Служебный роман для богини любви 2

Глава тридцать первая

Свежих разнарядок с утра, разумеется, не поступило.

Я сортировала старые разнарядки с таким мрачным видом, словно работала не в отделе любви, а в отделе смерти, и мне приходилось определять будущих невинно убиенных во имя торжества всемирного зла. Конечно, работы было полно, купидоны ушли с четко поставленными задачами, но это не отменяло главного — никакого прогресса в функционировании отдела!

Брэй тоже не порадовал. Еще утром он явился отчитаться передо мной по поводу строительства Лабиринта, и ничего хорошего зомби сообщить не смог. Да, новые двери пробили, но чтобы закрыть первое ответвление, которое избрали целью, надо было сначала пояснить все владельцам кабинетов и настроить магические нити. Если со второй задачей прекрасно собиралась магия Лабиринта, оказавшаяся довольно разумной, то первую уверенно завалил Димитрий.

А вопрос, будут ли боги слушать живых мертвецов, мне не хотелось и озвучивать. Я прекрасно знала ответ.

Не будут.

В дверь постучались. Я вздрогнула, вскинула голову, отрываясь от разнарядки почти с радостью, и мрачно поинтересовалась:

— Кто?

— Эди, это я! Можно?

— Заходи.

Димитрий осторожно приоткрыл дверь и просунул голову в образовавшуюся щель.

— Весь заходи, — сурово велела я ему, добавляя в голос немного магии, так сказать, для повышения собственной значимости.

Сработало. Димитрий очень нехотя, но все-таки вошел в кабинет. Дернулся, правда, когда дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной, но подпрыгивать до потолка не стал, да и желания убегать прочь пока что тоже не проявлял.

— Брэй сказал, ты так и не достиг успеха с переселением наших дражайших коллег, — промолвила я. — Ты вообще хоть с кем-то говорил?

— Говорил! — воскликнул экс-купидон. — Но ты же понимаешь, Эди, кто я? Простой купидон!

— Ты уже давным-давно не купидон, а обыкновенный вредитель, — безо всякой радости в голосе отметила я. — Вредитель, у которого просто необходимо было отобрать статус и отправить тебя на самые страшные исправительные работы, которые мне только удастся придумать! И как ты полагаешь, какова причина, что я этого до сих пор не сделала?

— Ты меня пожалела?

— Я рассчитывала, что от тебя, паразита, будет хоть какая-то польза!

Димитрий невольно втянул голову в плечи.

— Ну, прости, — промолвил он. — Но моя репутация оставляет желать лучшего, ты же сама об этом прекрасно знаешь! Кто мне будет доверять? Любовный Патруль, который меня на дух не переносит? Георг? Так у него нервный тик от одного слова «любовь» и от имени «Эдита», а я в его сознании очень тесно с тобою связан! Кого мне переубеждать ходить в другие двери? К тому же, Брэй сказал, об этом можно не беспокоиться. Они все равно все замуруют…

— Да, физическую сторону вопроса они закроют, — серьезно кивнула я. — А что это превратится в ужасный конфликт, ну так разве это должно волновать кого-то? Это ж такая ерунда, правда, Димитрий? Подумаешь…

Он скривился. Понимал же, зараза, что я права, но совершенно не хотел этого признавать. Чувствовал, что может потерпеть поражение, если вдруг возьмется за активные споры.

Вместо того Димитрий нахмурился и изобразил бурную мыслительную деятельность. Спустя мгновение во взгляде купидона вспыхнуло нечто, смутно напоминающее торжество — таким образом он явно приветствовал некую сумасбродную идею, поступившую в его светлую голову, и собирался донести ее до моего сознания.

— А вообще, ты должна беспокоиться не об этом, — ни с того ни с сего заявил Димитрий.

Я, конечно, не сомневалась в том, что он попытается сменить тему и перейти на более благоприятную для него почву. А значит, будет поливать грязью всех вокруг, старательно обелять себя и при этом искренне надеяться на то, что я ровным счетом ничего не замечу. Меня всегда раздражал подобный подход к делу, но Димитрий явно полагал его удачным.

Если не удается улучшить дурное настроение начальства, значит, надо испортить его еще сильнее и направить гнев в другое русло.

— И о чем же я должна беспокоиться? — понимая, что в каком-то понимании ведусь на его провокацию, спокойно поинтересовалась я.

Купидон, явно решив, что это как раз лучший момент для налаживания отношений, подошел ко мне поближе и заговорщицки подмигнул. Поняв, что это мало что изменило, и ему все-таки придется говорить, Димитрий выразительно откашлялся и оглянулся в поисках более благоприятного места для своего выступления. Поразмышлял с минуту и, определившись, вновь начал говорить.

— Ну вот ты тут сидишь, — отметил Димитрий, устраиваясь на краешке моего стола, — а там, между прочим, твой супруг упрямо охмуряет Аделину. И в ресторанчик ее повел на обед… Не просто так же? Решил вернуться к своей старой любви? Небось, наплел тебе о том, что знать не знает никакую Аделину, а теперь за спиной шашни крутит…

Я стремительно подняла на купидона взгляд. От состояния эмоционального спокойствия не осталось и следа; реагируя на мое переменчивое настроение, в руках вспыхнула признанная непригодной разнарядка. Языки пламени стремительно разбегались по столу, и Димитрий, засидевшись, вдруг почувствовал жжение.

— Ай! — вскрикнул он, вскакивая на ноги и пытаясь сбить огонь. — Ты совсем сдурела, Эди? Это были мои любимые штаны!

— Предлагаешь мне тебя пожалеть? — мрачно поинтересовалась я, удостоив Димитрия холодного, злого взгляда. — Прости, но не буду. Я сейчас немного не в том настроении, чтобы подтирать за тобой сопли.

— Жестокая ты женщина, — проворчал он. — Совсем меня не уважаешь…

— Было б за что! — скривилась я. — Где ты видел Аделину и Себастьяна?

Димитрий обиженно надулся.

— Не веришь?

— А должна? — серьезно спросила я. — Ты ж у меня самый надежный купидон! Ни одной стрелы ни разу не профукал, с работой всегда справлялся на «отлично». Вообще непонятно, почему я тебя отправила к строителям, а не вручаю ежедневно по три десятка стрел и не отпускаю тебя в свободный полет!

Экс-купидон отвел глаза. О своих многочисленных недостатках он, разумеется, был в курсе, к тому же, прекрасно понимал, что я не настолько наивная дурочка, чтобы верить его пустым рассказам о великой верности и любви ко мне. Однако, Димитрий все еще на что-то надеялся — очевидно, на то, что ему удастся заговорить мне зубы.

Не хотелось лишний раз разочаровывать человека, но что б там ни натворил Себастьян, это отнюдь не означало, что я проникнусь к купидону большой любовью.

— Димитрий, либо ты говоришь мне сейчас, где ты их видел, либо я тебя отправлю ухаживать за трахиандрой. Ей как раз надо было подстричь стебли.

Судя по тому, как перекосило парня, он примерно представлял себе, чем для незадачливого садовника может закончиться подстригание огромной трахиандры. Откусит в лучшем случае палец, а в худшем — сразу голову! Конечно, на функционирование центральной нервной системы отсутствие головы у Димитрия нисколечко не повлияет, он всё равно ею практически не пользуется, по крайней мере, по назначению, но сам купидон считал иначе.

И ставить себя под угрозу лишний раз не собирался.

— Да в нашем ресторанчике же, — недовольно протянул он, потирая зад и пытаясь ладонью прикрыть выжженную на штанах дыру. — Который рядом с Канцелярией. Сидит там на летней террасе, общается. Я своими глазами видел, веришь, нет?

Мне хотелось ответить решительным «нет», но вместо этого я лишь отозвалась:

— Доверяй, но проверяй.

Димитрий закатил глаза.

— Проводить тебя?

— Не стоит. Сама найду. Ты ж детально описал мне место, где искать моего мужа.

— Но я хочу помочь!

— Оставайся тут, — серьезно промолвила я. — Если хочешь помочь — займись лучше делом, Димитрий. Ты уже поговорил с Георгом? Помнится мне, его дверь была одной из первых на перемещение.

Парень отрицательно покачал головой. Собственно, я и не сомневалась в ответе — чтобы Георг и согласился на предлагаемые мною перемены?! Впрочем, так можно было сказать про большинство работников канцелярии. Я не могла понять, почему любая попытка хоть как-то переменить привычное течение их жизней воспринималась в штыки, но факты от моего непонимания никуда не девались.

Даже купидоны, которым теперь приходилось тяжело работать, реагировали попроще. Множеству работников Канцелярии надо было всего-то привыкнуть к новой двери, не более. Но они не хотели идти даже на такие уступки, не говоря уж о чем-то серьезном. У меня складывалось впечатление, что практически каждый из сотрудников Канцелярии боялся перемен, а в их необходимости винил меня. Будто я единолично расшатала баланс, будь он проклят, а теперь Рене приходилось подчищать за мной хвосты и исправлять все то, что я натворила!

Отогнав прочь мысли об этом и велев себе не печалиться зря — все равно я вряд ли действительно смогу что-нибудь исправить, — я с максимально решительным видом выскочила из кабинета в коридор. Даже пролетела первые несколько поворотов, собираясь едва ли не растерзать Аделину. Но, оказавшись на улице, я вдруг осознала, что не знаю, как поступить. Если Себастьян действительно сидит там, с этой женщиной… Наверняка же у него для того были какие-то причины! Какие? Вряд ли кто-то всерьез расскажет мне об этом. Строить догадки не хотелось, но от осознания, что все может просто рухнуть в одну минуту, стало как-то неожиданно горько и тошно. Я закусила губу, пытаясь привести себя в чувство, и зашагала в направлении того самого ресторанчика, где Себастьян впервые угощал меня ужином. Как же хотелось убедиться в том, что там никого нет! Даже если они там обедали, пусть они оттуда уже уйдут!

Но сегодня удача точно была не на моей стороне. Я зашла на летнюю веранду, отмахнулась от официанта, резво подскочившего ко мне и уже пытавшегося рассказать о сегодняшнем самом лучшем блюде от шефа, и застыла, глядя на Себастьяна. Он сидел ко мне спиной, но я все равно узнала его привычную темную рубашку, темный же плащ и взъерошенные черные волосы.

А еще я узнала Аделину. Та подняла на меня торжествующий взгляд и, ласково улыбнувшись — само собой, не мне, Себастьяну! — накрыла его ладонь своей.

Мне показалось, что сердце вот-вот вывалится из груди. Я жестом велела официанту отойти в сторону — нечего лезть под руку богине, когда она до такой степени сердита! — и зашагала к нужному мне столику. Гнев застилал глаза, но я все равно успела заметить, как раздраженно содрогнулся Себастьян, высвобождая свою руку.

А потом услышала и отрывок фразы.

— Аделина, мы пришли сюда не ради твоего кокетства, а ради спокойного разговора.

— Из нас, — проворковала Аделина, — получилась бы замечательная пара.

— Я женат, — отрезал Себастьян, и мне показалось, будто на меня только что кто-то пролил целую бочку меда. — И люблю Эдиту. А встретиться с тобой согласился только ради одного. Я все еще надеюсь, что ты одумаешься и начнешь выполнять свои обязанности, а не сплетничать с Селеной по углам. Ты же знаешь, она — последний пример для подражания!

— Я знаю только то, что твоя женушка была в десятки хуже Селены!

— Рене ведь объяснял…

— Да что он вообще может сказать, этот!..

— Не помешаю?

Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Аделина, даром, что заметила меня и своими колкими фразами пыталась спровоцировать Себастьяна на грубости в мой адрес, аж подпрыгнула на месте. Бог смерти же, обернувшись и взглянув на меня, только улыбнулся и поспешил подняться.

— Эдита, присаживайся, — он отодвинул для меня стул. — Мы как раз о тебе говорили, — он серьезно взглянул на свою собеседницу. — И Аделина хочет перед тобой извиниться.

Аделина не хотела, и я нисколечко в том не сомневалась. Она скривилась так, словно Себастьян заставлял ее признаться в убийстве и дать голову на отсечение за чужие преступления. Она сжала руки в кулаки и глянула на мужчину так, что если б обладала достаточно сильным даром — испепелила бы его на месте. Вот только, судя по всему, сил-то ей как раз и не хватало, а значит, сопротивление было абсолютно бесполезным.

— Эдита, — нехотя промолвила она, — мне не следовало игнорировать мои профессиональные обязанности. Впредь Любовный Патруль себе этого не позволит. Мы немедленно примемся за активную работу и постараемся как можно скорее отыскать всех пораженных отравленными стрелами. И… Мне пора, — она быстро поднялась на ноги. — Хорошего дня.

То, с какой скоростью зашагала прочь Аделина, выдавало ее злость и обиду на Себастьяна. Она явно рассчитывала на то, что он не станет требовать ни извинений, ни послушания по отношению ко мне. Однако, Себастьян явно оказался непреклонен.

— Спасибо, — выдохнула я, четко понимая, что должна быть благодарна мужу за содействие. — Если б не ты, не представляю, что б я с этим всем делала.

— Не за что, — он накрыл мою руку своей и ласково улыбнулся. — Эдита, ради тебя я готов на все, что угодно. И уж тем более — на то, чтобы поставить на место собственных бывших подчиненных. Тебе не о чем беспокоиться, правда. Они будут слушаться. И будут выполнять свою работу.

Мне вдруг стало стыдно.

— Я зря ревновала, — призналась я. — И вообще, не знаю, что на меня вчера нашло. Прости, я едва на тебя не накричала. Мне следует вести себя гораздо сдержаннее.

— Ты просто устала, — Себастьян, кажется, и вовсе не обижался. — На тебя слишком много всего свалилось. Мы с Рене всегда были жителями этого мира и привыкли ко многим особенностям, тебе же все это в новинку.

— Это не дает мне права…

— И ты действительно очень многое на тебя взяла. Мне не следовало так долго задерживаться там, кладбище бы подождало на пару часов дольше, не рассыпалось. Прости, что я оставил тебя одну.

Себастьян улыбнулся мне, и я ответила ему тем же, а потом, подавшись вперед, порывисто обняла. Муж сгреб меня в охапку, практически стягивая со стула. Его совершенно не беспокоили посторонние взгляды, да и меня в эту секунду, если честно, тоже не волновало, что кто-то нас заметит. Себастьян — мой муж! И я буду обнимать его там, где мне захочется.

— Воркуете, голубки?

Я вздрогнула, но не позволила Себастьяну выпустить себя из уютных объятий, только подняла голову, реагируя на голос.

— Рене? Ты что здесь делаешь?

— Это я к нему обратился, — серьезно промолвил Себастьян. — Ты права. То, как ведут себя наши коллеги, недопустимо. И если мы хотим достигнуть результата, должны пресекать это практически сразу.

— И как же, — протянул Рене, занимая место Аделины, — ведут себя наши коллеги? Кто отличился в этот раз? Нет, дайте-ка угадаю… Георг?

Я отвела взгляд.

— С Георгом удалось справиться из без твоей помощи. В его услугах мы не особо-то и нуждаемся.

— Я воспользуюсь этим аргументом при сокращении штата, — серьезно промолвил мой брат. — Потому что его поведение выходит за всякие рамки… Но даже если Георг вызывает у тебя недостаточно возмущений, то кто тогда? Аделина? Или?..

Он помолчал немного.

— Селена, — наконец-то вздохнул Рене. — Разумеется. Как я сразу не догадался…

Мне даже было не с чем спорить — Хранитель Времени все понял и так. И я вдруг задалась вопросом, случайно ли люстра едва не свалилась на голову Селены, или в этом тоже был определенный коварный замысел?