Слово-полководец

1

Вечер. Поздний вечер конца ноября 1917 года. Идет пятая неделя после победы Великой социалистической революции.

Часы пробили и девять, и десять раз.

Не так многолюдно и чуть тише стало в Смольном, где работает правительство новой России – Совет Народных Комиссаров…

Набросив пальто на плечи, Владимир Ильич покидает свой рабочий кабинет – спускается с третьего этажа на второй. Здесь же, в Смольном, в маленькой комнатке, перегороженной легкой стенкой, не доходящей до потолка, Владимир Ильич и Надежда Константиновна поселились вскоре после победы Октября.

Ленин приходит домой очень поздно. И почти всегда является с папкой, туго набитой разными бумагами. Сняв пиджак, наскоро выпив стакан чая, снова принимается за работу. Просматривает проекты декретов, которые завтра будет обсуждать Совнарком. Читает письма, с которыми рабочие, крестьяне, солдаты со всех концов страны обращаются к своей, народной власти…

Сегодняшний вечер не был исключением: Владимир Ильич снова принес домой толстенную папку. И Надежда Константиновна, с укоризной посмотрев на Ленина, сказала строго:

– Не резон, Володя. Всю жизнь человек ратовал за восьмичасовой рабочий день, а теперь – нá тебе! – сам нарушает советские законы…

Ленин улыбнулся загадочно:

– А ты, Надюша, даже не представляешь, что я принес сегодня в этой папке… И не угадаешь ни за что!

Владимир Ильич принялся осторожно, даже как-то торжественно развязывать папку. И через минуту на стол легла кипа гранок свежего типографского набора.

– Неужели… «синяя тетрадь»? – с радостным удивлением спросила Надежда Константиновна.

…Право, за столетия, минувшие со времени, когда впервые начали работать печатные станки Иоганна Гутенберга и Ивана Федорова, ни одна книга в мире не имела судьбы, подобной той, что выпала на долю этого ленинского труда…

2

Ленин всегда смотрит далеко вперед. Он предвидит грядущий день истории и делает все для того, чтобы приблизить этот день. Сегодня он учит людей труда, как им нужно действовать завтра…

Так было и летом 1916 года. Царь Николай II еще довольно прочно держался на троне. Капиталисты и помещики прикидывали: как буржуазное государство использовать половчее, чтобы народ трудовой пуще прежнего поприжать, доходы свои увеличить.

А Владимир Ильич Ленин был уверен: нужно уже сейчас, не откладывая дела в долгий ящик, начинать готовить революционный народ и его партию к строительству нового государства, рабоче-крестьянского, к управлению этим государством, к преобразованию всей жизни в стране на новой, социалистической основе.

Но как такую задачу на деле осуществить?

Каким должно быть государство в стране, где победит социалистическая революция?

Окружающая действительность общественной жизни всего мира в то время не знала и потому не могла дать ответа на этот вопрос, не могла предложить российским революционерам-большевикам пример для подражания.

И Ленин, как всегда в самые ответственные моменты истории, решил и теперь «посоветоваться» с Карлом Марксом: вновь принялся перечитывать книги его и Фридриха Энгельса – научные труды, переписку…

Когда-то, в 1916 году, появилась у Ленина и заветная тетрадь – сорок восемь страниц, заключенных в синюю обложку с надписью: «Марксизм о государстве». На страницах тетради в бисере ленинских строк – выписки из работ Карла Маркса и Фридриха Энгельса, мысли самого Владимира Ильича о первых Советах, возникших в 1905 году, о социализме и коммунизме… Владимир Ильич особенно подчеркивал слова Маркса о том, что пролетариат не может просто овладеть готовой государственной машиной и после социалистической революции использовать эту машину для достижения своих целей: победивший пролетариат должен разбить старую государственную машину, заменить ее новой…

Ленин очень дорожил «синей тетрадью». И помнил о ней всегда. Даже в самые опасные июльские дни 1917 года, когда от правительства Керенского можно было всего ожидать, Владимир Ильич писал в записке: «…если меня укокошат, я Вас прошу издать мою тетрадку: „Марксизм о государстве“ (застряла в Стокгольме). Синяя обложка, переплетенная… Считаю важным, ибо не только Плеханов, но и Каутский напутали».

Еще как напутали! Изменив марксизму, они выступили против социалистической революции, против замены революционным путем государства буржуазного пролетарским государством. Договорились до того, будто капитализм может… мирно «врасти» в социализм!

3

«Синюю тетрадь» из-за границы товарищи доставили Владимиру Ильичу после июльских дней уже в Разлив. И здесь, невзирая на то что вокруг – в двух шагах – рыскали посланные Керенским шпики, полиция, пешая и конная, сновала вокруг, Ленин в своем кабинете-шалаше работал над книгой о революции и государстве. Эту работу Владимир Ильич продолжал и потом, когда, вынужденный покинуть Разлив, поселился в Гельсингфорсе…

Много страниц рукописи своей новой книги Владимир Ильич посвятил выяснению действительной сущности буржуазного государства.

Почему это буржуазное государство именует себя всякими благозвучными словами: демократия, парламентаризм, но умалчивает, что в действительности оно является диктатурой буржуазии? Потому, отвечает Ленин, что диктатура буржуазии всегда и повсюду одинаково нацелена против рабочих, крестьян-бедняков, против всех трудящихся людей.

Демократия, парламент в условиях буржуазных государств? Владимир Ильич приглашает будущих читателей своего труда мысленно посмотреть на любую буржуазную парламентскую страну – от Америки до Швейцарии, от Франции до Англии, Норвегии и прочих. Настоящую государственную работу делают здесь за кулисами, за стенами парламентов: ее выполняют не доступные для глаза народного, для слуха народного всякие тайные департаменты, канцелярии, штабы… В буржуазных парламентах – у всех на виду и во всеуслышание! – только болтают лихо о том о сем, и делают это со специальной целью: надувать «простонародье»…

Вот почему капиталисты опасаются свое государство называть диктатурой буржуазии.

А Владимир Ильич, работая над рукописью, не скрывая гордости, пишет, что в результате победы в России социалистической революции – Ленин не сомневался: скорой победы! – здесь будет установлена диктатура пролетариата. Да, именно: новый тип государства, который провозглашают большевики, будет, как писал Ленин, «по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)».

Диктатуре пролетариата – государственной власти трудящихся, возглавляемых рабочим классом и его большевистской партией, – Ленин придавал решающее значение. В этом он видел залог успешного развития родной страны, защиты ее самостоятельности, важнейшее условие победы социализма и коммунизма. Он предвидел, что диктатура пролетариата обеспечит в дальнейшем невиданный расцвет и совершенствование подлинно народной социалистической демократии.

Поэтому Владимир Ильич так настойчиво подчеркивал: «Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата…»

Ощущая близость великих перемен в жизни России, Ленин радовался за партию большевиков: ведь благодаря ее усилиям эти перемены станут теперь реальностью. Как она много успела, большевистская партия! И как много ей сделать еще предстоит в наступающую новую эпоху… Об этом Владимир Ильич пишет в рукописи своей книги о государстве и революции:

4

В сентябре 1917 года, когда события развивались с быстротой, нараставшей не по дням, а по часам, Владимир Ильич решил отправить в издательство не вполне завершенный свой труд «Государство и революция»: в рукописи не было заключительной, седьмой главы. По плану книги, эта глава должна быть об опыте первой русской революции и Февральской революции 1917 года, покончившей с царским самодержавием в России и открывшей путь к победе революции социалистической.

Ленин полагал, что ему удастся в самое ближайшее время, пока в типографии наберут оригинал рукописи первых шести глав, написать и отправить в издательство главу седьмую. Им уже был подробно разработан ее план.

«Новое „народное творчество“ в русской революции: Советы», – записал Владимир Ильич в плане главы. И потом еще несколько раз подчеркнул, как много значат эта инициатива, это государственное творчество масс: «…Опыт революции 1917 г. Советы и их роль… Массовый подъем, Советы…»

Случилось, однако, так, что уйма других неотложных дел свалилась на плечи Владимира Ильича именно в это время. А главное…

Главное в том, что трудовая Россия, разбуженная и наученная словом Владимира Ильича, всей его предшествующей четвертьвековой деятельностью по руководству пролетариатом и партией большевиков, хорошо использовала сложившуюся в стране экономическую и политическую обстановку и обеспечила победу социалистической революции.

Кто бы, в самом деле, всего лишь два месяца назад предвидеть мог, как сложится судьба книги Ленина «Государство и революция»…

Тогда, в сентябре, руководители издательства «Жизнь и знание» – свои же товарищи большевики – в строжайшей тайне хранили ото всех имя автора будущей книги: никто не должен знать, где он находится. Ни один из прежних литературных псевдонимов Владимира Ильича нельзя было поставить на обложке: Временное правительство немедленно арестует книгу. И Ленин предлагал новый, ни разу еще не использованный псевдоним: Ф.Ф. Ивановский…

Но вот проходит всего два месяца, и надобность в этом псевдониме отпадает: книга будет издаваться не только под известным литературным именем Владимира Ильича – В. Ильин, но в скобках будет указано: Ленин!

Пролетарская социалистическая революция, о явном нарастании которой Владимир Ильич так уверенно писал в августе 1917 года в предисловии к своей книге, уже более месяца назад победила в России.

И естественно, о местопребывании автора книги теперь не только можно сообщать всем, но издательство делает это с чувством законной гордости. В конце ноября, когда гранки набора книги «Государство и революция» поступили из типографии, книгоиздательство «Жизнь и знание» пакет с гранками отправило по адресу:

5

Вечер. Поздний вечер конца ноября 1917 года. Часы уже пробили и одиннадцать, и двенадцать раз…

Склонившись над маленьким письменным столом в комнатке на втором этаже Смольного, Владимир Ильич вычитывает гранки набора книги «Государство и революция». Иногда задумывается над той или иной формулировкой. Или читает ту или иную фразу – проверяет на слух.

Надежда Константиновна, сидя на диване, любовно наблюдает за Владимиром Ильичем. Смотрит, как он, по временам отрываясь от чтения, берет перо, намереваясь что-то править в наборе. Но снова откладывает перо, размышляя вслух:

– Нет, нет, пусть останется, как было…

– Ты о чем, Володя? – интересуется Надежда Константиновна.

– Знаешь ли, весьма и весьма любопытно читать сегодня некоторые места этой книги, – отзывается Владимир Ильич. – Так и хочется исправить кое-что… Не по существу, разумеется. Только будущее время заменить на прошедшее: вместо «будет» писать «было», «был»… Вот, например…

Ленин листает гранки, находит нужный абзац, громко читает:

– «…весь сознательный пролетариат будет с нами в борьбе… за свержение буржуазии, за разрушение буржуазного парламентаризма, за демократическую республику типа Коммуны или республику Советов рабочих и солдатских депутатов, за революционную диктатуру пролетариата».

Не выпуская гранку из рук, Владимир Ильич некоторое время смотрит в звездное небо, виднеющееся за окном. Потом говорит:

– Действительно, совсем недавно, в сентябре, писались эти строки – всего два месяца назад. Но какие два месяца! Теперь мы уже не надеемся, что это будет, но знаем, на основании опыта знаем, что это было: весь сознательный пролетариат в октябре был с нами, с большевиками, в борьбе за свержение буржуазии, за демократическую республику Советов, за революционную диктатуру пролетариата. Потому мы и победили: свергли буржуазию, установили власть Советов, революционную диктатуру пролетариата. Будущее, о котором все мы мечтали еще так недавно, во многих отношениях уже стало нашим настоящим, нашим сегодняшним днем…

Беседуя, Ленин и Крупская вспомнили афоризм Виссариона Григорьевича Белинского: «Книга есть жизнь нашего времени»…

А разве судьба «Государства и революции» не отразила самое главное, самое важное в жизни нашего времени, в судьбе нашего народа?!

Подумать только: Владимир Ильич писал эту книгу, отправлял в издательство рукопись, когда в России целиком и полностью господствовал капитализм. А набор пришел, и Ленин сегодня вычитывает гранки книги, когда Россия – уже месяц с лишним! – вступила в общественную формацию совершенно иную – социалистическую.

Владимир Ильич и Надежда Константиновна беседуют долго – вспоминают свершившееся, мечтают о грядущем…

Потом Владимир Ильич прошелся по комнате. Остановился возле стола. Руку положил на кипу прочитанных гранок.

– Нуте-с, а что все-таки делать будем с главой седьмой? Ждать нельзя – издатели торопят…

Опыт 1905 года был достаточно изучен и осмыслен. Но 1917 год… Теперь нельзя говорить только о работе партии большевиков в условиях, когда свергнут царизм. Вслед за царем, как и предвидели большевики, в тартарары последовали российские капиталисты и помещики. Теперь уже имеются первые крупицы опыта народного творчества в строительстве совершенно нового государства, первые практические результаты налаживания работы Советов…

А какие широкие, светлые горизонты созидательной деятельности открылись перед людьми труда на будущие годы и десятилетия!

Ленин решил: не задерживать издания книги, выпустить ее в том виде, как она набрана, – шесть глав. Пусть это будет первый выпуск труда «Государство и революция»… Но его следует, конечно, снабдить специальным послесловием…

Владимир Ильич сел за стол. Взял перо, лист бумаги.

– Я, Надюша, в послесловии скажу, когда писалась эта книга, скажу о намерении тогда же продолжить ее, но… Да, я так именно и напишу в послесловии: «„помешал“ политический кризис, канун октябрьской революции 1917 года».

Ленин перечитал послесловие, поставил подпись и дату:

В дверь постучали. Пришел Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич.

Осенью от имени книгоиздательства «Жизнь и знание» Бонч-Бруевич через Надежду Константиновну заключил договор с Владимиром Ильичем на издание его труда «Государство и революция». Теперь Бонч-Бруевич – управляющий делами Совнаркома. Однако связи с издательством не порывает. Тем более, когда речь идет о книге Владимира Ильича…

И сегодня, несмотря на поздний час, пришел, чтобы взять гранки, быстрее отправить их в типографию.

«Первая книга – теоретическая работа Ленина, выпускаемая в советское время, – думал Бонч-Бруевич, читая послесловие. – Знаменательная, стало быть, книга…» И, встав из-за стола, сказал:

– А ведь я, Владимир Ильич, отлично помню то время, когда еще только «Друзья народа» появились на свет – ваша первая книга. Потом – «Развитие капитализма в России»… «Искра» и «Что делать?», «Шаги» и «Две тактики», «Правда», ваши работы в годы мировой войны и накануне Октябрьской революции… Помнится, вы как-то писали: слово тоже есть дело… И сегодня мы являемся свидетелями огромных дел, уже свершенных, во многом – с помощью оружия слова, вашего слова…

Владимир Ильич очень не любит выслушивать похвальные речи в свой адрес. Поэтому и сейчас прервал Бонч-Бруевича.

– Да, да, совершенно верно, достигнуто многое – это бесспорно, – произнес Ленин скороговоркой. – Но коль скоро вы, Владимир Дмитриевич, изволили прибегнуть к военной терминологии, слово сравнив с оружием, разрешите и мне продолжить разговор в том же духе и сказать: выиграв очень важное сражение, не теряя времени – снова в бой! Теперь мы, на расчищенном от исторического хлама пути, будем строить мощное, светлое здание социалистического общества. Создается новый, невиданный в истории, тип государственной власти, волей революции призванной очистить землю от всякой эксплуатации, насилия и рабства…

Ленин смотрит на гранки, которые Бонч-Бруевич укладывает в портфель. Радостная улыбка появляется на лице Владимира Ильича:

– Что же касается седьмой главы книги о государстве и революции… Собственно, ее, эту главу, уже пишут, в действительной жизни пишут товарищи рабочие, товарищи крестьяне, вся наша партия… И пусть она станет первой главой прекрасной книги о новой эпохе, начавшейся в России и во всем мире двадцать пятого октября тысяча девятьсот семнадцатого года…