, как ни бился, подпольной типографии поставить не смог.

В июне 1894 года Владимир Ильич приехал из Кузьминок в Москву и здесь встретился с Ганшиным. Можно смело предположить, что разговор между ними в тот день шел главным образом о будущей книге: где и как ее напечатать? А главное – когда? И как сделать это возможно быстрее.

Алексей Александрович сообщил о своем намерении отказаться от дальнейших поисков шрифта. Однако книгу он все же напечатает во что бы то ни стало: во Владимирскую губернию, где близ деревни Горки находится имение отца Ганшина, уже отправлено оборудование для размножения будущего издания.

В тот день Ульянов и передал Ганшину первую часть рукописи о «друзьях народа».

И вновь началось томительное ожидание. И вновь – неудача: из-за незнания всех премудростей литографии Ганшин не смог наладить печатание и этим способом. Лишь некоторое время спустя, не без труда достав в Москве кустарный множительный аппарат мимеограф, Алексей Александрович приступил наконец к работе в Горках. По тем временам, когда марксисты России еще не имели своей типографии, это было, конечно, событие немалое. И не случайно Владимир Ильич, интересуясь ходом нового важного дела, сначала посылал к Ганшину доверенных людей, потом – в июле-августе, – строго соблюдая требования конспирации, и сам приезжал в Горки, Владимирской губернии. Он пробыл здесь несколько дней – знакомился, как идет печатание «Друзей народа».

Незадолго до этого, в июне, товарищам в Петербурге тоже удалось на гектографе напечатать первый выпуск книги. В конце августа в Москве вышел второй и в сентябре в Петербурге – третий выпуск.

Тиражи изданий, выполненных на примитивных множительных аппаратах, были не очень велики. Около ста экземпляров первого выпуска «Друзей народа» напечатал А.А. Ганшин в Горках. Осенью того же года он продолжал свою издательскую деятельность в Москве на выходивших во двор антресолях дома № 16 по Первой Мещанской улице.

Пятьдесят экземпляров – таков был тираж вышедшего в сентябре четвертого издания первого выпуска, осуществленного в Петербурге Анатолием Ванеевым, товарищем Владимира Ильича по центральному марксистскому кружку.

А «блюстители порядка» не знали о том, что товарищи Владимира Ильича в это время печатали его книгу в Горках, Владимирской губернии, в Москве, в Петербурге…

И хорошо, что не знали!

5

Манифестом революционного марксизма в России называли современники книгу «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?».

– Всех захватила эта книга, – рассказывала Надежда Константиновна Крупская. – В ней с необыкновенной ясностью поставлена была цель борьбы. «Желтенькие тетради», как называли книгу по цвету ее обложки, ходили по рукам, и нет никакого сомнения, что они оказали сильное влияние на тогдашнюю марксистскую молодежь.

Как ни затруднено было распространение книги, она проникала во многие, в том числе далекие от центра, уголки России. «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» читали в Пензе и Вильно, во Владимире, Лиепае, Ростове-на-Дону, Томске…

Книга «Что такое „друзья народа“…» появилась и на украинской земле. В Черниговской губернии ее размножили на гектографе в ста экземплярах. Отсюда книга транспортировалась и в Чернигов и в Киев. Даже в Петербург.

В Полтаве, где Крупская побывала в 1896 году, социал-демократы восхищались «Друзьями народа».

Известно немало случаев, когда революционеры, чтобы иметь книгу «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?», перепечатывали ее на пишущей машинке. А то и полностью переписывали от руки.

Читать книгу приходилось в глубокой тайне, соблюдая самую строгую конспирацию: недружеский глаз мог причинить большие неприятности. И даже в этих условиях, когда очередь доходила до последней, пятьдесят восьмой страницы третьей тетрадки, читающий всякий раз невольно повышал голос, стараясь как можно более отчетливо произносить каждое слово.

Заключительные строки книги написаны с таким подъемом, пронизаны такой верой в светлое будущее России и ее народов, что сердце каждого читающего их в ответ начинает биться сильнее. Эти строки, даже прочитав лишь раз, нельзя не запомнить надолго.

Как гимн российскому рабочему классу звучат они:

– Книга «Что такое „друзья народа“…» явилась той тяжелой артиллерией, которой мы подкрепляли в своих выступлениях наши еще далеко не обоснованные позиции, – говорил социал-демократ москвич Владимир Бонч-Бруевич.

Однако даже под ударами такой тяжелой артиллерии противник не сразу сдавал позиции. Не только лидеры – многие рядовые участники народнического движения долго держали оборону. Упорствовали.

Дело порой доходило до курьезов.

Спросили как-то одну даму из числа почитательниц «властителя дум»: как она относится к «желтеньким тетрадкам»? Дама не могла скрыть, что читала их с интересом, однако не преминула заметить:

– В них, в «желтеньких тетрадках», содержатся выражения недопустимые…

– А например? – просят даму уточнить.

– Например? Да вот: Михайловский сел в калошу… Фи!

– Не в калошу, – поправляют даму. – В «желтеньких тетрадках» написано: Михайловский сел в лужу.

– Тем более, – не унимается дама. – Как можно, в самом деле, писать о господине Михайловском, Николае Константиновиче, властителе наших дум и умов наших, что он… «сел в лужу»? А далее… Что еще далее написано в «желтеньких тетрадках»? Вы только послушайте: «Михайловский сел в лужу» и, видите ли, «прекрасно, по-видимому, чувствует себя в этой, не особенно чистой, позиции: сидит себе, – пишет о Михайловском автор „тетрадок“, – охорашивается и брызжет кругом грязью»…

А иногда бывало не до смеха.

На естественном факультете Московского университета дело чуть до драки не дошло: студенты, читатели книги о «друзьях народа», разделились на два враждебных лагеря: приверженцы народников и сторонники марксистов. Спорили, спорили, а потом… Вместо того чтобы прислушаться к советам автора книги, взяться за ум, приверженцы народников пустили в ход кулаки. Ну, их идейные противники уступать, разумеется, не собирались. И пошло…

С появлением книги «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» марксисты в России заметно окрепли. Русские ученики и последователи великого ученого и революционного борца Карла Маркса во главе с Владимиром Ульяновым перешли в развернутое наступление. Начался решающий идейный разгром либерального народничества.

Десять лет назад знаменитая русская революционерка Вера Засулич получила письмо из Лондона. «То, что Вы мне сообщаете о растущем интересе в России к изучению книг по теории социализма, доставило мне большое удовольствие, – писал Фридрих Энгельс. – Теоретическая и критическая мысль, почти совершенно исчезнувшая из наших немецких школ, по-видимому, в самом деле нашла себе убежище в России».

С тех пор прошло десять лет. Теперь уже не только об убежище могла идти речь. Усилиями Владимира Ульянова и его соратников – социал-демократов в России создавался боевой полигон, где будет готовиться огневой штурм всевластия царя. Того самого российского царя, которого Маркс и Энгельс в свое время заклеймили как главу всей европейской реакции…

А почему в томе, открывающем Сочинения В.И. Ленина, и в отдельных изданиях его работы «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» в наше время печатаются лишь выпуски первый и третий?

Поверить трудно, однако и через пять лет после победы Великой Октябрьской социалистической революции первая книга Владимира Ильича вообще отсутствовала на полках библиотек и на прилавках книжных магазинов. Старые революционеры-большевики, вспоминая «желтенькие тетрадки», говорили с искренним сожалением: «Увы, тех „тетрадок“ никто не видел уже давно, на протяжении, пожалуй, трех десятилетий…» Никто не брался с уверенностью утверждать, уцелели они хотя бы в нескольких экземплярах…

Уцелели!

В начале 1923 года, после энергичных поисков, «тетрадки» с текстом «Друзей народа» были почти одновременно обнаружены в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Петрограде и за границей, в одном из архивов Берлина.

Правда, в Петрограде нашлись только две «тетрадки» – первый и третий выпуски работы Ульянова. Но в берлинском архиве, как надеялись, она представлена целиком. Об этом даже сообщалось в советской печати в 1923 году. А о второй «тетрадке» говорилось прямо: ее пока нет «под рукой». Пока! Так как «она еще не получена из Берлина».

«Еще не получена…» Значит, будет получена…

К великому сожалению, однако, надежды эти не оправдались: второго выпуска не нашли и в Берлине…

Еще через тринадцать лет, в 1936 году, в Институт марксизма-ленинизма поступило гектографированное издание «Друзей народа» – экземпляр, содержащий многочисленные редакционные поправки, сделанные, очевидно, Владимиром Ильичем при подготовке печатного издания, которое предполагалось выпустить за границей. Все эти исправления были внесены в текст труда, напечатанного в первом томе четвертого издания Сочинений Владимира Ильича.

А что же второй выпуск работы Ульянова?

До сих пор ни один экземпляр этой части книги не разыскан. Хотя уже в советское время след обнаруживался и… снова терялся.

Поиск второго выпуска продолжается. Будем надеяться, настанет час – он найдется. И тогда мы в полной мере ощутим пламень всех строк, которые на исходе прошлого века вдохновляли и вели на борьбу российских революционеров – читателей первой увидевшей свет книги Владимира Ильича.